Текст книги "Единственная для принца (СИ)"
Автор книги: Анна Агатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
У Дамиана всё в душе перевернулось, когда он, войдя в зал, чтобы на бдении сменить матушку, увидел фигуру Льва у гроба. Этот фарс нужно было прекратить – ему было безумно жаль брата, второй раз хоронившего свою любимую. И он отсчитывал мгновенье за мгновеньем, чтобы королева точно достигла своего кабинета и наверняка погрузилась в свои дела, и вот тогда подал команду гардам из охраны старшего брата. Те вновь подняли его и, крепко поддерживая почти не стоявшего на ногах наследника, вывели из зала.
Дамиан успел заметить на опущенном против обыкновения лице брата отсутствие эмоций и сонно прикрытые глаза, за что тихо возблагодарил Плодородную – Лев, похоже, не пришёл в себя и, похоже, по пути скорби повторно не пошёл.
Тот, кто распылил усыпляющее заклинание, сам того не ведая, сыграл на руку Короне Бенестарии. Вопрос с похоронами принцессы Суэллы следовало решить уже давно, и этот случай был, с одной стороны, большой удачей, поскольку освобождал старшего принца от соседства с образом его единственной.
Это утешало Дамиана: хоть брат и витал после смерти жены в облаках и грёзах, вряд ли он совсем не замечал её образа рядом. Наверняка для него это было больно. И наконец, это напоминание об утрате не будет постоянно бередить рану Льва.
Но была и другая сторона. Сколько матушка даст времени на траур? Полгода? Год? Сколько у Дамиана в запасе, чтобы искать и, главное, найти её, свою единственную? Младший принц вздохнул и направился на встречу с королевой.
***
В кабинете присутствовал ещё и принц-консорт, устало сидевший в кресле у окна. Они с Дамианом сегодня виделись на погребении, что состоялось в закрытом для посторонних склепе королевской семьи, и потому здороваться не стали.
– Присаживайтесь, реджи, – официально обратилась королева к сыну.
И когда Дамиан сел в кресло, после паузы произнесла:
– Сообщаю вам то, что уже давно для вас не новость, сын мой. С сегодняшнего дня вы – наследник. Я подписала необходимые документы.
Королева на секунду прикрыла глаза, но голос не дрогнул, и она передала бумагу с указом принцу. Дамиан коротко поклонился, скорее даже кивнул и принял бумагу.
– Я рада, – в голосе королевы промелькнула усталость, – что мой старший сын теперь может отойти от вынужденной и мучительной роли, которую он играл последние годы.
И муж, и младший сын склонили головы, соглашаясь. Суэллы не было с ними уже больше двух лет. И всё это время старший принц был под ударом и под тяжестью своих новых обязанностей – изображать любящего мужа при фантоме погибшей жены.
Он е сразу стал таким, как сейчас. Он сопротивлялся обстоятельствам и преодолевал превратности судьбы. Лев, как истинный наследник, держался, когда после одного из покушений, они с единственной потеряли ребёнка. Держался, когда узнал, как велика вероятность того, что детей больше не будет. Но когда очередное покушение стало удачным, и он потерял свою любимую, психика наследника сделал удивительный кульбит, и увела его сознание в пограничную область, где, видимо, ему было не так тяжело.
С тех пор взгляд его был устремлён выше человеческих голов, путаясь в ветвях деревьев и цепляясь за облака, а на губах блуждала мечтательная полуулыбка поэта.
Семья, как могла, поддерживала его, прикрывая от внимания людей любого рода и звания, насколько это было возможно. Но все понимали, что Льву приходится не просто, и каждый испытывал вину за то, что ему, пострадавшей стороне, приходится прикрывать брешь в королевской семье.
Но кроме этой бреши, он прикрывал младшего брата от необходимости искать свою единственную.
Но теперь перед Дамианом во всей своей катастрофичной необходимости разверзлась, словно пропасть, необходимость занять место старшего брата, место наследника.
Странные жизненные качели – если ты наверху, то тут же резко опускаешься, а если внизу, то, значит, сейчас же воспаришь ввысь. Принцу, новоиспечённому наследнику, хотелось вздохнуть глубоко и выдохнуть отчаяние и боль, но «ты же принц!», и он произнёс:
– Да, ваше высочие, принимаю вашу волю,– и покорно склонил голову.
***
– Надо бы тебя поздравить, – лениво протянул Суземский, а Дамиан вскинул голову и тяжело гляну на друга, – но не буду. И сочувствовать не стану. Ты принц, и если тебе кажется, что это не так уж здорово, ты вполне можешь ошибаться.
Реджи вопросительно приподнял бровь.
– Есть множество людей, кто с огромным удовольствием поменялся бы с тобой местами.
Вторая бровь принца приподнялась, изображая изумление на практически непроницаемом лице. Суземский хмыкнул.
– Когда я был маленький и ещё жил в приюте, – проговорил он и тяжело вздохнул, – иногда нам читали сказки. И там были принцы и короли. Они были могущественные, сильные, им служили люди и повиновались воины. Это было так очаровательно, что мы, мальчишки, завидовали этим волшебным героям. Я тогда хотел быть принцем, чтобы… – Суземский хмыкнул, – сделать себя восприимчивым к магии, а лучше стать великим магом.
– Зачем, Зорий? Ты же гениален именно потому, что амагичен! Кем бы ты был, если бы был чувствителен к магии? – принц глядел открыто и интерес его был искренним. А ещё – глубоко задет такими словами.
– Дамиан, мы редко ценим то, что имеем. Да, не будь я безмагиком, я бы стал пастухом или золотарём. Или, в самом лучшем случае, столяром. Я бы не увидел мира, не учился бы в Академии, не познакомился со столькими людьми. И меня радует каждый день той жизни, что я живу. А ты? Ты радуешься тому, что даёт тебе Плодородная?
Принцу стало немного неловко за себя: действительно, что же он так?
– Ты, наверное, прав, Зорий. Я… я неправильно отношусь к своей судьбе. Я просто… – Дамиану хотелось резко встать, побегать по кабинету туда-сюда, взъерошить волосы, покусать губы. Хотелось прокричать, что он в панике, что он не хочет жениться на неизвестной женщине, что ему страшно видеть, как изменился его сильный и волевой брат, потерявший свою единственную. Но выручавший его в таких ситуациях Несносный Мальчишка не появлялся, и принц тихо сказал: – Я опасаюсь, что та женщина, что станет моей единственной, меня разочарует, боюсь, что мой брак будет несчастливым.
Суземский, вальяжно развалившийся в кресле, подпёр голову кулаком и скептически уставился на принца.
– Разве единственная – это не благословенье? Разве может здесь быть что-то плохое? Ну же, подумай, дружище!
– Я не знаю, – устало откинул голову на спинку высокого кресла Дамиан, – не знаю… И давай поговорим о другом, господин советник. Мне нужна твоя помощь относительно пропавшей принцессы.
Тойво, названная при рождении Ило, исчезла из дворца. То ли вышла до того, как заблокировали все выходы, то ли где-то внутри пряталась до сих пор.
В первом случае она должна была хорошо знать дворец, а во втором у неё должны были быть сообщники. Но вот никого, кто мог бы ей помочь, в королевской резиденции не нашлось. Более того, не нашлось ни единого человека, кто контактировал бы с принцессой один на один. Только в присутствии послов, только под контролем, ни единого слова, ни жеста, ни движения помимо протокольных.
Куда могла исчезнуть девушка, малознающая чужую страну? Она не знала города, не была знакома с обычаями страны, в которую попала. Её должны были заметить в городе, если она всё же выбралась из дворца. Досмотр вещей отбывающих послов был такой тщательный, что в их вещах принцессу могли бы провезти, только если бы она могла сжаться до состояния бумажного листка, свёрнутого в несколько раз.
Именно это Дамиан и хотел обсудить с Суземским – куда и как исчезла принцесса Тойво? Долгое обсуждение с привлечением капитана Корецкого, прощупавшего с помощниками дворец сверху донизу, дало два возможных варианта: либо девушку кто-то прячет во дворце, либо она уже в Королевской Академии Магии.
В первом случае прятаться сама она бы долго не смогла – кто-то должен был её переводить из одного места в другое, пока безопасники дворца раз за разом осматривали все укромные уголки, кто-то должен был обеспечивать её необходимым – едой, одеждой, элементарными удобствами. Такой человек найден не был. И с каждым прошедшим днём вероятность подобного развития событий всё больше и больше снижалась – сколько дней можно было бы прятать живую девушку, если выходы из дворца контролировались в режиме повышенной бдительности?
Именно поэтому все склонялись к тому, что принцесса в Академии. Там вполне можно было спрятаться и получить неприкосновенность, вот только как принцесса могла туда попасть? Откуда она знала, что Академия принимает всех желающих учиться с минимальным магическим даром, даже тех, кто не имел согласия родителей на подобное обучение?
С тех пор как более сотни лет назад Бенестария огласила решение тогдашнего монарха об Академии как о заведении «с открытыми для всех дверями», многие родители приезжали выдворять из-за этих дверей непокорных и самовольных детишек. Случались иногда и конфликты с иностранными гражданами. Именно тогда был принят внутренний закон Академии, по которому любой одарённый, желающий учиться и при этом сохранить тайну своего имени, находился под защитой ректора как главы маленького государства в государстве и не выдавался никому. Если, конечно, выполнял несколько простейших условий: старательно учился, не нарушал правил заведения и подписывал контракт, по которому обязывался отработать столько лет на благо Бенестарии, сколько проучился.
Дамиан обвёл взглядом участников совещания и заключил:
– Капитан, вы продолжаете держать дворец в режиме повышенной бдительности, а я поеду, пообщаюсь с профессором Яцумирой. Суземский, ты уже приготовил подарочек для нашей любимой госпожи ректора?
Зорий состроил просительную мину:
– Я ещё не готов огорошить её таким простым решением её вопроса. Сам понимаешь, немного другие задачи решал в последнее время.
Дамина согласно кивнул.
– Тогда в Академию я еду один.
***
Тэкэра Ташайовна в упор смотрела на принца, принц в упор смотрел на профессора Яцумиру. Никто не отводил взгляд, никто не ослаблял напор.
Повторяю, мальчик мой, я бы не могла никому ничего сказать, появись здесь беглянка. Все подобные случаи проходят под прикрытием магической клятвы, а я ещё жить хочу.
– Я не спрашиваю про одну конкретную девицу, – давил принц, цедя слова, словно сквозь камень, – просто скажите: были в последние дни такие обращения или нет.
Профессор не мигая отвечала:
– Могу сказать, что за последние десять лет таких обращений стало в три с половиной раза меньше, чем за предыдущие десять.
– Меня это не интересует, – тихо говорил принц.
– Мне жаль, – отвечала ректор.
– Она государственная преступница! – настаивал Дамиан.
– Мне жаль, – непоколебимо отвечала ректор.
– Я устрою проверку всех первокурсников! – давил дальше реджи.
– Я не могу препятствовать розыскным мероприятиям на территории Академии, мой мальчик, – цедила, не отводя взгляда своих узких раскосых глаз, профессор.
– Но?.. – интересовался Дамиан, надеясь хоть на маленькую подсказку, хоть на каплю помощи от ректора.
– Но помогать не буду. Не могу.
Принц с силой хлопнул ладонями по столешнице и встал. Сдерживая ярость, прошипел:
– Вы понимаете, что я могу выставить вас из страны?
– Жить можно и за пределами Бенестарии.
Несносный Мальчишка взвыл диким зверем и сжал в кулаки свои призрачные руки. Потерять Яцумиру он не мог – маг с таким потенциалом и таким опытом управления старейшим магическим учебным заведением в мире, найдёт где применить свои силы. Да к ней очередь из монархов соседних государств выстроится, заяви она, что собирается покинуть Бенестарию! Её заберут голую, босую и немую, осыплют золотом с головы до ног и предложат должность королевского мага или ректора магического учебного заведения в любой точке мира.
– Ну, Тэкэра Ташайвовна!.. – в едва сдерживаемом негодовании проговорил Дамиан, раздувая ноздри. – Ну… подождите только!
Она насмешливо проследила за спиной поспешно удаляющегося наследника, очень злого и разгневанного наследника. Он просто не знал, а ректор не могла ему об это сказать, что адепты-сегретто (для которых важно сохранить своё имя в тайне) тоже дают магическую клятву. Они клянутся, что желая поступить в Академию, не прячутся от справедливого возмездия за совершенное преступление. И если такой человек был в чём-то виновен, пережить эту клятву он не смог бы.
***
Уже вечером, лёжа в своей кровати рядом с Лали и привычно поглаживая гладкую шелковистую кожу девичьего бедра, он размышлял, что ничего не потерял, так и не получив помощь от Яцумиры. У неё связаны руки, а вернее – язык. Да и возможность вступать в академию инкогнито на то и дана, чтобы все эти талантливые ребята, получив образование, послужили на благо Бенестарии.
А Лали, хоть и стерва, и дрянь, а сегодня помогла ему.
Когда он чернее тучи вернулся после встречи с Яцумирой во дворец, секретарь доложил о визитёре с сообщением государственной важности. В приёмной никого не было и, не уточняя, что за посетитель, принц досадливо махнул рукой – пусти! На пороге кабинета тихо появилась Лали. Дамиан скривился как от зубной боли. Смотреть на девушку было противно. Сразу же в памяти всплыли день бала, девичьи визг и крики, а потом и униженное ползание на коленях…
Дамиан недовольно переспросил:
– Сообщение государственной важности?
Гувернантка тихо, со скорбным видом присела на краешек кресла для посетителей, не поднимая глаз, но с совершенно ровной спиной. Проговорила ровным прохладным тоном, исключающим любые личные отношения:
– Да, ваше высочие. Дело касается пропавшей иноземной принцессы. Разрешите говорить?
Дамиану не верилось, что эта девица, которую он считал уже бывшей фавориткой, что-то может знать такое, чего ещё не знает служба безопасности дворца, но кивнул, разрешая. Сам отвернулся к окну – перед глазами так и вставали неприятные воспоминания.
– Когда меня вели в тот день по коридору… – с запинками начала рассказ Лали, – я случайно видела…
Она подняла на него глаза. Выражение лица было мирное, расслабленное, какое-то умиротворённое, но без её обычной живости и задора. Такое выражение бывает, когда солдат отойдёт после первого боя – немного опустошённый, горький взгляд вдруг повзрослевшего человека.
– Я заметила, что в сторону выхода – там как раз коридор сворачивает к выходу, и оттуда больше никуда не попадёшь – двигалась женская фигура в плаще. Она удалялась, была видна только спина, и обернулась она, видимо, на звук наших шагов. Так вот… – Лали опять опустила глаза на свои тонкие, изящные, слегка подрагивающие, но без нервных движений, пальцы, – девушка была в капюшоне, но я точно могу сказать, что это была принцесса Тойво.
Дамиан сложил на груди руки и пристально уставился на говорившую.
– Она мельком глянула на нас, отвернулась и сделала шаг в сторону выхода. Дальше я уже ничего бы не смогла рассмотреть – мы миновали коридор. Я не сразу сообразила, кого именно я увидела. Это случилось позже, намного позже, когда улеглись эмоции. Потому и пришла только сейчас.
Реджи внимательно слушал, смотрел и взвешивал, лгала ли сейчас Лали. Про эмоции, что должны были улечься, точно нет.
А вот про женскую фигуру в плаще? Могла ли она придумать такое, чтобы попытаться к нему вернуться? Могла бы, наверное. Но вряд ли была бы при этом так спокойна. Хоть платочек бы да мяла в пальцах, губы бы облизывала, глаза бы бегали. А этот опустошённый взгляд не подделаешь…
Хочет вернуть его расположение? Да.
Но при этом такая потухшая, будто уже не верит, что он может её простить. Эх, Суземского бы сюда, он бы её просчитал…
– Почему, сударыня, вы решили, что это была девушка, если фигура была в плаще?
– Даже в плаще женщина и девушка выглядят по-разному. Эта была невысокого роста и очень тоненькая, какими бывают очень юные девушки. Я могла рассмотреть, потому что она спешила, и ткань плаща немного облегала фигуру.
Принц попытался вспомнить принцессу, с которой дважды танцевал, и представить её обёрнутой плащом и спешащей. У него не получилось.
– Хорошо, допустим, что вы правы. Но если девушка была в капюшоне и лица её не было видно, то как же вы могли понять, что это именно принцесса?
Лали вздёрнула подбородок, но глаз не подняла, отчего получилось, будто она их прикрыла. Закусила губу, а потом, вздохнув, объяснила:
– Я наблюдала за ней раньше, старалась не пропускать её появлений. И я заметила… заметила некоторые характерные жесты.
– Какие жесты? – насмешка настолько явно прозвучала в голосе принца, что Лали задрала подбородок ещё выше.
– Да, жесты. Она почти никогда не двигала руками, не поворачивала головы, но вот вздёргивала подбородок очень по-особенному. Я только что повторила её жест.
Дамиан замер. Да, действительно, сбежавшая принцесса именно так приподнимала подбородок, не меняя каменного выражения лица, и столько в этом простом движении было надменности, сколько и характера, что...
– И что? Вы по одному движению можете предположить, что это была именно она?
Лали несколько раз моргнула, покусала губу и медленно проговорила:
– Да, я могу утверждать это наверняка. Осанка, полная королевского достоинства, фигура и это движение подбородком – никаких сомнений, это она. Если бы вы только знали, как она рядом с вами смотрелась… – почти неслышно закончила фразу фаворитка и опустила голову.
«О, Плодородная!» – хотелось воскликнуть принцу. Это же ревность!
Дамиан помолчал, размышляя об услышанном. Если сопоставить по времени, то получается, что Тойво зашла в свою комнату и почти сразу из неё вышла. Вот только как она смогла прошмыгнуть мимо гардов? Не полезла же она через балкон соседних покоев, где жил кто-то из послов?
– А скажите, Лали, вы бы могли перелезть через балкон, чтобы добраться до другой комнаты?
Девушка помолчала, подняла на него непонимающий взгляд. Но потом в глазах что-то мелькнуло, и она улыбнулась, как та Лали, что была так хорошо знакома принцу. Потом твёрдо произнесла:
– Если бы цель того стоила, та да, без колебаний!
О том, какая там должна быть её цель, задумываться принцу не хотелось.
И он не задумывался.
Но главное понял – девушки при желании способны на многое. Не только Лали, любая. А уж принцесса Тойво показалась довольно крепким орешком, если держалась среди своих сопровождающих достойно. А поведение этих людей заставляло крепко задуматься о том, для чего они везли сюда принцессу, если устроили покушение на наследника Короны, пытаясь повернуть всё так, будто это сделала она.
– Благодарю! – Дамиан встал и поклонился.
Лали поднялась со своего места, сделала книксен и пошла из кабинета, чуть приостановилась у двери, где сделала движение, чтобы обернуться, задержалась на мгновение, но удержалась и молча вышла.
***
Корецкий и Суземский выслушали новость с интересом, и тут же быстро занялись проверкой – воссоздали тут ситуацию по минутам.
Вызвали гувернантку, выспросили все детали, заставили пройти по коридорам, чтобы восстановить путь, рассказать и показать всё в подробностях где и как двигалась предполагаемая принцесса. Нашли среди горничных девушку по росту и комплекции похожую на Тойво и, отсчитывая минуты, провели обеих по нужным коридорам дворца.
А потом ещё раз. И ещё.
Собрали целое совещание, обсуждая, возможно ли было узнать девушку в плаще с такого расстояния только по осанке и повороту головы.
Ту же горничную заставили перебраться с одного балкона на другой. Было бы даже смешно, если бы ситуация была другая, когда упиравшаяся до истерики горничная, заслышав о вознаграждении золотом, проделала этот акробатический трюк и спросила не нужно ли повторить.
Потом проверили помещения, где жили послы, на остаточную магию пространственных порталов, что явно было излишне – прошло слишком много времени с момента побега.
В результате решили, что девушка в коридоре, на которую обратила внимание гувернантка, и была принцессой.
Это косвенно подтверждалось и тем, что во время бала никто из слуг тем выходом не пользовался, а найденные дежурившие в то время у выхода гарды вспомнили девушку, представившуюся камеристкой одной из гостий. Она заблудилась во дворце в поисках выхода к каретному двору, где был экипаж госпожи.
И если это была Тойво, то получалось, что она успела покинуть королевскую резиденцию до покушения на принца Льва и перекрытия всех выходов. И, значит, она невиновна, и во дворце её искать бессмысленно.
И, осознав это, принц, почувствовал облегчение. И даже задумался – почему? Задумался и понял – принцесса вызывала у него сочувствие. Не жалость, как промокшая Перла, не желание, а после и неприязнь, как Лали, не тепло и уют, как Милэда.
Тойво вызывала уважение. Уважение к стойкости, а ещё – сочувствие. А ещё немного – стыд. Он, принц, не считал счастливой свою судьбу, но его доля была намного, намного легче той, что выпала неизвестной дочери короля Юзеппи. Несправедливое обвинение её соотечественников в преступлении, которого она не совершала, их неуважение к ней – то, что она мог видеть. А что не видел?..
А раз так, раз покушение совершила не Тойво, то и поиски её можно перевести в разряд несрочных и не важных дел. Если она в Академии, то её безопасности ничего не угрожает, а если нет, то куда бы ни подалась, её скоро обнаружат. Иностранка, ничего не знающая о стране, в которой оказалась, рано или поздно попадётся на глаза службе безопасности, которая уже начала поиски за пределами дворца.
***
Суземский после разговора с графиней Релюсьен с задумчивым видом сказал:
– Ты знаешь, дружище, эта девчонка, когда искренняя, вовсе неплоха.
– Ты о ком?
– О графине.
Дамиан уставился на друга, с намёком на удивление приподняв бровь.
– Ты шутишь?
– Я не призываю тебе к прощенью, о нет! Учитывай мою оговорку – когда она искренняя! Сейчас она не лукавила, и было видно, что очень переживает то, что между вами произошло. И заметь, у неё есть чувство собственного достоинства. А это внушает уважение.
Над этими словами друга Дамиан размышлял вечером в своей гостиной после длинного и трудного дня. Ему хотелось тепла, хотелось расслабиться и отпустить сегодняшние переживания. К княжне Маструрен ехать было уже поздно, хоть и очень хотелось, – время вежливых визитов закончилось часа два назад. А какие ещё возможны варианты?
Принц нехотя подумал об алкоголе. Стоило, наверное, попросить слугу принести чего-нибудь крепкое, но представив вкус того или другого напитка, Дамиан махнул рукой и вызвал к себе Лали. Пожалуй, она заслужила прощенье, а он – тепло и ласку.
Вечер закончился очень уютно, и когда девушка уже тихо дышала рядом, он продолжил гладить её по тёплой гладкой коже бедра и думать.
Глава 16. Изящный выход
Новый день принёс новые хлопоты.
Прибыл гонец от границ Лиикенрукка с известием о том, что король Юзеппи, названный при рождении Карху, требует переговоров о поиске его пропавшей дочери-преступницы. И если был гонец от границ горного княжества, это значило, что на границу прибыл сам король Юзеппи.
Это было неслыханно! И, конечно, требовало неотложных мер.
На совещании с королевой, принцем-консортом и Суземским было решено отправить на границу маркиза Инвиато для ведения неспешных переговоров. Чены королевской семьи носили траур и поэтому участия в переговорах принять не могли. Маркиз Инвиато был знатоком своего дела, и с заданием затягивать диалог легко справлялся.
Послу доверили информацию обо всём произошедшем в замке. Кроме того, Суземский рассказал, о своих наблюдениях за гостями и выводах об особенностях гостей и всего их народа. Отсюда вполне легко можно было предполагать, как себя вести.
Расследование ограбления лаборатории номер пять хоть и зашло в тупик, но позволяло делать кое-какие предварительные выводы.Первое: здесь были замешаны интересы довольно высокопоставленных особ. Второе: самыми заинтересованными казались власти Оландезии. И причиной тому было – исчезновение принцессы Тойво, неудачным покушением на наследника бенестарийской короны и такой странной для закрытой страны активностью в отношении переговоров.
Каким образом король Юзеппи так быстро узнал о происшествии? Как смог так быстро появиться у границ Лиикенрукка? Почему в один голос со своими послами требовал выдачи преступницы?
Дамиану очень хотелось бы откровенно поговорить с принцессой Тойво обо всех этих событиях. Чем дольше он размышлял, тем больше ему казалось, что девушка смогла бы ответить если не на все вопросы, то на некоторую – точно. И, возможно, даже этого было бы достаточно, чтобы во многом разобраться.
***
Первое тревожное письмо от маркиза Инвиато пришло через неделю после его отъезда. Он писал, что король Юзеппи, названный при рождении Карху, не просто настаивает, он категорически требует пропустить своего человека с отрядом охраны на территорию Бенестарии для проведения расследования и поиска пропавшей дочери.
Где расследование и поиск, там и случайная смерть найденной принцессы – на этом сошлись единодушно вновь собравшиеся на совещание королева, принц-консорт, Дамиан и советник Суземский. А значит, она слишком много знает, и тем ценнее её жизнь для Короны Бенестарии. Но и искать её сейчас в Академии не стоило – отголоски шума, который создадут такие поиски, докатится до тех, кто наблюдает и передаёт информацию в Оландезию. Ведь наверняка сбежавший трактирщик и его «приятель» в плаще, с которым встречался покойный адепт Трушинский, не единственные наблюдатели и осведомители.
Да и принцессу, если она действительно прячется именно там, можно спугнуть. А если она запаникует и выйдет за ворота Академии, то не известно, как долго проживёт…
Поэтому маркиз Инвиато получил инструкции, в которых запрещалось кого-либо пропускать с той стороны границы. Но он должен пообещать другой стороне какой угодно вариант, при котором король Оландезии прекратит свои попытки прислать карательный отряд на территорию Бенестарии – государства, хоть и считающегося дружественным, но весьма условно.
Обмен письмами между королевским двором и послом продолжалась. С каждым письмом тревога маркиза Инвиато становилась всё более и более сильной. Он писал, что дела на границе печальны – войска Оландезии, не скрываясь, занимали боевые позиции по ту сторону.
Это был блеф, скорее бряцание оружием и демонстрация мощи, чтобы устрашить, чем реальная угроза. Нападать в узкой горной долине нереально – обе стороны слишком хорошо укреплены, и не однажды в прошлом пробовали здесь свои силы. Но только снова и снова убеждались, что сдвинуть друг друга с места невозможно.
На переговорах позиция короля Юзеппи становилась всё более агрессивной, и он уже не стеснялся кричать на маркиза Инвиато, пользуясь тем, что его положение ниже, и он не может повысить голос в ответ. Посол прогибался, склонялся, но не ломался, чем ещё больше сердил бородатого короля.
От королевы требовались какие-то конкретные шаги, которые могли бы как-то изменить ситуацию. Она, конечно, подтянула войска ко всем приграничным телепортам и приказала усилить патрули горных районов на границе с Лиикенрукка, особенно в районе троп через перевалы. Но решение вопроса, и это понимали все, лежало совершенно в другой плоскости – королю нужна была его дочь.
Дамиан, побывав дважды в Академии, понимал, что действовать нужно осторожно, даже ювелирно.
Суземский предложил прекрасный план, который подразумевал шумиху и суету вокруг Академии, но связанную не с поисками кого бы то ни было, а с давно назревающим вопросом её разделения. И если затеять этот процесс сейчас, то под таким прикрытием можно будет организовать розыск какой угодно пропажи, а не только принцессы.
Однако ещё многое у Суземского было не готово, и решение никак не могли принять.
Но оно, как это часто и бывает, пришло само. В буквальном смысле этого слова.
Однажды в приёмную принца Дамиана вошла Перла Инвиато и заявила секретарю, что готова помочь Короне в решении вопроса с Оландезией.
Марк скептически окинул взглядом маленькую фигурку и с особым скепсисом – некрасивое лицо девушки, на котором нервно подрагивал крупный рот. Девица волновалась.
Секретарь помнил о сложностях с графиней Релюсьен и колебался, но всё же доложил принцу о посетительнице и о вопросе, по которому она хотела бы встретиться.
У Дамиана как раз был Суземский, который, услышав о том, кто пожаловал, тонко улыбнулся. Принц нахмурился: воспоминания о признании юной маркизы и последовавшей за этим дракой с фавориткой до сих пор заставляли его нервно передёргивать плечами.
Он всё никак не мог понять, как к этому относится, мог ли он предотвратить это безобразие и есть ли его вина в том, что произошло. Но вопрос, из-за которого пришла Перла, не был личным, и пришлось длинно, но тихо выдохнуть, заставить себя на какое-то время забыть неловкую ситуацию и пригласить посетительницу в кабинет.
Она зашла, присела в реверансе и устроилась в предложенном кресле. Сложив руки на коленях, словно прилежная ученица, помялась несколько секунд, а затем подняла тонущие под нависающими веками глаза.
– У меня есть план в отношении Оландезии, – начала она. Первые слова она произнесла хрипло и неуверенно, но голос окреп, и девушка даже немного приосанилась и продолжила свою речь. – Папенька написал нам с матушкой прощальное письмо.
Дамиан и Суземский вопросительно уставились на девицу. Она пояснила:
– Папенька всегда так делает, когда чувствует, что миссия будет непросто и очень опасной. Прошлый раз я помню смутно, я была ещё мала, а матушка говорит, что так бывало каждый раз в трудную минуту. Я не могу ей не верить. Так вот…
Перла по мере того, как рассказывала, удивительным образом преображалась, становясь миленькой молодой девушкой, хоть и некрасивой, но какой-то… интересной, что ли.
– Я не знаю подробностей того, что происходит на границе. Но имея ту же информацию, что и все, могу предположить, что проблема серьёзна, и связана она с принцессой Тойво. Судя по всему, король Юзеппи занял слишком требовательную позицию, а принцессу отдавать ему нельзя. При этом желательно, чтобы король на что-то отвлёкся или был уверен, что держит ситуацию у нас, в Бенестарии, под контролем.
Дамиан и Зорий переглянулись. Принц был смущён такими речами из уст девицы, которую считал глупенькой, юной и отталкивающей из-за её чрезвычайно несимпатичной внешности, а Суземский довольно улыбался.
– Если предоставить королю Юзеппи козырь, или то, что он будет считать козырем, то он успокоится и будет ждать свою дочь у себя в королевстве, а про агрессию забудет.
Перла засмотрелась в окно, явно пытаясь сформулировать свои мысли в более чёткие фразы, и Дамиан вдруг понял, что она сейчас чрезвычайно похожа на своего отца, что вовсе она не дурнушка, а просто имеет очень необычную внешность. Что-то в его душе стало отогреваться, и жалость, что так и тлела в его душе, стала сменяться чем-то другим, более уважительным. А Перла, воодушевлённая вниманием, продолжила:
