Текст книги "Наследник Виссавии (СИ) "

Автор книги: Анна Алмазная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Наследник Виссавии
Алмазная Анна

Глава первая
Узник

   Рэн не поверил, когда услышал приказ вождя немедленно явиться в замок Арама, да так, чтобы гости его ни в коем случае не заметили. И явиться не куда-нибудь, а в покои самого наследника.

   Когда Рэн выполнил приказ и осторожно выскользнул из перехода, он удивился еще больше – не одного его позвали. Был здесь и занудный братец. Так же удивленный, как и Рэн, он уже кланялся вождю, который и Дериана, и его братца в упор не видел. Элизар смотрел только на бледневшего, отходящего к стенке Армана.

   На кровати, под белоснежными простынями, сладко спала светловолосая девушка. Та самая Аланна, которую недавно так "удачно" вылечил наследник.

   Сам же наследник пришел в себя достаточно быстро. Он поклонился вождю и притворялся удивленным, (неплохо, кстати, претворялся, Рэн ему даже почти поверил), но в то же время не мог скрыть дерзости в остром, как заточенная сталь взгляде.

   Такого так запросто не сломаешь, понял сразу же Рэн. Мальчик явно свободолюбив и горд до безумия, вождю с ним придется несладко. Впрочем, разве может быть слабым вождь Виссавии?

   Наверное, может, но лучше не надо. Рэну вот точно не надо.

   – Чему обязан столь позднему визиту? – холодно спросил Арман. – И почему вы меня называете наследником? Я уже давно являюсь главой северного рода и достиг вершины того, чего могу достигнуть.

   В черных глазах Элизара заплескался гнев, и Рэн очень серьезно начал опасаться за наследника. Вождь привык к абсолютному подчинению, мальчишка же, над котором сгустилось черное облако, упрям, неразумен и сейчас опасен сам для себя. Смертельно опасен. Одно слово Элизара, и непомерная гордость наследника рухнет в грудах. Потому что Арман может сопротивляться сколько угодно, но даже с его непомерной, распирающей щиты силой, он против вождя никто.

   Однако Элизар не сказал не слова. Его выразительные глаза вдруг зажглись стальным блеском, а губы вытянулись в знакомую, несколько игривую улыбку. Рэн знал это выражение лица вождя и выдохнул с облегчением. Элизар более не гневался на наследника. Он воспринимал стоявшего перед ним мальчишку как твердый орешек, который сложно раскусить, но скрытая под скорлупой сердцевина, несомненно, будет стоить всех усилий.

   Рэн улыбнулся, приготовившись к занятному зрелищу. Сейчас кого-то будут воспитывать. И жестко воспитывать. Элизар никогда не славился мягким характером, и с ослушниками, до своего окончательного безумства, справлялся очень даже ловко.

   А ослушников среди свободолюбивых магов всегда хватало. За неповиновение вождю жители клана платили сначала болью, а потом смертью. А вождь не любил терять гордых магов понапрасну. Потому давно уже научился действовать иначе, не оставляя им права на отказ.

   Элизар шагнул вперед, и ладонь его впилась в шею изумленного мальчишки. Арман даже пошевелиться не успел, как оказался вжатым в стену. Он пытался вырваться, схватил руку вождя, стараясь оторвать ее от шеи, но безрезультатно.

   Глаза мальчишки сначала зажглись гневом, потом заполыхали синим. Он явно намеревался использовать магию.

   – Даже не думай, – тихо прошептал вождь.

   Черный взгляд Элизара вспыхнул серебром. Душа Рэна запела. Вождь редко использовал свою силу, но когда использовал, ее чувствовал каждый виссавиец.

   Арман вот, хоть и не виссавиец, а тоже почувствовал. Рэн выдохнул с облегчением – он не ошибся, перед ним и в самом деле тот, кто должен будет стать вождем несмотря на татуировки на запястьях.

   Арман сглотнул, руки его вдруг опустились, безвольно упав вдоль тела, и мальчишка откинул голову, явно понимая, что против вождя ему не совладать. Или просто делал вид, что не понимал, за этого мальчишку-кассийца не берись.

   – Вот и молодец... – тихо сказал вождь, наклоняясь к Арману. – Твоя душа все еще бунтует, но твое тело подчиняется мне... ты же знаешь? Правда? Чувствуешь...

   Арман дернулся, вновь сделав безумную попытку освободиться. Вновь безрезультатно. Рэну его даже стало жаль, но в то же время непонятное упрямство наследника раздражало. Такое ощущение, что ему предлагали стать убийцей, а не вождем Виссавии.

   – Очень прошу, наследник, позови своего хариба... – приказал вождь.

   Просит, не приказывает. Просьбе, даже если это просьба вождя можно отказать. Наследник, видимо, и собирался. Лицо его напряглось, между бровями пролегла глубокая морщинка. Он явно хотел что-то сказать, но губы его лишь бесшумно шевелились, не испуская ни слова.

   – Ты не можешь мне отказать, – прошептал Элизар. – Да и зачем? Просто позови своего хариба. Не заставляй моих людей искать его в замке. Там достать Нара будет сложнее, но все же его достанут. А когда достанут не будут столь милостивы, как тут.

   Арман слегка расслабился, сдаваясь. Рэн плавно развернулся: за его спиной бесшумно отворилась дверь и внутрь скользнула фигура, завернутая в плащ. Увидев вождя и Армана, фигура вскрикнула и бросилась к Элизару, но Рэн был быстрее. Он перехватил руку с кинжалом, и не церемонясь, врезал слуге по шее ребром ладони, подловив падающее тело еще в воздухе. Им не нужен был шум.

   Наследник вздрогнул, посмотрел на Рэна ненавидящим, полным ужаса взглядом. Было видно, что он беспокоился, но не за себя, а за своего слугу. За юношу, над которым немедленно склонился Дериан.

   – Надеюсь, что он жив, – заметил вождь.

   – Я не дурак карать смертью за верность, – ответил Рэн. – Полежит слегка и вскоре очнется.

   – Кажется, ты его разозлил! – усмехнулся вождь, мигом забывая о харибе и вспоминая о наследнике.

   Узник рванулся в руках вождя, но глаза Элизара вновь заполыхали серебром. Арман побледнел, на его лбу выступили капельки пота, а в глазах, вместо гнева заплясало отчаяние.

   – Думал, что ты так просто уйдешь? Даже не мечтай...

   Мальчишка захрипел.

   – А теперь прими свой настоящий облик, – прошипел вождь. – Немедленно.

   Чужая личина сползала с Армана, как сделанный мелом рисунок с мокнущего под дождем камня. Потемнели до черноты и слегка завились недавно светлые волосы, приняла золотистый оттенок белоснежная кожа. Округлилось лицо, опухли губы, затуманились уже не голубые, а почти черные глаза. Фигура наследника вдруг будто истощилась, стала более изящной, гибкой, почти хрупкой, более подходящей виссавийцу, чем кассийцу.

   Тонкая кость, аристократическая красота, и в то же время чувствующийся внутри стальной стержень. Таким Арман Рэну нравился гораздо больше.

   И в то же время... Рэн вздрогнул. Ему показалось на мгновение, что перед вождем стоит его сын, так сильно изменившийся наследник стал похож на Элизара.

   – О милостивая богиня! – выдохнул рядом Дериан.

   – Так-то лучше, – уже почти мягко улыбнулся Элизар. – А теперь спи.

   Арман ненавидяще посмотрел на вождя и глаза его вдруг затуманились. Элизар отпустил наследника. Юноша сполз по стенке и сел у ног вождя на полу, опустив голову. Черные волосы упали ему на грудь, закрывая лицо. Рэн почувствовал, что может дышать.

   – Арам!

   – Да, вождь! – откликнулся за спиной Рэна невозмутимый советник.

   – Перенесешь наследника в свои покои, там его никто не потревожит. Ни моя жена, ни моя сестра не должны его видеть.

   – Поставить возле него охрану?

   – Бесполезно. Вы с ним все равно без меня не справитесь. Да и спать он будет до тех пор, пока я сам его не разбужу. А ты...

   Вождь повернулся к Дериану:

   – Сыграешь завтра Армана. Никто не должен догадаться, что наследник остался в Виссавии.

   – Да вождь!

   – Рэн поедет с тобой... как твой хариб.

   Рэн хотел возмутиться, но вовремя наткнулся на взгляд Дериана и прикусил губу. Но вождь и так все понял, улыбнулся вдруг и сказал:

   – Рэн, не ты ли недавно рвался в Кассию? Или я что-то неправильно понял?

   – Да вождь... но не в качестве слуги...

   – Хариб это не совсем слуга. Ты должен подчиняться исключительно Дериану, остальных можешь даже не замечать. И еще... Рэн... Дериан всегда на виду, в то время, как слуги могут заходить и выходить когда им вздумается. И в городе они незаметны. А разве не это тебе нужно?

   – Да, мой вождь. – Рэну сразу же стало легче.

   – И еще... У меня к тебе задание, Рэн. Арам расскажет тебе, как найти в столице нашего давнего друга. Через него ты свяжешься с цехом наемников и... – Элизар дал Рэну увесистый мешочек, – пусть они узнают все об Армане, главе Северного рода. Все, что им удастся найти. А ты запомнишь каждое слово, и мне доложишь.

   – Да, мой вождь. Позволишь ли мне спросить?

   – Позволяю.

   – Почему я?

   – Потому что Арам нужен мне здесь. Потому что ты умен и талантлив, Рэн. Мне такие советники не подойдут, зато, думаю, ты отлично поладишь с моим наследником.

   Рэн нервно вздохнул.

   – Потому ты должен знать как можно больше о будущем вожде, которому ты будешь вскорости служить.

   – Мой вождь...

   – И ты меня жалеешь Рэн? – усмехнулся Элизар. – Неужто и ты, хранитель смерти, не понимаешь, что этого нельзя избежать?

   – Понимаю... – выдохнул Рэн. – Но могу ли я смириться...

   – Можешь.

   Виссавия прощалась с гостями ярким солнышком и неожиданно теплой улыбкой вождя. Элизар обнял Мираниса, а на глазах Калинки, наполненных счастьем, все же на миг появились слезы:

   – Только не вздумай плакать, сестренка, – усмехнулся принц, в последний раз обнимая норовистую родственницу. – Теперь твой дом здесь.

   – Мы всегда рады тебя видеть, – сказал вождь, хотя и он, и Миранис, знали, что это не совсем правда.

   Это всего лишь красивые слова для свиты, для собравшихся вокруг виссавийцев, это всего лишь прощание и желание оставить после себя светлые воспоминания.

   А потом они разойдутся и запомнят о существовании друг друга.

   Такова уж жизнь. В ней каждый свои проблемы решает сам.

   Миранис в последний раз посмотрел на Калинку, на мгновение вдруг захотев, чтобы на ее месте была Лия. Так же вот в безопасности, в уверенности в завтрашнем дне, в окружении правильных и верных виссавийцев, счастливой.

   Нет, Лия определенно с Миранисом счастлива, он это чувствовал, но надолго ли? И как преодолеть это чувство беспомощности, невозможности защитить любимую женщину от боли и страданий?

   Будет ведь страдать. И уже скоро.

   И он ничего с этим поделать не может.

   И ее правильный, жертвенный братишка, что идет где-то там, в свите виссавийцев, тоже не может. Все эти дни Миранис сдерживался, чтобы не послать за ним хариба... и даже послал. С приказом посмотреть, где сейчас пропадает его телохранитель. А когда узнал – где, решил не мешать. Всем им отмерено слишком мало времени, чтобы его тратить на пустые разговоры. Чем еще они могут занять друг друга, как не очередным выяснением отношений?

   О да, Рэми любил поговорить.

   Миранис – устал.

   Вождь с неожиданным даже для него самого сожалением смотрел, как фигура принца исчезает в переходе.

   – Тень смерти висит над наследным принцем Кассии, – вспомнил он так некстати слова старшего хранителя смерти.

   – В силах ли мы что-то сделать?

   – Ты же знаешь, что нет, – ответил тогда хранитель. – Знаешь, что как бы мы не старались предотвратить смерть, она придет. И к Миранису, и к...

   – Я помню!

   Элизар еще долго потом сомневался, сказать ли Миранису правду, и только гораздо позднее понял – Миранис о ней знает. И больше болит душа у наследного принца не за себя, а за его телохранителей.

   Элизар его понимал и радовался, что вождь Виссавии уходит один. Очень сложно смириться с близкой смертью, но еще сложнее узнать, что за грань ты заберешь и лучших друзей.

   А телохранители были очень близкими друзьями наследного принца. Что же... друзья это тоже подарок богов. У Элизара их не было. Были подчиненные, советники, были послушные воле виссавийцы, но друзья? Те, что могли в лицо сказать неприятную правду? Одернуть, когда это было необходимо? Только брат, старшие сестры, но все они уже ждали Элизара за гранью.

   – Есть еще кое-что, мой вождь, – продолжил тогда хранитель смерти. – Над его телохранителями я тоже видел облако, но... слабое. Они еще могут выжить, для них есть надежда, тогда как принц...

   Помнится, вождь оборвал доклад хранителя. Есть вещи, в которые он может и должен вмешаться, есть и другие... Дела Кассии, наследного принца и телохранителей его не касаются. Не должны касаться. У него так много собственных хлопот.

   Например, наследник, что ожидает в покоях Арама. Остальное неважно.

   По знаку вождя взметнулись облачка пыли под босыми ногами танцовщиц. Прощальный подарок виссавийцев гостям. Отразили солнечный свет браслеты, послышалась негромкая музыка. Стройные тела танцовщиц приковывали к себе взгляды арханов, их изящные движения ласкали взоры девушек из свиты Калинки, и один за другим исчезали гости в кляксе перехода.

   Прошли мимо вождя и Дериан с Рэном. Элизар усмехнулся про себя. Он не ошибся в выборе. Внимательный целитель отлично играл архана, его наряд был идеален до последней черточки, а сам он преисполнен гордости, столь отличающей от других золотоволосого оборотня.

   Метнулся к Арману слегка удивленный взгляд Рины, и Элизару стало жаль сестру. Рина несомненно будет страдать, ведь любит наследник не ее, а светловолосую Аланну, которая вошла в переход вместе с девушками из свиты Калинки.

   – Не смей ее трогать, – приказал вчера вождь, когда Дериан, уже принявший облик златоволосого оборотня, улегся в кровать рядом с невестой целителя судеб. – Скорее всего, она очень важна для наследника.

   – Я понимаю, – кивнул тогда Дериан.

   Элизар усмехнулся... скорее всего... в том-то и беда, что они ничего не знают об Армане. Только их ли в том вина?

   Рина горестно вздохнула, когда Дериан скрылся в переходе. Элизар, поддавшись порыву, сжал ее ладонь, поддерживая. Сестра вздрогнула, но руки не вырвала, улыбнулась слабо и ответила вдруг на пожатие.

   В их семье больно уж любят этих светловолосых оборотней. Вот и Астрид вышла за такого. И чем это закончилось? Слава Виссавии, Рина все же иная. Она не стремится в Кассию, не хочет уходить из клана, бороться за своего красавчика. А ведь любит. А ведь если бы только захотела...

   Элизар не смог бы ее остановить. Силой бы не захотел, по-доброму – она бы не послушалась. Рина ведь его, сказать по правде, даже ненавидит. Собственного брата. Но стоит ли удивляться? Гордые женщины Виссавии, тем более из рода вождя не терпят плетки.

   "И у меня нет времени, чтобы ее убедить... Целитель судеб меня изменил..."

   Изменил ли?

   Или просто позволил на время прийти в себя?

   Элизар не знал и вздохнул с облегчением, когда в переходе исчез последний из гостей. Все вернулось на круги своя. Только терзало где-то глубоко внутри неясное предчувствие, будто Элизар что-то делал не так, но и сам не мог понять что.

   Спустя мгновение вождь вошел в затемненную спальню, где на широкой кровати под тяжелым, расшитым звездами балдахином спал наследник.

   – Как ты и приказывал, вождь, – доложил Арам. – Никто не входил в мои покои. Никто и понятия не имеет, что он остался в Виссавии.

   Вождь не слушал. Он сел на кровать, приглядевшись к своему пленнику. Арман принял свой настоящий облик, но его запястьях все так же поблескивали в полумраке синим татуировки, напоминая... он все же кассиец. Не просто кассиец, а высокорожденный, архан. Потом-то и не хотел смириться со своим положением, потому-то и был так горд: как и все они, знал себе цену. Как и все они, выращен быть господином.

   А ведь и в самом деле похож на Элизара... не только внешне, но и внутренне. И думает так же, и раздражается из-за того же. Только моложе и упрямее. Когда-то вождь тоже был таким. И когда-то его это погубило...

   – Пусть проспит до вечера, – сказал Элизар. – Я чувствую, что он очень устал и раздражен. Отдохнув как следует, наследник будет гораздо сговорчивее. Нам пока некуда спешить. Присмотри за ним, Арам.

   – Да, мой вождь. Позвать кого-нибудь, кто в состоянии прочитать знаки на его татуировке?

   – Мы и так о нем все знаем. Глава северного рода, старшой дозора в столице... не тревожь его. Потом выясним все остальное.

   – Как скажешь.

   Элизар вышел из спальни наследника и еще успел заметить, как Арам опустился в кресло у кровати Армана. Советник выглядел озабоченным и уставшим. Вождь чувствовал, что он сомневается... и уже начинает любить этого странного мальчишку, подаренного им Виссавией.

   Богиня не теряет времени. Она всем своим детям дает понять, что наследник ее любимый сын... который взойдет на трон клана после смерти Элизара. Только вот... как в этом убедить самого наследника?

Глава вторая
Кассия

   – Вставай, мой мальчик, – Рэми некоторое время просто лежал на кровати, вслушиваясь в знакомый и незнакомый одновременно голос. Ему казалось, что он знает говорившего, только раньше тот никогда не обращался к Рэми таким тоном... как к очень близкому, любимому человеку. Как к сыну или к младшему брату.

   Но у Рэми нет ни отца, ни таких старших братьев.

   – Я же знаю, что ты проснулся.

   Чужая рука откинула ото лба слипнувшийся от пота локон. Рэми не хотел открывать глаза и просыпаться окончательно. Давно уже он не чувствовал себя так спокойно, давно уже забыл, что такое нормальный, глубокий сон, после которого встаешь полностью отдохнувшим.

   – Поднимайся... ты и так проспал слишком долго.

   Рэми медленно открыл глаза. Где-то наверху поблескивали в полумраке на темно-синем балдахине вышитые серебром звезды. Широко раскрытые окна пропускали вечернюю свежесть и запах мокрой травы, смешанный с запахом цветов. Рэми некоторое время пытался вспомнить, что это за цветы, но все не мог. Голова отказывалась работать. Мысли текли медленно и лениво. Было хорошо и спокойно вот так лежать, не шевелиться и ни о чем не думать...

   Но тревога, до этого едва заметная, вдруг стала грызть изнутри. Рэми вспомнил, наконец-то, что произошло совсем недавно и рывком сев на кровати, с ненавистью посмотрел на стоявшего рядом вождя.

   – Вот и проснулся, – в голосе Элизара промелькнула горечь. – Не смотри на меня так, наследник. Ты не оставил мне выбора.

   Рэми открыл было рот, чтобы выкрикнуть проклятие, чтобы потребовать вернуть его в Кассию, к Миранису, но вместо звуков горло выдало предательское сипение. Ловя ртом воздух, как рыба выброшенная на берег, Рэми схватился за разрывавшее болью горло, и захрипел, пытаясь выдавить из себя хотя бы слово.

   – Бесполезно, – холодно заметил вождь. – Ты опять скажешь какую-то глупость, не так ли, мой мальчик? И потому я запретил тебе говорить.

   Рэми поднял на вождя взгляд, стараясь передать ему всю ту ненависть, которую чувствовал в этот момент.

   Вождь лишь засмеялся:

   – Я думаю, ты изменишь свое отношение. Я дам тебе подумать. А потом, когда ты перестанешь на меня смотреть, как на врага, мы поговорим.

   Рэми лишь улыбнулся. Голос... тело его не слушаются? Но есть еще дар... синее море магии, плескавшееся внутри и возможность говорить при помощи магии. Он попытался. Но вождь вновь усмехнулся:

   – Сила твоя тоже принадлежит мне. И ты не сможешь ее использовать. Совсем.

   "Да чем ты лучше Мираниса? Тот тоже думает, что все знает! Решает за меня!" – кричала душа Рэми, но вождь... вождь не слышал. Да и не слушал.

   – Ты свободен. Ты можешь делать все, что тебе угодно, – сказал он, разворачиваясь к двери. – Не пытайся говорить с виссавийцами. Им запрещено к тебе приближаться. Единственный, с кем ты можешь хоть как-то общаться – я.

   Рэми вскочил с кровати и бросился к письменному столу. Он начертал на листке бумаги: "Отпусти меня к Миранису, я его телохранитель!". Подбежал к вождю и передал ему записку. Вождь, даже не посмотрев на написанное наследником, смял послание. Бумага вспыхнула в его ладони и пеплом осыпалась на синий ковер.

   – Ты еще не образумился, мой мальчик, – сказал Элизар. – По глазам вижу. Когда ты смиришься, когда сам захочешь остаться в Виссавии, мы поговорим. А пока будет лучше, если ты помолчишь. Я не хочу тебя слушать.

   "Но я не могу!"

   – Ну-ну, не смотри на меня так, – усмехнулся Элизар. – Не трать силы понапрасну, Арман, не надо.

   "Я не Арман!"

   – Это все бесполезно, – продолжал уговаривать вождь. – Ты останешься в Виссавии навсегда. Прими это, как и свое новое положение.

   Рэми сжал кулаки, сдерживая желание врезать дяде по довольно усмехающейся роже. Он не Арман. Проблема в том, что он не Арман! И если Элизар сейчас же не перестанет, Мираниса могут убить, и Рэми ничего не сможет сделать...

   – Ты голоден? – Элизар протянул Рэми чашу. – Выпей это.

   Рэми выхватил чашу, и что было силы швырнул ее об стену. Темный напиток кляксой разлился по дорогим драпировкам, по синему ковру рассыпались черепки вперемешку с крупными, сложившиеся в рисунок веера каплями. Вождь лишь улыбнулся:

   – Значит, не голоден.

   "Я не буду ничего есть! Я не буду пить! Я сдохну скорее в этой Виссавии, чем позволю тебе меня сломать! По какому праву ты меня тут держишь! По какому праву за меня решаешь! Да кто ты вообще такой?"

   – Думаешь заморить себя голодом? Не получится...

   "Это ты так считаешь!"

   – Тебе не удастся себе навредить.

   "Правда? А это мы еще посмотрим! Я тебе нужен? Ну так попробуй меня остановить!"

   Рэми резко развернулся и выбежал из затемненной спальни. Он был еще в замке Арама. Он знал его как своих пять пальцев. Он пронесся по запутанным коридорам, толкнул небольшую, обитую железом дверь и выбежал внутрь округлой, шагов десять в диаметре, башни.

   Как сумасшедший, забыв все на свете, он бросился вверх по крутой, винтовой лестнице, рискуя сорваться вниз и сломать себе шею.

   Ну сломает, ну и что? Тогда вождю хочешь не хочешь, а придется вернуть его Миранису. Либо отпустить за грань. Рэми уже было все равно.

   Он вылез через люк на верх башни и, вскочил на окружающий площадку зубчатый парапет, уставился на волнующееся внизу, быстро погружающееся во тьму древесное море.

   Закат. Идеальное время для смерти.

   – Прыгай! – раздалось сзади. Рэми вздрогнул. Так просто?

   – Ну же? Прыгай!

   Рэми грубо толкнули в спину, и, не удержав равновесия, он полетел вниз. Ужас захлестнул его волной. Ветер набивался в горло. Крик застыл на губах. Быстро приближались деревья, и Рэми закрыл глаза, приготовившись к столкновению...

   Воздух стал упругим, мягким и ласковым. Почувствовал, что больше не летит, Рэми с удивлением открыл глаза и увидел, что висит на расстоянии локтя от верхушек деревьев. Он даже смог протянуть ладонь и задумчиво пропустить нежные, темно-зеленые листья через пальцы. Что-то ласково развернуло его из горизонтального положения в вертикальное и Рэми завис в воздухе над все так же тревожно шуршащим листвой лесом.

   – Я же говорил, что ты не можешь себе навредить, – холодно сказал вождь. – Богиня этого клана тебе не даст. Пока ты в Виссавии, ты не умрешь.

   "А тут ты ошибаешься, – вскинул подбородок Рэми. – Если умрет Миранис, то меня не спасет даже Виссавия. А ты, сволочь этакая, силой заставил меня бросить принца одного в Кассии. Хотя есть еще один способ..."

   Рэми осторожно проплыл к вождю. Резким движением он выхватил из-за пояса Элизара кинжал и приставил его к горлу любимого дядюшки. Как там говорил Марк? Одно желание убить вождя, и ты сам будешь мертв.

   Элизар лишь улыбнулся:

   – Ну же, давай!

   Рэми нажал на кинжал. Тонкое лезвие надрезало кожу. За белоснежный воротник туники Элизара потекла красная дорожка крови.

   – Ну же!

   Руки Рэми затряслись. Кинжал выпал из его пальцев. Вождь в воздухе подхватил оружие и, все так же невозмутимо, придержав правой рукой серебряные ножны, левой воткнул в них кинжал.

   "Но почему?" – недоумевал Рэми.

   – Потому что ты не в силах никого убить вот так, хладнокровно, – холодно ответил вождь. – Иначе бы она тебя не выбрала.

   "Но ты убил!"

   – Но я убил. И я сильно за то поплатился, потому что в нашей жизни появился ты – человек без роду, без имени.

   "У меня есть мой род! Я кассиец!"

   – Забудь все, чем и кем ты был в Кассии. Здесь ты мой наследник, Арман. Не больше, но и не меньше.

   "Если ты слышишь меня так хорошо, то почему не поймешь? Я не могу тут остаться! Я задохнусь без Мираниса! Я уже задыхаюсь..."

   – Вернемся в замок, – сказал Элизар. – Достаточно для тебя на сегодня глупостей.

   "Сам иди в свой проклятый замок!" – Рэми в последний раз посмотрел на вождя и, cпустившись на землю, вошел в быстро темнеющий лес. Он уже отчаялся что-то объяснить Элизару.

   Рэми не вернется в замок. Они все и всё понимают неправильно. А в лесу каждая травинка знает кто он. Там ничего не надо объяснять. Там не надо чувствовать себя дураком, которого ни с того ни с сего приняли за другого и заставляют играть чужую роль.

   И почему Элизар так в него вцепился? Чего ему надо?

   Сделать вид, что смирился? И тогда вождь снимет заклятие... Рэми обреченно вздохнул. Как же. Вождь видит его насквозь, такого захочешь, а не обманешь.

   "Проклятие!"

   Рэми был страшно зол, но на этот раз Виссавия не откликалась на его чувства. Даже этого его временно лишили. Вождь все предусмотрел... идиот!

   Вождь был прав, и Рэн понял это очень быстро. Пока Дериан в загородном доме Армана заперся в своих покоях и отбивался от назойливых, многочисленных посетителей, ссылаясь на занятость, Рэн мог спокойно гулять по огромному особняку и наблюдать.

   А наблюдать было за чем. Кассийцы оказались народом очень даже забавным. Целители частенько говорили, что люди вне клана испорченны и неприятны. В какой-то степени это было так. Рэн чувствовал, как кассийцев распирали странные, непонятные ему эмоции, чувствовал, как они ненавидели, раздражались, злились по пустякам, как медленно, неосознанно бежали к смерти, травя свое тело крепким вином и жирной, неприятно пахнущей едой, а разум – глупыми, никому ненужными мыслями.

   Вот та девушка-служанка мечтает о хорошеньком подмастерье, что живет по другую сторону улицы. Наивно думает, что если позволит зайти к ней ночью, то он будет с ней поласковее, может даже на ней женится. Ее шустрая, бледная подруга тоже думает о том же подмастерье, но уже с ненавистью. Бедняжка ждет ребенка, а от своего мимолетного любовника получила лишь немного денег, которых едва хватит на услуги не очень-то хорошей колдуньи.

   Ребенок обречен. Рэн видел его, как черный сгусток внизу живота матери. Почти слышал, как он отчаянно плачет и просит его пощадить. А ведь это отчаяние навсегда останется с его матерью и подходить к этой красивой, умной девушки видящему человеку станет неприятно. Противно.

   Как противна Рэну старая, толстая кухарка, что уже не раз пыталась покормить "любимого Нара" отборными, вкусно пахнущими яствами. Видно было, что кухарка искренне любила хариба Армана как своего сына, но Рэн не мог удержать дрожи отвращения, когда она приближалось ближе, чем на пару шагов. Да, он был хранителем смерти, но на дух не переносил, когда за грань толкали насильно, а не по воле богов.

   – Ты зря от нее шарахаешься, – сказал Дериан, выглядывая из-за плеча Рэна в окно, туда, где переваливаясь с ноги на ногу кухарка лично шагала на рынок во главе нескольких крепко сбитых парней с увесистыми, пока еще пустыми корзинами. – Она действительно пытается мне угодить. Заметила, что я почти ничего не ем... как и ты. Вот и решилась приготовить что-то повкуснее, потому-то и поперлась перед самым закатом на рынок.

   – Ты хоть сказал бы ей что, – криво усмехнулся Рэн. – А то опять чего-то из трупов животных "понаваристее" состряпает. И как это есть-то?

   – Я сказал, что слегка притравился виссавийской пищей и пока на дух не переношу мяса, – невозмутимо ответил Дериан. – Потому милая женщина решила меня сегодня покормить исключительно овощами, да фруктами. А это я еще смогу съесть.

   – Гм... какой поклеп на нашу богиню, – протянул Рэн. – В Виссавии и притравился... Да и есть эту гадость... И зачем? Чтобы угодить этой?

   – А ты попробуй. Некоторая кассийская пища очень даже неплоха.

   – Спасибо, нет. И все же... почему ты ее защищаешь?

   – Ее можно понять, – Дериан отошел от окна и сел за стол, перебирая стопку лежавших перед ним бумаг. – Н-да... дел у бедного Армана накопилось немало... прошение, еще прошение, счета, жалобы, как же мне все это надоело.

   – Тебя никто не заставляет с этим возиться.

   – Не заставляет, – кивнул Дериан. – Но мне надо изображать бурную деятельность и занятость. Я даже сегодня вечером собираюсь за дежурство. Как-никак, а я старшой, не забывай.

   – И все же о кухарке... почему ты говоришь, что ее можно понять?

   – Муж ее давно умер, только сын остался. Единственный. Шалопай еще тот. Она его подмастерьем к сапожнику в столицу устроила, в ногах у старейшины валялась, чтобы рекомендацию дал. Да сын не оценил. Перепил слегка, подрался, ну и в драке ударил соперника слишком сильно, бывает. Одним ударом, да насмерть. А потом к матери сбежал, за стены города. Да только жить в деревне ему тоже было в тягость, вот опять нажрался, и на крышу зачем-то полез. Упал он с нее знатно – сломал позвоночник, а жив остался. Наш виссавиец-целитель его посмотрел... ну и как всегда в таких случаях, лечить отказался. Ну и ехидно так заметил, что теперь-то парень никогда с кровати не встанет...

   – Но жил же?

   – Видишь ли... не все могут так жить, – тихо ответил Дериан. – Парень вот не смог... просил мать, плакал... ну та и пошла к колдунье, травок купила. Как сыну давала их выпить, мальчишка со слезами благодарности ей ладони целовал. Знал, что больше мучиться не будет. Заснул... и не проснулся. Вот тебе и вся история.

   – Но она же все равно убийца, – задумчиво ответил Рэн.

   – Убийца, кто же спорит. Но умеет любить. Армана вот любит, Нара. Когда Арман в столицу собирался, он ее с собой прихватил. Знал, что ей жизни в деревне не будет. Он же ее и от дозора спас, да от виселицы.

   – Если ты так всех понимаешь...

   – Каждый целитель понимает... у людей всегда есть причины, почему они убивают. Тех, кто убивает хладнокровно и без повода, практически нет.

   – Так почему же вы им отказываете в исцелении?

   – А почему ты с презрением смотришь на эту женщину?

   Рэн вздрогнул.

   – Я чувствую это еще сильнее. Я даже однажды попробовал, пожалел. Это было все равно, что в дерьме по уши испачкаться, да нажраться его по завязку, и, что самое страшно, душу свою в том дерьме вывалять. Такое ощущение, что ты сам убил. Ни дышать, ни жить после такого не хочется. Ты ведь помнишь, как я однажды слег?

   Рэн помнил. Ему было тогда двенадцать, Дериану едва исполнилось пятнадцать. Рэн вернулся домой от учителя ночью, страшно уставший, и у самого порога, на крыльце, чуть было не упал, споткнувшись о потерявшего сознание Дериана. Он отлично помнил, как на крыльях летел к учителю брата, как тот, бросив на Дериана короткий взгляд, приказал перенести брата в дом старшего целителя. И как брат пропал на целую луну.