Текст книги "Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях (СИ)"

Автор книги: Анна Богинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 76 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

– Не понимаю твоего спокойствия. Я бы его убила!

– Я и сама не понимаю своего спокойствия.

Анна перешла на следующий эскалатор и продолжила спуск.

– Сейчас опять прибежит и будет на колени падать!

– Раз уж ты в торговом центре, купи ему наконец наколенники.

– Уже вряд ли прибежит. Тут все закрывают, так что я домой.

– Но он же все равно приедет, – уверенно сказала Гала. – Тебе еще предстоит сегодня разговор об Араме.

Анна пересказала Гале, как Матвей пошутил об ужине с депутатом.

– Мальчик с юмором, – прокомментировала та. – Так ты волнуешься?

– Нет, мне как-то спокойно. Я устала об этом думать. Если он приедет и скажет, что хочет расстаться, так и будет.

– Ты к операции готова?

– А как мне к ней готовиться? Если ты про еду, то она есть. Я боюсь, – призналась она. – Боюсь до дрожи в коленях. Может, я из-за этого такая спокойная по отношению к Матвею: по сравнению с моим страхом перед операцией все остальные опасения не имеют значения. – Она переходила к следующему эскалатору.

– Все будет хорошо, – успокоила ее подруга. – Ты пройдешь и это. Кто тебя заберет?

– Туся.

– Все-таки я этому Матвею такую взбучку бы устроила! Расстроишься, если он не приедет?

– Гала, что ни делается, делается к лучшему.

Анна перешла на следующий эскалатор – последний.

– Аня, может, пошлешь его?

– Завтра операция – зачем? Кроме того, я обещала ему две недели, – она спускалась на эскалаторе, стоя лицом ко входу в торговый центр. – Гала, я его вижу! – пораженно сказала она. – Если бы я пошла к другому выходу, мы бы разминулись.

Он как будто услышал ее слова и посмотрел на эскалатор – прямо туда, где стояла она.

– Пока, перезвоню завтра, – Анна отключила мобильный.

Матвей привычно согнул колени, изображая, что извиняется за опоздание, и быстрым шагом направился к ней. Он остановился перед эскалатором и рассматривал ее издалека. Он с кем-то разговаривал по телефону. Поднял большой палец, оценивая ее вид. Матвей галантно подал руку, помогая сойти. Продолжая говорить по телефону, поцеловал ее в щеку и, взяв за руку, быстрым шагом направился к лифту. Он говорил на повышенных тонах – судя по смыслу, с программистом, делавшим сайт.

Анна остановилась возле лифта, показав, что не стоит ехать наверх. Он кивнул и притянул ее к себе. Анна почувствовала запах ванили. Она видела перед глазами ворот его рубашки, слушала его голос и вдыхала его аромат. Она погрузилась в эти приятные ощущения в ожидании, когда он закончит. Какая-то необъяснимая, непонятная сила влекла ее к этому мужчине.

– Ты такая высокая сегодня. Я неожиданно соскучился по тебе, – прошептал он и прижал ее к себе.

Она подняла глаза и встретилась с его глазами цвета горького шоколада. Этот мужчина одним своим присутствием способен создать эффект шпаклевки на покрытой трещинами стене. Его запах, голос и взгляд «затерли» все ее неприятные мысли. Анна растаяла. Она забыла и о часе ожидания, и о своей грусти, и том, что он не позвонил вчера.

– Такой трудный день, – вздохнул Матвей. – Хочу покурить кальян!

– В ресторане наверху нет свободных мест.

– Поехали тогда покурим где-нибудь рядом с домом, а потом я буду варить тебе борщ, – сказал он, ответив на волновавший, но не заданный ею вопрос, где и как он планирует закончить вечер.

* * *

Они сидели за столиком в «домашнем» ресторане Анны. Время пути прошло в непринужденной болтовне. Матвей рассказывал о своей работе с маркетологом над созданием собственного имиджа. Анна внимательно слушала. Она до сих пор не могла поверить в то, что он не злится из-за Арама. Матвей вел себя непринужденно, держал руку на ее колене. Принесли кальян. Он затянулся и посмотрел вдаль.

– Давай поговорим о том, что произошло в воскресенье, – начал Матвей. Анна замерла. – Что это было?

– Это была реакция на твое поведение, Матвей.

– Аня, я всю жизнь опаздываю, – признался он. – Получается, что каждый раз, когда я занят по работе и не пришел вовремя, ты будешь ужинать с очередным депутатом?

Анна улыбнулась. Он уже не в первый раз использовал это слово в адрес ее поклонников: его задевал их высокий статус.

– Матвей, дело не в том, что ты занят работой. Я не принадлежу к той категории женщин, которые мешают своему мужчине развиваться. Наоборот, я очень уважаю твое желание достичь результата и всячески готова поддержать. Дело вовсе не в том, что ты опаздываешь.

– А в чем тогда?

– В том, как ты это делаешь, – уверенно сказала она. – Отношения – это двустороннее движение. И базируется оно в первую очередь на уважении и доверии. То, как ты ведешь себя, мешает доверять тебе.

– При чем тут это?

– Ты ведешь себя как человек, которому есть что скрывать.

– Например.

– Например, никогда не берешь трубку. Всегда перезваниваешь, что наводит на мысль о том, что ты не один и не можешь говорить со мной при этом человеке. Твой мобильный телефон всегда в кармане – и в беззвучном режиме. Опаздываешь на шесть часов и даже не объясняешь, где ты. Причем неоднократно.

– Я никогда не позволю, чтобы меня контролировали, – раздраженно сказал Матвей.

– Это не контроль, это другое. Для меня не проблема позвонить тебе пять раз за день и рассказать, что я делаю и куда иду. Такие мои действия – проявление уважения к твоему спокойствию, – Анна вздохнула. – Ты бы хотел, чтобы я вела себя по отношению к тебе так же, как ты по отношению ко мне? – Матвей вдохнул кальян. – Поменяйся со мной местами. В воскресенье утром мы договорились, что ты позвонишь и вернешься через два часа. Ты исчез на шесть – без объяснений, прекрасно зная, что это последнее воскресенье перед операцией. При этом я предложила тебе варианты. Ты сам сказал, что проведешь день со мной. Матвей, это не опоздание – это наплевательское отношение. Я не трофей, который ты поставил на полку и который ждет, когда ты о нем вспомнишь.

– Я это уже понял! – бросил он.

– Что именно ты понял, Матвей?

– Что мне придется завоевывать тебя всю жизнь!

Анна удовлетворенно улыбнулась: «По крайней мере, хоть какой-то результат».

– Я все понял. Буду звонить чаще. Знаешь, что обидно? – Анна отрицательно покачала головой. – Ведь я действительно в воскресенье ничего плохого не делал, просто так получилось.

Судя по всему, для него это достижение.

– Я буду звонить чаще, – повторил он обещание.

– А почему ты ушел тогда?

– Со мной случилось что-то, чего я раньше никогда не испытывал. Меня накрыла какая-то пелена. Я понял, что «пелена ревности застилает глаза» – это не фигуральное выражение, а самое что ни на есть буквальное. – Анна смотрела на него удивленно. – Я бежал по улице и думал: «Матвей, что с тобой? Ревность? Ты же неревнивый!» – «Ревность», – ставил я сам себе диагноз. Я боялся, что убью тебя! – на высоких нотах закончил он.

– А зачем телефон отключил?

Он вдохнул кальян.

– Боялся, что наговорю тебе чего-то, что уже нельзя будет исправить.

Анна облегченно выдохнула: значит, она ему все-таки небезразлична.

– Нужно еще кое-что обсудить. Мне предложили поехать в Одессу, поработать в клинике.

– Это хорошо. Я очень рада.

– Ты не поняла. Они хотят назначить прием на четверг и пятницу. Это значит, что мне нужно будет уехать завтра вечером. А у тебя операция. Если ты скажешь, что против, я не поеду. Но это очень важно для меня.

Анна молчала. Эта новость стала полной неожиданностью. Обидно. Грустно.

– Я не могу запретить тебе. Если это действительно важно, то поезжай.

Матвей обнял ее и нежно поцеловал.

– Спасибо, что понимаешь, – с благодарностью сказал он. – Я вернусь в субботу и все выходные буду рядом с тобой. Что? Пойдем домой варить борщ?

– Какой борщ? Уже почти двенадцать ночи.

Он опять притянул ее к себе.

– Тогда завтра после работы я приеду и сварю, чтобы ты помнила обо мне.

* * *

Буржуй радостно вышел навстречу. Матвей положил вещи на диван и взял кота на руки.

– Ну что, кот, соскучился? – спрашивал он. Буржуй довольно урчал, Матвей чесал его за ухом. – Какой же ты классный!

Анна умиленно наблюдала за этой картиной.

– Он тебе действительно нравится?

Матвей поцеловал Буржуя в лоб.

– Я вообще-то не очень люблю котов, но этот мне нравится.

Анна довольно улыбнулась.

– Раздевайся! – приказным тоном сказал Матвей. Анна посмотрела непонимающе. – Буду думать, как завтра операцию делать.

Анна направилась в гардеробную и появилась через минуту в кружевной ночнушке. Матвей сидел на диване в обнимку с Буржуем. Она подошла к нему, смущаясь.

– Какие все-таки красивые ноги.

– Не смущай меня, – улыбнувшись, сказала она, села напротив и оголила грудь.

– Такая девственная грудь, – профессиональным тоном сказал Матвей, рассматривая ее. – Она останется такой же высокой еще долгие годы. Ты не представляешь даже, какая это проблема для большинства женщин. – Анна внимательно слушала. – У меня вот есть знакомая, с которой встречаюсь раз в полгода. Так с каждым разом у нее грудь все ниже и ниже. Больше не буду с ней встречаться.

Анна поразилась такой откровенности. Он рассказывал об этом так спокойно, словно встречается с той знакомой, чтобы выпить чаю.

– Так, посмотрим, – он растягивал гласную в слове «та-а-ак». – Есть вариант зайти через сосок.

Анна отрицательно покачала головой:

– Я против этого. Лучше уж шрам на груди. Матвей пристально смотрел.

– Я не хочу портить ее шрамом! – безапелляционно заявил он. – А то потом придет ко мне какой-нибудь депутат и скажет: «Ты что, придурок, моей женщине грудь испортил?» И лишит меня лицензии.

Анна улыбнулась.

– Ты не хочешь, чтобы я заходил через сосок, – задумчиво сказал он. – Я не хочу шрама. Давай так: ни мне, ни тебе. Я сделаю надрез здесь, – он указал пальцем на область подмышки. – И зайду отсюда. Шрама не будет, и это не так опасно, как через сосок.

Анна кивнула.

– Значит, договорились? – Он поднял руку вверх, чтобы она «дала пять». Анна хлопнула своей ладошкой о его. – Волнуешься перед операцией?

– Я доверяю тебе. Но боюсь, потому что не понимаю, как это будет, насколько это больно и как я буду чувствовать себя после. Мне страшно.

– Не волнуйся. Мы сделаем это, – он рассматривал ее, слегка склонив голову. – А у меня есть чувства к тебе, – неожиданно сказал Матвей. – Меня тянет. Тянет как магнитом.

– Меня тоже тянет, – призналась она.

– Любовь?

Анна смущенно кивнула.

– Думаю, что да, – призналась она. – А у тебя?

– У меня тоже, но пока боюсь говорить об этом вслух. Не понимаю, почему ты не боишься?

Анна вздохнула.

– Потому что, Матвей, в моей жизни произошли события, после которых я поняла, что «завтра» может и не быть. Поэтому решила не скрывать то, что чувствую и думаю.

Он кивнул, подтверждая, что понимает.

– А я пока еще «морожусь», – поставил он себе диагноз.

Анна проследила за его взглядом. Он пристально смотрел на полку. Там стояла фотография в рамке, запечатлевшая двух детей: грудного мальчика и девочку постарше. Когда Стаса не стало, Анне было трудно начать жить снова. В один из вечеров она нашла фотографию этих детей в интернете и поместила в рамку – как символ того, что еще есть куда идти.

– Ты уже думала о том, что хочешь от меня детей?

Анна слегка смутилась: форма его вопроса удивила. Он не спрашивал, хочет ли она. Он был уверен: должна хотеть.

– Думала раза четыре, – ответила она прямо.

– То есть если один раз, то не считается. Два – мало ли, может, показалось. Три раза – возможно. А четыре – это уже серьезно!

Анна смущенно кивнула, продолжая смотреть на фотографию.

– Ты знаешь, я бы не расстроился, если бы ты забеременела, – сказал Матвей. Анна не видела его лица. Она оторвала взгляд от фотографии и посмотрела на него. – Ты, кстати, кого хочешь сначала?

– Я бы хотела девочку, – тихо ответила она.

– Я бы тоже хотел девочку – похожую на тебя, – так же тихо сказал он. – Имена ты уже придумала?

– Девочку пусть папа называет. А мальчика я бы назвала Андреем. А ты как девочку назвал бы?

– Анна. Ты моя маленькая инопланетянка, – прошептал он. – Я вернусь из Одессы – и все изменится. Потерпи еще чуть-чуть. Все будет по-другому.

* * *

Запах ванили. Комната наполнена светом – мягким, золотым. В отражении зеркал блики свечей рождают магию. Он медленно целует ее лицо – глаза, губы, нос. Шея. Так же медленно, мягко. Сантиметр за сантиметром, постепенно опускаясь к груди. Он целует ее грудь, изучая каждый сантиметр ее тела. Покрывая тело поцелуями, как карту, в которой нет ни одного неизученного места. Живот. Так же долго. Удовольствие. Новое чувство долгого поцелуя.

– Я говорил, что у тебя необычная кожа? – слышит она его голос.

– Какая?

– Слишком нежная.

Он продолжает целовать. Его поцелуи опускаются все ниже и ниже, вторгаясь на закрытую территорию. Ее бьет легкая дрожь.

– У тебя здесь очень красиво, – слышит она его голос.

Она не может ему ответить. Ее ответ – стон. Желание. Он продолжает изучать ее тело, переходя к ногам. Дрожь. Покрывает поцелуями внутреннюю сторону бедер. Колени. Так же бесконечно. Стон. Она уже хочет ощутить его, но он продолжает ее целовать. Только целовать. Бесконечный поцелуй, переносящий в иную реальность. Комната словно в тумане. Но он продолжает целовать, не разрешая дотронуться до него. Предвкушение. Он переворачивает ее на живот. Прикосновение. Теплые ладони, медленно скользящие по изгибам ее тела от бедер к талии. Медленно. Нежно. Чувственно. Влажное прикосновение языка заставляет дрожать сильнее. Он продолжает гладить ее по ягодицам, по спине, по рукам. В том же темпе. Она чувствует прикосновение его члена. Кажется, что он сейчас войдет, но нет… только прикосновение возбужденного члена к ягодицам. Желание – дикое, животное, неконтролируемое. Стон. Он целует ее спину, прижимаясь всем телом. Она больше не согласна терпеть. Она не может терпеть.

– Войди в меня.

Он переворачивает ее на спину. В глянцевом потолке отражение тел. Только его тело. Ее не видно под ним. Только красивое тело Зевса. Ее бьет дрожь. Дрожь ожидания, предвкушения. Дрожь. Бесконтрольная дрожь, в которой нет места разуму – только инстинкт.

– Хочу видеть твои глаза, – шепчет он.

Она смотрит в глаза цвета горького шоколада. Он входит в нее все так же медленно, сантиметр за сантиметром, заполняя ее собой. Стон. Его стон.

– Смотри мне в глаза.

Она смотрит. Вспышка света. Белого, яркого света. Взрыв. Ее нет, нет мыслей, нет понимания. Есть только эта вспышка. Оргазм. Сильный, пульсирующий, долгий, бесконечный.

– Скажи, – хрипло приказывает он, продолжая смотреть ей в глаза.

– Я люблю тебя, – стонет она.

Вспышка – еще более яркая.

* * *

Матвей тихо сопел, обняв ее одной рукой. В их отношениях наступило полное понимание – так ей показалось вчера. Матвей признался в том, что она ему небезразлична, и сказал, что хочет детей. Высокий показатель отношения мужчины. И ночь. Это был не просто секс, это нечто большее.

Все происходившее между ними было невероятно красиво. Анна улыбалась: «Девять с половиной недель» отдыхают. Секс был разным: быстрым и медленным, страстным и чувственным. Она восхитилась. «Держитесь за меня, Анна Александровна. Еще и не такое увидите», – с улыбкой вспомнила его слова.

Она с нежностью посмотрела на него: «Какой же ты все-таки Зевс!» Она встретила мужчину, которого ждала всю жизнь, – высокого, красивого, умного, целеустремленного, талантливого, лучшего любовника в ее жизни и с таким завораживающим голосом. Она впервые в жизни хотела детей. Она верила ему, она любила его, она была счастлива. Этот Зевс пробудил в ней чувства, о существовании которых она и не подозревала до сегодняшнего дня.

Ей казалось, что все, что она прошла в жизни, было извилистым путем к этому утру. «Может, это действительно судьба? Может, это вознаграждение свыше после всего пережитого?» Она слушала его мерное дыхание, вдыхала запах его тела, рассматривала каждую клеточку его лица. Она наслаждалась его близостью. Она смирилась с тем, что любит его. Она могла смотреть на него бесконечно. Она хотела смотреть на него бесконечно.

Первые лучи солнца привычно пробивались сквозь штору. Анна вновь не смогла уснуть. «Может, я не сплю из-за операции?» Опять захотелось курить.

Аккуратно убрав руку Матвея со своего живота и встав с кровати, она взяла одежду и на цыпочках вышла из спальни, прикрыв за собой дверь. Она стояла на балконе, купаясь в лучах утреннего солнца. Она не знала, как пройдет операция, но была благодарна жизни за свои чувства. Никогда еще она не испытывала того, что испытывала сейчас. В сердце родилось много слов благодарности жизни за это мгновение полного счастья. Она простояла минут двадцать, вдыхая энергию солнца и запоминая свое состояние.

Анна тихонько вернулась с балкона. Дверь в спальню открыта. Значит, Матвей проснулся. Скорее всего, почувствовал ее отсутствие. Анна улыбнулась и направилась в ванную. Выйдя из душа, она взглянула на часы: почти восемь. Легла рядом и поцеловала его в спину.

– Просыпайся, – тихо сказала она, покрывая его поцелуями.

– М-м-м, как приятно! Где ты была?

– Ходила на балкон.

– Что ты там делала?

– Молилась.

– М-м-м, ты так вкусно пахнешь. Иди сюда, – он притянул ее к себе и накрыл одеялом. Анна чувствовала, что он вдыхает ее аромат. – У тебя такая нежная кожа.

– Что ты хочешь на завтрак? – спросила Анна.

– На завтрак я хочу тебя, – нежно сказал Матвей и поцеловал ее в губы.

* * *

– Пойдемте, я провожу вас в палату, – услышала она голос медсестры. Анна пошла за ней к лифту. – Меня зовут Таня. Я буду ассистировать во время операции. Вы только не волнуйтесь! Матвей Анатольевич очень хороший врач и талантливый хирург: вам повезло, что он будет оперировать.

Таня открыла дверь в палату, пропуская ее вперед. За дверью оказалась небольшая комната – метров пятнадцать. Слева располагалась односпальная кровать, рядом с ней – тумбочка, на которой стояли стаканы и бутылка воды. Комната светлая, с хорошим ремонтом. Таня вошла следом, подошла к тумбочке, достала одноразовый стерильный костюм и положила на кровать.

– Вы переодевайтесь, а я вернусь через пару минут – сделаем тест на чувствительность к препарату.

Медсестра вышла из палаты. Анна облачилась в просторную операционную рубашку голубого цвета и белую шапочку. Таня вернулась со шприцем в руке и сделала укол в предплечье.

Анна сидела на кровати в ожидании реакции, она волновалась. За дверью прозвучал голос Матвея.

– Доброе утро! Как дела? – Она поняла, что он говорит по телефону. – Я смотрю, у тебя есть два состояния: дерьмовое и очень дерьмовое. Я хотел спросить: препараты для инъекций с собой брать? – И, получив ответ, продолжил: – Хорошо. Я сейчас иду в операционную. Да, до трех закончу. Можешь приезжать.

Через пару секунд дверь открылась, и на пороге появился улыбающийся Матвей в медицинской форме изумрудного цвета.

– Доброе утро, Анна! – деловито поприветствовал он.

– Доброе, Матвей Анатольевич!

Увидев его, Анна чуть успокоилась. Он закрыл дверь, посмотрел заговорщически, затем стремительно подошел к кровати и сел рядом.

– Как ты? Волнуешься? – шепотом спросил он и обнял одной рукой.

– Тебя увидела – и уже нет, – прошептала она. Он сильнее прижал ее к себе.

– Покажи мне свою руку. – Анна показала место укола. – Аллергии нет. Мне нужно начертить схему операции на груди.

Анна кивнула, встала с кровати и обнажила грудь. Матвей рисовал схематичные линии. Анна наблюдала за ним: он красив в своей работе.

– Волнуешься? – тихо спросила она.

– Я? Что ты! – пафосно ответил он. Анна поняла: он волнуется, и сильно.

– Мы справимся, – тихо сказала она.

Матвей кивнул.

– Я, кстати, оценил твою шутку про фамилию.

Анна улыбнулась.

– Рада, что тебе понравилось!

Матвей поднял голову.

– Ты такая хорошенькая в этой шапочке! – восхитился он.

– Ты издеваешься?!

– Дай я тебя сфотографирую! – Он достал из кармана телефон. Анна отрицательно мотала головой, выражая несогласие. – Ну пожалуйста, для нашего семейного архива, – уговаривал он. – Будем потом детям показывать!

Анна сдалась и посмотрела в объектив. Матвей несколько раз нажал на кнопку.

– Матвей, ты вчера сказал, что хочешь детей. Это правда? – глядя ему в глаза, спросила она.

– Я знал, что ты об этом спросишь еще раз, – сказал он. – Иди сюда! – он взял ее за руку. – Хочу! – он прижал ее к груди. – Все будет хорошо! Слышишь? Думай об устричном пляже в Нью-Йорке.

Она замерла в его объятиях.

– Спасибо тебе, – сказала она искренне: она была до слез благодарна за поддержку.

– Все. Я пошел готовиться к операции. Медсестра зайдет за тобой через пару минут.

Матвей ушел. Анна взяла телефон и написала Тусе: «Иду в операционную!» Через минуту появилась Таня.

– Все готово. Пройдемте.

Анна вздохнула и послушно последовала за ней. «Я пройду и это», – успокаивала она себя. Операционная тоже оказалась светлой комнатой с хорошим ремонтом, но намного просторнее.

– Таня, хочу вам признаться: я себе операционную представляла как комнату без окон. Все должно быть обязательно стальное и с ярко выраженным запахом крови!

Таня засмеялась.

– В частных клиниках все иначе. – Она указала рукой на стол: – Располагайтесь!

Анна легла на стол. Таня заботливо подложила ей под голову маленькую подушку. Матвей появился через пару минут в полном обмундировании, в шапочке, в маске.

– Вы такая хрупкая на этом столе, что я уже начинаю бояться!

Анна понимала, что он говорит серьезно. Таня же засмеялась, восприняв его слова как шутку, – она обрабатывала руки хирурга антисептиком и надевала перчатки.

– Что вы собираетесь вводить? – спросил Матвей Таню.

– Как обычно, двухпроцентный лидокаин.

– Нет, сделайте пятипроцентный.

– Но, Матвей Анатольевич…

– Делайте, как я сказал!

Даже Анне показалось, что это прозвучало грубо. Матвей вздохнул: он и сам это понял.

– В моей практике был случай, когда пациентка потеряла сознание от болевого шока во время похожей операции. Я не хочу повторения. – Таня кивнула. Матвей посмотрел Анне в глаза. – И закройте ей лицо ширмой: если она будет смотреть на меня, я не смогу оперировать.

Таня опять кивнула. Матвей подошел к Анне и сел рядом на стул. Несколько минут он смотрел ей в глаза.

– Мы начинаем. Таня, дайте мне шприц – я сам введу анестезию.

* * *

Анна зашла в палату. Пропущенные вызовы на мобильном. За время операции Гала позвонила три раза, Туся – два. Звонила и Люся – помнила о ней, несмотря на то, что в Германии. Анна набрала Тусю.

– Все нормально? – взволнованно спросила та.

– Да. Дай мне десять минут прийти в себя и попроси, чтобы принесли кофе. Тусь, и позвони, пожалуйста, Гале – она уже телефон оборвала.

– Хорошо, – сказала Туся и отключилась.

Анна переоделась и обессиленно села на стул. Во время операции с ней происходило нечто странное. Казалось, что она переходит грань между сознательным и бессознательным. Матвей постоянно задавал вопросы, беседуя о жизни. А с ней творилось что-то необыкновенное. Перед глазами всплывали воспоминания о Стасе, сцены ревности и скандалы из-за его маниакальной любви. Картинки пробегали перед глазами, словно кадры из фильма. Хотелось кричать и плакать, но она сдерживалась. Было чувство, что в этой фиброаденоме поместилась вся боль их отношений, боль от жизни и от смерти.

По щеке потекла слеза. Эта слеза стала началом целого потока слез: Анна пыталась собраться, но не удавалось. Слезы текли беспрерывно. Она всхлипывала и вновь продолжала плакать. В душе проснулась благодарность к Матвею за то, что он помог избавиться от боли прошлого, поселившегося в ее теле. Во время операции он не дал Тане дотронуться до нее даже пальцем – он все сделал сам, начиная с анестезии и заканчивая повязкой. В коридоре послышались шаги. Лена с ресепшена зашла в палату, держа в руках чашку с кофе.

– Как вы? – обеспокоенно спросила она, глядя на плачущую Анну.

– Все хорошо.

– Вы плачете. Вам больно?

Анна отрицательно покачала головой:

– Я устала.

– Мы все переживали за вас! Матвей Анатольевич говорит, что все прошло хорошо.

Анна кивнула.

– Спасибо за кофе. Скажите Тусе, что я скоро приду.

Лена кивнула и вышла из палаты.

Анна плакала крайне редко. Может, это реакция на стресс? Переживания за Матвея и за себя? А может, бессонная ночь? Или все вместе? Она всхлипывала, безуспешно пытаясь совладать с собой. Дверь открылась, на пороге появился Матвей. Анна вытирала слезы, но они все равно продолжали течь.

– Эй, что с тобой? – спросил он. – Все же хорошо! И это точно не онкология, – он обнял ее. – Ну чего ты?

Она продолжала плакать. Слезы капали ему на руку. Анна не могла объяснить ему, что происходит. Он ничего не знал о том, что она пережила, и не понял бы.

– Все уже позади, – подбадривал он. – Перестань! Ну!

– Я устала, – чуть успокоившись, призналась Анна.

Он нежно обнял ее.

– Все уже хорошо. Хотя был один момент, когда я подумал, что не справлюсь, – признался Матвей.

Анна знала, о чем он говорил. В этот момент она проживала свои воспоминания. А он никак не мог зацепить опухоль, чтобы извлечь. И только когда она нашла в себе силы отпустить боль, ему удалось это сделать. Он протянул ей пробирку, в прозрачной жидкости которой плавало что-то непонятное. Анна ужаснулась: фиброаденома.

– Нужно отвезти на гистологию.

– Матвей, убери, не могу смотреть на это! Упакуй ее, пожалуйста, – жалобно попросила Анна.

Он непонимающе пожал плечами.

– Я хочу поблагодарить тебя, Матвей, – сказала она, вытирая последние слезы. – Мне сложно объяснить, что со мной происходило во время операции, но должна сказать тебе спасибо. Я не знаю, как сложатся наши отношения и чем они закончатся. Но я всегда буду благодарна тебе за то освобождение, которое ты дал мне сегодня.

– Да ладно, – смущенно сказал Матвей. Он нежно обнял ее.

– Я очень люблю тебя, – тихо призналась она. Матвей вздохнул и аккуратно поцеловал ее.

– Поезжай домой, принцесса! Поспи. А я приеду через пару часов.

Анна смотрела на него.

– Ты точно приедешь?

По лицу Матвея пробежала какая-то тень: может, грусть или жалость, а может, сожаление. Он кивнул в ответ.

– Ты готова?

Матвей открыл дверь, пропуская ее вперед. Они ехали в лифте как врач и пациентка, но Анне казалось, что после сегодняшней ночи и этой операции они стали ближе. Несмотря на стресс, переживания, слезы, физическую боль, она была счастлива. Счастлива, как никогда в жизни. Сегодня она освободилась от болезненного прошлого и получила счастье в настоящем. Весь предыдущий вечер, всю ночь, весь этот день Матвей был рядом, каждым своим действием и словом проявлял заботу, поддержку, внимание и нежность к ней. На первом этаже они расстались. Он пошел в кабинет, она – к ресепшену. Туся встала с кресла и направилась к ней.

– Давно ждешь? – спросила Анна.

– Я не ждала – болтала с Леной. Как ты, девочка?

– Все нормально, я справлюсь.

Матвей появился из темноты коридора. Анна представила их друг другу. Туся без стеснения рассматривала его.

– Наталья, нужно купить эти лекарства, – он протянул ей список. – Это обезболивающие и антибиотик – все-таки лето, я хочу перестраховаться.

– Я все сейчас куплю, – пообещала Туся.

Матвей строго посмотрел на Анну и сказал:

– А вам – домой и спать.

– Как скажете, Матвей Анатольевич, – покорно ответила она. Он попрощался.

– Тут все тебе поют дифирамбы! – сообщила Туся, когда они вышли на улицу.

– В смысле?

– Как только я зашла, они сразу же спросили: «Вы, наверное, за Анечкой?» Такое чувство, что ты сюда год ходишь. «Такая приятная девушка! Побольше бы таких пациенток», – копировала Туся Лену. Они подошли к машине. Туся разблокировала двери: – Садись, я схожу в аптеку.

Анна села в машину и без каких-либо эмоций в голосе попросила:

– Тусь, купи мне сигарет.

– Аника! – возмутилась Туся.

– Просто купи, и все, – повторила Анна.

Ее желание курить стало бесконтрольным. Она больше не могла терпеть. Туся смиренно кивнула.

* * *

Анна проснулась от боли. Есть разное ощущение боли: есть «немножко больно», есть «терпимо», есть «просто больно», а есть «очень больно». Было «очень». Настолько, что эта боль разбудила ее. Видимо, закончилось действие анестезии. Она, еще сонная, побрела на кухню и открыла пачку с таблетками. В таком же состоянии вернулась в постель. Телефон мигал. Она нажала «Разблокировать». Звонила Гала, несколько раз звонил Матвей и даже прислал СМС: «Ты спишь, принцесса? Сказочных тебе снов». Она взглянула на часы: почти пять. Анна набрала его. Матвей ответил сразу же.

– Ты спала?

– Да.

– Как твое самочувствие?

– Болит. Выпила таблетку. Ты где?

– Иду в банк. – Анна слышала звуки улицы на заднем фоне. – Потом заеду домой, возьму вещи и уезжаю в Одессу.

– Ты не приедешь?

– Ты будешь злиться на меня, но я не успеваю.

В груди защемило, и Анна почувствовала такую боль, на фоне которой физическая померкла: стало слишком больно. Невыносимо. Настолько, что невозможно говорить.

– Хорошей поездки, – выдавила она из себя и положила трубку.

Она лежала на кровати, глядя в потолок. «Он опять не приедет». Какое-то животное чутье потянуло ее в Facebook – там маячили сообщения от Оли и от Кости. Но ее интересовал профиль Матвея. Она открывала страницы Facebook – казалось, каждая грузится часами. Чутье не обмануло: женщина по имени Марина выставила фотографию с подписью «Самый серьезный и красивый доктор в мире» – она отметила его на снимке, и тот отобразился в информационной ленте. Матвей делал укол ботокса мужчине, но был без маски. Она снимала их со стороны.

Анна – логик до каждого атома своих клеток. У нее появились вопросы. Почему эта женщина в кабинете во время процедуры? Почему он без маски? Почему она позволяет себе делать такие фотографии и публиковать их? Почему у него так резко изменились планы? Анна вспомнила его телефонный разговор под дверью палаты. Она все поняла. Матвей едет в Одессу с ней! Жизнь всегда давала ответы на важные вопросы. Вчера на пляже Анна задала вопрос «Кто она?» и сегодня получила ответ.

Зашла на ее страницу. Она пристально всматривалась в фотографии, пытаясь понять причины его выбора. Ей тридцать семь – старше его на семь лет. Она не красавица – обыкновенная брюнетка с крупным носом. Анна не считала, что все женщины мира должны быть красавицами, она понимала, что красота дается свыше. Но была убеждена: то, что находится в зоне влияния женщины, должно быть безупречно – ухоженность и вкус. Здесь же полное отсутствие стиля, граничащее с безвкусицей. Сумка «Луи Виттон» – явная подделка, так как украшения, часы и одежда не соответствовали стоимости оригинала. Отсутствие макияжа, как, впрочем, и маникюра, зализанные волосы без стрижки. Серая мышь. Миллионы таких ходят по улицам и ничем не выделяются из толпы. Чем она могла привлечь его? На этот вопрос она пока не могла ответить.

Анна вздохнула. Ревность? Ревности не было: она не могла ревновать к ней. Они как авто разного класса: «бентли» не ревнует к «хёндэ». Анна искренне пыталась понять.