Текст книги "Наследник Виссавии (СИ) "

Автор книги: Анна Алмазная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

   – Да.

   – Тогда что?

   – Рэн, не смей! – отозвался за спиной Рэми Миранис. – Ты слышал меня! Не смей отвечать на вопрос, даже не думай!

   – Да ну? – язвительно улыбнулся телохранитель, оборачиваясь к Миру. – Ты что-то забыл, наследник Кассии, – принц отшатнулся от телохранителя. Боги, чего он так боится? Что скрывает? – Рэн это виссавиец. Для него существую только я... а ты... твое слово ничего не значит... и приказывать ты ему не можешь.

   – Рэми, угомонись... – прохрипел Миранис. – Прошу тебя...

   – Просишь? Просишь о чем?

   – Ты не должен этого знать...

   – Ты мне не расскажешь, расскажет он.

   – Рэми!

   – Приказываю тебе, Рэн... – Рэми вновь перевел взгляд на замершего хранителя смерти, – ответить.

   – Я отказываюсь.

   Раньше, чем Рэми успел удивиться, вскрикнул и бросился к брату Дериан. Наследник выдохнул. Отказывает? Но они не могут отказывать? Разве не...

   Испугавшись не на шутку, Рэми смотрел, как Рэн вдруг согнулся пополам, будто разрываемый болью. Еще не до конца понимая, что происходит, наследник кинулся было к хранителю смерти, как вдруг пропала пелена, защищающая взгляд Рэми. Глаза пронзило острой болью, будто в них накидали стекла, по щекам потекли густые слезы бессилия.

   Ругаясь на чем свет стоит, Рэми шагнул к Рэну, широко открывая глаза. Он не мог себе позволить сейчас отдаться во власть слабости, не мог сдаться. Он был нужен Рэну, этому мальчишке, которого считал другом. Но все вокруг плыло в слезах, и стонущий от боли хранитель смерти казался Рэми едва видимой, неуловимой тенью.

   – Рэн, – выдохнул Рэми, увидев, как тень качнулась к обрыву. – Рэн, стой!

   – Рэми! – крикнул Миранис. – Осторожнее, идиот!

   Рэми не слушал. Пальцы его крепко ухватили запястье Рэна. Рэми хотел было оттолкнуть виссавийца от пропасти, но приступ боли стал особенно сильным, разорвав голову на мелкие кусочки. Хранитель смерти покачнулся, выдохнул, и вдруг начал неумолимо падать на разделяющий Виссавию и море щит.

   – Отпусти его! – закричал Мир. – Немедленно...

   – Отойди, Мир, – холодно осадил его Тисмен. – Это опасно... если ты шагнешь к Рэми, скала обрушится... видишь?

   Что-то хрустнуло под ногами. Рэн в последний раз покачнулся и неосознанно вцепился в руку Рэми, увлекая наследника за собой. Рэми почувствовал, что летит в томительной тишине. Лопнула пленка щита, пропуская, и тишина взорвалась шумом.

   Начался хаос. Боль в глазах вдруг стала почти выносимой. Рэми обхватил Рэна за талию и замедлил падение, не в силах сопротивляться шквальному ветру. Их вновь бросило на щит, ударив о камни обрыва. Позвоночник прошило острой болью. Рэми прикусил губу, прижав к себе сильнее Рэна, и вместе с виссавийцем камнем вошел в обжигающе холодную воду.

   "Держись, Рэн. Придержи дыхание".

   Он не знал, слышал друг или нет. Он вплел пальцы в его волосы, защищая голову Рэна от ударов о камни. Себя защитить он не мог. Его швыряло о скалы, вкручивало в водоворот, вновь бросало на обрывом срывающий берег и глубоко царапало принесенным морем сором.

   Рэми не знал, когда это закончилось. Просто что-то обняло его и Рэна в тугое кольцо, вырвало из воды и подбросило вверх, на щит Виссавии. Рэми закрыл глаза. Он был на грани жизни и смерти, в голове осталась единственная мысль – не выпустить рвущегося в новом приступе боли Рэна. Не ответить ударом на удар, не скатиться в беспамятство... тогда они погибнут оба.

   На этот раз переход через щит был болезненным. Вспыхнули ярко лучи солнца, и песчаный берег сначала отдалился, а потом резко начал приближаться. Поняв, что сейчас разобьется и ничего не может с этим подделать, Рэми сжался в комок, перевернувшись в воздухе, чтобы удариться о землю первым и уберечь от удара Рэна.

   Воздух сгустился. Рэми с Рэном ласково опустило на песок, и чьи-то руки заставили телохранителя выпустить друга из объятий.

   – Проклятие, Рэми, – раздался рядом голос дяди...

   – Мои глаза... – прошептал телохранитель.

   Рэми заставили сесть, потом встать, прижаться к кому-то спиной, найдя опору. Чья-то рука обхватила его за талию, а чужая ладонь закрыла глаза, оберегая их от солнечного света. Рэми силой увлекли в переход...

   По другую сторону было хорошо... прохладно. Рэми отпустили, позволив упасть на пол. Закашлявшись, он понял, что задыхается. Кто-то заставил его встать на четвереньки, опираясь животом на чужое колено, и выплюнуть горькую, противную воду. Кашляя, плача от боли в глазах, Рэми дрожал, извергая из себя соленую влагу. Ему помогали. Чужая сила лилась через него непрерывным, целительным потоком, чужие руки ласково убирали со лба мокрые волосы. И когда приступ прошел, Рэми посадили в кресло и сунули в ладони чашу с эльзиром. После первого глотка стало легче, после второго резь в глазах уменьшилась. Проморгавшись, Рэми смог, наконец-то, видеть, хотя расплывчато и неясно. И слова стали не обычным звуковым фоном, а обрели смысл:

   – Змея мы не спасли, – сказал чужой голос. – Он скользнул в море за наследником, выбросил его на берег, но сам выплыть не сумел. Жаль...

   – Прости меня, вождь... – новый голос, полный муки и раскаяния.

   Рэми вздрогнул от хлесткого звука пощечины. Повернувшись, он успел заметить, как Дериан бессильно упал к ногам вождя, и застыл у его стоп в смиренной позе.

   – Из-за тебя Рэми вновь не мог видеть, – жестко сказал вождь, – из-за тебя не успел оттолкнуть Рэна от пропасти. Стремясь помочь брату, ты забыл о защите наследника. И чуть было не погубил их обоих.

   – Прости...

   – Простить? Я только что чуть было не потерял племянника, а ты меня просишь простить! Убирайся с глаз моих, Дериан! И не показывайся, если хочешь жить!

   – Мой вождь...

   – Я сказал, убирайся!

   И немедленно:

   – Давай, Рэми... я отнесу тебя на кровать. И на этот раз ты разрешишь себя исцелить, не так ли?

   – Не будь столь уверен, – прошипел Рэми.

   – Ты хочешь быть телохранителем своего принца или его обузой?

   Рэми стиснул зубы и позволил силе вождя поднять себя с кресла и перенести на кровать. Прикусив до крови, он промолчал, когда Элизар занялся его лечением и сам не заметил, как заснул.

   Спал он, должно быть, недолго: когда он проснулся, солнце еще было высоко и только-только катилось к закату. Дяди в спальне не было, но стоило Рэми лишь пошевелиться, как возле кровати появился вездесущий Арам:

   – Тебе уже лучше?

   – Намного, – ответил Рэми. – И ты это знаешь, не так ли?

   – Но спросить можно? – улыбнулся Арам.

   – Объяснишь мне, что случилось?

   – Мы не можем отказывать ни вождю, ни его наследнику, Рэми, – улыбка Арама пропала, и лицо его стало вдруг серьезным. – За это богиня нас дважды карает болью, а в третий раз мы умираем...

   – Рэн... сколько раз он отказывал? – нахмурился Рэми.

   – Тебе – второй раз. Потому вождь старается держать от себя Рэна подальше... он боится, что хранитель сам себе навредит своим упрямством. Но вождя Рэн не любит, в то время как тебя мальчишка боготворит...

   – Он не более мальчишка, чем ты, – холодно ответил Рэми.

   – Тем не менее, я бы не стал тебе так безрассудно отказывать... Я пытался бы сначала объяснить.

   – Ты знаешь... куда уходил вчера вождь и Мир? – прошипел Рэми, садясь на кровати.

   – Знаю... – ответил Арам. – Но не могу тебе ответить... своим ответом я нарушу или твой приказ, или приказ вождя. И все равно поплачусь болью, как Рэн. Если бы будешь настаивать, я выберу отказать тебе.

   – Это твое "попытаться объяснить", – Рэми взял со столика рядом с кроватью чашу и пригубил эльзира.

   – Да, наследник.

   – Сколько раз ты...

   – Это был бы первый. Вождь никогда на меня не давил...

   Рэми поднялся с кровати и накинул на плечи плащ, уже не поморщившись от его белого цвета. Он уже начал привыкать к цветам вождя Виссавии.

   – Я не хочу, чтобы вы ко мне приближались, – сказал вдруг он.

   – Что? – удивленно посмотрел на него Арам.

   – Если я так легко могу каждого из вас убить, невольно, одним словом... то я рад, что родился и вырос в Кассии. Я не хочу, чтобы вы из-за меня умирали. Скажешь Рэну, чтобы ко мне не приближался, как и его братец. Как и остальные виссавийцы. Не хочу вас видеть.

   – Наследник... ты все понял неправильно.

   – Убирайся! – вскричал Рэми. – Немедленно! Пока ты жив! Пока вы все живы...

   – Рэми...

   – Выйди, Арам, – Рэми вздрогнул. Он не заметил, как в спальне появился вождь. Поняв, что они с Арамом не одни, он вдруг устыдился своей вспышки гнева и отвел виноватый взгляд. Почему-то ему было неприятно, что дядя увидел его таким... слабым?

   – Я слышал, что в тебе есть дар хранителя смерти, – Рэми вновь вздрогнул. Вождь сделал вид, что ничего не заметил. – Что ты видишь смерть Мираниса? И зная это – ты все равно вернешься с принцем в Кассию?

   – Да.

   – Не знаю, то ли ты глуп и упрям, – голос Элизара убивал спокойствием, – то ли связь с богами в тебе слишком сильна, и ты чувствуешь, что не умрешь.

   – Ты не дашь? – прошипел Рэми.

   – Я не дам.

   – И Миранису?

   Вождь промолчал.

   – Я его телохранитель! – вскричал Рэми. – Ты не можешь спасти меня, не спасая его! Так не бывает. И мне плевать, что вы с Миранисом надумали! Если принц умрет, а я выживу, я подобно харибу взойду на его погребальный костер, слышишь! Вы все равно меня не спасете, не спасая его!

   Вождь побледнел:

   – Ты этого не сделаешь...

   – А ты мне запретишь?

   – А если и запрещу, – вождь подошел к Рэми и заглянул ему в глаза. Наследник лишь усмехнулся гордо подняв подбородок.

   – Тогда я от...

   Глаза вождя вспыхнули ярким, белоснежным сиянием. Рэми задохнулся. Слова, готовые сорваться с губ, вдруг застряли в горле. Закашлявшись, он согнулся пополам от непонятно откуда пришедшей боли, а когда выпрямился, вождь усадил его в кресло и подал наследнику чашу с недопитым эльзиром.

   – Винишь Рэна, что безрассудно тебе отказывает, а сам делаешь то же самое... твое тело мне всегда будет подчиняться, Рэми, чтобы ты не делал, как бы ты не сопротивлялся... но твоя душа может заставить тело сказать нет... и заплатить за это болью или даже смертью. Я верну тебе способность говорить, если ты пообещаешь мне не делать глупостей.

   Рэми посмотрел на вождя, стараясь взглядом передать ему всю ту ненависть, которую чувствовал в этот момент. Вождь слегка побледнел, на лбу его пролегла на миг скорбная складка, и Рэми показалось, что он уловил в глазах дяди внезапную горечь. Очнувшись от изумления, наследник спрятал дерзки й взгляд и едва видно кивнул.

   – Хороший мальчик, – прошептал вождь. – Допей эльзир.

   – Я не откажусь от Мира, – сказал Рэми. – Не могу. Понимаешь?

   – Я и не прошу.

   – Ну и пусть, – Рэми упрямо отвернулся к окну. – Ты не хочешь спасать ни себя, ни Мираниса, так тому и быть, умрем все вместе!

   Вождь внезапно знакомым до боли жестом прикусил губу и, отобрав у Рэми чашу с эльзиром, вдруг пронзил наследника долгим, изучающим взглядом. Рэми сглотнул, почувствовав, что краснеет. Он не понимал ни вспыхнувшей в глазах вождя нежности, смешанной с сожалением, ни внезапной боли, пронзившей стрелой собственное сердце.

   – Встань, – вождь отошел на шаг от кресла и, когда наследник послушно поднялся, вдруг прижал его к своей груди:

   – Ты не умрешь, слышишь, мой мальчик.

   В голосе вождя было столько смиренной просьбы и страдания, что сердце Рэми вздрогнуло, отвечая болью на боль.

   – Дядя, – Рэми вцепился в плащ вождя, сдерживая подкатывающие к горлу рыдания. – Я прошу. Умоляю. Спаси его!

   – Ты умоляешь или телохранитель в тебе? – тихо спросил вождь, прижимая к себе наследника еще сильнее.

   – Разве это важно?

   – Нет, мой мальчик, – мягко ответил Элизар, – не важно. Совсем не важно.

   – Сколько? День, два, луну? Скажи мне – сколько.

   – Не спрашивай.

   – Почему?

   – Ты плачешь, мой мальчик, – сказал Элизар, погладив волосы Рэми. – Хотя бы одна твоя слеза достанется мне, а не Миранису?

   – Д-я-я-я-д-я-я-я... – прохрипел Рэми. – Ты мне нужен! Слышишь! Не он, ты!

   – Знаю, – ответил Элизар, мягко отстраняясь и вновь посмотрев Рэми в глаза:

   – Я никогда тебя не оставлю. Я всегда буду с тобой. Не тем безумцем, которого ты увидел в первый раз, а таким, как сейчас. Но сейчас ты... ты должен успокоиться. Должен вновь стать сильным. Вытри слезы – они не пристали мужчине, а уж тем более не пристали вождю. И я надеюсь, что это в последний раз, когда ты плачешь, мой мальчик.

   – Я не хочу быть вождем.

   – Не обманывай себя, – оборвал его Элизар. – Хочешь. И будешь. Ты просто не желаешь этого признать, потому что не хочешь вставать на мое место, не хочешь, чтобы я умирал. Ты создан для нее, слышишь... Ты уже дышишь только ею, ты любишь только ее. И ты ею любим.

   – Нет!

   – Да! И ты это знаешь. И знаешь, что отталкивая от себя виссавийцев, ты ранишь их гораздо более, чем любая боль. И даже смерть. Они дышат тобой и Виссавией, всегда об этом помни. И они беспомощны, как дети... они сильны, а все же дети. Без тебя, без Виссавии они погибнут. Всегда помни об этом и никогда не повторяй моих ошибок... никогда не бросай их, как бросил я.

   – Дядя...

   – Ты позовешь Рэна, позволишь ему быть с тобой...

   – Ты же сам оттолкнул от себя Дериана...

   – Дериан должен осознать свою ошибку, мой мальчик, – вождь погладил Рэми по щеке. – И он ее осознает, будь уверен. Как и Рэн... но ты должен Рэну объяснить. И никогда от них не требуй, проси. Просьбе можно отказать. И всегда будь готов лишить их речи, как я лишал тебя... я ведь тоже боялся, что ты откажешь мне, мой мальчик. Не хотел причинять тебе боли, не хотел подвергать твою жизнь опасности. Но, несмотря на мой страх, я никогда не откажусь от возможности быть с тобой рядом... пока я тебе нужен.

   – Ты всегда мне нужен, – выдохнул Рэми.

   – Знаю. А теперь идем, я покажу тебе место, где тебя всегда поддержат, где всегда тебе дадут совет, – вождь накинул на плечи Рэми белоснежный плащ, и, немного подумав, закрепил его брошью в виде обвившегося вокруг крупного алмаза серебряного барса.

   – Но...

   – Твой отец дал тебе жизнь. Носи знаки его рода, как носишь знаки моего, – ответил вождь, улыбаясь. – Место, куда я тебя отведу... Я не был там очень давно... со дня смерти отца и старшего брата. Я не понимал. Я замкнулся в своей боли. И теперь мне стыдно. Если бы не ты... я бы туда не вернулся. Но я должен показать тебе, как показывал когда-то мне отец.

   – Позднее. Мы еще успеем, у нас много времени, – отчаянно прошептал Рэми, чувствуя, что если он согласится туда идти, то как бы смирится со скорой смертью Элизара и Мираниса, а этого он сделать не может. Не в силах. Он будет бороться за них обоих.

   – Прости, – ответил Элизар, вталкивая Рэми в переход.

   Рэми огляделся. Ничего особенного он не увидел: небольшая квадратная комната, шагов на десять. Высокие потолки, полное отсутствие мебели, голые стены, что слегка светились зеленым, и неясные тени за тщательно отполированной, глянцевой поверхностью. Больше всего Рэми беспокоили едва видный, серебристый туман, который, казалось, становился гуще с каждым биением сердца, и шелестящий, похожий на шепот множества голосов звук.

   – Кто ты? Зачем пришел?

   Было в этом странном, едва слышном голосе что-то, из-за чего Рэми передернулся и почувствовал, как по позвоночнику пробежал неприятный холодок.

   – Не убивай так быстро, дай его расспросить... – прошелестел другой голос.

   – Чужим здесь не место...

   – Чужие сюда не придут... а в мальчике есть что-то знакомое, не видишь...

   – Он не чужой, – на плечо Рэми упала ладонь дяди, и дышать вдруг стало гораздо легче. Туман слегка рассеялся, голоса, столь яркие миг назад, отдалились, и Рэми понял, что может дышать, и что сердце его, на миг замершее и пустившееся вдруг вскачь, теперь забилось почти спокойно.

   – Элизар? – в призрачном шепоте Рэми послышалась нежность и легкая обида.

   – Прости отец, – руки вождя дрожат, как и его голос.

   Боится, понимает Рэми, но не их, себя боится. Боится, что узнают о его безумии, осудят.

   – Не надо объяснять, Элизар, – плеть тумана лизнула щеку, обожгла кожу холодом. – Читаю в твоей страх, безумие, вижу его...

   – Достаточно! – оборвал другой голос. – Знаешь, что мой сын не виноват...

   – Все мы не виноваты. Я хочу знать, жива ли еще Виссавия? Или твой сын пустил нашу страну на волны безумия?

   – Не смей обвинять Элизара, – перестал вдруг бояться Рэми. – Клан все еще жив, с Виссавией все в порядке. И твое проклятое наследство никуда не делось. Доволен?

   – Проклятое? Доволен? Смелый мальчик, – засмеялся туман. – Кто ты? Почему к нам пришел? Почему так на нас похож?

   – Не хочу быть на вас похожим!

   – Кто ты? – настаивал туман.

   – Сын Астрид, – рука Элизара сжала плечо Рэми, призывая молчать.

   – Этот удался лучше, чем ты, Элизар, – довольно прошептал вкрадчивый голос. – Моя кровь, мой потомок. Мое упрямство.

   – Мой внук, – вторил ему второй голос.

   – Мой правнук, – ответил откуда-то третий.

   – Мой внучатый племянник.

   – Добро пожаловать в семью, мальчик!

   – Прости!

   Рэми не успел испугаться. Туман вдруг загустел, превратившись в клинок, и ледяным жалом вонзился в грудь Рэми. Рэми выгнулся и обхватил ладонями рукоятку меча, пытаясь его вырвать из стремительно леденеющего тела. Как же холодно...

   – Нет! – закричал где-то рядом Элизар. – Не сопротивляйся! Доверься!

   – Доверься! – шептал туман. – Доверься...

   – Доверяю... – ответил Рэми, и пальцы его разжались, отпуская меч. – Тебе, дядя, доверяю...

   – Еще немного потерпи, – проводил Рэми в беспамятство голос дяди. – Совсем чуть-чуть.

Глава двенадцатая
Мать

   Рэми чувствовал себя глупо. Обессиленный, обнаженный до пояса, он лежал на животе на кровати, и не мог даже пошевелиться – спину немедленно опаляло болью. И в спальне было душно и слишком людно. Были тут все три телохранителя, наследный принц Кассии, его «любимые женщины»: жена и сестра. Всем почему-то приспичило именно сейчас прийти и полюбоваться на наследника Виссавии.

   – Красота-то какая! – выдохнула Лия.

   Судя по покрасневшему лицу, Аланна была с ней согласна.

   – Не могли бы вы оставить меня одного, – нервно ответил Рэми. – На что здесь смотреть?

   Больше всего раздражал усмехающийся Миранис:

   – Я не и думал, что татуировка рода вождей Виссавии так красива...

   – А у тебя такая будет? – откликнулась Лия.

   Настало время Рэми усмехаться, и его усмешка от внимательного взгляда принца точно уж не ускользнула:

   – У меня такой не будет, – в голосе Мираниса промелькнуло раздражение.

   Дверь в спальню снова скрипнула, и Рэми прошипел сквозь зубы, увидев знакомый белоснежный плащ:

   – Что ты со мной сделал? Они теперь покоя не дают...

   – На что вы тут любуетесь? – улыбнулся Элизар. – Татуировка Рэми еще не зажила, не обрела своей полной красоты. Если же вы хотите в самом деле увидеть...

   Лия тихонько вскрикнула, а Рэми удивленно замер: вождь невозмутимо, не обращая внимание на присутствие Лии и Аланны, стянул через голову тунику, оставшись в одних штанах, стянутых на талии мягким поясом.

   У дяди оказалось красивое, зрелое тело воина. Рэми скривился. И откуда, скажите пожалуйста, у Элизара эти воинские навыки? Рэми-то думал, что виссавийцы могут только исцелять. Ранить, тем более физически, это не совсем в их вкусе. Элизар же без одежды вовсе не походил на невинного целителя...

   – Я бы с вами драться не стал, – озвучил вслух мысли Рэми Кадм. – А ведь обычно по вам и не скажешь... хорошо скрываетесь, если даже я не заметил под маской воина.

   В спальне стало внезапно тихо. Бросив прямо на пол белоснежную тунику и проигнорировав фразу Кадма, вождь медленно повернулся ко всем спиной, демонстрируя рельефную, белоснежную спину с едва заметной на ней серебристой татуировкой.

   Рэми выдохнул. Это и самом деле было прекрасно. Серебристый пегас, расправивший на плечах Элизара огромные, изящные крылья казался живым и хрупким, как дорогая статуэтка. Его взгляд, внимательный, острый, пронзал душу до самых глубин, вызывая на поверхность странные ощущения... светлую тоску, радость и желание упасть на колени, подчиниться... Символ власти, да еще и от души начиненный магией, выдохнул Рэми. И теперь на его спине такой же. Вот радость-то.

   – Н-да, – ответил за всех Миранис. – Наши татуировки рода на запястьях так не впечатляют... может, и зря.

   – Существуют древние ритуалы, – начал объяснять вождь, и Рэми почему-то показалось, что дядя говорит только с ним, – для которых мы привлекаем силу богини или наших предков... без этой татуировки нас не узнают, и ритуала мы не переживем. Древние силы работают только с мужчинами моего рода...

   – Хотел бы я посмотреть на такой ритуал, – задумчиво протянул Лерин.

   – Может, когда-нибудь и посмотрите. Если Рэми соизволит стать вождем и вас на этот ритуал пригласит...

   Рэми вновь скривился. "Если станет вождем"...

   Пегас на спине дяди, казалось, чуточку больше расправил крылья. Его укоризненный взгляд пронзил Рэми насквозь, и телохранитель еще более уверился, что эти татуировки непростые... что под серебристой вязью заточено чужое существо, возможно, еще один древний дух... как будто Рэми и целителя судеб мало.

   Он тряхнул головой, прогоняя наваждение. Спина немедленно ответила болью, и Рэми зашипел сквозь сжатые зубы. Всполошилось море силы внутри, почувствовав присутствие магического существа, и Рэми усилием воли постарался сдержать рвущуюся наружу волну защиты... Ему не перед кем тут защищаться. В этом замке у Рэми нет врагов.

   Взгляд пегаса на спине вождя вдруг стал внимательнее, слегка смягчился, и Рэми, к своему ужасу понял, что татуировка на спине отвечает серебристому пегасу легким покалываем... будто узнает старого знакомого.

   – А теперь простите, – разорвал томительную тишину Элизар, – но мне надо идти. Надеюсь, вы дадите моему наследнику немного отдыха.

   – С какой это я стати я твой? – ответил Рэми. – Или ты не понял, что ничего не изменилось?

   Миранис пожал плечами:

   – Мы можем поговорить? – спросил он вождя.

   – Да, мой друг. Но не здесь.

   Интересно, что они опять скрывают? О чем опять решили поговорить?

   Вслед за принцем и Элизаром вышел из покоев Рэми Лерин. Выскользнула легкой, молчаливой тенью задумчивая сестра.

   – Оставь меня, – мягко попросил Рэми невесту.

   Аланна, поцеловав жениха в щеку, направилась к дверям. В опустевшей так внезапно спальне сразу же стало просторнее.

   – Вы не собираетесь уходить? – раздраженно поинтересовался Рэми у двух оставшихся телохранителей. Наследнику хотелось остаться одному и постепенно успокоить разбушевавшееся внутри море магии.

   – Мне лично спешить некуда, – ответил Кадм, невозмутимо усаживаясь в кресло. – Миранис сейчас и без меня обойдется. А Тисмену неплохо было бы тебя слегка подлечить... не так ли?

   – Без тебя знаю, – Тисмен сел на кровать рядом с Рэми, открыл принесенную харибом берестяную баночку и начал аккуратно втирать в спину наследника Виссавии не очень хорошо пахнущую мазь. Это было даже приятно. Мазь остужала кожу, и жжение в спине, столь раздражающее, быстро пошло на убыль.

   – Почему твои зелья всегда так воняют? – поинтересовался Кадм, раскрывая настежь окно.

   – Тебя никто не просил тут оставаться, – холодно ответил Тисмен.

   Пальцы целителя слишком сильно надавили на кожу, и Рэми зашипел от резкой боли. Телохранитель немедленно убрал руку, прошептав:

   – Прости.

   – Как я сюда попал? – Рэми поморщился, когда Тисмен вновь начал мазать ему спину мазью.

   – Вождь принес тебя в твои покои, – ответил за Кадма Тисмен. – На руках, как принцессу. Ну, а там... гм... случайно оказался Кадм.

   – Ты так говоришь, будто вора поймал, – засмеялся Кадм. – Имею я право заглянуть к... приятелю?

   – Но не сильно-то имел права лишать Рэми помощи целителей.

   – Вождь особо и не возражал и оставил наследника мне... Наверное, он мне доверяет даже больше чем ты, нудный Тисмен.

   – Еще бы. Татуировка дело неприятное, но не смертельное. И вождь всем видом показывает, что не собирается ничего навязывать наследнику. Лежи тихо! Боги, ты столько раз был ранен, а обычной царапины стерпеть не можешь!

   Рэми вдруг подумалось, что в последнее время другие телохранители его оберегают подобно тому, как оберегают Мираниса. Ведь Рэми ни на мгновение не оставляли одного или без присмотра. А, может, всегда так было, но раньше он не замечал?

   – Скажи мне, – протянул Рэми тихим шепотом, – ты ведь не дурак. Понял же, о чем мы разговаривали с Рэном и Миранисом на той скале.

   – Понял, – подтвердил Тисмен.

   Как же он спокоен... а Кадм смотрит уже иначе: внимательно, настороженно и задумчиво. Понимает, что шутки закончились и разговор начался серьезный.

   – Тогда объясни... почему ведешь себя, как ни в чем не бывало? Не понимаешь?

   – Я тоже очень хотел бы понять... – вмешался Кадм. – О чем вы говорите, ради богов?

   – О моем проклятом даре, друг мой, о чем же еще? – нервно засмеялся Рэми. – О том, что и Миранис, и Элизар собрались за грань. И о том, что ни меня, ни вас они брать с собой и не думают...

   – Рэми, хватит! – одернул его Тисмен.

   – Ну, уж нет, пусть продолжает...

   И Рэми продолжил:

   – Они нашли способ, чтобы обойти нашу привязку. Облако смерти осталось только над Миранисом. Ни надо мной, ни над тобой, ни над Тисменом, ни над Лерином его нет... Наш принц не хочет нас брать с собой...

   Кадм бросился было к двери, но тихое: – Стой! – его остановило. Тисмен медленно поставил берестяную баночку с мазью на стол, встал между Кадмом и дверью, и холодно сказал:

   – Я тоже не хочу, чтобы Мир умер... и вы оба это знаете. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не допустить... но... я его понимаю. Мир смирился со своей смертью, но он не желает нас всех тащить за собой... дайте ему немного покоя.

   – Тисмен...

   – Лежи спокойно, Рэми. Выслушай меня. Я тоже не отпущу Мираниса одного за грань. И я уйду за ним сам, даже без привязки. Но пока принц жив... пусть поживет в уверенности, что меня спас... Я знаю, что так ему будет легче. И еще...

   Тисмен вдруг посмотрел на Рэми:

   – Я – не ты. Если умрет Элизар, то твой долг, Рэми, стать вождем Виссавии. Я не люблю ни этот клан, ни тех, кто в нем живет... но я не люблю так же людей, которые отказываются от своего долга. Ты – наследный принц Виссавии. Ты должен сесть на трон. И ты не можешь последовать за Миранисом. Да и зачем? У Мира есть я, Лерин и Кадм.

   – А я не в счет? – прошептал Рэми. – Вы никогда не видели во мне телохранителя... только наследника Виссавии.

   – Ты... – Тисмен сглотнул. – Ты о чем говоришь, Рэми? Ты близкий друг, младший братишка, которого никогда у меня не было. Я не прощу себе, если тебя погублю. И Миранис себя не простит.

   – Значит, ты можешь за ним последовать, а я...

   – У меня кроме принца ничего в этом мире нет, – спокойно, как ребенку, объяснял Тисмен. – У тебя есть и многое. Ты думаешь, я смогу жить... я, чье призвание быть телохранителем Мираниса, смогу жить без своего принца? Как и Эллис не сможет жить без тебя... ты его жизнь. Миранис – моя. Виссавия – твоя... Посмотри внимательней, открой глаза... ни у Лерина, ни у Кадма, ни у меня нет ничего кроме принца. Ни семьи, ни возлюбленных, ни ответственности. У тебя все есть.

   – Ты ничего не понимаешь...

   – Я все понимаю... Боги дали тебе так много, что ты запутался. И Виссавия, и целитель судеб... ты как игрушка в их руках. И сам уже не понимаешь, чего хочешь. Но я знаю, чего от тебя хочу. И Миранис знает... мы хотим, чтобы ты жил, женился на Аланне, встал во главе Виссавии. Мне очень жаль... но без нас.

   Проклятие! Тисмен все говорил правильно, но в душе Рэми разливалась горечь. Только вот ответить-то и нечего...

   Неловкую тишину разорвал стук в дверь. Кадм, так и застывший посреди комнаты, пошел открывать. Рэми не видел гостя: некоторое время у двери перешептывались, а потом Тисмен, не простившись, вдруг вышел вместе с Кадмом.

   В комнате зашуршали юбки, запахло фиалками, и Рэми выдохнул. Он и забыл, что мать когда-то любила этот аромат.

   Астрид уселась на кровати, на то самое место, где недавно сидел Тисмен, и, взяв в руки коробочку с мазью, начала мягко втирать зелье в спину сына.

   – Тисмен неплохо готовит мази, – начала она. – Даже завидно... Твой зеленый телохранитель травник – получше меня. У меня есть чему поучиться у твоего друга.

   – Мама?

   – Лежи спокойно, сынок. Я рада, что Элизар наконец-то решился провести тебя в храм предков.

   – Ты тоже там была?

   – Я? – искренне удивилась Астрид. – Что ты... только вождь и его сыновья... помню, в детстве я очень боялась той комнаты. Мой старший брат всегда возвращался оттуда бледным, а он так не любил бояться... поэтому и рассказывал мне страшилки, пугал, пока однажды об этом не узнал отец... боюсь, он сильно разгневался, и моему брату пришлось пару вечеров провести в сетях боли. После этого о предках я слышала только хорошее...

   – У твоего брата тоже была татуировка?

   – У всех мужчин нашей семьи... ее делают обычно в лет так одиннадцать, но ты сам понимаешь, ты исключение. Помню, как Алиар ругался, валяясь в кровати обессиленный после ритуала. Так же как ты сейчас... быстро же летит время.

   – Я так и не спросил, почему ты убежала от брата?

   Рука Астрид чуть вздрогнула, надавив слишком сильно, но мазь уже начала действовать, и боли Рэми почти не почувствовал.

   – Когда я в последний раз была в клане, хранительница приказала мне... никогда не возвращаться и спрятать вас от брата.

   – Но ты вернулась и нарушила ее приказ. Не боишься?

   – Не боюсь. У меня есть ты, есть брат. Против вашей воли не пойдет даже хранительница.

   – И все же почему она тебя отвергла? – Рина отставила берестовую коробочку с мазью на стол и прикрыла спину сына простыней. Ветерок, пахнувший в окно, вновь донес до Рэми горьковатый запах ее духов. Фиалка...

   – Я не знаю.

   – Никогда не спрашивала?

   – Нет.

   – И не думала почему?

   – Нет.

   – Но почему?

   – Ты задаешь слишком много вопросов, – чуть зло ответила Астрид, подходя к окну и кутаясь в белоснежный, как и полагалось сестре вождя, плащ. – А я не люблю вопросов, на которые не могу ответить. Да и зачем на них отвечать? Потому что это мой брат любит Виссавию, и ты, кажется, любишь, а я ее ненавидела. Эта жизнь, правильная, размеренная, она не для меня, понимаешь? Кассия... она другая. Жесткая, неумолимая, опасная, но настоящая. И мужчин я люблю таких – настоящих!