355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Гурова » Превращение » Текст книги (страница 6)
Превращение
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 03:15

Текст книги "Превращение"


Автор книги: Анна Гурова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

"Надо действовать быстрее, пока он не успел превратиться в монстра!" – подумал я, и подкрался к двери. Та оказалась гостеприимно приоткрыта.

Похоже, меня ждали.

Я притормозил. Вспомнил вчерашнее, и в животе стало как-то холодновато.

Но того одуряющего страха я больше не испытывал. Воин Света не боялся ничего в мире и был готов к битве!

– Боитесь потолстеть? Алкоголь заглушает чувство страха! – громко процитировал я себе. Отхлебнул из бутылки, отбросил ее в сторону, выдохнул и ринулся на приступ.

Я рывком распахнул дверь, в два шага преодолел сени и оказался в кухне. Передо мной темнела фигура. Вампир стоял посреди комнаты и смотрел прямо на меня. Свет падал ему на спину, так что я видел перед собой только черный силуэт. Мне показалось, что на лбу, между бровей, у него светится какой-то белый символ – но времени рассматривать его не осталось.

– Ага! Вот ты где! Умри, тварь! – воскликнул я и треснул его по голове гвоздодером.

Мне показалось, что я врезал по каменной статуе. Вампир даже не шевельнулся. Гвоздодер отскочил, дал мне же по рукам, а через миг каким-то образом перекочевал к вампиру.

"Он отнял у меня гвоздодер! – понял я с негодованием. – Но это еще не все мое оружие!"

Стремительным движением я выхватил и распылил ему в лицо перцовый баллончик.

Воздух на кухне превратился в адскую жгучую смесь. Из моих глаз хлынули слезы, я схватился за лицо и принялся неудержимо чихать. Вампиру же – хоть бы хны. Он схватил меня за плечо и выволок во двор.

– Леха, ну ты даешь! – спокойно сказал он. – Так же можно без глаз остаться!

Прочихавшись, я узнал Грега. На лбу у него, кстати, ничего не светилось.

– Вы... сво...

Я вытирал слезы и сопли, а они все текли.

– Ты в порядке? Давай, заканчивай рыдать!

Он провел ладонью по моему лицу, и жжение как рукой – в буквальном смысле – сняло.

Я последний раз шмыгнул носом. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Потом я рявкнул:

– Да кому они нужны, такие испытания?! Сплошное издевательство!

– Как бы тебе сказать, Леха, – Грег был все так же хладнокровен. – Эти тесты были нужны скорее не тебе, а мне. Я хотел оценить твои возможности.

– А я первые две ночи продрых в огороде! – мстительно сообщил я. – И отраву эту золотистую до конца не допил!

– Не имело большого значения, насколько точно ты выполнишь условия заданий. Я хотел понаблюдать, какие решения ты принимаешь в тех или иных обстоятельствах. В дальнейшем это будет важно для твоей... хм... специализации.

– То есть Зеленкино для меня было типа полигон? – спросил я ядовито.

– Вроде того. Считай, что я устраивал тебе тест-драйв.

– Тест-драйв?! Уж скорее краш-тест!

Грег пожал плечами.

– Ты жив и здоров. Тесты были очень мягкие. Ребята просили тебя пока особо не плющить.

Я стоял, хмурясь. Одна мысль не давала мне покоя.

– Слышь, Грег. Я был тут вчера...

– Да, знаю.

– Меня сюда словно на аркане притащило. И почему мне было так страшно? Ты мне что-то внушил, да?

Грег как-то нехорошо ухмыльнулся.

– Нет, не внушал. Меня тут вчера вообще не было.

– А кто... – начал я.

– Неважно, – отрезал он. – Главное – ты сумел вовремя освободиться.

– А если бы не сумел?

– Тогда бы ты нам не подошел.

Я разволновался.

– А так подошел, да?! Все, испытания окончены?

– Ну... Пока все идет неплохо, – Грег покосился на гвоздодер, который так и держал в руке. – Для твоего слабенького уровня, конечно. Но по крайней мере, ты движешься в нужном направлении.

– Что значит – пока? – спохватился я.

– Это значит – базовые тесты закончились. С завтрашнего дня мы начинаем подготовку к превращению.

Я онемел.

– В кого?!

– Ты уже забыл, о чем просил? В такого, как мы.

"Может, наконец, скажешь, кто вы такие?!"

Вот что вертелось у меня на языке, но Грег меня опередил:

– Завтра можешь ехать в город. Мы с тобой свяжемся. А теперь ложись спать. Ты же на ногах не стоишь.

При этих словах колени у меня подогнулись, и под участливым взглядом Грега я рухнул, где стоял.

– Давай, проспись, – донесся до меня его далекий голос.

И я послушно провалился в сон.

Проснувшись, я не смог понять, где оказался. Я лежал на спине. Было холодно и сыро, пахло разрытой землей. Под руками чувствовались занозистые доски. Я распахнул глаза, и увидел прямо перед собой серый свод.

Где я?! Вчерашние события пронеслись перед моими глазами. Водка "Вздрогнем!"...Охота на упыря...

"Я в склепе! – понял я, леденея. – Меня похоронили заживо!"

Горло тут же сдавило удушье. Я рванулся, как подброшенный пружиной, и ударился о серый свод. Раздался треск полиэтилена, внутрь хлынул воздух.

Идиотские шутки! Нет, тут точно не обошлось без Валенка!

Чертыхаясь, я вылез из парника. Домик был закрыт на висячий замок, Грега и след простыл. Странно, что я не простудился, и даже похмелье не мучило.

"Надо запомнить марку водки", – думал я, шагая в сторону дома.

Кстати сказать, с тех пор она мне ни разу не встретилась. Из чего я делаю вывод, что водка была состряпана специально для меня. И вообще, никакая это была не водка. От обычной водки не начинают видеть демонов, ауру и лунные кратеры.

Подходя к дому, я встретил мента – мрачного-мрачного.

– Здорово, лейтенант! – благодушно кивнул ему я. – Ты чего такой сердитый?

Мент не поздоровался.

– Ты где был? – спросил он угрюмо.

– Я-то? Да к приятелю заходил, – ответил я не подумавши.

– К приятелю. Ну-ну.

По его голосу было ясно, что он не поверил мне ни на секунду.

Я мысленно постучал себе по лбу. Конечно, мент-то лучше знает, что кроме меня тут никто не живет.

Страж порядка кисло осмотрел меня с головы до ног, отметив испачканную в земле одежду.

– Перепрятывал, значит! – с горечью сказал он. – Так я и знал. Никакой гражданской ответственности. Ну да ладно, попомни мои слова – я все равно его найду! Хоть все лето на это убью, а найду!

– Ты о чем? – обалдел я.

Мент плюнул на дорогу и ушел, не прощаясь.

Придя на участок, я понял, почему он был такой злой, и чуть не умер от хохота.

Весь огород был перерыт – хоть приезжай и сажай картошку.

Вот бедняга! Небось всю ночь трудился, на окна оглядываясь – не разбудить бы меня!

Задерживаться в Зеленкино больше не осталось никаких причин. Я быстро собрался, и в отличном настроении уехал в город.

Глава... Неожиданное препятствие.

– Чтобы изменить себя, – сказал Грег, – ты должен родиться заново. Но прежде чем родиться – ты должен умереть.

– Чего?!

Грег позвонил мне через несколько дней после того, как я вернулся с дачи. Я как раз вернулся с работы и собирался шикарно поужинать картошкой с селедкой и луком, но это заявление отбило мне весь аппетит.

– При чем тут смерть? Ты на что намекаешь?

В трубке раздался вздох. Так, бывало, вздыхал отец, готовясь долго разжевывать неразумному сыну какую-нибудь простую (на его взгляд) мысль.

– Время от времени надо сбрасывать шкуру. Ты растешь, и твоя старая кожа становится тебе мала. Собственно, она тебе уже жмет, разве не чувствуешь?

– Какая еще шкура? – принужденно засмеялся я, одним глазом приглядывая за кастрюлей, в которой варилась картошка. – Моя меня вполне устраивает. Я же не змей какой-нибудь!

– Не змей, – согласился Грег. – А какая разница? Это даже к людям относится, не говоря о нас... Надо чувствовать моменты, подходящие для перемен, и не упускать их. Если ты упорно цепляешься за старое, начинается застой, который заканчивается катастрофой. И личность все равно меняется, только очень болезненно для тебя, и... в неправильную сторону. Большинство не выдерживает такого испытания, и остается побитыми, надломленным и с блоком по отношению к любым переменам. Потом на них можно ставить крест. Но ты не из таких, Леха. Ты сможешь умереть и родиться заново, потому что деваться тебе все равно некуда.

– Спасибо, успокоил, – проворчал я. – Тогда, может, объяснишь мне одну вещь? Допустим, я должен умереть. Чтобы родился... кто?

– Как "кто"?! Ты разве не знаешь?

Мне показалось, что Грег искренне удивился.

– Конечно, нет! Откуда?

– Ники сказала, что ты распознал ее при первой же встрече.

Я сделал резкое движение, едва не своротив кастрюлю с плиты на пол.

– Ничего подобного! Что значит "распознал"?!

В трубке хихикнули.

– Значит, Валенок был прав, а Ники – нет. Что ж, тогда я тебе нарочно не скажу. Когда ты сам узнаешь, кто мы – ты будешь готов к последнему испытанию.

Я помотал головой.

– Что-то мне это не нравится.

– Ничего, ты еще войдешь во вкус. Некоторые так увлекаются переменами, что их прежняя личность исчезает вовсе.

– Во вкус чего – самоуничтожения? Так, давай перейдем к конкретике. Что мне надо будет делать на этот раз?

Грег замялся.

– Я еще не придумал, – признался он. – Придумаю – позвоню. А ты тоже не бездельничай, помоги мне.

– Чем?

– Придумай или поищи какой-нибудь обряд ритуальной смерти.

На следующий день я позвонил Грегу с отчетом. Сам я ничего толкового не придумал. Зато поиски в сети принесли кое-какие результаты. Как ни странно, тема ритуальной смерти оказалась не такой бредовой, как я ожидал. Я даже нашел целый психологический тренинг. Заключался он в следующем: компания едет в лес, каждый выкапывает себе могилку, забирается туда и целый день тихо в ней сидит. А вечером возвращается к жизни цветущим и обновленным. Просто праздник какой-то!

– ... короче, можно закопаться в землю, но этот как-то глупо, – закончил я.

– Леха, не парься, я уже все придумал, – сказал Грег. – Но предупреждаю, это тебе не в огороде медитировать. В пятницу после работы приедешь к парку Трехсотлетия Петербурга. Встречаемся на берегу залива в семь вечера. Возьми с собой плавки.

– Плавки? – я содрогнулся. – Тебе какая смерть нужна – ритуальная или настоящая?! Да там еще, может, лед не сошел!

– Ничего, поищем прорубь.

– И вообще я в пятницу не могу. Мне надо дочку из яслей забирать и гулять с ней до девяти. Ленка опять куда-то намылилась...Эй, Грег! Ау!

Трубка молчала.

– Грег, ты меня слышишь?

Когда он наконец ответил, голос у него был далеким и безжизненным.

– Ты сказал, дочка? У тебя есть дочь?

– Ну да. А что в этом такого?

– Это очень плохо.

– Почему?

Грег снова промолчал, и в этом молчании было что-то нехорошее. Я почувствовал, что он в смятении, и начал беспокоиться сам. Что случилось? Что я не так сказал?

– Извини. Это моя ошибка. Я должен был выяснить сразу,– заговорил он быстро и отрывисто. – Но я никогда бы не подумал, что у тебя есть ребенок, тем более, дочь. Ее не должно быть!

– Что ты несешь?

– Извини, – повторил он. – Ты нам не подходишь.

– Как?!

– Надеюсь, еще не слишком поздно, – сказал он покаянным тоном. – Думаю, ты еще не зашел слишком далеко, и способен вернуться к нормальной жизни.

Я стиснул трубку в руке.

– Но Грег, так же нельзя! Это нечестно! Вы сами пригласили...Мы договорились... Я прошел испытание, сидел на этой чертовой даче...

– Нет, – теперь голос моего собеседника стал холодным и далеким. – Это ради твоего же блага. Забудь обо всем. Ничего не было. И кстати, не жди, что Ники снова появится. Я приму меры.

– Ты не посмеешь! – заорал я. – Не посмеешь так поступить со мной!

Он бросил трубку. Я попытался набрать его телефон, но на экране появились слова "номер неизвестен".

Как неизвестен?! Если я с ним только что говорил, и все прекрасно определялось?!

Я швырнул телефон на пол и растоптал его в припадке дикой ярости. Через несколько секунд я остыл, и тупо уставился на ошметки телефона. Что на меня нашло? Я совсем спятил?

Слепая ярость ушла, остались только горечь и отчаяние.

Тупая, злобная шутка! Компания моральных уродов поиздевалась надо мной всласть, а потом под надуманным предлогом от меня избавилась. Только и всего. Так почему же я в таком горе? Почему я чувствую так, будто меня предали, сломали и выкинули?

Я подумал о Греге и застонал, стиснув зубы. Когда этот человек, которого я видел два раза в жизни, о котором ничего не знаю, успел обрести надо мной такую власть?!

А Ники, неужели она все это время притворялась? Кем надо быть, чтобы так врать?

Будь они все прокляты! Зачем я их вообще встретил?!

Потом я начал проклинать уже себя. Во всем был виноват только я сам. Зачем я упомянул про Ваську? Если я просто, без лишних подробностей, попросил перенести Ритуальную Смерть на субботу, все так и шло бы своим чередом. А теперь все кончено. Всего одно ненужное, лишнее слово – и дверь в неведомое захлопнулась прямо у меня перед носом.

Еще несколько дней я лелеял надежду, что произошла какая-то нелепая накладка. Я не мог принять эту новую реальность – все изменилось слишком внезапно и, на мой взгляд, беспричинно. Едва успокоившись, я вытащил из разбитого телефона симкарту и побежал покупать другой мобильник, чтобы не пропустить звонок Грега. Казалось, вот-вот он перезвонит, и все будет как раньше. Но он не перезвонил ни на следующий день, ни через неделю.

О следующих трех с половиной неделях рассказывать в общем нечего – кроме того, что это было худшее время в моей жизни. Кое– как мне удалось выкинуть ненавистных упырей из головы, но вскоре у меня началась самая настоящая депрессия. Прежние припадки плохого настроения были просто цветочками по сравнению с ней. Появилось глубокое отвращение ко всему. К работе. К людям. К еде. По утрам не хотелось просыпаться. По ночам мучила бессонница, или снилась всякая муть. Я был бы счастлив увидеть любой из прошлых необычных снов, – пусть даже и с чудовищем, – но сны тоже словно кто-то заблокировал.

Прошло две недели. Мобильник Грега не определялся. Телефоны Ники с Валенком тоже – будто стерлись из записной книжки. Я затосковал. Отвращение к миру сменилось апатией. Мир существовал где-то сам по себе, а я блуждал в тумане, равнодушный ко всему. Однажды я вспомнил предупреждение Грега насчет того, что попаду в дурдом, если захочу выйти из игры раньше времени, но даже не возмутился, хотя это именно он меня из нее исключил. В дурдом, так в дурдом.

На третьей неделе я почувствовал, что достиг дна. Вся жизнь стала бессмыслицей.

Я смотрел на себя со стороны и судил строже, чем Ленка. Бестолковая, никому не нужная работа. Неудавшаяся личная жизнь. Лучшие годы позади. И зачем такому ничтожеству жить на земле? Вдобавок все начало валиться из рук. Я спотыкался на ровном месте и проваливал самые простые поручения на работе. Казалось, я обуза для мироздания, и оно скоро от меня отделается.

Наконец у меня возникло странная уверенность, что я проклят, и всем, кто со мной соприкасается, тоже будет плохо. Старый друг пригласил на свадьбу, а я не пошел, и не позвонил поздравить. И даже совесть меня не мучила. Потому что казалось – если я к нему приду, то навлеку на него несчастье.

Среди этого безбрежного уныния я вдруг поймал себя на мысли, которая меня потрясла. Я понял, что испытываю искреннюю радость, думая о смерти. Несмотря на периодические припадки депрессивных настроений, суицидальных мыслей у меня прежде не бывало никогда.

"Неужели так оно и происходит? – с искренним любопытством думал я, прислушиваясь к себе. – Неужели я в самом деле собираюсь с собой покончить?"

Похоже, так оно и было. При мысли от смерти у меня даже отступила депрессия. Умом – мне было страшно, но в то же время я чувствовал непонятное воодушевление. Да, это в самом деле был выход.

Тем временем пролетел апрель, и пришли майские праздники. Газоны усыпало мать-и-мачехой, деревья подернулись зеленью, девушки переоделись из джинсов в юбки. Даже наши институтские тетушки как-то посвежели. Только я словно застрял в прошедшей зиме. Мое прозябание и жизнь остальной вселенной устремлялись в разные стороны, расходясь все дальше. Мир был плоским, серым и бесцветным, как газетная фотография. «Из трехмерного он стал двухмерным, – подумал я однажды. – Значит, скоро свернется в точку. Ну и хорошо».

Настали выходные, и делать стало совершенно нечего. Солнечным утром первого мая я проснулся около полудня и долго валялся в постели, вяло пытаясь придумать, зачем мне жить. За окном по небу бежали облака. Несколько раз начинал звонить телефон, но я не отвечал на вызовы. Все равно это были не те звонки. А остальные меня не интересовали.

Так и найдя ни единой причины шевелиться, я решил пролежать весь день в кровати.

"Может, искупаться?" – словно шепнул мне кто-то на ухо.

– А вода-то небось ледяная, – протянул я. И сразу подумал – то, что надо.

Я вышел на улицу и пошел куда глаза глядят, словно стеклянной стенкой отделенный от весеннего, шумного мира. На перекрестке Липовой и Савушкина я увидел подъезжающий к остановке трамвай. Это был тот самый маршрут, на котором я встретил Ники. Не раздумывая, я вскочил в трамвай и жадно оглянулся, но оказалось, что почти все вышли возле ЦПКиО. Тогда я сел и уставился себе под ноги. Мне было решительно все равно, куда он едет.

Трамвай завез меня чуть ли не загород. На кольце пришлось выйти. Я спрыгнул на нагретый солнцем асфальт и ощутил дуновение морского воздуха. Через дорогу, за новенькой решеткой простиралась зеленая полоса, усаженная молодыми деревцами. Между ними по дорожкам чинно прогуливались мамаши с колясками. За ними до горизонта голубел Финский залив.

"Это же парк Трехсотлетия Петербурга, – понял я. – Тот самый, куда мне когда-то велел прийти Грег. И взять с собой плавки. Вот забавно".

Я пересек парк и вышел на пляж. Солнце жарило прямо по-летнему, но ветер дул холодный и резкий, и на горизонте над Васильевским островом наползала на край неба туча. На пляже загорало множество народу, но никто не купался.

"Зачем я сюда приехал? – спросил я себя. – Только честно!"

Но внутренний голос молчал. Видимо, просто не хотел меня пугать.

Я разделся, сложил одежду в аккуратную кучку, чтобы потом, когда ее найдут, было не стыдно перед ментами. Не спеша выкурил сигарету. И на глазах у восхищенной публики вошел в воду.

Вода в самом деле была ледяная, как ей и положено в начале мая, но не до такой степени, чтобы сразу скрутило судорогой. В любом случае, пока дойду до глубокого места, подумал я, успею к ней привыкнуть.

Финский залив не просто мелкий, а очень мелкий. Теоретически его можно перейти вброд. Так что, честно говоря, это было не купание, а прогулка. Я шагал и шагал по колено в мутной воде. Пройдя около километра, я вдруг загадал: если не найду в своей жизни смысл – обратно не вернусь!

Парк Трехсотлетия остался далеко позади. Туча наползла на полнеба, грозно синея. Дно понемногу опускалось; вода стала по пояс, потом по грудь...Я отошел уже километра на два от берега. А смысла все еще не нашел, наоборот – все, на душе становилось все тяжелее.

Вдруг дно резко исчезло из-под ног.

Я вынырнул, отплевываясь и пытаясь понять, в чем дело. Потом заметил впереди красные бакены. Ага. Фарватер. Он прорыт специально, для больших кораблей.

Вот и хорошо, решил я. Дальше поплыву. Есть ли во всем этом смысл. Ну?

Я нырнул под водой метров на пятнадцать, и поплыл вперед кролем, продолжая терзать себя все тем же вопросом. Смысл не появился. Зато появился корабль. Вначале я не обратил на него внимания, но он приближался как-то слишком быстро. Когда я разглядел его, то понял, что у меня серьезные проблемы.

Это была не баржа и не паром до Кронштадта, а здоровенный, десятипалубный круизный лайнер. И он пер со страшной скоростью прямо на меня.

Я прикинул его скорость, помножил на расстояние – и понял, что времени не хватит. Варианта было два – вниз или все-таки назад. И я ломанулся назад, наперегонки со смертью. Лайнер уже закрывал небо, гоня перед собой волну. Низкое гудение его двигателей заставляло меня красочно представлять, как меня затягивает под борт и наматывает на винты...

Умирать резко расхотелось. Нет, только не так!

Ни разу прежде я не плавал с такой скоростью – как будто это был не я. Во мне проснулись неизвестные раньше резервы силы. Я чувствовал себя в воде просто дельфином. Или китом. Или каким-то морским змеем... Длинное чешуйчатое тело скользит в волнах, как будто они для него созданы. Лайнер остался позади, а я все плыл, быстро и с наслаждением. Казалось, стихия мне подвластна! А на уровне разума все еще попискивал в ужасе глупый Леха, не знающий, зачем он живет. Но почему-то это потеряло значение.

И тут я будто бы раздвоился. Я – морской змей был отдельно, и такие надуманные вопросы, как "смысл жизни", его вообще не волновали. И был я – Леха, боящийся всего на свете. Особенно змея внутри себя – потому что Леха, который так и не нашел смысла, теперь должен был умереть. И я – змей был с этим полностью согласен.

Пусть он умрет. Он мне только мешает.

Единственное, в чем обе моих личности были солидарны – что вода в заливе грязнющая.

Волна, поднятая кораблем, догнала меня, подхватила, куда-то потащила, и выкинула на мелководье.

Морской змей медленно и неохотно ушел в глубины моего "я". Леха – прежний с облегчением перевел дыхание и, ежась на ветру, пошлепал к берегу.

До пляжа я добрался минут за двадцать. Сам не понял как – учитывая, что туда шел часа полтора. Вылез на берег и упал без сил на мокрый песок. Тело меня не слушалось, выложившись целиком. Мной владело чувство полноты жизни. Безмерно радовали травинки, щекотавшие мне лицо, и даже бычки на песке только умиляли. "Это потому что ты чуть не умер, – сказал я себе, восстанавливая дыхание. – Расслабься, скоро пройдет".

Интересно, Грег счел бы мой заплыв за испытание, или нет? В любом случае, я был доволен. Я не мог объяснить словами, но чувствовал – это было не зря. Словно очень важный кирпичик лег в стену, или еще одна ступень добавилась... Куда? Куда?!

Когда руки и ноги снова согласились мне служить, я встал и пошел искать свои вещи. Вскоре я их обнаружил. Одежда была на месте, все так же аккуратно сложена, даже мобильник не сперли. И неудивительно – ведь рядом стоял Грег.

Думаете, я обрадовался? Как бы не так. Я страшно взбесился. Один его вид привел меня в такую ярость, что я был готов его убить на месте, было бы чем.

– Ты что тут делаешь? – рявкнул я. – Тебя сюда звали?!

– Случайно увидел, как ты купаешься. Быстро плаваешь, молодец.

От такой наглости я потерял дар речи.

– Ну так! У меня же разряд!

– Леха, ты полон сюрпризов.

Я набрал воздуху, чтобы послать его как можно дальше, но тут заметил в его внешности перемену. На лбу Грега, точно между бровями, как у индуистов, появилась татуировка – нечто вроде "розы ветров" Еще одна татуировка – не разобрать какая, – выглядывала из-за края его футболки, в ключичной впадине.

– Что это ты себе на лбу нарисовал? – ядовито спросил я. – Татуировку сделал, что ли?

– Она всегда была. Просто раньше ты ее не видел.

– А вот и видел! Еще на даче. Она в темноте светилась.

– А чего не сказал, балда? Ладно. Уже не важно.

Пока я одевался, Грег стоял рядом молча и ждал. Я мрачно поглядывал на него, раздумывая, не врезать ли ему промеж глаз, прямо по татуировке. Останавливало только то, что он все равно не позволит мне это сделать.

– Ну что, ты готов к последнему испытанию? – спросил он как, ни в чем не бывало.

– Я не желаю иметь с вашей бандой ничего общего, – отчеканил я. – Топай отсюда, пока цел.

Грег посмотрел на меня с явным одобрением.

– Остался всего один шаг, – сказал он миролюбиво. – Еще один маленький шажок, и ты изменишься навсегда. Очень важно сделать его в правильном направлении...

– Отвали со своими поучениями!

Я собрал вещи и пошел с пляжа. Грег упорно тащился за мной.

– Ты ведь хотел узнать, кто мы такие?

Я резко развернулся и заорал:

– А как же моя дочка? Она никуда не делась за эти три недели и полтора дня!!!

На нас оборачивались люди, но мне было все равно.

– Или дочь не имеет значения, и ты это устроил нарочно?

– К сожалению, еще как имеет. Но все слишком далеко зашло, – торопливо заговорил Грег. – Придется рискнуть. Мы следили за тобой все эти три недели, но сегодня ты реально мог погибнуть. Следующий раз может стать последним, и твоя смерть будет на моей совести. А дочкина смерть – на твоей.

Вся моя злость разом куда-то испарилась.

– Как смерть?

– Помнишь, я спрашивал тебя, чем ты готов пожертвовать? Что ты ответил? "У меня ничего нет".

Я растерянно смотрел ему в глаза.

– Вольно или невольно, ты соврал. Так всегда и бывает – если ты не хочешь выбрать жертву сам, ее выбирают за тебя. Когда ты проговорился, что у тебя есть дочь, я понял, что выбор уже сделан.

– Какой еще выбор? – взвыл я. – Какая жертва? При чем тут моя дочь? Валенок же сказал: "у тебя есть ты сам!"

– Верно, есть, – сказал Грег, остывая. – На это вся надежда. Леха, не надо понимать все буквально. Никто не утверждает, что твоей дочке непременно отрежут голову на черном мраморном алтаре. Я просто имел в виду, что ты подвергаешь ее большой опасности. У тебя не должно быть слабых мест. Превращение обязательно привлечет к тебе внимание очень неприятных сущностей. А дочка с тобой слишком связана. Но тебя я стану защищать, а ее нет.

– Без тебя обойдусь! Я сам буду ее защищать! – воскликнул я.

– Именно это я и имел в виду, – кивнул Грег. – Ну что, наш договор по-прежнему в силе?

– Да, черт бы вас всех побрал!

Грег, прищурившись, посмотрел в небо.

– Сейчас мы кое-что проверим. Последний тест. Ну-ка посмотри направо. Что-нибудь видишь?

– Где?

Я завертел головой.

– Не туда смотришь... Ага, повыше. Над парком.

Ничего особенного, кроме грозовой тучи, я на небе не увидел. Только вдалеке, над Петровским стадионом, парил черный воздушный змей с перепончатыми крыльями. Он то резко взмывал, то двигался зигзагами, ловя ветер.

– Ты о воздушном змее, что ли?

– Хе-хе, воздушном. Ладно, пошли.

– Куда?

– В гости к Валенку.


Глава... Все в сборе.

Валенок, оказывается, обитал совсем недалеко от парка, в одном из длинных многоэтажных домов на Яхтенной. Пока мы шли туда (путь занял минут десять), пробудившийся во мне морской змей заснул окончательно. Остался только прежний Леха – и он сильно нервничал.

Последние три недели заставили меня кое-что понять. Раньше, в Зеленкино, я смотрел на всю эту историю – знакомство с Ники, испытания, – как на некую прикольную, таинственную, необычную игру. Но теперь я понял, что если это и игра, то весьма жестокая. Игра, которая едва не довела меня до самоубийства, переставала быть просто игрой. Я уже не сомневался, что Грег может доставить мне любые неприятности, какие сочтет нужными.

Словом, когда мы поднялись на пятнадцатый этаж на обшарпанном лифте и позвонили в дверь, я уже готовился к тому, что ничего хорошего меня не ждет. Но я никак не ожидал увидеть в прихожей свирепую бабку в старомодном пальто, с объемистой сумкой на плече.

– Здрасьте, – растерянно сказал я.

Вместо ответа бабка разразилась проклятиями.

– Что же это деется – еще одного притащил!– пронзительно запричитала она. – Почему у всех сыновья люди как люди, только у меня нелюдь и душегуб?

Я на всякий случай оглянулся, чтобы убедиться, точно ли она имеет в виду именно Грега. Тот стоял, сохраняя на лице выражение сердечной радости от встречи со старой мегерой.

Из-за косяка в прихожую выдвинулся Валенок в тренировочных штанах и футболке размером с палатку.

– Ну мать, не ругайся, – прогудел он. – Не трать на нас свои драгоценные нервы.

– А ты веди себя как нормальные люди, – взвизгнула бабка. – Пьянствовать будете всю ночь? Песни орать и змеев запускать? Соседи уж сколько раз жаловались: топают, грохочут, дверями лязгают, шумят на балконе! А потом милиция приходит, людей ищет! Фотороботы показывает, протокол снимает, отпечатки пальцев...

При слове "милиция" я автоматически попятился к двери.

– Там я на плите ужин оставила, – бабка неожиданно сменила гнев на милость. – Чтоб тихо себя вели, лиходеи!

И ушла.

Валенок солидно объяснил, закрывая дверь:

– Мать на дежурство собралась. Она тут недалеко работает, на теплостанции. Проходите, мужики.

Квартира Валенка была типовая двухкомнатная, очень скромная, и на его фоне казалась особенно крошечной. Мы прошли в гостиную и сели на скрипучий диван.

– Есть хотите? – спросил Валенок.

– Потом, – ответил Грег, опередив меня. – Подождем Ники.

Валенок пожал плечами. Татуировки на лбу, как у Грега у него не было. Зато имелся черный извилистый зигзаг молнии, похожий на замысловатый шрам. Он рассекал ему лицо наискось, через левую бровь, окончательно его уродуя и придавая сходство с демоном. Я покосился на него и промолчал. Грег сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел в окно. По стеклу уже барабанили капли дождя.

– Погода-то совсем нелетная! – отметил он.

Напротив дивана стоял телевизор "Горизонт", накрытый вязаной салфеткой. С кухни тянуло борщом. Я сглотнул слюну, внезапно поняв, что очень проголодался. Но Валенок явно не спешил нас кормить. И он, и Грег будто чего-то ждали.

Ах да, Ники...

– Грег, что-то я не понял, – нарушил я тишину. – Что имела в виду мама Валенка?

– Что конкретно не понял? Про милицию?

– Да нет – про змеев! Насчет "змеев запускать"...

Валенок хмыкнул.

– Ах, про змеев? – улыбаясь, ответил Грег, и встал с дивана. – Не понял? Хочешь посмотреть? Иди за мной.

Мы вышли на балкон. Передо мной раскинулась панорама новостроек, над ней – штормовое небо. Над заливом клубились тучи, в них полыхали холодные пронзительные вспышки молний.

– Вон там, – показал рукой Грег.

Я с удивлением заметил черного воздушного змея. Он все еще трепыхался в небе, только теперь стал гораздо ближе. Вскоре я понял, что он летит в нашу сторону. Мне стало тревожно. Что-то он был слишком большой для воздушного змея... Черт, да он не просто большой, он огромный!

Я наконец понял, кто передо мной, и шарахнулся с балкона, но Грег загородил мне дверь.

Это был никакой не змей! Над крышами Яхтенной парил дракон. Черный, жуткого вида, с длинной узкой мордой, похожей на зубило. Он не был похож на дракона из сказки. Он излучал угрозу, и был откровенно страшен. Он был похож на огромного птеродактиля, и еще – на истребитель нового поколения. И летел прямо к нам!

Грег потянул меня за руку.

– Давай уйдем, а то здесь и так места мало.

Я позволил увести себя с балкона, плохо соображая, о чем он говорит. Сел на диван, словно робот, не в силах отвести взгляд от балконного окна. За окном медленно потемнело. Неожиданно прямо за мокрым стеклом возникла черная морда и зубастая пасть, в которую я бы поместился целиком.

Удар, скрежет железа!

"Он приземлился", – понял я.

Пасть за стеклом сменилась глазом размером с колесо – таким же черным, круглым и лишенным выражения. Он только холодно блестел, словно обсидиан.

О чем думает это чудовище, глядя на меня в упор?! Казалось, его крылья застилали все небо. В темноте раздался оглушительный удар грома (или это отвалился балкон?) Дом содрогнулся. Лязгнула балконная дверь – я чуть не подскочил. В комнату вошла Ники, мокрая как мышь. Черные волосы слиплись прядями, на косуху стекала вода.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю