Текст книги "Сноходец (СИ)"

Автор книги: Анджей Ваевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Вы, верно, шутите. Учеником? – Яринка не верила своим ушам.

– Нет, не шучу, скорее издеваюсь. Мы выживаем пока только за счет учеников. И это мерзко, выпускаем керамистов. А потом они будут так, как вы, – никому не нужны.

Мария встретила насмешками, поняв, что затея Яринки найти работу в Киеве и отдалиться – провалилась. Яринка не велась на провокации. Она демонстративно вздернула нос в небо и поправила несуществующую корону, облив мать молчаливым презрением.

– И что теперь? На моей шее сидеть будешь, бесстыжая, – Мария не отступала.

– Отчего же? Работать буду. Знаешь, у нас получится отличнейший тандем. Ты здесь с бумагами, а я на выезде.

– Не поняла.

– А чего тут понимать? Пойду экспедитором на фуры.

Мария едва не присвистнула. Она уж точно не ожидала от инфантильной дочери того, что та пойдет в этот ад. Причем добровольно. Однако это было на руку Марии, все же самой не таскаться по дорогам, да и чужих людей не нанимать. Не отрывать копейку от семьи. Практичная всегда, еще работая завскладом на сахарном заводе, Мария выискала нужные знакомства и теперь занималась перевозками сахара в бывшие союзные республики, организовав частную фирму под крылом завода.

– Чего стоим? – протирая сонные глаза, Яринка натянула джинсы, набросила полушубок поверх рубашки, и вышла из кабины головного «суперМАЗа», отправившись выяснять, почему стоит колонна.

– Что ты мне здесь травишь? Открывай, – послышалось грубо в приказном тоне от человека в форме. Сержант ГАИ решил проявить власть на подъезде к Москве.

– Ничего он не откроет. И вообще, по машинам. Поехали, я спать хочу, – проворчала Яринка.

– Тебя везут, так молча едь, а то поедешь на "сто первый", – вызверился не в меру ретивый гаишник.

– Ну что за люди. Слов не понимают. Зови начальника, сам на "сто первый" и поедешь, – девушка повысила тон. Начальник появился. Собственно, капитан пришел на шум, а не потому, что его позвали. Не хотелось морозной январской ночью выбираться из зыбкого тепла КП. Но как-то подозрительно сержант подзадержался, да и целая колонна остановилась вместо одной машины.

– Чего шумим?

– Ошейник вашему сержанту примеряем. Строгий. Он у вас грамоте не обучен, не знает, что "Т.И.Р. ов" только на таможенном терминале можно вскрывать, и основания должны быть веские, – разъяснила ситуацию кутающаяся в полушубок девочка.

– Да ты… – сержант не успел прибавить еще одно оскорбление.

– Она наш начальник вообще-то, – ехидно подхихикнул "ведущий", водитель головы колонны, с которым Яринка как раз и ехала в кабине.

– Езжайте, – капитан глянул в документы скорее для проформы, чем для проверки. И повернулся к подчиненному: – Еще раз свяжешься с такой, и сам на панель пойдешь. Всей семьей. Ты хоть представляешь, какой она штраф вкатает тебе за вскрытие машины? – Он явно злился, и была причина: сержант грубо нарушил правила и едва не превысил полномочия. Им оставалось лишь надеяться, что колонна действительно поедет, и им не вкатят выплату неустойки за потраченное время.

– А ты зубастая, оказывается. А я-то думал, принцесска, сопли распустишь. Хотел уж сам разруливать, не вмешивать, – оправдывался Лерка за то, что не разбудил сразу, а полез в свару с сотрудником дорожной службы.

– Я не принцесска. Королева. А значит, и зубы имеются, и порядок удержу среди вас, раздолбаев, – рассмеявшись, фыркнула Яринка.

– А замуж чего не идешь? К тебе же многие сватались уже, несмотря на то, что с ребенком. Я бы и сам посватался, – Валера, сокращенный для удобства до Лерки, стер улыбку с лица. Двадцатишестилетний парень пристально посмотрел на девушку, и не понять, то ли так шутит, то ли вожжа под мантию попала.

– А мне король надобен. А тут одни водилы. Да и вообще, у тебя жена и двое детей, так что вопрос даже не стоит, – съязвила Яринка в ответ. Не любила она эти околобрачные темы. И замуж не хотела.

– Так я разведусь. Может, сойду за короля? – не унимался Лерка.

– Держи карман шире. Эх, не понимаешь, видать. Мне штамп без надобности, я не страдаю ханжеством. Есть штука такая странная, любовью называется. Вот мне бы ее.

– Так это, стерпится, слюбится…

– Дурак ты, Лерка.

Они притихли. И невдомёк было водиле, что смотрит девочка далеко за лобовое стекло. Не на дорогу. Куда-то вглубь. И видит то, что никому не дано. Бесшабашный златокудрый ангел машет рукой, словно подзывая. И держит в поводу зверя. Неведомого названия тварь ластится к ногам хозяина. Мохнатая, клыкастая. Черная как смоль. Только ошибочка, он не хозяин ей, этой твари. Скорее уж она выгуливает ангела. И зовёт Яринку. Ждёт её где-то там за горизонтом времени, обещая… что же? И как-то само собой понятно, что как бы жутко не выглядела зверюга, бояться её не стоит. Вот только ангел падает, сраженный неведомым оружием, истекает кровью. И гибнет. Зверюга жалобно скулит, словно торопит девочку, быстрее, мол, иначе случится непоправимое. И лишь недоумение: зачем спасать ангелов? Яринка в ангелов не верит, вернее в их чистоту и доброту. Они иные. И лучше мимо них. Бесполезные беспомощные создания. Разве что на должность официанта сгодятся. А она… да какая разница, кто она? Но привыкла уже видеть то, что недоступно остальным. Силуэты, тени, а то и вполне физические сущности, мелькающие то тут, то там, спешащие по своим делам, не обращающие внимания на тех, кого принято считать людьми. Не призраки, не мертвые. Нормальные живые жители планеты. Но словно в другом измерении, которое вроде и в этом мире, но не соприкасается. И лишь Яринка оказалась в приграничье. Она видит и тот мир, и другой. И есть нечто мерзкое и неприятное, когда кабина фуры проезжает сквозь истекающего кровью ангела и монстрического стража. Почему страж? Да просто… подумалось так.

Без сердца

Все неприятности приходят ближе к лету – это незамысловатое наблюдение грозилось стать приметой. Сахарный завод выкупили немцы, лишив Марию и Яринку работы и дохода. Производство остановилось, город впал в уныние, поскольку именно этот завод являлся кормильцем и основным местом работы большинства местных жителей. Немного поплевав в потолок и решив, что с «кравчучкой» торговать по базарам точно не поедет, Яринка сделала новую попытку осесть в Киеве. Начиналось все как-то правильно, безобидно. Ничего ненормального в том, чтобы покинуть родной город и уехать в столицу в поисках работы, в те времена не было. Многие так поступали, ведь голод не тетка, а злой дядька. Вот и выискивали всякую возможность заработать и прокормить семью.

Поселившись в общежитии у брата, Яринка проводила разведку боем, пытаясь отыскать любую постоянную работу, где гарантировали более-менее стабильную зарплату. Попытки терпели неудачи, но рук никто опускать не собирался. Изо дня в день Яринка выходила на улицы Киева и обходила фирму за фирмой, магазин за магазином, согласная на любую работу. На профессию она уже не надеялась, как говорится, не до жиру, тут бы выжить. Устроиться, забрать Маргошку. И гори оно все синим пламенем.

– Девушка, девушка, а вы знаете, что улица вокруг вас светится? – перед Яринкой словно из-под земли вырос солидный господин. К нему сразу же присоединился другой. Самое забавное, что первый в попытке комплимента не соврал: июньское полуденное солнце отсвечивало от белоснежного сарафана, тем самым создавая ауру свечения. Избитый женский прием, однако всегда срабатывает. Но на миг девушка насторожилась, подумав, что видят совершенно другое сияние. Оно раздражало, надоело ей самой, периодически отдаваясь резью в глазах. Эта слепящая аура стала проявляться совсем недавно. Яринка пыталась скрыть её хотя бы от посторонних взглядов, но от себя убрать слепящий свет не получалось.

– Представляете, знаю, – улыбнулась она. Господа располагали к благодушию.

– А мы вас искали, такую вот, светящуюся, – второй незнакомец перевел разговор на себя.

– Да ну? Так уж и меня? – Яринка рассмеялась, готовясь отшить желающих познакомиться.

– А я серьезно. Нам нужна девушка на работу. Такая вот, как вы.

– И не надо думать ненужного. Ситуация так сложилась, что вынуждены. Мы командировочные, а наша секретарша заболела. Работа на неделю, оплата вперед, – выпалил первый, глядя, как недоверчиво скривилась девушка. Еще бы, прохиндеев всяких много, отправляющих девушек по борделям.

– Оплаченная комната в гостиницу, с нас униформа, питание, транспорт. С вас присутствие на переговорах, стенографирование, но можно просто быстро записывать основное, телефонные звонки. В общем, ничего сложного, – разговор продолжился в кафе, поскольку Яринка решила все же выслушать неожиданных работодателей.

– А почему не обратитесь к профи? Их в Киеве пруд пруди.

– Ан нет, нам нужна такая вот хорошенькая.

Говорили долго, в итоге все же пришли к консенсусу. На свой страх и риск Яринка согласилась. Решила, что если учует подвох, то не сносить голов этим двоим. Защищаться от смертных девушка научилась, другое дело, что предпочитала не демонстрировать свои силы. Все же сто долларов в сутки были весомым аргументом во время тотального безденежья. В чем подвох, она поняла позже. Господа оказались самыми настоящими аферистами, однако девочку решили не обижать, не их размах, поэтому в отношении Яринки все вышло порядочно, как обещали. Зато стало понятно, почему им не нужна официальная помощница, а только видимость таковой.

– Ха, как угадали, – умилялись оба, рассматривая преображенную Яринку. Ей шел деловой костюм, она в нем выглядела старше, строже. Стянутые в узел на затылке волосы, очки в тонкой оправе. Другой человек, ничего от той девочки в легкомысленном сарафанчике.

– Да, Петь, у тебя глаз – алмаз. И все будут смотреть на нее.

Неделя пролетела в горячке. Яринку окунули в зарождающийся мир бизнесового Киева, и стоило больших усилий не удивляться, вести себя адекватно, когда за обед в ресторане платятся такие же большие деньги, как ей заплатят за работу. Она не роптала, справлялась, разыгрывая роль секретаря, вежливо и сдержанно отвечая на звонки, записывая в блокнот все, что ей казалось основным в разговорах с партнерами работодателей. Расстались так же быстро, как и встретились, оставшись довольными временным сотрудничеством.

Отвезя заработанные деньги матери, Яринка вернулась в Киев и продолжила поиски работы. Часто не могло везти, и все же ей удалось пристроиться барменом в один из новых баров, которые появлялись каждый день, как грибы после дождя. И так же быстро исчезали. Поработать удалось две недели, потом бар закрылся, персонал распустили, так и не заплатив. Поскрежетав зубами на ситуацию, Яринка сидела на Крещатике на скамейке, размышляя, куда направить стопы завтра, и где искать новое пристанище.

Троица молодых людей отделилась от толпы вольногуляющих, направившись к Яринке.

– Не раздевай глазами, не обломится, – девушка была не в настроении, поэтому решила отшить сразу, выбрав самый заинтересованный взгляд в свою сторону, пока парни не успели сказать ни слова.

– А может, я жениться на тебе собрался, так обломится? – не растерялся парень.

– Не вопрос. Поехали, с мамой познакомлю, – слово за слово, сошли на шутки, все же познакомились. Парни оказались курсантами, самого ретивого звали Олегом.

Сидели в кафе, пили вино. Странноватый привкус Яринка заметила сразу, но только криво улыбнулась. Знала, не подействует демерол, так узнаваемо сводивший десны легким онемением. Ей было забавно, чем все это кончится. Надо же как-то развлекаться, вот она и развлекалась, играя в опьянение. Вечер завершился в квартире одного из курсантов, родители которого отсутствовали. Только вот весело было только Яринке. Олег показал ей спальню, сказал, что может отдыхать и ни о чем не волноваться. Она именно так и поступила, в отличие от Олега, который всю ночь простоял в карауле у двери со шваброй в руках, грозясь разбить головы своим друзьям, если они рискнут войти.

– Я бы и сама с ними справилась, – Яринка не оценила жертвы, понимая, что робких "совратителей" достаточно было припугнуть, они бы и не сунулись, понял, что таблетки не подействовали, и девушка в полном адеквате.

– Может, я на тебе жениться собрался? – выпалил тот.

– Заклинило? Шутка хороша раз.

– Я не шучу.

– Ну и дурак.

– Они тебя споить хотели, таблетки… я узнал слишком поздно.

– Я знаю, демерол. Только на меня не действует.

– Если знала, то зачем поехала?

– Веришь, выспаться хотела, в общаге ведь не дадут.

– Сумасшедшая.

– Есть немного.

Он ходил по пятам, узнал, в какой общаге живет, и не давал покоя, выпрашивая свидание. Он внаглую потащился за ней на свадьбу брата, вел себя так, словно Яринка его уже признала своим парнем. Девушка спасовала под таким напором и сдалась, позволив увезти себя с Маргошкой на каникулярный месяц в Полтаву, к родителям Олега. Родители оказались весьма приветливыми и дружелюбными, немного удивились, что единственный сын решился на отношения с девушкой, у которой есть ребенок, но не протестовали. Олег был очень любимым сыном, его баловали, потакали в прихотях. Раз уж выбрал такую невесту, то будет такая. За месяц жизни у этих людей Яринка решилась и дала согласие, здраво рассудив, что в сложившейся ситуации это лучший выход. Оставалось съездить домой, выписаться. И вернуться в новую семью.

Новость разозлила Марию. Казалось бы, порадоваться, ведь дочь наконец-то решилась выйти замуж, все складывается хорошо, "как у людей", не будет висеть на шее матери с маленькой Маргошкой. Все вроде так, только не так вышло.

Мария уехала на месяц в Польшу, найдя себе новую работу и уговорив дочь присмотреть за домом, поскольку больше некого просить, а там и урожай с огорода убрать надо. В общем, все было привычно и понятно, Яринка согласилась, ведь несложно, тем более, Олегу ближе из Киева приезжать сюда, а не в Полтаву. На том и порешили. Если бы она знала, что так обернется, то забрала бы малышку и бежала со всех ног. Пешком. Хоть до самой Полтавы.

По возвращении Мария спрятала домовую книгу, лишив Яринку возможности выписаться. Сама бы она еще смогла, но вот Маргошку точно не выпишут. Начались уговоры, потом пошли скандалы. Точка кипения была достигнута, и приехавший на выходные Олег, махнув на все рукой, сказал Яринке, мол, собирайся, поедем так, а дальше поглядим. В горячке сборов Мария ухитрилась забрать документы, но это все равно не помогло: Яринка побросала вещи дочки в сумку, взяла малышку на руки и вышла из дома.

– Не отдам! – Мария вылетела вслед за дочерью и вцепилась во внучку.

– Отпусти!

– Не отдам! Убирайся из моего дома и никогда не возвращайся! Посмеешь – посажу в тюрьму, как бродягу, как наркоманку, найду, за что, и посажу!

– Мама, прекрати, отпусти, ей больно!

– Не отдам! Убирайся!

Маргошка закричала от боли. Яринка разжала руки, отпуская. Иначе разорвут ребенка на две части. Эта сцена во дворе под виноградом останется перед глазами на всю жизнь. И отпечатается в памяти двухлетней Маргариты.

Пути обратно не было. Рыдающую, бьющуюся в истерике Яринку Олег довез до Киева, говоря, что решение найдется, отвоюют малышку. Яринка не могла успокоиться, она не знала, что делать теперь, когда хлипкое примирение с матерью все же вылилось в войну. Она понимала, что Мария сдержит обещание и найдет способ отдалить внучку от дочери, если та не исчезнет добровольно. Оставалось затаиться и выждать время, пока страсти улягутся. А пока можно плакать, кусая губы в кровь от собственного бессилия. А еще можно прогнать Олега. Зачем он нужен, если она не любит, если ничего хорошего не будет в этом союзе, раз он начался вот так. Исчезла, растворилась в толпе.

Она стояла на тротуаре посреди большого чужого города и не могла даже плакать. Она не понимала, что ей теперь делать, как жить. Брат больше не жил в общежитии, закончив учебу и женившись. Бывшая землячка переехала – не найти. И больше никого нет. Одна. Без денег и без документов. Без крыши над головой и каких-либо надежд. Без слез. Без сердца. Оно осталось там, во дворе под виноградом, маленькой плачущей девочкой, которую забрали у мамы.

Миг

Наверно, жизнь каждого человека похожа на магнитную стрелку, вращающуюся на тонкой иголочке вероятности. И зачем тогда спорить с судьбой, если в итоге всё равно повернёшься туда, куда потянет тебя «полюс»?

Ответы на такие вопросы прячутся очень-очень глубоко. У кого-то в душе для них просто нет места… А как иначе? Люди не делятся на "чёрное" и "белое" – им просто нет до этого дела. Всю свою жизнь они строят в грязно-сером спектре цветов городских подворотен и переулков, или же в ярко-смазанной гамме забрызганных дождём огней.

Души. Наверное, самое абстрактное понятие в человеческой психологии. То, что олицетворяет сущность человека, почти характер, только вроде бы "вечный". Хотя не существует ничего вечного, будь то двигатель, тормоз или просто наша вселенная…

Любовь. Самовнушение, самое сильное, сильнее всякого гипноза – потребность человека в ком-то "по его сторону". Жестоко. Но истинно. И ведь всё равно любят, сворачивают горы и достают звезды с неба…чтобы одна ошибка сломала всё, лишь потому, что уверенность на секунду дала трещину…

Боль. Жестокая реальность в миниатюре, режущая по коже строки прописных истин на одной ей понятном языке. Садиствующая эстетка на высоких шпильках с кинжалом в тонких руках. Самое нечеловеческое чувство в облике своей жертвы.

Истина. Печальная, словно дождь, медленно укрывающий город поздним осенним вечером, когда сами по себе опускаются руки, а горячий чай уже не согреет сердце. В памяти всегда есть что-то, похожее на бездонно-чёрные глаза, с состраданием смотрящие прямо тебе в душу. Истина знает всё, именно поэтому её – так больно.

Справедливость. Эфемерное понятие, придуманное людьми, чтобы было проще жить. Ярко одетая, в шутовском колпаке и в платье с бубенчиками, с ярко подведёнными чёрным глазами и алой помадой на губах, со стрекозиными крыльями цвета опавшей листвы, широко распахнутыми за спиной.

Вечность. С волосами цвета звёзд, незаметная. Её нет, ведь вечного не существует, но лёгкий образ, балансирующий наверняка на одном из парапетов какого-нибудь высокого здания, никогда не рухнет вниз, создавая иллюзию постоянства.

Смерть. Подвижная, меняющаяся, немного нелепая. В алой широкополой шляпе, сползающеё на глаза, на которой закреплена чёрная лента, за которую засунут букетик сухих кленовых листьев. Ей немного грустно, потому что она одинока, но иногда она коротает время вместе с вечностью, отдыхая от себя самой.

Майдан. Серебряные струны

Поребрик отключенного на зиму фонтана. Курить стрельнутую сигарету, третьи сутки коротая ночи в прогулках по городу. А днем можно проскочить в метро и там отсыпаться от конечной до конечной. Жалкие накопления сил уходят лишь на то, чтобы стать незаметной для всяких подозрительных: «бригадных», заполонивших к тому времени столицу бандитскими группировками. И надо что-то делать, только вот что? Разве что попытаться призвать кого-то. Кого? Да всё равно, лишь бы сменить обстановку, стабилизировав её хоть временно. Отоспаться.

– Зажигалки не найдется? – блондинистая девица улыбнулась, подойдя к Яринке.

– Найдется. В обмен на сигарету.

Они подсели рядом. Блондинка и брюнетка, две красивые, дорого одетые девушки. Разговор завязался как-то сам собой. Познакомились. Потом сидели в кафе и пили мартини. Яринка не выдержала и расплакалась, рассказав случайным знакомым, в какую ситуацию попала. Не то чтобы доверилась, но чувствовала – они откликнулись на её призыв.

– Мда, дела, – покачала головой Вика, шикарная брюнетка с восточными чертами во внешности.

– Врагу не пожелаешь. Хотя, стой, ты готовить умеешь? – поинтересовалась блондинка, которую звали Ирина.

– Умею, к чему вопрос?

– Мы квартиру сняли до зимы, но уезжаем через месяц, отпуск заканчивается. Хозяин квартиры вроде нормальный дядька, но заартачился, мол, за три месяца вперед платить, а мы же малолетки, нам не хотели сдавать, вот только он согласился.

– И? – Яринка не понимала, к чему все это.

– Ну, это, будешь нам готовить, потом квартира тебе останется оплаченной, глядишь, и разгребешься потихоньку, – пояснила Ирина.

– С чего такая милость? – поинтересовалась Яринка, хотя ответ и так знала.

– Грехи замаливаем, – Вика отвела взгляд.

Грехи оказались самыми что ни на есть… грешными. Две шестнадцатилетние фотомодели из Москвы приезжали в Киев подработать. Проституцией. Яринка решила, что не настолько ханжа, чтобы читать им морали, поэтому, узнав обстоятельства, согласилась. Что ж, можно побыть и домработницей у проституток. Все же лучше, чем околачиваться ночью по улицам.

Домашние хлопоты не отнимали много времени, поэтому хватало и на то, чтобы пытаться найти работу. Вот только без документов это сделать оказалось невозможно.

– В наш профиль не рискнешь? – спросила Вика.

– Да брось, у нее на лбу написано "девственница". Такая через принципы не переступит, – ответила вместо Яринки Ира. Она была старше и главней в тандеме.

– Написано. Но расслабить ее не помешает. А то как натянутая струна две недели, – проворковала Вика, пробежав кончиками пальцев от плеч вниз по спине Яринки. Та вздрогнула, прикрыв глаза, понимая, что ей понравилось прикосновение.

– Ой-ой, а ей девушки нравятся, – развеселилась Ира и присоединилась к подруге, утаскивая в постель опешившую Яринку.

Она не сопротивлялась, полностью отдавшись во власть ласковых рук жриц любви. Они отлично знали, что делали, заставив Яринку хоть на несколько часов забыть обо всех проблемах, обволакивая нежностью и страстью.

– Вот вы сучки, – шутливо выругалась Яринка, выползая утром из одеял.

– Так мы знаем, – хитро улыбнулась Вика.

Они уехали через две недели после этого случая, оставив Яринке оплаченную на два месяца квартиру и жаркие воспоминания о проведенных в их объятиях ночах.

Короткая передышка завершилась, и снова надо было что-то думать, нельзя же постоянно полагаться на призванных доброхотов. Квартира – это хорошо, только потом платить за нее нечем. А еще надо что-то есть, за что-то жить, не говоря уже о том, как вернуть себе дочь. Но в этом плане время пока терпело, Мария так скоро не успокоится, так что нужно выискивать способы. И все же… полное уныние и безысходность. Возможно, она бы совсем поддалась депрессивным настроениям, если бы не произошло то, после чего обычно девушки ломаются. А она расправила плечи.

Она возвращалась вечером домой после очередной неудачной попытки найти работу. Уставшая, издерганная, она не нашла сил даже на иллюзорную защиту. Какой-то парень преградил дорогу в попытке познакомиться. Она посмеялась и попробовала отшить, но неожиданно показался второй, подъехал на машине… в неё и затолкали Яринку. Какая-то квартира, на столе бутылка водки, которую Яринка умудрилась схватить, пока летела от удара к стене. С такой скоростью залпом из горлышка она еще ни разу в жизни не пила. Успеть опьянеть, пока не началось, а ведь сейчас начнется. Она сопротивлялась, не могла не сопротивляться. Ее били. Иногда удары приходились в живот. Били и насиловали. А потом отвезли в какой-то переулок и выбросили.

Утром кое-как Яринка доползла до квартиры. О пострадавших почках догадалась по крови при походе в туалет. Не осталось ни мыслей, ни эмоций. Только боль и злость. И обещание себе, что она больше никому и никогда не позволит так с ней поступить. Злость оказалась правильным чувством, убившим страх. Отлежавшись до нормального самочувствия, Яринка не побоялась вновь выйти на улицу. Она не собиралась отступать только потому, что ей не повезло нарваться на двух ублюдков. Зато наивности поубавилось. И как знать, чем аукнулось насильникам проклятье обозлённой ведьмы.

Было в Майдане что-то завораживающее, заставляющее приезжать сюда вновь и вновь. Часть города, которую словно не касались бандитские разборки. А еще там были хиппи, а с ними еще по питерскому прошлому Яринка умела находить общий язык. Приезжая все чаще, постепенно начала вливаться в компанию, знакомиться. Сидеть на корточках под стеной «Трубы» и пить пиво, слушая музыкантов. Ну да, пиво, оно же калорийное, сойдет за обед и ужин. И сигарет всегда есть у кого стрельнуть. А еще музыка. Живая, настоящая. Почти как в Питере. Как-то само собой получается напитываться правильной энергией, превращая её в непроницаемый щит. И иногда удается попасть на квартирник. Возможность забыться ночью, а утром снова в бой. Майдановские вечера, майдановские музыканты. И громом среди ясного неба восторженными возгласами майдановской тусовки: «Рустам приехал!»

Они не познакомились. Они просто поехали вчетвером на флет, поскольку холодно и надо греться.

– Чего сидишь? Поехали, – вот и все знакомство. И зависть в глазах новых приятелей, надо же, сам Рустам пригласил.

Два парня и две девушки орали песни до утра, чем снискали ненависть соседей, но мало этим обеспокоились. В историю знакомство с Рустамом вошло под кодовым названием "Квартет". Ничем не объяснимое взаимное притяжение. И она влюбилась в этот голос, сильный настолько, что способен перепеть скандирующую толпу, не перекричать, а именно перепеть, голос, вынимающий сердце наружу. Голос, который сам по себе магия, из которого можно бесконечно черпать невероятную животворящую силу. Рустам закономерно был звездой Майдана, хотя с такими данными мог быть и звездой сцены и экрана. Шестнадцатилетний мальчик, купающийся в славе местного разлива. Как оказалось позже, наркоман и суицидник. И все же на долгие годы – лучший друг.

– Ты у нас чейная будешь?

– Ничейная.

– Шампанское будешь?

– Буду.

– Ок, пойдем.

– Куда?

– В Зеркальный. Пить шампанское за твои прекрасные глаза.

– Саш, не заливай, не выгорит, – Яринка рассмеялась. Местный валютный "кидала" был ей уже знаком. В принципе, безобидный, если не считать того, что мошенник.

– Не заливаю, реально хочется шампанского, а не с кем, все не выезде, – он пожал плечами.

– Черт с тобой, золотая рыбка, оплатишь мне такси домой.

– Как скажете, сударыня.

Он был фигляр и шут. И бывший спортсмен-разрядник. Акробат. Так его и называли. Ужимочки, картинные раскланивания, лексикон серебряного века. Женский пол его обожал, мужской побаивался, поскольку все же Сашка-Акробат являлся авторитетным бандюганом, снискавшим уважение всего Майдана, учитывая то, что это "кощеева земля" и никому из бандитских группировок не принадлежит.

– Саш, а ты чего такой? – поинтересовалась Яринка, наблюдая, как сыпет мелким бисером Акробат.

– А меня жена бросила. Поэтому напиваюсь вот с тобой.

– А почему шампанским?

– Обожаю женщин, Мадам Клико – одна из любимейших.

– Саш, это "Советское", а не "Клико".

– А без разницы.

Спустя несколько дней Акробат снова подошел к Яринке и заговорщицким тоном сообщил:

– Сегодня ты будешь мое девушкой.

– С дуба рухнул?

– Нет, реально, спасай. Друг "откинулся", квартирку организовали, не могу не ехать. Так ведь повесят на меня какую-нибудь шлюху. А я не хочу, – как-то слишком обреченно прозвучало. Яринка согласилась. А потом истерично хихикала весь вечер, когда Акробат кормил ее с рук и был сама предупредительность. Никто бы и не догадался, что она вовсе не его девушка, а просто так – знакомая. Было пьяно и шумно, были шлюхи, одну из которых "востребовали" прямо на полу, рядом с диваном, на котором расположились для просмотра видика Сашка с Яринкой. "Галантный кавалер" целомудренно уткнул "свою" девушку носом в подушку, сказав, что она еще маленькая, и на такое ей смотреть не надо. А еще запомнился "откинувшийся друг" Лелик: шкафообразное нечто под два метра ростом.

И снова Майдан, и голос Рустама, заставляющий не сдаваться, даже когда выселили из квартиры. Не пугало. К этому времени уже было достаточно знакомств, чтобы «смутное время» перекочевать по впискам, пока не обозначатся другие перспективы. Они и обозначились, но гораздо позже, нежели Яринка попала домой к Яше.

– Ты куда? – спросил Ванька-гитарист, поднимаясь на эскалаторе.

– Еще не знаю, – ответила Яринка, спускаясь в метро.

– Давай со мной к Яше, там иногда бывает весело.

– А давай.

Яша оказался семнадцатилетним парнем, валютным "кидалой" и начинающим бандитом. Проживал он вместе с девушкой (и кучей приживал) в однокомнатной квартире, оставшейся от матери, вышедшей замуж и оставившей сына на "своих хлебах". Девушку Яши звали Вероника. Пятнадцатилетнее чудо ростом в полтора метра с огромными глазами. Очередной флет, очередные новые знакомства.

Выползти утром из-под пледа в кресле, окинуть взглядом обстановку, брезгливо поморщиться. Поднять всех на ноги и устроить генеральную уборку, взяв на себя командную роль. Пошарить по карманам, не только своим, собрать все найденные деньги и отправить одного из приживал на рынок, всунув в зубы список продуктов и внушительно пообещав оторвать "наследство", если купит не по списку. В кои веки на флету появилась нормальная еда. А еще оказалось, что квартира вполне приличная, если вынести все бутылки и помыть полы, что и было сделано под руководством Яринки.

– Оставайся! – возопил Яша, когда Яринка собралась уезжать.

– Я не терплю бардак на кухне, если там готовлю. Будете убирать – останусь.

– Будем! – хор голосов.

– А вот и наша птичка певчая, – Яша расплылся в довольной улыбке, впуская в квартиру новоприбывшего. – Ир, познакомься…

– А чего мне с ним знакомиться? Привет, Рустик, – поприветствовала Яринка Рустама.

– Так вы знакомы?

– Ну да, – внес свою лепту Рустам, усиленно тиская девушку.

– Чего?

– Деньги есть? Его ломает, причем ломает круто, – Яша с виноватым видом кивнул на Рустама, которого трясло последние пару часов.

– Перебьется, – рыкнула девушка.

– Ир, я же "белой", я не нарик, – заныл Рустам.

– Ага, агнец божий. Яша, марш за водкой. И квартира на карантине, не дай боже, кто принесет для раскумарки. Своими руками задушу!

Две недели зуботычин, связывания, истерик и скандалов. Решив стащить друга с иглы, Яринка запугала всех, пару раз для острастки спустив по лестнице тех, кто пришел хотя бы с "травой", роняла со стульев тех, кто предлагал снять ломку дозой, насылала диарею или же просто давала в зубы с кулака. Она почти насильно вливала водку в Рустама, убивая ломку запоем и тяжелыми похмельями. И победила.

– Ну ты злая, – поежился Рустам, когда окончательно очухался.

– Еще раз прикоснешься к этой дряни – тебе эти дни медом покажутся. Шкуру сдеру. Понял?

– Понял, как тут не понять.

Начинающая карьера наркомана закончилась бесславной капитуляцией, столкнувшись с каменной решимостью Яринки. Это был первый раз, когда Рустам прочувствовал на себе характер друга, поняв, что девочка с наивными глазами умеет настоять на своем. И удержать над пропастью. Оставшийся в памяти обоих двухнедельный карантин будет долго воскрешаться в разговорах, приправляясь закономерным: