Текст книги "Люби меня (ЛП)"

Автор книги: Анна Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Его руки скользят вверх по моему животу под рубашкой, и когда его большой палец трётся о мой сосок, что находит отклик в моей сердцевине. Вон сдвигает ткань вверх, через мою голову, а затем бросает её на пол. Его широкие ладони покрывают весь мой живот, когда парень скользит руками вниз, останавливаясь, чтобы проследить за частями моей татуировки.

– Твоя кожа такая нежная, – шепчет он за мгновение до того, как его рот опускается в ложбинку между моими грудями.

Искры, зажигающиеся с каждым его прикосновением, начинают гореть ярче, и я прижимаюсь к нему, чтобы получить больше.

– Терпение, дорогая.

– У меня его нет.

– Ты его обретешь.

Вон сосёт сосок через мой кремовый кружевной лифчик, и я выгибаюсь ещё выше. К чёрту всё это ожидание. Я протягиваю руку назад, чтобы полностью снять лифчик, и прежде чем даже понимаю, что произошло, я переворачиваюсь на живот, и он накрывает меня одеялом. Его левая рука скользит вниз по моей, и он сжимает наши пальцы вместе. – Не сегодня, Рейн. Я мечтал об этом несколько месяцев.

– Давай просто сделаем это очень быстро, чтобы избавиться от всех накопившихся разочарований, а в следующий раз сделаем это медленно, – я говорю, как шлюха, но, когда он прижимает свой твёрдый член к моей пояснице, я знаю, что он в таком же отчаянии, как и я. – Пожалуйста, Вон. Я просто хочу, чтобы ты был внутри меня.

Он садится и снимает рубашку, затем спускается вниз по моему телу, забирая с собой мои брюки. Попутно он целует мои икры. А потом его язык скользит вместе с ним, пока он не оказывается у самой задней части моего бедра. Вон щиплет меня за ягодицы, потом обхватывает за бёдра, чтобы подтянуть повыше. Я зажмуриваюсь, ожидая его, и когда его влажный, горячий язык скользит внутрь меня, вскрикиваю.

– Срань господня.

Он работает у меня между ног, посасывая и покусывая. Лижет и целует меня до тех пор, пока я не перестаю видеть. Убеждена, что это магическая способность.

– Ты готова кончить, детка?

– ОБожеМой.

Он скользит большим пальцем в меня сзади и выписывает пальцами твёрдые, уверенные круги на моём клиторе. Я падаю на голову, и у меня едва хватает сил, чтобы удержаться на ногах, когда я сжимаюсь и дрожу, позволяя чувствам просто взять верх.

– Мне нужен презерватив?

– Нет, только ты, – бормочу я, когда кульминация идёт на спад.

Я теряю умелую руку, принесшую мне лучший чёртов оргазм в моей жизни, и скулю от ощущения пустоты без него. Но одним ударом мужчина оказывается внутри меня, и его яйца ударяются о мой уже пульсирующий клитор, продлевая ощущения.

– Ты ощущаешься так хорошо, – слова вертятся у меня в голове, но я тоже произношу их вслух.

– Кто ощущается так хорошо?

Оглядываюсь через плечо, чтобы он мог видеть меня, когда я говорю это.

– Ты.

– Скажи мне, что знаешь, кто трахает тебя, Рейн. Кто заставляет тебя чувствовать себя хорошо? Назови моё имя.

– Ты, Вон. Только ты.

Его губы приоткрываются, он хмыкает и обхватывает руками мои бёдра.

– Совершенно верно, только я. Так чертовски туго, Рейн. Абсолютно совершенно.

Он выходит и скользит обратно.

– Чёрт, – Вон делает это снова и снова, каждый раз немного сильнее и немного быстрее, заставляя мою голову снова упасть вперёд. – Ты готова к тому, чтобы я выплеснул своё сдерживаемое разочарование?

– Да, – выдыхаю я, прежде чем он успевает пошевелиться. Просто грязные слова, слетающие с его губ, заводят меня больше, чем когда-либо. Я чувствую, что с тех пор, как он прикоснулся ко мне, у меня просто была одна большая задница – продолжающийся оргазм. – Мне снова необходимо кончить ещё раз.

– Дождись меня, – парень хватает меня сзади за шею и как только его пальцы сжимаются, он трахает меня так, как нам обоим нужно. Вон вонзается в меня с восхитительно жесткой силой, каждый шлепок его кожи о мою отдаётся эхом биения моего сердца.

– Я больше не могу ждать, – чувствую, что пик вот-вот обрушится, и как ни стараюсь, не могу его удержать. – О Боже, – кричу я, уткнувшись в подушку.

– Проклятье, – рычит он. – Я чувствую, как ты чертовски намокла. Чёрт, детка.

Он вонзается в меня четыре раза подряд, прежде чем замереть и рухнуть на меня сверху.

Глава 14

Вон

Я провожаю Рейн до её машины и наклоняюсь, чтобы поцеловать, прежде чем она уедет. Я солгал бы себе, если бы сказал, что эта женщина не изменила меня больше, чем я когда-либо думал или мог измениться. Вернувшись домой, я сразу иду в свою комнату, чтобы переодеться в чистое. Смятые простыни заставляют мой член дёргаться, когда я думаю о её руках, сжимающих материал.

Когда она позвонила мне, я не знал, чего ожидать, когда она приедет; понятия не имел, что она хочет сказать. На самом деле у меня вообще не было никаких ожиданий. Борьба за то, чтобы впустить в свою жизнь женщину, которая всё ещё привязана к другому мужчине, давит на меня тяжким грузом. Прошлой ночью, когда я не мог заснуть, я думал о том, что всё было бы по-другому, если бы моей матери было не пох*р, хотя бы немного. Я не знаю, кто мой отец, и никогда с ним не встречался. Насколько знаю, он может быть мёртв. Во всяком случае, для меня, так что это не имеет значения.

Одной из причин, по которой я всегда старался привлечь внимание своей мамы, было то, что я видел, как она отдаёт всё это кому-то другому. Слушал, как она обвиняет меня во всём и вся. Если бы она бросила мне чёртов осколок кости, всё было бы по-другому.

Я понял, что мы не такие уж разные, Рейн и я. Прошлое всё ещё цепляется за нас, порой затрудняя нам движение вперёд, потому что сильно калечит. Но в плохом есть и хорошее. В конце всего этого должно быть что-то хорошее. И она – моё хорошее.

Рейн – всё, что я хочу, и теперь, когда она у меня есть, никто и ничто не отнимет её у меня. Я готов принять трагедии её прошлого и знаю, что она готова принять меня таким, какой я есть сейчас. Вопрос в том, решусь ли я когда-нибудь рассказать ей, кем на самом деле был раньше. И когда она узнает, захочет ли она всё ещё быть с человеком, ответственным за смерть своего отчима?

* * *

Поскольку я опаздывал из-за одной брюнетки, когда пришел в свой салон, клиент уже ждал меня у входной двери.

– Прошу прощения, – извиняюсь, отпирая дверь и выключая сигнализацию. – Садитесь. Я буду готов через пять минут.

– Нет проблем, приятель.

Я спешу в подсобку, готовлю всё необходимое, а затем возвращаюсь, чтобы заняться им. После того, как парень заполняет документы, я подготавливаю его руку и начинаю работать над выбранным им племенным узором. Заканчиваю почти через два часа, а потом приходит моя следующая клиентка, и я набиваю бабочку, которую она хочет, на её пояснице.

День проходит как в тумане, и я осознаю насколько сейчас поздно лишь тогда, когда Рейн присылает мне сообщение.

Рейн: Знаю, ты говорил, что занят сегодня, поэтому не хотела тебя беспокоить. Сейчас я ухожу по делам… Не хочешь прийти на ужин?

Я: Ты никогда не беспокоишь меня. Звучит неплохо. В семь?

Рейн: Отлично. <3

Поскольку у меня нет вагины, я не отправляю смайлик, когда отвечаю.

Я: Круто. Увидимся позже.

Я только закончил набросок портрета на груди парня, недавно потерявшего отца. Всякий раз, когда я делаю портрет, это бьёт меня под дых, потому что в моей жизни нет никого, чьё лицо я хотел бы видеть на своей коже. Во всяком случае, до Рейн.

Раздаётся сигнал тревоги, и я смотрю на монитор, чтобы увидеть отца Рейн.

– Чёрт, – бормочу я себе под нос. – Эй, приятель. Не против прерваться на минутку?

– Да, я тогда выйду и быстренько выкурю сигарету.

– Круто, – указываю на дверь из комнаты. – Она выведет тебя на задний дворик. Я открою её.

– Окей.

– Спасибо, встретимся здесь.

По пути ко входной двери салона я щёлкаю засовом, чтобы мой клиент мог выйти в проулок.

– Рон, – приветствую я отца Рейн. Он встаёт со стула и, поколебавшись, протягивает мне руку.

Обменявшись рукопожатиями, я облокачиваюсь на стойку и скрещиваю руки на груди, ожидая, что он скажет то, что хотел сказать.

– Позволь мне сначала извиниться за то, что я сказал на днях. Я тебя не знаю, и с моей стороны было некрасиво демонстрировать тебе свою враждебность.

– Я ценю это.

Он кивает и оглядывается.

– Хорошее местечко.

– Спасибо.

– Рейн – моя единственная дочь, – уголки его рта опускаются, и он переключает своё внимание на меня. – Когда она была с Брайаном, то была счастливой девушкой. Он исчез, и я засомневался, выживет ли она вообще без него.

Мне не очень нравится слышать, как моя девушка была счастлива с другим парнем, я хмыкаю, но жду, когда он продолжит. Я никогда не был тем, кто приходит домой и знакомится с папой девушки, предполагаю, что это похоже на обряд посвящения. Он продолжает свою лекцию, а я продолжаю делать вид, что внимательно слушаю.

– Её надежда, что однажды он вернётся домой, была единственным случаем, когда она улыбалась. Рейн была подавлена и почти не жила нормально. И вот однажды я сделал небрежное замечание из-за разочарования по поводу того, как взволнован днём, когда Брайан вернётся, чтобы я смог вернуть свою дочь, – Рон опускает голову и шаркает ногами, прежде чем снова посмотреть на меня. – Это был первый раз, когда я увидел, как свет вернулся в её глаза. С этого момента я делал то, что считал правильным. Говорил дерьмовые вещи только для того, чтобы видеть, что свет продолжает гореть. Я продолжал делать вид, что он, возможно, всё ещё жив. Подпитывал надежду, потому что это было единственном, что я мог сделать, чтобы более-менее побудить её… снова стать нормальной.

Впервые в жизни вижу, как глаза взрослого мужчины наполняются слезами. Это нереально. Вот как выглядит любовь. Вот что значит чувствовать сострадание к своему ребёнку. Хм.

– Если честно, когда мы с Маргарет вернулись из круиза, я понял, что в Рейн что-то изменилось. Она была… другой. Печаль, всегда витавшая вокруг неё, исчезла, но на её месте появилось разочарование. Это очень разные вещи, и когда она расстраивается, ну, давай скажем так, она словно вулкан.

Я смеюсь над этим, потому что сам был по ту сторону барьера.

– Да, тут с вами не поспоришь.

– Приятно было снова увидеть это. Но потом она не пришла на работу. Я думал, что она просто заболела, поэтому, когда мы пришли к ней домой и нашли вас двоих, я отреагировал чисто инстинктивно. И когда она сидела с тобой на диване, и я видел свою маленькую девочку по-настоящему счастливой, имею в виду по-настоящему чертовски счастливой, впервые за два года, и я не был тем, кто это сделал… Я наговорил много гадостей. Это дерьмовое оправдание, но я не был готов и вёл себя неадекватно.

– Вон, я вернулся, – говорит мой клиент, и я поворачиваюсь к нему.

– Буду через минуту.

– Послушайте, – я снова обращаю своё внимание на Рона, – я ценю, что вы пришли сюда, и понимаю. Извините, если это застало вас врасплох, но это единственное извинение, которое вы получите от меня, потому что то, что происходит между мной и Рейн – это наше дело.

– Справедливо, – он начинает отступать. – Но Вон?

– Да?

– Не имеет значения, что она уже разбита, она всё ещё может сломаться.

– Ваша дочь не разбита, сэр. Она ждала не его возвращения, а моего появления. И теперь, когда я здесь, я ни за что на свете не позволю чему-то плохому подобраться достаточно близко, чтобы даже дышать одним воздухом с ней.

С этими прощальными словами я возвращаюсь назад, не оглядываясь, и заканчиваю свою татуировку. Мой график идёт по плану до конца дня, и прежде чем ехать к ней домой, я останавливаюсь в продуктовом магазине, чтобы купить какие-нибудь цветы. Понятия не имею, куда ещё пойти за цветами. Только знаю, что каждый раз, когда прихожу сюда, я прохожу мимо них. Их так много, что я не знаю, какие выбрать. Должен ли я купить их одного цвета или куча разных цветов лучше? Цветы одного сорта или разных?

– К черту всё.

Мне действительно следует перестать разговаривать с самим собой вслух. Беру четыре разных пакета цветов и направляюсь к кассе.

Я не из тех, кто нервничает, но, когда иду к её двери, мои ладони потеют. Я балансирую свёртками цветов в одной руке и стучу другой. Секунду спустя слышу несколько голосов, и мужчина, которого я никогда раньше не видел, открывает дверь.

– Здравствуй, ты, должно быть, Вон.

– Кто вы?

К черту любезности.

– Входи, я всё объясню.

Я смотрю мимо него, а когда захожу внутрь, роняю цветы на кухонный стол.

– Рейн, – я зову её по имени, когда вижу, что она сидит на диване рядом с женщиной, которую я тоже никогда раньше не видел.

Она поднимает глаза, и прежде чем начинает что-либо говорить, я понимаю, кто эти люди. Просто не знаю, зачем они здесь. Есть некоторая назревающая вероятность, но я правда чертовски надеюсь, что ошибаюсь. Останавливаюсь в конце дивана и сажусь перед ней на корточки.

– Ты в порядке?

Её глаза рассказывают историю, которую не произносит рот, и как бы сильно я этого не хотел, знаю, что должен дать ей знать, что я здесь, несмотря ни на что. Знаю, что это то, что ей нужно.

– Всё в порядке. Ты можешь мне сказать.

– Они нашли его, – вскрикивает она. Её плечи трясутся, а слёзы текут из глаз, подобно переполненной реке. Женщина, которая, как я предполагаю, является матерью Брайана, притягивает Рейн к себе.

Мой желудок сжимается, и я с трудом встаю, но каким-то образом набираюсь сил, чтобы сделать это. Не смогу выйти отсюда с высоко поднятой головой, если буду ползти. Рейн даже не замечает, как я ухожу, и отец Брайана хлопает меня по плечу, когда я подхожу к двери.

Я отмахиваюсь от него.

– Не прикасайтесь ко мне.

– Мне жаль, сынок. Я…

– Я не ваш грёбаный сын.

Я захлопываю за собой дверь и едва не спотыкаюсь о собственные ноги, добираясь до машины. Не хочу возвращаться домой. Там я увижу скомканные простыни, оставленные на кровати после того, как она была на них сегодня. Где я всё ещё буду чувствовать её сладкий аромат. Чёрт!

Прежде чем осознаю, куда иду, я снова оказываюсь в долине перед домом моего детства. На этот раз жалюзи всё ещё открыты, и мимо проходит мужчина. Моя мама идёт прямо за ним, и как раз перед тем, как они скрываются из виду, он поворачивается и целует её. Фантазии. Она нашла замену отчиму, но так и не смогла поговорить с собственным сыном.

Не знаю, какого хрена я сюда пришёл. Я сказал себе, что она для меня мертва. Но закрепилось ли это? У неё своя жизнь, пусть и дерьмовая, а мне нужно жить дальше. Так же, как я думал, что уже делаю.

Если бы не был так зол сейчас, я бы рассмеялся над иронией судьбы. Но в этом нет ничего смешного. Во всём этом нет ничего смешного.

Глава 15

Рейн

– Значит, всё наконец закончилось, не так ли? – спрашиваю я Кристен.

– Да, милая, это так.

Когда я позволяю этим словам впитаться, ко мне начинает возвращаться некоторая ясность. Я отстраняюсь от неё, вытираю глаза и смотрю туда, где только что был Вон.

– Куда он делся?

– Он ушел, – отвечает Аарон на мой вопрос.

Мой мозг работает над тем, чтобы привыкнуть к реальности.

– Дерьмо. Мне нужно с ним поговорить.

Я начинаю подниматься, но Кристен хватает меня за руку.

– Подожди, почему бы тебе не успокоиться, прежде чем ты решишь уйти? Ты расстроена, и я не хочу, чтобы ты вела машину в таком состоянии.

Аарон протягивает мне новую коробку бумажных салфеток.

– Она права.

– Я знаю, – я беру салфетку из коробки и комкаю её в руке. – Ты можешь записать свои планы на поминальную службу? Я знаю, что ты говорила мне, но я уже забыла.

– Конечно, – отвечает Кристен.

– Я сделаю это, – Аарон идёт на кухню и роется в моём ящике в поисках бумаги и ручки.

Чувствуя, что мне нужно предложить помощь, я говорю Кристен:

– Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится от меня. Фотографии, помощь в организации или что-то ещё.

– Ты же знаешь, что так и будет. Мне бы очень хотелось, чтобы ты нашла несколько фотографий. И, может быть, мы приготовим еду для поминок потом.

– Ладно, конечно.

– Дай мне знать, если у тебя есть подходящие фотографии.

– Окей.

Она сжимает моё колено, прежде чем встать.

– Это трудно, но это то завершение, в котором мы все нуждались, Рейн.

– Я знаю, что это так.

Я провожаю их обоих до двери, и как только она закрывается, я иду в ванную и включаю воду. Раздеваясь, я позволяю одежде соскользнуть с моего тела и оставляю её лежать лужицами на полу, затем шагаю в ванну, ожидая, пока вода не согреет меня. Теперь, когда я одна, я действительно могу поплакать. Моё дыхание прерывается, и почти вой вырывается из моего сердца и изо рта, когда я выпускаю агонию, которую держала в себе в течение двух лет.

Как в пароварке, крышка отскакивает, и пар выходит, только со мной это всё вина, печаль и потеря. Все слёзы, которые я проливала раньше, ничто по сравнению с этим. Мне надоело плакать. Надоело так жить, но на этот раз всё по-другому. Это чёртов всхлипывающий праздник облегчения.

Когда через двадцать минут я выхожу с мокрой головой и сухими глазами, я быстро одеваюсь и хватаю свою сумочку. Мне нужно увидеться с Воном. Мне нужно его увидеть. Проходя через кухню, я вижу букет цветов от Вона и сразу же чувствую себя ещё более дерьмово, потому что я должна была приготовить ему ужин. Мы должны были провести некоторое время наедине, чтобы лучше узнать друг друга.

Поставив цветы в воду, я выхожу и еду к нему домой. Когда я стучу в дверь, он не отвечает, но я слышу, как он ходит там.

– Вон? – я стучу снова, и на этот раз скрипит стул.

Замок щёлкает, и дверь открывается, но прежде чем я успеваю что-то сказать ему, он поворачивается ко мне спиной. Его обычно сильные плечи ссутулились, а уверенные шаги теперь больше похожи на шарканье.

Я принимаю открытую дверь за приглашение и следую за ним к столу, где он над чем-то работает. Не зная, что сказать, я просто стою и жду, наблюдая, как его руки летают по бумаге. Его рисунок вызывает беспокойство. Тень маленького мальчика с окровавленными ногами и тёмными руками, душащими его сзади. Полный контраст с прекрасным цветком, который он нарисовал для меня.

– Ты не должна ничего говорить, Рейн.

– Да, я знаю. Я должна была позвонить, чтобы ты не приходил и не вляпался в эту кашу.

Его рука застывает на бумаге.

– Ты мне ничего не должна, – он поворачивается так, что его затравленные глаза смотрят на меня, и это пугает меня, насколько он расстроен прямо сейчас. – Я понимал, что это может произойти в любой момент. Мне больно, детка. Я не собираюсь лгать об этом. Но я знал, что это может случиться.

– Что может случиться?

– Он возвращается, а я ухожу.

О, Боже мой.

– Он не вернулся, Вон.

Он недоверчиво сдвигает брови.

– Они сказали, что нашли его.

– Ты думал, что они нашли его и он вернётся, и что я просто отшвырну тебя в сторону, как будто ты для меня ничего не значишь?

Он пожимает плечами.

– Да.

– Вау, – недоверчиво фыркаю я. – Они нашли его тело.

Мне кажется, он пытается что-то сказать, но его губы не шевелятся.

– Полицейский детектив в свободное от службы время шел по старому заброшенному пляжу и нашел человеческий череп. Они опознали его по зубным картам, Вон.

– Дерьмо, – он глубоко дышит. Запустив пальцы в волосы, Вон наводит беспорядок на голове так, что несколько тёмных прядей падают на лоб.

Я подхожу ближе и протягиваю руку, чтобы смахнуть их и обхватить ладонью его лицо.

– Как ты можешь думать, что я так поступлю с тобой?

– Я не знаю, – когда он встаёт, я вынуждена отступить. – Боже. А что я должен был думать?

– Что я не могу просто бросить тебя.

– Ответь мне вот на что, Рейн. Если бы они нашли его живым, что бы ты сделала? Если бы он вошёл в эту дверь прямо сейчас, что бы ты сделала?

Я заикаюсь, чтобы ответить, потому что я уже спрашивала себя об этом раньше. Это самое страшное, с чем я боролась с тех пор, как встретила Вона, и единственное, что заставляет меня чувствовать себя хуже всего. Вон значит для меня больше, чем Брайан. Вон любит меня больше, чем Брайан. Может, он и не произносил этих слов, но я это чувствую.

– Ты даже не можешь ответить, потому что знаешь, что не останешься со мной.

Услышав его предположение, я указываю на него пальцем.

– Да, я хочу остаться с тобой. Почему ты сомневаешься во мне? Господи, Вон, – я опускаю руку в знак поражения. Мало того, что я только что узнала о Брайане, так ещё и это? Я не знаю, как много ещё я могу пережить прямо сейчас.

– Я в тебе не сомневаюсь. Я говорю вполне реалистично.

– Реалистично? Вот что для тебя реально? Кто-то, кто любит тебя, просто бросает тебя?

Его лицо бледнеет от моих слов.

– Да.

– Неужели ты не понимаешь, как много значишь для меня? Я понимаю, что всё было испорчено, и до сих пор у нас было много недопонимания и проблем, но я не готова бросать это… Я не хочу расставаться, даже если впереди нас ждут такие же трудные времена. Почему ты думаешь, что я это сделаю?

Он облизывает губы и засовывает большие пальцы в петлю ремня на джинсах.

– Потому что никто никогда этого не делал.

– Что не делал?

– У меня никогда никого не было, Рейн. Даже моя собственная мама. Никто и никогда…

– Что, Вон? Никто никогда, что? – он чертовски сбивает меня с толку, и, честно говоря, судя по слезам в его глазах и по тому, как дрожит его голос, он пугает меня.

– Никто никогда не заботился обо мне так сильно, – он сжимает руки в кулаки и прижимает их к бокам.

Я не знаю, что у него за предыстория, и мне всё равно. Всё, что я знаю, это то, что человек передо мной, человек, которого я абсолютно точно люблю, разваливается на части так, как я никогда не думала, что он будет. Я подхожу к нему, но он отступает.

– Не надо меня жалеть. Мне не нужна жалость. Я просто объясняю тебе это, чтобы ты знала, почему я так облажался.

Его слова не заставляют меня остановиться, и я подхожу к нему и беру его лицо в свои руки.

– Я люблю тебя, Вон.

– Не надо, – он качает головой. – Пожалуйста, не говори того, чего не имеешь в виду.

– Но я имею. Я так сильно люблю тебя, и я должна была сказать это раньше, но была слишком напугана.

Он сглатывает.

– Чего же ты боялась?

– Так многого. Ты напугал и взволновал меня одновременно. Мне хотелось оттолкнуть тебя, прижать к себе, смеяться вместе с тобой и плакать вместе с тобой. Ты заставил меня хотеть ударить тебя и обнять, и это напугало меня до чёртиков, то, как сильно я хотела, чтобы ты любил меня, – у меня перехватывает дыхание после того, как я всё это произношу. – Я боялась того, что значит снова влюбиться… но больше всего я боялась любить тебя и потерять.

Он обхватывает руками мои запястья и притягивает меня ещё ближе.

– Ты не можешь потерять меня.

Циничная и горькая часть меня бросает ему вызов.

– Ты не можешь этого гарантировать.

– Да, могу.

– Почему?

– Потому что, когда ты найдёшь свою вторую половину, которая сделает тебя целым… когда твоя душа наконец встретится со своим двойником, абсолютно ничто в мире не сможет сломить её, отнять или разделить. Это бесконечно, и ты тот человек для меня, Рейн. Это ты. Так что да, я могу обещать, что ты никогда не потеряешь меня, потому что то, что я чувствую к тебе, нерушимо.

Я встаю на цыпочки и целую его полные губы. Он отпускает мои запястья, и я обнимаю его за талию. Моя голова покоится на его груди, и я наслаждаюсь комфортом, который он обеспечивает.

– Прости меня, детка, – Вон целует меня в макушку, потом поднимает руку и проводит пальцами по моим волосам. – Я знаю, что это должно быть действительно трудное дело, и тебе не нужно моё дерьмо в довершение всего. Это просто… мысль о том, что тебя не будет в моей жизни, когда ты наконец-то со мной, разрывала меня на части.

– Я даже не буду думать о том, каково это – не иметь тебя в своей жизни. Я не могу себе этого позволить. Когда ты рядом, это делает всё остальное намного проще. Я знаю, что прошу слишком многого, но сейчас ты мне действительно нужен больше, чем когда-либо.

– Тогда я буду здесь, – парень берёт меня за руку, и мы проходим несколько шагов до его кухни. Затем он поднимает меня за талию и сажает на столешницу. – Мне нужна вода. Тебе что-нибудь нужно?

– Вода – это хорошо.

Я жду, когда он достанет мне бутылку из холодильника. Вон отвинчивает крышку и протягивает её мне.

– Спасибо, – сразу же после глотка, моё пересохшее горло чувствует себя лучше.

Наблюдая, как я сглатываю, он изучает меня на мгновение.

– Как ты себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами.

– Я действительно не знаю, что чувствовать.

– Мне всё равно, как ты думаешь, как ты должна реагировать на эту новость. Я хочу знать, что ты действительно чувствуешь.

Независимо от того, что произошло между нами до сих пор, одна вещь, которая остается неизменной, – это тот факт, что я могу быть собой рядом с ним. За исключением тех случаев, когда я лгала самой себе. Так я ему и говорю.

– Облегчение. Вот что я чувствую. Я чувствую облегчение.

– Но всё в порядке, да ведь?

– Так ли это? Разве это нормально – не чувствовать ничего, кроме облегчения, когда родители твоего бывшего парня говорят тебе, что нашли его останки выброшенными на берег где-то в Вашингтоне? – я делаю ещё глоток и ставлю бутылку на стол. – Я плакала только потому, что была настолько переполнена облегчением, что даже не могла понять, что происходит вокруг меня. Я всё думала о том, как же я наконец смогу дышать без тяжести в груди. И я плакала слезами грёбаной радости, Вон. Я плакала от радости, что всё наконец закончилось.

– Нет ничего плохого в том, чтобы отпустить неуместное чувство вины, которое ты носишь в себе, и позволить себе почувствовать это облегчение.

Как он это делает? Я искренне думаю, что он обладает какими-то сверхспособностями, потому что он постоянно облегчает мне жизнь. Он знает меня лучше, чем я понимаю себя.

– Я видела цветы.

Когда он улыбается, то выглядит смущённым.

– Я не был уверен, что тебе нравятся именно такие.

– Они все очень красивые.

– Ты первая девушка, для которой я купил цветы.

Он не первый, кто дарил мне цветы, но он единственный, кто действительно вложил в них мысль, и это значит для меня больше, чем что-либо ещё.

– Прости, что испортила наше свидание.

– Похоже, теперь мы квиты, а?

– Думаю, да.

Он прислоняется к холодильнику, и электричество, которое всегда искрится между нами, загорается от одного взгляда. Настроение в комнате меняется, и Вон переводит взгляд с меня на мои губы, а затем снова на меня. Несмотря на всё, что я хочу от него, я хочу снова почувствовать его кожу на своей, и я хочу, чтобы связь, которую мы разделяем, стала ещё сильнее. Но сейчас не самое подходящее время.

Независимо от того, что случилось в прошлом или что произойдёт между Воном и мной, я любила Брайана, и из уважения к нему мне нужно уйти, прежде чем я сделаю что-то, о чём я знаю, буду сожалеть.

– Мне нужно идти.

– Да, – соглашается он.

Я спрыгиваю со стойки и иду прямо к двери, прежде чем успеваю подумать об этом. Я приоткрываю дверь примерно на два дюйма, прежде чем Вон подходит сзади и зажимает меня в клетку своих рук. Его большая ладонь захлопывает дверь, когда его губы касаются моей щеки.

– Я буду здесь, когда ты будешь готова, но не держись от меня слишком далеко.

– Не буду.

Его пальцы прижимаются к дереву, а мои пальцы ног поджимаются. Тепло его тела насыщает меня и делает уход физически невозможным для меня. Я теряю силу, и мой лоб падает под его рукой на дверь.

Он даёт мне силу, о которой я даже не подозревала. Власть мучить меня и успокаивать боль одним прикосновением. Вон делает меня слабее, чем я хочу признать, и сильнее, чем я думала.

– Я не хочу, чтобы ты уходила отсюда, но я также не хочу быть эгоистичным ублюдком и навязывать тебе своё дерьмо.

– Ты наименее эгоистичный человек из всех, кого я знаю, – я не могу больше не смотреть на него, поэтому оборачиваюсь. – Скажи это.

Он прижимает меня к себе и зарывается лицом в мои волосы, затем отодвигает их в сторону, так что его губы касаются моей кожи. Неровное дыхание, исходящее из его рта, согревает, а затем охлаждает мою шею, вызывая мурашки по спине. Он нежно целует меня под подбородком, потом прямо возле уха.

– Я люблю тебя, Рейн. Настолько, что это делает меня достаточно уязвимым для тебя, чтобы использовать меня, сокрушить моё сердце и разрушить любую веру в то, что я достоин чьей-то любви, – его пальцы скользят вверх по моим бокам, пока не достигают плеч, а затем он мягко толкает меня, так что я прижимаюсь спиной к двери. – Но ты стоишь того, чтобы рискнуть. Ты стоишь для меня всего, чёрт возьми.

Глава 16

Вон

Я сижу на краю кровати, сложив руки домиком и положив подбородок на кончики пальцев. Я не могу поверить в то, что только что произошло с Рейн. Я не могу поверить, что превратился перед ней в плаксивого, неуверенного в себе маленького мальчика. Слова просто вылетели из меня, и я почувствовал, что должен сказать их, прежде чем она выйдет за дверь. Она может сказать, что любит меня, но я всё ещё слишком скептичен, чтобы думать, что всё пойдёт так, как я хочу.

Я не знаю, что мне нужно, чтобы чувствовать эту безопасность, но слов определённо недостаточно. Не ожидая, что она скажет, что любит меня наверняка, я был шокирован, и я всё ещё перевариваю это. Чёрт, ещё несколько часов назад я думал, что полностью потерял её, только чтобы обнаружить, что она действительно моя.

Я не могу продолжать сидеть здесь, иначе я стану ещё большей киской, чем чувствую себя сейчас. Единственное, что всегда давало мне покой, – это работа, поэтому я хватаю ключи и направляюсь к своему грузовику. Я паркуюсь на пожарной дорожке перед тату-салоном, а когда захожу внутрь, выключаю сигнализацию, но оставляю свет выключенным. Добравшись до своей комнаты, я включаю свет и начинаю готовить приборы.

Я вытираю руку и вытаскиваю переводную бумагу, которая была скрыта от глаз ради моего собственного здравомыслия. Соседка, которая была у меня в детстве, нарисовала четыре символа специально для меня. Она была доброй старой леди, которая иногда оставляла еду за моим окном. Однажды она оставила листок бумаги вместе с пакетом печенья, и я очень дорожил им. Я держал скомканную бумагу в руке, когда спал, и проводил линии, когда запирался в своей комнате на несколько дней. Я понятия не имел, что они означают, но мне показалось, что это она говорит мне быть сильным. Напоминание о том, что кто-то в мире знал, что я жив.

Мой отчим поймал меня однажды ночью и сжег бумагу прямо у меня на глазах. Он вынул изо рта сигарету и дотронулся до уголка раскаленным кончиком. Я старался не плакать, но не мог сдержать слёз. Он велел мне заткнуться и перестать быть нытиком, а потом дал мне повод поплакать. Это был не первый раз, когда он ударил меня, но это был первый раз, когда я понял, как сильно я его презираю. Мне пришлось перерисовывать символы по памяти. Я проводил ночи, пытаясь воспроизвести их и получить идеальные углы, но ничто из того, что я делал, никогда не соответствовало оригиналу. Для меня это тоже было впервые: я понял, что рисование успокаивает меня и уводит от всего плохого в моей жизни. И у меня это хорошо получалось.