Текст книги "Единственная для принца (СИ)"

Автор книги: Анна Агатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Дамиан тоже любит отца, не так, конечно, как она. Но... настолько ли сильно, чтобы пожертвовать собой, найти свою единственную, жениться и принять престол?

Принц понимал, что быть правителем – его судьба, избежать которой не получится, но как всякий человек, позволял себе слабость. Хотя бы изредка и наедине с собой. Не хотел он, как же не хотел на престол!

Ещё и эта единственная.

Вот достанется какая-нибудь вроде нынешней любовницы, и ты уже ничего поделать не сможешь – единственна, и всё. Ходи перед ней как дрессированный зверь на задних лапах, исполняй её капризы, прыгай через огонь…

Принц почему-то не сомневался, что единственная не благо, а тяжкий камень, груз, который и бросить нельзя, и тащить неудобно. А в придачу к такому несчастью идет королевство, всё больше слабеющее с каждым годом правления матери . Просто замкнутый круг: срочно найти единственную, которую найти не хочешь, чтобы спасти королевство, править которым тоже нет желания.

– Пожалуй, ты прав, Дамиан.

Принц поднял голову и вернулся из своих размышлений. Говоривший Зорий смотрел куда-то вверх и в сторону, глаза были прищурены. Дамиан напрягся – так бывало всегда, когда друг выдавал что-то важное.

– А кто пытался привести в чувство избитого?

– В каком смысле?

Зорий перевернул несколько листков.

– Вот заключение тюремного лекаря. Написано, что первая помощь, оказанная на месте, позволила избежать осложнений травмы. Что это была за помощь и кто её оказал? И ещё вопрос: для чего кому-то понадобилось оказывать помощь дебоширу?

Дамиан не сдержал усмешки. Он всегда восхищался этой способностью Суземского увидеть то, что не видели другие. Он был благодарен матери, что она приблизила Зория.

История о том, как сын королевы подружился с мальчишкой из приюта, могла бы стать легендой. Могла бы, но не стала – матушка приложила немало усилий, чтобы она не вышла за пределы дворца, а с самого начала – чтобы Дамиан не узнал, что его лучший друг совсем простого происхождения.

А вот её усилия, которыми эта история создавалась, Дамиан не оценил. Правда и узнал о них не сразу.

Он вообще был не слишком-то изворотлив, потому и не сразу понял что к чему. А когда понял, крепко обиделся на мать. Хорошо, что не на Зория, ведь обидеться на простолюдина было куда как проще, чем на мать, на королеву.

Было ли что-то известно самому Зорию об искусно созданных условиях для их сближения, Дамиан не знал, знать не желал и только надеялся, что Суземский ещё менее изворотлив,чем он сам, и вообще не способен к таким играм.

Ещё в академии парни как-то оказались в одной компании, у них нашлись общие интересы не только в развлечениях – турниры на древнем оружии или пирушки в ближайшей таверне. Они много спорили о вещах, в которых волею судьбы и рождения были уникальны, каждый по-своему.

Дамиан, как всякий отпрыск древнего аристократического рода, не имел обычной магии, а Зорий не имел её от рождения. Он был безмагик.

В мире, где магия правит бал, каждому из них приходилось непросто. Принца учили использовать своё родовое влияние, врождённую харизму, что в общем-то не было магией как таковой, но заметно облегчало жизнь. А вот Суземского и учить-то было нечему – он не только не владел магией, он был к ней не восприимчив. Абсолютно. Поэтому развивал то, что имел – свои умственные способности и физическую подготовку.

И это сходство, возможно, их сблизило ещё больше.

На первых порах, когда они только поступили в Академию Магии, их объединяло сожаление об отсутсвии того, что есть у всех – магии. А потом это сожаление отошло на задний план, потому что они стали с увлеченим исследовать то, что осталось у них в распоряжении.

Итогом всего стала необычная выпускная работа – одна на нескольких выпускников. На двоих, на троих, редко – на четверых.

Такие синтез работы иногда делали выпускники Королевской Академии Магии, и уж тем более такую работу стоило делать ненаследному принцу. Но в их с Суземским случае в компанию обязательно нужен был обычный маг, маг-прикладник.

Зорий всегда помогал вот так, как в этом деле, в деле о попытке побега из Академии – неожиданно и своевременно.

Вроде и факты в папке с именем Суземского были простые и очевидные, будто и лежали на поверхности, но почему-то оставались незамеченными, эти маленькие, но бесценные находки, всегда восхищали принца и наполняли его душу благодарностью.

За то, что у него есть Зорий, что их дружба так крепка, что на свете вообще есть эти удивительные люди – безмагики.

И настроение сразу улучшилось, потому что, наконец, появилась тонкая ниточка размотать этот надоевший клубок. Довольный, он схватил трубку телектрофона:

– Девушка?

Звонкий голосок ответил:

– Слушаю!

– 501, литера А, пожалуйста!

– Соединяю, мой реджи!

Дамиан закатил глаза. Беседа с денщиком капитана была похожа на беседу с самим капитаном. Зорий потешался, глядя на выражение лица принца, который попытался объяснить, что вовсе не обязательно строить всю прислугу и домашних, если звонит начальство, но потом махнул рукой и коротко распорядился:

– Морцавский, завтра с утра опросить всех, кто был в привратницкой. Каждого по отдельности. Опросить и выяснить, кто оказывал первую помощь адъюнкту, тому самому, что так рвался выйти с территории.

Паузу капитан выдержал хоть и небольшую, но заметную.

– Ему оказывали помощь прямо на месте?

– Да, так написано в отчете лекаря. И судя по тому, что это был целитель, а не лекарь, помощь была магическая. Вы понимаете?

– Так точно, – немного задумчиво проговорил Морцавский. Дамиан прямо почувствовал, как у того закрутились шестеренки в голове. О дальнейшем можно было не переживать – капитан при всех его специфических манерах был отличным специалистом.

– Доложите сразу же, как появятся первые результаты.

– Слушаюсь, мой реджи!

– Капитан…

– Да, мой реджи!

– Я вас очень прошу, пожалуйста, сейчас ложитесь спать. Хорошо?

– Х-хорошо, – немного недоуменно проговорил начальник службы безопасности Академии. – Здравия желаю!

– И вам здравия, капитан.

Повесив трубку, глянул на Суземского. Тот ухмылялся.

– Ты прямо заботливая мать.

Дамиан только покачал головой и вздохнул:

– Боюсь, он сам ночь спать не будет и другим не даст.

– Ты преувеличиваешь, дружище. Самое большее – будет полночи ворочаться в постели без сна. Могу поспорить, – и хитро глянул на принца.

Тот хмыкнул и отказался:

– С тобой спорить – без штанов остаться.

Зорий хохотнул. Он мог просчитывать не только результаты азартных игр, но поступки более-менее знакомых людей.

Это качество было бесценно. Абсолютно все безмагики, дожившие до такого возраста отличались кроме великолепных аналитических способностей ещё и интуицией, и даже некоторые эмпатией. У Зория последнего не было, но это с торицей возмещалось первыми двумя.

Именно поэтому Дамиан поделился с ним и кое чем, что беспокоило его – о разговоре с ректором Королевской Академии Магии профессором Такэрой Яцумирой. Принц посетовал на несвоевременность преобразований и о нежелании госпожи ректора самой заниматься этим вопросом. Но Суземский неожиданно поддержал Яцумиру.

– Это затраты, Дамиан. И ответственность. Ей достаточно и того, и другого в постоянном течении дел, а если разделять Академию, здесь целый штат персонала нужен…

– И что же ты предлагаешь? – резче, чем хотелось, спросил Дамиан. В душе кольнуло разочарование – он ожидал поддержки со стороны своего советника, которому предстояло стать его правой рукой после того, как он займет трон. – Не министерство же создавать под такую задачу!

Зорий хмыкнул.

– Для министерства задачка мелковата. Но с такой огромной задачей случайная кучка людей не справится, друг мой. Здесь нужны умные, обученные люди, которые хорошо работают вместе и поодиночке.

Принц наставительно направил указательный палец в грудь Суземскому:

– Вот возьми тогда и создай такую службу. Понятно?

Зорий смотрел на Дамиана, но взгляд вдруг скользнул куда-то вглубь, стал отсутсвующим, невидящим – он был где-то в другом месте.

– Зорий! – принц настойчиво позвал его.

– Да, мой реджи, – вышел из задумчивости и улыбнулся советник. – Я создам. Я кое-что создам, а ты согласишься и примешь это без всякого сопротивления!

Реджи подозрительно глянул на Суземского. На лице у того было такое выражение, за которое хотелось избить. В юности Дамиан так и поступил однажды, не выдержав этой наглости, этого вызова во взгляде простолюдина. Но тот раз был единственным, и больше такой несдержанности принц себе не позволял – приятель навалял ему от души, не считаясь со статусом и регалиями.

Этот случай дал Дамиану урок, о котором вряд ли кто-то подозревал, а сам он не стал ни с кем делиться, – стоит уважать людей кем бы они ни были. Например, Зория стоило уважать не только за его уникальный ум, но и за характер. Дело было не только в том, что он был первым человеком, кто испортил принцу его породистую физиономию, но и единственным, кто никогда не гнулся в угоду другим и себя не позволял гнуть никому, не взирая на имена и чины.

– Значит, не скажешь?

Зорий хитро улыбнулся, прищурился довольно и отрицательно качнул головой. Дамиан выдохнул, чтобы расслабиться, но внезапно вырвавшаяся Призрачная Рука всё же дотянулась до Суземского и отлупила его небольшой, но упругой диванной подушкой. Принц едва не засмеялся и поднял взгляд к потолку.

– Трудно быть принцем… Ты знаешь это? – спросил, разглядывая хрустальную люстру.

Какая интересная люстра в кабинете, подумать только!

– Откуда мне знать? Плодородная Богиня милостива ко мне – я простой человек, сирота, из крестьян!

Последнее утверждение было откровенным кокетством. Зорий действительно был найденышем, по сути – сиротой, не знавшим отца-матери. Но его крестьянское происхождение было выдумкой. Судя по одежде, в которой двухлетний Суземский обнаружился у дверей приюта, что было зафиксировано в его документах, он был из небогатых горожан. Всё, что было на нём надето, было очень дешевым, но покупным: и порты, и кафтанчик, хоть и великоватый, купленный явно на вырост, и плохонькая обувка. Крестьянские дети, как известно, не носили ни портов, ни кафтанчиков, разве только рубаху домотканную, а уж обувь, хоть и плохонькая, и вовсе была недопустимой роскошью.

Дамиан был удовлетворен – такая прекрасная люстра, и Призрачная Рука, что с размаху последний раз крепко приложила Зория по голове подушкой, тут вовсе не при чем. Пристально глянув собеседнику в глаза, спросил:

– Ты знал, что принц-консорт медленно умирает?

– Догадывался.

– Почему мне не сказал? – сумрачно спросил Дамиан.

– Не думаю, что это к чему-то могло бы привести. Мне очень жаль. Правда. Такой отец, как твой – мечта любого мальчишки…

Дамиан отвернулся к окну. Спустя минуту произнес:

– Матушка сказала, что все зависит от меня. Я могу его спасти.

Суземский молчал. Но когда принц обернулся, на лице друга был интерес. И Дамиан продолжил:

– Мне нужно просто найти свою единственную.

– И всё?

– Не всё. Нужно жениться, принять престол и справиться с обрушившимся на меня счастьем.

Советник всё так же изучающее смотрел на Дамиана:

– Я не понимаю, в чем проблема.

– Где её искать? Как? Никто ничего не объясняет! Я чувствую себя слепым щенком! – Дамиан начал заводиться.

– Но это не главное… – тихо пробормотал Зорий, продолжая рассматривать принца.

– Да, Великое Бесплодие! Да! – он резко вскочил и стал ходить по кабинету, сжимая и разжимая левую руку, которую крепко держал правой. Когда чуть успокоился, сказал:

– А если я ошибусь? А если она окажется какой-нибудь дурочкой, у которой отшибет разум от возможностей, ведь она станет королевой?

Принц сделал ещё два шага и добавил совсем тихо:

– Матушке хорошо рассуждать, ей достался отец, с которым сразу всё было ясно – любовь, и никто больше ей не нужен.

Зорий отстукивал какой-то марш по ручке кресла, в котором всё так же расслаблено полулежал.

– Не знаю, как всё это происходит, но…

– Но? – Дамиан обернулся и остановился.

– Если это ваша родовая магия, то я бы на твоем месте положился на неё и постарался бывать в местах, где можно встретить свою женщину. К тому же, – взгляд советника снова стал хитрым, – королева назначила бал в твою честь и…

Дамиан почувствовал, как у него вздулись желваки. Усилием воли на третьем вдохе ему удалось расслабиться, и он вопросительно дернул бровью.

– …И в честь прибытия посольства из Оландезии, с которым к нам едет принцесса.

Что? Бал? Принцесса? Несносный Мальчишка захохотал, заливисто, истерично. Оландезцы самое ценное отдают – принцессу! Королевскую кровь! Всем было известно, что король северного края помешан на чистоте крови. Неужели придется жениться на этой принцессе?!

Дамиан прикрыл глаза и помассировал виски. Как же всё это выдержать? Эти балы, эти странные представления о семье и долге у олданезцев!

***

Поздно вечером принц, закутавшись в теплый халат, вышел из ванной комнаты, где всё ещё витали запахи хвойных масел, а огромное зеркало было запотевшим почти до самого верха. Дамиан задумчиво прошелся по спальне. До окна и обратно, и ещё раз. День был огромен, бесконечен, как целая жизнь, и так же утомителен. И Дамиан задумался – не послать ли за Лали? Он вызвал в памяти её образ, её улыбку и сверкающие глаза, привычку сбрасывать при входе всю одежду, его рука вспомнила какая гладкая у неё кожа, но его накрыло другими воспоминаниями.

{…он опять уткнулся носом в заветную ложбинку между грудей, на его губах снова был вкус её солоноватой кожи, а в душе разливался покой, какой-то волшебный, глубинный...}

Дамиан встряхнул головой. Нет, не станет он посылать за Лали. Это не её вкус и не её запах. Он слишком устал сегодня. И завтрашний день вряд ли порадует его своей легкостью.

Глава 8. Всегда достигать целей

– Он отказывается. Говорит, что ничего не брал.

Дамиан не моргая смотрел на начальника безопасности Академии. Тот, казалось, окаменел.

– Как?!

Морцавский с трудом сглотнул, не отрывая взгляда от чёрных сейчас, гневных глаз принца.

– Мой реджи! Это один из помощников целителя сболтнул, что ничего из личных предметов у пострадавшего не обнаружено. Стража, выставленная у кельи больного, внутрь не заходила, когда тот очнулся. Но к нему зашёл помощник лекаря, чтобы дать снадобье. И когда пострадавший спросил, где его вещи, получил ответ, что никаких вещей не было.

Принц сел в своё кресло, откинулся на спинку и уставился в потолок. Капитан ждал молча. Это был такой момент, когда, он знал это точно, нужно изображать пустое место. Хорошо бы ещё не дышать, но вот этого капитан не умел, поэтому просто старался вдыхать как можно тише и незаметнее.

– Что ещё? – принц опустил взгляд на Морцавского.

– Вы были правы, мой реджи! – рапортовал капитан, вытянувшись в струнку. Взгляд его был преданный, лицо печальное. – Действительно, присутствовал ещё один человек, то ли адепт, то ли адъюнкт. Именно он и оказывал помощь пострадавшему.

– Имя? Курс?

– Не выяснили. Имеется только словесный портрет. – Капитан помялся, но всё же добавил: – Один из прислужников утверждает, что видел, как какой-то парень, по виду адепт, но явно старшекурсник, наклонился над бесчувственным телом, что уже лежало на лавке. Пытался привести его в себя: тряс, хлопал по щекам, звал по имени. Потом водил над ним руками.

– Выходит знакомый по учёбе… – задумчиво протянул принц. – Что-то ещё?

– Нет, – выдохнул Морцавский. Он чувствовал себя виноватым. – Потом старик отвернулся, потому что пришли мы с вами, и больше ничего добавить может. Куда парень ушёл и почему, так и неясно.

– Куда ушёл, понятно.

Начальник службы безопасности Академии кивнул.

– Верно. Кроме как вернуться в Академию, иного пути у него не было. А вот почему...

Дамиан задумчиво тёр подбородок и смотрел в окно.

– Думаю, именно он прихватил то, что вынес из лаборатории избитый адъюнкт. Потому и ушёл. Срочно найти парня. Выяснить кто таков. Установить слежку. Вопросы?

– Никак нет, мой реджи! – щёлкнул каблуками капитан.

– Исполняйте!

***

Сегодняшнее утро было ни чуть не проще вчерашнего дня: матушка вызвала Дамиана с самого утра, чтобы сообщить то, что уже и так было известно от Суземского – прибывает принцесса с Севера.

Королева вручила сыну грамоту, полученную ею лично от короля Юзеппи, названного при рождении Карху, в которой сообщалось, что он направляет свою верную дочь соединиться с сыном королевского рода Эталаис Маасса (так они называли Бенестарию). Из письма следовало, что Юзеппи, названный при рождении Карху, без всяких сомнений считает, что его дочь – единственный возможный вариант брака для Дамиана.

Такой демарш был провокацией, но и вынуждал к действиям.

Юзеппи, названный при рождении Карху, предполагал, что загнал королевский дом Бенестарии в угол, и выбор у него невелик: династический брак или война. Однако представители этого самого королевского дома считали по-другому – ни этот навязанный брак, ни война их не устраивали. Как строил свой странный план северный король, было непонятно, но и королева Ильдария, и её сын Дамиан были едины в своём стремлении – найти выход из этой ситуации, и желательно, чтобы он был такой, чтобы Юзеппи, названный при рождении Карху, зарёкся применять подобный политический шантаж в своей политике.

Оландезия, ещё пять десятков лет назад, когда на престоле был дед нынешнего короля, была сильно закрытой страной. Но всё же из-за гор доходили сведения, что помешанный на своей безопасности правитель с нездоровым упрямством и не менее здоровой жестокостью в своём королевстве уменьшает количество сильных магов. Предлогом была угроза со стороны наиболее сильных, чья верность короне подвергалась сомнению.

То, что такая политика приведёт страну к пропасти, не приходилось сомневаться, но страна выжила. Выжила благодаря случаю, вернее, даже стечению нескольких случайных обстоятельств.

Однажды суровый параноик, старый король, подавился вином и умер прямо за обеденным столом – это была первая счастливая для Оландезии случайность. Затем последствия преследований магов немного смягчились правлением отца нынешнего короля, Юхху, названного при рождении Сиили, который больше радовался свободе от воли своего подавляющего отца, чем правил государством.

Правда, правление его было недолгим, всего десять лет.

Но вот нынешний король, который был у власти чуть меньше четырёх десятков лет, хоть и вёл политику противоположную дедовской, унаследовал его характер – жёсткий, непримиримый, резкий. И теперь Оландезия была ещё более закрытой, и маги там ценились на вес золота.

Расположение страны не располагала к активным связям с миром – холодный океан с севера и востока и горный массив Питка-Вуорет с юга и запада. Идеальная природная изоляция.

Но всё было намного сложнее.

Раньше, более сотни лет назад, оландезийцы активно путешествовали по северным морям, снискав славу отважных воинов и мореходов. Тем и жили – торговали мехами, рыбой, северными диковинками, оружием, которое умели ковать искусно, нанимаясь солдатами в армии других стран, подвизались возить грузы морем. Но теперь слава морской державы была утеряна. Единственный путь на юг, в Бенестарию, лежал через небольшую высокогорную долину, занятую маленьким княжеством Лиикенрука, и был практически перекрыт.

Проход через Лиикенрука был так тщательно охраняем, что казался последним рубежом стоящей насмерть крепости. Чтобы получить разрешение на пересечение этого княжества, нужно было пройти длительную волокиту. Торговля зачахла первой, потом и жители приграничных территорий стали реже перемещаться в одну и другую сторону через границу.

Только дипломатические миссии по необходимости и пересекали негостеприимное княжество, что перекрывало проход между Бенестарией и Оландезией.

Не так, давно, уже при правлении нынешнего короля Юзеппи, служба безопасности Бенестарии вывела всех своих агентов с территории северной страны после того, как в одну ночь большая их часть была зверски зарезана в своих постелях. Выжили лишь те, кто был на заданиях.

Рисковать своими людьми не стали, а завести шпионов из местных оказалось невозможно – слишком велико было влияние шаманов среди обычных оландезийцев.

Теперь информация о закрытой северной стране поступала обрывочная и, скорее всего, искаженная, поскольку оставались только официальные каналы. А каналы эти были узкие и скудные. Первый – посольство Бенестарии, которое требованиями короля сведено было до минимума, при этом и круг общения его был ограничен в основном королевским двором. Второй канал был более живой и подвижный – купцы, поставлявшие к королевскому двору, редкие для Оландезии товары, но было их так мало, а движение по стране настолько ограничено, что делиться они могли разве что дорожными впечатлениями.

Поэтому новые знания о стране отсутствовали, а стрые всё больше устаревали, ведь жизнь идёт, на месте не стоит, а узнать, как она идёт в Оландезии, было негде.

Поэтому все, в том числе и Дамиан, понимали, что картинка в столь скудном освещении складывается совсем неполная. И какое принять решение, как правильно поступить в связи с прибытием посольства от северной соседки, было совершенно неясно.

Это самое прибытие ожидалось через три дня. Горы Питка-Вуорет мешали порталам, и путешественники, выехавшие из королевского дворца Оландезии вчера, могли прибыть к первому порталу на территории Бенестарии лишь спустя несколько дней.

И именно эти можно было использовать для подготовки бала. Цель Дамиана была в другом. Он эти дни хотел потратить на поиск возможностей избежать брака с принцессой, о которой не знал ничего, даже имени. Король Юзеппи, как бы его ни назвали при рождении, не удосужился сообщить эту, столь незначительную, на его взгляд, деталь в послании королеве Ильдарии.

Дамиан уже давно ощущал все эти проблемы – ограбления засекреченной лаборатории, поиск единственной и разделение Академии – как нависающие над ним огромные глыбы, что держатся на честном слове и сильном заклинании, но именно известие о прибытии принцессы Олданезии стало той малой каплей, что обрушила сразу все и придавила огромной тяжестью.

Но и сдаваться было не в правилах королевских отпрысков.

Поэтому первое, что сделал реджи, усилием воли загоняя себя утром в кабинет, – запросил в службе безопасности Бенестарии все сведения на принцессу Оландезии, дочь Юзеппи, названного при рождении Карху. Второе – вызвал Морцавского на доклад по делу о взломе лаборатории в Королевской Академии Магии.

Дамиану было плохо. Очень-очень тяжело.

Вот ты живёшь и думаешь, что знаешь всё о трудностях и неожиданных сложностях. Но вдруг оказывается, что похищенные из засекреченной лаборатории предметы исчезли, что у главного подозреваемого есть возможность уйти от ответа, что срывается план, который внедряли целых полгода, а потом ещё и то, что к тебе едет нежеланная и нежданная невеста. В такой ситуации сорвётся кто угодно.

Капитан Морцавский, конечно, не знал всех этих подробностей, но какое-то глубинное чувство из позвонночника говорило о том, что сейчас лучше замереть, задерживая дыхание, заодно и накрыть пологом тишины кабинет принца. Просто так, на всякий случай. Он сам в такой ситуации точно не выдержал бы, сорвался. А реджи, пусть он и принц, такой же, как и все, человек.

Просто живой человек.

И капитана ни на секунду не обманывала неподвижность принца, сидящего в своём рабочем кресле. Прикрытые глаза, учащённое дыхание и отсутсвие каких бы то ни было вопросов, отсутсвие въедливости, которые были легендой в службе безопасности, говорили ему о многом. Дамиан молча наблюдал, как Несносный Мальчишка ревел раненым зверем, метался по кабинету, опрокидывая мебель и расшвыривая бумаги, бил в стены Призрачной Рукой и дебоширил, как только мог.

И хорошо, что принц не сдерживал чувств – хватило пары минут, чтобы немного успокоиться. Наконец, он длинно выдохнул, задержал злой взгляд на застывшем капитане и вызвал секретаря. Неотрывно глядя на Морцавского, продиктовал циркуляр: адъюнкта, на котором обнаружены магические следы украденного из засекреченной лаборатории предмета, переправить в камеру для особо опасных преступников.

В антимагических кандалах! Немедленно! Порталом!

Запереть, чтобы он и надзирателя не видел. Пусть одиночество и лишение магии заставят его подумать и объяснить, как оказались на нём эти во всех смыслах замечательные следы.

Вторым циркуляром, на котором тон Дамиана не то, что немного смягчился, просто перестал быть таким резким, предписывалось оказывать целительскую помощь арестованному только тюремному целителю, только в камере и только под надзором гардов.

– Исполняйте! – сурово, но уже совсем спокойно скомандовал Морцавскому и принял из рук секретаря папку с материалами на принцессу Оландезии.

***

Лали после вчерашней неприятности была очень зла.

На службе всё не ладилось: дети раздражали, старая нянька вызывала стойкое желание раскричаться, а парк, в котором она всегда с удовольствием гуляла, сегодня нервировал сыростью и грязью. И всё из-за того, что из головы не шло вчерашнее совпадение короткой беседы принца с княжной и его скорое исчезновение в районе конюшен или гаражей.

Лали и так, и эдак обдумывала эту мысль, но сделать какой-то определённый вывод не смогла. Хорошо бы выяснить, куда именно он отправился и туда ли направилась эта сушеная рыбина, в новомодном платье. Княжна.

Но как это узнать?

Лали кусала губы, напряжённо размышляя, а дети вокруг требовали к себе внимания, мешая сосредоточиться и то и дело отрывая от мыслей, что не терпели такого неуважения и всё время ускользали, нянька ворчала, не переставая, резкий ветер и слякоть на улице будил желание спрятаться за надёжными стенами дворца…

Только за обедом, когда в столовой для благородных служащих замка, где не принято было болтать во время трапезы, девушке удалось относительно спокойно подумать и найти более или менее подходящее решение задачи.

Это был план, почти готовый, пусть и немного сырой.

И если одна его часть, что касалась княжны, была выполнима, хоть и непроста, то вторая, что касалась принца, была практически нереальна. Но Лали не привыкла отступать в полушаге о победы, поэтому эту часть стоило отложить. К сожалению, на неопределённый срок. Но была надежда, что удача улыбнётся Лали или произойдёт что-то неожиданное, из чего можно будет извлечь пользу.

Так всегда происходило в её жизни, и она это принимало и всегда брала во внимание.

Итак, княжна.

Княжна бывала во дворце иногда, хоть и нечасто. И попытаться найти её было можно, пусть даже и непросто – у гувернантки не было особых поводов пересекаться с гостями королевы. Княгиня Маструрен и её дочь заходили во дворец через другие двери.

Эта мысль вызвала горькую усмешку на красивых губах Лали, но не испортило её деловитого настроения.

А значит, снова придётся прибегнуть к помощи служанки. Ей с самыми строгими инструкциями было поручено пообщаться с прислугой, работавшей на приеме гостей королевы, с теми незаметными горничными и лакеями, которые принимали верхнюю одежду господ, относили её в гостевой гардероб, чистили, развешивали и затем возвращали хозяевам при отбытии.

– Тебе всего-то и надо, что подменить горничную, которая должна будет почистить плащ княжны. А почистишь, вот тебе бумажка, – Лали вынула из рукава маленькую бумажку с заклинанием поиска, – прикрепишь к подолу. А когда сделаешь, просто сообщишь мне, что всё сделано.

Служанка с недоверием покосилась на бумажку, не спеша брать её в руки. Что ж, Лали умела быть убедительной и рассказала:

– Эта барышня позабыла свой носовой платок в спальне принца, а я нашла, – служанка склонила голову, чтобы не было видно порозовевших щёк. – Я хочу его вернуть, но незаметно, ибо это же конфуз, сама понимаешь.

Служанка мелко закивала, а Лали с тем же видом ленивой грации продолжила:

– Я по этой бумажке найду её дом и поручу тебе отнести этот платок.

Служанка приподняла лицо, и госпожа заметила то, на что и рассчитывала – испуг и нежелание.

– А впрочем... – будто задумалась она, – нет, не стоит это поручать слугам. Я сама отнесу.

Обрадованная тем, что ей достанется самая простая часть работы, горничная протянула руку за бумажкой с заклинанием, а Лали удержала торжествующую улыбку. У неё получилось сейчас – получится и потом!

День, другой, и горничная сообщила, что всё сделано, как велела госпожа.

Гувернантка после своих часов службы вышла вечером в город и активировала поисковую нить. Тонкая, едва заметная, привела её к небольшому домику в странной для благородной девицы части города.

Лали даже не поверила сначала, что этот дом имеет какое-то отношение к княжне, а уж тем более – к принцу. Такое место, где богача не встретишь даже в закрытой карете, а домик хоть и чистенький и аккуратненький, но какой-то… не по статусу. Слишком скромный, слишком маленький.

Не будет же принц в таком встречаться с любовницей?

Или будет?

Лали несколько дней ломала голову над этой загадкой. Несколько раз прогулялась мимо домика, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь.

И однажды ей повезло.

Она увидела, как княжна сошла с извозчика, а навстречу ей открыла входную дверь служанка, низко поклонившись. Как бы медленно она ни шла, но больше ничего увидеть не успела. А того, что увидела, было маловато. Но кое-что было очевидно: то, как служанка распахнула дверь, не дожидаясь колокольчика, говорило о том, что приехала не гостья, а хозяйка. Значит, это дом княжны.

Но ездит ли принц именно сюда? И ездит ли? Надо было теперь выяснить именно это.

И тогда Лали решила рискнуть.

Если всё же предположить, что соперница живёт в этом доме, и принц приезжает именно сюда, именно это и нужно выяснить. И тут уже без всяких тонких манёвров доверить это она не могла никому.

Поэтому сама занялась делом.

Это во дворце, охранок на стенах и на самом принце слишком много для простой, даже для элементарной следилки. Именно поэтому фавориток сына королева предпочитала держать во дворце – легче контролировать, легче обеспечить безопасность. Достаточно неприятностей со старшим принцем, Львом.

И именно это обстоятельство хитрая гувернантка решила использовать в своих целях.

Маленькое оповещающее заклинание было настолько слабеньким, что могло только отозваться едва заметным сигналом. Но она было настроено именно на Дамиана и стоило Лали немалых усилий. Но большего фаворитке и не нужно было: если сигнал будет, значит, принц действительно заходил в этот дом, а дальше...

Дальше она уже будет решать по обстоятельствам.

Лали позвонила в колокольчик у калитки того самого домика, и приветливо улыбнулась служанке, вышедшей ей навстречу.