Текст книги "Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях (СИ)"

Автор книги: Анна Богинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 76 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

– В смысле?

– Ты пикапер, – сказала она, глядя на него в упор.

– Не ассоциируй меня с этой швалью, – молниеносно выпалил он с долей презрения в голосе.

Анна улыбнулась.

– А кто ты? – ее глаза пылали. – Мастер соблазнения, создающий влечение, или, может, член тайного ордена «Альфа»? – Анна еле сдержала смех от игры слов насчет члена ордена. Гала оценила бы. – Или, может, черный пояс пикапа, или пикапер пятого уровня, или как вы там себя называете? Или игрок? – иронично спросила она. – Суть от этого не меняется. Осознанная манипуляция женским подсознанием. А ты – профессионал высшего уровня. – Матвей молчал. – Я давно поняла это. Тебе с самого начала рассказать? – Он явно не знал, как реагировать, и отсутствие реакции убеждало Анну в ее правоте. Человек, искренне не понимающий, о чем речь, отреагирует на ложное обвинение взрывом. – Я еще на первом свидании поняла, когда ты начал создавать раппорт. А когда взял меня за руку, сомнений уже не осталось. Слишком много техник ты использовал одновременно. Нужно было больше интересоваться моими увлечениями и познаниями. Ты отнесся ко мне обыденно, – грустно закончила она.

– Прекрати сотрясать воздух! – раздраженно воскликнул Матвей.

– То есть про «Ближе – дальше», «Иглу» и все остальное ты не послушаешь? – разочарованно спросила Анна.

Матвей затравленно посмотрел по сторонам.

– Тут что, видеокамеры? – испуганно спросил он.

– Конечно! Прямая трансляция! Десять тысяч человек наблюдают за тобой онлайн, – Анна рассмеялась. – Я не играю в такие игры, успокойся. Ты же хотел без масок? Вот тебе без масок.

Матвей молчал. Анна видела, что в нем происходит мыслительный процесс: скорее всего, он производил переоценку ее реакций, исходя из полученной информации.

– То есть мое признание ты тоже восприняла как манипуляцию? – спросил он, указывая на ковер, где признавался в любви.

– Да. Я не могла воспринять это никак иначе: мужчины так в любви не признаются.

– У меня есть к тебе вопрос, – Матвей опять повернулся к ней лицом.

– Задавай.

– Какая цель?

Анна пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты циничный манипулятор, который, применяя знания НЛП, играет женщинами. Пользуется ими ради собственной выгоды. Или просто играет, чтобы удовлетворить свои комплексы. Ты упиваешься своей властью, когда дергаешь женщин за ниточки, – спокойно ответила она.

– Какая выгода? Я же сам отказался от помощи Люси! – он уже не спрашивал, а утверждал.

– Ты про ту манипуляцию, после которой я должна была уговаривать тебя встретиться с ней? – Матвей пристально смотрел на нее. – Ты меня обидел. Я с прискорбием удостоверилась, что ты считаешь меня полной идиоткой, – она грустно вздохнула. – А потом ты решил, что Люси нет. Я же отправляла тебе послания, демонстрируя свою заинтересованность. Поэтому стала тебе неинтересна.

– А Люся вообще была?

– Конечно, была! И есть.

– Так расскажи, что я потерял?

– Люся начинает новый проект, стоимостью два миллиона евро. Представительство клиники, – она озвучила знаменитое на весь мир название. – Ей нужен пластический хирург, который станет лицом. Обучение в Европе у лучших специалистов по реконструкции груди. Масштабная пиар-кампания. На бренд клиники придут первые люди страны. Высший уровень. Новейшее оборудование, которого у нас нет. Ты мог стать главным хирургом клиники с мировым именем.

Матвей опять развернулся на стуле и посмотрел на свое отражение в зеркале. Он долго вглядывался в стеклянную гладь. Отсутствовал несколько минут. Анну все еще интересовало, что он скажет дальше.

– Ну, посуди сама, какой из меня пикапер: мои последние отношения длились полгода. – «Представляю себе эти отношения!» – мелькнула мысль. Матвей продолжил: – И потом, ты же сама пришла ко мне на прием. И заметь, сама пригласила на свидание! – он поднял указательный палец, подчеркивая неопровержимость этого факта.

Анна вздохнула. Он слишком плохо знал ее и совершенно не понимал, что, когда нужно докопаться до истины, она способна изучить кипы книг за очень короткое время.

– Матвей, ты же прекрасно знаешь, почему я написала тебе письмо, – безапелляционно заявила она.

– Ты все это себе придумала!

Ему понадобилось двадцать минут, чтобы встать после нокдауна, и все, на что он оказался способен, – это отрицание. Ему даже не хватило мужества признаться. Анна разочаровалась в нем окончательно. Матвей продолжил:

– Ты скажешь, что это опять манипуляция, но я отвечу тебе следующее: «Если тебя не любят так, как тебе хочется, это еще не значит, что тебя не любят всей душой».

Анна ужаснулась его цинизму: он намекал на свои чувства к ней.

– Двадцать минут назад ты закончил наши отношения. Это было твое решение и твоя инициатива. Ты сам себе противоречишь. Получается, ты прервал наши отношения и при этом любишь меня всей душой? Матвей, это как минимум звучит смешно.

Он смотрел ей в глаза.

– Я запутался в своих чувствах к тебе, все смешалось: мои эмоции от секса, мой врачебный долг, стресс от операции.

Слишком быстрый ответ – стопроцентная заготовка. Он продумывал встречу и прогнозировал, что во время истерики она будет спрашивать: «Почему?». Анна горько улыбнулась.

– Ты мог отказаться от операции. Ты мог прервать наши отношения до нее. У тебя было бесчисленное количество вариантов. Какой врачебный долг? О чем ты? Перестань сотрясать воздух, как ты любишь говорить, – возмутилась она. – Я могу снять швы в другой клинике.

– Я сам сниму их! Мне было жаль тебя из-за операции.

Анна горько рассмеялась.

– Настолько жаль, что ты уехал с телкой в Одессу, – назвала она вещи своими именами. – А потом вернулся и признался в любви. А на следующий день после этого уехал вновь. Исчез на пять дней и вернулся с браслетом на руке, таким же, как у нее. Лучше бы ты сказал правду! Правда, по крайней мере, вызвала бы у меня уважение. – Он молчал. Ей вдруг стало жаль его. Он не получил то, что планировал, и из последних сил пытался отыграться. Его неумение проигрывать говорило о серьезных психологических комплексах. – Матвей, может, тебе помощь нужна? У меня есть хорошие специалисты, которые помогут разобраться в себе, – осторожно сказала она.

Но Матвей не слышал – его голова была занята просчетом вариантов.

Он налил себе еще виски и закурил.

– Ты все это придумала! – повторил он.

– В этой игре нет победителя, – расстроенно сказала она, а мысленно добавила: «Слишком дорого заплатила я за эту победу». – Давай мы лучше выпьем виски и закончим вечер на позитивной ноте.

Он налил виски в стаканы. Злилась ли она на Матвея? Нет. Они говорили об обыденном. Он рассказывал, что делал эти пять дней, как проводил время с семьей, показывал фотографии. Он казался действительно открытым. Анна даже подумала, что эта встреча закончится вот так. Но… Матвей взял Буржуя на руки и принялся зацеловывать его. Она с улыбкой наблюдала. Он остановился минут через пять.

– Ты, конечно, скажешь, что это опять манипуляция.

В этот момент она ясно поняла, что происходит. Он узнал о проекте Люси. Он понял, что потерял, и стал спасать ситуацию. Его открытость, Буржуй – все это техники.

– Мне больше нечего сказать тебе, Матвей. Выходить на открытое обсуждение ты не готов, я же все ответы для себя получила. И в последние пять дней, и особенно сейчас.

– Хочешь, я покажу тебе что-то интересное? – игриво спросил он. Анна кивнула. Он достал мобильный и включил видеозапись: парад военных на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Матвей танцевал рядом с военными. Зрелище завораживало, учитывая место и фон происходящего: в чужой стране на параде американских военных. Анна усмехнулась: «Кому-то устраивал «Крышеснос»».

– Ты не удивлена моим поведением? – изумился он.

– Нет. Я давно оценила многогранность твоей личности, – в ее глазах загорелся огонь: его желание выиграть игру начинало восхищать. «Лучше бы ты проявлял такое же упорство в работе».

Матвей разочарованно вздохнул, явно ожидая от нее иной реакции.

«И что ты сделаешь дальше?» Матвей курил, глядя вдаль.

– Почему у тебя в квартире все фиолетовое? Цвет одиночества.

Анна посмотрела на него удивленно:

– Фиолетовый – цвет духовности.

Он снова замолчал на несколько минут, а затем попросил:

– Дай мне планшет.

Анна молча подала ему устройство. Он что-то искал в интернете, и по его довольной улыбке стало ясно, что нашел. Неожиданно он начал громко декламировать с экрана:

 
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь «Шипку»?
За дверью бессмысленно все, особенно – возглас счастья.
Только в уборную – и сразу же возвращайся.
 

Матвей продолжал читать с чувством, сделав акцент на фразе «Не выходи из комнаты».

 
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
Таким же, каким ты был, тем более – изувеченным?
 

Матвей воодушевленно читал, наслаждаясь ее вниманием. Анна анализировала.

 
О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, босанову
В пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
Слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
Шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
 

Матвей не отступал: этим стихом он добивался, чтобы она не уходила. Психологические техники НЛП – он продолжал их использовать. Большинство девушек подумали бы, что он просит их остаться. Вздохнула.

– А ты читал «Пророчество», о котором я тебе говорила?

Матвей отрицательно покачал головой. Анна взяла планшет и стала читать вслух:

 
Мы будем жить с тобой на берегу,
Отгородившись высоченной дамбой
От континента, в небольшом кругу,
Сооруженном самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
И слушать, как безумствует прибой,
Покашливать, вздыхая неприметно,
При слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты – ты молода.
 

Анна прервалась:

– Ты же у нас пластический хирург!

Матвей улыбнулся, она продолжила:

 
Но выйдет так, как учат пионеры,
Что счет пойдет на дни – не на года, –
Оставшиеся нам до новой эры.
В Голландии своей наоборот
Мы разведем с тобою огород
И будем устриц жарить за порогом
И солнечным питаться осьминогом.
 

Она опять прервалась и посмотрела на него:

– Помнишь про устричный пляж? – он кивнул. – Послушай дальше.

 
Придет зима, безжалостно крутя
Осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
То назовем Андреем или Анной.
 

– Там что, так и написано? – пораженно спросил он.

Анна кивнула:

– Может, это знак?

– Я не верю в знаки! – убежденно сказал он.

– А зря! Иногда жизнь посылает нам события, которые не зависят от нас, в виде таких вот стихов или случайных встреч, когда происходит то, над чем мы не властны, изо всех сил подталкивая к лучшему для нас решению. А мы проходим мимо, потому что машинально совершаем одни и те же действия, – она вздохнула. – Как в притче «Про волшебный камень».

– Что за притча?

Анна потянулась за планшетом:

– Сейчас тебе прочитаю, чтобы ничего не додумывать.

Она вбила название притчи в поисковик и быстро нашла, что искала.

– Говорят, что после пожара в великой Александрийской библиотеке уцелела только одна книга. Это была самая обычная книга – и к тому же скучная. Так вот, эта самая обычная скучная книга на самом деле была одной из самых ценных книг в мире, ибо на внутренней стороне обложки большими круглыми буквами было начертано несколько предложений, содержащих секрет волшебного камня – крошечного округлого камня, способного превратить в золото все, к чему он прикасался.

Текст гласил, что камень этот лежал на берегу черноморского побережья рядом с тысячами подобных камней. Единственная разница между ними заключалась в том, что все камни на ощупь были холодные, а этот – теплый, словно он был живой.

Однажды книга попала в руки человеку. Он поблагодарил судьбу за чудесный подарок. Продал все свое имущество и занял денег, чтобы иметь возможность пожить на берегу Черного моря один год. Он отправился на море, разбил на берегу палатку и начал скрупулезно искать чудесную гальку. Работал он так: поднимал камень, и если тот оказывался холодным на ощупь – бросал его в море. День за днем человек методично поднимал и ощупывал камни, один за другим. Так он провел на берегу неделю, месяц, десять месяцев, целый год. Так и продолжал: поднимал камень, тот оказывался холодным, и он бросал его в море. Час за часом, неделя за неделей. «Нет никакого волшебного камня!» Однажды вечером он поднял камень, и тот оказался теплым, а он машинально выбросил его в Черное море.

Анна смотрела на Матвея. Он молчал, потом налил оставшийся виски в стакан и выпил залпом.

– Знаешь, что обидно, Матвей? – тихо спросила она. Он посмотрел на нее. – Ты даже не узнал меня, ты меня так и не понял. Не боишься, что, играя, пропустишь самое важное?

Он остановил взгляд на ее губах. Смотрел несколько минут.

– Поели, попили, пора и честь знать! – громко сказал он, вставая из-за стола.

Она взглянула на часы: почти три часа ночи. Только сейчас Анна заметила, что Матвей слегка пьян: он выпил бутылку виски за пару часов. Это не могло не повлиять на его состояние. Он смотрел на свое отражение в зеркальной стене. Она поднялась из-за стола и стала рядом с ним. Анна казалась слишком хрупкой на его фоне. Блузка цвета фуксии и ярко-синяя юбка подчеркивали каждый изгиб ее тела, а ягодная помада заставляла задерживать взгляд на ее лице. Матвей тоже смотрел на их отражение.

– Может, останешься? – предложила она. Матвей отрицательно покачал головой. Они разговаривали, продолжая смотреть на себя в зеркале. – Мне все равно ехать в клинику завтра, снимать швы. Поспишь, а утром поедем. Не бойся: я не буду приставать. Обещаю, – улыбнулась она. – Я постелю тебе на диване.

Матвей серьезно смотрел в глаза ее отражению в зеркале.

– Если мне не нужна ты, значит, мне не нужен и твой диван.

– Как скажешь, – тихо согласилась она: уговаривать его она не собиралась. – Вызвать тебе такси?

– Я сам сейчас вызову, – уверенно сказал он и почему-то сел на ненужный диван, стоявший в метре от нее.

Матвей вздохнул и протянул к ней руки, жестом прося подойти к нему. Анна покорно подошла. Он взял ее за руку и нежно притянул к себе, глядя ей в глаза. Она смотрела в глаза цвета горького шоколада, пытаясь понять, что он хочет сказать. У нее остались чувства к этому мужчине. Несмотря ни на что, она продолжала любить его. Он еще крепче прижал ее к себе и трепетно прильнул головой к ее животу. Анна машинально положила руки ему на голову. Он страстно вдыхал ее аромат, продолжая крепко прижимать к себе. Его теплые ладони медленно поднимались от коленей к бедрам, к талии. Юбка мешала ему, и он спокойно потянул ее вверх.

– Твоя нежная кожа, – чуть слышно прошептал он. – Какие у тебя красивые ноги, – шептал он, продолжая гладить ее по бедрам.

Анна чувствовала, как возбуждение неумолимо овладевает ею. Он потянул ее и нежно положил на ковер. Он целовал ее шею, прижимаясь всем телом, она ощущала его, чувствовала его желание. Он покрывал ее ягодные губы поцелуями.

– Как мне отказаться от тебя? – шептал он. – Я так сильно хочу тебя. Как мне остановиться? Останови меня, – просил он.

– Я не буду, – прошептала она.

Страсть – вот что происходило между ними на ковре в центре гостиной. Не в силах больше контролировать себя, Матвей стянул с нее трусики, продолжая целовать. Она впервые чувствовала мужчину в его прикосновениях. Анна не сопротивлялась, она хотела его: безразлично, что будет дальше. Для нее существовало только «здесь и сейчас», она хотела познать Матвея-мужчину.

– Стоп, Матвей! Это алкоголь. Это не ты, – прошептал он себе и неожиданно остановился.

Анна замерла. Матвей резко встал. Она смотрела на него обескураженно.

– Я не могу, – хрипло сказал он, покидая гостиную.

Через пару секунд она услышала звук хлопнувшей двери. Анна продолжала лежать на ковре. Она истерично расхохоталась:

– Что это было?

Анна медленно встала с пола, надела белье и поправила юбку.

– Как сказала бы Гала, «видно, в книжечках про пикап не написано, как вести себя в такой ситуации», – копируя голос Галы, произнесла она.

Анна опять рассмеялась. Ей отчаянно захотелось поговорить с кем-нибудь. Она достала из сумки мобильный. «Спишь?» – отправила она СМС. Через минуту раздался звонок.

– Какое спишь? Я тут вся как на иголках! – кричала Гала в трубку. – Рассказывай немедленно!

– Ты не представляешь, как это было. Жаль, что нельзя было снять на камеру. Моя жизнь – точно голливудское кино.

Открыла пачку с сигаретами: там осталась одна. Она закурила и стала подробно пересказывать подробности. Гала внимательно слушала, периодически подстегивая ее вопросами «А он?», «А ты?».

– Наш непьюще-некурящий Матвейка выпил бутылку виски, выкурил пачку сигарет и потерял контроль! – радостно констатировала подруга.

– Да мне, если честно, слабо верится. Наверное, хотел, чтобы я бежала за ним и просила вернуться, – предположила Анна. – Блин, как же курить хочется!

– Да ладно!

Анна взглянула на часы и спросила Галу:

– Слушай, полчаса прошло. Достаточно, чтобы уехать?

– Достаточно, и что?

– Пойду в ночной магазин, куплю сигарет.

– Сходи. А все-таки я оказалась права! – победоносно изрекла собеседница.

– В чем?

– У него есть к тебе чувства.

– Брось, Гала. Какие чувства? Разве что желание доиграть или переиграть?

– Как ты понять не можешь! Ты не из тех женщин, которые вызывают безразличие, – привела подруга последний аргумент.

– Ты пока не будешь спать?

– Да ты что! Даже если бы захотела, не смогла бы.

– У меня телефон разряжается: я его поставлю на зарядку и быстро схожу за сигаретами. Минут десять максимум.

– Обязательно мне перезвони!

Анна поставила мобильный заряжаться и направилась в коридор. Взгляд наткнулся на отражение в зеркале. С размазанной помадой она выглядела как девушка после бурной ночи. «Нужно подкрасить губы, а то моя репутация в магазине будет испорчена навсегда». Вздохнула и потянулась за сумкой. Она взглянула на свои вновь накрашенные ягодные губы. «Может, у тебя действительно есть ко мне чувства, Матвей?»

* * *

Анна вышла из подъезда и вдохнула прохладу летней ночи. Воздух пах свежестью и грозой. Матвей убежал в ночь, но на душе у нее легко: она чувствовала себя победителем. Магазин располагался в соседнем доме – метров двести от силы. Фонари не горели, но подсветки подъездов хватало, чтобы сориентироваться в темноте. Бодрой походкой она направилась в сторону магазина. На полпути услышала топот: к ней кто-то бежал. Высокая фигура мужчины за несколько секунд настигла ее в ночи. Выброс адреналина в кровь. Анна испуганно вскрикнула.

– Куда ты идешь?

– Это ты! Решил до инфаркта меня довести! – истерично сказала она, выдыхая свой испуг. – Что ты тут делаешь? Ты уже должен быть дома.

– Я такси жду. А вот куда идешь ты?! – Матвею явно небезразличен ее ночной маршрут.

– Я свободная женщина – куда хочу, туда и иду! – сказала она, подразумевая, что его это уж точно не касается.

Раздались раскаты грома. Матвей схватил ее за руку и потянул к торцу дома.

– Так куда ты идешь?!

– А тебе вообще какая разница?

– Я не переживу, если тебя кто-нибудь трахнет! – на повышенных тонах ответил он.

Анна вздохнула. Ее лицо озарила довольная улыбка, но он не мог видеть этого в темноте.

– Что-то я никак не могу понять твоих переживаний, Матвей, – игриво сказала она. – Ты же сам прекратил наши отношения. Какая тебе разница: меня трахнут, я трахну или мы трахнемся втроем? Мне тридцать лет, я взрослая – как-нибудь сама в этом разберусь.

– Иди домой, Аня! – это прозвучало как приказ.

Сильный раскат грома – и с ночного неба хлынули потоки воды. Порыва ветра хватило, чтобы датчики движения сработали, – свет фонаря выхватил их фигуры из темноты. Его глаза цвета горького шоколада смотрели на ее яркие губы. «Как хорошо, что я накрасила губы. Иначе он все понял бы. Анна вдыхала запах дождя и ощущала большие теплые капли на своей коже. Они стояли под ливнем, освещенные фонарем, словно прожектором. «Как это красиво!» – восхищенно думала она, каждой клеточкой впитывая эту картину и пытаясь запечатлеть ее в памяти. «Даже Спилберг не смог бы снять лучше». Она думала о том, что опять в их отношениях происходят события, над которыми они не властны, события, которые невозможно спланировать, – события, посланные судьбой. И посланы они, вероятнее всего, ему, чтобы помочь понять глубину своих чувств.

– О чем ты думаешь, Аня? – хрипло спросил Матвей.

«Что же сказать такое, что пробьет наконец твою броню?» Она вздохнула и посмотрела ему в глаза.

– Думаю о том, что я без трусов.

Анна увидела, как по лицу Матвея пронеслась живая эмоция. Она уже видела это выражение его лица однажды – в ночь, когда водитель Арама привез ее к подъезду. Тогда Анна не поняла, что это, но сейчас была уверена: ревность. Его захлестнула ревность.

– Домо-о-о-о-й! – закричал он.

Он схватил ее за руку и потянул к подъезду. Анна восхитилась им в этот миг. Она почувствовала силу мужчины, который не хочет отдавать свою женщину. Анна сопротивлялась и смеялась одновременно.

– Не пойду! – в азарте кричала она. – Только если ты пойдешь со мной!

Матвей продолжал тащить ее. Анна сопротивлялась, наслаждаясь этим мгновением его потери контроля над собой. Он силой втолкнул ее в подъезд, удерживая рукой стеклянную дверь. Анна смотрела на него, показывая жестом: «Если только ты пойдешь со мной». Матвей возмущенно крутил головой, одной рукой указывая ей на лифт, а другой продолжая держать дверь. Анна не уходила. Он беспомощно опустил руки и безнадежно посмотрел на нее. Затем неожиданно развернулся и бросился в ночь. Анна открыла дверь подъезда и быстро вышла за ним. Она увидела, как он подбежал к такси, сел в машину и уехал.

– Что это было опять? – вслух спросила Анна и направилась к магазину. Она купила сигареты и практически бегом возвращалась домой. «У него все-таки есть чувства ко мне!» Быстрым шагом преодолела она путь от лифта к квартире: безумно хотелось побыстрее рассказать Гале. Мокрая до нитки, она вбежала в квартиру. Подруга уже успела позвонить три раза.

– Аннет, я уже собралась ехать к тебе. Куда ты пропала?

– Гала, моя жизнь – это нечто. Я встретила Матвея!

Она в подробностях пересказала недавнюю сцену.

– Как ты до такого додумалась?! – хохотала Гала, услышав об отсутствии трусов.

– Сама не знаю. Гала, ты бы видела, как он тащил меня к подъезду! Настоящий мужик! – восхищалась Анна. – Нужно завтра видео с камер снять – можно будет фильм смонтировать.

– Подаришь Матвею на память. Видишь, я все-таки права: чувства у него к тебе есть.

– Я тоже поняла, что есть. Только что он будет с ними делать дальше?

Гала громко вздохнула и, чуть помедлив, спросила:

– А что ты собираешься делать?

– Подожду еще минут десять и позвоню ему. Гала, как же это было красиво!

Они продолжали обсуждать события сегодняшней ночи. Спектр эмоций, который пережила Анна, ввел ее в эйфорию.

– Звони ему уже! – Гала понимала ее нетерпение.

Анна улыбнулась, нажала отбой и набрала Матвея. Он ответил с первого гудка.

– Что еще? – нервно спросил он.

– Доброй ночи, Матвей Анатольевич, – вкрадчиво начала Анна. – Звоню сказать вам, что я дома.

– Почему? – странный вопрос.

– Вы так убедительно просили меня остаться, и я решила никуда не ехать, если это настолько важно для вас.

– Я тебе не верю!

– Зря вы так, Матвей Анатольевич. Что может стать для вас подтверждением моих слов? Могу воду включить, могу музыку в компьютере, – игриво сказала она.

– Вышли мне свое фото с Буржуем, где ты сидишь на диване в той же одежде! – закричал он.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Зачем так кричать? – Матвей молчал, тяжело дыша, но трубку не бросил. – В свете событий, произошедших этой ночью, могу я задать вам вопрос?

– Задавай.

– Я все-таки свободна или как?

– Или как!

– Судя по вашим реакциям сегодня, я подумала, что все-таки остаюсь вам небезразлична. Вы изменили свое решение?

– Что сейчас сотрясать воздух? Завтра приедешь снимать швы, тогда и поговорим. Когда ты будешь?

– Высплюсь и приеду, – спокойно сказала она.

– Я жду фото в течение пяти минут! – выпалил он и отключился.

Анна смотрела на телефон, удовлетворенно улыбаясь.

* * *

Она шла к клинике. Вчерашняя эйфория закончилась. Вернулись все те знания, которые она ввела в свою систему за последние пять дней. Ее интеллект вынес вердикт: «Он не остановился и уехал вчера, значит, ничего не изменится». Но ее нажатые кнопки продолжали надеяться. Эти кнопки продолжали надеяться, несмотря ни на что. Им безразлично ее понимание. Они заставляли искать ему оправдания. Они заставляли верить, что он остановится и выйдет на разговор. Эти нажатые кнопки нагло продолжали делать свое дело. Анна надела улыбку и вошла в клинику.

– Добрый день, Лена.

– Ой, Анна! Прекрасно выглядите!

На ней модное белое платье до колена, ярко-алый тонкий поясок на талии и такого же цвета клатч. И конечно же, яркие алые губы. Анна протянула Лене красно-белый букет.

– Эти цветы – для вас, – взгляд Анны был теплым, как и ее слова. – В мире так мало искренних букетов! Мужчины, как правило, дарят их нам, чтобы получить что-то взамен. Друзья в праздники – по традиции. А я – в благодарность за ваше внимание и заботу: они для меня бесценны. Так редко можно рассчитывать на них, даже от людей на расстоянии вытянутой руки.

Лена улыбнулась:

– Доктор ждет вас.

– Что, даже без звонка? – удивилась Анна.

Лена кивнула:

– Я провожу вас.

Они шли к кабинету. Их путь длился всего несколько секунд, а Анне хотелось, чтобы эти секунды превратились в часы или хотя бы в минуты. Потому что время, вымеренное шагами к кабинету, продлевало ее веру в него.

Это самая грустная дверь в ее жизни. Самая ожидаемая и самая разочаровывающая дверь. Анна знала это, но еще не прожила. Ей предстояло прожить. Лена нажала на дверную ручку.

Он сидел за столом. Звучала песня Фредди Меркьюри – наверное, в этом заключался какой-то посыл для нее или смысл для него. Но ей это неважно – даже не хотелось разбираться. Доктор действительно ждал. Он был в маске! В ее жизни случилось много всего: боль, предательство, страх, подавление, унижение, смерть. Но она не могла представить, что самым большим разочарованием для нее станет банальная маска хирурга. Она каждой клеточкой своего естества осознала, что игра продолжается.

«Он не остановится», – окончательно поняла она.

Матвей посмотрел на нее.

– Боже, какая ты красивая, – прошептал он.

Она не могла понять, искренне это или нет. Маска хирурга делала свое дело.

– Здравствуйте. Это благодарность для вас, – сказала она, ставя пакет с подарком для него. – А это передайте Тане, медсестре, за ее заботу и внимание. Я обещала.

– Мне от тебя ничего не нужно.

– Ты не понял. Это благодарность тебе – доктору. Тебе же нравится этот сок.

– Почему Лене – бутылка, а мне – ящик?

– Ну, я же должна уважать и поднимать твой статус лучшего хирурга клиники. Ты сделал больше. Я не могу иначе.

Она расстегнула молнию платья, обнажила грудь и легла на кушетку. Он бесцельно ходил по кабинету. Подошел к ноутбуку и выключил песню. То ли оттого, что она стала неуместной, а может, потому, что Анна не поняла смысл посыла. Безразлично. Разочарование разлилось в душе, как тягучий мед, заполнив собой мельчайшие щелочки надежды. Ее вера умерла. Каждой клеточкой своего тела она ощущала манипуляцию. Он продолжал блуждать по кабинету, не зная, как начать разговор. Как начать свою игру. Вздох. Долгий вздох. Снова вздох.

– Что-то вы в последнее время все чаще вздыхаете при виде меня, Матвей Анатольевич, – Анна и сама в этот момент не могла сказать, что это: вопрос, констатация или сарказм.

– И что говорит ваш острый ум?

– Мой ум говорит, что вы вздыхаете, Матвей Анатольевич, – ушла она от ответа, понимая, что это лишь подводка, сонастройка. Анна непременно должна была решить, что он переживает.

– О чем ты думаешь? – голосом, будоражащим каждую клеточку тела, спросил он.

«Опять этот твой вопрос», – раздраженно подумала она.

– Я думаю о том, что фотограф сказал, что мой лучший ракурс – вниз головой.

Анна осознавала: это ответ, которого он совершенно не ожидает. Он ждет совсем другого: «Я думаю о тебе, Матвей», или «Я не могу понять, свободна я или нет», или «Что это было вчера?». А самое желанное, что он хотел бы услышать, – «Какое у нас будущее? Что ты решил?». И он, конечно же, ответил бы: «Ничего не будет». Но своим ответом о фотографе она хотела дать ему еще один шанс выйти из игры, нарушить запланированный сценарий.

– И как я могу применить эту информацию к себе? – с легким раздражением, завуалированным под удивление, спросил он.

«Опять все не так. Ты очень сложная, Аня», – вспомнила она его слова. Скорее всего, в этот момент в его сценарии Анна должна признаться в любви и просить не покидать ее.

– Да как хочешь! Ты спросил – я ответила, – она автоматически перешла на ты.

«Сколько уже было таких, как я, в этом кабинете или в другом, признающихся в своих чувствах и в ответ получающих «Аминь»?»

Матвей подошел к кушетке.

– Что, выпускаете джинна из бутылки, Матвей Анатольевич? – иронично спросила Анна.

Он опять вздохнул.

– Не хочу брать грязный пинцет. Развяжу швы вручную, – объяснил он. Анна удивилась: «Почему тогда вчера не развязал?» Она наблюдала за ним. Как он красив в своей работе, красив как хирург: сосредоточенность и сила, талант. Но он тратил время на игры, которые вовсе не созидали его.

– Тебе больно? – неожиданно спросил Матвей.

– Чувствительно.

– Ну, вообще-то, ты сейчас должна ответить, что по сравнению с той болью, которую я тебе причинил, – маска продолжала идти к своей цели.

Разочарование. Убеждение.

– Ты не сделал мне больно. Чувствительно, – соврала она.

Он молча развязывал швы. «Заготовки закончились», – с грустью подумала Анна. – «Жаль, Матвей. Ты так и не узнал меня».

– Все готово, – глухо сказал он.

Швы сняты. Анна встала. И вдруг разрывающая боль пронзила ее опять. Такая же, как в день операции. Она снова падала, падала с тысячного этажа. Падала не оттого, что он не изменился, не оттого, что молчит, не оттого, что она безразлична. А оттого, что убедилась: он игрок. Она окончательно поняла в этот момент, что Виталик во всем прав: ему удобно в своем мире. Он выбрал путь достижения результата через манипуляцию женщиной, на этом пути ему все понятно и оттого спокойно. Она поняла: он не изменится. Такие, как он, не меняются. Для него игра – это жизнь. Он не умеет иначе. Не хочет и не может. Она ничего не могла поделать с этим – только принять его выбор. Принять – и уйти.

Анна оделась и медленно подошла к стулу. Взяла алый клатч и открыла его. Матвей сидел на стуле возле кушетки и наблюдал за ней. Он по-прежнему в маске. Анна посмотрела ему в глаза и, не отрывая взгляда, достала книгу Бродского.