Текст книги "Единственная для принца. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Анна Агатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

    И тяжело вздохнул. Суземский замер удивлённый и даже слова сказать не мог. Промолчал.

    – Я сам съезжу.

    – Друг мой, может, она боится теперь мужчин.

    Дамиан покивал понимающе.

    – Немудрено. Я учту. Спасибо, Зорий.

    Дамиан не погонял лошадь, позволяя ей самой задавать темп небыстрого шага. В таких поездках хорошо думалось. И время это реджи рассчитывал провести в раздумьях о том, как решит вопрос с Перлой Инвиато.

    Портал Академии без проблем принял его и отряд охраны, а оставшийся путь до селения не должен был занять много времени, даже если ехать не лесом, а по битой дороге.

    Вчера матушка, оставив отца отдыхать (он с каждым днём чувствовал себя всё хуже), созвала Совет. Все, чьё мнение хоть что-то значило для неё, собрались в кабинете королевы, чтобы обсудить этот вопрос. Пока только была поставлена задача – возвратить юную маркизу из Оландезии, не отдавая принцессу Тойво.

    Как всегда, и здесь принц не удивился, а только разозлился так, что Несносный Мальчишка разбил хрустальную чернильницу о голову ближайшего советника, первым же делом предложили отдать принцессу Тойво её отцу.

    Дамиан именно в этот момент возблагодарил Плодородную, что надоумила его не сообщать сразу о найденной принцессе. Хотя причина состояла в другом – не было уверенности, что кто-нибудь из этих людей не шепнёт информацию на сторону, и она, как лесной пожар, не разлетится по свету.

    Поэтому реджи не стал молчать и высказался очень резко о тех, кто собственными руками готов навеки запечатать источник сведений, близкий к королевскому двору Оландезии. Ещё прошёлся по малодушию неких важных лиц Бенестарии, которым легче сделать вид, будто проблемы нет, чем подумать о том, как можно использовать обстоятельства в государственных интересах. Матушка только согласно кивала и едва заметно улыбалась. Стоило полагать, что одобрительно.

    Взбодрённые речью принца министры и советники задумались. Кто-то серьёзно, кто-то лишь сделал вид, но единодушно просили отложить решение на несколько дней, чтобы у каждого родилось побольше вариантов. Была надежда, что сама принцесса Тойво подскажет, как вырвать дочь дипломата из хватки своих коронованных родственников. Или хотя бы наведёт на мысль. Но это чуть позже, когда девчонка придёт в себя. И хотя помощь Перле нужна была незамедлительно, стоило признать, что найденная принцесса в самом деле измотана и ничего путного не сможет предложить.

    Дамиану оставалось только надеяться, что Перла всё же достаточно умна, и не даст себя в обиду.

    Лишь у околицы поселения реджи вспомнил о цели своего путешествия. По пути к единственному двухэтажному дому, стоявшему на дальней околице, гарды рассредоточились, и к подворью пострадавшей Дамиан подъехал в одиночку, если не считать зевак, подтянувшихся вслед за всадником и теперь редкими гроздьями висевших на заборах.

    Не замечая никого вокруг, принц невозмутимо спешился у крыльца.

    Из докладов он знал, что эта женщина была одинока, но жила большим хозяйством – то ли артелью, то ли мастерской, воспитывая не только своих детей, но и нескольких сирот, которых обучала ремеслу ткачихи. Или вышивальщицы?

    Такие хозяйства иногда встречались в королевстве, хоть и довольно редко. Они требовали больших усилий именно по воспитанию, а затем и обеспечению сирот, и находилось немного людей, готовых на такое.

    Поднялся на крыльцо и постучал в дверь громко и бесцеремонно – его, принца, должны услышать. А в доме было довольно шумно, даже сюда доносились приглушённые женские крики. Призрачная Рука прикрыла лицо. Ему хватило бы одних зрителей вокруг усадьбы, но прерывать визит из-за ссоры хозяев не стоило, хотя становилось понятно, что время выбрано неудачно. Оставалась надежда, что его появление в доме само по себе станет событием более значимым, чем семейный скандал.

    – Кого там ещё принесло? – послышалось в ответ на стук. Голос был женский, немолодой и недовольный. Почти сразу же дверь распахнулась, и на Дамиана глянуло злое старушечье лицо. Узрев перед собой важного господина, выражение мгновенно стало испуганным и удивлённым, а приоткрытый рот издал забавное «эээ». С улицы послышались смешки.

    Дамиан поклонился и вежливо произнёс:

    – Благословение Плодородной вашему дому! Могу я видеть хозяйку?

    Удивлённая старуха отступилад, будто приглашала войти, и принц последовал внутрь. Может, это и не было приглашением, но и толпе незачем слышать, о чём пойдёт речь. Идеально с глазу на глаз переговорить с пострадавшей, но уже как получится.

    Внутри дом казался ещё более странным, чем снаружи. Он очень напоминал конюшню в загородном королевском дворце, только вместо стойл в нижней части строения была большая комната похожая на столовую множеством столов. Наверх, туда, где могло бы храниться сено, но, судя по всему, был невысокий жилой этаж, шла лестница. Именно оттуда и доносились крики.

    Теперь чётче слышались голоса, вернее, один голос, звонкий и высокий.

Можно было разобрать что-то про столицу, про нормальную жизнь и возню в навозе. Второго говорившего слышно не было, хотя паузы в криках намекали, что ответные реплики всё же присутствовали.

    Старушка, что отступая и оглядываясь, пятилась к лестнице, была в замешательстве. Она, видимо, не знала, как поступить: крикнуть хозяйку при господине или подняться, чтобы позвать тихо, но оставить гостя одного. В эту же минуту в заднюю дверь, что была как раз напротив той, в которую зашёл Дамиан, ворвались две девочки:

    – Баба Нюся! – закричали. – А когда обед?

    Услышав очередной визгливый вопль, дружно глянули наверх и зашептали: «Опять Наташка дурит!». Старушка с облегчением вздохнула, но тут же состроила строгое лицо и шикнула, а девчонки, не сразу приметившие господина, теперь вежливо поклонились. И бабка прошипела им, косясь на принца:

    – Бегитя на антресолю, зовитя Валю. Только быстро!

    Несносный Мальчишка, уже ходивший вокруг бабы Нюси, скроил удивлённую рожу. Хозяйку звали то ли Валерана, то ли Вадислара. Он потому запомнил, что для села это было более чем необычное имя.

    Девчонки затопали по лестнице, поминутно оглядываясь на гостя. Принцу стало грустно – он по-другому представлял общение с пострадавшей. Казалось, стоило ему прийти, выразить своё сожаление, как женщина переполнится благодарностью и восторгом от того, что сам принц посетил её дом, радостно примет компенсацию, и на этом его миссия будет выполнена, а совесть успокоится.

    В этой картине не было ни бабки, ни детей, ни тем более скандала.

    Крики наверху затихли, а на лестнице раздались шаги. И хоть света из окон было мало, но Дамиан мгновенно узнал хозяйку. Причём он мог точно сказать, что женщина невысокая с очень женственной фигурой. В некоторых местах, тех, что пониже талии, даже чересчур женственной. Призрачная Рука от этого странного и тревожного ощущения зарылась своими прозрачными пальцами в волосы, массируя кожу головы, чтобы успокоить принца.

    А когда хозяйка наконец спустилась и стала напротив, выйдя на освещённое пространство, Дамиан замер и даже перестал дышать. Резкий контраст светло-голубых, очень ярких глаз и чёрных, как вороново крыло, волос, бровей и ресниц поразил его. Пронзил и обездвижил. И взгляд у женщины из спокойного стал таким узнающим.

    Да, она явно узнала гостя.

Но это не было радостью узнавания. Скорее неприязнью – она ни капельки не была рада его видеть. Во взгляде ярко-голубых глаз – ни толики доброжелательности или подобострастия. Нет, взгляд строгий и требовательный.

    Призрачная Рука потёрла глаза, и принц смог вдохнуть. Вежливо поклонился, ожидая, по крайней мере, такого же вежливого поклона в ответ. Но женщина смотрела холодно и даже… надменно? Так же холодно спросила:

    – Здравствуйте, господин. Снова с извинениями? Я всё сказала вашему слуге. Не будем больше об этом, и попрошу покинуть мой дом.

    – Госпожа! Я хочу лично извиниться, – что-то неприятное шевелилось в душе у реджи – ещё никогда с ним так не разговаривали. Тем более не разговаривали женщины.

    И, с одной стороны, разъедала неожиданная мысль о том, что внимание дам сильно его разбаловало, развратило и глубоко укоренило надменность, почти такую же, как теперь ему демонстрировала эта малознакомая женщина. А с другой до рези в животе захотелось заставить уважать себя, слушать именно эту особу.

    Но дослушивать его как раз и не стали:

    – Я не госпожа, я уважаемая, – ответила, сразу же расставляя всё по местам – она не из благородных, и лесть её не трогает. – И мне ничего от вас не нужно.

    И таким тоном это было сказано, что на мгновенье Дамиану даже показалось, что это он приехал просить. Чтобы отогнать наваждение, хотелось тряхнуть головой. Но он же принц, пришлось обойтись коротким морганием.

    Он с непроницаемым видом смотрел на женщину.

    Такое отношение задело, более того – оскорбило. Какая-то селянка так с ним, с реджи, будущим королём разговаривает! Это неслыханно и возмутительно! А вот Несносный Мальчишка вёл себя странно, и это добавляло в ситуацию раздражения и непонимания. Мальчишка корчился у ног женщины в злом, едком смехе, и при этом… издевательски тыкал пальцем в Дамиана!

    Это было уже невыносимо! Кровь прилила к голове, и в носу появился горячий, терпкий запах крови.

    Из-за спины женщины послышалось шипенье:

    – Валя, Валя, что ты делаешь! Лучше возьми деньги!

    Но пронзительный голубой взгляд, холодный, будто ледяной, упёрся ему в лицо снизу вверх, и реджи понял – не возьмёт. Стучать в висках престало, и кстати вспомнились слова Суземского о том, что пострадавшая может бояться мужчин. Принц убедительно приказал себе поверить – она просто боится и не доверяет мужчинам.

    И предложил другой вариант:

    – В таком случае позвольте помочь чем-то ещё.

    На холодном бледном лице яркая тёмная бровь плавно скользнула вверх, затем вниз, а ресницы медленно опустились, прикрывая глаза, и так же медленно поднялись.

    – Дров, что ли, нарубить хотите?

    И это не прозвучало ни насмешкой, ни издёвкой – лицо женщины ни на миг не стало более весёлым. Это был чистый интерес. И принц снова разозлился, хотя и постарался сохранить величественный и спокойный тон.

    – В таком случае, когда надумаете – обращайтесь.

    Коротким кивком он попрощался, развернулся и вышел. Как взлетел на лошадь, как выбрался на улицу, как вокруг него сомкнулся отряд гардов, он даже не заметил. В душе бушевал ледяной ураган, а его вечный помощник, отдушина, его тёмная сторона – Несносный Мальчишка – издевательски хохотал в полный голос, запрокинув голову.

    ***

    Принц только во дворце пришёл в себя, когда щепка от раздавленной спинки стула больно вонзилась в руку. Дамиан глянул на окровавленную ладонь, затем обвёл непонимающим взглядом кабинет. Массивная дверная ручка валялась, вырванная, у порога. Стеклянные крошки на чайном столике были раньше стаканом, на это скромно намекал графин с отломанной горловиной. Обломки пера и чернильная лужа с расколотой надвое чернильницей на рабочем столе, обрывки скомканных бумаг... И Несносный Мальчишка… Мальчишка катался по полу, держась за живот, и безобразно распахивал рот в беззвучном смехе, по его призрачным щекам текли слёзы, отчего всё полупрозрачное лицо странно поблескивало.

    Реджи снова глянул на саднящую ладонь. И опять растерянно осмотрел творящееся безобразие. Это всё сделал он? Попробовал вспомнить как? когда? И не смог. Вытащил из кармана платок и приложил к ране на ладони, а сам подошёл к зеркалу. Небольшое и овальное, оно висело возле самого окна, скрываясь от посторонних глаз за шкафом. И сейчас Дамиан смотрел на своё отражение и не мог, не мог признаться себе. Не мог и не хотел… Простая селянка? Вдова?! Мать троих детей?!! Не верилось.

    Нет! Какая чушь!

    Он – принц, у него другая судьба, другая единственная. А это… Это какая-то ошибка!

    Просто не надо спешить. Всё образуется, всё наладится. Просто надо подождать. Это странное состояние изматывало: нельзя сильно сопротивляться (Дамиан знал, что от сильного сопротивления и отдача будет сильнее), а как противодействовать неприятием, молчаливым саботажем, если в душе всё бушует и встаёт на дыбы? Поэтому лучше отрешиться и сделать вид, что ничего не произошло. Может, всё как-то рассосётся, само собой?

    Старался не думать о том, что случилось как раз то, чего он так не хотел и боялся. Не думать! Забыть! Потом будем решать. Если вообще придётся. Это всё-таки не может быть правдой.

    События следующих дней помогали прятаться от любых мыслей на эту тему. А события эти требовали быстрых и решительных действий, и всё лишнее как раз легко было выбросить из головы. Самым узким кругом приближённых к королеве был составлен план по спасению Перлы Инвиато, и его, не откладывая, принялись осуществлять. Сроки были поставлены самые короткие.

    И первое, что проделали в тот же день, когда приняли этот рискованный план, – принцесса Тойво, названная при рождении Ило, дала клятву верности бенестарийской Короне, и, как следствие, обрела новое подданство. Поручителем и гарантом выступил принц Дамиан, ставший тем самым её названным отцом.

    И следующее, что он сделал тем же вечером, – отослал официального вестника князю Марун, главе клана Удабнас, с приглашением на помолвку принцессы Ило с наследником князя, Зиадом Марун. Помолвка была назначена на следующее утро. К этому посланию сам жених приложил своё письмо. Он

    «Приветствую тебя, мой вождь!

    Пусть годы твои будут продолжаться бесконечно, пусть дом твой будет полон сыновьями и золотом, пусть душа твоя радуется долгие века, отец мой!

    Как и желал ты, отец мой, я нашёл себе жену. Повинно склоняю голову пред тобою за то, что выбор сделал сам не посоветовавшись. Не гневайся, пока не прочтёшь это послание до конца, ибо, надеюсь, что ты поймёшь: моя жена – бриллиант чистейшей воды, и достоинства её превосходят все твои самые смелые ожидания.

    Эта девушка – маг. Она дочь короля недостижимой северной страны и женщины-мага, непревзойдённого воина с далёких восточных островов. Такое происхождение воистину великолепно даже по твоим строгим меркам! Такой редкой удачи, как родословная моей невесты, можно искать несколько поколений среди всех пустынных племён, и так и не найти. О том, какими талантливыми могут быть наши с ней дети, у меня просто кружится голова, о отец мой!

    Ещё она красива, и станет украшением любого пира в шатре твоём; умна и настойчива, ибо преодолела немало трудностей, чтобы пробиться в Королевскую Академию Бенестарии, где сейчас учится. Она воин, как и её мать. Я видел её бои с сильными воинами, один из которых был моим наставником. В том бою, о отец мой, она победила!

    Девушка эта имеет прекрасный характер – тиха, сдержанна, полна достоинства, ибо воспитывалась при королевском дворе, и умеет вести себя среди знатных господ. Она владеет удивительной магией, которой ни ты, ни я, ни брат мой никогда не видели!

    И самое важное, отец мой! Её приняла гвели нашего рода. Когда я это понял, стал самым счастливым человеком на свете, ибо эта девушка ещё и любит меня!

    Отец мой! Я счастлив сообщить тебе, что завтра состоится наша помолвка.

    Надеюсь, ты так и не разгневался, поскольку в этом тоже кроется прекрасная возможность для нашей страны. Покровителем моей невесты в отсутствие её отца согласился выступить наследник Короны Бенестарии, а это просто великолепно!

    Нижайше прошу прибыть тебя завтра утром на нашу помолвку с принцессой Тойво, названной при рождении Ило.

    С любовью и уважением,

    твой сын и наследник

    Зиад».

    Составить письмо в подобном тоне стоило "сыну и наследнику" немалых волнений, поскольку он знал своего отца – человека вспыльчивого и верящего в собственную непогрешимость. Зиад уповал только на то, что при всех его недостатках князь Марун был довольно мудрым политиком, и все возможные выгоды перевесят его гордость и обманутые ожидания в отношение невесты для его наследника. Именно на это жених и давил, представляя Раду в наиболее выгодном свете.

    Самый тяжёлый и, как он надеялся, действенный аргумент Зиад приберёг на конец письма, ожидая сильного, практически безотказного, по его расчётам, влияния на принятие отцом факта – сын уже женат. По обычаям, что в последнее время меньше влияли на жизнь пустынных племён, осталось только дать пир. Ведь брак подтверждает гвели, а она уже приняла жену наследника.

    Князь должен был понимать, что, отправляя сыновей в ту страну, которую считал более просвещённой, и к уровню корой стремился подтянуть свой народ и свою страну, повлияет на его сыновей необратимо. И Зиад очень надеялся, что завтрашний день пройдёт спокойно, без неприятных и неожиданных сюрпризов со стороны его отца.

    Почти всю ночь принц Дамиан, советник Суземский, Зиад Марун и несколько экспфертов из службы безопасности Короны выспрашивали Раду-Ило обо всех подробностях быта в королевском дворце Оландезии, об обычаях, особенностях, мелких деталях жизни, уточняя план и выстраивая линии поведения своего посла для самых разных вариантов развития событий.

***

    Почти всю ночь принц Дамиан, несколько мужчин, даже не знаю, кто они такие, советник Суземский, и что самое обидное, мой муж, мучили меня. Вопросы, которые они мне задавали, казались настолько глупыми, а иногда и смешными, что хотелось ответить какой-нибудь грубостью. Но ловя извиняющиеся взгляды Зиада, я таяла, прощала нелепость и свою усталость, и отвечала снова и снова.

    – Какой характер у Вретенса?

    – Если вдруг возникнет конфликт, постарается ли он затушить его или нет? От чего это может зависеть?

    – Какой завтрак предпочитают мужчины при дворе короля Юзеппи? А женщины?

    – Что может привлечь всеобщее внимание во дворце? Человек, событие, новость? Что?

    – Есть ли при дворе музыканты, и на каких инструментах они играют?

    И так, от чего-то крупного и неощутимого до мелкого, как крошка, и такого же назойливого и колючего, вопрос за вопросом, они выстраивали какую-то неясную мне картину. Я не понимала смысла, устала и хотела спать. Но увидев глаза Зиада, взбадривалась и отвечала.

    А на утро… На утро был торжественный приём делегации из пустынного княжества. Снова парадная лестница королевского дворца, королева, принц-консорт, принц Дамиан, придворные и слуги. Только я не подъезжаю в карете, а стою рядом с Зиадом. По другую сторону – наследник бенестарийской короны. Стою между состоявшимся мужем и несостоявшимся женихом.

    Казалось бы, радуйся! Всё случилось самым невероятным, но наилучшим для меня образом – не любимый и нежеланный не стал мужем, а Зиада я люблю и держусь за него, как умирающий – за последний шанс. Но мне грустно, и именно потому я опять в печали – волнуюсь перед встречей с новым родственником. Зиад рассказал, что отец его непростой человек, и не стоит и половину из его слов принимать близко к сердцу. Вторую половину – вообще не стоит слушать. Муж успел это нашептать, когда мы, обессиленные изматывающими беседами, заваливались спать. Наверное, хотел подготовить к встрече. К неприятной такой встрече.

    Но что это волнение? Лишь повод отвлечься от более острой боли – боли, что причиняет страх. Нам с Зиадом предстоит расставание, и я ужасно этого боюсь. Не за себя, за него.

    Я сейчас, наверное, опять с таким лицом, что Ариша обязательно сделала бы замечание. Но не могу я улыбаться, не умею изображать радость, когда так переживаю. Самое большее, на что я сейчас способна, держать на лице спокойствие.

    Вот и приблизилась делегация к самым ступеням. Почти одновременно несколько мужчин спрыгнули со своих лошадей. И самый старший из них оказался впереди, поднимаясь по ступеням к королеве Ильдарии и вставшему из кресла принцу-консорту.

    Их не спутал бы никто и никогда. Я смотрела на князя Марун, а видела Зиада, только лет на тридцать старше – смуглый, подтянутый, с хищным взглядом, которым он окинул всех встречавших. Идёт размеренно, но быстро. А вот взгляд нерадостный, и губы поджаты недовольно.

    Мне захотелось тяжело вздохнуть. Но, во-первых, платье настолько плотно сжимало мои рёбра, что сделать это было невозможно, а во-вторых, горло сжало судорогой и даже просто дышать было трудно.

Князь Марун раскланялся с королевой. Изящно, даже изыскано, элегантно, но всё равно по-своему – плавными движениями какого-то южного танца, так непохожего на танцы северных шаманов. Гость обратился к королеве, посочувствовал утрате – принцессе Суэлле, выразил радость (кажется, даже неподдельную), оттого, что прибыл в удивительную страну, восхитился самой королевой и выразил надежду на сотрудничество.

    Затем повернулся к принцу Даиману, и любезности стало меньше. Вежливость, сдержанность, уважительно склонённая голова, затем взгляд мимо меня, сразу на Зиада. И тут совсем уж холодом повеяло.

    – Здравствуй, сын. Не порадовал ты меня.

    Зиад вовсе не потерял присутствия духа, видя не расположенность отца, а сделал полшага вперёд:

    – Разреши представить тебе мою суженую, принцессу Тойво, названную при рождении Ило, дочь короля Оландезии, Юзеппи, названного при рождении Карху, – Зиад поклонился отцу, и я повторила за ним поклон.

    И наконец встретила взгляд таких же тёмных, как у мужа, глаз.

    – Дочь короля?

    Я склонила голову в знак согласия и почтения.

    – Из северных земель?

    Я снова кивнула. Вокруг был такая тишина, будто мы не в окружении нескольких десятков человек под открытым небом, а где-то в подвале, один на один – такая тишина стояла вокруг. Даже ветер стих, ни единый желтеющий лист на деревьях не шелохнулся, молчали птицы.

    – Но как ты мог не попросить моего благословенья?! – гневно и даже яростно прозвучало над моей головой.

    Я подняла взгляд. Князь уже сердито раздувал ноздри, вцепившись взглядом в напряжённо улыбающегося Зиада.

    – О, отец мой! Дочь северного короля, подданная Бенестарии, к тому же находящаяся под личным патронажем принца Дамиана девушка – разве это не лучшая партия для твоего наследника?

    Князь вскинул подбородок и глянул на сына. А я сжалась. По опыту знаю, что за такими взглядами следуют другие, более весомые неприятности.

    – Но моё благословение!.. Традиции!.. – тёмные глаза на высохшем лице засверкали.

    – Отец, – Зиад вежливо поклонился. – Не время и не место говорить об этом.

    – Князь Марун, позвольте мне, – раздался голос, от звука которого я всё ещё немного вздрагиваю. Это вступил Дамиан: – Я мало знаком с обычаями вашей державы, но предполагаю, что традиции у вашего народа ничуть не слабее, чем у нас. И у нас до сих пор не все родители детей с сильным магическим даром отдают их учиться, тем самым закапывая их таланты в землю. Но когда узнал, что вы, ваше сиятельство, отправили к нам, за границу, своих сыновей, восхитился вашей мудростью. Пусть не сразу, но ваши подданные тоже потянутся к нам, а ваша страна начнёт активнее развиваться благодаря новому поколению обученных магов.

    И поклонился – боковым зрением я увидела, как мелькнули светлые волосы. Князь Марун перевёл дыхание и перестал убийственно сверкать глазами на сына, а сосредоточил всё внимание на реджи. Тут произошло неожиданное – сама королева сделала шаг к князю, нарушив все нормы этикета:

    – Мой сын обсуждал со мной этот вопрос, ваше сиятельство. И мы решили, что согласие на брак стоит дать. Ведь вы отправили старшего сына и наследника на учёбу в другую страну, не связав его предусмотрительно узами помолвки ни с одной девушкой из своих земель. Значит, дали ему свободу выбора.

    И она улыбнулась, мягко, нежно. Вопросительно приподняла брови и даже чуть склонила голову набок, будто спрашивала: «Разве нет?»

    Князь Марун слегка склонил голову, подтверждая эти слова, но в глазах его не было полного принятия.

    ***

    Пока папенька со свитой отдыхали с дороги, переодевались и готовились к торжественному приёму в узком кругу, мы с Зиадом тренировались. Я учила мужа соей детской магии. Вообще-то, она не была никакой не детской. Но я никак не могла назвать её по-другому – я выросла, считая, что так умеют любые маги, и что пользуются ею только малыши из-за несерьёзности.

    Я только недавно поняла, что мама вот так меня защищала, строила вокруг невидимые заслоны. Снаружи заслоном было спрятать моё происхождение, мою магию, а изнутри – давать мне знания по магии так и в таком количестве, чтобы я не могла стать полноценным магом.

    В последние дни мне некогда было думать, но иногда всё же мелькала мысль о том, для того ли она нырнула под нож самоубийцы, покусившегося на короля, что бы защитить его? Только ли для этого? Или у неё уже не было сил видеть любимого человека рядом с другой? Или она моё будущее пыталась обеспечить?.

    Она же пыталась покинуть службу при дворе олдандезийской Короны, я знаю. Но король не отпустил. Хотя правильнее было бы сказать, не отпустила его толстая жена. Интересно, она знала, что связывало главу её личной охраны и её мужа? Если знала, то такой её поступок – ужасная низость. А ещё... Она не так глупа, как кажется.

    А если просто каприз?.. Нет, ни желания, ни сил искать ответы ещё и на эти вопросы у меня не было.

    Про мою «детскую» магию мне рассказал улыбчивый седобородый старик, дворцовый маг. Он доброжелательно и большим интересом расспросил меня о том, как я это делаю, внимательно наблюдал за несколькими моими демонстрациями, а потом всё так же по-доброму объяснил:

    – Видите ли, ваше высочие, это портальная магия. В принципе, она не так уж и редка, но в вашем случае… удивительна. Обычно ею овладевают после довольно длительного обучения, и такой вид магии требует немалых сил. А у вас ваши способности долгое время были перекрыты, но эта возможность сохранилась. Это необычно! Ну и сам вид порталов… Дверца! Подумать только! – старик хмыкнул и пожал плечами. – Очень, очень необычно!

    Наверное, или даже безо всяких сомнений, старый маг был прав. Потому что как я ни рассказывала, как ни учила Зиада, получалось у него, скажем честно, из рук вон плохо. Он мог открыть дверцу в пределах одной комнаты, мог с близкого расстояния, например, из начала длинного коридора общежития к себе в комнату.

    Но вот из дворца в свою комнату – нет, в библиотеку Академии – нет. В замок отца даже призрачный вид дверцы не прорисовывался. Мы пробовали и так, и эдак, но результаты были очень скромные.

    И самое грустное (и я бы повеселилась или даже порадовалась этому в другой ситуации), но открывал он маленькие дверцы только ко мне. То есть, если он знал, что я стою где-то за дверью, причем в месте, где он бывал и хорошо его помнил, то мог открыть эту дверцу. Но если запомнил плохо, или меня там не было, его маленькие дверцы не открывались.

    – Зиад, – сказала я ему, когда в короткий перерыв он обнял меня и прижал к себе, поглаживая по спине так, словно гладил кошку. Сил уже не было ни у него, ни у меня. Хотелось упасть и, раскинув руки, лежать, не шевелиться, смотреть бездумно в потолок. Но мне не давал покоя страх. – Я очень переживаю за тебя. Мне страшно, что ты оттуда не сможешь выбраться!

    Он молча гладил меня по спине, и медленно расслаблялась. И я предложила:

    – Давай туда поеду я? Я там всё знаю, я смогу выбраться. Я и в самые трудные времена изворачивалась и сбегала, а сейчас у меня сила увеличилась, я тем более ускользну. А, Зиад?

    Он стоял неподвижно, уткнувшись носом мне в макушку, и громко сопел. Потом пробормотал:

    – Ты так пахнешь, Рада-сть моя. – А потом оторвался от обнюхивания моих волос и твёрдо сказал: – Нет, родная, туда поеду я. А ты будешь страховать меня здесь. И, к тому же, я королевский посланник, со мной нельзя обращаться плохо. Ничего не бойся!

    Мне было до слёз страшно думать о том, что в Оландезии с ним могут сделать, когда узнают, зачем он туда приехал. И я не могла не бояться. Я сильнее обхватила его за талию и прижалась так сильно, что почувствовала все швы на моей одежде и каждую пуговицу – на его.

    – Господа, позволите?

    Знакомый низкий голос. Я вздрогнула и обернулась, а Зиад выпустил меня из объятий, и как-то неожиданно, но плавно и мягко я оказалась у него за спиной.

    – Да, реджи, прошу вас, – муж слегка поклонился его высочию Дамиану.

    – Как успехи?

    – Хорошо!

    – Плохо…

    Мы с Зиадом сказали это одновременно. И он примирительно сжал мой локоть.

    – Мой реджи, – снова обратился он к его высочию Дамиану, – Рада права. Было бы совсем хорошо, если бы я потренироваться месяц.

    – У нас нет месяца! – отрывисто бросил принц и стал вышагивать вдоль гостиной, которую нам с Зиадом выделили как тренировочный полигон.

    – Друг мой, мы что-то придумаем. Обязательно, – я, оказывается, не заметил почти постоянного спутника его высочия Дамиана – советника Суземского. Он стоял у дверей и привычно улыбался. Только в улыбке этой мне почудилось сочувствие. Он сочувствовал? Его высочию Дамиану? Я перевела удивлённый взгляд на принца. Кто эта девушка, которую нужно вытащить из королевского дворца Оландезии, что его так жалеют? Его единственная?

    Я попыталась вспомнить, что мне об этом говорила Ариша, но не смогла. В голове крутились какие-то обрывочные сведения, что-то про помолвку и траур, но и только.

    – Ваше высочие, – осмелилась я произнести, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал от страха. – Может, вам удастся открыть дверцу к вашей… к той девушке?

    Его высочие глянул на меня с горечью, потом усмехнулся, хотя смотрелось это скорее как гримаса боли, и ответил:

    – Я принц, моя магия – родовая. Своей я не имею.

    Ну да, что же это я… Мы же учили это в Академии. Вот же я недотёпа! Ему, наверное, нелегко понимать это и видеть вокруг себя обычных магов…

    – Извините, – пробормотала и опустила глаза.

    – Ничего страшного, принцесса. – это было сказано задумчиво.

    А затем реджи попросил:

    – Покажите, что у вас получается.

    И мы с Зиадом продемонстрировали наши не очень большие достижения, всё увеличивая расстояние.

    У него отлично получалось, если он стоял за стеной. Просто прекрасно! Но стоило ему отойти на сотню шагов, как дверца переставала открываться, и я стояла совершенно бессмысленно в ожидании того, как кусок стены у самого пола вдруг подастся назад, открывая низенький проход.

    – Принцесса Ило, а вы можете к господину Марун открыть дверцу? То есть не в какое-то определённое место, а именно к вашему мужу? – спросил Суземский, тоже, видимо, утомлённый созерцанием неподвижной стены.