Текст книги "Шепот страсти"

Автор книги: Анна Эберхардт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава VIII

Мелисса сдала последний экзамен утром в среду и отправилась в город повидать сына.

Конни Синклер открыла дверь лишь после того, как Мелисса позвонила второй раз.

– Мелисса, – сказала она, кивнув ей.

– Я освобожу вас сегодня от Джеми на целый день.

– Хорошо. Сейчас я его приведу. Он там, на кухне, рисует.

Не удивившись этому, Мелисса ждала на крыльце. Ей было странно, что у взрослого человека такое избирательное отношение к людям – Конни без памяти любила внука, но к его матери относилась с холодным равнодушием. Однако, тем не менее, Мелисса ценила ее любовь и заботу о Джеми.

– Мам! – раздался через несколько минут голос Джеми, и он выбежал ей навстречу.

Мелисса подхватила его и расцеловала, затем через плечо взглянула на Конни.

– У вас немного усталый вид. Он хорошо себя вел? Не очень вас замучил?

– Нет, он хороший малыш, жаль, что у меня нет его энергии.

– К сожалению, ни у кого из нас ее нет. Ну хорошо, мы вернемся попозже.

Джеми крутился и вертелся, вися на руке Мелиссы, пока они шли по дорожке. Глазенки его блестели от возбуждения и радости, и он пытался уговорить ее повезти его в зоопарк.

– А мы можем посмотреть мартышек, а мам?

Мелисса опустилась перед ним на колени и ласково нажала на кончик носика, заметив при этом, что летнее солнышко обсыпало его веснушками.

– Может быть, посмотрим «Русалочку»? – спросила она.

Дело было не в том, что ей хотелось посмотреть детский фильм. Она была художницей и получила бы больше удовольствия, наслаждаясь блестящей работой мультипликаторов в кинотеатре с кондиционерами. И ей гораздо меньше улыбалась перспектива таскаться по жаре среди толпы и запахов зоопарка.

– Нет, мам, – нетерпеливо сказал Джеми, дергая ее за косу. – Бабушка меня уже водила на этот фильм. Два раза,

– Два раза? Наверное, это хороший фильм.

– Не-а. Она слишком устала, чтобы еще раз вести меня в зоопарк. Потому что очень жарко.

Мелисса подумала, что у Конни действительно был усталый вид. Но она неважно выглядела с самого дня смерти Адама Синклера.

– Ты себя хорошо вел? – спросила она, глядя в невинные глазки Джеми.

Джеми надо пробыть в городе еще недельку, чтобы Слэйдер его не увидел.

Губы Джеми растянулись в широкой улыбке.

– Бабушка говорит, что я – идеальный ребенок.

– Неужели? – улыбнулась Мелисса, ероша светлые густые волосы мальчика.

Джеми кивнул, очень довольный собой.

– Вот насчет идеального я немного сомневаюсь. Вроде мне припоминается, как кто-то раскрасил мои помидоры в красный цвет прошлой весной.

Джеми надул губы,

– Но ведь ты говорила, что я могу купаться, когда покраснеют помидоры, а мне так хотелось купаться.

– Джеми, но ведь ты даже не умеешь плавать.

– Это потому, что меня никто не учил, – произнес он с легкой грустью.

Мелисса отвела взгляд. Сама она плавала не очень хорошо и ужасно боялась, что не сможет спасти Джеми. А Бью не рвался учить Джеми чему-либо. Лишь бы не путался у него под ногами. И сколько бы времени она ни проводила с сыном, она понимала, что ему не хватает отцовской любви и заботы.

Она поднялась и взяла ручонку Джеми в свою руку.

– Вот что я тебе скажу. Если ты мне пообещаешь, что будешь хорошо себя вести, пока мы пойдем в магазин за новыми ботинками к школе, то обещаю, что отведу тебя в зоопарк посмотреть мартышек.

– Как я ненавижу ботинки! Жаль, что я не обезьяна.

Мелисса рассмеялась.

– Не думаю, что тебе в самом деле хочется быть обезьянкой.

– Почему? – спросил Джеми. Его ясные глазки выражали полное недоумение. – Почему это не так уж хорошо быть обезьянкой?

– Потому что, – сказала она, подмигивая ему, – обезьянки не едят пиццу.

Джеми склонил голову набок и задумчиво посмотрел на нее, затем лукаво улыбнулся:

– Спорим, едят, мам. Спорим, они едят пиццу с бананами.

Мелисса сморщила нос, выражая преувеличенное отвращение, и произнесла одно из любимых словечек Джеми:

– Фигня.

Джеми засмеялся, но все же это его не убедило.

– И потом, мама, обезьянкам очень везет. Им не надо носить ботинки, – сказал он, ковыряя землю носком своей кроссовки. – И к тому же, им не надо учиться в школе.

– Ой, Джеми, вот увидишь, тебе понравится в школе, – сказала она, стараясь говорить как можно убежденнее. – У тебя там будет много новых друзей. – Все его друзья будут новыми, подумала она. Зная, что ребенок не сможет сохранить тайну, она не говорила Джеми о своем намерении уехать с фермы.

Она нагнулась и взъерошила его волосы.

– У такого симпатичного парня, как ты, наверняка очень скоро появится девочка.

– Еще чего! – Джеми высунул язык и сморщил нос, выражая этим свое крайнее отвращение.

– Осторожнее, приятель. Между прочим, я тоже девочка, – со смехом сказала Мелисса.

– Никакая ты не девочка, ты – мама, – удивляясь ее несообразительности, объяснил Джеми.

Он был прав, подумала Мелисса. Она уже четыре года была мамой и почти не помнила, что это такое – быть девочкой... пока не появился Слэйдер.

Джеми вырвался и начал скакать по клеточкам «классиков», нарисованным на асфальте. Она не могла понять, почему Бью не проводит с Джеми больше времени. Она изо всех сил старалась компенсировать мальчику отсутствие мужской заботы и влияния, однако знала, что он сильно переживает из-за равнодушия к нему Бью.

* * *

Пресс сидел, глядя невидящим взглядом в окно, погруженный в свои мысли. Он часами думал, как ему быть с Мэнди Диллон.

И никак не мог решить, что ему следует делать.

Он был в полной растерянности. Чего бы он ни думал о Джеке Диллоне, Мэнди была за ним замужем. И от этого факта нельзя просто так отмахнуться. Просто потому, что это ему неприятно. Мэнди была католичкой. А католики не могут развестись. По крайней мере такие, как Мэнди. Она не пропускала ни одной мессы. Кроме того, она не давала ему никакого повода думать, что отвечает на его чувства взаимностью. Может быть, она любит Джека, несмотря на то, что он чудовищно обращается с ней.

Пресс только надеялся, что он бы смог создать для нее более счастливую жизнь. Но, возможно, она вполне довольна своей.

Когда же он сможет примириться с тем, что он далеко не всесилен? Что он не в состоянии решить проблемы ни с помощью лекарств, ни с помощью ласковой улыбки... и уж конечно, с помощью тех мыслей, которые не оставляли его в последнее время.

Он думал расстаться с Мэнди, но ей эта работа, казалось, была очень нужна. И кроме тех чувств, что он испытывал к ней, она была нужна и ему, давая возможность иногда отойти из аптеки. Возможно, если бы он изменил свой распорядок дня так, чтобы отсутствовать большую часть времени, когда Мэнди работает, то все бы уладилось?

Дверь аптеки звякнула, когда появился Слэйдер, пропуская вперед Мэнди.

– Дамы – вперед, – сказал он улыбаясь.

– Что-то ты поздно, – сказал Пресс.

Мэнди бросила взгляд на часы. Она не опоздала. Но она так привыкла, что ее вечно в чем-то обвиняют, что для нее это стало обычным делом.

– Знаю, – сказал Слэйдер. – Нужно было загнать на место корову. Она вылезла через поваленный забор. – Он покачал головой. – Представляешь, нашел старушку Бесси у самого шоссе. Она так паслась, как будто позировала для почтовой открытки.

Пресс засмеялся.

– Твоя старушка Бесси шустрая, как кошка. Однажды я чуть не сбил ее на перекрестке перед самым твоим домом. Я думал, у меня галлюцинации, когда посередине дороги увидел лежащую корову, медленно пережевывающую жвачку.

– Ну, пошли, я угощу тебя пивом не... – Слэйдер не успел договорить. Его фраза была прервана громким стуком двери.

В аптеку ворвался Джек Диллон. Не обращая внимания на мужчин, он направился к Мэнди, которая только что начала надувать шарики. Пресс хотел, чтобы цены на банановый десерт были помещены внутрь шариков – от одного цента до доллара.

– По-моему, я говорил тебе, чтобы ты покормила лошадей, прежде чем уйдешь, ты, женщина! – завопил он.

Слэйдер направился было к Джеку, но Пресс положил ладонь на его руку, задерживая его. Слэйдер с удивлением посмотрел на Пресса.

– Если ты вмешаешься, ей же потом сильнее достанется, – сказал Пресс, стараясь говорить потише. – Поверь мне, я бы с радостью поставил этого подонка на место, но платить за это придется Мэнди.

– Я видела твою записку, Джек. Но я не знала, как это делается. Ты мне ни разу не показывал, чем и как кормить лошадей и сколько корма им давать, – тихо ответила Мэнди.

– Я так и знал, что ты придумаешь какую-нибудь идиотскую отговорку. – Джек для пущего эффекта стукнул кулаком по стойке. Но в этом была его ошибка, поскольку мрамору больно от этого не стало, а ему стало. Разозленный Джек обогнул стойку и схватил Мэнди, сильно ущипнув ее за руку и таща ее за собой. – Сейчас мы пойдем домой, и я тебе покажу, что тебе надо делать. Тогда тебе не надо будет придумывать идиотских отговорок, чтобы оправдать свою лень.

– Но, Джек, мне же нужно работать, – сказала Мэнди, испытывая и стыд, и страх, боясь даже поднять глаза на Пресса и Слэйдера.

Этим она только подлила масла в огонь. Джек рассвирепел еще сильнее.

– Ты принадлежишь мне! И я тебе буду говорить, когда работать, а когда не работать! – Он потащил ее к двери.

– Мэнди, ты хочешь остаться?

Вопрос Пресса лишь на секунду задержал ее. Она покачала головой. Ей было так стыдно, что она боялась поднять голову. Она позволила Джеку вывести себя из аптеки.

Дерзкий взгляд, который Джек бросил на Пресса, предупредил его, чтобы тот не лез не в свое дело. Он бы никогда в жизни не осмелился так на него взглянуть, если бы не был близко от двери и не был уверен в полной покорности Мэнди.

– С каким удовольствием я бы превратил этого мерзавца в котлету, – сказал Пресс, с трудом сдерживая ярость. – Только это ничем не поможет Мэнди. Если бы она попросила меня о помощи! Она не может не хотеть уйти от него, а я должен смириться с мыслью, что этого может никогда и не случиться...

Слэйдер внимательно посмотрел на Пресса. Так вот оно что. Значит, именно Мэнди Диллон имел в виду Пресс, когда рассказывал, что полюбил одну девушку.

И он, и Пресс оказались в одинаковых ловушках.

Почему и Мелисса, и Мэнди жили с людьми, которые так скверно с ними обращаются? Он впервые подумал о том, что его положение, возможно, безнадежно. Ему захотелось выпить пива. Он мог бы выпить целый ящик пива...

– Я пойду куплю что-нибудь на обед и принесу сюда, поскольку теперь тебе нельзя оставлять свой пост, – предложил Слэйдер.

– Спасибо, очень признателен. Прости, что так получилось. Видимо, нам придется поехать покататься на мотоцикле как-нибудь в другой раз.

Слэйдер отмахнулся:

– И каких деликатесов принести тебе от Макджилликуди?

– Все что угодно, только не порционное. Я подозреваю, что порционное обычно у него то, что плохо шло накануне... немного обработанное и под другим соусом, конечно.

– Вполне вероятно, – согласился Слэйдер. – Я принесу тебе котлеты с картошкой, идет?

– Давай, а я положу в морозильник пива. – Пресс пошел наверх.

Только он спустился обратно вниз, как со звяканьем открылась дверь и вошла миссис Бодекер.

– Как вы себя чувствуете сегодня?

– Намного лучше. Спасибо, Мэтью.

– Рад слышать. Если у вас будут приступы головокружения или еще что-нибудь, обязательно скажите мне. Вас все-таки очень сильно ударили по голове.

– Чуть голову не проломили, я знаю. Но теперь все нормально... насколько это вообще возможно в моем возрасте.

– А это что у вас такое? – спросил он, глядя на аппетитнейшего вида пирог с сахарной глазурью сверху.

Миссис Бодекер подмигнула ему.

– Мэтью, вы меня просто удивляете. Такой светский человек. Я не сомневалась, что вы моментально поймете, что это взятка.

Похоже, миссис Бодекер кокетничает с ним, подумал Пресс. Она действительно была потрясающая старуха. Наверное, в свое время это была та еще штучка.

– Так вы говорите взятка? Что-то я не припоминаю, чтобы мне когда-нибудь давали взятки пирогами.

На лице миссис Бодекер появилось растерянное выражение. Пресс улыбнулся:

– Однако я не говорил, что это плохая взятка, может, она и сработает.

– Я просто хотела узнать, не едете ли вы в субботу на собрание вашей общины? Там будет выступать проповедник, о котором я слышала по радио, и мне ужасно хочется его послушать. Но теперь я немного побаиваюсь отправляться куда-нибудь вечером одна. И вот я подумала, что, если вы поедете, то, может быть, возьмете пассажира.

Пресс туда не собирался, но он не хотел говорить об этом миссис Бодекер и разочаровывать ее. У него все равно не было никаких планов, и, кроме того, вид у пирога был ужасно аппетитный. Это, очевидно, один из тех, что он помогал ей испечь.

– Если вы пообещаете вести себя прилично и не скандалить, – пошутил Пресс, – тогда, возможно, я и соглашусь вас подвезти.

– Это точно? Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у вас нарушились какие-нибудь планы. Я бы попросила поехать со мной Джонни или Элизабет, но тогда им придется отменить свои планы, а мне бы этого не хотелось.

– Точно, точно, – заверил ее Пресс. Возможно, ему тоже не помешает раза два за неделю сходить на собрание. Один раз, судя по его снам, явно маловато. – Будьте готовы к половине восьмого, и я за вами заеду.

– Прекрасно, – сказала миссис Бодекер, немного удивленная и собственной смелостью, и, главное, тем, что добилась желаемого. Отец Джонни и Элизабет погиб во Вьетнаме, а Пресс помогал ей заполнить ту пустоту, которую она чувствовала после смерти сына.

– Знаете, что я вам скажу, миссис Бодекер, – сказал Пресс, беря из ее рук пирог, – пообещайте, что вы будете молиться за меня, а я помолюсь за вас.

– Молиться за меня? – засмеялась миссис Бодекер. – Молодой человек, я слишком стара, чтобы иметь грехи, которые надо было бы отмаливать.

– Трудно в это поверить... Но тогда я не ошибусь, если буду молиться за всех мужчин, которых вам удалось совратить с пути истинного своими пирогами.

Открылась входная дверь, и в помещение вошел долговязый, худой юноша, легко достававший до верхней полки с журналами.

– Боюсь, что сын преподобного Хантера собирается покупать не «Творческое вязание»? – прошептала миссис Бодекер.

– Боюсь, что вы правы, – согласился Пресс.

– И вы собираетесь так просто стоять и смотреть, как этот ребенок будет рассматривать голых женщин? – сказала она ворчливо.

– Этому ребенку уже пора идти в армию, – ответил Пресс. – И потом Господь не создал ничего прекраснее женщины и ничего более достойного того, чтобы умереть за нее.

– Мэтью, вы всегда придумаете какой-нибудь умный ответ. Думаю, Господу доставит удовольствие побеседовать с вами.

– Ну, надеюсь, это будет не скоро, – рассмеялся Пресс.

Миссис Бодекер оглядела его стройную мускулистую фигуру.

– Надеюсь, вы правы. Если только вам не придет в голову какая-нибудь глупость, Мэтью. Ну, до свидания.

Отлично, подумал Пресс. В последнее время он только и думал о том, как совершить эту глупость.

Когда миссис Бодекер ушла, Поль Хантер отошел от журнальной полки с выбранным им журналом и подошел к Прессу.

– И как продвигается кампания по завоеванию Бекки Спенсер? – спросил Пресс, оглядывая выбранный юношей журнал с нарочитой серьезностью.

– Примерно так же, как и первое плавание «Титаника», – грустно ответил Поль.

– Что, плохо?

– Угу. Как будто я въехал в айсберг. Вот у вас, я думаю, никогда не было проблем с женщинами.

Прессу пришла в голову неожиданная мысль, и он решил немного солгать.

– Нет, во всяком случае с тех пор, как я стал заниматься с гантелями.

– Правда? Вы думаете, если я стану тренироваться, то буду, как вы?

– У тебя немного другое строение тела, но, во всяком случае, разница будет достаточно заметной, – заметил Пресс, – знаешь что, я тебе могу одолжить свой набор гантелей. Если ты здесь немного приглядишь за магазином, я их тебе сейчас принесу.

– Вы серьезно?

– Ну, конечно. Сейчас, я мигом, – сказал Пресс, выходя из-за стойки.

Когда Пресс уже во второй раз спускался по лестнице, в аптеку вошел Слэйдер.

– На, держи, – сказал Полю Пресс. – Там в ящике есть инструкция, как составить программу и как тренироваться.

– Здорово. Спасибо, мистер Прескотт. Я очень вам благодарен.

Глядя, как Поль Хантер волочит ящик к двери, Слэйдер засмеялся. Разворачивая гамбургер, он заметил:

– Ты только что дал ему спортивные снаряды на несколько сотен долларов. Спорим на пять долларов, что ты их больше не увидишь?

– Согласен, – может быть, слишком поспешно согласился Пресс.

– Почему ты так уверен? – спросил Слэйдер, откусывая котлету.

Пресс нагнулся к стойке:

– Он забыл свой журнал, – сказал он, размахивая им перед носом Слэйдера.

– Обманули, как младенца, – засмеялся Слэйдер и протянул Прессу пакет с жареной картошкой. – А знаешь, что сюда бы подошло? Холодное пиво.

– Черт, совсем забыл, – сказал Пресс. – Я оставил его в холодильнике. Сейчас принесу.

Вернувшись с пивом, он спросил: – Ничего особенно интересного здесь без меня не происходило?

– Этот парнишка вернулся за журналом прежде, чем я успел его прочитать, – безо всякого выражения сказал Слэйдер, протягивая ему пять долларов.

Пресс фыркнул.

– Ты не застал миссис Бодекер. Уж как она меня ругала за то, что я продаю «подобные» журналы!

– Интересная женщина, правда? Как она себя чувствует?

– Неплохо, но знаешь, что я тебе скажу – в последнее время здесь происходит что-то странное. Сначала неожиданно погибает старый Синклер, затем горит амбар у Мейеров, теперь вот миссис Бодекер.

Слэйдер кивнул. Несколько минут они молча ели.

– Она ничего не говорила о нападении? – спросил Слэйдер.

– Что ты имеешь в виду?

Слэйдер пожал плечами.

– Ну, я не знаю... Я думал, может быть, у нее есть какие-нибудь подозрения, кто это мог сделать.

– Если и есть, мне она ничего не говорила. Как дела у тебя?

– У меня?

– У тебя уже есть какие-нибудь серьезные планы на будущее? – Пресс осушил банку с пивом. Он лукаво посмотрел на Слэйдера и сказал: – Я ничего не хочу у тебя выпытывать, просто мне кажется, что я мог бы вполне зарабатывать себе на жизнь, заключая с тобой пари.

Слэйдер вытер рот бумажной салфеткой и сжал ее в кулаке.

– Я останусь здесь столько, сколько мне потребуется, чтобы расквитаться с Бью.

– Все здесь здорово удивятся, когда узнают, что ты унаследовал половину фермы Синклера.

– Удивятся, но не больше меня. Понимаешь, старика Синклера уж никак нельзя было назвать великодушным или щедрым. Насколько я могу судить, он оставил мне половину по одной из двух причин. Или он понимал, что Бью не сможет управиться с фермой. Или решил, что Бью продаст ее и промотает все деньги. Отдав нам по пятьдесят процентов, он помешал этому. В соответствии с условиями завещания я должен жить и работать на ферме. Хотя есть одна вещь, которая меня несколько тревожит. Эверетт Спенсер говорил, что когда старый Синклер изменил свое завещание, чтобы включить туда и меня, он был чем-то очень взволнован, хотя и не сказал ему, в чем дело. Мне бы, конечно, хотелось узнать, что так на него подействовало.

– Так поэтому Бью позволяет тебе жить на ферме. У него просто нет выбора, – задумчиво сказал Пресс,

– Ему это чертовски не нравится, но этого можно было ожидать.

– Понятно.

– А теперь могу побиться об заклад, что у него нет наличных денег. Не сомневаюсь, что Конни Синклер денег ему в долг не даст. Однако я буду чрезвычайно рад дать ему в долг определенную сумму из тех доходов, которые получу на своей земле.

– Почему эта ферма так много для тебя значит?

– Месть. И еще кое-что. Эта ферма должна будет перейти Джеми. И я хочу быть уверен, что сын Мелиссы получит то, что ему причитается. Я не позволю Бью промотать его долю.

– А как насчет Мелиссы?

– А что Мелисса?

– Она замужем за Бью. Она тоже входит в план мести?

Слэйдер не ответил.

Глава IX

Мелисса сидела за столом на кухне и без особого аппетита ела арбуз. Она не была голодна. Все ее мысли заняты Слэйдером и Бью. Сможет ли она жить в доме с этой парочкой, готовой вцепиться друг другу в глотку в любую минуту? Но ничего другого ей не остается.

Когда Бью спустился, она была погружена в свои раздумья. Он пошарил в холодильнике и нашел только остатки пирога с персиками и стакан молока.

Как только он сел за стол, из амбара вернулся Слэйдер. Он прошел на кухню и поставил на огонь чайник.

– Я собираюсь в город кое-что купить, – сказал Мелиссе Бью. – Тебе что-нибудь привезти?

Она отрицательно покачала головой, даже не глядя на него.

– Что это ты сегодня такая неразговорчивая? Что-нибудь случилось? Плохо спала прошлой ночью?

– Долго работала в студии.

– Не понимаю, зачем тратить время на рисование. Ты же знаешь, на жизнь этим не заработаешь. И кроме того, разве тебе не рассказывали о вечно голодных художниках! Еще никому не удавалось заработать себе на жизнь, рисуя красивые картинки.

– Может быть, у нее талант, – сказал Слэйдер.

Бью лишь презрительно фыркнул.

Разговор был прерван шумом приближающейся машины. Джеку никогда не удавалось подъехать к дому так аккуратно, поэтому Мелиссе было интересно, кто это. Вытирая рот салфеткой, она встала и посмотрела через стеклянную дверь.

Из полицейской машины вышел Джонни, внук миссис Бодекер. Вслед за шерифом он направился к дому. Глядя на них, она почувствовала тревогу, понимая, что это не дружеский визит. Шериф был не тем человеком, который бросил бы свой удобный кабинет с кондиционером и отправился бы по такой жаре в гости. Он любил, чтобы все было спокойно, и всюду был порядок. И страшно злился, когда что-то шло не так, как заведено. Он не улыбался. Мелисса вышла им навстречу. Вдруг она подумала о Джеми, и сердце ее бешено забилось. Может быть, с ним что-то случилось? Может быть, именно поэтому у шерифа такой мрачный вид.

– В чем дело, шериф? Что-нибудь с Джеми? С ним что-то случилось? – спросила она с тревогой и, затаив дыхание, стала ждать ответа.

– Нет. Дело не в Джеми, Мелисса, – быстро успокоил ее Джонни.

Мелисса, почувствовав облегчение, облокотилась о перила крыльца. Она бы не вынесла, если бы что-нибудь случилось с ее сыном.

– Слэйдер здесь? – спросил шериф.

– Слэйдер?

– Я здесь, – сказал Слэйдер, выходя на крыльцо и прикрывая за собой дверь. Он встал рядом с Мелиссой. – Привет, Джонни, – кивнул он, затем повернулся к шерифу. – А что случилось?

– Да мы к тебе, сынок, – сказал шериф, ставя ногу на нижнюю ступеньку,

– Что он теперь натворил? – спросил Бью, открывая дверь и выходя на улицу. – Он ведь не сбежал из тюрьмы?

Шериф не обратил внимания на Бью и повернулся к Слэйдеру.

– Мы бы хотели войти и задать тебе несколько вопросов. – Его фраза никого не обманула.

– Что за вопросы? – спросил Слэйдер, прищурив глаза и ожидая ответа шерифа.

– Похоже, что произошла кража. Кто-то вломился в дом к Эверетту Спенсеру, – ответил Джонни.

– Ты не забыл, что шериф здесь я?

– Не может быть! – воскликнул Бью. – Неужели у Эверетта Спенсера? Ничего себе! Здесь не было квартирных краж с тех пор, как... как Слэйдера отправили в тюрьму. Что-то это подозрительно. Вам не кажется? Как только он вернулся, все опять началось сначала?

– Думаю, сынок, тебе лучше поехать с нами, – сказал шериф Слэйдеру, указывая на полицейскую машину.

– Почему? Я этого не делал.

– Послушай, сыпок, я поверил тебе в деле миссис Бодекер, но на этот раз ты поедешь с нами.

– Вы не можете допрашивать меня без всякого основания каждый раз, когда что-нибудь происходить. Я отсидел свой срок, хотя и был невиновен. Вам нужно найти какие-нибудь доказательства, чтобы обвинить меня. На сей раз вам не удастся найти отпечатки моих пальцев.

– Легче, легче, сынок. Пока тебя еще никто ни в чем не обвиняет. И ты совершенно прав. На этот раз у нас нет отпечатков. Могу отдать тебе должное, ты поумнел. – Шериф вытащил из кармана сигару и раскурил ее, не спуская глаз со Слэйдера. – Но я не сказал, что у нас нет улик.

Слэйдер резко повернулся и посмотрел на Бью, который заливался смехом.

Отстегнув клапан кармана, шериф вытащил имеющуюся у него улику.

– Ведь, насколько я понимаю, это принадлежит тебя.

Мелисса ахнула. С пальца шерифа свисала золотая цепочка с крестиком, на котором были выгравированы его инициалы. Та самая цепочка, которую она когда-то подарила ему.

Слэйдер в полном недоумении смотрел на цепочку. Он раздавил ее сапогом в ту ночь, когда узнал, что Мелисса вышла замуж за Бью.

– Где вы это нашли? – спросил Слэйдер, хотя противный холодок внизу живота уже подсказывал ему ответ.

– На месте преступления, – ответил шериф. – Так что, если ты не сможешь доказать, что тебя прошлой ночью не было поблизости от дома Эверетта Спенсера, тебе лучше поехать с нами.

– Никуда я с вами не поеду, – сказал Слэйдер твердо, не меняя позы.

– Значит, у тебя есть алиби? – спросил шериф.

Мелисса взглянула на Слэйдера и с ужасом поняла, что алиби у него нет.

– Он был со мной, – сказала Мелисса, глядя куда-то вверх.

Все взгляды устремились на нее.

На нее смотрели все, кроме Слэйдера. Выражение его лица не изменилось. Он не выдал своей реакции ничем, даже глазом не моргнул.

Бью со злостью смотрел то на Мелиссу, то на Слэйдера.

– Ты врешь! – закричал он, бросив на нее такой взгляд, как будто хотел запугать ее и заставить отказаться от своих слов.

К его удивлению, Мелисса не подчинилась ему.

– Правда? – спросила она спокойно, чувствуя даже какую-то радость от своей мести. Хотя и знала, что невысказанная угроза Бью была достаточно реальна.

Казалось, от злости, из-за того, что ему посмели возразить, он раздулся.

– Ты прекрасно знаешь, что Слэйдер уехал еще раньше меня вчера вечером.

– Да, это так, – согласилась Мелисса. – Слэйдер уехал на мотоцикле до того, как ты уехал на грузовике.

Бью повернулся к шерифу.

– Похоже, моя жена ошиблась. Все же Слэйдера здесь не было.

– Нет-нет. Слэйдер был здесь прошлой ночью, – возразила Мелисса. – Слэйдер уехал, но минут через пять после того, как уехал ты, он вернулся.

– Что он сделал? – бью изо всех сил старался сдержать ярость.

– Он вернулся, – повторила Мелисса.

Шериф откашлялся.

– Послушай, Мелисса, ты в этом уверена? – спросил он, кладя свой огромный кулачище с зажатой в нем золотой цепочкой на согнутую в колене ногу.

Мелисса кивнула.

Шериф не сводил с ее лица своих проницательных карих глаз.

– Ведь ты же не станешь лгать, чтобы спасти Слэйдера? —наконец спросил он. – Это не самое умное, что ты можешь сделать.

Она это знала, однако настаивала на своем. Надеясь в душе, что никто не сможет опровергнуть ее слов, она повторила:

– Он был здесь.

Она взглянула на Слэйдера. Почему он молчит? Почему не поддержит её? О чем он думает? Это было совершенно непонятно. Он стоял, как будто все это его не касалось.

– Но цепочка... – сказал Бью, глядя на цепочку, блестящую на утреннем солнце. – А как же цепочка?

– Да, как же быть с цепочкой, сынок? – спросил шериф, глядя на Слэйдера и ожидая, от него ответа.

Слэйдер пожал плечами.

– Я выбросил ее около «Барна» в ту ночь, когда вернулся сюда. Почта полгорода танцевали там кадриль.. Кто-то мог увидеть, как я бросил эту цепочку. Так что любой мог поднять ее и подложить туда, где вы ее нашли.

Слушая рассказ Слэйдера, шериф подозрительно сощурил глаза.

– Так, и кому могла бы прийти в голову подобная мысль?

– А вам не кажется, шериф, что более интересно было бы выяснить другой вопрос? – ответил Слэйдер, глядя на Бью.

Шериф посмотрел на Бью.

– Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Я?!

Шериф кивнул.

– Нет, конечно, – с недовольным видом буркнул он.

– Странно, но что-то мне не верится, – сказал шериф, убирая ногу со ступеньки крыльца.

– И вы собираетесь его отпустить?! – воскликнул Бью.

– Насколько я понимаю, мне его не за что задерживать, – ответил шериф. – Но все равно, я подержу у себя эту цепочку и поспрашиваю народ. Ведь твоя жена подтвердила алиби Слэйдера.

– Да, подтвердила. – Тон и интонация Бъю говорили ей, что она еще пожалеет о своем поступке.

– Ну а теперь все, ребятки, я поехал. Мы еще поговорим попозже, – сказал шериф, направляясь к машине, – Пошли, Джонни. Направим наши стопы обратно в город. А то становится жарковато.

Как только шериф уехал, трое, стоявшие на крыльце, разошлись в. разные стороны.

Мелиссе не хотелось разговаривать ни с Бью, ни со Слэйдером. Ей не хотелось никому ничего объяснять. Она ничего не станет объяснять.

Слэйдер направился в амбар.

Бью пошел к грузовику. Он уже и так опаздывал на свидание с Цисси, которую обещал свозить в город за покупками.

* * *

Это была жаркая одинокая ночь. Одна из тех ночей, которые ведут к неожиданным мыслям и неожиданным поступкам... а потом сожалениям. Короче говоря, эти мысли вели только к неприятностям. А в настоящее время Мелиссе это было нужно меньше всего. Именно сейчас, когда она собиралась незаметно сбежать и начать новую жизнь, ей совершенно не нужны были проблемы.

Потеряв надежду заснуть, она со стоном поднялась с кровати. В верхней части дома всегда летом было жарко, а теперь, в августе, духота стала совсем нестерпимой. Она решила спуститься вниз и постоять у открытого холодильника, чтобы хоть немного охладиться. Она натянула на себя майку и шорты.

Войдя в кухню, она даже не стала зажигать свет. Глаза ее быстро привыкли к темноте, чуть разбавляемой бледным лунным светом, сочащимся сквозь прозрачную занавеску. Когда она открыла холодильник, темную камеру осветил яркий луч, и она с наслаждением почувствовала дуновение прохлады. Она глядела в холодильник, и соски ее напряглись под тонкой тканью майки.

Мелисса переступила с ноги на ногу, поджав аккуратные пальчики ног, которые сейчас, без обычного лилового лака, казались трогательно голыми на гладком деревянном полу. Она никак не могла решить, стоит ли ей что-нибудь съесть или выпить. Почему-то было важно решить этот вопрос. Но неожиданно она поняла, что уже все решено.

Да, все это было раньше, когда все ответы приходили легко и просто, когда в голове звучал этот уверенный голос...

Это было до того, как Слэйдер вернулся сюда.

– Может быть, дашь мне пива? Мелисса, вздрогнув, отпустила дверцу холодильника и обернулась на голос Слэйдера.

– Прости, я не хотел пугать тебя, – извинился он.

Он сидел, сгорбившись, за кухонным столом.

– Я не видела тебя в темноте, – сказала Мелисса.

Он думал о ней, когда она появилась, как сон наяву, и Слэйдер даже не сразу понял, действительно ли это она, или плод его воображения.

Мелисса повернулась к холодильнику и быстро выбрала себе квадратик сливочной помадки, присланной миссис Бодекер в благодарность за то, что Мелисса вместо нее провела урок в воскресной школе. Уже закрывая холодильник, она вспомнила про пиво и достала бутылку для Слэйдера.

– Не могла заснуть, – пояснила ему Мелисса, передавая пиво. Она смотрела, как он провел холодной бутылкой по разгоряченному лбу. Ей показалось, что Слэйдер не только хочет охладиться, но и старается снять боль.