Текст книги "Maximus Rex: Белый отряд (СИ)"

Автор книги: Angel Delacruz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 26

Спускались к центральной площади мы вдоль мертвой дубовой аллеи. И у подножия холма прошли по страшному коридору из посаженных на кол жриц и дриад. Тьма не тронула их тела, но я обратил внимание, что у всех казненных жриц были завязаны глаза.

Также, как и у Доминики на месте жертвоприношения. Наверняка это связанные факты, но вот связанные каким образом? Очень мне сейчас не хватало знаний демонессы. Единственный, кто может дать ответ – это Ронан.

Я посмотрел на оборотня, и едва не отвернулся. Смотреть страшно: лицо перекошенное, бледное – белее мела; по подбородку течет тоненькая струйка крови из прокушенной губы. В глазах Ронана явно читалось отчаяние и ошеломление – он сбросил с себя вечную маску невозмутимости и полупьяной расхлябанности. Богиня Иллуна отреклась от него, но вот он, похоже, от своей богини отрекаться и не думал. И увиденное здесь явно потрясло его до глубины души.

Мы с оборотнем молча двигались среди пепелища, укрываясь за высохшими дубами, стараясь соблюдать тишину и внимательно осматриваясь по сторонам. Пусто. По-прежнему ни единой живой души.

– Коммандер, – беззвучно произнес Ронан, тронув меня за плечо.

Опустив взгляд, я обратил внимание на то, что улицы и земля везде густо посыпаны солью. Для того, чтобы здесь никогда больше ничего не росло – догадался я, вспомнив земную историю.

– Богиня Иллуны – это сила и энергия Жизни. Ей противоположна Смерть – и здесь все сделано так, чтобы богиня никогда не смогла сюда вернуться, – едва слышным шепотом пояснил мне Ронан.

По-прежнему двигаясь в полной тишине, оставляя на опадающем с неба серо-черном пепле вереницу следов, мы подошли к главному зданию среди холмов. Внешние стены местами разрушены до основания, только остатки колоннады торчат пеньками частокола, везде следы черного пепла. Миновав ворота, разбитые створки которых были отброшены, словно сметенные огромным молотом, мы зашли во внутренний двор.

Здесь соль лежала более густо и дух смерти ощущался гораздо сильнее. Причину я увидел почти сразу – вокруг были убитые, много. Все здание, страшным поясом, было окружено выложенными телами. И здесь были не только дриады, но и, судя по одежде, обычные горожане. Виднелись доспехи Грязной стражи, цеховые куртки, обычные женские платья. Увидел я даже один мундир инквизитора.

И у всех погибших были завязаны глаза. Как они здесь все очутились? Может быть были захвачены во время недавнего неудавшегося штурма города? Но как тогда они прошли незамеченными через храм?

– Коммандер! – вдруг предупреждающе хрипло крикнул Ронан.

Голос его стеганул звуком, нарушая мертвую тишину. Одновременно с криком мелькнул золотой росчерк и по земле, разбрызгивая черную кровь, покатилась большая хищная кошка – пантера, или рысь. Рядом, из пелены, на меня бросился второй хищник – я едва успел уйти от острых когтей. Сработали рефлексы чужих знаний и от следующего броска я ушел перекатом.

Совсем рядом увидел мелькнувшие когти и зубы, сочащиеся жидкой тьмой. Проскочившая мимо пантера приготовилась прыгнуть снова. Не смогла – Ронан уже оказался рядом, подрубив зверю задние лапы. Без единого звука кошка прокатилась по усыпанной пеплом земле, превращаясь в обнаженную девушку. Она вскочила было на ноги, но стрела Ронана ударила ей прямо между глаз; между пустых глаз, как у убитого мною на поляне жертвоприношения колдуна.

Это я увидел, выцепил взглядом буквально за мгновение – потому что уже поднялся и перебегал от одного обломка колонны к другому. На Ронана в этот момент прыгнула еще одна пантера – оборотень ударил ее мечом. Его клинок неожиданно вспух сиянием и отскочил, не причинив большой хищной кошке вреда, но сбил прыжок. Черная пантера покатилась по земле и вскочив, молниеносными скачками принялась уходить от стрел Ронана. Замелькали всполохи росчерков – стрелы рвали землю, с магическими взрывами врезались в стены дворца, но пантера успешно уклонялась.

Раздался рык – Ронан превратился в огромного волка. Когти оборотня рванули землю, и он с невероятной стремительностью бросился в сторону пытавшейся убежать пантеры. Большая черная кошка словно ждала этого – в несколько прыжков сменила направление и уходя от атаки лютого волка, заскочила на самый верх обломка колонны. Теперь бежать она даже и не думала – во время прыжка, в дымке превращения огромная кошка поднялась на задние лапы, за несколько мгновений приобретая облик воительницы.

На осколке колонны стояла сейчас Дана Лазериан. Ее простое платье сменил артефакторный наряд, который выглядел просто эпически – искусный растительный узор, подчеркивающие изгибы фигура крутка, обтягивающие штаны и высокие сапоги. Украшающий доспехи растительный узор подсвечен мягким зеленым светом, а глаза – абсолютно обычные. В отличие от тех нескольких девушек-оборотней, который лежат убитыми среди черного пепла.

Почему Дана выглядит обычно? Что здесь вообще происходит?

Ронан, впрочем, такими вопросами не задавался. Лютый волк уже стелился в беге к принцессе, причем двигался не по прямой. Не зря – защелкала тетива и Дана принялась стрелять в оборотня. Одна из стрел попала совсем рядом, вспухая зеленым пламенем – волка отбросило, и Ронан вдруг исчез, словно растворившись в воздухе. В этот миг в том месте, где только что был оборотень, сверкнула еще одна яркая вспышка зелени.

Дана вдруг взвилась в воздух, обратным сальто спрыгивая на землю. Вовремя – в том месте, где она только что стояла, мелькнули когти. Огромный лютый волк, появившийся словно неоткуда, как будто телепортировавшийся, пролетел мимо. Промахнулся – и затормозив когтями по земле, поднимая клубы черного пепла, Ронан начал разворачиваться. Едва волк обернулся, как в морду ему прилетел очередной шар зеленого пламени, после чего оборотень снова исчез. Вот только в этот раз исчез из поля зрения он потому, что его буквально смело, откинув далеко прочь, в обломки храмовой пристройки.

Лазериан, на удивление, добивать волка не бросилась. Наоборот – стремительно отбежав, разрывая дистанцию, принцесса выставила перед собой артефакторную защитную сферу. Несколько мгновений ничего не происходило, и я сделал пару шагов назад, дальше за колонну – опасаясь, что если сейчас Лазериан добьет волка, то я стану ее следующей целью.

Но волка больше не было: из разрушенного здания вылетело сразу три стрелы – практически одновременно ударившись в защитную сферу. Лазериан правильно угадала, что отброшенный попаданием Ронан поменяет форму со звериной на человеческую. Третьего попадания защита не выдержала – стрела с напитанным огнем наконечником пробила зеленоватую пелену, попав в плечо темной принцессе. У нее тоже была рунная защита – от смерти ее защитило, вот только полыхнуло так, что жар и до меня докатился.

Дана Лазериан, отброшенная ударной волной, покатилась по земле. Спасло ее то, что дом, в котором перекинулся в первую форму Ронан, начал обрушаться – и ему потребовалось несколько лишних мгновений, чтобы выскочить в оконный проем. Поэтому, когда вновь с невероятной скоростью полетели стрелы, Лазериан уже была на ногах. Теперь сформированную ей защитную сферу она держала двумя руками, отступая сквозь взрывы огня и ледяного пламени, которыми были напитаны наконечники стрел Ронана. Он медленно наступал, продолжая стрелять без перерыва – только так он мог удерживать на месте принцессу Лазериан, не давая ей действовать.

Я совсем недавно контролировал закупки отряда. И знал, что каждая подобная стрела стоит не меньше двадцати пяти флоренов – а с учетом того, с какой скорость Ронан стрелял, в языках магического пламени с каждой секундой исчезали сотни золотых. Десять секунд – три-четыре миллиона рублей как с куста. Когда просто стоишь и ничего не делаешь, наблюдая, странные мысли иногда в голову приходят.

Лазериан между тем, отступая, не смотрела назад и это сыграло с ней злую шутку. Каблук ее сапога попал в ямку – оставленную совсем недавно когтями волка, кстати. И после этого принцесса на краткий миг потеряла равновесие. Защита дрогнула, раздался пронзительный вскрик и Лазериан покатилась по земле, пятная грязью и копотью свой безупречный наряд. В принцессу попало еще две стрелы – вновь сработала защитная рунная магия. Но взрывной волной Лазериан высоко подкинуло, а после проволокло по земле с десяток метров.

На пути катящейся принцессы оказался крупный мраморный осколок – отколовшаяся вершина одной из колонн. Врезавшись в его покатый край, подскочив, Лазериан перелетела через лежащую колонну. Это ее спасло на несколько мгновений – перекрыв траекторию стрел Ронана. Но оборотень уже превратился в волка и стремительными прыжками приближался к упавшей принцессе. Ошарашенная, окровавленная Лазериан пыталась подняться – ее светлые волосы спутались в кровавые колтуны, руки не слушались, ладони бессильно скользили по саже и пеплу выжженной площади.

Ронан прыгнул на принцессу сверху, но огромные кинжальные когти только вспороли камень мостовой – там, где только что лежала Лазериан, было пусто. В нескольких метрах от ярящегося волка мелькнуло призрачной тенью – черная пантера, двигаясь неловко и неуклюже, пыталась убежать. Волк кинулся следом, пантера пыталась скрыться – прыжками уходя от преследующего Ронана, она заскочила по ступеням разрушенного крыльца. Лапа ее подломилась, она замешкалась – и вдруг Ронан прыгнул, в воздухе перекидываясь в человеческий облик. В руках у него появился Золотой лист, обрушиваясь на спину принцессе.

Пантера в этот миг снова обратилась в девушку – перекатившись, она завизжала, в попытке защититься от удара выставив перед собой руки. Золотой лист упал сверху, пробив щиты рунной защиты и разрубив Лазериан наискось от ключицы до бедра, только острие клинка по мрамору противно заскрежетало.

Дана Лазериан, уже умирая, вскинула руку – и Ронан отлетел прочь, прижимая руки к груди, из которой торчала рукоять кинжала. Он зарычал, пытаясь обратиться в зверя, но кинжал был заряжен тьмой – и Ронан упал, страшно закричав. Он все же обратился в звериную форму – вот только волк встал полностью черный, глаза его сочились маслянистой тьмой, а лапы объяли темные всполохи.

Я только выругался беззвучно.

Победителей в схватке Лазериан с оборотнем не оказалось – принцесса, разрубленная мечом почти пополам, уже умерла, а сам Ронан обращался во Тьму. Иммунитет иммунитетом, но когда заполненный Тьмой кинжал втыкается в грудь, никакой иммунитет не работает.

Лютый волк, чья шерсть почернела, направил на меня взгляд черных, сочащихся Тьмой глаз и двинулся вперед. Пока неуверенно, пошатываясь – но с каждым шагом понемногу возвращая грацию движений. На принятие решения у меня сейчас есть считанные мгновения – или убегать, пока обращенный на темную сторону лютый волк полностью не пришел в себя, или попробовать его убить. Опять же, пока он полностью не пришел в себя и не вернул способности.

Я перехватил Зеленый лист и шагнул вперед, собираясь перейти на бег, чтобы поскорее атаковать обратившегося во Тьму лютого волка. Не успел – из темного проема входа в храм вылетела ледяная стрела. Раздался звон и объятый темными всполохами лютый волк отлетел прочь, упав с крыльца. В груди у него торчал огромный ледяной обломок, все тело сковали ледяные наросты щупалец. Морозно зазвенело и волк превратился в человека – пустые глаза погибшего Ронана, из которых ушла тьма, смотрели уже безжизненно.

Из дверей храма вышел магистр Александр Золотарев, глава факультета «Сreatura aqua» в Королевской Академии магов, личный советник Короны и один из семи архимагов Капитула Высокой Коллегии.

Был он сейчас не в придворном мундире, а в полной экипировке боевого мага. А еще Александр Золотарев сейчас громко и нецензурно ругался. Если сводить его слова к общему знаменателю, то рассуждал магистр о том, что ничего без него никто сделать нормально не может, так что ему приходиться бросать все дела и теперь нужно начинать сначала.

– Максим Царев? – заметил меня Золотарев с высоты крыльца.

Отвечать я не стал, просто молча смотрел на магистра магии.

– Ты здесь один?

Отвечать я снова не стал, настороженно косясь взглядом по сторонам и лихорадочно думая, что теперь делать. Я конечно парень способный, но, если сейчас попробовать атаковать магистра… не вывезу. Надо реально смотреть на вещи.

– Тут все… – между тем поморщился Золотарев, сделав рукой неопределенное движение. – Ту все немного странно выглядит. Подожди немного, буквально минут десять. Мне срочно нужно сейчас спасти наш мир, а потом я тебе все объясню. Пойдем, только аккуратней, по сторонам смотри, – махнув рукой, Золотарев развернулся ко мне спиной, совершенно не опасаясь, и двинулся вглубь храма.

Несколько секунд я еще постоял на месте. Идти, не идти? Воевать, не воевать, попробовать получить объяснение? Ждать Доминику с королевской ратью?

Ладно, внутри разберусь.

Перехватив меч, я быстро пошел к крыльцу храма. Прошел сквозь арку и оказался под куполом главного здания. Даже разруха и смерть не могли скрыть безмятежную красоту, которой ранее обладало это место. Но сейчас на белоснежных стенах коптилась гарь, стекали маслянистые потоки Тьмы. В одной из стен дворца я заметил родник, из которого вытекала черная вода, тут же попадая в бассейн, куда накидали не менее двух десятков изуродованных трупов. На выщербленных и оплавленных магией лестницах также во множестве лежали останки убитых жриц и дриад.

Но даже смерть и разрушение эхом ужаса ни шло ни в какое сравнение с уничтожением священным деревом жизни Дома Иллуны, срубленным практически под корень. Меня, благодаря слепку знакомого с нравами и обычаями сильван, зрелище поваленного величественного древа проняло до глубины души. Мертвый ствол лежал с обрубленными ветвями, с которых осыпалась гниющая листва. Не засыхающая, а именно гниющая – собираясь на полу в вязкую темно-коричневую массу.

Дерево Жизни стало деревом Смерти.

Но страшнее всего было то, что я увидел на остатках некогда великого дерева: на выщербленном ударами топоров спиле огромного пня лежала обнаженная беловолосая девушка, широко раскинув руки и ноги. Такую позу она заняла несамостоятельно – ее запястья и ступни были прибиты к пню четырьмя кинжалами.

Блайна.

Рот воительницы был открыт в беззвучном крике боли, глаза стянуты плотной повязкой; она билась в конвульсиях, но прибившие к пню ее растянутые ноги и руки кинжалы держали крепко.

Золотарев подошел к распятой Блайне и обернулся ко мне. Он начал что-то говорить, жестикулируя, как вдруг все вокруг меня зазвенело льдом. Я вдруг в один момент оказался в ледяном плену, меня окружил ледяной кокон, полностью обездвиживая.

Внутри рванулась холодная ярость. На себя – попался в ловушку, как дурак последний.

– Так лучше, – закусив губу, кивнул Золотарев с совершенно деловым видом. – Ничего личного, парень, просто чтобы ты мне сейчас ничего в спину не воткнул. Подожди немного, я сейчас закончу, и после мы поговорим.

Глава 27

Несколько ледяных шипов созданной Золотаревым ловушки пробили мне доспехи – я чувствовал, как течет по коже кровь. Но практически не обращал на это внимания – зрелище и атмосфера в пустом зале дворца поразили меня до глубины души даже несмотря на то, что я сам сейчас нахожусь явно в непростой ситуации.

Магистр Королевской Академии между тем вернулся к страшному алтарю. К алтарю, созданному на широком пне от срубленного Дерева Жизни, являющегося центром храма Иллуны, его Местом силы.

Что Золотарев там делает, я видел не очень хорошо, его спина частично закрывала происходящее. Но наблюдая судорожные рывки Блайны, глядя как пришпиленная кинжалами к алтарю беловолосая воительница пытается вырваться, меня в холодной пот бросило.

Блайна в этот момент дернулась довольно удачно, так что один из кинжалов немного вышел из импровизированного алтаря. Золотарев отвлекся на секунду и резким ударом вбил кинжал обратно, вновь пришпиливая запястье воительницы к дереву.

Глядя на это, я невольно сглотнул. С трудом – во рту пересохло от ужаса зрелища, от стонов Блайны. Она вновь попыталась закричать, как вдруг ее вопль прервался хрипением и бульканьем. У меня при этом в животе родился холодный ком – настолько страшными были звуки, и сколько в них читалось мучения и боли.

– В этом Доме Жизни сегодня прекрасный день для Смерти, – четко выговаривая слова, произнес Золотарев.

Похоже, эти слова имели какое-то ритуальное значение: Блайна яростно забилась в отчаянии. Уже не обращая внимания на боль воительница рванулась, ломая кости запястья, пытаясь вырвать руку – так рысь перегрызает себе попавшую в капкан лапу. Но Золотарев был начеку – резкий взмах и еще один дополнительный кинжал пронзил запястье воительницы, вновь ее обездвижив. Блайна тонко заскулила, а я вдруг почувствовал ее эмоции – очень ярко ощущая ее мольбу о помощи.

Я не понял, как это происходило; это были ее мысли, это были ее тени эмоций. Умирающая воительница словно стучалась в мой разум, она просила и умоляла. Может быть, я почувствовал ее присутствие из-за тренировок Доминики, которая за месяц разогнала мои ментальные способности.

Но неважно, отчего это происходит. Важно, что именно происходит: Блайна, которая совсем недавно пыталась меня убить, просила у меня помощи.

«Милосердие – грань тупости», – тут же подумал я.

У меня сейчас был выбор – или закрыться от Блайны, доверившись словам Золотарева, что он спасает мир, либо же помещать ему, попробовав разделив с воительницей боль. Но страшнее всего было то, что я внутренне так полностью и не знал, что делать: расисты-сильване с одной стороны, и дружащий с темной нечистью и гоблинами Золотарев – с другой.

Игра была равна, играли два говна, как сказал один футбольный тренер.

А еще я подумал, что скажи мне кто твои друзья, и я скажу кто ты. Пусть Золотарев мне соотечественник, но я сейчас не могу остаться в стороне. Просто потому, что не могут быть хорошими цели, ради которых нужно убить страшным способом тысячу человек – а именно столько, если не больше, лежит сейчас в храме и вокруг.

Да и страдания воительницы были столь сильны, что я не выдержал – не смог удержаться и непроизвольно открылся ее зову, принимая часть боли на себя. В горле появилось мерзкое ощущение режущей острой стали, в запястьях и ступнях запульсировали очаги боли, из груди рванулся крик.

Сдержался. Кричать нельзя – Золотарев поймет и услышит. Я лишь сипло выдохнул, стараясь выдерживать эхо нечеловеческой муки.

«Что ты хотела?» – мысленно спросил я, почувствовав присутствие Блайны.

«Не дай ему провести ритуал», – раздался у меня в ушах ее шепот. «Мы с тобой все равно умрем здесь, прошу, пусть это не будет напрасно!»

Умирать вместе с ней мне совершенно не хотелось. Это выглядит совершенно неправильным, я на такое не подписывался. Нет таких пыток, которые выдержит человек – умелый палач всегда сможет разговорить собеседника. А Золотарев был очень умелым палачом – и он, как я понял, только сейчас приступил к делу по-настоящему. Блайна пронзительно закричала, ее боль стеганула и по мне. Я не вывезу – пришло кристально-ясное осознание.

Листва срубленного дерева, чья крона лежала неподалеку от меня, вдруг затрепетала. Посыпался черный прах, освобождая оставшуюся на ветках зелень. Несколько десятков не тронутых тьмой, спрятавшихся до этого момента листьев опали и закружились зелеными смерчами чистой энергии. Их было около десятка, маленьких, едва заметных – и просачиваясь сквозь ледяные шипы, они кружились уже со мной рядом. Я посмотрел в ближайший водоворот чистой силы, как вдруг сознание выключило – на виски навалилась тяжесть, перед взором упала темнота. Но буквально через пару мгновений я снова почувствовал сильное головокружение и вдруг широко распахнул глаза.

В лицо дохнуло морозной свежестью.

Я оказался в чужом теле. И сейчас я мерными шагами двигался в первом ряду ощерившегося пиками строя. Вместе с другими черными гоблинами, элитной пехоты орды, я шагал по тесным улочкам Грязного города, сжимая в руках длинную пику и приближаясь к внутренней стене Дель-Винтара.

Рядом раздавалось шмыганье, ругательства на гоблинском языке – суть коряво переделанный и исковерканный простой винтарский, чавканье грязи под сапогами. Перед строем гоблинов двигалась страшная процессия – полуголые пленники-люди, связанные веревками. Несколько черных гоблинов погонщиков шли впереди и по сторонам процессии, то и дело посвистывали кнуты.

Мимо вдруг проскочил десяток адских гончих. Мы как раз в этот момент выходили на рыночную площадь. Лотки раскиданы, вокруг множество тел – здесь явно недавно был бой. Створки Красных ворот распахнуты, стена рядом с ними разрушена, везде следы огня и гари. Не доходя до разрушенных и разбитых ворот сотню метров, строй черных гоблинов, в котором шагал и я, остановился. Вокруг виднелись знакомые дома, знакомые улочки, знакомая реклама банка «Прибытие», чей баннер до сих пор растянут над Красными воротами.

Вновь, как и в случае попадания на кровавую свадьбу, я осознавал все происходящее, но действовал несамостоятельно, будучи только лишь наблюдателем в чужом теле. Я шел вперед и осматривался настолько, настолько смотрел по сторонам тот гоблин, в теле которого я оказался. Он крутил головой резко, как галка; явно взволнован и испуган. Было отчего: над центром города зависла воронка магической бури. И выглядело она действительно страшно – даже больше той черной тучи, которая преследовала нас в первый день на Осколках.

Шли долгие минуты, на площадь перед воротами выходили еще отряды гоблинов. И все они вели группы пленников людей – от нескольких десятков, до нескольких сотен. Возле каждой группы пленников только сейчас я заметил ошивающихся неподалеку шаманов. И все эти шаманы были с черными глазами, принявшие темный культ.

Мы все еще стояли.

Ждали.

Внутренний город Дель-Винтара был готов обороняться – за разрушенной стеной искрился противостоящий натиску магической бури купол магической защиты. За полупрозрачной завесой я отчетливо видел доспехи воинов. Там готовились биться воинская элита Винтарии – Королевская гвардия, Горная стража, воины-инквизиторы.

Наш гоблинский строй по-прежнему стоял без движения. Мы стояли, а магическая буря вдруг всей своей мощью начала атаку – от раскручивающейся над крышами домов воронки потянулись щупальца тьмы, перевитые прожилками адского пламени. Вихрь магической воронки опускался медленно и неотвратимо – но защитный купол держался.

Прогибался, но держался.

Собранные перед нами пленники вдруг громко и страшно закричали – бушующая над головами воронка магической бури вытягивала их жизни. Гоблин, в теле которого я был, на них не смотрел, уделяя все внимание магической буре наверху, так что только сейчас я увидел, что шаманы начали жертвоприношение.

Пленники, их жизни – это энергия для атаки магической бури, вдруг понял я. Истощенные пленники с криками десятками и сотнями превращались в прах, а их жизненная сила вытягивалась бушующей пургой.

Магический купол над Высоким городом вдруг лопнул, исчезая.

Дальше все произошло практически мгновенно – фигуры защитников разбросало, захлестывая прорывами черных щупалец. Стена внутреннего города в этот миг полностью обрушилась, погребая под собой на моих глазах крупную группу королевских гвардейцев.

Из черных туч прямо к земле устремилась огромная воронка смерча, перемежаемая алыми прожилками адского пламени. Я увидел, как далеко впереди, обрушаясь, переломилась Красная башня. Удар смерча магической бури был направлен больше на центр города, но достало и до нас – полетела черепица с крыши домов, с грохотом падали булыжники и куски стены. Один из гоблинов рядом со мной был раздавлен большим обломком, только пика в сторону полетела, да сапоги видны остались.

Прозвучала хриплая, многоголосая команда и наш отряд с криками рванулся вперед, к разрушенной усиливающимся смерчем стене. Нескольких гоблинов неподалеку выбило из строя так и падающими с неба булыжниками, но остальные продолжали бежать, подбадривая себя воинственным воем.

Выжившие при обрушении стены разрозненные группы защитников пытались оказать сопротивление, но по ним били черные плети сверху, заклинания шаманов летели из-за наших спин, раскидывали стены щитов разогнавшиеся туши гоблинов-переростков.

Оборона была сломана практически сразу и добивая выживших защитников, мы оказались на улицах внутреннего города. Целенаправленно двигаясь за хобгоблином-вождем, наш отряд выбежал на площадь перед храмом, перед Домом Любви, Веры и Надежды. Воронка смерча, сила которой увеличилась многократно, теперь полностью сосредоточилась над крышей храма, а колоннада входа оказалась оплетена черными языками скверны. Статуй богинь наверху больше не было – в этот момент упала последняя, девы Лунатиарны, сверкнув напоследок яркой вспышкой, испепелившей пару сотен гоблинов.

Особого эффекта это не принесло – на крыльце буквально через несколько секунд уже толпились другие отряды, пытаясь пробиться внутрь. Под ногами лежали затоптанные гоблины – тот, в теле кого я был, наступил на нескольких, толкаясь плечами в толпе. Напор сзади протолкнул нас в проем входа, и я оказался в когда-то светлом огромном храмовом холле. Здесь сейчас было темно, все помещение запружено орущими и визжащими гоблинами. И все двигались туда, где раньше был проход в храм Иллуны. В тот самый небольшой Осколок, где в этот самый момент нахожусь я в ловушке Золотарева, который убивает Блайну на алтаре.

Неужто это сейчас происходит?

Черный гоблин, глазами которого я сейчас наблюдал происходящее, был уже около арки прохода. Раздались гортанные крики, наш строй качнулся и набирая скорость побежал вперед. Одна за другой шеренги гоблинов передо мной исчезали в арке прохода, проходя через пелену междумирья. Шагнул в арку и я, толкаясь плечами с остальными. Взор на мгновение подернулся пеленой, а через миг я увидел яркие краски одежд и удивительную синь чистого неба.

Проскочив в портал, я оказался на брусчатке Дворцовой площади Санкт-Петербурга. Вокруг лежали разрубленные тела людей, слышались выстрелы – обернувшись, я увидел, как отстреливается сразу от нескольких гоблинов полицейский. Мелькнула сталь – и рука с пистолетом повисла плетью. Полицейского тут же пронзило сразу несколько пик; когда он падал, я успел заметить, как у него под кожей взбугрились черные вены попавшей в кровь скверны. Упавший на колени страж порядка рухнул навзничь, но окончательно умирать не собирался – глядя на мир уже подернутыми тьмой и сочившимися мраком глазами.

Все произошедшее с полицейским заняло несколько мгновений – и не привлекло внимания гоблина, в чьем теле я находился. Видел все это краем глаза – «мой» гоблин в этот момент добивал кричащего от ужаса китайского туриста, который все никак не хотел умирать под ударами пики.

Вываливаясь из воронки портала, черные гоблины волнами прибывали на улицы Петербурга. Мой гоблин бежал вперед вместе со всеми, убивая беззащитных людей. Поодаль завыли сирены, раздались выстрелы – но почти сразу две машины ДПС, с попытавшими оказать сопротивление полицейскими, оказались в центре вспышки огненного взрыва.

Вместе с ордой вторжения на улицы города пришла магия.

Перескочив через остовы сгоревших машин, выбегая на Невский, я врубился в сгрудившуюся у светофора толпу ошарашенных людей. И вдруг увидел прямо перед собой мигалку – одна из полицейских машин врезалась в толпу, отсекая нападающих гоблинов от бегущих в панике туристов. Меня перекинуло через капот, затрещали кости; приземлившись на асфальт, я увидел еще одну машину – кто-то из водителей на большом внедорожнике также начал давить тварей. Последнее что увидел «мой гоблин», было ребристое широкое колесо совсем рядом. Вспышка боли заставила меня закричать вместе с хозяином тела, и я снова осознал себя в ледяной ловушке, из которой мой дух недавно выдернуло видением.

– Отлично, просто отлично, – раздался под сводами полуразрушенного храма Иллуны возглас Золотарева. – Ты почти готова, моя дорогая, – успокаивающе потрепал он беловолосую воительницу по щеке. – Прежде чем я вырежу твои глаза, я хочу, чтобы ты посмотрела на это, – спокойно произнес Золотарев, и вдруг в его руках появилась девичья голова, спрятанная в кокон чистого и прозрачного льда.

Золотарев держал голову за частично не схваченные льдом волосы и когда она начала вращаться, я увидел перекошенное посмертной гримасой лицо. Узнал, несмотря ни на что – это была голова Андориэнн. Той самой зеленокожей девушки, которая умерла на месте жертвоприношения, где появился в этот мире я.

Пронзительный крик боли и ненависти заметался под сводами, а тело Блайны выгнулось дугой – воительница безуспешно попыталась вырваться. Золотарев же отбросил покатившуюся голову и выдерживая паузу, продемонстрировал Блайне руки, объятые ледяным пламенем.

«Помоги. Ты видел, что будет», – услышал я чужой голос.

Это не был голос Блайны. Судя по еще кружащимся водоворотам зелени, это была сама Иллуна, чей дух еще полностью не ушел из этого загрязненного смертью места.

Золотарев между тем, дождавшись, когда крик Блайны прервался – закончился воздух в груди, грубо обхватил ее голову рукой. Я не видел, что он делает, но от ментальной связи с Блайной я не закрылся. Боль пришла и ко мне, причем настолько сильная, что я потерял сознание; но проваливаясь в беспамятство, понял, что сработала моя рунная защита – верхнюю часть тела окутало адским пламенем, частично разрушая сковывающий меня ледяной кокон. Как не вовремя я сознание теряю – мелькнула мысль, когда падал на пол из разваливающейся ловушки.

Очнулся практически сразу. Я лежал на полу храма в груде ледяных осколков, передо мной сидел магистр Золотарев. И он кричал – причем крики его сводились все больше к одному слову, знаменитому по короткому ролику с Ларисой Гузеевой. Кроме грязного обзывательства, повторенного многократно (на другие слова то ли фантазии не хватало, то ли ярость у него столь сильна), я вычленил то, что Золотарев крайне недоволен тем, что я ему помешал.

Широкое и багровое от крика лицо магистра сейчас перекосила отвратительная гримаса. Ярость его была настолько велика, что глаза загорелись ледяным пламенем так сильно, что из кончиков век даже голубые лоскутья взвились. Среди прочих яростных криков Золотарев между тем пригрозил мне, что я буду умирать долго и больно.

Мне это, надо сказать, не очень понравилось.

В этот момент магистр насторожился. Он вдруг вскочил, с рук его сорвалась одна ледяная стрела, вторая, третья – при этом он, больше не обращая на меня внимания, отступал. Вокруг закружились белые, белоснежные всполохи – мы словно оказались в центре белой бури.