Текст книги "Единственная для принца (СИ)"
Автор книги: Анна Агатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Да, странные эти гости… Но есть и хорошее, – он задумчиво сделал глоток из бокала.
– Что?
– А то, друг мой, – оживился Суземский, – они не спешат с новым планом, значит, у нас есть немного времени. Будь нахальнее, настойчивее, и всё-таки попытайся с ней поговорить. Она не просто так ледышку из себя строит, она что-то прячет.
– Возможно, – Дамиан не мог разгадать этих хитростей, хорошо бы хоть тут всё было понятно. – Да, Зорий, я ещё спросить хотел про имена.
– Что именно?
– Почему у оландезийцев два имени?
– А, об этом. Впервые увидев своего ребёнка, каждая мать называет малыша, как чувствует. Это имя от сердца. Когда ребёнок взрослеет, ему имя даёт шаман или старшие мужчины рода. И уже это имя – от головы. Оно говорит о человеке, о его характере, о том главном, что есть в нём. Вот Юзеппи значит преумнейший, хотя при рождении мать назвала его Медведь.
Дамиан удивлённо и весело приподнял брови.
– Пожалуй, не удивлюсь выбору его матери, с такой-то внешностью… Настоящий белый медведь.
Зорий улыбнулся:
– Верно. А принцессу мать, ещё знать бы, кто она была, назвала Радость. А вот уже отец с шаманами переименовал в Надежду.
– На что же они надеялись в связи с этой девочкой? – Дамиан задумчиво крутил в ладонях свой бокал.
– Хотел бы и я об этом знать. Но прошу заметить – надеялись они сильно. Девчонка владеет нашим языком отменно. Никто из послов не сравнится с ней. Что из этого следует?
– Её начал готовить к этой поездке давно? – прищурился принц.
– Нет, не думаю. Готовить их начали, скорее всего, одновременно, просто она моложе, легче усваивает новое, но, возможно, есть и что-то другое, что помогло ей выучить язык.
– Что?
– Например, мать-бенестарийка. Или страстное желание выйти за тебя замуж. Или ещё что-нибудь. Поэтому тебе нужен, просто до зарезу, этот откровенный разговор, друг мой. Даже малейшие намёки с её стороны могут пролить свет на всю эту странную ситуацию и планы послов.
– Может, у матушки с откровенным разговором лучше получится? – чувствуя, что заходит в тупик, спросил Дамиан.
– Может, и у матушки, – со вздохом согласился Зорий. – А может, и какую подругу ей помочь найти. Кстати, друг мой реджи!
– Что? – Дамиан даже подался вперёд. Ох уж этот Суземский, вечно что-то хитрит и проворачивает!
– Я сегодня был приятно удивлён одной барышней.
Принц даже рассмеялся:
– Ты – и всего только одной?
– Нет, нет! Подожди! Это вопиющий случай. Она совершенно не красавица, но привлекла меня не этим!
– Не красавица и привлекла? Зорий, у тебя что-то сломалось внутри? – Дамиан ехидничал, выпуская пар.
– Друг мой, ты меня не дослушал! Девушка, почти не глядя в карточки, обыграла наших старых баро [шулеров] в джоко. Причем подхватила партию, начатую не ею. Я не смог оторваться, пока она не закончила. При этом с виду совершеннейшее дитя, наивнейшее создание. Ты бы видел, как она торговалась! Да ни за что на свете не поверил бы, что она так может. Это неогранённый алмаз, мой реджи!
– И кто же это, Зорий? Не дай мне пропасть от любопытства.
– Дочь маркиза Инвиато. Я узнал её имя. Вот уж кто соответствует своему имени от самого рождения! Её зовут Перла.
– А, я знаю её. Она воспитывалась во дворце. – Принц задумался, прикидывая возраст юного создания. – Да, пожалуй, и сейчас ещё на обучении. Собственно, чему удивляться, если дочь пошла в отца. Он в своём деле очень хорош. Так что, ты решил жениться?
Зорий с преувеличенным упрёком посмотрел на принца.
– Я тебе про талантливую молодёжь толкую, а ты мне – про женитьбу. Не упусти редкостный талант, девочка непроста.
– Это её ты хотел бы в подруги принцессе Тойво устроить?
– Хотеть-то может и можно, но кто же мне позволит…
***
На прогулку следующим утром выехали в двух каретах: принц, Суземский и фрейлина, выделенная принцессе, – в одной, принцесса Тойво и несколько послов во главе с родственником короля Юзеппи – в другой. Вокруг плотной стеной – верховые гарды.
Ехали по городу неспешно, останавливались возле достопримечательностей. Принц мог бы рассказать много интересного, но с каждой остановкой, проведённой в молчании у окошка кареты, становился всё злее, – послы свою принцессу не выпускали.
– Реджи, чего ты хмуришься? – весело спросил Суземский, когда они очередной раз остановились, теперь уже у фонтанов.
– Я не хмурюсь. Мне не положено по должности, – буркнул не радостно.
– Не дают тебе твою принцессу? – посмеивался дальше советник.
Дамиан глянул тяжело. А Зорий округлил глаза и наклонился доверительно:
– Ты уже большой мальчик, можешь брать, что хочешь, не спрашивая ничьего дозволенья. Ты – принц, ваше высочие!
Дамиану хотелось ответить что-то едкое, но он только развернулся и прошагал к остановившейся позади карете с принцессой. Резко открыл дверцу и как только глаза привыкли к полумраку, приветливо улыбаясь, сказал:
– О, моя высокая гостья! Вы сидите в глубине кареты, не у окна. Вам же ничего не видно. Прошу вас! – и протянул руку, предлагая девушке выйти. Та, недолго думая, взялась за предложенную руку и шагнула к солнцу.
– Не смею противиться господину этих земель! – вежливо склонила голову.
За ней недовольно морщась, стали выбираться послы. Дамиан подумал: «Если я ей предложу уехать обратно к папочке, она тоже не будет возражать?», но говорить не стал, решив, что главное он услышал – инициатива должна исходить от него. Послы будут морщиться, может и возмущаться или негодовать, хотя вряд ли вслух, но если он что-то предложит принцессе, никто не посмеет ему перечить.
Дальше прогулка прошла веселее. И не столько с точки зрения развлечений, сколько с позиций общения. Хотя разговором это было трудно назвать, скорее монолог вежливого хозяина. В ответ принцесса лишь изредка задавала вопросы и скупо двигала глазами, и почти совсем не двигала головой.
Дамиан показывал несколько великолепных дворцов, фонтаны, парки. Рассказывал об их владельцах, истории, интересных фактах. Послы плотно окружали принцессу, но принцу не мешали, сами с интересом слушая его рассказы.
Помня о желании девушки «смотреть на больных», привёз к зелёному крылу Академии, имевшему отдельный вход.
Правда,послы зароптали и воспротивились тому, чтобы принцесса Тойво заходила надолго в помещения, поэтому прогулка свелась в основном к короткому пешему путешествию вдоль окон келий, где лежали больные, да рассказу дежурного лекаря о методах лечения больных. Послы дружно строили неодобрительные гримасы, и относилось ли это к методам лечения, исключающим любой шаманизм, или к своеволию и излишнему любопытству принцессы, было не понять. А она как раз стала задавать вопросы, лишь единожды упомянув, что у них на родине лечат совсем по-другому.
– Как больные попадают к лекарям? Чем их лечат? И где берут лекарства простые горожане, если заболеют? Что такое аптека?
Видимо, медицина удивила и заинтересовала приезжую принцессу больше всего. И это была хоть какая-то информация.
Однако, когда кортеж в очередной раз остановился, а Дамиан повёл гостью к великолепному зданию, рассказывая, что это театр, послы заволновались. Они всё больше переполнялись негодованием, слушая рассказ принца о том, что на сцене наравне с мужчинами выступают и женщины – танцовщицы и оперные певицы.
Один из послов стал громко возмущаться:
– Куда смотрят мужья этих жён! Пороть плетями и запереть в подвале таких негодных женщин!
Дамиан от удивления приподнял бровь:
– Позвольте, любезнейший. Но эти женщины часто не замужем, они свободны. И у нас не принято пороть женщин. Это… – он даже не мог найти слов, – это низко, обижать женщину!
– А вы не обижайте её, вы её воспитывайте! Таким жёнкам плеть – лучший воспитатель!
Сцена получалась безобразная, и Дамиан, не ожидавший подобного, на секунду растерялся. Но взглянув на Суземского, ехидно улыбавшегося в сторонке и играющего бровями, перехватил инициативу и властно стал выговаривать:
– Любезнейший! Возможно, у вас на родине и принято столь безобразное отношение к женщинам, ущемление их прав и свобод, но у нас быть талантливой танцовщицей или певицей ни чуть не постыдно. Любой скажет, что женщины не менее талантливы, чем мужчины, и если им под силу создавать красоту на радость людям, то никому не позволено становиться им поперёк дороги!
А затем, сменив выражение лица на более доброжелательное, мягко спросил принцессу, неподвижным изваянием стоявшую всё это время и слепо глядящую на здание театра:
– Хотели бы, ваше высочие, посетить представление в театре, когда в следующий раз изволите прибыть с высоким визитом в Бенестарию?
Вопрос был из ряда тех, что приготовил Даминау Суземский, тот вопрос, что имел второе дно. Принцесса скосила на реджи глаза, отчего они и так не слишком широкие, и вовсе превратились в щёлочки. Смотрела долго, но так ничего и не ответила. Послы же, услышав про следующий визит принцессы в Бенестарию, будто ошалели.
– Глупым бабам волю давать не позволительно! Что за безобразие такие! Нарушать тысячелетние порядки? Нет, не позволим!
Шумели они, утаскивая за собой принцессу, которая не сопротивляясь шла к карете. На этом прогулка закончилась.
В своей карете Дамиан немного помолчал и сказал:
– Я не помню, чтобы в Оландезии так низка была роль женщины в обществе. Но мы, наверное, слишком мало знаем об этой стране. Там постоянно идут какие-то изменения, и все они не в лучшую сторону.
– Да уж, – улыбка Суземского была печальной. – Возможно, не потому эти бородатые дядьки так ограждают принцессу от общения с кем бы то ни было, что она принцесса, а просто потому, что она женщина, да ещё царского рода.
Дамиан едва поджал губы, всё ещё размышляя о происшествии.
***
Принц, свежий и благоухающий, принявший ванну и немного отдохнувший после душной кареты, явился по просьбе королевы к ней в кабинет.
– Сын мой, посол Оландезии настоятельно просит аудиенции после обеда, – королева сделала паузу. Продолжила с ноткой усталости в голосе: – Скорее даже требует. Боюсь, будет настаивать на вашей женитьбе с принцессой Тойво.
Принц присел на ближайшее кресло, забыв просить разрешения.
– И если так, у нас не остаётся времени ни на что, сын мой.
– Матушка, я надеялся поговорить с принцессой, но…
– Я всё понимаю, – она смотрела спокойно, и было видно, что она действительно всё понимает, и будет отстаивать интересы сына до последнего. – Будем тянуть время.
Дамиан встал, вытянулся во фрунт и чётко, по-военному кивнул королеве.
– Слушаюсь, ваше величие!
– Идите, сын мой.
***
– Реджи! У нас соловей запел!
Морцавский ворвался в кабинет Дамиана, где он с Суземским тяжело молчали, пытаясь просчитать ходы оландезийского посольства с учётом последних известий.
Зорий разложил перед принцем возможные причины, по которым этот брак может не состояться: нежелание оландезийской стороны и обстоятельства непреодолимой силы. А затем по пунктам расписал почему послы могут не захотеть отдать принцессу: Дамиан перестаёт быть принцем, Дамиан просто перестаёт быть, принцесса перестаёт быть принцессой.
– Думаю, даже умереть ей не дадут, – хмуро пошутил Зорий.
Обстоятельства непреодолимой силы это не менее, чем разрушение дворцовой сентурии (единственного места, где по обычаю заключались браки королевских отпрысков), отказ всех служителей Плодородной проводить обряд, немилость самой Плодородной, если такое возможно, пребывание жениха или невесты в бессознательном состоянии. Неспособность стоять на своих ногах отвергли и Зорий, и Дамиан – послы могут поддержать и жениха, и особенно – невесту…
Остановились на том, чтобы поставить между реджи и принцессой служителя Плодородной, который своей властью запретит Дамиану жениться именно на этой девушке. Это был самый последний вариант, когда ничего нельзя будет сделать, и жених с невестой всё же придут в сантурию для совершения свадебного обряда.
И тут появился капитан.
– Мой реджи, он заговорил! Он согласен дать показания!
– Ну хоть какая-то радость, – пробормотал действительно довольный Дамиан, встал и направился в каземат.
***
Герберий Джигиминский сидел, положив закованные руки на стол и свесив голову. Когда-то богатая чёрная и кудрявая шевелюра слипшимися прядями свисала на лицо. Принц, не желая быть узнанным, одел тёмный плащ с капюшоном и сел под стенкой в угол, куда скудное освещение не дотягивало свои робкие лучи. Отсюда адъюнкт был виден в профиль.
Морцавский сидел перед ним и, как ищейка, взявшая след, едва сдерживал нетерпение.
– Как вы узнали о секретной лаборатории?
– Мой приятель, адъюнкт четвёртого года, работал в этой лаборатории.
– Вы лжёте. Он не был вашим другом.
Гера поднял тяжёлый взгляд на капитана, ощерил зубы.
– А я и не говорю, что друг. Приятель. Я его иногда в кабак водил за свои.
– Как вы получали от него информацию?
– Вот так и получал. Наливал ему, а когда у пьяного язык развязывался, спрашивал.
– Вы лжёте. На адъюнкте была магическая клятва о неразглашении.
Гера опять осклабился.
– Была. Но просто упомянуть о том, что проводит секретные опыты, он мог. А что секрет государственного уровня, я сам понял. Не зря же в лабораторию второй принц наведывался.
– То есть вы хотите сказать, что знали только, что работы в лаборатории были секретными и ею интересовался принц ?
– Да. Этого было достаточно.
– Кто был заказчик?
– Он! – и адъюнкт показал пальцем с грязным ногтем на Дамиана. В глазах его бушевало пламя.
Дамиан усмехнулся и спросил:
– То есть лица заказчика вы не видели?
Плечи Геры поникли.
– Нет, не видел.
– И вы не знаете его имени?
– Не знаю.
Морцавский кивнул принцу и вновь переключил допрос на себя:
– Как вы встретились с заказчиком?
– В кабаке. У меня уже не было денег, а кабатчик сказал, что как мне заработать – у него есть верный человек, которому я могу помочь.
– Что за кабак?
– Недалеко от восточных ворот Академии, «Пенный Буйвол» называется. Буйвол – тот самый кабатчик.
Дамиан встал.
– Продолжайте, капитан. Я распоряжусь. С результатами жду вас у себя.
– Слушаюсь!
Морцавский вскочил, вытянулся в струнку. Как только Дамиан вышел, продолжил допрос.
Кабак был действительно недалеко, и адепты академии составляли едва ли не половину посетителей. И убитый адепт Трушинский был найден недалеко от него. Хотя в округе, конечно, были другие заведения подобного рода.
На задержание кабатчика принц отправил отряд, а результатов остался ждать в кабинете Морцавского. Старший отряда довольно скоро связался с ним, отрапортовав, что кабатчика на месте нет, всеми делами заправляет другой человек.
Взятый под стражу новый владелец кабака рассказал, что сам он бывший купец, решил перебраться в столицу, купил заведение несколько дней назад, заплатил немалую сумму золотом за доходное место. Предыдущего владельца да, знал – давно присматривал себе что-то подобное и заводил знакомства со многими кабатчиками и владельцами постоялых дворов. Но знакомство было поверхностным, и рассказать мог о постояльцах, о кухне, о комнатах, но не о бывшем владельце.
Допрос Джигиминского дал мало. Получалось только, что заказчик похищения лицо небедное, цели имел далекоидущие, раз тратил немалые суммы на амулет, меняющий ауру, и на два портальных без каких-либо гарантий, что результаты у такого похищения будут хоть какие-то.
Было и ещё одна интересная деталь: Джигиминского уговаривали работать в Академии и приносить сведения о своих наработках и наработках товарищей. Вообще о любых.
Убитый Василий Трушинский, похоже, расстался с похищенными у соперника вещами, не понимая ни их ценности, ни того, что помогает шпиону. А пропавший кабатчик, судя по всему, был если не центром паутины, отлавливающей нужных людей, то собирающим информацию и передающим её куда нужно, точно. Вопрос куда именно передавал, оставался открытым.
Но то, что это неслучайный человек, что его цель – шпионаж и талантливые маги, давало основание полагать, что это не какой-нибудь зажравшийся коллекцонер или сумасшедший аристократ, это интересы иностранной державы. Вот только какой именно?
Внешняя политика Бенестарии давно была направлена на выстраивание дружеских отношений. Не нейтральных, а именно дружеских. Из наиболее недружелюбных оставались Оландезия, Лиикенрукка и далёкая Восточная Ганздия, хоть и более открытая, чем северная соседка, но не менее патриархальная и неразвитая.
***
День выдался трудным, но самые большие неприятности всё же пришлись на вечер.
Дамиан из-за занятости пропустил обед, который, конечно же, состоялся и без него. Однако иностранные гости на нём присутствовали, и королева пыталась завести разговор с принцессой о минувшей прогулке по столице. Но девушка в ответ лишь поклонилась и, не меняя каменного выражения лица, сказала, что город очень необычен.
На вопрос о том, что же ей понравилось больше всего, ответила, что ей понравилось всё.
– Всё-всё? – спросила королева, позволив удивлению явственно промелькнуть в её тоне. Тойво величественно кивнула и больше не издала ни звука.
Зато послы, пренебрегавшие салфетками и утиравшие бороды прямо рукавами, одобрительно кивали, ещё долго переговариваясь, чтобы было слышно её величию, о том, что хорошей жене должна нравиться родина мужа.
Тот посол, что был родственником короля Юзеппи, поинтересовался, где же принц Дамиан, почему не трапезничает вместе с гостями. На что королева Ильдария с лёгкой улыбкой ответила, что её дорогой сын весьма занятой молодой человек и порой за делами государственной важности забывает про еду.
– А где же наследник, принц Лев? Почему он никогда не выходит к трапезе? – не унимался любопытный иноземец.
В столовой заметно похолодало, и королева с той же вежливой улыбкой ответила, что наследнику часто неможется, поскольку он очень впечатлителен и сильно переживает о состоянии своей жены.
– Он так нежен, что переживания могут уложить его в постель? – неаккуратно жуя, продолжил расспросы посол.
Королева приподняла подбородок и бросила лишь один взгляд на безопасника. При встречах особы королевской крови с людьми, не входящими в её ближний круг, такой человек всегда присутствовал. Агент сразу же удалился, чтобы отдать распоряжения по усилению охраны старшего принца и его жены. И только когда королева была уверена, что нужные распоряжения уже получены и приняты к исполнению, её властный голос пресёк все разговоры:
– Он очень любит свою жену и будущего сына. Так же сильно, как и свою страну. И как о судьбе своей страны, печётся о благополучии своей семьи, ибо и то, и другое для него одинаково свято!
Тон этих слов был так холоден, что даже самые неразумные поняли бы, что разговоры на эту тему лишние. Посол неразумным не был: он понял, что ступил на запретную территорию и замолчал. До конца обеда не было сказано больше ни слова.
Но вот после…
***
– Сын мой, они интересовались наследником, принцем Львом.
Дамиан вопросительно приподнял бровь.
– Не беспокойтесь, охрана усилена.
– Надеюсь, безмагическая тоже?
– Конечно, сын мой. Я помню об инциденте в Академии, и распорядилась дополнить охрану наследника и его… семьи всем, чем нужно.
Дамиан поклонился признательно. Королева помолчала мгновенье и продолжила:
– Также после обеда состоялся разговор с послами. Они настаивают, чтобы о вашей свадьбе было объявлено завтра, перед открытием бала в честь принцессы Тойво.
Дамиан от удивления расширил глаза.
– Однако, – невозмутимо продолжила королева, – я настояла на объявлении помолвки, а не свадьбы. Пришлось пойти на уступки относительно сроков. Они требовали объявить при открытии бала, но… – королева сделала паузу, более похожую на вздох, – я смогла настоять на последних минутах. Таким образом, у нас останется все те часы, пока будет длиться торжество.
Принц оцепенел на мгновенье, а потом вновь склонился в признательном поклоне.
– Ваша задача, сын мой, создать препятствия для объявления помолвки, и если этого сделать не удастся, то время до свадьбы следует потратить на экстренные поиски вашей единственной.
***
– Дамиан, ты должен предупредить девочку. Не уверен, что эти мохнатые мужики, – Суземского веселил внешний вид послов – крупных мужчин, заросших волосами и бородой, но при этом облачённых в наряды по последней бенестарийской моде, – ей что-нибудь скажут.
– И как я должен это сделать? Постучать к ней в покои? Или записку передать в ломте хлеба? – Дамиан был тих и опасен, как чёрная грозовая туча, несущая бурю и разрушение.
– Нет, обратись к главе посольства с просьбой примерить помолвочное кольцо. И пусть фрейлина в сопровождении отряда гардов принесёт шкатулку и «не сможет» доверить драгоценность из королевской сокровищницы никому и, примеряя колечко, случайно обмолвится, что нужно успеть подготовить украшение к окончанию завтрашнего бала.
– Но что нам это даст? – не скрывая досады, проговорил Дамиан.
– Не знаю, может, и ничего. Если бы знать чуть больше об этой девушке…
***
– Добрый день, Милэда! – Дамиан, добравшись до своего кабинета и всё ещё прокручивая в голове записанную на кристалл памяти примерку кольца, распорядился соединить его с княжной Маструрен, и, услышав её голос, облегчённо выдохнул. – Вы свободны сегодня вечером? Очень хочу вашего чая и тишины.
По голосу было слышно, что Милэда улыбается.
– Конечно, мой реджи. Всегда рада вас видеть.
– И камин велите растопить.
– Дрова вишнёвые, как вы любите? Или яблоневыми?
– Вишнёвые, – попросил Дамиан, ощущая, как расслабляются мышцы от одних только воспоминаний об этом доме, от предвкушения покоя.
– Как прикажете, мой реджи, – она опять улыбалась.
– До встречи, – он тоже не смог удержать улыбки. Посидев секунду, принц словно мальчишка вскочил из-за стола, уже на ходу весело отдал распоряжения Опрельскому:
– Марк, всё, что будет поступать – ко мне на стол. Только самое срочное занесите в мои покои. Я на сегодня всё.
Секретарь поклонился, принимая распоряжения:
– Как вам будет угодно, мой реджи.
По пути в конюшню и затем – к княжне, его мысли были заняты размышлениями о том, как было бы здорово, чтобы элетрофон или какое-либо подобное устройство можно было носить с собой. Что-то по типу амулетов связи, только более мощное, двухстороннее, чтобы и картинка, и звук, и чтобы без проводов, и не больше самого амулета.
Эх, почему он не родился обыкновенным магом? Пошел бы в технику, изобретал бы сейчас какие-нибудь замечательные вещи вроде такого вот лёгкого элетрофона. Надо идею подать в Академию, ведь самые интересные изобретения всегда получаются на стыке двух наук, как здесь, – магии и техники.
Дамиан бросил поводья слуге, прошёл по коридорам маленького особнячка и распахнул дверь в гостиную, захваченный новой идеей, что расцветала новыми красками и подробностями. Он иногда делился с княжной подобными находками, и она всегда с интересом выслушивала и задавала дельные вопросы.
Уже хотел весело поприветствовать хозяйку, но споткнулся и замер. И первое, что увидел Дамиан, вызвало у него такую бурную и совершенно неожиданную реакцию, что он сбился с мысли и замер.
У стола стояла какая-то женщина в длинном платье. Она что-то подбирала с пола и как раз распрямилась, чтобы повернуться на звук отворившейся двери. А принц замер. Он не мог отвести взгляд от того места, что было у женщины пониже спины, такое пышное, широкое... Совершенно не в его вкусе.
Нужно было прятать свою внезапную реакцию, и Дамиан поспешил сесть в кресло у камина.
Ни про какие элетрофоны он уже не думал, а быстро соображал, как бы вызвать Лали в свои покои, и как устроить, чтобы она была там уже к его возвращению. Дамиан напряжённо размышляя, отвёл взгляд от… женщины. Кажется, придётся побеспокоить секретаря ещё раз.
И когда невысокая женщина в простом тёмном платье сказала «Доброго вечера, сударь! Всего доброго, сударыня!», смахнула в корзинку какие-то лоскутки и вышла, принц напряжённо спросил, неуверенно протягивая руку за чашкой чая:
– Новая служанка?
– Нет. Это мастерица. Я у неё кружева заказываю.
Он покивал и попытался сосчитать, как давно не виделся с Лали. Выходило, что не меньше двух недель.
Плохо.
Он погряз в расследовании, в проблемах, связанных с иностранной принцессой и предстоящей помолвкой, и совершенно забыл о себе. Потому и такая неожиданная реакция. Вот и на обед сегодня не явился. Так он будет скоро и на еду реагировать, как на эту простолюдинку.
Звонок секретарю подождёт, решил принц. Раз он уже здесь, стоит выпить чудесного чая и попытаться успокоиться, обрести душевное равновесие. О чём-то он таком захватывающем думал по пути сюда... Но сколько ни вспоминал, всё никак не мог припомнить. Осталось только ощущение приятного погружения во что-то увлекательное.
Жаль. Но он вспомнит позже. Сейчас нужно допить чай и выйти в холл, телетрофонировать во дворец, Марку – было бы нелепо делать это на глазах у княжны.
Вкусный чай, тишина, хозяйка, что-то резкими движениями чёркающая в своих бумагах – приятная уютная атмосфера. Суматошный день заканчивался тихо и спокойно. Он сообщит Марку о своей просьбе, выпьет ещё чашечку и поедет во дворец.
***
Лали почувствовала магический отклик своей нити в то же мгновение, как принц ступил в маленькую усадьбу княжны. Это был едва уловимый, но вполне отчётливый звон её магии. Гувернантка замерла, прислушиваясь, но ошибки не было – её принц, её билет к благополучию у этой сушёной рыбины, у княжны.
Как же фаворитка разозлилась!
Она металась по комнате диким зверем, рычала и рвала носовые платочки, кусала костяшки пальцев, чтобы не кричать от ненависти и ярости. Всё же он ушёл к другой! Ушёл! Она не смогла его остановить!
Из горла вырывался глухой рык.
Нет! Она ещё не проиграла! Даже если он к ней больше не придёт, где живёт княжна, она уже знает, а значит…
Так, спокойно. Нужно оценить силы противника, возможно, ещё не всё потеряно.
Лали присела на краешек кровати и усилием воли успокоила бешено колотящееся сердце и рваное дыхание. Глянула на руки – испортила кожу зубами.
Ещё несколько глубоких вдохов, холодные мокрые тряпицы к пальцам и думать, думать, думать. Отомстить княжне она успеет, даже если вылетит из дворца. А вот вылетит ли она из дворца, если Дамиан завёл себе новую любовницу, ещё не известно. Ведь это точно не первая встреча принца и его новой пассии…
Подумать было о чём, и Лали погрузилась в размышления. Однако вскоре её отвлекли – кто-то постучал в дверь. Она тихонько нервно рассмеялась: неужели уже выгоняют? Но запретила себе раскисать и отворила дверь.
Лакей передал ей записку, в которой знакомым почерком секретаря было выведено: «Графине Лалианне Релюсьен. Сударыня, вам следует направиться в покои принца как можно быстрее и ожидать там его скорого прибытия. Марк Опрельский по поручению принца Дамиана».
Всё внутри возликовало. И как не более получаса назад она рычала от ярости, теперь мычала, сдерживая крик восторга.
Да, да, да! Да! Она – главное в его сердце, за ней победа!
Да, принц был в том доме. Вот только если записка уже у неё, то принцу пришлось вызвать секретаря практически сразу по прибытии туда.
Что произошло? Они поссорились?
Но это и неважно, неважно!
Главное – он позвал её. И значит, не княжна, не иностранная принцесса ей не конкурентки! И Лали помчалась приводить себя в порядок.
***
Стоило Дамиану войти в свои покои, как винного цвета платье поползло с тоненькой фигурки вниз – Лали уже ждала его.
– О, мой режди, как я рада вас видеть! – пропела она, переступая через ткань.
Принц слегка улыбнулся – фаворитка была потрясающе предсказуема. Единственное, чего он не ожидал, что она подойдёт и уткнётся носом ему в грудь, обнимет за талию.
– Соскучилась за вами, мой дорогой, – и на него глянуло улыбающееся лицо.
Не то, чтобы она была очень ласковой. Ей просто хотелось проверить. И она проверила: принц точно был у княжны, это несомненно – на одежде был тот самый запах, запах дорогого дома. Он был, был в этом доме, был и не остался!
Фаворитке хотелось смеяться и петь, но она лишь радостно улыбалась и всю инициативу взяла на себя.
Дамиан не расслабился.
Он рассчитывал, что встреча с Лали его слегка утомит и сделает сон лёгким и освежающим, но ощущал бодрость и желание работать. В голове крутились мысли о бале, о принцессе Тойво, обрывки фраз из беседы с матерью и Суземским. Он размышлял и одновременно гладил бедро Лали, такое приятное, тёплое, мягкое, какое-то шелковистое, почти скользкое, и думал, думал, думал, мало внимания обращая на её щебет. Этот шум, конечно, немного раздражал, мешая сосредоточиться, и он предпочёл бы поразмышлять в тишине, но… не страшно.
– Ах, мой милый! Как удивительны гости! Вы обратили внимание, как они одеты? Принцесса, бедняжка, даже причёску не делает, всё в хвост собирает свои волосы. И как у неё потом голова не болит? Да и цвет волос хоть и необычный, такой светлый, но, по правде, некрасив, будто вовсе никакого цвета и нет. И прямые волосы, будто солома. На них, наверное, никакие средства не действуют, только чистой магией и можно завить из них локоны. Ах, мне её, право, жаль. Сидит всё время с ровной спиной, почти не двигается. Да и одета она немного странно, вы не находите?
Принц только сморщился, не желая отвлекаться от своих мыслей и всё больше раздражаясь. Но фаворитка поняла всё по-своему. Она даже легонько улыбнулась, не в силах сдержать радость.
– Да, мне тоже кажется, раз одевается так странно, то и не стоит так сильно красить глаза. Хотя… Если она так делает, то, наверное, они у неё такие маленькие, невыразительные, что ей приходится прибегать к самым нелепым приёмам. – И не в силах сдержать своё любопытство, подогретое ощущением победы, фаворитка задала свой самый насущный вопрос: – Вы, наверное, общались с ней по делу, мой реджи?
– Ммм? – Дамиан ответил задумчиво, продолжая поглаживать гладкую тёплую девичью ножку. Он понял, что его о чём-то спросили, но сути не уловил. Лали смотрела на него, приподняв брови, – она явно ждала ответа. Повторила:
– Вы, наверное, с ней и послами сейчас общались?
– А, нет, – немного обрадовавшись подсказке, ответил принц. – Я был у старого друга.
Лали округлила глаза. Это княжна – старый друг? Это, верно, шутка! Но какая злая шутка, даже оскорбительная – одной любовнице говорить про другую, да ещё называть её старым другом! А принц вдруг сообразил, что его сейчас, как маленького и неопытного мальчишку, обвели вокруг пальца, используя его задумчивость и расслабленность, попытались вызнать важную информацию.
Он мгновенно разозлился, ощутив, что уже давно раздражён и раздражается всё сильнее от этой женской болтовни, от этой гладкой, почти скользкой, прохладной, а не тёплой кожи под рукой.
Он нахмурился, пытаясь разобраться в этих странных ощущениях, передвинул ладонь на тонкую спину, и понял – пожалуй, это она его раздражает, мешает думать. И строго пресёк все попытки фаворитки заговорить снова:
