Текст книги "Люби меня (ЛП)"

Автор книги: Анна Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Я нажимаю на педаль, и жужжание моей машинки мгновенно успокаивает меня. Татуировать себя немного сложнее, но поскольку я правша и делаю это левой рукой, это совсем неплохо. Желание сделать это давило на меня уже довольно давно. Наверное, это мой способ вернуть себе контроль. Я возвращаю себе то, что он забрал.

Больше раз, чем я могу сосчитать, мне приходилось пытаться скрыть шрамы для людей. Обычно я в конечном итоге включаю его в дизайн, потому что кожа слишком чувствительна, чтобы удерживать чернила и иметь какой-либо длительный эффект. Но люди хотят скрыть это; они хотят, чтобы уродливое напоминание превратилось во что-то прекрасное. Я делал это для других, а теперь, наконец, делаю это для себя.

В то время как некоторые оставленные шрамы являются физическими, худшие из них не видны. Они болят так же сильно, если не больше. Я бы предпочел побои словесным оскорблениям.

Но прямо сейчас я хочу почувствовать боль, чтобы напомнить себе, что я на самом деле взрослый мужчина, который может двигаться дальше. Крепкий орешек, который больше не сдаётся из-за женщины. Это было то, что я делал, когда был моложе, и в конце концов я закалил себя, чтобы не волноваться. Но с Рейн, чёрт возьми… она всё меняет. Она напоминает мне о том, с чем я так упорно боролся, чтобы забыть, и о том, как одна женщина может так много изменить.

Интересно, что она делает сейчас? Спит ли она в постели, думая обо мне или о нём? Эта мысль заставляет меня слишком сильно надавить на кожу.

– Бл*дь, – я делаю перерыв на секунду и стираю излишки, прежде чем продолжить.

Когда я заканчиваю через час, я чувствую эйфорию, кайф, который получаю только от чернил. Я перевязываю себя, закрываю салон и возвращаюсь домой. Прежде чем лечь в постель, я пишу Рейн.

Я: Спокойной ночи.

Я иду умыться и почистить зубы, развязать руку и аккуратно вытереть её. Когда я возвращаюсь, она уже прислала мне ответ.

Рейн: Спокойной Ночи. <3 Кстати, цветы пахнут потрясающе. Они у меня в спальне.

Хорошо. Надеюсь, она заснёт с мыслью о мужчине, который подарил их ей.

Я: Спи крепко, детка.

Рейн: целую

Я мог бы ответить ещё раз, но я уже вручил ей свои яйца сегодня вечером; нет необходимости добавлять серебряное блюдо к ним. Я забираюсь под одеяло и наконец-то кладу голову. Я ворочаюсь с боку на бок всю ночь, мечтая о Рейн в прекрасном цветущем поле. Она стоит там, такая умиротворенная и прекрасная, когда внезапно хватается за грудь. Кровь стекает вниз, превращая белые маргаритки в кроваво-красные розы.

***

Я просыпаюсь в четыре утра от этого кошмара и знаю, что больше не смогу заснуть, поэтому я встаю и иду на пробежку. Когда я возвращаюсь, истощив своё тело, надеясь, что оно отключит мой разум, делая сотни отжиманий.

Хотя обычно мне ещё рано идти в салон, я всё равно иду туда. Мне больше нечего делать, и если я буду сидеть здесь, то сойду с ума. Я закончил уборку и решил повесить ещё несколько фотографий и журнальных статей, которые у меня всё ещё были упакованы.

Может быть, я и не очень горжусь этим, но мой талант – это то, чего у меня никто никогда не отнимет. Это единственная постоянная вещь в моей жизни.

Когда без четверти одиннадцать я включаю звуковую систему и сажусь за стойку администратора, ожидая, когда придёт мой клиент. Я откидываюсь на спинку стула и начинаю возиться с телефоном. Я слышу, как дверь приоткрывается за долю секунды до сигнала, и поднимаю глаза, чтобы увидеть входящую Рейн.

– Привет, милая, – я встаю, но она обегает стол и бросается на меня, прежде чем я успеваю удержать равновесие. Стул ловит мою задницу, когда я падаю назад. – Тпру. Что случилось?

Она прижимается ещё крепче, но ничего не говорит. Я хочу посмотреть на неё, но вместо этого отдаю ей вот это и просто жду. Теперь моя очередь быть сильным для неё. Во-первых, я никогда не должен был быть таким слабым рядом с ней, и я, конечно же, не планирую делать это снова. Человек, которого я знаю, тот, кто верен своей ошибке, и тот, кто гордится тем, на что он готов пойти ради кого-то, кого любит, вернулся. И он чертовски любит эту девушку в своих объятиях.

– Прости, – бормочет она.

– Всё в порядке. Я знаю, что неотразим.

Она хихикает и садится, самая красивая улыбка украшает её лицо. Улыбка, которую я не был уверен, что увижу так быстро после вчерашнего. Улыбка, над которой я буду работать до мозга костей, чтобы убедиться, что она останется.

– Так и есть, – Рейн целует меня в губы, крепко и быстро, прежде чем встать. – Я просто хотела повидаться с тобой перед началом рабочего дня. У тебя вообще есть перерыв?

– В три часа на час. Я никогда этого не менял, дорогая, – я тоже встаю.

– Круто. Я принесу тебе поесть, хорошо?

Сложив руки в знак капитуляции, я качаю головой.

– Никаких возражений с моей стороны.

– Увидимся позже, – девушка собирается уходить, но я хватаю её за руку и тяну назад.

– Ты тоже довольно неотразима, знаешь ли. – Мои руки обхватывают ее талию, и я притягиваю её достаточно близко, чтобы ласкать её губы своими. Достаточно, чтобы держать меня удовлетворённым, но всё же оставить меня желать большего. Хотя я не думаю, что этого когда-нибудь будет достаточно.

Я слегка сжимаю женские бёдра и одновременно покусываю нижнюю губу.

– Увидимся, – мой взгляд останавливается на её затвердевших сосках. Рейн слегка толкает меня и смеётся. – Это было нечестно.

Входит мой следующий клиент, и я могу только пожать плечами ей в ответ.

– Прости, детка.

Она машет мне через плечо, и я провожаю её взглядом, прежде чем пожать руку своему клиенту.

– Эй, мужик.

– Вон.

– Ты готов? Думаю, мы сможем закончить сегодня.

– Чёрт, да, – он смеётся, – я умираю от желания похвастаться этим.

– Ну что ж, тогда начнём, – мужчина идёт за мной, снимает рубашку и ложится на живот. Нижняя часть рисунка заняла немного больше времени, чем я изначально ожидал, но я добавил больше деталей, чем было в оригинальном рисунке.

– Ты не против, если я надену наушники?

Надевая перчатки, я отвечаю:

– Конечно. Просто крикни, если тебе нужно, чтобы я остановился.

– Да, конечно, – он надевает их на уши. – Я знаю правила.

К тому времени, как я делаю перерыв, у меня уже болит рука; четыре часа непрерывной татуировки это не шутки. Я прибираюсь, когда входит моя девушка. Я встречаю её у входа и могу сказать, что что-то произошло с тех пор, как я видел её ранее. Свет в её глазах тусклый, а улыбка вымученная.

– С тобой всё в порядке?

Она протягивает мне бумажный пакет.

– Я принесла тебе поесть, но не могу остаться. Мне нужно в похоронное бюро.

– Окей, – я беру пакет и кладу его на стол.

– Его родители хотят, чтобы я помогла им с приготовлениями. Говорят, я знаю, чего он хотел бы.

– А ты этого хочешь?

Попытка Рейн пожать плечами выглядит жалкой.

– Это правильный поступок.

– Для кого же?

– Для всех, я полагаю, – она вздыхает и закручивает волосы, прежде чем перебросить их через плечо.

– Ты не должна, Рейн. Я понимаю, что он был частью твоей жизни, и между вами что-то было, но планировать похороны – это не работа для его девушки.

– Родители никогда не должны хоронить своего ребёнка, Вон.

Я замолкаю, не желая, чтобы мой гнев на его родителей проецировался на неё.

– Я это знаю. Но это несправедливо, что они передают своё горе тебе, когда ты уже достаточно чувствуешь его сама.

Она на мгновение прикусывает губу.

– Я так не думаю. Думаю, они просто хотят, чтобы я чувствовала себя вовлечённой.

– Если ты этого сама хочешь.

– Так и есть, – она вздыхает. – Я имею в виду, что это тяжело, но я знаю, что если я этого не сделаю, то пожалею об этом.

– Я не хочу, чтобы у тебя были какие-то сожаления.

– Нет, – Рейн смотрит на телефон в своей руке. – Мне лучше уйти. Они ждут.

– О’кей, – я провожаю девушку до двери и открываю её перед ней. – Я провожу тебя до машины.

Когда она тянется к моей руке, меня мгновенно охватывает облегчение от того, что она не отстраняется. Мы подходим к её машине слишком быстро, и когда Рейн нажимает на брелок, я держу её дверь закрытой, вместо того чтобы открыть её, ожидая, что девушка посмотрит на меня.

– Позвони мне позже, ладно?

– О’кей.

– Рейн, посмотри на меня.

Она медленно поднимает голову.

– Я тебе позвоню.

Это не то, что она хочет сделать. Мне отчаянно хочется перекинуть её через плечо и забрать домой, пока всё не закончится, но я знаю, что этого нельзя сделать. Сейчас я могу быть здесь только ради неё.

Кивнув, я открываю дверь и наклоняюсь, чтобы поцеловать её снова, когда она садится.

– Я люблю тебя, Вон.

– Я тоже тебя люблю, – я ещё раз целую её в щеку. – Напиши мне.

– Я так и сделаю.

Смотреть, как она уезжает, – полный отстой, но к тому времени, как я возвращаюсь в салон, она уже исчезает из виду. Я не имею права указывать ей, что она может или не может делать, как бы мне этого ни хотелось.

В отличие от сегодняшнего утра, день тянется медленно. Я постоянно проверяю свой телефон, и каждый раз, когда от неё нет сообщения, это беспокоит меня. К половине восьмого, когда я всё ещё не получаю от Рейн никаких известий, я посылаю ей сообщение и не получаю ответа.

Мой грузовик отвозит меня прямо к ней. Я выхожу из дома и оказываюсь у её двери, прежде чем успеваю подумать об этом. Я тихонько стучу в дверь и зову девушку по имени.

– Ты здесь?

Когда она отвечает, это чертовски бьёт меня в живот.

– Привет, – шепчет она.

Я вхожу, обнимаю её и пинком захлопываю за собой дверь. Она хватает меня за куртку, и у неё перехватывает дыхание, когда я несу её в гостиную. Когда я добираюсь туда, меня снова бьёт кулаком, но на этот раз чуть выше живота… больше похоже на область, где находится моё сердце.

Сидя на диване, я могу получить хороший обзор жизни Рейн с Брайаном. Её фотографии разбросаны по всему журнальному столику. Флаеры от фильмов, сухие цветы, украшения.

– Я не собиралась смотреть на всё это, но его родители не смогли найти фотографию с их юбилейной вечеринки, и они попросили меня посмотреть.

Одной мысли о Рейн с ним достаточно, чтобы свести меня с ума. Мне всё равно, жив он или мёртв, никто не хочет представить себе человека, в которого они влюблены, с кем-то другим, не говоря уже о фотографиях-доказательствах. Дело не во мне. Дело не во мне.

– Тебе, наверное, очень тяжело это видеть.

Её голова качается у меня на плече.

– Я не хотела, чтобы ты это видел. Вот почему я не позвонила тебе.

– Всё в порядке.

– На самом деле это не так, но я ценю твоё понимание, – она слезает с моих колен и садится рядом.

Я не знаю, что ещё сказать ей, но чем дольше я сижу здесь, тем дольше я смотрю на фотографии её и его. Там, где они смеются, выглядя счастливыми. Молодыми и влюбленными. На карнавале, поедая мороженое, играя в боулинг. Несколько школьных танцев. Не только напоминание о том, что я не получал этого с ней, но и о том, что я вообще не получал ничего из этих вещей.

Когда я должен был быть в средней школе, я получал свой аттестат из окружного центра содержания несовершеннолетних. Когда карнавал был в городе, я отсиживался где-нибудь, скрывая синяки и разбитые костяшки пальцев. Когда другие дети ели мороженое, я тайком вылезал из окна, чтобы покопаться в соседском мусоре.

– Позволь мне всё убрать, – девушка садится на пол и начинает всё собирать.

– Не делай этого из-за меня.

– Всё в порядке. С меня хватит. Я нашла то, что им было нужно.

Рейн кладёт пульт мне на ногу, и я радуюсь возможности отвлечься, переключая каналы. Я останавливаюсь на старом фильме о Рокки; смотреть, как людей бьют по лицу – это как раз то, что мне сейчас нужно.

– Ты голоден?

Я не понял, что она закончила, но, к счастью, ни одного сувенира о её прошлой жизни не осталось.

– Я всегда голоден.

– И я тоже. Я приготовлю что-нибудь очень быстро.

– Давай просто закажем что-нибудь, тебе не нужно готовить.

– Я хочу, – настаивает она. – Действительно. Кулинария – это целебное средство для меня.

Вот именно. Готовить для неё – всё равно что делать татуировку для меня.

– А что у тебя есть? Я действительно не привередлив.

– Я могу быстро приготовить пасту.

– Отлично.

– О’кей. Хочешь чего-нибудь выпить?

– Пиво есть?

Она закатывает глаза.

– Мы в Висконсине; разве у кого-нибудь дома не бывает пива?

– Точно. Тогда я выпью пива.

– Я только вскипячу воду, а потом принесу тебе пиво.

Я пытаюсь встать.

– Я сам сейчас принесу, тебе не нужно меня обслуживать.

– Я хочу, Вон.

Глава 17

Рейн

Поставив воду кипятиться и захватив Вону пиво, я достаю несколько кусочков рубленой курицы, шпинат и помидоры. Пока готовлю ингредиенты, я начинаю теряться в своей любви к кулинарии. Моя мать всегда говорила мне, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Может быть, в отношениях я и полный профан, но, если я смогу завоевать Вона с помощью углеводов и белков, я не буду злиться на это.

Он пришёл как раз вовремя, потому что я чуть с ума не сошла. Мне нужна была только одна фотография. Только одна. И когда Кристен спросила меня, я чуть было не сказала «нет». Но сегодня ей было трудно, и я не хотела её разочаровывать.

Те несколько часов, что я провела с ней и Аароном, были очень неловкими. Родители Брайана, которые ещё недавно твердили, что пора двигаться дальше, сегодня были просто убиты горем. Как будто пребывание в похоронном бюро превратило их в других людей. Это напомнило мне, как они обращались со мной, когда Брайан был жив.

Аарон сидел в кресле, почти не произнося ни слова. Когда он всё-таки заговорил, то коротко и злобно. Кристен просто плакала и говорила мне принимать решения, потому что она не могла этого вынести.

Хотя я понимала их горе, я не думала, что это было моё место. Я любила Брайана, правда. Он был хорошим парнем и отличным сыном. Но, по правде говоря, мы были вместе столько же времени, сколько он отсутствовал.

Если я и открываю что-то о себе, находясь с Воном, так это то, что я в действительности была влюблена в саму идею отношений и любви. Моя вина за то, что я хотела двигаться дальше, была оковами. Но цепь с каждым днём рвалась всё сильнее, и в конце концов я освободилась от той хватки, которую чувствовала.

Вода закипает, но я быстро дую на пузырьки, прежде чем вода переливается через край. Я рассчитываю время так, чтобы всё приготовилось в одно и то же время, и начинаю накрывать на стол.

– Ты можешь поставить тот столик у телевизора?

Я иду в гостиную с тарелками в каждой руке, но останавливаюсь, когда вижу спящего Вона.

Я возвращаюсь, ставлю посуду на кухонный стол и на цыпочках иду к шкафу в прихожей за одеялом. Я смотрю на него сверху вниз и улыбаюсь. Он выглядит таким умиротворённым. Я замечаю едва заметные морщинки вокруг его глаз и татуировку на предплечье. Срань господня, у него новая татуировка.

Наклонившись, чтобы рассмотреть поближе, я понимаю, что она действительно буквально недавно сделанная. Я изучаю иероглифы и гадаю, что они означают. И тут мои ноги скользят по упавшему журналу, и я пытаюсь устоять, но в конечном итоге приземляюсь на Вона. Он охает и резко обнимает меня руками, поражая своими быстрыми рефлексами.

– Прости, – шепчу я и пытаюсь приподняться.

Он крепче сжимает руки.

– Лучший способ проснуться.

Не в силах больше сопротивляться, я опускаю голову и целую его. Его рот прижимается к моему, и я запускаю руки в его густую шевелюру, удерживая его там, где хочу. Я провожу языком вниз по его шее и посасываю её, прежде чем нежно прикусить и затем сесть.

Он выглядит так чертовски хорошо, и его взъерошенные волосы напоминают мне, как он выглядел после того, как мы занимались сексом. Феноменальным сексом.

– Мне очень жаль. Просто… – я замолкаю и бросаю взгляд на коробку, которую упаковала меньше часа назад.

Он переводит взгляд с меня на коробку, потом снова на меня, и его губы, его мягкие, влажные губы, сжимаются в жесткую линию, прежде чем он садится.

– Всё в порядке.

– Еда готова, – я встаю и пододвигаю столик. Пока он расставляет тарелки, я приношу еду.

Когда мы ужинаем вместе, я ловлю себя на глупом волнении, что именно так может выглядеть моё будущее.

***

Мы решили устроить поминальную службу по Брайану. Я выбрала урну, цветы и музыку. Я составила меню для шведского стола, куда все пойдут после службы. К большому разочарованию Аарона и Кристен, я не приготовила еду сама. Но после того, как я несколько раз объяснила, что у меня нет времени, они наконец просто сказали мне делать всё, что я, чёрт возьми, хочу.

Я не просила Вона приходить. Это было бы неловко не только для меня, но и для него. Когда я сказала об этом Вону, он ответил:

– Мне плевать, насколько неудобно это будет для меня. Если ты хочешь, чтобы я был там, я буду там.

Я сидела рядом с Кристен и всё время смотрела в пол. Друзья из старшей школы, которых я не видела уже много лет, обнимали меня и вели себя так, словно им было наплевать. Мои родители сидели рядом с Кеннеди и Брэдом на два ряда позади меня. Каждый из его родителей встал и сказал несколько слов о нём, и когда они закончили, я почувствовала на себе взгляд. Как бы мне ни хотелось встать и поговорить о нём, я не могла.

Что я должна была сказать? Я не могла придумать ничего, что не было бы уже сказано или все не знали бы о нём.

Когда все начинают выходить из похоронного бюро, я направляюсь в противоположную сторону и пробираюсь к задней двери. Красный знак «выход» сияет, как маяк, и я толкаю дверь, открывая её. Холодный ноябрьский воздух бьёт мне в лицо и обжигает лёгкие.

Мне просто нужна минутка. Я прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Я боялась этого дня два уже не один год, но и с нетерпением ждала его. Неизвестность – вот что так сильно меня терзало, но теперь я знаю. Теперь я, наконец, могу двигаться дальше. Я могу дышать.

Мои волосы цепляются за кирпичную стену, но это даже не больно. Я отправляю сообщение маме и Кристен, сообщая им, что не собираюсь есть. С меня хватит. Эта часть моей жизни закончилась, и я больше не могу… просто не могу.

Поскольку я пришла сюда рано, моя машина припаркована прямо у входной двери. Я прохожу вокруг здания и вижу группу людей, всё ещё стоящих вокруг. Несмотря на то, что я нахожусь на свежем воздухе, потребность выбраться из этого места удушает. Я беру ключи в руку, опускаю голову и спешу к своей машине. Когда я открываю дверь, кто-то зовёт меня по имени, но я не обращаю на них внимания, захлопывая дверь. Я завожу двигатель и разворачиваюсь с места

Я паркуюсь на улице, выхожу и направляюсь к двери Вона. Как только я собираюсь закрыть входную дверь, крик заставляет меня остановиться. Вон с кем-то спорит, и его голос звучит очень, очень сердито.

Не уверенная, стоит ли мне слушать, но также и беспокоясь о нём, я решаю остаться на месте. Я не могу разобрать слов, но он определённо злится.

Звук бьющегося стекла заставляет меня подпрыгнуть, и я, не раздумывая, бросаюсь вверх по лестнице. Его дверь приоткрыта, и я стою снаружи, прислушиваясь.

– Какого чёрта ты хочешь, чтобы я сделал с этим дерьмом? – спрашивает Вон.

– Я просто предупреждаю тебя, брат. Мне нет дела до этого, но так как ты вернулся в город, я решил поделиться.

– Бл*дь. Чёрт!

Я полностью вхожу внутрь. Половица скрипит, и чья-то рука резко обвивает мою шею.

– Боже, – Вон бросается ко мне. – Это моя девушка. Отпусти её.

Я никогда не была так напугана, что даже перестаю дышать. Я втягиваю воздух, и он обжигает мою грудь. Рука отпускает меня, и я прикладываю ладонь к сердцу, как будто это остановит его стук.

– Привычка, извини, – говорит голос позади меня.

Вон берёт меня за руку и тянет к себе.

– Прости, детка. Неподходящее время для появления.

«Прости, детка? И это всё, что он может сказать?»

– Я не буду вам мешать, – говорит голос, который я слышу из коридора.

Я оборачиваюсь и вижу очень крупного, очень пугающего мужчину. Его золотой зуб блестит на фоне тёмной кожи, а татуировки украшают до самого подбородка. И тут до меня доходит, что я уже видела его раньше в тату-салоне. У другого мужчины, который сейчас слева от меня, длинные дреды, спрятанные под бейсболкой. У него тоже есть татуировки на лице.

– Хотел бы я сказать, что благодарен вам за то, что вы зашли… – голос Вона сочится сарказмом.

Мужчина с дредами выходит, а другой, Ленни, останавливается перед нами. Он наклоняет голову и смотрит на меня сверху вниз, прежде чем снова переключить своё внимание на Вона.

– Мы договорились.

– Я, бл*дь, это знаю.

Когда он выходит и закрывает за собой дверь, я приваливаюсь к Вону.

Он отходит от меня и бьёт кулаком в стену.

– Чёрт возьми, чёрт возьми! – он снова ударяет по ней с такой силой, что образуется дыра, и когда он отдёргивает кулак, кровь стекает по его руке.

– Остановись. О боже, Вон. Стой, – я хватаю его за руку, но он вырывает её из моих рук.

Со сжатыми кулаками и поражением, написанным на его лице, он качает головой.

– Сейчас не самое подходящее время, Рейн. Тебе, наверное, лучше уйти.

– Нет.

Он думает, что может прогнать меня? Но ведь я его девушка, я могу выслушать его и помочь.

Он идёт по коридору и входит в ванную. На секунду открывается кран, и я подхожу к открытой двери, чтобы посмотреть, не нужна ли ему помощь. Он накладывает повязку на верхнюю часть руки и, подняв глаза, ловит моё отражение в зеркале.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Разве ты не должна быть на похоронах?

Я знаю, что он делает. Это то, чем я занимаюсь уже много лет. Он пытается оттолкнуть меня, но я ему не позволяю.

– Нет, я должна быть здесь.

– Ты же не хочешь быть здесь прямо сейчас.

– Это ещё почему?

Его тело становится размытым, когда он двигается так быстро и прижимает меня к стене. Он дышит через нос и приближается на несколько дюймов.

– Потому что, если ты останешься, я либо скажу то, о чём пожалею, либо сделаю то, о чём пожалеешь ты, – грохот его голоса вызывает мурашки на коже.

– Что бы ты сделал такого, о чём я бы пожалела?

Его рука скользит по моему плечу, так что она оказывается у меня на шее. Моё сердце колотится в груди от волнения. Это та его сторона. Сторона, которая нужна мне также сильно, как и ему.

– Для начала я бы отошёл от тебя и смотрел, как ты раздеваешься, – он прижимается ко мне. – Видишь, что происходит со мной, когда я думаю о тебе?

Его зубы легко впиваются в моё плечо.

– После того, как ты полностью разденешься, я заставлю тебя упасть на колени, Рейни, и я буду наслаждаться каждой чёртовой минутой этого. Я бы с удовольствием увидел, как мой член исчезает в твоём горле; я бы так сильно кайфовал от этого, что мне пришлось бы поднять тебя и трахнуть у этой стены. Я бы скользнул в тебя, уже такой мокрый от твоей слюны на члене, что ты бы приняла меня всего сразу.

Затем он делает маленький шаг назад.

– Но тогда… тогда ты почувствуешь, насколько я испорчен на самом деле, когда я трахну тебя так сильно…

Если он думает, что это плохо, то мы не на одной волне… он даже понятия не имеет, как сильно мне это понравилось бы.

– Ты заслуживаешь лучшего, милая.

Не давая ему шанса возразить, я хватаю подол своего платья и тяну, снимая его через голову. Он делает глубокий вдох, и я сбрасываю чёрные туфли-лодочки, а затем расстёгиваю лифчик. Мои пальцы лежат на поясе моих трусиков, я сокращаю расстояние между нами и скольжу ими вниз по ногам, когда опускаюсь.

Деревянный пол слегка покалывает мне колени, но я слишком занята, сосредоточившись на пряжке его ремня, чтобы беспокоиться об этом.

– Рейн, – Вон пытается оттолкнуть меня, но я шлепаю его по рукам и расстёгиваю молнию.

– Не думаю, что ты понимаешь, как сильно я хочу именно того, что ты только что сказал. Как сильно мне нужно чувствовать это прямо сейчас… мне нужно чувствовать тебя, Вон.

Не сводя с него глаз, я стягиваю его джинсы и боксёры до лодыжек. Я опускаю голову, чтобы поцеловать кожу над членом, а затем облизываю его до самого кончика. Мои ногти впиваются в заднюю часть одного бедра, в то время как я использую другую руку, чтобы наклонить его член. Мой язык высовывается и облизывает кончик, а затем я втягиваю его так глубоко, как только могу.

Свист воздуха покидает его, когда он хватает меня за волосы.

– Господи, детка, – парень держит меня неподвижно, пока трахает мой рот. Я стону рядом с ним, возбуждаясь от этого сильнее, чем думала. Затем он откидывает мою голову назад, поднимает меня и делает то, о чем я, по его словам, пожалею.

Он трахает меня. Жёстко и быстро. Так красиво, что мне приходится сдерживать слёзы, когда он смотрит мне в глаза, и я вижу его. Я вижу, что он пытался скрыть, что боялся показать мне. Я так сильно этого хотела. Я хочу, чтобы он показал мне, что он чувствует; я хочу забрать часть этой боли. И если я получаю от этого самое изысканное удовольствие, то это беспроигрышный вариант.

Я выкрикиваю его имя, и он опустошает себя внутри меня. Хотя он только что прижал меня к стене, я никогда в жизни не чувствовала себя более любимой.

Глава 18

Вон

Её насытившееся тело становится тяжелее, и я крепче прижимаю её к себе.

– Ты в порядке?

– Ммммммм.

Я сбрасываю джинсы и иду в ванную, где сажаю её на стойку, а затем включаю воду в душе. Когда становится теплее, я отодвигаю занавеску и вхожу.

– Идёшь?

Губы Рейн приподнимаются в улыбке, она спрыгивает со стойки и присоединяется ко мне. Как только она ступает в ванну, она кричит.

– Срань господня, как холодно!

Я разворачиваюсь, и вода бьёт в меня.

– Извини, – я поворачиваю ручку, чтобы сделать её горячее. – Ну вот, лучше?

Она суёт руку под воду.

– Нет. Это ещё даже не тепло.

– Насколько же горячо ты хочешь?

– Чтобы было жарко, – Рейн наклоняется ко мне и крутит кран.

Вода переходит от теплой к кипятку, и я шиплю, когда струи обжигают спину.

– Господи, женщина.

Она переворачивает нас так, что теперь она одна под водой.

– О, это прекрасно.

– Прекрасно? – «Вода просто кипяток!»

Её смех заполняет небольшое пространство, и она поворачивает ручку на долю сантиметра.

– Ну вот, так лучше?

Это не имеет ни малейшего значения, но если ей удобно, то мне придётся просто терпеть.

– Конечно.

Она усмехается и ещё немного поворачивает кран.

– Это самое лучшее, что могу предложить.

– Ты ошибаешься, – я обнимаю её и целую в улыбающиеся губы, затем прячу голову между её грудей, держась изо всех сил. – Вот самое лучшее, что может быть, – я сгибаю руки, чтобы подчеркнуть свою мысль. Она, вот это, мы вместе, мои руки вокруг неё, – это лучшее, что есть в мире.

Когда пар начинает заполнять ванную комнату, её вес на мне становится ещё тяжелее, когда она расслабляется.

Я не хочу поднимать этот вопрос, но я должен знать.

– Я был слишком груб?

– Нет, – тут же отвечает она. – Нисколько.

Напряжение в моих плечах спадает, и я целую Рейн в макушку. Мы, наконец, делаем то, для чего предназначен душ, и моемся. Я выхожу первым и протягиваю ей полотенце.

– Можно мне надеть рубашку?

– Я бы предпочёл, чтобы ты разгуливала голышом.

Рейн смеётся и толкает меня, когда выходит и направляется в мою комнату.

– Второй ящик.

Она хватает рубашку и выходит, пока я одеваюсь. Когда я заканчиваю, она уже сидит на диване.

– Чего хотели те мужики?

– Как всё прошло сегодня?

– Я ушла, посидела только на церемонии и ушла.

Поскольку я хотел быть здесь для неё, когда всё закончится, я перенёс свои встречи на сегодня.

– Но почему? – мне показалось, что она пришла слишком рано.

– Я хотела тебя видеть, – пожимает она плечами. – Когда я с тобой, кажется, что всё остальное просто исчезает.

Прислонившись к арке, я киваю в знак согласия.

– То же самое и с тобой.

– Кто были те парни?

Чёрт. Я надеялся, что она забудет об этом. Хотя, если из-за какого-то мужика, ты попадаешь за решетку, полагаю, это не так-то легко забыть.

– Мы выросли через дорогу друг от друга. В долине.

Её глаза расширяются, как я и ожидал. Она не знала, что человек, которому она призналась в любви, – это отброс из долины.

– Как ты можешь себе представить, у меня с ними связаны не самые лучшие воспоминания.

– Я понятия не имела, Вон. Я имею в виду, что то, что ты вырос там, не означает, что у тебя автоматически было дерьмовое воспитание.

Мне нравится, что она такая наивная.

– Да, это так, детка. Я кричал не на них, а на ситуацию.

– Какую ситуацию?

Вот оно. Вот тут-то всё и кончается; вот тут-то она и узнает страшную правду. Я не хочу ей говорить, потому что не могу жить без этой девчонки. Она говорит, что любит меня, но мне нужно, чтобы она была так влюблена в меня, что останется, когда узнает. Она не может меня бросить.

Поэтому я делаю то, что должен… я лгу.

– Насчет денег. Ерунда, – я не даю ей шанса усомниться в этом. – Хочешь заказать пиццу? Уверен, что ты голодна.

Глаза девушки сужаются, и она накручивает мокрые волосы на палец. После того, как она раздражённо вздыхает, она соглашается.

– Ладно, я очень голодна.

– Круто. Какую ты хочешь?

– Любую.

– Колбаса с грибами?

– Нет. Никаких грибов.

– Ладно, ветчина, курица, колбаски и пепперони?

– О, это слишком.

– Раньше ты так не говорила, – я поднимаю бровь, и она пытается подавить смех.

– О боже, ты такой мальчишка.

Усмехнувшись, я снова спрашиваю её:

– Так какую ты хочешь пиццу?

– Сыр и пепперони.

Я качаю головой и хватаю свой телефон, давая себе зарок, чтобы запомнить её любимую пиццу, чтобы не пришлось проходить это снова. Я заказываю из заведения чуть дальше по улице и беру несколько напитков для нас из холодильника. Мы включаем кино, и когда приносят пиццу, я встаю, чтобы взять её. Мне нравится, что Рейн всё равно, что мы едим пиццу прямо из коробки.

Остаток ночи мы просто тусуемся. Она заставляет меня смотреть фильм про цыпочек, и когда фильм заканчивается, я больше не могу сидеть.

– Не хочешь выбраться отсюда? Пойти выпить или ещё что-нибудь?

– У меня нет сухой одежды.

Девушка теребит край моей футболки.

– Мы можем зайти к тебе и захватить одежду.

– Окей. Пойдём.

Я ни за что не выпущу её отсюда в одной рубашке, поэтому хватаю для Рейн свои старые спортивные штаны. Поскольку она приехала сюда на своей машине, я провожаю Рейн до дома, ведя собственный грузовик. Бросив сумочку на кухонный стол, она идёт по коридору переодеваться.

Я сажусь на табурет и играю в игру на своём телефоне, пока жду. Её сумка вибрирует снова и снова. Я хватаю её мобильник, так как он наполовину вытащен из сумочки, чтобы увидеть, как имя Кристен мелькает на экране. Через несколько минут всплывает имя Кенни. Потом родители. Кристен и снова Кенни. Я провожу пальцем по экрану, чтобы разблокировать его, и отвечаю Кенни.

– В чём дело, Кен?

– Вон?

– Да. Почему, чёрт возьми, все до неё хотят дозвониться?

– Она, бл*дь, исчезла. Иисус, – он вздыхает. – Где вы, ребята? Я также пытался дозвониться и до тебя.

– Сейчас я у неё, но ранее мы были у меня.

Когда она была со мной, я даже не подумал взять свой телефон после того, как заказал пиццу. У меня не было желания говорить с кем-либо, кроме неё.