Текст книги "Похищение Зеленой Хризантемы (СИ)"

Автор книги: Анна Этери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4 Жизненные обстоятельства

Оно нагрянуло внезапно,

Когда его никто не ждал.

Торми

Прохладно. Почти холодно. Беззвучная серая тишина рассвета медленно вырывает из цепких объятий сна. Удивительно, что беззвучие способно разбудить… Хотя тишина ли?.. беззвучие?..

Тепло… слишком близко к лицу. Да… Чье-то дыхание чувствуется кожей…

Дыхание?!

Чёрные изогнутые ресницы вздрагивают, трепещут крыльями бабочки и резко распахиваются, являя миру бездонную сверкающую синеву голубых глаз.

Глаза в глаза. Сонная лазурь небес против непроглядной темноты ночи, вспыхивающей искрами безумия. Сосредоточенное сопение буквально в волоске от собственного лица.

– Хамидорея! Что за мерзкая у тебя привычка пугать ещё не проснувшихся людей?! – Торми с раздражением отодвинул в сторону лицо темноглазой девушки и, зевнув, принял сидячее положение. Вчера он до дома так и не дошел, решив, что скамейка на маленькой уютной площади в тени огромного дуба тоже вполне подойдет, чтобы выспаться. А всё почему? Да потому что некоторые из того десятка пирожных, которые он выторговал у незнакомой леди в обмен на кулон, оказались с ликёрным кремом…

Хамидорея изящно поморщилась, за что, видимо, и получила своё прозвище – Хамидорея Изящная, и, раздраженно вздохнув, села рядом с мальчиком на скамейку. В руках она держала небольшую корзинку с украшенной лентами и фиалками ручкой. Из-под прикрывавшей её содержимое льняной салфетки исходил аппетитный аромат свежей выпечки. Потянувшийся было на запах Торми, немедленно получил устное уведомление, сказанное весьма строгим голосом:

– Это не тебе! Кремовые булочки и черешня для Анемона!

Мальчик обиженно надулся и покосился на алое солнце, едва оторвавшееся от земли в стылые небеса. Полупрозрачные усики тающего тумана обвивали щиколотки.

– Можно подумать, что я это не поем. Всё равно ведь он сначала даёт пробовать мне. Жадина.

– Вовсе нет. Просто это для Анемона. Понимаешь?

– Нет.

– Ну и не надо.

Торми помолчал с минуту, наблюдая медленный восход светила и отмечая его насыщенный цвет – предвестник смены погоды и дождей, столь долгожданных в изнывающей от жары Феланде. Легкий ветерок принес пару кремовых лепестков отцветающих яблонь и погонял их по пустынной площади. Немного зябко. Торми поёжился и зевнул.

– Зачем ты пришла?

Хамидорея вскинула руку, убирая прядь волос от лица, как всегда изящно, чем ужасно напомнила ему учителя, и спросила:

– Как ты думаешь, чем он сейчас занят?

Торми пренебрежительно фыркнул и, раздраженно кивнув на чуда рассвета, безапелляционно заявил:

– Медитирует!

– Я серьезно! – с невозможной серьёзностью подчеркнула Хамидорея.

– Все равно медитирует! – настаивал на своём Торми.

Девушка тяжело вздохнула и, нахмурившись, уставилась на корзинку на коленях. Пока она молчала и с угрюмым видом рассматривала вышитые на салфетке колокольчики, Торми успел два раза зевнуть, вскочил и, пытаясь прогнать сонливость, немного попрыгал вокруг скамейки. Придя от такой импровизированной зарядки в прекрасное расположение духа, мальчик остановился перед девушкой и, уперев руки в бока, надменно повелел:

– Всё, вставай! Нечего тут рассиживаться, я уже почти проголодался!

Его сияющая улыбка не особо взбодрила Хамидорею, но она всё же поднялась и, с достоинством разгладив короткую тёмную юбку, слегка улыбнулась, едва приподняв уголки губ.

– Ну, пошли!

Неспешно проходя мимо ажурных кованых оград и ещё по-весеннему нежной зелени ранним утром, наполненным ароматом тысяч отцветающих деревьев, в лучах рассветного солнца колоритная парочка предпочитала упорно молчать. Каждый думал о своём. Пройдя пару кварталов, Торми резко надоело лицезреть красоты природы, и он озадаченно нахмурился, прекратив напевать мотивчик уличной песенки.

– Хамидорея?

– М-м?

Мальчик немного помолчал и, засунув руки в карманы, всё же спросил:

– Хамидорея… А чего ты так в учителя вцепилась-то?

– Тебе-то какое дело? – недовольно выдала девица.

– Ну я просто не пойму! – с детской непосредственностью упорствовал Торми. – Ты ведь очень симпатичная девушка, не глупая, богатая и интересная во всех отношениях… Дочь мэра, в конце концов! И учитель? Ты же его просто преследуешь! Воздыхательниц организовала, завтрак с утра каждый день кто-нибудь приносит… Нет, я, конечно, не жалуюсь на это, но… Чего ты хочешь? Неужели у тебя совсем нет поклонников? И твой отец… его что, совсем не волнует твоё поведение?

– Ты что, правда не понимаешь? – с видом оскорбленного достоинства поинтересовалась Хамидорея.

– Лулон! Неужели ты действительно его любишь? – почти в ужасе спросил мальчик, невольно остановившись.

Девушка тоже остановилась и повернулась к нему лицом.

– Ха! Не будь наивным. Не отрицаю, Анемон чудо, как хорош собой, а перед его взглядом вообще невозможно устоять… – Хамидорея даже мечтательно прикрыла глаза. На пару секунд. И деловито продолжила: – Но дело-то не в этом. Говоришь, поклонники? Ну да, есть. Находится немало желающих увидеть меня в качестве своей жены. Всё так, как ты говоришь: я красива, богата, мозги вроде имеются, дочь мэра, в конце концов… Характер, правда, тяжеловат – я это с удовольствием признаю. Ещё я капризна, несносна и неуправляема. Но, несмотря на всё это, у меня создается впечатление, что каждый второй холостяк в этом городе, да и не только в нём, считает своим долгом просить моей руки у отца. Попадаются даже вполне приличные кандидаты, которым не особо-то и нужны все выгоды брака со мной. Мало кто из них интересуется моим мнением. Но это меня тоже устраивает. Я не против идеи политико-экономических взаимовыгодных договоров, по странному недоразумению именующихся браком. Вот только никому из них ничего не светит.

Распалившись своей речью, девушка говорила всё громче и эмоциональнее, начав размахивать руками и едва не огрев корзинкой пару раз уже трижды пожалевшего о своей настойчивости Торми. Она шумно вздохнула и откинула за плечи тёмные пряди волос. Слегка напуганный неожиданным монологом и фанатичным блеском в глазах, мальчик всё же не мог заставить себя заткнуться.

– Почему?

Хищный собственнический оскал сопровождал ответ.

– Потому что, как дочери мэра, мне прекрасно известно, что никто из них не сравнится с Анемоном Арахуэнте, Стражем Империи, Мастером Ордена Цветов, обладателем большей части Феланды и близлежащих территорий… – Хамидорея как-то задумчиво шмыгнула носом и раздражённо продолжила: – И ещё наверняка много чего, о чём я толком не знаю. Но одних этих фактов хватит, чтобы папенька смотрел сквозь пальцы на практически всё что угодно творимое мной, ибо до тех пор, пока целью является Анемон со всеми его титулами, званиями и правами – МНЕ МОЖНО ВСЁ!!!

Девушка закончила речь, торжествующе возвысив голос, и победно взглянула на Торми.

– Чего-то я не понял… Так Анемон тебе-то зачем? Деньги и земля? Но ведь…

– Вот именно, что не понял! Подчеркиваю, МНЕ МОЖНО ВСЁ до тех пор, пока я говорю папеньке, что это совершенно необходимо для того, чтобы выйти замуж за Анемона Арахуэнте.

– Так тебе нужна всего лишь абсолютная свобода?

– Всего лишь?! Ну, знаешь ли!

– Ну, так цель – свобода, а средство – Анемон? И ты им совершенно не интересуешься в более личных, так сказать, целях?

– Про более личное я ничего не говорила! Я ж не совсем дура, понимаю, что как цель Анемон стоит очень многого, но цель-то эта непростая…. Так! А какого я тут с тобой откровенничаю, а?

Торми наивно хлопнул голубыми глазами.

– Ну… Наверное, тебе, Хамидорея, хотелось с кем-нибудь поделиться, а тут как раз я.

– Да-а-а?! – слегка озадаченно протянула девушка.

– Ну разумеется! – Мальчик рискнул ободряюще улыбнуться. – Вот видишь, теперь, когда ты мне всё рассказала, я стал лучше понимать тебя и смогу лучше помогать тебе, – «если это мне будет выгодно, конечно» – подумал он и, взяв девушку за руку, потянул в сторону Анемонова дома, уже попавшего в их поле зрения.

***

Оказавшись перед воротами, украшенными орнаментом из виноградных лоз, птичек и бабочек, Торми вставил ключ в замочную скважину и повернул.

– Что ты там говорила передать Анемону? – хитро прищурился он. – Извини, что не приглашаю войти. Ты же знаешь, как нервно на это реагирует учитель.

Хамидорея держала корзинку обеими руками, понимая, что мальчик её обхитрил. Теперь не было необходимости звонить в колокольчик, дабы вызвать хозяина на ковёр… тут присутствовал его ученик, которому можно вручить завтрак, приготовленный её заботливыми нежными ручками… Но доживёт ли тот до адресата?

– Только учти, всё должно быть доставлено в целости и сохранности! – предупредила она на всякий случай.

– Я что, не понимаю?! Ты же мне всё объяснила, – возмутился Торми. – Учитель съест всё до черешенки… если сочтёт нужным.

– Ты же не собираешься отговаривать его от этой затеи?

– Я? Конечно, нет!

– Можешь особенно не стараться, – строго проговорила Хамидорея, а потом смягчилась: – Я немножко больше положила булочек, чем Анемон в состоянии съесть, и черешни тоже.

Торми слегка удивился, но заграбастал корзинку и приоткрыл калитку, понимающе улыбаясь. Тут Хамидорея вспомнила, что хотела кое-что спросить.

– А в доме Анемона больше никого подозрительного не находилось, или там, в саду у пруда? – намекнула она.

Торми задумался.

– Когда я уходил, всё было чисто. А поскольку это было вчера, то… Не уверен.

– Хочешь сказать, эта мочалка может оказаться у вас в гостях? – перешла на повышенные тона девушка. – Разве ты её вчера не выставил? И как после всего не прийти ночевать? Безумие оставлять Анемона одного исходя из ранее сложившихся обстоятельств! – Хамидорея старалась держать себя в руках, но одно только воспоминание о нахальной особе её выводило. А чего стоят синяки, которыми она отоварилась вчера – и всё на глазах Анемона! Сегодня и вправду лучше с ним не встречаться.

– Вряд ли учитель позволит повториться вчерашнему, – как-то неуверенно произнёс Торми. – В любом случае это только его забота, верно? – Голубые глаза упорно смотрели в душу, и Хамидорея неохотно кивнула.

Улыбнувшись напоследок, мальчик шагнул за ворота. Через щель в калитке она видела, как он зашагал по дорожке, весело размахивая корзинкой. Развернувшись, девушка задумалась. Как всё же несправедлив мир, раз позволяет такому беззаботному существу, как Торми, свободно прогуливаться там, куда ей хода нет.

Скрипнула калитка. Хамидорея озадаченно уставилась на зачем-то вернувшегося Торми, бледного и уже без корзинки.

– Что-то с Анемоном? – обеспокоилась она, готовая почти на любые жертвы.

– Там… там что-то похуже мочалки! – кивнул мальчик в сторону дома и начал заваливаться набок. – Воды! – изобразил он хватательное движение.

– Где я тебе её возьму посреди дороги? – Хамидорея тщетно пыталась вообразить что-то похуже той девицы.

Снова скрипнула дверца. Оба в недоумении оглянулись и, как по команде, отпрянули. Перед ними стояло нечто в шляпке, одетое в чёрное, с болезненно-серым лицом и волосами невнятно-рыжего оттенка. От вида вышедшей на свет мрачной особы по спине Хамидореи поползли мурашки.

– К-кто Вы? Что здесь делаете? – пролепетала она.

Этот ужас ночи смерил девушку хмурым взглядом, будто оценивал, стоит ли той вообще отвечать, и высокомерно обронил:

– А вот это, милочка, уже моя привилегия задавать подобные вопросы.

Хамидорея вопросительно посмотрела на Торми. Мальчик ответил ей столь же непонимающим взглядом.

– Я смотрю, от вас ничего доброго не дождёшься, – пробурчала неприветливая дама, неясно как тут очутившаяся, глядя на Хамидорею. – Так вот что я вам скажу, молодая леди: вы либо представьтесь, кем приходитесь господину Арахуэнте, либо убе… либо я вынуждена попросить вас удалиться подобру-поздорову.

Хамидорея глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и посмотреть на ситуацию под привычным углом. Разве она позволит какой бы то ни было женщине крутиться возле Анемона? Но с другой стороны, можно ли ревновать к этой… шваброподобной?!

– Меня знают в Феланде, да и за её пределами, как Хамидорею Лейрон, – представилась девушка, изящно проведя рукой по тёмным волосам, блестящим на солнце. – Я ученица господина Анемона и его доверенное лицо всего, что касается других, пожелавших проходить у него обучение.

– Неужели?! По мне так в тебе ничего особенного. И я сомневаюсь, чтобы господин Анемон доверил тебе нечто большее, чем вынести из дома мусор, – с азартом отчеканило бледнолицее существо и не подумав улыбнуться.

Хамидорея удивлённо открыла рот. Это было невиданное оскорбление! Да и откуда-то взявшееся чувство, что её нарочно распекают в каких-то своих личных интересах, не давало покоя. Но с чего бы? С какой стороны не глянь, а эту страшненькую дамочку она видела впервые в жизни и была в этом совершенно уверена! Раз увидев такую физиономию в обрамлении ужасающе рыже-серых волос… и услышав эту бесподобно оскорбительную манеру общения… Такое не забудешь!

В глазах женщины почудилось злорадство.

Хамидорея тряхнула головой, прогоняя наваждение.

– Если мне будет позволено сказать… – встрял Торми.

– А с тобой что? – стрельнула глазами в сторону мальчика грозная дама, похоже, не очень довольная, что ей не дали закончить с выбранной для расправы жертвой.

– Я тут живу! – выпалил он. – И что-то раньше вас не видел.

– И что с того?

– А всё с того, что могли бы и представиться. Мы уже минут десять здесь стоим, а я, между прочим, сегодня ещё не завтракал. Если вам интересно, то меня зовут Торми.

– Мне не интересно, – буркнула особа и отступила с прохода, который всё это время загораживала. – Иди, но завтрак раньше, чем через полчаса не жди.

– Завтрак?! Через полчаса?! И кто же мне его приготовит? – оживился Торми.

Женщина приосанилась и с чувством собственного достоинства выдала:

– Я! На правах единственной и неповторимой домоправительницы сего дома! Можете звать меня госпожа Мазахака Бильбергия. – Её улыбка стала многообещающей и зловещей.

Хамидореи стремительно подурнело, и, судя по округлившимся глазам ученика Анемона, не только ей.

***

Торми ошалело уставился на странную особу в воротах. В голове неторопливо укладывалась новая информация: еда каждый день дома будет готовиться… но эта жуткая… дама. От одного её вида аппетит как-то сразу идёт на убыль. С другой стороны, есть вероятность, что учитель перестанет теперь посылать его мести пыль на чердаке, полоть грядки, мыть окна, полы и далее по списку. Хотя у мальчика создавалось впечатление, что Анемон с особым удовольствием поручает всю эту уборочную рутину именно ему, но, может, это только казалось.

Торми задумчиво нахмурился, кинул тяжёлый взгляд на мрачный наряд домоправительницы и легкомысленный – Хамидореи, и, оставив одну в глубокой растерянности, а вторую – в торжествующем ожидании, засунул руки в карманы и поплёлся к дому. Подальше, не ожидая разрешения конфликта и непременной попытки втянуть его в спор со стороны Хамидореи, тем более что реакция этой самой Мазахаки пока непредсказуема.

Мальчик подхватил оставленную на ступеньках корзинку, забытую при встрече с домоправительницей – кто его знает, когда она ещё сподобится сготовить поесть, – и тихо скользнул через приоткрытую дверь в захламлённый холл. Облегчённо вздохнул – хоть здесь всё осталось по-прежнему: пыль, осколки и черепки, статуи – кусками и целиком – расставленные как придется, цветные пятнышки света и учитель, выглядывающий из-за перил белой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. Анемон посмотрел на ученика, приложил палец к губам, призывая к тишине, кивнул головой в сторону гостевого кабинета при библиотеке и бесшумно скрылся в указанном направлении. Создавалось впечатление, что учитель здесь намеренно сидел в засаде, поджидая явление Торми. Мальчик пожал плечами, признавая, что по обыкновению странное поведение учителя сегодня ещё более странное.

В кабинете царили образцовая чистота и порядок: ни единой бумажонки не на своём месте, аккуратно расставленные письменные принадлежности на массивном письменном столе, папки, книги и даже декоративные безделушки, казалось, десятилетиями не покидали раз и навсегда установленных за ними мест. Никаких следов бурной деятельности герцога Миено, стихийного скандала с участием магистра Тараканиана, Анемона и его бабушки и последующего примирения, от которого помещение пострадало более всего – имевшего место полторы недели назад. Торми искренне восхитился – от уборки этого вдохновенного бардака он отнекивался всеми правдами и неправдами – похоже, новое лицо в доме вовсе не плохая идея, если это, конечно, её рук дело. Он присел на краешек кресла, не выпуская из рук корзинки, и выжидательно уставился на задумчиво помахивающего сложенным веером учителя.

– Торми.

Учитель очень серьёзно посмотрел ему прямо в глаза. Мальчик с удивлением отметил, что на нём нет уже привычных тёмных очков и взгляд зелёных завораживающих глаз в полной мере способен подавить волю и сознание неподготовленного человека. Торми поёжился и порадовался, что себя он вполне может отнести к категории подготовленных – скрытую силу учителя вполне себе видно, но обычного действия не оказывает.

– Да-а-а?

В голосе мальчика отчетливо слышались озадаченные интонации: учитель вёл себя всё более странно.

– Я хочу поручить тебе очень важное и ответственное дело.

– Да-а-а?

Торми в нетерпении поёрзал, едва не свалившись со скользкой светлой обивки креслица.

– Да, – немного подумав, учитель утвердительно кивнул. – Собственно, основная твоя задача – молчать и наблюдать.

Ребёнок обиженно скис.

– Да я только этим обычно и занимаюсь.

– Нет, обычно ты суёшь свой неуёмно любопытный нос везде, где надо и где не надо, – улыбнулся Анемон, – но сегодня меня очень интересует твоё мнение по поводу нашей неожиданной домоправительницы, госпожи Мазахаки, как сия особа изволила представиться.

– Вот как.

– Полагаю, что с ней ты уже познакомился.

– Некоторым образом.

– И что? – Изумруд глаз учителя засветился изнутри, зачаровывая.

Мальчик стиснул ручку корзинки, боясь проболтаться о первом впечатлении, произведённом на него нанятой хозяйственной единицей – уж больно выражения были неадекватны, но, безусловно, отражали суть ситуации на все сто!

– А что? Я не совсем уверен, в качестве кого вы хотите её видеть, но то, что она будет… устрашать непрошеных гостей, это точно. Как она готовит ещё неясно – стоит дождаться первого завтрака. Насчёт всего остального…

– Как раз насчёт всего остального, – встрял в пространную речь Анемон, – я тебе и поручаю узнать. Ну как ты?

Торми снова поёрзал в кресле, чувствуя себя перед лучезарными глазами учителя как под светом нежного, тёплого солнышка – расслабленным и умиротворённым.

Учитель никогда не говорил делать что-то просто так, во всём был глубинный смысл. Если Анемону заблагорассудилось приставить его к Мазахаке как личного шпиона, то так тому и быть. А вопрос – зачем? – не обязателен. «Сам придумаю». Особенно хорошо думается за едой.

– Я согласен.

– Прекрасно! Начни сию же минуту. – Анемон надел очки, лишая удивительного света своих глаз – будто грозовая туча закрыла солнце.

– А это… – поднял Торми обеими руками корзинку. – Что мне с ней делать?

– А что там? – присел на край стола Анемон.

– Булочки и черешня, с любовью от Хамидореи. – Мальчик не удержался от улыбки и приоткрыл краешек салфетки, чтобы аппетитные запахи достигли учительских ноздрей.

– Знаешь, это очень мило с её стороны, – проникся доставленным завтраком Анемон. – Не вижу ничего плохого в том, чтобы мы с тобой позавтракали. – Он отложил веер и предложил Торми разместиться за письменным столом.

День начинался чудесно, и вкусная и сладкая черешня наполняла соком рот, и мягкие свежие булочки с молочным кремом таяли на языке, и учитель, представляющий неразгаданную загадку, сегодня был наиболее странен, чем обычно, что вызывало особый интерес. Но день, который был чудесен, являлся таковым лишь потому, что только начинался. О том, как он продолжится, не знал ни один обитатель сего дома, а события тем временем развивались с необдуманной скоростью.

Глава 5 Дом, в котором…

Иногда, чтобы выжить, приходится идти на крайние меры.

Анемон? Тея? Торми? Кот?

Авторство не установлено

Гордо задрав нос и презрительно хмыкнув, Тея полностью вошла в образ суровой домоправительницы, оберегающей покой и нравственные приличия своих господ. Помедлив у ворот, она в сухой форме сообщила Хамидореи, что её присутствие в особняке Арахуэнте и близ него крайне нежелательно, и лучше было бы им избежать повторной встречи, что может закончиться для «юной леди» не так хорошо, как той бы хотелось.

Не дожидаясь, как девица воспримет сообщение, Тея скользнула в ворота и заперла их на замок, после чего полная достоинства пересекла залитую солнцем площадку перед домом и вошла в прохладу помещения. «Прекрасно! Великолепно!» – нахваливала она успешно проделанную работу. Маскировка удалась – Хамидорея её не только не узнала, но даже не заподозрила в высокомерной и надменной домоправительнице бывшую противницу, отметелившую её у пруда. Теперь не нужно опасаться гнева разбалованной дочки мэра, что повлекло бы несвоевременный отъезд из Феланды, а сие не было предусмотрено, поскольку дел у Теи в городе имелось невпроворот.

Мысль, что она, наконец, напала на нужный след и больше не придётся тратить драгоценное время впустую, вселяла надежду.

Итак, для начала стоит установить дружеские отношения с обитателями сего дома, войти в доверие, а для этого придётся хорошо и добросовестно выполнять всю хозяйственную работу. Дел в доме было столько, даже на первый мимолётный взгляд, что Тея не знала, за что схватиться. Поэтому, едва освоившись в комнате, выделенной Анемоном, она принялась за уборку. Первым пунктом в сём многотрудном деле стал кабинет при библиотеке – место умственной работы и познания интересного, – который всем своим видом почему-то напоминал район боевых действий. Тею это обстоятельство поразило до глубины души. «Что же делается в остальных комнатах?» С этим инспекционным вопросом ещё предстояло пройтись по всему дому. Если уж ей выпала роль хозяйственника – она сыграет её на «отлично»!

Оглядывая погром в холле, Тея обдумывала своё поведение относительно Торми: не была ли она с ним излишне резка в образе Мазахаки? Ничего хорошего не выйдет, если мальчик проникнется к ней неприязнью, ведь он может пригодиться: говорит много, а, как известно, болтун – находка для шпиона. А Тея именно тем и намеревалась заняться, что выслеживать и вынюхивать полезные сведения. Если магистр Тараканиан действительно является счастливым обладателем Зелёной Хризантемы, то его домочадцам тоже может быть что-то известно, и сбрасывать со счетов Торми не следует. Она должна произвести на него самое благожелательное впечатление, даже если первое было не очень. Учитывая же, как загорелись глаза ребёнка при упоминании завтрака, Тея знала с чего начать.

Осмотр кладовки, где, по идее, должны были храниться продукты различных сроков хранения – не то чтобы обескураживал, но наводил на определенные размышления. Девушка задумчиво помахала пучком трав и салатных листьев, созерцая полупустые полки. Собственно, отправившись на поиски зелени в сад, она-то и встретила Торми и уже поверженную однажды, а теперь и вовсе дезориентированную противницу. Победа приятно грела душу, и завтрак представлялся чем-то блистательным и великолепным, что непременно позволит получить власть над душами Анемона и Торми, заставит их рассказать всё известное о Зелёной Хризантеме и содействовать в поисках.

Однако действительность была безжалостна к мечтам.

Возможно, начать всё же стоило с кладовки. Принесенный с огорода пучок занял место на пустой полке и временно был забыт впавшей в легкий ступор девушкой. Обещанный завтрак грозил не состояться по причине отсутствия пригодных в готовку продуктов и стать грандиозным провалом в новой карьере. Конечно, мешок муки, бочка соли, бочка капусты и невероятное количество разнообразного варенья не то чтобы целиком исключали возможность состряпать завтрак, но Тея чувствовала, что приготовленное вряд ли покорит обитателей дома невообразимостью и приятностью вкуса.

А ведь на самой кухне ничто не предвещало подобного. Напротив, девушка была приятно удивлена, обнаружив немаленькие запасы специй, приправ и целый шкаф набитый исключительно чаем и второй такой же со сладостями, пребывающими под замком, ключ от которого был доверен ей с утра странно молчаливым Анемоном. А обнаружившееся в вазочке на столе печенье даже подарило призрачную надежду на то, что Торми не столь прожорлив, как показалось. Правда, быстро развеявшуюся – Тея так и не поняла, то ли это был искусно раскрашенный камень, то ли печенька, доведённая до камнеподобного состояния.

Обнаружившиеся на удивление сочные груши и кусок мягкого сыра в результате более тщательного осмотра наполнили девушку небывалым воодушевлением: с победным криком Тея с добычей выскочила на кухню, изрядно напугав задумчиво разглядывающего содержимое вазочки мальчика.

Фанатично разгоревшиеся глаза отметили наличие простокваши, в которую превратилось припасённое для кота молоко, и впились в попятившегося со ставшей небезопасной кухни ребёнка.

– Орехи грецкие где?

Загоревшийся надеждой взгляд, брошенный Торми на запертый шкафчик, говорил о многом. Но умолчал о главном: в закрытом шкафчике не было сладостей или хотя бы ожидаемых орехов, там тоже был чай. Жестяные коробочки и стеклянные баночки с разноцветным содержимым преимущественно серо-зелёных тонов. Тея сосредоточенно потянула носом – дивные ароматы, застоявшиеся в чайнохранилище, обещали неземное блаженство и манили отрешиться от проблем бытия за чашкой божественного напитка.

Девушка с треском захлопнула дверцы.

– Это что?!

Обвиняющий глас опалял возмущением и требовал незамедлительного признания.

– Чай. – Торми сглотнул и попытался улыбнуться – Тея в образе Мазахаки внушала опасения. – Учитель иногда экспериментирует с новыми сочетаниями сортов и вкусов.

– Ясно.

Тея упёрла руки в боки, соображая, какую тактику разумнее применить по отношению к стоявшему перед ней мальцу, в небесно-голубых глазах которого без труда можно было разглядеть бездну любопытства и лукавства. Как-то раньше дел особых с детьми вести не приходилось. Кроме того, интуиция подсказывала ей, что в отношении Торми всё может быть ещё сложнее.

– Так где, говоришь, орехи?

– А очень надо?

Девушка промолчала, выразительно приподняв бровь, втайне надеясь, что грим не сильно от этого пострадает.

Мальчик вздохнул и молча достал из кармана бумажный кулёчек.

– Банка из-под орехов на второй полке шкафчика со специями. Остатки… – Торми полным сожаления взглядом посмотрел на довольно оскалившуюся Тею, прихватившую орехи. Однако отступать с занятой кухонной территории, похоже, не собирался. – А когда завтрак?

Тея не торопясь подошла к подставке с ножами.

– Скоро, милый, скоро.

Сладкая улыбка подействовала куда убедительнее слов и взглядов: мальчик, стараясь не поворачиваться спиной, осторожно вышел из помещения. Тея вздохнула и оглядела кухню. Так и есть, одна из груш пропала. И девушка даже догадывалась в чьём желудке.

Однако завтрак никто не отменял. Приготовление салата из груш, сыра и салатной зелени, приправленного поджаренными орешками, много времени не заняло. Да и простенькие, но вкусные оладьи делались быстро. Сложнее пришлось с заваркой чая.

Судя по всему, в этом доме чаю уделялось много времени и внимания, да и выбор заварки был столь широк, что мог затянуться до обеда. Тея с сомнением покосилась на ключ от запертого шкафчика и решительно направилась к незапертому. Всяко выходило, что в нём более безопасное содержимое. Остановившись на пятой по счёту банке, из которой она взяла ложку заварки, как и из предыдущих, девушка решила остановиться и пошла накрывать завтрак в имевшейся по слухам столовой.

То, что подать завтрак в столовую не самая блестящая идея, стало ясно сразу при взгляде на обломки немаленького такого стола. В целом помещение не внушало опасений – приглушённо-синие тона стен в сочетании с молочно-белой отделкой и мебелью настраивали на торжественно-умиротворённый лад. Да и ничего не говорило о причинах не лучшего состояния предмета столовой обстановки: ни пыли, ни мусора, никаких признаков ожесточенной борьбы, – просто развалившийся пополам стол, всё ещё накрытый кипенно-белой скатертью.

Философски пожав плечами, девушка развернулась обратно: кухня ничем не хуже столовой. Кроме того, Тее уже хотелось поскорее покончить с завтраком и обследовать дом под предлогом знакомства с помещениями в плане будущей уборки с тайной целью в виде поиска Зелёной Хризантемы. По крайней мере, теперь было ясно, что в кладовке и столовой её нет. Девушка достала наскоро набросанный накануне приблизительный план дома, поставила крестики на их месте и с чувством выполненного долга принялась накрывать на стол.

В шкафчике обнаружилось несколько сервизов довольно приличного вида, и как подозревала Тея, некоторые из них стоили столько, что ей бы пришлось работать с утра до ночи, чтобы рассчитаться хотя бы за одну разбитую чашку. Поэтому, руководствуясь благоразумием, она выбрала сервиз, по её мнению, имеющий не заоблачную цену. Расставила чайные чашечки и блюдца нежного светло-розового фарфора на две персоны. Задумалась, закусив пальчик. По всему выходило, что обитателей особняка трое, но будет ли завтракать магистр Тараканиан? Она не имела представления, дома ли тот вообще. Вспомнила, как коварно он разделался с ней в подвале, и поняла, что хочет отомстить. Бить женщин в живот, а потом ещё по голове – не самая удачная идея, и он это вскоре поймёт, прочувствует на собственной шкуре! Он вспомнит её ещё не раз. Не раз она придёт к нему в кошмарном сне, и… И?..

Тея с удивлением обнаружила, что погнула серебряную ложечку, превратив в подковку – и всё из-за переполнившего её праведного гнева. Попыталась куда-нибудь заныкать страдалицу и в результате уронила под стол. Полезла доставать, опустившись на колени и выставив на обозрение…

В такой-то неординарной позе её и застал вопрос:

– Вам помочь?

Мгновенно позабыв о ложке, понимая в какой нелепейшей ситуации очутилась, Тея почувствовала, как кровь прилила к щекам. «И принесла же нелёгкая!» Выползла из-под стола и поднялась на ноги, оправляя платье. «За дверью, что ли, караулил?!»

Анемон стоял перед ней слегка расслаблено, с полуулыбкой. Одежда его была белой за исключением лимонно-коричневого жилета с золотистым отливом и перчаток ему в тон. Он смотрел на неё, наверное. Из-за тёмных очков никогда нельзя точно сказать, куда он пялится. Тея поборола нахлынувшее было смущение, вспомнив, что не так давно они вместе пили…