Текст книги "Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях (СИ)"

Автор книги: Анна Богинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 76 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

– На этот вопрос пока нет ответа. Как я могу в этом убедиться? Спросить у тебя: «Матвей, а ты мной часом не манипулируешь?» – Анна улыбнулась. – Это наивно. Только время покажет.

– Понимаешь, Аня, с тобой несерьезно не получится. С тобой нужно или серьезно, или никак. – Анна улыбнулась про себя: он прав, но его реакция пугала, он выглядел обреченным. – А я, может быть, совсем не такой, каким ты меня знаешь.

– Я ко всему готова, Матвей.

– С тех пор как мы познакомились, в моей жизни появилось столько женщин, и каждая готова на все, лишь бы быть со мной.

– Это нормально. Возле меня тоже много мужчин, готовых на все. Вопрос не в том, на что они готовы, вопрос в том, на что готов ты, готова я, готовы мы.

– А ты не боишься, что у нас не получится? Или я стану знаменитым хирургом и уйду от тебя?

– И Люся так говорит, – не сдержалась Анна.

– Что именно она говорит?

– Что проект, который она хочет тебе предложить, превратит тебя в звезду пластической хирургии. Спрашивала меня, уверена ли я в том, что мне это нужно, предупреждала о возможных последствиях.

– А ты? – заинтересованно спросил он.

– Матвей, я убеждена: чему быть, того не миновать. А насчет того, получится у нас или нет… Я считаю, что если люди хотят, то все возможно. Главное, чтобы был «клей» – чувства.

Она закурила. Матвей посмотрел на нее удивленно, но промолчал. Потом спросил:

– А у нас он есть?

– Я считаю, что да. А ты как думаешь?

Матвей неуверенно повел плечами.

– Понимаешь, Аня, очень легко любить такую, как ты.

– В смысле?

– Успешную, красивую, умную, с правильными принципами – и всегда позитивную. И я все время задаю себе вопрос: если бы ты жила в общежитии где-нибудь на окраине, я бы любил тебя?

– Это совершенно бессмысленный вопрос.

Ей действительно это казалось по-детски глупым.

– А ты бы любила меня? – не унимался он.

– Матвей, я могу рассказать тебе сказочку про то, что любила бы. Но! Мы встретились в настоящем, такие, какие мы есть сегодня. И если бы жизнь хотела иначе, то познакомила бы нас, когда ты жил в общежитии, а я только приехала в Киев.

– Я смотрю на тебя и думаю, что ты очень похожа на ту женщину, которая выбросила его вещи. Не пытаюсь ли я получить от тебя то, что не смог получить от нее? Не возмещение ли это?

– Матвей, я – не она, мы разные. То, что мы внешне похожи, – это нормально.

– Почему нормально?

Анна рассмеялась.

– Я была третьей женой Арниса. Мы все выглядим как сестры, включая четвертую. Мужчины склонны выбирать женщин одного типа.

– Когда я вижу таких, как ты, мне становится страшно. Но в то же время тянет, как магнитом, – признался он.

– У меня то же. Когда вижу такого, как ты, меня тоже тянет, – грустно вздохнула она и добавила шепотом: – Не бойся, я тебя не обижу, доверься мне.

– Тебя что, совсем не страшит боль?

Анна отрицательно покачала головой.

– Жизнь – это не когда мы закрываемся от мира, однажды получив травму. Жизнь – это когда ты остаешься открытым, несмотря на всю пережитую боль. Нельзя понять, что для тебя хорошо, пока не попробовал. Есть только один способ: начать.

– С чего? – задумчиво спросил Матвей.

– С правды, – ответила она.

Анна вспомнила, сколько мужества понадобилось ей, чтобы сказать правду Жене, но результат того стоил. Преодолев себя, ты освобождаешься от лжи и двойственности. Преодолев себя, ты получаешь бесценное спокойствие.

– В этом разговоре нет смысла. В конце концов, ты сама пригласила меня на свидание, – отрезал Матвей. – Пошли спать.

Анна с сожалением вздохнула. Ему так и не хватило мужества начать.

– Могу я задать тебе вопрос? – спросила она. Матвей кивнул. – Ты сказал, что, когда вернешься из Одессы, все изменится. Что изменилось, Матвей?

Он закурил еще одну сигарету. Курил и смотрел вдаль. Затем ответил коротко:

– Ничего.

Анна вздохнула: Виталик оказался прав.

– Две недели заканчиваются в субботу, – напомнила она.

– У меня есть время, пока швы не сняты, – гася окурок в пепельнице, задумчиво пробормотал он и спросил: – Что Люся хочет мне предложить?

– Она возвращается во вторник. Я организую тебе обед с ней – она сама обо всем расскажет.

– Нужно встретиться с Люсей как можно быстрее. Пойдем спать, – повторил Матвей, подавая ей руку.

* * *

Открывая дверь ванной, она слышала голос Матвея – он разговаривал с кем-то по телефону. Напряжение не покинуло квартиру и наутро. Он был молчаливым, озадаченным и удрученным. Анна быстро прошмыгнула в спальню мимо него.

– Аня! – окликнул ее Матвей. Она выглянула из-за двери. – Мама, я перезвоню, – быстро сказал он в трубку. – Подойди, хочу посмотреть, как повязка.

Она медленно подходила к нему. Опять накрывало непонятное стеснение. Анна присела рядом. Матвей проверил пластырь. Она хотела встать, но он удержал ее за запястье и посмотрел в глаза.

– Аня, – несколько обреченно сказал он. – Не нужны мне все дары мира. Что мне сделать, чтобы Богинская меня полюбила?

– Матвей, почему ты решил, что я тебя не люблю?

– Твоя любовь какая-то странная – не такая, как у всех, – многозначительно ответил он.

– Не понимаю, в чем странность?

– Ты не звонишь мне, например.

– Матвей, я не звоню не потому, что не хочу. Я звонила вначале, но ты все время не брал трубку. Поэтому не звоню – не хочу мешать. Не хочу контролировать тебя, не хочу надоедать, не хочу отвлекать от работы. Я думаю, если у тебя есть время и желание, ты позвонишь сам.

– Но женщины не ведут себя так! – возмущенно заявил он. Анна улыбнулась. – Ты очень сложная, Аня.

– Мужчины тоже не ведут себя так, как ты. Но я же приняла это, – Анна замолчала. – Может, другие женщины ведут себя иначе, но я – так. И я не сложная, Матвей. Со мной все просто. Если ты хочешь, чтобы я звонила чаще, делай то же. – Матвей напряженно смотрел на нее. – Или хотя бы скажи: «Аня, ты можешь звонить мне так часто, как только захочешь. Я рад твоим звонкам».

– То есть даже самые сильные чувства не смогут заставить тебя бороться за меня или добиваться? – Матвей сделал акцент на слове «сильные».

– Я не нуждаюсь в жалости и убеждена, что насильно мил не будешь. В моем понимании сильные чувства не будут преследовать человека. Такие чувства подразумевают любовь к личности. Поэтому мои чувства означают уважение к его желаниям. И если его желание – мне не звонить, значит, я не буду навязывать свое присутствие. Я принимаю его выбор.

– Может, ты просто никогда не любила по-настоящему? – недоверчиво спросил Матвей.

– Любила, – Анна вспомнила свои чувства в утро перед операцией. – Любовь в моем понимании – это уважение к свободе человека, а не слепое желание владеть им. Когда ты хочешь владеть и контролировать, а значит, управлять, – это страсть, это удовлетворение амбиций, это повышение собственной значимости, это все что угодно, но только не любовь. – Анна смотрела на него. – Я многому научилась именно благодаря тебе, Матвей, – задумчиво сказала она.

– Чему? – удивился он.

– Меня раздражали твои опоздания – я посмотрела на себя в зеркало, сделала выводы и отключила это. Ты не звонил мне двадцать раз на день, как Стас, например, – я пересмотрела свое отношение и к этому. Я поняла, что есть люди, для которых работа важнее, чем все остальное. Я приняла тебя таким, какой ты есть. И не собираюсь тебя менять или заставлять быть тем, кем ты быть не хочешь.

Матвей удивленно смотрел на нее.

– Я не верю тебе.

– А зря.

«Как еще я могу ему объяснить это?» – грустно подумала она. Матвей молчал. Он отпустил ее запястье – Анна восприняла это как окончание разговора. Она встала с дивана и направилась в гардеробную.

Атмосфера напряжения начинала надоедать даже ей. Матвей раздражен с самого утра. Анна никак не могла понять причину. Она же, напротив, пребывала в умиротворенном настроении. Сегодня ночью она второй раз спала рядом с ним – просыпалась, но все-таки спала. «Что его раздражает? Мое поведение?» Она совершенно не понимала его. Сняла с вешалки белое платье. Надевая украшения в спальне, громко спросила:

– Матвей, а ты можешь научить меня кататься на коньках?

– Нет. Я не катаюсь на коньках. Я слишком боюсь упасть.

Его ответ расстроил, но она не подала виду. Анна вышла. Он смерил ее оценивающим взглядом.

– Красивое платье, – Матвей направился за ней в коридор. Она открыла шкаф, чтобы выбрать очки, которые подошли бы к ее образу. – Зачем тебе столько очков?

– Я люблю очки, – задумчиво пояснила она, поглощенная поиском. – Люблю интересные эксклюзивные очки… Вот эти, например. Linda Farrow – бренд, который у нас мало кто знает, хотя существует он с 1970 года.

Анна надела очки, Матвей в этот момент как раз достал из сумки свои.

– То есть мои Ray-Ban, купленные на Пятой авеню, – полный отстой?

Они вышли из квартиры.

– Почему? Тебе очень идет эта модель. Тоже известный бренд, просто другого уровня.

Матвей молчал. Он молчал целое утро. Анна же пыталась остаться в умиротворенном состоянии. Она старалась не включаться в его настроение, интуитивно чувствуя, что это может привести к конфликту. Они проходили мимо консьержки, которая посмотрела оценивающе. Молча подошли к машине. Анна собиралась отвезти фиброаденому на гистологию, поэтому договорились выйти вместе. Она села за руль и завела мотор. Матвей открыл пассажирскую дверь. На сиденье лежал планшет – она забыла его после встречи с Виталиком. Буря началась неожиданно.

– Как так можно! – вскипел он. – Ты понимаешь, что могут стекло разбить?

Она взглянула на него.

– Ничего же не случилось. Забыла – и забыла, – спокойно ответила она.

– Рано или поздно случится! Этот твой инопланетный взгляд на мир! – продолжал причитать Матвей. – Вечно витаешь в облаках, в своем позитивном мышлении!

– Я не витаю в облаках, и не нужно путать мое позитивное мышление с розовыми очками, – спокойно ответила Анна. – Я случайно его оставила, а не из-за уверенности, что все всегда хорошо. Хотя я действительно верю в то, что все, что мне дорого, всегда в полной безопасности, целости и сохранности.

На лице Матвея читалось возмущение.

– Тебя послушать, так все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото!

– Ты ищешь повод поссориться?

Матвей замолчал. Анна наблюдала за ним. Он смотрел в окно. Она не могла сейчас разбираться в причинах его поведения. Матвей громко вздохнул и спросил:

– Ань, скажи, ты действительно вот такая?

– Какая?

– Такая! Всегда в хорошем настроении, думающая о хорошем и видящая в людях только хорошее.

Анна кивнула.

– За исключением людей, – уточнила она. – Я принимаю людей такими, какие они есть. Но так было не всегда.

Матвей замолчал. Они проехали квартал.

– Я вот понять не могу: что же ты, вся такая правильная и позитивная, мужа не уберегла? – с ехидством спросил он. Скорее нет, это больше походило на злорадство.

Анна сама неоднократно спрашивала себя от этом. Она знала ответ не только на этот вопрос, но и на многие другие, и они не пугали ее, кто бы ни решил их задать. Она только не могла понять, что заставило Матвея задать его именно в такой форме? Это жестокий удар в самую больную точку. Удар, который наносят, когда хотят причинить максимальную боль, когда хотят видеть мучения. Если бы взглядом можно было убить, то Матвей не успел бы услышать ответ на свой вопрос. Но он не видел ее глаз: на ней очки. Она тоже не видела его глаз, но чувствовала: он наблюдает. Гнев. Она давно не испытывала этого чувства. «Может, остановить машину и выставить его прямо здесь?»

– Матвей, ты ничего не знаешь обо мне, ты ничего не знаешь о Стасе. Не стоит судить о вещах, о которых ты понятия не имеешь, – металлическим голосом сказала она. – Я могу рассказать тебе обо всем, поэтому, если ты хочешь что-то знать, – спроси. Что до меня, то у меня есть ответ не только на твой вопрос, но и на многие другие, заданные себе после его смерти. – Она замолчала и припарковала машину: они уже прибыли в пункт назначения. – А тебе на будущее хочу дать дружескую рекомендацию, – снимая очки, сказала Анна, пристально глядя в его глаза за темными стеклами. – Прежде чем говорить такие вещи, стоит как следует подумать. Потому что реакция человека может быть неожиданной.

– Что ты имеешь в виду?

– Хорошего дня тебе, Матвей.

– Пока, – сказал он и вышел из машины, громко хлопнув дверью. Анна включила поворот и уехала. Она была задета, возмущена, обижена, обескуражена. Слезы застилали глаза. Отъехав километра два, она остановилась. Слеза скатилась по щеке. «За что? Откуда такая жестокость?» – никак не могла понять она. Анна открыла бардачок и достала сигареты.

* * *

Понедельник оказался долгим. Она завезла образец в лабораторию, отдав этому два часа времени. После наметилась встреча, отменить которую не удалось. Почти в шесть часов она вошла в квартиру. Матвей не звонил, она – тем более.

У нее не было времени проанализировать ночной разговор и утренний тоже. Он задел ее за живое, обидел, довел до слез.

Его поведение. Анна знала, что люди, испытывая чувство вины, способны унизить другого, чтобы возвысить себя. У Матвея было чувство вины, она увидела его вчера. Поэтому утром, скорее всего, включилась защитная реакция.

Она вспомнила его ответ на свой вопрос и снова ощутила грусть. Вопрос «Можешь ли ты научить меня кататься на коньках?» был проверенным способом понять отношение мужчины. История с коньками началась давно. Ей исполнилось тогда семнадцать лет. Это действительно ее мечта. Сначала она спрашивала, не осознавая, но потом, став старше и проанализировав ответы, поразилась: то, как отвечал мужчина на этот вопрос, определяло их дальнейшие отношения. Когда Анна спросила в первый раз, она услышала: «В нашем городе даже катка нет. Какие коньки? Не выдумывай!» Это стало причиной их разрыва. Она мечтала жить в столице и объехать весь мир, он считал, что это невозможно. Арнис ответил: «Научись сама, Аня». Так и получилось: Анна слишком многое решала в их отношениях сама. Стас сказал: «Я не умею. Будем учиться вместе». Потом изменил ответ: «Я так и не научил тебя кататься на коньках». Так и получилось, как он говорил. Матвей: «Нет. Я боюсь».

Ночной разговор, как казалось Анне, не заключал в себе ничего конкретного. Манера Матвея «Додумай сама», как всегда, рождала больше вопросов, чем ответов. Все, что она поняла: он боится боли, ему страшно, он не знает, что ему делать, а решение так и не принял.

Что восхитило, так это техника «Не верю», которая сняла эмоциональное участие в происходящем. Анна находилась как бы вне ситуации, наблюдала со стороны. Она действительно смогла отключить свои эмоции. Анна была благодарна Виталику за технику: используя ее, она вернула себе состояние наблюдателя. Состояние, которое потеряла в последнее воскресенье перед операцией.

Взяв мобильный телефон, она написала Виталику: «Я поняла, как работает техника «Не верю»! Я чему-то верю, а чему-то – нет».

Ее взгляд задержался на книге Бродского. Взяв томик в руки, она сказала вслух:

– Ну что, Бродский, что-то не получается у нас пока понять друг друга. Все, что я начинаю читать, вызывает у меня психоз. Что вообще нужно иметь внутри, чтобы такое писать? Может, все-таки найду у тебя что-то интересное? Не может же Матвей любить тебя просто так.

Она закрыла глаза и открыла страницу наугад: «Пророчество». Звук СМС. «Я рад. Что ты поняла?»

Анна написала: «В СМС не описать. Матвей очень обидел меня сегодня».

Ответ пришел незамедлительно: «Он фрустрирован. Его подсознание может стремиться обесценить тебя. Скорее всего, это защитная реакция».

«Что мне делать?»

«Не ведись. Наоборот, поддержи его».

«В смысле? Он повел себя как… А я должна его поддержать?»

Анна специально оставила многоточие – у нее еще не подобралось правильное слово, дающее характеристику его поведению.

«Стань чем-то твердым для него. Поддержи, несмотря на его поведение. Ты же мудрее. Позвони ему».

– Подожду. Может, еще сам позвонит, – вслух сказала она.

Начала читать «Пророчество» – это стихотворение действительно было о них. На строках «Придет зима, безжалостно крутя осоку нашей кровли деревянной. И если мы произведем дитя, то назовем Андреем или Анной» у нее побежали мурашки по телу. Она перечитала стих несколько раз, вчитываясь в каждую строчку. Она вспомнила разговор в ночь перед операцией. Тот разговор. Дети. Их имена.

«Ты веришь в знаки? Открыла Бродского наугад. Я в шоке!» – Анна нажала «Отправить». СМС от Матвея пришло через пару минут: «Что там?» Она ответила: «Стих «Пророчество» знаешь? Там про Андрея и Анну. У меня мурашки побежали. Можешь говорить?» Сообщение пришло через минуту: «Да». Анна набрала его. Матвей ответил на втором гудке.

– Привет! Как ты? – тихо спросила она.

– Что там, в стихе? – перешел он сразу к поводу для звонка.

– Ты не представляешь! Прочитай сам.

– Хорошо, – потерянно сказал Матвей.

Она слышала, что он в небольшом помещении. Туалет? Нет. Эхо слишком слабое. Скорее похоже на балкон. Да, это балкон. Слышались звуки внешнего мира, проникавшие через открытое окно.

– Как твое настроение?

– Я ненавижу себя! – горько сказал он. – Я – исчадие ада! Все, к кому я прикасаюсь, в итоге получают боль! – в его голосе слышалось отчаяние.

Анна вздохнула: Виталик в который раз оказался прав. «Зачем так мучить себя? Зачем мучить меня? Зачем мучить ее?» – подумала она.

– Не говори так. Ты просто сделал неправильный выбор. Перестань делать то, что вводит тебя в это состояние. Поменяй свой выбор – и результат изменится.

Матвей молчал.

– Аня, выбор есть не всегда!

– Выбор есть всегда, Матвей. Мы не то, что мы делали вчера, мы то, что мы делаем сегодня.

– Я не знаю как, – тихо ответил он.

– Матвей, я не знаю всей ситуации, чтобы давать советы. Но могу поддержать как друг. Может, тебе нужно выговориться? – Анна замолчала. – А лучше знаешь что? Тебе нужно напиться!

– Это точно, – подавленным тоном ответил он.

– Так приезжай! У меня уже полгода стоит бутылка хорошего виски. Или хочешь – я приеду? – Он молчал. – По-дружески, Матвей. Просто выговоришься!

– Давай! – согласился он. – Нет, не могу сегодня. Завтра утром две консультации. Давай завтра, Аня.

– Хорошо, как скажешь.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

– Да, и еще – хотела сказать тебе кое-что, Матвей.

– Что?

– Я выбросила все засушенные цветки из книжки.

– Ревность? – его тон повеселел.

– Нет. Просто они мешали мне читать.

– Ты что, меня не ревнуешь?

– Я бы хотела, но пока не могу.

– В смысле?

– Я не могу ревновать. Ты же еще не принял решение.

– Ты очень сложная, Аня! – разочарованно сказал он. – До завтра.

Анна положила трубку. Ей стало грустно. Интересно, этот мужчина вообще способен на спонтанный поступок? Может, он расскажет наконец завтра правду? Она достала из тумбочки плеер и включила медитацию.

* * *

Анна ждала Люсю на завтрак. Эта женщина словно вода: ее настроение меняется от ветра. Сегодня он подул в сторону Анны. Люся позвонила в восемь утра, бодро сообщила, что прилетела вчера вечером, что соскучилась, и спросила, не занята ли она. Анна слишком долго ее знала, чтобы не понять скромный намек, поэтому пригласила на завтрак. Стол она накрыла. Не хватало только Люси: верная себе, она опаздывала уже на пятнадцать минут.

Настроение у Анны ровное – полный штиль, как океан в безветренную погоду. Она обещала Виталику не бороться за Матвея, значит, единственное, что могла сделать, – терпеливо ждать окончания их договоренности. В субботу он должен сказать что-то – или скажет она.

Звук входящего вызова привлек ее внимание. Телефон лежал в спальне. Анна быстрым шагом направилась туда.

– Доброе утро!

– Привет, – услышала она волнующий голос Матвея.

– Как твое настроение?

– Чуть лучше. Я уже закончил консультации и полностью свободен. – Анна понимала: он намекает, что хочет приехать. – Что ты делаешь?

– Жду подругу на завтрак.

– Это надолго?

– Матвей, извини, но потом у меня встреча. Я только вечером смогу с тобой увидеться.

– И что, днем никак?

Анна возмутилась: «Откуда это в нем? Полная уверенность в том, что его всегда ждут с распростертыми объятиями в любое время суток». Она отмечала это уже не раз.

– Моя жизнь, к счастью, не крутится вокруг тебя, Матвей, – спокойно сказала она. – Нужно было сказать вчера, тогда я могла бы что-то изменить. Сейчас уже поздно. – Он громко вздохнул. – Твое желание напиться еще в силе? – решила она сменить тему.

– После нашего разговора оно только усилилось, – многозначительно заметил Матвей.

– Тогда во сколько тебя ждать?

– У меня еще встреча с маркетологом после обеда, а потом я планировал к тебе.

Анна обрадовалась: у нее появилась возможность проверить свои догадки.

– Может, мне тоже приехать послушать? Мне интересно.

Матвей замолчал на пару секунд.

– Я не знаю, когда он сможет. Я еще не созванивался с ним, – замялся он.

– После обеда я полностью свободна.

– Он вообще такой закрытый человек. Мне кажется, ты будешь его смущать.

Анна получила ответ на свой вопрос. Ей не хотелось дальше мучить его.

– Тогда не буду вам мешать, – с наигранным пониманием сказала она. – Так тебя когда ждать?

– Встречусь – и приеду.

– Приезжай сегодня пораньше.

Она хотела еще раз проверить свою догадку.

– Хорошо, буду самое позднее часов в восемь.

– Матвей, я буду очень тебя ждать и начну пить виски ровно в восемь часов, – игриво сказала она. – Поэтому, если ты приедешь, как обычно, в 22:15, тебя встретит пьяная девушка, которая уже вряд ли сможет себя контролировать.

– Аня, я буду в восемь.

– Хорошего дня. Позвони, когда будешь выезжать.

– До вечера! – бодро простился Матвей.

Анна нажала отбой. Она всматривалась в шкаф, стоявший напротив кровати. Что дал этот разговор? Она убедилась: маркетолог – знакомый Марины. Другого объяснения быть не могло. Эта мысль появилась еще тогда, когда она увидела фотографию в Facebook. Ум сложил все вводные и сделал вывод о том, что ботокс Матвей колол именно ему.

Он по-прежнему оставался загадкой. Анна никак не могла понять его поведения. Но что она заметила еще в воскресенье перед операцией: стоит сказать, что она его ждет, – и время ожидания увеличивается в разы. Один раз – это случайность. Два раза – повод задуматься. Три – системность. Значит, сознательность. Значит, он делает это специально. Вопрос: для чего?

Стук в дверь прервал ее мысли.

– Люсечка!

* * *

Анна стояла на общем балконе и докуривала третью сигарету. 23:10. Матвея нет. Она набрала его. Каждый гудок длился вечность. Она звонила уже в третий раз. Первый раз набрала в девять. Второй – в десять. Анна вздохнула. Он опять опаздывал, но впервые не звонил и не писал. Его неприезд она восприняла как принятое им решение. Иначе бы перезвонил. Его вечерняя встреча с Мариной и ее маркетологом, судя по всему, стала решающей. Больно ли ей? Уже нет. Когда однажды ты переживаешь пик, все остальное на фоне этого пика не больно. Так устроен человек, так устроена и Анна. На фоне боли, пережитой после операции, это уже не боль – так, чувствительно. А может быть, ее спасла гениальная по своей простоте техника от Виталика. Она чувствовала освобождение. Она устала от нерешительности Матвея, его безволие разочаровывало. Ему не хватило духу не то что сказать, а даже написать СМС. Она отпустила его.

Анна потушила сигарету и вернулась в квартиру. Войдя, включила свет и направилась в спальню. Она написала Виталику: «Спасибо тебе. Ты меня спас!» Ей нужна медитация. Она помогала не раз, поможет и сейчас. Анна пыталась отвлечься от внешнего мира, когда услышала сигнал СМС. «Скорее всего, Виталик». Любопытство не давало ей полностью расслабиться. Она не сдержалась и, не выключая музыку, потянулась за телефоном. «Ты прокляла меня?» – гласило послание от Матвея. Анна написала ему то, что действительно думала в этот момент: «Ни в коем случае, просто волновалась за тебя. Рада, что у тебя все хорошо». Она погрузилась в медитацию, которая наполнила ее спокойствием, плавно перешедшим в дрему. Она засыпала, с каждым вдохом все глубже проваливаясь в сон. Зазвучала мелодия. Она почти не слышала ее: сознание Анны находилось в одном шаге от глубокого сна. Но звук не прекращался. Секунда за секундой он заставлял вернуться в явь. Возвращаться не хотелось. Но телефон продолжал звонить. Она сдалась и потянулась к нему.

– Слушаю, – еще в полусне ответила она.

– Это я. – Мужской голос.

– Кто?

– Это Матвей. – Анна услышала, но еще не проснулась. Этого звонка она точно не ждала. – Я под подъездом.

– Под каким подъездом?

– Ты спишь, что ли? – удивленно спросил Матвей.

– Да, сплю.

– Я под твоим подъездом!

– Так чего ты там стоишь? Поднимайся.

– Консьержка спит, не хочу будить ее. Впусти меня!

– Дай мне пару минут. Оденусь и спущусь.

Анна взглянула на часы: 01:12. Ее слегка знобило, как часто знобит человека, разбуженного не вовремя. Анна одевалась. У нее не было никаких мыслей на тему его неожиданного появления. Она не успела еще вернуться в состояние бодрствования – спускалась за ним в легком полусне. Дверь лифта открылась. Она увидела консьержку, моющую пол. «Доброй ночи», – машинально сказала Анна и направилась через мраморный холл к стеклянной двери. Матвей стоял на ступеньках подъезда. Анна открыла дверь и негромко позвала его:

– Матвей!

Неожиданно для нее он отпрыгнул на метр. Анна смотрела на него удивленно.

– Что с тобой?

– Ты будешь бить меня?

Анна продолжала смотреть на него, ничего не понимая.

– Нет, – не скрывая своего удивления, ответила она. Он отошел еще на пару шагов, недоверчиво глядя на нее. – За что? – Он сделал еще шаг назад. – Перестань дурачиться! – Он продолжал смотреть на нее исподлобья. – Так ты будешь заходить или нет? – Матвей неуверенно сделал пару шагов к ней. – Да заходи уже! – открывая дверь шире, сказала она.

По-мальчишески, в два шага, он подскочил к ней. Они направились к лифту. Анна зевнула и нажала кнопку вызова.

– Ты что, действительно спала?

Анна утвердительно кивнула. Зашли в лифт.

– Ты такая красивая! – Анна подняла глаза и встретилась с его восхищенным взглядом. – Ты невероятно красивая! – Он рассматривал ее горящими глазами. – Ты пила?

Анна удивилась его вопросу.

– Нет.

Матвей наклонился к ней, приблизившись к губам. Казалось, хочет поцеловать, но, уловив ее дыхание, выпрямился.

– Не пила! – то ли изумленно, то ли восхищенно сказал он.

Анна все больше удивлялась его поведению. Они вышли из лифта и направились к квартире. Она открыла дверь, пропуская его вперед.

– Не курила! – шумно вдыхая воздух, заключил он.

«Курила», – призналась про себя Анна, радуясь тому, что делала это на общем балконе. Матвей снял обувь и быстро прошел на кухню. Анна сделала пару шагов и включила свет в гостиной. Она увидела нюхающего стакан Матвея, что озадачило ее еще больше.

– Пила «Барбовал»! – радостно констатировал он.

Анна подошла к стакану и понюхала его. Он пах соком нони. Его странное расследование окончательно разбудило ее.

С неподдельным удивлением она наблюдала за ним. Он был в приподнятом настроении, с оттенком восторженности. «Экзальтированный», – скорее всего, поставил бы ему диагноз Виталик. Анне показалось это крайне странным для человека, который вроде как «виноват».

– Так где твой обещанный виски?

Анна еще больше удивилась, но полезла в шкаф за бутылкой и стаканом. Затем открыла холодильник, чтобы достать сыр и оливки, выложила закуску на тарелку. На ковре Матвей, стоя на коленях, с по-детски наивной улыбкой тискал Буржуя, нежно целуя его и что-то рассказывая: картина умиляла. Анна подошла и, присев рядом на корточки, тихо сказала:

– Все готово.

Матвей повернулся к ней и пронзительно посмотрел.

– Я люблю тебя, – сказал он. Анна старалась уловить движение каждой мышцы его лица. – Я действительно люблю тебя! – повторил он.

Она смотрела, анализируя слова, которых так долго ждала.

– Я тоже тебя люблю, – глухо сказала она.

Он резко встал. Анна продолжала смотреть на него снизу вверх:

– Неужели ты такой игрок?

Но Матвей то ли не расслышал, то ли сделал вид, что не расслышал. С довольной улыбкой он подал ей руку, помогая встать. Анна подошла к столу и села напротив.

– Ты будешь? – спросил он.

Анна отрицательно покачала головой.

– Ой, я забыла сок! – воскликнула она и направилась к холодильнику. Матвей наливал виски в стакан. Она чувствовала на себе его взгляд.

Быстро взяла сок и вернулась за стол.

– Ты как в песне. «Така, як ти, буває раз на все життя, i то – iз неба», – напел он. – Ты точно инопланетянка! – с этими словами Матвей выпил первую порцию виски.

– Надеюсь, дебоша не будет? – в шутку спросила Анна.

– Нет, этой бутылки точно мало, – весело ответил он.

Анна смотрела на него в полном недоумении. Он налил себе еще.

– Ты, кстати, обидела меня сегодня! – заявил Матвей. Анна посмотрела на него ошарашенно. – Когда сказала, что я думаю, что мир вокруг меня крутится.

Анна удивилась: она и представить не могла, что это может его задеть. Тем более что он позволяет себе намного более болезненные высказывания в адрес других.

– Ты меня тоже обидел, – без обиняков заявила она. Он вопросительно посмотрел на нее. – Когда сказал про Стаса.

– Я специально это сказал. Хотел проверить твою психическую устойчивость.

Она ошеломленно смотрела на него: «Может, он под кайфом?» Она всматривалась в его глаза, но в их шоколадной глубине сложно разглядеть зрачки. Движения в пределах нормы и скорость речи тоже, но он пребывал в непонятной эйфории. Матвей продолжал вертеться на барном стуле, любуясь собой в зеркале.

– И почему все женщины, когда я расстаюсь с ними, готовы на все, лишь бы только я остался? – задал он риторический вопрос своему отражению.

– Что ты имеешь в виду? – не стесняясь своего любопытства, спросила она.

– Ну вот, например, сегодня. «Я все для тебя сделаю, клинику для тебя построю – только не уходи!» – копируя, по всей видимости, тон Марины, процитировал он. – Почему нельзя просто помочь без всяких условий? – он посмотрел на нее. – И ты такая же!

– Не припоминаю, чтобы я ставила условия. Кстати, Люся вернулась, приезжала сегодня ко мне на завтрак. Она может встретиться с тобой в четверг.

– Почему не завтра?

– Потому что завтра у нее тендер. Она просила взять с собой резюме.

Он кивнул.

– Я же в четверг вечером уезжаю! – заявил Матвей к удивлению Анны. – У меня прием в Днепропетровске.

– А когда же ты снимешь мне швы?

– Я туда и обратно. Вернусь в субботу и сниму, – беспечно ответил он, продолжая крутиться на стуле. – А почему ты у меня не спрашиваешь, где я был? – растягивая слова, спросил он.

– Захочешь – сам расскажешь, – спокойно ответила она.

– Я встречался с маркетологом! – ответил он.

«С Мариной и ее маркетологом», – про себя дополнила Анна.

– И что он тебе рассказал?

– Он говорит, что мой возраст – это большая проблема. У клиентов нет доверия из-за этого.