Текст книги "Люби меня (ЛП)"
Автор книги: Анна Брукс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
– Думаю, ты ждала какой-то окончательной точки, завершения, а потом узнала про телефон… Я думаю, что это был тот толчок, который тебе был нужен. И эта история с Воном назревает уже довольно давно. Я горжусь тобой за то, что ты делаешь то, к чему я тебя подталкиваю. Иди и живи своей жизнью.
Слова впитываются в моё сердце, и всё, что он говорит, имеет смысл. Но все же я спрашиваю его снова.
– Значит, ещё не слишком рано?
– Нет. Я думаю, что ты знала об этом некоторое время, но отрицала это.
– Не думаю, что это было отрицание. Больше похоже на очень оптимистичную надежду.
Он смеётся.
– Ладно, раз ты так говоришь.
– Заткнись.
– Что ты делаешь со своими волосами?
Я поворачиваюсь и смотрю на него, а не на его отражение в зеркале.
– Пока не знаю.
– Куда он тебя ведёт?
– Он не сказал, но в любом случае я хочу хорошо выглядеть.
– Ты всегда хорошо выглядишь, девочка Рейни, – Кеннеди потирает руки и заходит в ванную. – Сделай что-нибудь необычное!
Мои руки болят от того, что я держу щипцы для завивки волос, но результат того стоит. Я заколола большие кудри повыше и придала себе вид пин-ап красотки; красная помада ещё больше подчёркивает сходство. Обычно я ношу волосы распущенными или собранными в пучок. Я не помню, когда в последний раз завивала их. Чёрт, я не могу вспомнить, когда в последний раз я была так взволнована.
– Выглядишь великолепно, – Кенни заглядывает в зеркало и показывает большой палец. – Действительно мило. Я уверен, что ему это понравится. А теперь, что ты наденешь?
Я выпроваживаю его из ванной, и он следует за мной в мою спальню, где я хватаю белое платье из шкафа и поднимаю его.
– Я знаю, что была в нём на День труда, но мне всегда оно нравилось и я хотела надеть его ещё куда-нибудь.
Не говоря ни слова, он делает мне знак надеть его. Как только он отворачивается, я сбрасываю халат и натягиваю шелковистую ткань на себя. Ярко-белое платье заканчивается на середине бедра, а лиф выполнен сердечком без бретелей. Что привлекло моё внимание, так это белое кружево, закрывающее верхнюю половину от талии до подбородка. Это так отличается от всего, что я привыкла носить, поэтому я не могла не купить его. Но так как это не совсем повседневный материал, я не могу его носить каждый день. Я приберегала его для чего-то особенного. И сейчас, кажется, идеальная причина.
– Ладно, застегни мне молнию, пожалуйста, – я оборачиваюсь, и большие руки Кеннеди стягивают ткань вместе, когда он застёгивает молнию. Когда парень достигает моей шеи, то останавливается на секунду, но потом продолжает до конца.
– Повернись, повернись. Дай-ка подумать.
Я поворачиваюсь на подушечке ноги.
– Да? Нет? – я прикусываю губу, ожидая его ответа.
– Это однозначное да. Мне нравится. Ты выглядишь даже красивее, чем обычно.
– Ура! – я исполняю маленький счастливый танец. – Туфли. Я собиралась надеть красные. Или надеть босоножки на ремнях?
Я надеваю по одной на каждую ногу и смотрю в зеркало во весь рост, пока Кенни тоже их проверяет.
– Только не босоножки, – говорим мы одновременно, заставляя нас обоих рассмеяться.
Сбросив одну босоножку с ремешком, я хватаю его за руку, чтобы не упасть, а затем надеваю вторую красную туфлю к паре. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но стук в дверь прерывает его.
– О, Боже мой! – мои ногти впиваются в его руку, и тяжесть того, что я собираюсь сделать, ударяет меня так быстро, что я едва не спотыкаюсь. – Не знаю, смогу ли я это сделать. Кенни, какого чёрта? С чего это я вдруг взбесилась?
Я быстро втягиваю воздух через нос и обмахиваю лицо, которое внезапно начинает гореть.
– Расслабься, просто дыши глубже и расслабься.
Снова раздаётся стук, и Кенни кричит:
– Одну минуту, Вон. Она сейчас выйдет.
– Я иду на свидание.
– Так и есть.
– С Воном.
– Да. Ты пойдешь и отлично проведёшь время, – он садится на корточки и обхватывает моё лицо руками.
Вау, это поражает меня. Мне это не нравится. Я не хочу быть той девушкой, которой была все эти годы. Я не хочу зацикливаться на парне, который умер… Я имею в виду, что я за человек? Я много думала в последнее время; чёрт, с тех пор как я встретила Вона, я думала, и теперь я понимаю, какой отчаянной я, должно быть, казалась всем остальным.
– Ты в порядке?
Я хватаю его за запястья.
– Да. Спасибо. Я просто… Я очень нервничаю.
– Не бойся, – Кенни опускает руки и начинает пятиться назад. – Я впущу его, когда буду уходить.
– Окей.
Он закрывает за собой дверь, и я снова смотрю в зеркало. Извиваясь и поворачиваясь, я даю себе минуту, прежде чем увижу его. Кеннеди ничего не сказал, но я знаю, что он заметил, когда застёгивал молнию на моём платье. Я сняла кольцо Брайана на своей серебряной цепочке впервые с тех пор, как закончила школу.
– С тобой там всё в порядке? – низкий спокойный голос Вона проникает в мою спальню, и я воспринимаю это как сигнал.
Я поворачиваю ручку на двери и не ожидаю, что она распахнётся, в результате чего меня подталкивает вперед вместе с ней.
– Дерьмо, – Вон хватает меня за руки. – Срань господня.
Будучи храбрее, чем чувствую себя сейчас, я смотрю на него и встречаюсь с парой горящих глаз. Те же самые глаза, которые буравили меня прямо перед тем, как он прижал меня к стене и заставил тереться о его чертову ногу, как шлюха.
– Привет.
– Чёрт возьми, Рейн. Ты выглядишь потрясающе, – он отпускает меня и бесстыдно пожирает своими проклятыми глазами.
– Я не была уверена, куда мы пойдём. Я могу переодеться, если…
– Не надо, – он переплетает свои пальцы с моими и притягивает меня так близко, что я чувствую, как бьётся его сердце сквозь рубашку. Его руки крепко обнимают меня, и я делаю то же самое, переплетая пальцы на его пояснице. – Я такой ублюдок.
Это заставляет меня откинуть голову назад, чтобы увидеть его.
– Что? Почему ты так говоришь?
– Потому что я даже не думал, что это будет похоже на свидание.
– О, – я вздыхаю.
– Нет, не так. Я просто даже не переоделся после работы и не принёс тебе цветы, не заказал столик в шикарном ресторане. Я буквально подумал, что заберу тебя, и мы поедим в баре или ещё где-нибудь. Бл*дь.
Он проводит языком по верхней губе и качает головой.
– Эй, всё в порядке. Нам вовсе не обязательно ехать в какое-то шикарное место. У меня просто есть это платье, и я его не надевала. Я могу пойти надеть джинсы и футболку, и мы сможем поразвлечься…
– Нет. Мы этого не сделаем. Ты заслуживаешь настоящего свидания, и я приглашаю тебя на него.
– Правда, Вон. Я в порядке.
Он поднимает бровь, и блеск в его глазах возвращается, когда он делает полшага ближе ко мне.
– Ты в порядке, детка. И я не могу дождаться, чтобы показать тебе, насколько сильно.
Глава 12
Вон
У неё перехватывает дыхание, и я накрываю её рот своим. Честно говоря, я никогда не видел никого красивее, чем она. Рейн всегда чертовски красивая, но сегодня, одетая в это белоснежное, обтягивающее попку платье и туфли на каблуках, которые, как я представляю, будут впиваться в мою спину… она просто сногсшибательна.
Она не колеблется, и когда её язык скользит по моему, я сжимаю её бедра. Мои пальцы так близко к её идеальной попке, но я пока не позволяю себе двигаться туда, потому что, если я это сделаю, мы никогда не покинем эту квартиру. А я ведь приглашаю Рейн на чёртово свидание.
Её руки тянут меня за куртку, и маленькое тело прижимается ко мне. Если бы я мог продолжать пожирать её своим ртом, я бы провёл на ней всю ночь. Я бы целовал каждый дюйм её кожи и прикасался к ней так, как никогда раньше. Я буду мягким и медлительным. Давая девушке нежность и оставляя её желать большего. Вот чего заслуживает Рейн. Не быстрого секса в коридоре.
С этой мыслью я неохотно отстраняюсь, но не раньше, чем целую её нижнюю губу, затем верхнюю. Мои губы задерживаются на её лбу, прежде чем я, наконец, оставляю небольшое расстояние между нами.
Если раскрасневшиеся щёки и трясущиеся руки Рейн не выдали её желания прямо сейчас, то, как она сжимает бёдра вместе, определённо делает это. И чёрт возьми, это что-то делает со мной. Иметь перед собой нуждающуюся женщину и уходить – это не то, к чему я привык. Но и она не та, к которой я привык. Она больше, чем всё, что у меня было раньше, и мне нужно как-то показать ей это.
– Нам нужно уходить, пока мы не зашли слишком далеко, – кажется мои яйца синеют, когда я озвучиваю печальную правду.
– Да, конечно, – Рейн пытается одёрнуть своё маленькое платьице, пока идёт по коридору к кухне, но это абсолютно ничего не даёт.
Я следую за ней и жду у двери, пока она надевает пальто и берёт маленькую сумочку.
– Ты оставляешь свет включенным или выключенным в коридоре, когда уходишь?
– Включенным.
Дожидаясь, пока она закроет дверь, я пытаюсь быстро придумать, куда бы отвести девушку. Рейн тянется к моей руке, и я с радостью держу её, пока мы идём к моему грузовику. Я нажимаю кнопку разблокировки на брелоке и открываю пассажирскую дверь, затем помогаю ей сесть, прежде чем обойти машину и сесть за руль самому.
– Ты любишь морепродукты? – спрашиваю я.
– Нет. Я ненавижу их. Даже от запаха меня тошнит.
Она издает этот звук, и я клянусь, что не представляю, как мой член входит ей в глотку. Нет, совсем нет.
– Ладно, хорошо. И я тоже.
– О, слава Богу. Брайан всегда брал меня с собой в рыбный ресторан, и я сидела там, поедая салат из капусты, пахнущий, как фритюрница.
Одно лишь упоминание его имени, чёрт возьми, испытывает моё терпение.
– Хм, – это всё, что я могу ответить.
По радио звучит песня, и она наклоняется вперёд, чтобы увеличить громкость.
– Мне нравится эта песня. Эта группа, «Reason to Ruin», – моя любимая. Я всегда хотела пойти на их концерт, но достать билеты практически невозможно. Брайан позвонил однажды, когда они поступили в продажу, но они были распроданы менее чем за пять минут, – Рейн чертовски хорошо поёт, и раздражение, зудящее во мне, исчезает, когда я слушаю, как она подпевает вокалисту.
К счастью, она не спрашивает, куда мы едем, потому что я понятия не имею. Я подумал о знаменитом стейк-хаусе в долине, но с этим платьем и тем мусором, который там ошивается, я решил не делать этого. Я не в настроении иметь дело с придурками сегодня вечером, даже если у них есть охранник у двери.
Главная полоса ресторанов и магазинов, безусловно, будет правильным местом для посещения. Может, я и уехал из дома на некоторое время, но в этом городе ничего не изменилось. Проезжая по улице, я заезжаю на стоянку итальянского ресторана.
– Они закрыты? – я бормочу это себе под нос, но она отвечает.
– Похоже на то. На окне висит доска. Интересно, что-нибудь случилось?
– Чёрт. Окей, – мы садимся в машину, и я вывожу нас обратно на дорогу. – Давай посмотрим, что ещё можно найти. Может быть, ты знаешь какое-нибудь подходящее место, какое я не знаю?
– А?
– Не знаю. Я подумал, что ты можешь знать другие рестораны или что-то в этом роде, раз уж ты в этом бизнесе.
Она хихикает.
– Да, мы каждый месяц проводим секретные встречи и обсуждаем, какой ресторан мы будем скрывать от клиентов.
Я протягиваю руку и щекочу её.
– Дразнилка.
– Остановись, – Рейн смеётся и отталкивает мою руку. – Я очень боюсь щекотки и клянусь тебе… Я просто очень боюсь щекотки.
– Что ты сделаешь?
– Ничего. А как насчёт китайского ресторана?
Я замолкаю на минуту.
– Они закрываются на месяц. Я пытался заказать еду на вынос на днях, и это было сказано на голосовой почте.
– Чёрт. Окей.
Я показываю на известный сетевой ресторан.
– А что там?
– Только не туда. Нет. Мы с Брайаном часто ходили туда, и каждый раз обслуживание было либо действительно дерьмовым, либо еда была ужасной. Или и то и другое. Эй, а как насчет заведения «Хибачи» (прим. традиционная передвижная японская печь для обогрева и приготовления еды, традиционно располагавшаяся в центре помещения)?
Моя челюсть разжимается ровно настолько, чтобы ответить ей.
– Конечно, – я включаю поворотник и разворачиваюсь на следующем светофоре. Ресторан находится всего в паре кварталов отсюда, так что мы доберёмся туда в кратчайшие сроки.
Когда я обхожу машину, с неба начинают падать снежинки. В этом году снег начинается рано. Я обнимаю девушку за плечи, пытаясь хоть немного согреться от холодного от воздуха. Куртка у неё хлипкая, наверняка она замёрзнет, особенно если у неё голые ноги.
Ресторан занят, но мы можем сразу же получить места за большим столом с семьей, празднующей день рождения. Мы садимся в самом конце, и после того, как мы сделали заказ, я поворачиваюсь спиной ко всем остальным, чтобы сосредоточиться на великолепной женщине, сидящей рядом со мной. Не проходит и нескольких минут, как человек вкатывает свою тележку на горячую поверхность.
Он подтверждает заказ, и Рейн выпивает саке, пока мы смотрим, как он готовит.
– Я никогда не смогу повторить что-то подобное, – говорит она, кивая на повара, который режет еду.
– Держу пари, что сможешь.
– Нет. Мои навыки владения ножом не очень хороши, – она допивает свой напиток и поворачивается ко мне, так что мои ноги загоняют её в клетку. – Мой папа – потрясающий повар. Он может делать некоторые сумасшедшие вещи с ножами, но я не получила этого навыка от него. Кроме основ, я ужасна. За эти годы мне шесть раз приходилось накладывать швы на пальцы, – тонкие пальцы Рейн шевелятся перед моим лицом, и я хватаю её за запястье.
Я замечаю очень слабый шрам на её большом пальце и наклоняюсь, чтобы поцеловать его, прежде чем отпустить руку.
– Я порезала его в один из рождественских вечеров. Брайану пришлось отвезти меня в реанимацию.
Ублюдок.
– Всё равно, я уверен, что твои умения лучше моих.
– Сомневаюсь в этом. Да, я умею готовить, но, клянусь, не умею обращаться с ножом. Моя мама, она очень быстрая, но не так хороша, как мой отец. Но он отстой в выпечке, хотя моя мать, как и я, тоже хороший пекарь. Хотя Брайан был ещё хуже с ножами, чем я, поэтому я не чувствовала себя так плохо, когда мы были на кухне вместе.
Моя шея непроизвольно дёргается, и я делаю вид, что ничего не слышал.
– Почему бы вам не продавать кое-что из выпечки твоей мамы в коробке для завтрака?
Она начинает отвечать мне, когда кусочек кабачка попадает ей в лоб. Моя немедленная реакция – надрать кому-нибудь задницу за то, что он бросил в неё еду, но потом я вспоминаю, где мы находимся. Я смеюсь над ней, когда ее лицо краснеет, и в мою щеку что-то ударяется. Рейн показывает пальцем и смеётся, остальные за столом присоединяются, и шеф-повар тоже смеётся, забавляясь своими выходками.
Мы откладываем остальную часть разговора и уделяем наше внимание шеф-повару, пока он заканчивает готовить и, наконец, накрывает наши блюда. Я съедаю всё, а Рейн только половину своего. Я оплачиваю счёт и жду в коридоре, пока она выйдет из туалетной комнаты.
Толкая входную дверь, я встречаю небольшое сопротивление.
– Чёрт возьми, снега выпало немало.
– Конечно, так и было, – она вздыхает.
Я открываю дверь до упора и тянусь к Рейн. Она подходит ближе, и я подхватываю её на руки. Мне нравится её хихиканье, и я хочу слышать его всё время. Всегда. Её рука обвивается вокруг моей шеи, и когда я добираюсь до своего грузовика, мне приходится удерживать её на ноге, пока я достаю ключ.
К тому времени, как я сажусь на своё место, девушка уже пристёгнута и готова ехать.
– А чем занимаются твои родители? – её вопрос возник из ниоткуда и застал меня врасплох.
Мне стыдно за то, откуда я родом, но ещё более стыдно за то, что я всё ещё пытаюсь поддерживать контакт с матерью, которая бросила меня, даже не взглянув на меня. Нет, я привык. Я больше не пытаюсь.
В моей жизни было не так много людей, которые были достаточно близки ко мне, чтобы даже спросить о моём детстве, поэтому я не готов ответить на него.
– Мой отчим был инвалидом, а мама не работала, – прежде чем она успевает углубиться в эту тему, я перевожу разговор на что-то другое. – Мне очень жаль, что это не то, чего ты ожидала сегодня. Честно говоря, я просто не привык к…
– К вождению?
Я на секунду отрываю взгляд от дороги, чтобы увидеть ухмылку на её лице.
– У тебя сегодня просто полно остроумных шуточек, да?
– Раньше я всегда была такой. Весёлой, счастливой. Но потом Брайан исчез, а вместе с ним исчезла и часть меня. Я просто рада, что эта часть меня вернулась. Спасибо, что вернул её мне.
Мои руки скрипят, когда я крепче сжимают руль. Имя этого парня – как гвозди на доске. Она продолжает говорить, и слава Богу, что она не повторяет его имя снова, потому что моё самообладание сейчас подвергается безумному испытанию.
Дорога до её дома занимает немного больше времени из-за скользких дорог. Когда мы добираемся туда, я несу Рейн к двери и нежно целую в мягкие губы, потому что я был бы идиотом, если бы не попробовал её ещё раз… даже если поцелуй будет коротким и сладким. Когда она заходит внутрь, я отступаю. Она смотрит на меня в замешательстве.
– Ты не хочешь войти?
Да, чёрт возьми, я хочу этого. Я хочу сорвать с неё это чёртово платье и посмотреть, что под ним надето. Я знаю, что на ней нет лифчика, потому что её соски весь вечер выделялись под тканью. Интересно, носит ли она вообще нижнее бельё? Если так, то это определённо стринги. Наверное, белые, в тон платью. Может быть, с небольшим кружевом.
Но имя её бывшего придурка разозлило меня, она говорила его где-то полдюжины раз за сегодняшний вечер. Если я сейчас не уйду, то либо скажу ей что-то, о чем пожалею, либо сделаю что-то такое, о чем так же пожалею, например, задеру её платье до талии и наклоню над диваном, чтобы вытрахать своё разочарование. Это то, что я делал раньше, то, что мне знакомо. Почти всё, что я знаю. Так что мой уход – это откровение.
– Мне действительно пора идти, пока погода не испортилась.
– Погода? – она скрещивает руки на груди и топает ногой.
– Да. Мне действительно жаль, что я облажался и не запланировал ничего лучше.
– Ты серьёзно уезжаешь из-за погоды? – разозлённая Рейн становится ещё горячее, когда возбуждена.
– Увидимся завтра, милая.
Я выхожу, не оглядываясь, и к тому времени, когда я возвращаюсь домой, моё разочарование достигает пика. Я срываю с себя куртку и швыряю её через всю комнату. Мои ботинки летят в угол. Я просто хочу, бл*дь, всё переиграть. Я хочу провести этот вечер, когда я не выгляжу идиотом и планирую свидание заранее, и я хочу провести вечер, не вспоминая её бывшего.
Мой матрас смягчает падение, и я заваливаюсь, смотря в потолок. Кусочки рисунка на дешёвом потолке превращаются в кучу пальцев, трясущихся надо мной, насмехающихся надо мной, ругающих меня за то, что я такой жалкий придурок. Когда я наконец получил доступ к информации о прошлом Рейн, я подумал, что мои чувства к ней могут перевесить мои проблемы с одиночеством. Но слыша, как она постоянно вспоминает бывшего, это вернуло мне ту же ненависть к себе из моего детства. Та же мука и та же грёбаная неуверенность, которую я должен был научиться преодолевать.
«Если бы не ты, он бы так много не пил».
«Это твоя вина, что он тебя ударил. Ты просто заноза в заднице».
«Ты – самая большая ошибка в моей жизни».
«Он лучше, чем ты когда-либо будешь».
Постоянный поток словесных оскорблений и унижений, с которым я жил до пятнадцати лет, постоянно крутится у меня в голове, пока я сплю. Точно так же, как вчера вечером, и позапрошлой ночью, и каждую ночь, сколько я себя помню.
Глава 13
Рейн
Всю ночь я ворочаюсь с боку на бок, а когда просыпаюсь, голова просто раскалывается. Похоже, не помогло даже то, что после того, как Вон бросил меня, я выпила бутылку вина, сидя за холодильником.
Пишу родителям, что сегодня немного задержусь (привилегия моей работы) и по дороге заеду на работу к Кеннеди. Он учитель музыки, по совместительству тренер по теннису и любимый ученик в одной из средних школ Плезант-Валли. Куда бы мы ни пошли, дети всегда подходят к нему и не выказывают ничего, кроме восхищения и уважения. Мне очень повезло, что он стал моим лучшим другом.
Знаю, что у него классный час, поэтому, когда звонит звонок, я пробиваюсь сквозь толпу детей, чтобы войти в его класс.
– Привет, – окликаю я его.
Он поднимает голову и машет мне рукой.
– Что ты здесь делаешь? – Кеннеди встаёт и обнимает меня, а затем опирается бедром о край своего поцарапанного подобия стола. – Как прошло твоё свидание?
– Отвратительно.
Я отодвигаю пюпитр и сажусь на пластиковый стул (Прим. Пюпи́тр (фр. pupitre, от лат. pulpitum – дощатый помост) – подставка для нот, а также настольная подставка для книг, тетрадей).
– Что? Почему?
Я вновь переживаю ту ночь и пытаюсь вспомнить подробности всего, что произошло. Так же, как делала это в течение последних двенадцати часов. Я всё пытаюсь понять, что же сделала не так.
– Это из-за платья? Этого не могло быть. Вон сказал мне о том, как сильно хотел показать, сколь прекрасно, по его мнению, я выгляжу.
Кенни смеётся.
– Он сказал «прекрасно»? Типа, «детка, ты так прекрасна»? – он повышает голос и щёлкает пальцами.
Я закатываю глаза.
– Он смеялся, потому что я сказала что-то о том, что со мной всё в порядке, например, я не против чего-либо на ужин. И даже тогда он вёл себя как джентльмен, честно говоря, он был более вежлив, чем я полагала, – что мне одновременно нравилось и вызывало ненависть, потому что, как бы сильно я ни хотела, чтобы он обращался со мной как с леди, я хочу, чтобы он взял меня силой, как желанную женщину.
Кенни приподнимается, садится на стол и скрещивает руки на груди.
– Куда, ты говорила, вы ходили ужинать?
Не хочу, чтобы Кенни думал, что Вон был скуп или что-то в этом роде.
– Серьёзно, как я уже сказала, меня не волновало, что он ничего не планировал. Мне действительно это симпатизирует. Вот такой он парень, и мне это очень нравится. Не было той неловкости, что испытываешь на первом свидании, понимаешь?
– Да, именно так было с Брэдом. Так почему же вы оказались в местечке под названием Хибачи?
– Ну, итальянский ресторанчик почему-то закрыли, а морепродукты никто из нас не любит, особенно отвратительные рыбные фри, мимо которых мы проезжали и куда Брайан водил меня. И я сказала ему, что в других местах нас всегда плохо обслуживали.
– Хорошо. И когда вы добрались до Хибачи, ты сказала, что всё в порядке. О чём вы, ребята, разговаривали?
– Эм. Ну. Разговор был не слишком долгий. Мы поговорили о том, что я не умею обращаться с ножом, и он поцеловал этот шрам, – поднимаю указательный палец на правой руке. – Помнишь, когда я его получила? В рождественский сочельник.
– Да. Это было очень давно.
– Да. Брайну пришлось отвезти меня в больницу.
Он поднимает бровь.
– И ты рассказала об этом Вону?
– О чём?
– О том, что Брайан отвёз тебя в больницу?
– Да…
– О, Рейн, – Кенни подходит и садится на стул рядом со мной. – Сколько раз ты говорила о Брайане прошлой ночью?
Я морщу нос, когда путешествую сквозь события прошлой ночи.
– Парочку, кажется, – концерт, рыбные фри, шрам. – Чёрт, – бормочу я. Ресторан. – О Боже мой! – я вскакиваю со стула и чуть не опрокидываю пюпитр. – Да что со мной такое?
– Расслабься, – он хватает меня за руки. – Всё будет хорошо. Тебе нужно понять, как ты собираешься прекратить это делать, а ему придётся принять эту часть твоей жизни.
Я пытаюсь вспомнить выражение его лица, и подавал ли он мне какие-либо знаки того, что был расстроен мной. И у меня ничего не получается. Опять же, он был безупречным джентльменом, а я идиоткой.
– Мне нужно с ним поговорить. Я должна извиниться.
Не давая Кенни шанса ответить, я вырываю свои руки из его и бросаюсь к своей машине. Набираю номер Вона, и он отвечает на втором гудке.
– Где ты?
– Дома, а что? – его сонный голос так чертовски сексуален.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Всё в порядке?
– Нет.
– Что случилось? Где ты?
Боже. Даже после того, как я постоянно упоминала своего бывшего на нашем первом официальном свидании, его беспокойство – это последнее, что я ожидала.
– Мне просто нужно тебя увидеть. А где ты живёшь?
– Знаешь, где находится художественная галерея?
– Да.
– Я живу в студии над ней. Заходи со стороны Шестой улицы.
– Окей, – я вешаю трубку и разворачиваю машину путём резкого разворота, чуть не получив при этом перелом грудины.
– Чёрт, простите, – я машу рукой старушке, показавшей мне неприличный жест. – Мне жаль. Простите.
К счастью, снегопад прекратился, так что дороги свободны, и я довольно быстро добираюсь до его дома. Припарковавшись, стучу в дверь и поворачиваю ручку. Вон не отвечает, поэтому я толкаю дверь и поднимаюсь по лестнице туда, где, как я надеюсь, находится его квартира. То же самое происходит и там, и когда я открываю эту дверь, я сразу понимаю, что это его квартира.
Рисунки висят на кнопках на стене, а минимальное количество мебели и декора подтверждает то, что здесь живет парень.
– Вон?
– Сейчас приду.
Я останавливаюсь в маленьком закутке, где у него чёртова тонна разных карандашей и блокнотов. Поражаюсь разным настроениям его рисунков. Некоторые из них – прекрасные цветы, а другие – страшные драконы. Портреты невероятно реалистичны. В углу лежит стопка конвертов, а на том, что сверху, стоит штамп «вернуть отправителю». Я наклоняюсь и вижу имя Вона в верхнем левом углу. Конверт адресован Розе Моррис.
– Эй, – доносится голос Вона из-за моей спины.
– Это ты нарисовал?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, указывая на огромное количество произведений искусства. Моя рука опускается, когда я вижу его в чёрных баскетбольных шортах и серой майке. Никогда не видела его без джинсов и футболки. И тело у него потрясающее.
– Да.
– Вау. Все они так хороши, Вон.
– Спасибо. Так что же случилось?
У меня было не так много времени, чтобы обдумать, как будет протекать этот разговор. На мгновение возникает нерешительность, прежде чем я просто иду на это.
– Мне очень жаль. Я полностью испортила прошлый вечер, и даже не осознавала этого, пока Кенни не указал мне на это. Не могу поверить, что была такой идиоткой.
– Ты не идиотка.
– Она самая, – мои губы дрожат, и я смаргиваю слёзы. – Мне очень жаль.
Парень вынимает руки из карманов и охватывает меня ими за долю секунды.
– Почему ты плачешь?
– Потому что чувствую себя ужасно. Не могу поверить, что всё время вспоминала Брайана. Это было так глупо с моей стороны, и я…
– Ты не вела себя глупо, Рейн. Он был частью твоей жизни, и я должен принять это. И я принимаю это. Признаюсь, вчера это застало меня врасплох, и вместо того, чтобы что-то сказать, я подумал, что лучше всего просто уйти, чтобы у меня было немного времени подумать. И я сделал это после того, как вернулся домой, много раз. Я всё понял. Я действительно понимаю, потому что в моей жизни есть женщина, которая всё ещё держит свои грёбаные когти во мне, и как бы я ни старался, я не могу вырвать их, – он ведёт меня к своему дивану, и мы садимся рядом. – Мы ведь всё ещё узнаем друг о друге, верно?
– Да, – соглашаюсь я, желая знать, не та ли это женщина, о которой он говорит, чьё имя стоит на этих письмах.
Он смотрит мимо меня и облизывает губы, прежде чем снова сфокусироваться на мне.
– Я никому не позволял приблизиться к себе настолько, чтобы это имело значение, кто был вовлечён в мое прошлое. Я говорю это не для того, чтобы быть мудаком, но любая женщина, с которой я был, была не более чем безымянным, безликим средством достижения цели.
Не могу избавиться от отвращения, которое испытываю, думая о Воне с кем-то другим.
– С тобой я понял, что хочу тебя сиюминутно. С тобой это было мгновенно. И в самом начале я попробовал свою обычную хренотень, которая никогда не подводила меня раньше. И знаешь, как я понял, что ты не такая, как все? Особенная? Ты первая женщина, отказавшая мне, – Вон ухмыляется. – Но всё это заставило меня хотеть тебя ещё сильнее, даже если это означало, что мне придётся ждать.
Не знаю, как ему удалось превратить мои извинения в это, но полагаю, что это одна из причин, по которой меня так тянет к нему.
– Но я знал. Абсолютно точно знал, что там что-то есть. Здесь что-то есть, – он прижимает наши соединённые руки к груди. – Я не знаю, как, чёрт возьми, дать тебе жизнь, которую ты должна иметь. Быть мужчиной, которым может гордиться женщина, – тем, кем никогда раньше не хотел быть. Я не устраиваю модных свиданий. Даже не знаю, с чего начать всё это романтическое дерьмо, которое так нравится женщинам.
– Я ничего этого не хочу, Вон. Просто не хочу, чтобы ты от меня отказывался.
Он отпускает наши руки, встаёт и подходит к окну.
– Знаешь, в чём моя самая большая ошибка?
Нет. Он просто идеален.
– Нет.
– Я слишком преданный. Слишком уж чертовски преданный. Моя мать всю жизнь предпочитала мне отчима. Ещё с тех пор, что смог вспомнить, она дала понять, что ей противно моё присутствие. А знаешь, что самое дерьмовое? – продолжение его мыслей подсказывает мне, что на самом деле он не хочет ответа. Похоже, он осознаёт эти вещи, когда говорит их. – Я всё ещё так изголодался по её вниманию, что продолжаю позволять ей уничтожать меня; именно из-за неё я такой замкнутый придурок. И потому что я прошёл через столько дерьма с ней, потому что это всё, что, бл*дь, знаю, я всегда отвергал любого другого, кто мог бы быть в состоянии нанести ещё больший грёбаный ущерб моему и без того дерьмовому существованию.
Невыносимо слышать агонию в его голосе, поэтому я встаю и обнимаю его сзади.
– Ты не облажался, Вон. Ты такой хороший, а я идиотка, что цепляюсь за прошлое, когда всё, чего хочу для будущего, находится прямо передо мной. Я пытаюсь избавиться от наваждения, за которое цеплялась, а ты пытаешься уйти от своего прошлого. Ты заставил меня понять, что всё, за что я держусь, – это чёртова фантазия, которую я создала в своём уме. Я уже забыла, каково это – грустить, потому что ты делаешь меня счастливее, чем когда-либо.
Он поворачивается в моих руках и поднимает меня. Я тихонько вскрикиваю и хватаю его за плечи, обхватывая ногами за талию. Его решительные шаги приводят нас в спальню, и мой пульс ускоряется. Окончательно. Вон укладывает меня и, не отпуская, целует. Я держу свои конечности там, где они есть, лишь сжимаю их сильнее. Я хотела этого и должна была сделать это с ним чертовски давно.
Мужчина отстраняется от меня, и я всхлипываю от потери его. Его лоб упирается в мой, и Вон изо всех сил пытается выговорить то, что пытается сказать, но в конце концов произносит.
– В любом другом месте, детка. Он может быть где угодно, но только не в этой постели. Не тогда, когда мои руки и рот на тебе. Не тогда, когда я пытаюсь показать тебе, что на самом деле чувствую, потому что слова никогда не смогут адекватно описать то, что ты значишь для меня.
Я сжимаю губы, и единственная слезинка скатывается из моего глаза на его подушку. Он вытирает её большим пальцем, и я поворачиваю голову, чтобы поцеловать его руку. Моё безмолвное согласие с тем, что он только что сказал, но он должно быть понял, потому что его губы скользят по моим, прежде чем он начинает прокладывать свой путь вниз по моему телу. Его рот кажется волшебным, и я каким-то образом уношусь туда, где у меня нет никаких забот, нет прошлого, подкрадывающегося ко мне, и нет обиды за то, что я потеряла. Сейчас есть только он и я.
