Текст книги "«Неотложка» вселенского масштаба (СИ)"

Автор книги: Анна Агатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 16. Вселенская интриганка

Меня тревожила не так рука мага, как его отношения к Машэ.

– Он нам подходит, – сказала Всёля.

– Это как? – я была сбита с толку, ошарашена таким заявлением моей Вселенной.

– Просто. Он ей подходит, он ей нравится и меня очень устроит.

– Всёля! Я не понимаю!

– У них всё получится, – сказала она так спокойно, будто знала это наверняка.

Но она не могла этого знать! Я уверена! Могла предположить, могла рассчитать, но знать – нет, не могла!

– Объясни, – потребовала я, не решаясь войти, стоя под дверью его комнаты, и то бралась за ручку, то отпускала её.

Всёля показала мне то, что происходило в комнате. Маг лежал на кровати и что-то говорил. Говорил вдохновенно – глаза его сверкали, легкая улыбка бродила по лицу, щёки розовели.

Машэ сидела боком рядом с ним и гладила его руку. Она внимательно его слушала с таким серьёзным лицом, с каким я редко её видела. Может, только когда она изучала новые приемы рукопашного боя на панели в приемном зале. Иногда на её лицо набегала улыбка, и тогда князь становился живее, иногда она что-то коротко говорила или спрашивала, и тогда он с новым энтузиазмом принимался что-то втолковывать.

Но я завороженно смотрела на пальцы нашей Машэ. Она разминала кисть мага: гладила, растирала, щипала, а затем сгибала и разгибала пальцы, ладонь, вращала и двигала их так, что у меня глаза расширились.

Так не бывает!

Она не могла знать!

Её не учили!

Но она делала именно то, что было нужно именно ему именно в этом состоянии и именно в данную минуту.

– Это отличный для нашей Ума-Шен мир. Здесь есть магия, но есть зоны, где магии нет. И этот мужчина, Вольдемар, как раз занимается этими зонами. То есть как-нибудь уж сможет устроить так, чтобы у нашей Машеньки были дети.

– Всёля! Я не о том!

– Заходите, Ольга, – услышала я из-за двери.

– Иди, – шепнула Всёля.

– Мы не договорили!

– Иди, иди, тебя там ждут.

И я вошла.

– Добрый день. – Улыбнулась. – Вы меня почувствовали?

– Нет, – с полуулыбкой сказал Вольдемар, – услышал, что вы разговариваете со Вселенной.

Я наклонилась подвинуть кресло и заодно скрыть улыбку, которая стала совсем неестественной. Надеюсь, сам разговор он не услышал?

– Нет, – шепнула Всёля тихо-тихо.

– Я смотрю, у Машэ очень хорошо получается, – кивнула на его руку.

Машэ улыбнулась мне своей счастливой улыбкой и пересела в кресло, погладив его напоследок по раненой руке. Шакрух снова обнаружился лежащим на кровати князя, прижавшись боком к его ногам.

– О да! Ольга! – оживился Вольдемар ещё больше. (Почему мне кажется, что оживление вообще ему не свойственно?) – Вы посмотрите!

Он осторожно сел в кровати повыше, а Машэ хлопотливо стала поправлять ему подушку.

– Вот, смотрите! – и Вольдемар поднял свою правую руку и подвигал ею. – Ещё утром я в душе оплакивал потерянную конечность, а сейчас – вот!

Да, прогресс был налицо. Я улыбнулась, глянула на Машэ.

– Это всё она! – сказала, растягивая слова и гладя её по плечу.

Девушка покраснела и отвела взгляд, ладошки зажала между коленками.

– Хоть отдавай вам её, – почти не пошутила я.

– Да, Ольга, правильно! – подбодрил меня тихий шепот.

– Помолчи, пожалуйста! – шикнула я.

От моих слов маг стал серьёзен, пристально уставился мне в лицо. И я пошла по тонкому льду.

– Расскажите немного о вашем мире, Вольдемар. Чем вы живёте? Чем занимаетесь? Для нас всех большой неожиданностью было узнать о существовании безмагических зон, – разлилась я певчей птичкой, нарочно не замечая вопроса в его глазах.

Мы ведь даже не знали, есть ли у него жена, дети. А может, он помолвлен?

– Нет у него никого!

Но я не обратила внимания на слова Всёли. Пусть он сам, рассказывая обо всем, даст нам что-то понять. Расчёт оказался верен. Князь, видимо, оседлал любимого конька и стал увлечённо рассказывать о зонах, в которых не было магии от самого сотворения этого мира, затем перешёл на рассказ об академии Техномагии, которую возглавляет его отец. Ожидалось – не без сожаления в голосе, – что и он это сделает спустя какое-то время. Рассказал, о том, что у него прекрасная, понимающая мама, и при этом очень внимательно смотрел на меня.

Потом князь поведал о сестре, о том, что она недавно вышла замуж, живет далеко от столицы и сильно скучает.

Слушая, я просканировала весь организм князя, отодвинув Шакруха в сторону.

– А кто её муж? – уточнила, склонившись над правой рукой.

– Б-барон, – проговорил он немного напряженно.

Я подняла на него глаза.

– А расскажите нам о ваших свадебных обычаях, – спросила с милой улыбкой.

Надеюсь, что она была действительно милой, и милой в достаточной степени, чтобы это показалось просто глупостью любопытной барышни.

Он чуть дернул бровью – не поверил. Но на вопрос мой ответил, пространно расписав помолвку, все правила поведения жениха и невесты, потом – свадьбу, обычаи, обряды.

Я даже заслушалась, заканчивая осмотр.

– Вольдемар, вы прекрасный рассказчик! Думаю, Машенька уже упомянула, что мы путешествовали по многим мирам и повидали немало. И везде, представляете, везде обычаи разные! Например, есть такой мир, в котором невеста должна показаться жениху обязательно лысой.

Князь смотрел на меня с глубоким непониманием. А вот Машэ в это мгновение затаилась в кресле и даже перестала дышать. Шакрух приподнял морду и смотрел на неё.

– Если мужчина видел девушку с волосами, до того как она обрила голову налысо, то уже не возьмёт её замуж.

Я вглядывалась в его лицо так внимательно, что он должен был понять, услышать мой посыл: «Ну, скажи! Скажи, что ты думаешь по этому поводу!»

– Машэ, это правда? – князь глянул на неё недоверчиво. Она, закусив полную нижнюю губу, кивнула и уставилась в сторону.

– Варварство какое-то, – пробормотал он, пожал плечами. – Зачем?

– Ольга, он нам нужен.

– Тихо, не мешай.

– Показать себя ничем не прикрытой, понимаете? – я прищурилась, изучая его эмоции, потом повернулась к Машэ и пропустила пальцы через прядь её выбившихся из-под косынки волос. – Вот взять и такое богатство сбрить, а?

Он нахмурился, а потом скривился.

– Да ну, глупости. С волосами-то красивее.

– А как у вас относятся к невестам-сиротам? – снова повернулась к нему. – Например, мог бы знатный человек взять замуж сироту?

– Ольга, не перегибай.

Я вообще проигнорировала эти Всёлины слова. Потому что… Вольдемар был отнюдь не глуп и, кажется, разгадал мою игру.

– Это вообще ерунда, – сказал со снисходительной улыбкой. – На это никто не смотрит.

– Вот! Я же говорила!

Я повернулась к Машэ, что застыла изваянием в кресле, только круглые глаза выдавали – она потрясена.

Так, а сейчас самое важное:

– Машенька, сходи в столовую, принеси Вольдемару поесть. Чего бы вам хотелось? – обратилась к князю.

Он чуть оживился, прервал нашу дуэль взглядов и улыбнулся Машэ.

– Машенька, – сказал, и её лицо чуть потемнело – она покраснела, – принесите тот суп. Такой запах!.. – И он улыбнулся. И в этой улыбке было признание слабости – ему в самом деле понравилось! – И мяса того побольше. Пожалуйста.

В голосе – нежность, в глазах – ласка.

Машэ повернулась ко мне. Ноздри широкого носа раздувались от сдерживаемого восторга, который так и плескался во всём её существе, мелко закивала, сжимая губы, чтобы не выпустить эмоции.

Подхватилась и убежала.

– Ольга, он наш!

– Подожди.

И когда дверь закрылась, я задала самый важный вопрос. Тот, что волновал меня больше всего.

– А в вашем мире может князь жениться на безродной сироте?

Я очень старалась быть спокойной, и, хоть губы дрожали, а глаза стали влажными, слезы всё же удержала.

– Я – могу, – он сказал это тихо, но твёрдо. – Ведь нас благословит богиня.

Я опустила веки, чтобы спрятать слёзы, быстро наполняющие глаза, но ответ приняла.

– Да, да, да!

– Да подожди ты, Всёля!

– Есть девушки, чьё предназначение особенное, – проговорила, сдерживая дрожь в голосе. – Они меняют судьбы. Их нельзя приютить, а потом выгнать. Понимаете?

Мне нужно было видеть его глаза, его лицо, я хотела знать, что он ответит, понять, говорит ли он правду. И распахнула ресницы.

По щеке скатилась слеза.

А его бровь выгнулась.

– Есть в этой Вселенной Великая Мать. – Мы смотрели друг другу в глаза, и важно было не отвести взгляд, не моргнуть, выдержать. – Это особая женщина, она важна для Мироздания, как солнце для всего живого. Она ценность. Её нужно беречь. И не каждый мужчина сможет быть рядом с такой женщиной. Понимаете?!

– Понимаю.

Это прозвучало как: «Поклянись!» и в ответ: «Клянусь!».

– Ольга, не тяни!

– Суп! – раздалось торжественное и радостное от двери.

Машэ несла большую плошку, от которой комната моментально наполнилась аппетитным ароматом. Я помогла поставить еду на столик у кровати, а Вольдемар приподнялся, поймал Машкину руку, посмотрел ей в глаза, усадил рядом, погладил ладонь. И решительно перевёл взгляд на меня.

– Госпожа Ольга, прошу руки вашей… помощницы, вашей Ума-Шен.

Его испытующий взгляд вернулся к лицу Машэ.

Она испугалась – вдохнула и так, с приоткрытым ртом, с распахнутыми раскосыми глазами, замерла. Смотрела на него молча, долго, потом медленно-медленно перевела взгляд на меня. Снова на него. Дернулась бежать, но тут же остановилась, застыла.

Где-то в голове тихонько, словно маленькая девочка, пищала радостная Всёля, Шакрух подошел и стал вплотную к ноге своей хозяйки. А я не спешила, я хотела знать мнение нашей Ума-Шен.

Потому что я боялась.

За неё.

За себя.

За то, что могу ошибиться, и она не простит мне этого. Да я и сама себе этого не прощу.

– Машэ, ты хочешь в мужья этого мужчину? Навсегда, навеки. На долгие годы вместе, и радостях, и в горестях? – я требовательно смотрела на неё.

Она молчала. Только прикрыла рот, и теперь то сжимала, то разжимала губы, будто сбиралась что-то сказать. На всякий случай я уточнила:

– Длина твоих волос не играет роли.

Она ещё раз посмотрела на Вольдемара – он слабо улыбнулся ей, так и не выпустив из своей ладони её руку, – глянула на меня и дрожащими губами прошептала:

– Я согласна.

Я обняла её крепко-крепко, уткнулась носом в чёрные шелковые волосы, поцеловала в макушку. А когда отпустила, вытерла слёзы, что катились по щекам.

– Ума-Шен! – торжественно сказал Вольдемар. Он сам пересел на край кровати и свесил ноги. – В знак нашей помолвки прими этот перстень.

– Да! – тихо и радостно пищала Всёля.

Он уже снял с пальца простую печатку с плоским тёмным камнем и держал в правой руке – пальцы гнулись плохо и потому выглядело это неловко. Другую руку он протянул к Машэ. Она чуть нахмурилась.

– Принимая его кольцо, ты принимаешь его предложение, – пояснила я, полагая, что в её мире не было обычая обмениваться украшениями в знак помолвки.

Во взгляде Машэ, брошенном на меня украдкой, сквозило: «Что, правда?» – но она подала руку Вольдемару, и он надел ей кольцо на палец, а затем поцеловал запястье. Девчонка снова обернулась ко мне – непонимание, растерянность, неловкость читались в её взгляде. А ещё неверие.

Я кивнула с улыбкой – всё хорошо.

Вольдемар, не отпуская руки Машэ, сполз с кровати и неловко встал на ноги, чуть согнувшись вправо.

– Прошу соединить нас навеки!

Я отступила на шаг, внимательно рассмотрела всю его фигуру в простой одежде для выздоравливающих, зацепилась взглядом за крепкий замок из двух рук.

– Ольга, давай!

– Подожди.

– Разве не положено помолвленным узнать друг друга получше? Куда вы спешите? Боитесь, что ваш отец узнает и будет возражать?

В голове билась мысль: «Кому я вообще отдаю свою Машэ? Что я знаю про этого человека?»

Во взгляде Вольдемара, направленном на меня, промелькнула жалость или… что?

– Думаю, другой возможности объединить свою судьбу с обещанной мне женщиной самой богиней может и не быть.

– Ольга! Давай!

– Всёля, да подожди же ты…

Но она ждать не стала: и жених, и невеста засияли сначала слабо, а потом всё сильнее и сильнее, сияние стекло на их сомкнутые руки, вспыхнуло и... погасло.

– Навеки! – тихо прогудели стены, пол и даже, казалось, сам воздух тихо завибрировал, складываясь в это слово.

Молодожёны – он в мешковатой рубахе и в штанах, она в балахоне – обнялись и так замерли. Я сделала ещё один шаг назад. Вольдемар и Машэ подняли друг на друга глаза и медленно-медленно потянулись за поцелуем. Шакрух лёг у их ног.

Я открыла дверь и быстро выскользнула из комнаты. Слёзы застилали глаза, я, плохо разбирая дорогу, бежала в зал силы.

– Она не ты, Ольга, а он не Игорь. У них всё будет хорошо! – нашёптывала Всёля.

А я уже пробиралась по полосе препятствий, сначала размазывая по лицу слёзы, потом грязь, а потом и пот.

Бежала, и бежала, и бежала.

Не знаю сколько кругов я сделала – я и по сторонам-то не смотрела, – но слёзы кончились, потом кончилось дыхание, а в конце концов и силы.

И я упала. Кажется, на песок.

Страха, наконец, тоже не было.

Там, на песке, меня и нашёл Алессей. Поднял. Отряхнул словно куклу. Заглянул в глаза.

– Что случилось, Ольга?

– Вселенная соединила Вольдемара и Машэ, – шепнула, рассматривая цвет его радужек.

А он боится? Ему страшно, как страшно было мне?

– Это хорошо? Или плохо? – осторожно уточнил он, ища ответ в моём лице.

– Я боюсь, – прошептала.

– Чего? – тоже шепотом спросил он.

– Что это ошибка…

– Лучше ошибиться и исправить ошибку, чем не сделать ничего, боясь ошибиться.

– Да? – спросила со слабой надеждой.

– Да, – кивнул мой маг уверенно.

***

– Мы ещё к вам наведаемся, – говорил Алессей спокойно. Одной рукой он хлопал по плечу Вольдемара, гладил по голове Машэ, чесал за ухом Шакруха, а другой... Другой держал меня. Держал за плечи.

Это было похоже на объятия, но я точно знала – он меня держал. Потому что у меня всё время текли слёзы, ноги подкашивались, и я могла упасть. А он держал, успокаивая своим теплом и не давая скатиться в плач.

– Жалко такого зверя – умница редкостный, защитник, магией подпитывает… – расхваливал мой маг Шакруха.

– Лечит… – поддакивал Вольдемар.

Он держал под руку Машэ и светился счастьем. А его жена, стоя рядом, не поднимала глаз, но было видно, что улыбается.

– Ольга, у них всё будет чудесно!

– Да, я знаю, просто волнуюсь, переживаю за неё.

– Так что ждите нас. Не знаю когда, но мы обязательно появимся, когда найдем возможность решить его проблему.

Они вышли в редкий лесок с кривыми деревьями – оба в темных длинных плащах, а рядом высокий серый зверь, то ли собака, то ли кошка.

Дверь закрылась.

– Ольга, а пойдём в зал силы, – повернулся ко мне Алессей. – Обещаю, что драться не буду.

Узнаю эти приёмы. Неужели они с Машэ под конец не просто нашли общий язык, а даже спелись? Когда только успели?

ГЛАВА 17. Принцесса своего мира

Он играл… Ах, как он играл! Слёзы сами катились по щекам, и я млела от каждого звука, подпевала душой и сердцем. Последнее аrсо по струне, и лицо Игоря с кривой ухмылкой мгновенно оказывается перед моим.

– Лё-о-о-ля! Дряная девка!

В его глазах вспыхивают красные огоньки бешенства, и он больно дёргает за волосы, запрокидывая мне голову вверх и полностью обездвиживая. А ещё у меня связаны руки, да ещё за спиной. Горячие губы Игоря безжалостно впиваются в мои. Мне больно, я задыхаюсь, попытки вырваться отбирают последние силы. Но лучше умереть!.. Ещё одно, безнадёжное, но всё равно резкое движение головой – и дыхание свободно, я судорожно вдыхаю и на выдохе визжу – в моё лицо летит кулак Игоря.

– Ольга! Ольга, да что же это такое! – голос мужской, но совсем другой.

Это же сон... И я наконец из него вырвалась.

Хлопок по щеке окончательно отогнал кошмар. А руки-то у меня не связаны! Не связаны? Ответная оплеуха летит в лицо того, кто посмел меня ударить.

– Ольга, что ты делаешь?!

О моя Вселенная, это же Алессей! Он меня разбудил, а я его ударила... Села на кровати, от стыда закрыла ладонями лицо – щеки мокрые. Я в самом деле плакала во сне? Тяжелое дыхание всё никак не выровняется. Фу-у-у. Это сон… Всего лишь сон. Просто снова сон…

– Больно? – спросила, виновато покосившись на мага, растиравшего щеку с недоумением и недоверием. – Извини.

– Давай пошли со мной, – он стащил меня с кровати за руку, и я безвольно поплелась за ним.

Зал силы. Третий рычаг.

– Побежали!

Зал всё тот же и полоса препятствий та же, и команда знакома до боли, только рядом не Машэ, рядом – Алессей.

Каким-то непонятным образом он принял Машкины обязанности на себя, и теперь уже он тащит меня сюда после каждого кошмара, бежит со мной по полосе, вытаскивает из грязной лужи, подталкивает сзади, если препятствие не сдаётся с первого раза. Кричит и тянет дальше, если на половине пути я опускаюсь без сил. А потом вот так, как сейчас, сидит рядом прямо на полу, и, как и я, упирается локтями в колени, свесив кисти вниз.

Теперь я дышу как загнанная лошадь не от страха – просто гонял он меня жестоко. Как, впрочем, и всегда.

– Ольга, – вот кто не сильно устал и не кхекает надсадно, и звук моего имени ровно слетает с его губ, – за последние десять дней лишь два дня ты просыпалась без крика.

Я промолчала, отдавшись ощущению ползущего по спине пота и прилипшей рубахи.

– Месяц назад лишь половина дней из десятка начиналась с кошмара.

Помыться бы. Забраться в горячий душ и смыть с себя пот, грязь и эти образы: Игорь, его скрипка и поцелуи, боль, паника и беспомощность.

– Может, уже расскажешь, что тебя мучает?

Я вскользь глянула на него.

Хмыкнула.

Что меня мучает? Мне мучает не что, а кто – Игорь.

И о чём рассказывать? Признаться, что была настолько глупа, что не видела очевидного? Что не могла, а правильнее – не хотела увидеть? Нет.

– Нет, – сказала устало и поднялась. – Нет!

Рассказать о том, что возомнила себя спасительницей для любимого мужчины? О том, что полюбила мерзавца и отдала себя в его власть? О том, что была наивной дурой? Или, правильнее сказать, – безумной идиоткой?

– Нет, никогда! – крикнула через плечо, выходя из зала силы.

Дверью хлопать не стала – мне с Алессеем делить станцию, жить рядом, плечом к плечу помогать другим.

Он превратился для меня в важного человека, толкового напарника, отличного помощника, бдительного охранника. Единомышленника.

Мне ещё никогда и ни с кем не было так спокойно и надёжно. Я точно знала, что найду в лаборатории полный порядок – всё будет именно там, где и всегда, что в столовой или приёмном зале никогда не останется разбросанных вещей, в каком бы состоянии усталости мы ни расходились по своим комнатам, что в любой ситуации за стенами станции у меня за спиной надёжный тыл – маг, который наконец перестал безумствовать, ставя опыты на себе, но любым оружием владел мастерски и не стеснялся его применять, если вынуждали обстоятельства.

В конце концов, именно он подал идею, как помочь Шакруху, и теперь всё свободное время проводил вместе со мной за решением задачи по выведению породы животных, близких к нашему лохматому сироте.

Нет, рассказывать о своём прошлом, о своих ошибках я не буду, но и отношения портить не хочу.

***

Настроение было грустное. И из-за разговора, который начал Алессей, и из-за того, что был он прав – Всёля давно мне говорила о том же.

А ещё не было Машэ. Я переживала о её судьбе. Как там она, в новом мире, в новой семье? Приняли ли её родственники князя? Всё ли хорошо?

Она была малозаметной, скрываясь то в своем лесу, то в зале силы. Но, оказывается, проникла так глубоко в мою жизнь, жизнь станции, что теперь её не хватало так, будто не было руки. Может, из-за этого мне и стали чаще сниться кошмары?

Так или иначе, но настроение было неважное, и выходя из своей комнаты, чтобы позавтракать, мне больше хотелось свернуться калачиком на диване в приёмном зале, а не выполнять советы Всёли:

– Ольга, надо поесть. Ты должна быть в форме! А вдруг вызов?

В просторном белом коридоре, залитом ярким светом, прямо напротив моей двери стоял Алессей.

– Хотел пригласить тебя на чашку отвара, – галантно подставил он локоть, будто мы были на каком-нибудь приёме.

Я хмыкнула, но оперлась на его локоть и позволила вести себя в столовую.

Но дошли мы намного раньше – стол был накрыт в приёмном зале. Там нас уже ждал завтрак, а не только отвар. Кажется, Алессей со Вселенной как-то сговорился. Спелись. Я позрительно прищурилась и посмотрела на мага. Или у них просто воспали мысли.

Ели мы молча. Я грустил, а Алессей о чём-то думал. Когда перешли к отвару, он заговорил:

– Знаешь, почему я пошёл к ведьмаку в ученики?

Я пожала плечами – нет, не знаю.

– Я очень хотел понять его магию. У меня потенциал небольшой, но для наших условий хороший: я мог бы легко пойти на службу к какому-нибудь вельможе или даже к королю. Но меня окрылял интерес другого рода – наука. Я хотел знать, как работает ведьмацкая сила, можно ли что-то из неё использовать в магии. А тут дошли слухи, что один старый ведьмак стал искать учеников.

Алессей вновь задумался. Вспоминал, наверное.

– И я пошёл. Отец уговаривал не делать этого. Он правильные вещи говорил. Что открытия может не быть, а мнение о себе испорчу, что ведьмаков не напрасно боятся – они могут сделать то, чего ни один маг потом не исправит. – Тяжело вздохнув, мой маг продолжил: – В общем, отец предупредил, что если ведьмак что-то со мной сделает, то дома меня не примут. А я-то был самоуверенным. Думал – извернусь, защиты все, какие знаю, поставлю и что старик-самоучка против меня, образованного мага, сможет? Самонадеянный мальчишка…

Столько горечи было в этих словах, что у меня защипало в носу. Он и в самом деле был самоуверенным мальчишкой. Но мне всё казалось, что он этого не понимает. А тут вот как…

– Защиты мои ведьмак обошел так, что я до сих пор удивляюсь простоте и лёгкости, – улыбнулся Алессей. – Он же сам еду готовил. А что уж он туда добавлял…

Взгляд мага снова стал задумчивым.

– Да и когда я понял, почему это ведьмак, что жил сотню лет затворником, вдруг перебрался ближе людям, почему стал подыскивать ученика да почему так строго отбирал, было поздно.

– А почему? – спросила я.

Алессей оторвался от своих дум, глянул на меня и улыбнулся как старший брат, битый жизнью, смотрит на неразумного малыша, машущего деревянной сабелькой.

– Потому что он не оставил мне ни шанса. Я-то думал выбирает ученика, чтобы сила была сродная, чтобы ум был пытливый. А он искал такого именно дурака, как я – чтобы глупый был да самоуверенный, – слова сочились насмешкой. – Чтобы не заметил его простых действий, рун, подготовки… Старик знал, что его срок близок. Это вообще у ведьм и ведьмаков часто бывает, чувствуют они… Вот и искал простофилю. И нашел – не ошибся он, я ничего не заметил. А когда в одно утро он не встал с постели и позвал меня, я понял, что нужно бежать и рванулся к дверям, потом к окнам. А поздно. Всё-то он запечатал… Подготовил и своей уходящей жизнью запечатал.

Маг опять замолчал, сжимая в ладонях кружку с отваром.

Я с опаской глянула в свою.

– Не бойся, – тихим эхом пронеслось в голове. – У него не то к тебе отношение, чтобы вредить…

– Я сопротивлялся, – Алессей покачал головой, уставясь на кружащийся отвар. – Да толку с того… Как только старик отошёл, его сила осталась со мной. И всё, что я мог сделать, – не принимать. Носить в себе и не принимать.

Сильные пальцы ощупывали керамическую ручку, сжимались на ней так, словно хотели отломить, и снова пробегались по контуру, чтобы следующим движением опять попробовать сломать.

– Отец лишь посмотрел на меня, когда я вернулся, и выпустил меня. Я до сих пор вижу его глаза за закрывающейся створкой: укор, сожаление и решимость. Как же мне тогда было тяжело! Я до сих пор вижу его глаза...

Алессей бережно поставил кружку на стол, а потом его пальцы сложились в кулаки. Сжались до побелевших костяшек, расслабились и снова сжались.

– Одиночество – вот что стало платой за моё легкомыслие. Я жил в домике ведьмака, ко мне никто не приходил. Уж не знаю, то ли подумали, что умер, то ли видели моё истерзанное тело, когда я был в беспамятстве. А я всё пытался сбросить своё проклятое наследство. И неплохо изучил его – знал, какое будет действие того или другого заклинания, знал, какая боль будет при восстановлении. В какой-то момент захотел прекратить всё это, все эти мучения, и стал швырять заклинание одно за другим. Но и тут не получилось, – горькая умешка скривила его лицо. – Наследство старика не хотело оставлять меня, и я просто терял сознание, если повреждения подходили к критическому уровню. А потом меня нашла ты...

Он поднял глаза, и мягкая улыбка коснулась его губ. Теплым пальцем он провёл по моей щеке.

– Ты плачешь?

Я снова пожала плечами: без слов всё понятно – плачу.

– Тебе жалко меня? – спросил с недоверием.

– Нет, – я улыбалась сквозь слёзы. – Разве ты хочешь жалости?

У него были удивительно красивые волосы – сами собой завивались в крупные локоны, и мне очень хотелось к ним прикоснуться. Сколько придворные красавицы отдали бы за такие?

Он молча качнул головой – нет, моя жалость ему была не нужна.

– Почему же ты плачешь? – спросил с недоверием.

– Я думаю – мы оба одиноки, и очень похожи в этом. И, наверное, не случайно оказались здесь вместе, – сказала серьёзно, не отводя взгляда.

Его пальцы снова потянулись вытереть слёзы, и я щекой коснулась его ладони. Робко потянулась к нему. И он понял меня, поцеловал. А я смогла, наконец, почувствовать, какие же мягкие его кудри. В горле пересохло, в груди горело – как же давно я не чувствовала человеческого тепла, как же давно не ощущала вкуса поцелуя на своих губах!

Я испугалась силы своего чувства, испугалась и дернулась назад, распахнула веки и, с трудом переводя дух, глянула в теплые глаза. В них не загорался кровавый огонёк, губы не перекашивались от бешенства, а ноздри не раздувались гневно.

Я прикусила костяшку пальца, не отрывая взгляда от его глаз. И проговорила невнятно, прося то ли его, то ли себя:

– Не надо торопиться. Пожалуйста.

Он кивнул, чуть заметно улыбнулся и с глубоким вздохом обнял, прижимая к своему боку. Мы ещё долго сидели так, чувствуя тепло друг друга, и молчали.

***

– Нам нужна своя ферма, – откинулся на спинку дивана Алессей и потёр крупной ладонью лоб.

Я со стоном закрыла лицо руками.

Не буду описывать, какого труда нам стоило привести сначала наши знания в физиологии вообще, а животных – в частности, к одному уровню, не буду рассказывать, сколько времени мы разбирались в теории вопроса селекции, а потом и изменений генных структур, не стану описывать споры со Всёлей, которая нашла мир с ускоренным течением времени, где можно было ускорить опыты по выведению новой породы животных в полтора-два раза, но не пускала туда нас с магом.

Кстати, решение и этой проблемы предложил Алессей: помещать животных в вольер в новой комнате, а её отправлять в тот мир и там оставлять на нужный срок. Я не поняла его идею, а когда попробовала разобраться в этих тонкостях с ускоренным временем, у меня закружилась голова от невероятности.

Всёля идею приняла и, в конце концов, воплотила, но взяла с нас обоих клятву, что мы не будем заходить в ту комнату, пока она не разрешит. И даже после того, как мы поклялись, всё равно скрывала от нас дверь до срока, чтобы даже случайно мы не могли туда попасть.

– Побывав там, ты быстро состаришься, Ольга. А я хочу, чтобы ты жила долго. Очень-очень долго. Не хочу терять такого помощника, как ты.

И вот теперь мы держали в руках результаты обследования третьего поколения новых животных, выведенных в таких необычных условиях.

– Нам нужна своя ферма, – сказал Алессей.

И для необходимого результата – получения совместимого с Шакрухом организма – требовалось перебрать много, очень много разных вариантов в новом поколении животных. А для этого нужно большое поголовье, постоянное наблюдение в естественных, а не ускоренных условиях, а значит, да, своя ферма.

И я не хотела.

Знаю – нужно, а не хочу.

Потому что их придётся селить в комнату Машэ, которую Всёля не убрала и которая стала для меня островком дикой природы прямо в моём доме, на станции.

Алессей был абсолютно прав – вал кошмарных снов нарастал, и что это значило, я боялась даже подумать. Страх от этого тоже рос и, боюсь, провоцировал новые кошмары. И выходить со станции мне было всё страшнее, и всё судорожнее сжималась моя рука на запястье моего мага, ставшего не просто опорой и защитой, но и островком спокойствия и уверенности в штормящем море, когда выходить всё же приходилось.

И потому комнату Машэ я использовала для прогулок – бродила среди деревьев, валялась на траве, смотрела в небо, слушала лесных птиц, купалась в маленьком озерке, и про праздные шатания за стенами станции уже и не помышляла.

И вот теперь этот кусочек леса нужно было бы отдать под питомник для зверей? Приходить к ним и кормить? Наблюдать их? Следить за их состоянием?

– Ольга, это решается просто, – вмешалась Всёля. – Я сделаю ещё одну комнату для фермы, если нужно.

Странно. Так всё просто.

Я замерла – почему я не додумалась до этого сама?

– Спать надо больше, – прогудела моя наставница. И в её словах, как и всегда, была правда. Но что-то у меня не получалось.

– Что? Вызов?

Алессей смотрел на меня с вопросом. Он слышал, когда мы со Всёлей разговаривали, только не понимал о чём.

– Нет. Это Всёля предлагает не портить Машкину комнату, а сделать отдельно помещение для фермы.

Он смотрел на меня так, будто говорил: «Ну а я о чем? Никаких проблем!»

В ответ я состроила виноватую гримасу.

– Ольга, давай-ка с магом на выход!

Я резко встала.

– Алессей, собирайся, пошли.

У него, наученного опытом быстрых сборов, у входа наготове был сундук с походной одеждой и оружием. И пока я натягивала штаны и сапоги у себя, маг быстро собрался прямо в приёмном зале и ждал у двери.

Выходя в темный теплый вечер или уже ночь, я призывала тунику.

– Что у нас? – спросил Алессей, шагая следом.

– Младенец! Тяжелое состояние. Крайне важен. Поторопитесь!

Слово в слово я передала эти слова, бегом пересекая большую площадь, освещенную по контуру фонарями, но темную в середине.

– Сюда!

Всёля показала картинку калитки в боковой улице, и с площади я свернула туда. Взгляд выхватил герб на кованной высокой изгороди в редком свете фонаря. Он же мелькнул за спинами охранников и на их форме, когда проход перегородили пиками.

– Пропустите, – тихо приказала я, чувствуя, как волнуется Всёля.

– Не положено! Ваш пропуск?

– Всёля, голос!

В гортани защекотало – туника работала – и я прокричала слова, подсказанные Всёлей, в надежде, что прокатившееся эхо донесёт их по назначению:

– Хочу помочь царственному младенцу! Могу спасти, пока не поздно!

Я услышала, как Алессей скрипнул зубами. Охранникам же пришлось и вовсе трудно, но они устояли, лишь прикрыли глаза в нелепой попытке уберечь барабанные перепонки. Смешные... Но оружие своё не сдвинули с места.