Текст книги "Единственная для принца. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Анна Агатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

    Хараевского не было поблизости – я постаралась на повороте лестницы осмотреться, что там у нас в тылу, и вроде всё было чисто, без надменных прищуров над орлиными носами, и поэтому быстро и тихо заговорила:

    – Ариша, сегодня какой-то сумасшедший день! Я потеряла свои записи лекций по материальной магии! Нужно срочно проверить, нет ли их в комнате! Ты же помнишь, что мне ещё за прошлый год нужно будет кое-что досдать по этому предмету.

    Возмущенная моим поведением, Ариша даже не заметила несуразности сслов, но зато и свои не смогла произнести.

    Всё потом: я выслушаю её возмущения и обиды, а сейчас подальше от ректорского крыла, от принцев и деканов. Жаль, что и от библиотеки, – я ведь так и не узнала ничего о смерти принцессы Суэллы и моей роли в этой смерти.

    И ещё. Меня тревожило внимание декана Хараевского.

    Я здесь немного расслабилась, перестала следить за собой каждую секунду, поверила в то, что я безопасности в стенах Академии. Но вот произошли сразу два случая, и стоит задуматься о дальнейших шагах.

    Первое – это, конечно, найти все материалы о смерти Суэллы, а второе – найти парня. Или, может, ну его, парня? На что он мне пригодится? Ещё от него потом бегай…

    Опять знакомый зуд в спине не дал мне не только укрепиться этой мысли, но даже додумать её.

    Глава 4. Письмо. Академия

    «Милостивый государь, Ваше Высочество принц Дамиан!»

    Реджи протер усталые глаза и, не читая, просмотрел полторы страницы пустых слов с титулами обеих сторон и приевшимися, одинаковым от письма к письму выражениями почтения. Суть заключалась в последних абзацах. Там тоже пришлось отсекать лишние фразы, чтобы понять эту самую, так глубоко спрятанную суть. Хотя всё было понятно ещё до того, как письмо было распечатано.

«Настойчиво просим Вас проинформировать Его Величество короля Юзеппи, названного при рождении Карху, о том, как продвигаются поиски преступницы Тойво, названной при рождении Ило, подданной Его Величества короля Юзеппи, названного при рождении Карху.

    Наш всемилостивый и всесправедливый король болеет сердцем о несчастье, приключившемся из-за подлой преступницы Тойво, названной при рождении Ило. Его Величеству больно, что по его вине произошло несчастье в королевской семье Бенестарии, и жаждет воздать по заслугам преступнице.

    Его Величество король Юзеппи, названный при рождении Карху, снова предлагает своих лучших ищеек, которые способны помочь в ваших поисках. Они имеют тайные знания для выслеживания преступников уже по их подданству нашему королю, не говоря уже про кровный поиск…»

    Ничего нового. Дамиан слегка скривился и отбросил бумагу в большую серебряную пепельницу, щелкнул ногтем по краю. Бумага начала дымиться и загорелась, а он развернул ещё одно письмо. Круглый, почти детский почерк, запах духов, в конце, под подписью – нарисованный кокетливый букетик. В тексте некоторые строки выглядят слегка размытыми – их восстанавливали после цензурной магии Оландезии. Придворным магам Короны пришлось поломать головы, чтобы понять, что расплывшиеся строки вовсе не залиты маслом, а просто находятся под воздействием шаманских заговоров.

    «Мой глубокоуважаемый и драгоценный суженый!

    В первых же строках своего послания спешу сообщить Вам, что очень скучаю без наших встреч! Как бы мне хотелось повидаться и поговорить с вами!

    С удовольствием читала Ваше послание ко мне, и сердце замирало в груди – как же я счастлива, что вы есть в моей жизни! Однако было грустно узнать, что Вы чрезвычайно загружены и Вам совершенно некогда отдохнуть, всё дела и дела.

    Вот и папенька целыми днями занят в своей миссии. Даже не знаю, чем же Вы, Ваше Высочие, так загрузили драгоценного моего отца, что и поговорить со мной у него порой не находится времени.

    Как я писала ранее, у меня расширился круг знакомых. Я познакомилась с принцем Варгеном, названным при рождении Фойга. Он всё больше кажется приятным молодым человеком, очень обходительным и вежливым. Мы много разговариваем и смеёмся, но было вымарано, а затем восстановлено (прим. автора) – у меня почему-то бегут мурашки от его взглядов. Это очень неловко и тревожно, и я не понимаю, почему так происходит. Однако, его брат Вретенс, названный при рождении Андра совершенно другой человек, очень располагает к себе, хоть и не пытается меня смешить, он чудесный рассказчик, и хоть не так услужлив.

    Младшие принцы осваивают науку верховой езды и иногда берут меня с собой. Но я в седле держусь неважно, как Вы знаете, и мне это неинтересно. Поэтому с ними мы видимся редко.

    Королева здесь её почему-то называют просто женой короля, со мной дружбы не водит, более того, она ни разу не пригласила меня в свои покои, и как я ни пыталась нанести ей визит вежливости, мне это не удавалось из-за различных не зависящих ни от кого причин. Это удивительно, но это так. Таким образом женского круга общения я лишена. Королевой гордятся и почитают её дети и муж, потому что она родила восемь сыновей. Она действительно достойна преклонения, но непонятно другое: разве от женщины зависит, кого она родит – сына или дочь?

    Почтение к ней выражается очень своеобразно – жена короля имеет право сидеть рядом с супругом во время трапезы. Других женщин, кроме меня и жены короля, за столом никогда не бывает, и мне совсем не с кем поговорить.

    Я пыталась пообщаться хотя бы с охраной королевы. Это суровые женщины-воины, которые стояли за её спиной всегда, когда я её видела. Но ни одна из них не стала отвечать на мои вопросы, и даже на приветствия при встрече.

    Вот поэтому я скучаю. Думала, что смогу увидеть страну, но возможностей не подворачивается никаких, и приходится заниматься вышивкой или вовсе читать старинные книги в королевской библиотеке.

    Когда я вижу эти фолианты, право, мой реджи, жалею о том, что когда-то научилась читать. Не умей я этого, сейчас не приходилось бы давить зевоту над этими пыльными страницами. Хорошо, что король не догадывается, что я не люблю читать. Он очень суров, и я боюсь его обидеть, отказываясь посетить королевское хранилище книг.

    Ваше высочие, мой дорогой Дамиан! Я очень скучаю по вас, по родине, по матушке! Пишите мне, это хоть как-то развлечет меня. Каждое Ваше письмо перечитываю множество и множество раз, и храню их в шкатулочке, что Вы, мой милый суженый, подарили. Остаюсь с почтением, ваша единственная, Перла Инвиато».

    Всякий раз, читая эти письма, Дамиан возвращался воспоминаниями в тот день. Вокруг шел дождь, всех гостей срочно переправили во дворец, а он заглянул в зеленый шатер беседки, где та жалкая промокшая девочка с выбившимися из прически мокрыми белокурыми прядями и крупными дрожащими губами смотрела ему в глаза и говорила. Взгляд был ищущим и просящим, а слова были признанием...

    Каждый раз его пробирало до костей – какая же она была несимпатичная и жалкая, как же хотелось её пожалеть и сбежать. Вот и сейчас то же самое. «Это какое-то персональное мучение, только для меня одного», – думал он, растирая Призрачной Рукой ноющий висок.

    Только многолетняя выучка и чувство долга заставили его отодвинуть неприятные мысли и вернуться к насущной проблеме. Принц отложил письмо и постарался собрать воедино то, что из него понял.

    Перла сожалела о том, что пропавшую принцессу не обнаружили, есть интересные, но не срочные сведения, которые лучше сообщить наедине. Маркиз Инвиато продолжает свою работу. Старший сын короля Юзеппи – бабник и пытается соблазнить наивную дурочку Перлу, а второй – более серьёзный молодой человек. Младшие – ещё малы, от них мало проку.

    Что ещё? Перла изучает библиотеку Юзеппи, пытаясь понять культуру Оландезии, источники и причины того, что сейчас творится в стране. Из дворца её почти не выпускают. Понятно, почему вымарали слова о королеве. То есть о королевской жене. Это, видимо, личное, то, что никто не должен знать. А почему Перла написала про охрану королевской жены – непонятно совершенно.

    Принц задумался, а потом приподнял и опустил на рычаги трубку телетрофона. Секретарь появился мгновенно.

    – Слушаю вас, мой реджи.

    – Вызови мне, пожалуйста, кого-то из специалистов, работавших на подготовке маркизы Перлы Инвиато.

    – Да, мой реджи, – кивнул Марк Опрельский и быстро скрылся за дверью.

    Дамиан ещё раз перечитал письмо, покрутил его, попробовал сложить слова из первых букв предложений, потом – первых букв строк, затем – из последних. Ничего не получалось. Еще раз перечитал то, что было восстановлено из стёртых шаманскими заклятьями.

    – Мой реджи, изобилия и плодородия! – невысокий старичок с пышной почти полностью седой шевелюрой вежливо поклонился и прошел к столу. – Слушаю вас.

    – Здравствуйте, Эммануил Демидович. Письмо, – и протянул бумагу посетителю.

    Тот взял и принялся внимательно читать. Подвижное лицо его менялось от строки к строке, но принцу это не добавляло понимания. Когда эксперт ознакомился с текстом и отложил его в сторону, Дамиан перечислил, что понял сам и поинтересовался мнением приглашенного. Старичок согласно кивал.

    – Да, да, всё так.

    – Но я не понимаю, что имела в виду маркиза, упоминая охранниц королевской жены.

    Эммануил Демидович задумчиво посмотрел в окно и вытянул вперед губы. Покачал головой, пошевелил, будто выплетал заклинание, пальцами, подвигал вверх-вниз бровями.

    – Мой реджи, тут я не берусь судить. Возможно, сама маркиза и ничего не хотела нам этим сообщить – мы не договаривались с ней о чем-то похожем. Возможно что-то в этих охранницах показалось странным, но, скорее всего, это просто попытка обрисовать ту глубину одиночества, в которой она находится. А вот то, что оландезийская цензура вымарала это из её письма… – старичок наставительно поднял вверх указательный палец, – это может быть очень значительным. И вместе эти два факта заставляют задуматься.

    Дамиан смотрел на Эммануила Демидовича внимательно и ждал продолжения, но ожидания не оправдались.

    – Стоит обязательно намекнуть маркизе, что эта информация вас заинтересовала, и то, что она была вымарана из письма – так же.

    Принц покивал, поблагодарил за помощь и, распрощавшись с экспертом, который не внес против ожидания ясности и не дал сколько-нибудь ценной информации. Придётся импровизировать. Принц достал лист белой бумаги с именным гербом и взял перо.

    «Ах, дорогая моя невеста! Единственная моя!

    Как радовалось моё сердце, когда руки мои держали ту бумагу, на которой вы оставили свой след! Я завидовал листку, за который вы держались, буквам, которые вы видели! Как тяжело в разлуке, как щемит сердце!»

    Дамиан отставил лист и взглянул на него с расстояния вытянутой руки. Количество восклицательных знаков заставило принца сморщиться, но он не стал переписывать, а положил лист и снова принялся писать.

    Многословно выразил своё горе от расставания, однако изо всех сил старался, чтобы письмо оставалось письмом любящего мужчины. Поэтому вписал туда и рассказ о встрече с матушкой Перлы, старшей маркизы Инвиато, о её самочувствии, занятиях и беспокойстве за дочь. Поведал о том, как ему хотелось бы встретиться, но государственные дела, скорее всего, не дали бы им увидеться даже находись Перла во дворце.

    Много внимания уделил рассказу о грандиозности работ по поиску пропавшей принцессы: об отрядах, рассылаемых по всем городам всё дальше и дальше от столицы, для поиска пропавшей девушки, об огромном количестве отчётов и необходимости сверять информацию, которой очень много, что это отбирает такое количество времени, что спать приходится всего ничего.

    Тут пришлось кстати заметить: «С прискорбием сообщаю – часть писем невозможно прочесть. То ли с недосыпа, то ли вы, драгоценная моя, чем-то таким заправляете лампы, когда пишите, что буквы теряют чёткость. Это очень печально, будто наш разговор прерывается, и я слышу только неясный голос, а слов не разобрать. И так печально становится – вдруг в этих потерянных местах речь шла о чем-то важном? О том, как вы, моя дорогая, скучаете, как и я, от нашей разлуки, или о ваших впечатлениях от Оландезии. Тем более это грустно, что очень хочу услышать ваш голос и постоянно держу у сердца ваш портрет, моя дорогая! А эти расплывчатые пятна будто отбирают вас у меня!

    Я понял , что вам не с кем общаться и вы грустите от одиночества. Если вам скучно читать толстые книги, почитайте сказки. Должно быть много сказок в замке, где растёт так много детей. Думаю, будет интересно сравнить наши сказки и оландезийские, ведь все люди – братья.

    Совсем не удалось ничего понять про охранниц. Вас охраняют? Вы подвергаетесь какой-то опасности? Пожалуйста, пишите! Мне важно знать, что с вами всё в порядке, моя единственная!»

    Дамиан ещё раз пробежал письмо глазами, подумал, скептически приподнимая бровь. Исправлять ничего не стал и потому тут же запечатал конверт своей личной печатью.

    Эти печати были явно лишними – не приходилось сомневаться, что вся переписка с Перлой перечитывается.

    Как уж там потом восстанавливают эти печати, чтобы «единственная» думала, будто конфиденциальность сохраняется, было покрыто мраком.

    А может, письмо читали потом, когда Перла сама их вскрывала. Это было и неважно.

    Собственно для того эта переписка и затевалась, чтобы подкармливать нужной информацией оппонентов в Оландезии, и именно для того, чтобы не возникало никаких сомнений у посторонних читателей этих писем подлинности единственной, Дамиан соблюдал все формальности и ритуалы – все эти приторные обороты, фальшивые сожаления и личная печать. Пусть северные соседи делают свою работу, вынюхивают, читают чужие письма, пытаются навязать ему своих ищеек, лишь бы не мешали ему.

    Принц вызвал Опрельского. Деликатно стукнув в створку, секретарь заглянул в кабинет.

    – Мой реджи, скоро появится Суземский, вот подборка отчетов поисковых групп, – и Марк показал несколько картонных корок, разной толщины.

    – Давайте, Марк, а вот это заберите и отправьте, – и махнул рукой на стол. – Не разобранные есть?

    Опрельский страдальчески сморщился:

    – Мой реджи, они поступают довольно часто. Сейчас все разобранные, но в течение ближайшего времени могут поступить новые сведения… Вот в этих двух есть свежие, за сегодняшние полдня.

    Дамиан покивал и открыл первые корки, внушающие опасения уже одним своим видом – слишком толстая стопка бумаг была прошита между двумя картонками. Пролистал пару страниц – даже чтобы просто просмотреть это всё, пары мгновений будет мало. А грядущее заседание с Суземским и его группой затянется, это даже не вызывало сомнений. Реджи глянул за окно, на сгущающиеся сумерки, и поспешно сказал в спину выходящему секретарю:

    – Я хочу телетрофонировать, не пускайте, Марк, никого.

    Опрельский уже из приемной кивнул, показывая, что услышал, и спросил:

    – Соединить как всегда?

    – Да, Марк, будьте добры.

    Дамиан потёр висок, едва заметно вздохнул, и как только телетрофон звякнул, показывая, что связь установлена, взял трубку.

    – Милэда?

    – Да, мой реджи.

    – Добрый вечер,

    – Добый вечер, – она говорила с улыбкой, и Несносный Мальчишка расплылся в ответной улыбке.

    – Всё ли в порядке? Чем занята?

    – Спасибо, мой реджи, всё хорошо. Я рисую.

    – В гостиной? – Дамиан откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Лицо его расслабилось, на губах появилась едва заметная улыбка.

    – Да, в гостиной, – было слышно, что собеседница тоже улыбается.

    – Камин растоплен? – всё так же расслабленно спрашивал принц.

    – Да, мой реджи. И чай на столике.

    Дамиан вздохнул, будто пытался почувствовать запах через трубку.

    – Пахнет?

    – Ну конечно, Дамиан! Какие вопросы? – Милэда на том конце провода почти смеялась.

    – Эх, как же хорошо!

    – Приезжайте, мой реджи, – ласково проговорила княжна.

    Дамиан всё сидел с закрытыми глазами и будто чувствовал тепло и уют гостиной в небольшом домике младшей Маструрен. Потом слегка сжал губы и с сожалением сказал:

    – Не могу, Ми, сейчас будет долгий разговор. Трудный… Даже не знаю, чем закончится. Такой долгий... Наверное, до глубокой ночи. Поэтому я просто так посижу минутку, послушаю, как трещат дрова. Они трещат, Милэда?

    – Трещат, – всё продолжала улыбаться подруга детства. – Только вам вряд ли слышно…

    – Ничего страшного, я представлю. Ведь я почти у тебя в гостях. Я просто помолчу полминутки.

    Они оба замолчали. В трубке слышно было только как быстро черкает карандаш в маленькой конторской книжечке Милэды. Секунды тихого счастья, мгновенья отдыха. Вскоре шум в приёмной нарушил идиллию. Дамиан, прижимая трубку к уху, приоткрыл один глаз и посмотрел на высокие двери. Заглянул Марк, не открывая створки широко, попытался загородить собой проход. Объявил шепотом, но довольно торжественно:

    – Прибыл Суземский со своей… – секретарь обернулся и через плечо бросил недовольный взгляд в приёмную, – своей б а н д о й. Пускать?

    – Милэда, до свиданья! – сказал принц, усаживаясь ровнее в кресле.

    Но ответа не услышал: секретарь как пробка из бутылки влетел в кабинет под напором улыбавшегося во весь рот Суземского. Из-за спины Зория просочился знакомый люд: четверо мужчин и девушка. Компания была настолько разношерстная, что придумать подобное разнообразие было бы трудно.

Дамиан положил трубку на рычаг.

    – Реджи! – громогласно воскликнул советник и раскрыл объятья навстречу поднявшемуся принцу. – Я опять с ребятами. Ты нашел?..

    Меньше месяца назад, когда был объявлен траур, и в Оландезию была отправлена фальшивая единственная Дамиана, ему казалось, что он стоит в тупике. Высокие темные стены с двух сторон и впереди. Темнота. Дышать нечем. Только чуть светлеет что-то вверху: то ли небо, то ли далёкий потолок.

    Границы закрыты. Времени всего полгода, ну может год, и нужно искать пропавшую иностранную принцессу. А практически единственное место, где девушка могла бы надежно спрятаться, абсолютно закрыто для поиска.

    Как ещё это назвать? Одно только слово: тупик.

    Да, наказывать преступницу смысла не имело, потому как преступницей она не была. Но найти девчонку раньше её отца было необходимо – разобраться в том, что происходит в Оландезии, было давно пора.

    Слишком многие нити от происходящих мелких и крупных преступлений вели к… Нет, не к этой закрытой северной соседке. Не было это очевидно, лишь угадывалось.

    Угадывалось в том, что эти нити будто пахли Оландезией, в них чувствовалась рука той страны, её почерк в похищении открытий и изобретений, убийствах и исчезновениях подданных Бенестарии.

    И вот, понимая, что ждёт девушку, которую так рьяно хотят получить северные гости, и зная почему – она одна из ключевых фигур в тех непонятных играх, которые ведёт Оландезия, – принцу и всей службе безопасности очень хотелось встретиться с Тойво и поговорить. Чем откровеннее будет разговор, чем больше вопросов получат ответ, тем лучше.

    Просто так ли принцесса проникла в Академию? Если она действительно в Академии, а не где-нибудь в другом месте…

    И если действительно там, не начнут ли пропадать секретные разработки ученых магов Бенестарии чаще, чем раньше?

    Ну а матушка, королева Ильдария, ещё более настойчиво предлагает искать единственную! Ведь срок теперь ограничен временем траура по погибшей принцессе Суэлле.

    Год! Всего год!

    Возьмешься тут за голову… И ощущение тупика самое что ни на есть тупиковое…

    Тогда Дамиан сидел, уткнувшись лицом в ладони, попирая годами прививаемое «ты же принц!», – ни осанки, ни гордой постановки головы, ни маски спокойствия. Даже Несносный Мальчишка утих и не показывался. В глазах где-то совсем близко стояли слёзы.

    – Ну что приуныл, дружище?! – влетел Суземский в кабинет, даже не постучавшись.

    Но Дамиан не обратил на бестактность внимания. Глянул на друга молча и вновь уткнулся в ладони.

    – Ха, ха, ха! Сейчас я тебя повеселю!

    Принц выглянул одним глазом из-за ладони.

    – Мы начинаем разделение Академии!

    Дамиан почти не среагировал. Едва приподнятая бровь – вот и все эмоции.

    – Эй, дружище, ты что, не рад? – советник даже перестал улыбаться.

    – Зорий, ты сошел с ума, – совершенно потухшим голосом проговорил принц, и опустил взгляд, снова прячась в ладонях.

    Суземский рухнул на стул, повертелся, устраиваясь, и уставился на принца.

    – Нет, я совершенно здраво мыслю. Нам срочно нужно начать разделение Академии. Прямо сегодня запускаю в газетах шумиху о назревании и перезревании этого дела. Попрошу Тэкэру, чтобы рассказала всей стране, в каких ужасных условиях существуют наши самые элитные адепты и профессора, о том, что такие условия замедляют развитие страны, портят результаты и вообще!..

    Дамиан медленно положил ладони на стол перед собой, склонил набок голову и устало посмотрел в лицо другу. Потом в глазах блеснула искра понимания.

    – Ты хочешь моей смерти?

    Зорий встал со стула, где так удобно только что устроился, уперся в край стола ладонями и наклонился к Дамиану:

    – Ты не понял, дружище, – проговорил тихо и торжественно, – под видом разделения академии мы будем искать пропавшую принцессу.

    Дамиан откинулся на высокую спинку и уставился на Зория. Тот распрямился и снова заулыбался, принялся ходить по кабинету и размахивать руками.

    – Сейчас мы создадим шум вокруг сложностей в Академии, намекнём, что, будь Академия в других условиях, многих трагедий можно было бы избежать.

    – Но…

    Зорий резко обернулся к принцу и приподнял указательный палец вверх:

    – Да! Но! Действительно, нет тут никакой связи, я всё понимаю. Мы и не будем говорить про связь, мы просто намекнём. Понимаешь? Кто как захочет, тот так и поймёт намёк. Кто-то захочет придумать историю о том, как могло бы быть, если бы…, тот всё равно придумает, а мы специально намекнём, чтобы организовать русло общественного мнения. Всё закрутится и завертится. И этим мы подготовим общество к тому, что разделение – естественный процесс, который уже давно готовится, и просто именно сейчас пришло его время.

    – Но… принцесса? – Дамиан так и сидел недвижимо, только сжимал ручки кресла всё сильнее.

    – Пока будет шуметь пресса, мы начнём «искать» сбежавшею девчонку, – наставительно сказал Суземский.

    – И как мы будем её искать? – чуть прищурился Дамиан, наконец, выплывая из своего отчаяния. Он ощутил, что идея друга на самом деле намного глубже, чем просто разделение Академии. Но вот в чем она заключается, пока было непонятно.

    Суземский стал прямо напротив принца, сложил на груди руки и засиял своей улыбкой так, будто включили фонарь в безлунную ночь.

    – Мы направим поисковые группы в разных направлениях от столицы, они будет разъезжать по городам и ближайшим к ним поселениям, шумно интересуясь путешествующими девушками с характерной внешностью, а сами будут собирать информацию о местах, которые могут потенциально стать вместилищем для разделившейся Академии: помещения, территория, земли, условия.

    – Но… зачем?

    – Разделение Академии будет готовиться втайне от широкой публики, в том числе и от притаившихся оландезийских соглядатаев, а поиски пропавшей принцессы будут на виду.

    И Суземский с жаром стал рассказывать, что уже нашел нескольких очень полезных людей, каждый со своим талантом, которые станут основой нового министерства.

    – Что? Какого министерства? Ты шутишь? Откуда деньги на министерство? – Дамиан даже дернулся навстречу.

    – Подожди, – успокаивающе заговорил друг. – Они сейчас организуют и проведут огромную по своим масштабам работу. Представляешь?

    Дамиан представил, передернулся и неуверенно кивнул.

    – Они уже будут уметь это всё. И куда мы должны будем деть таких замечательных мастеров? Выгнать? Вернуть на те места, откуда я их выдернул едва ли не с корнями? Мы должны будем их сохранить! Всегда что-то нужно преобразовывать, развивать, улучшать. Вот эти люди станут основой нового министерства. Сейчас это будет небольшая группа, но в будущем…

    Принц недоверчиво покачал головой.

    – Зорий, это всё детали, ты мне скажи что дальше?

    – А дальше мы соберем информацию с помощью поисковых групп о возможных местах, куда будем расселять Академию. И группы посылать будем по наиболее перспективным по нашему мнению городам. Всё равно оландезийцы не знают, как там мы ищем принцессу, это ведь засекреченная информация. Вот и пусть ломают голову, почему мы именно там её ищем, а не в других местах.

    – И какие же наиболее перспективные по нашему мнению города? – Дамиан почувствовал, что проснулся сарказм. А это значит, что тупик уже перестал быть тупиком, и жизнь снова заиграла красками.

    – А вот списочек. Во второй колоночке – почему они нам интересные, помещения есть подходящие или рельеф замечательный, – и Суземский вытащил движением ловкача из уличного балагана бумагу, затем другую и третью, – а вот это списки поисковых групп и приставленных к ним магов, которые будут обеспечивать связь, а это – карта с указанием этих городов.

    – А принцессу в Академии мы будем искать под прикрытием суеты? – ухмылка, сегодня – хитрая, впервые за последние дни появилась на лице принца.

    – Реджи, ты – гений!

    Дамиан хмыкнул и сказал:

    – Это кто из нас ещё гений!

    Суземский снова расцвел широченной улыбкой и хлопнул в ладоши, завершая разговор.

    А вот теперь лучший друг и советник, что нашёл самых лучших в своем деле людей, прибыл к принцу на «военный совет» – только хороший план может дать хороший результат. И на планы времени они не жалели.

    Вчера Дамиан выезжал с поисковым отрядом в оранжевую зону, то есть уже за столичный округ. Направление было неслучайным – путь на север. И если кто наблюдал за бурными «поисками» принцессы и анализировал направления этих самых «поисков», увидел бы вполне логичную экспедицию в сторону гор, в сторону родины беглянки, в сторону Оландезии.

    Для королевы Ильдарии принц обосновал участие в работе этого отряда необходимостью посмотреть старый, полуразрушенный замок, расположенный недалеко от столицы.

    Дамиан совершенно не интересовался старыми замками, но побывать там у него была личная причина: он получил возможность не посещать очередное мероприятие. Ввиду траура и отъезда фальшивой единственной оно должно было иметь вид благотворительного вечера в пользу приюта для малолетних амагиков, а на самом деле – очередные смотрины.

    На такие встречи съезжались попечители приюта и рассказывали о воспитанниках, которых они курируют, о том, как устроен их быт и образование, общались между собой и с членами королевской семьи, как с жертвователями на этот приют, если собранных средств не хватало.

    Но в этот раз…

    Всё как будто выглядело, как и раньше – те же люди, съехавшиеся из разных городов королевства, те же разговоры, даже посуда на столе у стены та же. Кроме одной маленькой детали, о которой принц узнал совершенно случайно: по милости королевы каждого попечителя в этот раз могли сопровождать две особы женского пола. И если их возраст не превышал двадцати пяти лет, то их проезд оплачивался Короной.

    Двух трактовок тут быть не могло.

    Будь принц даже истеричной девицей, он ничего не смог бы поделать с решением королевы. Поэтому нашел способ не участвовать в очередном замаскированном сватовстве. «В акте сводничества!» – в гневе думал Дамиан и беседовал с капитаном безопасности Короны Павловским, заведовавшим распределением поисковых групп. Речь шла о том, чтобы принять участие в ближайшей экспедиции.

    Реджи с достоинством и той настойчивостью, граничащей с упрямством, что унаследовал от матушки, без потери достоинства смог избежать неприятного для него мероприятия. Поэтому в составе отряда из четырёх агентов безопасности посетил синдака – главу небольшого городка, городскую управу и полицейское управлении.

    Главной особенностью этого населённого пункта была банальная близость к Большой Северной дороге.

    И пока принц любезно беседовал с главами и важными господами, затем совершал неспешную прогулку в карете по городку, пятеро бравых офицеров безопасности переворачивали вверх дном все перечисленные выше учреждения, требуя информации о проезжающих и проходящих одиноких девушках, об убийствах, особенно девиц, об ограблениях и разбойных нападениях.

    И вот после всего этого шумного нагонявшего ужас на местных глав действа, принц в сопровождении своего отряда выехал в замок, что стоял на землях, принадлежавших его семье.

    Собственно, удаляться далеко от Большой Северной дороги было не очень нужно, но раз уж находились так близко, то посетить старый замок всё же стоило. И решающим тут стало не любопытство, а необходимость в уединённом месте для обсуждения увиденного в городке, составлении отчета и его отправке его в столицу.

    Поэтому старый замок стал лишь ещё одной точкой на карте, не более.

    Однако Дамиан оставался принцем. И поэтому терпеливо выслушал рассказы старичка-управляющего о тех славных временах, когда старый король, дед реджи, использовал замок как летнюю резиденцию, пировал здесь и устраивал великолепные охоты.

    Дамиан, конечно, не показал, насколько ему неприятны эти разговоры.

    Как ни странно, не знавший деда-гуляку принц, его не любил. Вернее, порицал его легкомысленное отношение к своим обязанностям и долгу, а ещё – отношение к своей дочери, нынешней королеве Ильдарии. Такие чувства к деду сформировались как-то незаметно, сами по себе, ведь никто и никогда не высказывал ничего плохого о прежнем короле.

    Но и находиться дольше необходимого времени в этом полуразрушенном замке Дамиану не очень хотелось. Поэтому обсудили, что было нужно, отчет написали и отправили. И не мешкая стали составлять обратный маршрут. Положив увеличивающий кристалл на карту, принц принялся рассматривать большой массив леса, который лежал между старым замком и дорогой, ведущей к столице.

    – Давайте-ка через лес пройдём, – предложил он, вглядываясь в мерцающую увеличенную проекцию карты и водя по ней грифелем. – Мы сможем сэкономить время на дорогу, если пройдем вот так.

    И принц показал направление через лес.

    Отряд послушно пошёл за принцем. Однако ожидания не оправдались. Лес не только не позволил сократить путь. Он неожиданно стал приключением – не пропустил их.

    Надо было прислушаться к словам старичка-управляющего, который не советовал идти без проводника, но понимание этого пришло уже после долгого блуждания в чаще. Высокие деревья, толстые стволы, густой подлесок, буреломы, глохнущий звук голосов, будто говоришь в перину, духота, надвигающиеся сумерки.