Текст книги "Намерение (СИ)"
Автор книги: Ангелина Алябьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава одиннадцатая
– Ваша дочь дала согласие. Очередь за вами, синьор Сальери.
Обстановка в роскошно обставленном кожаной мебелью кабинете накалилась до предела. Шикарность и помпезность в мебели. В декорациях и дорогих сувенирах. Только ему известно, какой ценой заработал это. Чью боль сделал фундаментом. Не честно заработанная собственность. Каждый стремится к ошеломительному успеху. Понимает, что в этом мире никогда не добьешься всего путем правды, прибегая ко лжи. Понимает, что приходится идти на жертву. Втаптывать человечность и превращаться в эгоиста. Понимает и принимает почти все, кроме одного. Предательство. Не оно должно быть соединительным мостом. Не пользуясь этим следует наживать богатство. Не предавая близкого другого. Не считая кого – то слабым дураком, лишь потому что его безоговорочно доверяли. Предать, вонзая нож в спину. Не просто удар, а в одно и то же место втыкать несколько раз. Прокручивать, изливая кровь, и убивая медленно. Жестоко.
– Наивная девочка, – недовольно цокнул языком Джованни Сальери, покачиваясь в кожаном кресле напротив Ральфа. – Думаешь, я ожидал другого ответа?
– Не думаю, – так же холодно ответил Ральф. Ненависть, которая копилась многие годы, грозилась вырваться наружу. Собиралась в бездонную дыру, наполняя его отвращением к тому, перед кем сейчас вынужден играть. Притворяться. Делать вид, будто ему прямо так уж не терпится жениться на дочери врага. Его кровь. Его испорченная грязная кровь.
– Ты подписал документы, – снова как – то не особо удовлетворенно заметил Джованни, бегло, наверное, уже в сотый раз окинув взглядом разложенные перед ним листы бумаги. – Ты отказываешься от имущества. Что ты говорил, а? Поешь в ресторанах по ночам?
– Подрабатываю, – подправил его Ральф. Кажется, эта маленькая ложь с работой обошлась ему около пяти тысяч евро, чтобы хозяин местной таверны, падкий и алчный толстячок, охотно согласился подыграть. В случае проверки – он подтвердит, как и весь персонал, что Ральф – ресторанный певец. Ирония. Голосом обладал, умел играть на скрипке, а вот петь не сложилось. Не пробовал. Не было времени, да и желания, тем не менее исполнить несколько куплетов, если пожелает Сальери, он не откажется. Ничего не оттолкнет, что приблизит к нему вожделенный шанс одержать реванш. Ради мести он пробует самую горькую и ненавистную смесь из вранья и лицемерия. Наигранного притворства.
– Сможешь содержать мою дочь на копейки в трущобах? – усмехнулся Джованни. – Сможешь исполнять капризы моей избалованной принцессы? Хватит силенок, дорогой мой?
– А вы позволите своей избалованной принцессе жить в трущобах и в чем – то нуждаться? – поддел его Ральф, не оставшись в долгу. Вот в этом весь Джованни Сальери. Всегда был таким. Мерзким. Двуличным.
– Ты же парень с гонором, – искривился в ухмылке мужчина. – Будешь жить в доме жены на ее деньги?
– Я же от них отказался, – парировал Ральф. – Где жить – мне неважно, но в ваших интересах, чтобы дочь находилась в тех условиях, к которым она привыкла. Мы же оба знаем, как нелегко адаптироваться будет ей в новом месте. С ее…особенностью.
– А ты – продуманный подонок, – саркастически отозвался Джованни. Ральф сжал кулаки, сдерживая рвущееся ответное ругательство. Потерпит. Снесет в последний раз оскорбление. Потом будет его чред. Унижать и растаптывать.
– Значит, тебе не нужно имущество жены, но согласен жить в нашем доме, – рассуждал Джованни. – Почти не знаком с ней, но хочешь жениться. Какое у тебя намерение?
– Благородное намерение, – мгновенно отозвался Ральф, оскалившись. – Я провел ночь с вашей невинной дочерью. Другой бы отец на вашем месте силой волок меня к алтарю, чтобы я спас ее честь.
– Тебе известно значение ее имени? – с неприкрытой одолевающей его злостью почти выплюнул он. Тщетно пытался загнать в ловушку. Старался, но, очевидно, осознавал – не удастся ни переубедить Ральфа, ни узнать истину. Через мгновенье яростный огонь в глазах потух, стоило снова заговорить о ней. – Драгоценный редкий камень. Мой бриллиант. Моя дочь. Бриллиант, упавший в грязь, не потеряют свою ценность. Его можно очистить, и он будет прежним. Я просто могу тебя…уничтожить, и об этой истории никто никогда не узнает. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
– Я не боюсь угроз, – теперь усмехнулся Ральф. – За деньги вы сможете купить своей дочери мужа, но не приобретете его отношение к ней. Вы же НЕ вечный, синьор Сальери, и не унесете с собой империю, а сможет ли ваша слепая дочь управлять ею? Слепая дочь.
– Зачем тебе слепая жена? – не отступал Джованни. Однако Ральф заметил, как напрягся тот. Попал в цель. Как и обычно. Наступил на больное место, постепенно завладевая его главной слабостью. Получая доступ для управления ею. Тонко, как в плетении изощренного кружева, не следует торопиться. В конце концов, он ждал двадцать три года.
– Она – моя ответственность, – по сути, не лгал сейчас. Кем она стала для него? Женщиной, отдавшей ему девственность. Ничего здесь нового нет. Пожелай он серьезных отношений – нашлась бы другая девчонка. Нет. Женщина, возбуждающая в нем дикое желание обладать. Телом. Душой. Мыслями. Подчинить, причем не жалея о содеянном. Слепая или зрячая – плевать. Видел в ней своенравную и дикую натуру. Так точно напоминающую ему себя. За что одновременно желал и ненавидел. Каждой клеточкой.
– Что тебе нужно еще? – нахмурился Джованни. – В сказки я не верю, и ты далеко не герой.
– Зря вы так обо мне, синьор Сальери, – наигранно грустно проговорил Ральф. – Я с…детства хотел быть похожим на вас. Своих родителей я никогда не видел, но часто слышал о вас. Сталкивался с вашей безмерной добротой, когда вы помогали сиротскому приюту, в котором я рос. «Святая Мария», помните? Я непременно буду похож на вас.
– То есть я – твой герой, поэтому ты выбрал именно мою дочь?
– Наша встреча была случайностью, – сцепил зубы Ральф. – Я хочу работать у вас. Хочу быть вашим личным ассистентом. Правой рукой. Не только зятем. У меня есть диплом и…
– И дочь за тебя отдать и на работу взять? Какие размахи – далеко пойдешь, если вовремя не остановишься, дорогой мой! – Ральф затаенно хмыкнул, услышав все же проскользнувшую в тоне мужчины нотку торжества. Он знал наизусть людей, пытающихся скрыться за маской равнодушия. Их выдавали глаза и голос. Изучал психологию, применяя полученные знания в суде. Раскусывая отпетых мошенников.
– Вы обязательно будете относиться ко мне с любовью, синьор Сальери, – уверенно заявил Ральф, наблюдая, как губы мужчины растягиваются в улыбке. Немного удивленной. Немного настороженной. Немного…восторженной. – В ваших глазах я воплощение всех тех грехов, которые у вас хватило смелости совершить…Расслабьтесь! Это просто шутка!
– Необычные у тебя шутки, – натянуто произнес Джованни. Ральф выругался мысленно. Вероятность, что подозрительность увеличится, достигнув апогея, повысилась. Он и без того не стремился принимать его слова за чистую монету. Не собирался верить. Но и не отступал. Выхода нет. Перед ним сидел враг, равный с ним. По хитрости. По изворотливости. И все – таки Ральф на шаг опережал. Впереди. Козырь на сей раз у него в руке. Дочь врага. Горящая от желания к нему. Привязывающаяся. Искушенная им.
– Ладно, будь по – твоему, – хлопнул по поверхности стола ладонью после минутного молчания Джованни Сальери, принимая решение. Ральф не волновался. Наперед знал готовый быть озвученным вердикт. Пусть тот и изначально готов был объявить и другом, но теперь чаша весок с аргументами – в пользу Ральфа. Сдался Сальери не из – за красивых и убедительных речей. Сдался даже не из – за мнения общества или моральных рассуждений. Сдался, пораженный собственной слабостью. Своей же дочерью.
– Но у меня тоже есть условие, – выдвинул Джованни. Готов. Чем сложней битва, тем сильнее готов сражаться. – Я сделаю тебя своим помощником. Исполню твою мечту. Очевидно, тебе удалось пробудить в моей дочери симпатию, хотя я не пойму, как. Я всегда считал, что девушек привлекают или деньги или внешность. По крайней мере, покойная мать Морганит вышла за меня замуж, потому что я был чертовски хорош собой и богат, но ее семья нуждалась в деньгах. Моя же дочь имеет все. Не видя твоего лица, она влюбилась. Моя наивная девочка.
– Я не услышал вашего условия, – судорожно вздохнул при упоминании о влюбленности. Влюбилась в него? Джованни Сальери ошибается, глупо полагая, что его дочь настолько легкомысленна и глупа. Знал бы, какой дикой кошечкой она рвалась царапаться еще час назад в спальне, не принимая брак. Пытаясь спутать его планы. Отталкивая. Ральф, как и пообещал, за тридцать минут превратил ее твердое «Нет» в растерянное «Да». Но влюбленность?.. Они говорили о большем. Он готовил для нее нечто больше, чем обычная первая влюбленность. Глубокая любовь. Как наркотическая зависимость. С одной стороны. Без ответа. Мучительная и губительная, выворачивая наизнанку ее чувства. Тьма, в которой она живет двадцать один год, покажется ей еще спасением. Укрытием от того огня безумной любви, что вспыхнет к нему. Уже горит от страсти, но дотла сгорит от любви. К нему. Будет наслаждаться падением семьи Сальери. Разрушением дочери и отца.
– Ты женишься на ней через два дня, – начал Джованни. – Свадьба пройдет по всем положенным традициям. Ты, наверняка, ожидаешь огромное количество репортеров, чтобы весь мир узнал о новом члени семьи Сальери? Забудь. Будут только мои журналисты, которые напишут то, что скажу им я. Если кто – нибудь узнает, как вы с ней познакомились, то так же быстро, как поженил, так же мгновенно она получит развод. Я даю тебе испытательный срок на шесть месяцев. Если моя дочь не будет счастлива и довольна своей семейной жизнью, ты полетишь ко всем чертям. Прежде чем она что – то захочет, ты должен отгадать и исполнить ее желание. Превыше себя и своих удовольствий будешь ставить ее. Никаких измен. Ты не будешь приносить в ваше супружеское ложе всякую грязь. Поверь, я лично буду контролировать эту часть договора. Шесть месяцев, чтобы доказать свою преданность. Не сможешь полюбить так, то заставь себя, но моя девочка не должна испытывать нехватки любви. Я не устану проверять тебя, понял?
– Согласен, – кивнул Ральф, протягивая ему руку. Тот, секунду поколебавшись, пожал ее. Неверный расчет. Он полагает, что ставит в тупик его, разыгрывая спектакль по другому сценарию. Ка бы не так. Он позволяет так думать. С превеликой охотой выполнит условие, только внеся корректировку. Каждый оглашенный пункт предназначен для его дочери. Слушал, воспринимая смысл. Соглашаясь со всем. Относит к ней. Шесть месяцев, чтобы превратить строптивую девушку во влюбленную покорную куклу, слишком долгий срок. Потребуется гораздо меньше времени. Преданность? Докажет так, что Джованни Сальери пожалеет о поставленном сроке. Слепота – это еще не АД. Он впереди…
Глава двенадцатая
Дурной сон. Кошмарная иллюзия. То, от чего следует немедленно избавиться, насильно вырываясь из плена сновидений. Не идти дальше, погружаясь в бездну неизвестности и ужаса, а вынырнуть на свободу. Верный исход должен быть таким – сбросить оковы кошмара и проснуться. Только не для нее. Не могла. Свобода есть независимость, а она – узница тьмы. Теперь же стала еще рабыней собственных желаний. Порочных. Пошлых.
Туфли сжимали ступни. Кружевной корсет сдавливал грудь настолько, что каждый вздох давался с трудом. Приходилось прилагать усилия, чтобы просто дышать. Поправляла невидимые складки на огромной пышной юбке, не веря, что это происходит с ней. Не ее жизнь. Не для нее. И они вовсе не пара друг другу. По словам няни, Ральф – хорош собой. Чертовски привлекателен. Обладает харизмой. Никаких смокингов. Никаких деловых костюмов. Потертые джинсы и помятые рубашки – вот его простой стиль, как описали ей. Отличается от общества, в котором росла она. Отличается всем, совсем не подходя в качестве зятя семьи Сальери. Однако ее отец дал согласие. Поспешно организовывал свадьбу, и лишь Морганит не понимала – что творится в ее такой устроенной и ничем не изменяющейся жизни? Беспорядок. Переворот. Так, как хотел он. Добился. Кажется, появился, чтобы покорить и сломить. Без разницы – мужчину или женщину, но получить желаемое. Есть обратная сторона медали. Ему нужна другая. Точно не она. Полноценная.
Сорок восемь часов пролетели, как одно мгновенье. Каждый раз готовое сорваться «Нет» встречалось с внутренним протестом. Резко нахлынувшими воспоминаниями о его горячем дыхании. Фразах, интригующих и заводящих. Обещаниях, что готовил исполнить только после свадьбы. Тьма, окутавшая ее так давно, уже не рассеется. Свет не пробьется сквозь плотину. Он осознанно шел по дороге, ведущей в неизвестность. С ней. Зачем?
Каждый раз, собираясь признаться отцу, что не желает этого брака, останавливалась. Физически ощущала, как папа не давит на нее. Не принуждает, добровольно принимая любое ее решение. И ждет ее отказа. Все чего – то ждут от нее. Мужчина, поселившийся в гостевой комнате, не принимал противоположного ответа. Не приходил к ней в спальню, дразня лишь их встречами в столовой. Дразня случайными прикосновениями. Заводя хрипловатым голосом. Сводя с ума будоражащим ароматом. Возбуждая желание одним лишь присутствием. И каждое мысленное «НЕТ» сталкивалось с силой страстью, изменяющей его в другое направление. Скручивающее и заставляющее идти на поводу природных инстинктов. Пробудившего вожделения. Раньше чувствовала только пленницей тьмы. Теперь же попала в его власть. Он нарочито мучил ее, не приходя к ней в спальню. Не утоляя голод, который возникал от его запаха. Лежала одна в постели и бессовестно…гладила свое тело. Тщетно пыталась повторить то, что делал он. Без всякого смущения лаская грудь и представляя, как мужские теплые пальцы проникают внутрь. Неужели после свадьбы она получит право на него? На его страсть. На его поцелуи. По сути, незнакомец. Идет под венец с тем, о ком ничего не знает. Ничего, кроме того, что страстно желает. Хочет познать новые стороны телесной близости, о которых он намекал. Свадьба. Клятвы любви и верности. Боже, они вовсе не подходят под то, что испытывает она. Любит? Нет. Для любви необходимо время. Для любви нужно понимание того, кого ты хочешь принять в сердце. Кому отдать. Любовь – это нечто трепетное и нежное, абсолютно не относящееся к их спонтанно возникшим отношениям. Построенным на взаимной дикой страсти. На вспыхнувшем интересе. На обстоятельствах. Согласилась бы Морганит так быстро на подобный брак, если бы могла видеть?.. Не знала и сама.
Дверь ее спальни распахнулась. С раннего утра и не закрывалась, пропуская то парикмахера, то визажистов, то женщин, помогающих ей надеть заказанное специально для нее из Парижа дизайнерское свадебное платье. Восхищались его изысканностью и ослепительной красотой, а она лишь могла ощущать гладкую ткань или ажурное плетение. Еще одно доказательство, как неправильно разворачиваются события. И сегодня, когда отец одевал на шею бриллиантовое фамильное колье, чувствовала, как дрожат его руки. Сомневался. Боялся того, что ожидает ее впереди. Страх превышал даже опасения за репутацию. Не переставал ждать, передумает ли она. Ночью не спала, размышляя о сегодняшнем дне. Если откажет Ральфу, то навсегда останется обузой для отца. Слепая дочь – проклятие. Она никогда не забудет, пусть и кричащего в гневе, но предложение любимого папы. Избавит от такой ответственности, что нес он двадцать один год. Жест благодарности. Возможность хотя как – то облегчить участь. К тому же Ральфа никто не принуждал. Собственное его безумное хотение. Странное намерение.
– Ты прекрасна, – голос, вызывающий мурашки по телу, обволакивал ее всю. Снова. Ни капли восхищения в тоне. Наоборот, звучало резко, как факт. Собственнически оценивая. Не уловила момент, когда он приблизился. Коснулся драгоценных камней, украшающих ее шею. Не кожи. Только бриллиантов, подцепив подвеску. Умышленно старался не дотрагиваться до нее, играя с колье. Может, отец находил в чем – то выгоду, поспешно соглашаясь на их брак. Сбагрить слепую дочь, переваливая заботу и освобождаясь от бремени. Что – то внутри подсказывало – заблуждается, но, по крайней мере, мысль, что облегчит хоть чем – то участь отца, успокаивала ее. Искореняла неуместные порывы.
– Где Беатрис? – пробормотала Морганит, сжимая в кулак складки платья. Два дня они не оставались наедине. В опасной близости. Сводящей с ума без того безумное воображение.
– Надеюсь, ты не веришь в суеверия? – вопросом на вопрос небрежно кинул Ральф. – В любом случае, я имею право видеть тебя, когда захочу. Ты принадлежишь мне. Моя жена.
Этот ярлык сдавливал грудь похуже любого корсета. Жена. Собственность. Не только она, но и он получает на нее исключительное право. Надо ли ему оно? Что за игру затеял, втягивая и ее? Превращая ее в невольного партнера. В равного игрока или жертву? Поставил на кон и себя. Ужасное заключалось в том, что его не интересует деньги. Иное.
– Я пока еще не твоя жена, – уверенно проговорила Морганит. – Ты презираешь ложь, но сам так искусно играешь. Не боишься, если я подведу тебя? Откажу при всех, а?
– Брачный договор уже составлен и подписан, – отчеканил он. – Опозоришь еще раз отца?
– Это просто бумаги, – вздернула подбородок Морганит. – Лучше смерть, чем непонятно какое будущее.
Последнее ляпнуло слишком пафосно. Парировать словесный удар. Не вышло.
– И что же ты получишь от этого? – насмешливо бросил Ральф. – Будешь плакаться на груди у своей няни? Никуда не сбежишь. Все твои дни будут серыми и мрачными, а ночью будешь вспоминать меня и жалеть. Смерть? Нет, этот вариант не для тебя. Ты слишком гордая, чтобы умереть. Что же тебе делать? Я подскажу. Ты примешь этот брак и станешь моей женой. Будешь делать вид, что счастлива со мной. Учиться любить меня.
– Тебе не нужны мои деньги, но и моя любовь тоже не та цель, ради которой мы устраиваем весь этот спектакль, – упрямо произнесла Морганит, чувствуя, как предательски гулко забилось сердце. Подскакивало. Замирало на мгновенья, прежде чем снова учащенно биться. От откровенных обнажающих самые дерзкие фантазии обещаний. Учиться любить его. Вот этого она, действительно, боялась. Влюбиться. Подпустить ближе, чем к телу. Отдаться еще и душой. Позволить завладеть всей свободой, не оставляя никакого места, где бы ни был он. Везде. Она полюбит, а он – нет. Таких не любят.
– Наш брак не спектакль, – прерывисто вздохнула, когда его шепот раздался чересчур близко к уху. – Прими эту правду. Ты сегодня особенно…прекрасна. Я же тебе говорил – собственность Ральфа Вуда должна быть безупречной. Выбрал самое лучшее, как всегда.
– Кто ты, Ральф Вуд? – иронично с долей любопытства воскликнула она. – Кто ты такой?
Вместо ответа его пальцы скользнули выше по ее ноге, оттягивая кружевную ткань ее чулка. Пробравшись под пышный подол платья, убирали в сторону многочисленные складки. Послышался судорожный вздох, и она не сразу поняла. Задержалось ее дыхание. Распластал ладонь на внутренней стороне ее бедра, жадно сминая кожу. Поднимаясь выше, дотрагиваясь до шелкового комплекта белья. Прикосновения заводили. Сбрасывали сковывающие ее цепи недоумения и растерянности. Вновь делая из нее жаждущую развратницу. Соблазнительную куколку, которой мог свободно играть. Не возражает. Продолжает ласкать пальцами чувствительную и откликающуюся кожу. Вдруг перестал, резко приводя, почти наверняка, растрепавшееся платье в порядок, что – то бесшумно бормоча под нос. Как он совладал с эмоциями, когда она уже почти сорвалась?..
– Позови, пожалуйста, Беатрис, – прохрипела Морганит, ухватившись за спинку кресла, справляясь с подступившим головокружением. Пересохли губы от подкатившего желания быть захваченными алчным ртом. Ее тьма встретилась с его пороком. Слилась воедино.
– Не говори, что я был здесь, иначе твоей нянечки станет нехорошо от того, что я нарушил ее запрет, – наигранно испуганно попросил Ральф. Вряд ли его волновали чужие мнения. Переступал через них, выбирая и слушаясь себя. Не ошиблась в нем. Полон темных тайн.
– Тебе плохо? – ожидала ли услышать подобный насмешливый вопрос? Где – то в глубине предполагала, что происходящие с ней перемены не останутся без его внимания.
– Не можешь дождаться брачной ночи? – от второго его заявления она вспыхнула.
– Не угадал, – пробормотала Морганит. – Обувь мала и давит, поэтому я прошу позвать…
Не успела докончить. Ее подхватили на руки, нагло усаживая в кресло. Наплевав на ее сопротивления и в дальнейшем. Умело справился с дизайнерскими кожаными ремешками, освобождая ее ноющие ступни. Не торопился отпускать, поглаживая и разминая ее лодыжку. Протянула наощупь ладонь, коснувшись его плеча. На коленях перед ней, а у нее нет возможности и рассмотреть того, кто возбуждал. Властвовал. Принуждал верить в невозможное. Мужчина, вот – вот готовившийся стать ее мужем. Законным. По доброй воле ввязывающимся во тьму. Тот, кто так нежно гладил ноги, упрекая Беатрис за халатность. Не устала бы повторять. Какой ты, Ральф Вуд? Похож на выдуманный образ?
Она – жертва. Такая же добровольная жертва личной катастрофы. Не нужно спасение. Никогда не понимала, почему ее судьбу всегда решали все, кроме нее самой. Это же ее решение, не так ли? Впервые распоряжается самостоятельно. Без опеки и советов.
– Придется ли мне жалеть об этом завтра, Ральф? – так наивно и по – детски спросила Морганит. Перестал гладить. Замер, поднимаясь, и ее рука повисла в воздухе. Тишина послужила ей ответом. Столько говорил, а теперь – ретировался, прикрыв за собой дверь.
И все равно разобрала его молчание. Падай, Морганит, падай. Упади на самое дно бездны, куда он стремительно толкает. Узнай другую себя. Не заложницу мрака. Узнай противоположность темноты. Свет, который не увидеть. Только ощутить. Пустить.
