Текст книги "Сноходец (СИ)"

Автор книги: Анджей Ваевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Эх, для начала "Глазы открываются", – Вася уселся за стойку рядом с Яринкой. Она любила приходить сюда, любила эту атмосферу, напоминающую о том, кем она была когда-то, рождающую надежду, что все еще изменится, и жизнь обретет новые краски.

– Вот что ты дурью маешься? Я когда слушаю, как ты говоришь, то челюсть роняю. Напиши репортаж. Да хотя бы про «Трубу». Я продвину в молодежную программу. Со временем и свою сможешь вести. Ты же толковая, ты не отсюда, – Петя Демьянчук разговорился за пивом, призывно глядя на Яринку, мол, давай, не тормози. А она готова была взвыть.

– Петь, у меня нет документов, даже паспорта.

– Мда, хреново, – резюмировал ведущий новостной программы второго по значимости государственного телеканала. И рад бы помочь, да ничем не может. Поездки домой к Марии не давали результата – она прочно засела в России.

Июнь палил зноем, выгоняя майдановцев в Гидропарк. А если очень лень перемещаться, то и фонтан сойдет. Можно даже залезть в него в два часа дня, а потом стоять на поребрике, стащив блузку и отжимать ее, красуясь на всю площадь в бюстгальтере и шортах.

– Оденься, не буди лихо, – Костик стянул футболку и протянул Яринке. А потом заметил, что при очередном купании девушка порезала ногу – видимо, кто-то разбил бутылку, и остались осколки. Сама Яринка порез не заметила. Костя засуетился, нося в ладонях воду из фонтана. Сбежал куда-то, вернулся с бутылкой водки и принялся дезинфицировать рану. Яринка смеялась и развлекалась, подшучивая над парнем. И прикусила язык, заметив, как Лешка курсирует вокруг фонтана, недобрым взглядом косясь на суетящегося Костика.

– Вот что ты здесь?! – не выдержал Лешка и подошел, едва не схватив "врачевателя" за ворот. Схватил бы, только Костик отдал футболку Яринке и был раздет по пояс – хватать-то не за что.

– Ты подраться хочешь? Не ищи причину, пойдем, я все и так понял, – спокойно отреагировал Костик. Он был ниже Лешки на голову, моложе лет на пять и более щуплый.

Яринка психовала, но ничего сделать не могла – порез дал о себе знать невозможностью ступить на ногу. Она осталась сидеть у фонтана, пока парни пошли выяснять отношения. На возвратившемся Костике не было ни ссадины. Внешность Лешки говорила о том, что отгреб он по полной. Хотя это и было удивительно, ведь Костик проигрывал по всем параметрам.

– Вот оно того стоило? – с укором спросила Яринка.

– Знаешь, из-за тебя даже убить не жалко, не то, что подраться, – ответил Костя, и девушка впервые заметила, как он на нее смотрит.

– Все бы тебе шутить, – попыталась она уйти от темы.

– Ир, да ты слепая, что ли? Из-за тебя половина майдановских пацанов готовы поубивать друг друга. А ты у нас все неприступная, королева снежная. Ничего не замечаешь. Выбрала бы себе кого, пока все друг другу глотки не перегрызли. Ведь пока ты свободна, то каждый считает, что у него есть шанс.

– И ты?

Он не успел ответить. От соседнего фонтана долетели звуки ссоры. Девушка Лешки злилась и ругалась. Оно понятно, пошел ведь драться за другую. Не защитить, а именно драться, выясняя, кто круче, кто достойней. Рыцарский турнир на современный лад.

– Не смей даже кривого слова сказать в ее адрес! – Лешка рычал.

– Да она… сука такая, всем вам голову задурила… – вопль девушки оборвался пощечиной и последовавшим за ней купанием в фонтане для упокоения.

Яринка сидела молча и смотрела перед собой. Она не понимала, как такое могло вообще случиться. Не искала парня, не флиртовала, никого не пыталась соблазнить. Она просто пыталась выжить, забыв о том, что существуют отношения между мужчинами и женщинами, девушками и парнями. Есть "жертвы", посторонние, которых можно развести на деньги, а есть свои, майдановские, которые друзья, приятели. И что теперь делать с чертовым магнетизмом, который на самом деле к влюбленностям не имеет никакого отношения? Не объяснишь же всем, что не она им нравится, что просто такая природа её естества, что они заблуждаются. Не любят. Не понимают.

Дай мне повод

Порез заживал долго, ходить было больно. Шибко не побегаешь, жертв не поищешь. Но Майдан не без добрых людей: одна из подруг предложила готовить обеды-ужины для охранников на стройке. Яринка согласилась, быстро найдя общий язык с «вуйками з полонини». Поселили ее в свободном вагончике, обеспечив вполне приемлемые жизненные условия: кровать, душ, шкафчик, и, конечно же, кухня, где она прыгала на одной ноге, готовя на всю западэнскую орду. Вуйки были вежливыми, сдержанными, честно и спокойно зарабатывали деньги на прокорм семей, оставшихся в Карпатах. Говорили исключительно на украинском с характерным западэнским акцентом, щедро разбавляя карпатским диалектом. Как-то за ужином под рюмку чая Яринка разговорилась, перейдя для удобства на «государственный, литературный».

– Не розмовляй так більше, – поутру произнес бригадир Бодя, отведя взгляд в сторону.

– Чому? – улыбнулась Яринка.

– Тому що, я себе іноземцем почуваю, який не знає мови. Ніколи не думав, що буде так соромно за себе, – на миг показалось, что двухметровый сорокалетний увалень-охранник даже покраснел. Ярый поборник национализма, он был посрамлен тем, насколько чисто, в отличие от него, говорит на родном языке "обмоскалена киянка". Яринка посмеялась, но решила щадить гордость Боди и впредь разговаривала лишь на русском. И все же бригадир проникся уважением к кухарке, и когда один из новоприбывших на смену решил намекнуть девушке на горизонтальные развлечения, то Бодя спокойно и миролюбиво вытянул руку вперед, выставив указательный палец.

– Ото бачишь, палець? Зараз в око встромлю. То сестра, зрозумів? – произнес он, сделав в слове "сестра" характерное ударение на первый слог. Больше к Яринке никто не рисковал приставать с недвусмысленными предложениями.

Свободного времени было предостаточно, и когда нога позволила перемещаться дальше кухни, Яринка зачастила к Аллке. Или же Аллка взяла инициативу в свои руки, решив чаще видеться с подругой. Поездки в Гидропарк и ботанический сад выглядели осколками незамутненного тревогами детства. Милые пикники, десятки фотографий. Теплое время, когда Яринка позволила себе хоть немного расслабиться и поверить в то, что все будет хорошо, все наладится. Аллка была веселой и шумной, любила добродушные хулиганства и провокации. С ней Яринка начала постепенно оттаивать, отодвигая в прошлое события последних двух лет. Она смотрела на подругу и мечтала о том, что ее Маргошка вырастет такой же жизнерадостной и веселой. И будет улыбаться, и чертенята в глазах будут плясать самбу.

За одним хорошим идет другое. Знакомый Нади, Яринкиной подруги по Майдану, предложил с июля работу. Ему нужна была шустрая девица на закупку игрушек, за которыми придется ездить в Одессу. Работать экспедитором Яринке знакомо, она согласилась, тем более, что ездить выходило на машине с самим хозяином магазина, которым этот знакомый и являлся. Сашка Круглый. Внешность вполне оправдывала фамилию: маленького роста, на полголовы ниже Яринки, он был действительно круглым, рисуясь пивным животиком. Взрослый мужчина, любящий жену и сына. Он бы и парня на работу взял, вот только найти девушку пошустрее – проще. Осталось дожить до июля, и работа будет. Перспективы начинали радовать. Пусть и небольшие деньги, но все же больше не придется промышлять мошенничеством, выискивая приключения на пятую точку.

Начало июля, жаркий вечер, Майдан. В шортах и блузке-сеточке через площадь к «Трубе».

– Куда бежишь? – Алик прищурился на лучи заходящего солнца. Он сидел на поребрике фонтана рядом с Надей, его девушкой.

– Честно? Шляюсь, – Яринка сменила траекторию пробежки и подошла к друзьям.

– А пошли пить вино к Андрюхе? – предложил Алик.

– Что за Андрюха, и как далеко идти? – заинтересовалась девушка.

– Андрюха – мой лучший друг, друг детства, колдун, еретик, медик и просто замечательнейший чел. Идти квартал.

– Дык, интригуешь. Вино уже или купить?

– Уже.

Они пошли втроем. Поднялись полквартала по Малой Житомирской и нырнули во дворики, в итоге выйдя к дому на Михайловском переулке. Верхний этаж "сталинки", шатающийся старый лифт.

– Страсти-то какие, – посмеялась Яринка, выйдя из лифта.

Звонок в дверь.

– Кто?

– Андрюха, открывай, мы с вином, – шутливый Алик. Дверь открылась.

Они стояли и смотрели друг на друга, пока Алик с Надей не стали громко возмущаться, что пить вино, не переступив порога, есть не комильфо. Потом они оправдывались: он, что увлекся разглядыванием кружев под прозрачной блузкой, а она, что никогда не видела настолько белых волос. Но и они сами, и Алик с Надей знали: "эти два придурка" застыли, глядя друг другу в глаза. Про гром небесный и разряды молний там было бы вполне уместно. Ощущение, что дом содрогнулся. Для окружающих. Для Яринки же и молнии, и содрогание вселенной оказались явными. Она едва не вскрикнула: "Мы с тобой одной крови!". От Андрея исходила такая волна магии, что в ней можно было утонуть, захлебнуться и пойти на дно.

А потом была кухня и вино. И Алик бегал за еще одной. И чай, и сигареты. И невозможность наговориться. Надя с Аликом переглядывались, тайком хихикали, видя гораздо больше и дальше, чем двое собеседников, которые порой озвучивали мысли друг друга.

– А вот у Кастанеды…

– Но если взять и переосмыслить вот тот кусок у Ницше…

– А Кант…

– Кант – идиот!

– Согласен, идиот.

– … пути ариев пролегали, если верить…

– Ты просто обязана прочесть…

– Формирование почвы для внедрения христианства проистекало…

– А ты знаешь, что ты – Изида?

– Что-то такое слышала, но что это всё-таки?!

– По "Сефироту".

– Это что?

– Не верю! Быть такого не может! Ты никогда не видела Тарот? Не работала с ним?

– ?

– Не верю! У тебя даже пальцы искрят Таротом! В твоих руках он песней заиграет.

– Я убью тебя, лодочник! Если ты мне все не объяснишь! – она швырнула пачкой сигарет в Андрея, тот уклонился, рассмеялся. Яринка как-то с опозданием вспомнила предупреждение Алика, что его друг заикается. Она этого не заметила. Они настолько оживленно говорили, что когда Алик пошел провожать Надю, то лишь кивнули, мол, идите. Чай, сигареты, увлеченные двое, нашедшие, о чем поговорить. И утром не хотелось расставаться.

Второй раз Яринка встретила Андрея спустя неделю. Столкнулись случайно на Майдане, что не удивительно, жил-то он рядом, через площадь в магазин ходил, опять же, из метро домой опять через Майдан. Привет-привет, слово за слово.

– Пойдем пить чай?

– Пойдем.

Уже знакомая кухня, чайник, сигареты. Бесконечные разговоры, настолько много общих интересов, что впору удивиться. Ощущение, что знают друг друга тысячу лет, а не второй раз видятся. Не сказанное вслух, но понятое обоими: "Друзей не надо иметь…". Стоп-кран сработал у обоих, с первой минуты знакомства заставив дорожить тем, что получили и не сметь переступить черту. Чувствовали, что пламя вспыхнуло с первой искры, еще тогда в дверях, когда столкнулись взгляды. И делали вид, что ничего не происходит, искусно выдерживая дистанцию вытянутой руки. И тепло, и бесконечно страшно.

Ближе к полуночи Яринка стала собираться домой. Андрей вызвался проводить до такси. Она шла через площадь "черепашьими шагами", отдаляя момент расставания. И не скрывала этого.

– Я не хочу домой. Придумай повод, чтобы я туда не поехала.

– Чай? – оживился Андрей.

– Чай может быть поводом для вечера, но не для ночи. Думай, напрягай извилины.

Они оба понимали и принимали эту игру. Им нужен был тот самый повод, чтобы остаться вместе.

– О, придумал! У бати есть бутылка Кагора. Мы ее сопрем сегодня, а завтра я куплю и поставлю на место, как будто так и было.

– Годится, Кагор – это серьезный повод, – Яринка резко развернулась, направляясь обратно к дому Андрея. Смеялись оба, прекрасно понимая, что и чай сойдет. А еще сойдут сандаловые палочки, чтобы в комнате не пахло сигаретами. И поставленные углом кровати, лежа на которых можно потягивать "одолженный" Кагор и разговаривать до самого утра.

– Хм, мальчик повзрослел, – пробубнил себе под нос отец Андрея, увидев в прихожей женские босоножки.

Возвращение домой принесло не самые приятные новости: бригаду Боди отзывали, а оставаться с незнакомыми людьми… не советовал сам Бодя, извиняясь, что смену прервали настолько неожиданно. Яринка махнула рукой, мол, все в порядке, собрала вещи и направилась в общагу к Аллке – у нее всегда можно пожить, пока найдется что-то постабильнее. Однако там тоже ждала неприятность: Аллка сидела на вахте и рыдала в три ручья. Она завалила сессию, из института исключили, из общаги выперли.

– Прорвемся, не плачь. Есть у кого вещи кинуть? – Яринка обняла подругу за плечи, успокаивая.

– Угу, – Аллка вытерла слезы и отнесла сумки к одногруппнице.

Ближе всех к общаге жил Алик – буквально квартал, и его дом. К нему и направилась Яринка с подругой, чтобы чайку попить в спокойной обстановке и поразмыслить, что же делать дальше. Деньги были, можно и комнату снять, тем более с Аллкой, у которой документы в порядке. Но пока эта комната найдется, надо где-то перекантоваться. Алик почесал в затылке, посидел с барышнями на кухне, накормив их обедом, а потом предложил переместиться на Майдан, поскольку домой должна вернуться бабушка – весьма нетерпимая к женскому полу и скандальная особа. До этого дня он не знал Аллку, и сейчас с интересом рассматривал подругу Яринки. Присутствие девушек благотворно сказывалось на состоянии парня, которого пару дней назад бросила Надя. Вечер застал их на Майдане.

– Эх, а пойдемте к Андрюхе. Поздно уже, а завтра что-то придумается, – предложил Алик, не придумав ничего лучше.

– Как-то мальчик слишком быстро взрослеет, – отец Андрея поутру обнаружил в прихожей две пары женских босоножек.

– Мам, у нас недельку-две поживут вот эти девушки, ладно? Пока снимут комнату. Сама ведь знаешь, сколько времени уходит на поиск, – недолго думая, Андрей решил квартирно-временный вопрос. Мама согласилась на удивление быстро, предложив начать с бутербродов на завтрак, ибо нечего гостей голодом морить. Гостями считались Яринка и Алла, а Алику был отвешен родительский шутливый подзатыльник. Он был здесь как сын. В тот день Яринка впервые увидела Светлану Трофимовну. Это была взаимная любовь с первого взгляда.

– Андрюш, а это твоя девушка? – поинтересовалась белокурая королева.

– Ой, нет, мы просто друзья, – принялась оправдываться Яринка. И что-то больно защемило в груди оттого, как эта женщина смотрела на нее. С теплом и нежностью.

– Да-да, теперь это так называется, – рассмеялась Светлана Трофимовна.

– Нет, мам, правда, мы друзья, и не более того, – произнес Андрей.

– Надеюсь, это поправимо. Я всегда мечтала о такой дочке.

Вот так с первого момента она обозначила свое отношение к Яринке.

– Нет, это несправедливо! Андрей, ну зачем тебе такие волосы? Эх, и никакой краской такого цвета не добиться, – патетично восклицала Светлана Трофимовна, жалуясь на то, что ей бы тоже хотелось волосы такого цвета, как у сына. Она была блондинкой, причем очень светлой. Золотые локоны. А вот Андрей был мечтой всех блондинок: каким-то чудом от природы ему достались абсолютно белые волосы, даже слегка голубоватые. Как снег морозным утром. И темно-синие глаза, пронзительные, яркие. Гордый орлиный профиль, капризные аристократичные губы. Он был красив настолько, что глазам больно на него смотреть. Почему у него до сих пор нет девушки, оставалось загадкой. По идее, за такими должны бегать толпами.

– Они и бегают. Только боятся.

– Почему?

– Потом сама поймешь, лень объяснять.

Дай руку мне, иди со мной

Каждый человек рождается с вселенским знанием, которое несет в себе. Каждый ребенок по сути своей – Изида. Источник знаний, тот, кто знает ответы на все вопросы. Часто бывает так, что несмышленый ребенок знает название или предназначение той или иной вещи, хотя ему никто не говорил об этом, никто не научил. Маленькая девочка, увидев странную геометрическую фигуру на воротах соседнего дома, не задумываясь выдает слово «ромб», хотя прежде не слышала его, и уж точно никто не подсказал. Она просто это знает. Как и многое другое. Детей не надо учить, их надо спрашивать, тогда Изида пробуждается и дает ответы, наполняя мозг ребенка знанием. Еще они знают, в какие места ходить не стоит, чувствуют, что там пересеченье планов, разломы. Однако петля демиурга устроена таким образом, чтобы не позволять пробуждения. Сами того не понимая, родители убивают изначальные и более глубокие познания дитятки, считая, что занимаются воспитанием и обучением. Тело, тем более, сознание ребенка – слабы. Они охотно поддаются влиянию извне, перенимая опыт таких же спящих, вбирая в себя знания по крупицам, вместо того, чтобы распахнуть дверь в хранилище и получить все сразу, причем в таком объеме, что «спящий» не постигнет за всю жизнь. Но такова система, и обойти ее удается единицам. Чтобы Изида пробудилась, не надо вмешиваться в самостоятельное познание мира ребенком. Но стоит задавать наводящие вопросы. Тогда появится шанс, что рано или поздно, но дверь распахнется, открывая путь к знаниям, накопленным за все века во всей вселенной.

– Можно сказать, что так сошлись звезды, но держу пари, ты в раннем детстве была предоставлена сама себе. Но не только это. Был кто-то, кто спрашивал. Таким образом, в тебе зерно Изиды слишком живое, – подвел черту Андрей.

– Красивая картинка. Но даже если так и есть в общем плане, то с чего ты взял, что это относится ко мне?

– Это мое умение – видеть больше, чем другие. Я вижу даже то, что у тебя был хранитель, но больше его нет. Только золотая сеть осталась. Все еще сторожит. Иначе мир уже убил бы тебя. Не знаю, почему он ничему не научил и не раскрыл твои способности. Возможно, охранял по наитию, сам не подозревая, что за опасное сокровище ему досталось.

– Ха-ха, может, еще скажешь, что это за человек был?

– Скажу. Тот, рядом с кем прошло твое детство в большем промежутке времени, чем с остальными. Рядом с этим человеком тебе всегда было хорошо. Но он был стар или серьезно болен, силы угасали, и мир постепенно добрался до тебя, стремясь уничтожить. Однако посмертный подарок оказался так силен, что ты еще жива. Три года золотой сети. Ведь этот человек умер около трех лет назад, не так ли? – он не спрашивал, он утверждал. Яринка растерялась. Слишком многое сходилось. Нет, не мистическое, жизненное. Но свою историю она никогда не рассказывала, чтобы Андрей мог из других источников узнать о бабушке Акулине. Хранила, как могла. По-человечески, не по-ведьмацки. Хотя и по-ведьмацки тоже.

– Допустим. И что теперь? Станешь моим хранителем? – попыталась свести к шутке… обороняясь.

– Если бы мы жили в средние века, то я бы первым поднес факел к твоему костру. Таких, как ты, надо убивать.

– О-ля-ля, это почему же?

– Видишь ли, чернокнижники существуют для того, чтобы убирать мир за такими, как ты, созидателями. Дело не в том, что ты – Изида. Таких достаточно. Но ты – сноходец. И вот это уже серьезно. Нет черного и белого, нет добра и зла. Есть созидание и разрушение. И только последнее всегда закономерно, ибо приводит к равновесию, поскольку созидатели часто допускают ошибки. Разрушители же – никогда. К тому же, созидатели обладают более разрушительной силой, нежели те, кто за ними чистит. Да, ты сильна и ценна, но от твоего проклятья невозможно убежать. Поэтому логичным было бы тебя уничтожить.

– О, а ты добрый мальчик, как я погляжу.

– Ага, добрее не придумать. Поэтому я научу тебя тому, чему смогу, даже учитывая разницу в "окрасе" силы.

– Чему научишь?

– Путям. Научу ходить по сефироту и править судьбы, выстраивать новые дороги для людей. Возможно, потом попытаюсь объяснить, в чем суть сноходца.

– А кто сказал, что я это употреблю на благо людям?

– А кто сказал, что меня это волнует? Вот тебе инструмент.

– Карты?

– Они самые. Не хрустальными же шарами баловаться, как в дешевом балагане.

– А карты – не балаган?

– Смотря какие. Вытяни одну. С нее и начнется обучение, – он распустил в руке веером всю колоду, и Яринка заметила, что карт намного больше, чем в обычной. До этого момента она видела лишь "рубашку", немного необычную, но после фирменных колод казино удивляться было нечему. Девушка протянула руку и вытащила…

– Второй аркан, Изида. Кто бы удивлялся, но не я, – рассмеялся Андрей, поясняя и наблюдая, как Яринка изумленно рассматривает изображение. Игральными картами здесь и не пахло.

– А меня не таким учили… – рассеянно проронила девушка, спохватилась, что сказала лишнее, но поздно.

– Кто учил? Скрывать нет смысла, просто интересно.

– Отец.

– Потомственная, значит. Тогда быстро поймешь, малые арканы соответствуют игральным картам, разве что два валета. Рыцарь и паж, если быть точным.

– А кто учил тебя? Похоже, слишком много знаешь.

– У меня был учитель посторонний. Не из семьи, практически, случайный прохожий, можно так сказать.

– Был?..

– Уехал в Израиль.

В течение двух недель удалось найти и снять комнату в частном секторе. Хозяйка, милая старушка по имени Галина Капитоновна, оказалась радушной, гостеприимной, с обеими девушками подружилась как-то сразу. К частым визитам Алика относилась с изрядной долей юмора, на чтение моралей о нравственности не тратилась. Алла готовилась к пересдаче, Яринка пропадала на новой работе, помогая обустраивать магазин, в котором предстояло стать экспедитором, а по вечерам ехала к Андрею. Если засиживалась допоздна, то оставалась ночевать. Светлана Трофимовна ни за что не отпустила бы среди ночи девушку добираться домой через полгорода.

– Ир, хватит. Мы ведь оба устали бегать друг от друга.

– Ты прав, хватит.

Он не был нежным, не был ласковым и предупредительным. Он походил на голодного зверя, и в этот раз, и во все последующие. Если существует тип мужчин-завоевателей, то Андрей был именно таким. Аристократичный, утонченный, образованный и, тем не менее, – варвар. Яринке каждый раз казалось, что он ее убьет. «Целует, будто наказывает», – услышит она в песне многими годами позже. Словно про него писали.

Резкая перемена в отношениях бросилась в глаза всем. Этого невозможно было не заметить. И все же, несмотря на бешеный темперамент, "в миру" Андрей напоминал послушного щенка, который ластится к руке хозяйки. Он всегда был циничен и очень резок в отношении девушек, но на Яринку смотрел, как на святыню. Горел от ревности, но никогда не закатывал сцен, предпочитая оторвать голову тому, кто посмел взглянуть на его богиню. Ей доверял больше, чем себе.

– Вот и хорошо, – заулыбалась Светлана Трофимовна. От нее тоже не ускользнуло то, что сын и девушка сблизились.

– По какому поводу траур? – поинтересовалась Яринка, обратив внимание на то, что между Андреем и его мамой повисло напряжение.

– Так он же сессию завалил, у него пересдача. А друзья телефон обрывают, заниматься не дают, – простодушно пожаловалась женщина.

– Я погощу у вас дня три, хорошо? У меня выходные, – Яринка недобро прищурилась.

В течение трех дней все друзья Андрея знали, что пока он не пересдаст сессию, то ему лучше не звонить. Опасно для жизни. Светлана Трофимовна довольно улыбалась, слушая, как мягко, но с металлом в голосе советует Яринка этим самым друзьям не беспокоить Андрея.

– Ат черт! Все равно ведь не успею и подготовиться, и нарисовать альбом, – воскресное утро было омрачено.

– Чего там рисовать? – подала голос Яринка.

– Альбом по гистологии. Там дофига, за день не успеть, а ведь еще и к зачету память освежить надо…

– Давай свой альбом. С тебя чай и бутерики.

– Поучись у человека трудолюбию, Андрюша, – Светлана Трофимовна едва не порывалась размять плечи Яринки, когда та к шести часам вечера встала наконец из-за стола и распрямила спину. Альбом был готов.

– Этому не научишься, это врожденное, – улыбнулся Андрей. – Ей дай сизифов камень, так она на гору закатит. И не сорвется.

И все же Андрея отправили на дачу, подальше от соблазнов, пока готовится к следующему экзамену. Однако он умудрился прихватить с собой Яринку, чтобы не было совсем одиноко в поселке. Там их и застала Светлана Трофимовна, приехавшая проведать сына и привезти продукты.

– Ой, так ты с Ирочкой. Это даже лучше, – улыбнулась женщина, усаживаясь в кресло напротив Яринки, вникающей в учебник биологии. – А ты чего стоишь? В магазин иди, вот деньги. А то помрете с голоду, – она почти в приказном тоне выпроводила сына из комнаты.

– Девочки, я вам не мешаю? – произнес Андрей по возвращению, умильно и почти ревниво наблюдая за увлекательной беседой матери и девушки. Они и не заметили, что он минут двадцать стоит в дверях и улыбается.

– Эх, уметь бы правильно спрашивать тебя, какие тайны бы раскрылись? – сокрушался Андрей по окончании сессии.

– Ты опять о том же? Еще не надоело? Ладно, Таро, с ними как бы понятно, но эту-то байку опять зачем?

– Затем, что, наверное, ты имеешь высшее образование по микробиологии, раз большей частью сдавала сессию за второй курс вместо меня, да еще и репетитором работала, – с легкой издевкой ответил Андрей. Яринка поперхнулась, не зная, что сказать. Ведь он говорил правду: разве что на экзамены вместо него не ходила, но всю письменную работу проделала. Более того, готовила его, поправляла, почти муштровала. И не понять, откуда знания взялись.

– Пожалуй, пришло время снять с тебя последний покров.

– Зачем? Ты же сам говорил, что сноходцем лучше не быть. Разве не пробудится он полностью?

– Пробудится. Но мне настолько интересно, что на все остальное наплевать.

– Дай руку, иди за мной…

Комната погрузилась в полумрак, который едва рассеивали огоньки свечей. Никакого электричества, только естественный огонь. Никаких символов, кругов, пентаграмм. Пустота и тишина. Ни заклинаний, ни нашептываний. Всего лишь прикосновение, и Яринка уже идет, бежит в тёмной пустоте, наитием ощущая – впереди выход. Казалось, сюда её втянул Андрей. Но нет его. Она одна. И только продолжает путь, понимая, что останавливаться нельзя. Вот и дверь. Всего лишь открыть. Даже входить не надо. Все случится само собой.

Протянуть руку, сжать ручку в пальцах, потянуть на себя. Тяжелая дверь открывается с трудом. И вдруг резко распахивается, вакуумом затягивая вовнутрь. Слепящий свет сменяет темноту, мгновенно отдаваясь резью в глазах. И…

Первый

Трепетные лучи утреннего солнца золотили траву, мелкими кустиками растущую на утёсе. Дрожащие капли росы мерцали и переливались радужными цветами, отражая и преломляя робкие рассветные лучи. Неспешное пробуждение природы очаровывало и заставляло расслабиться в ожидании тёплого оранжевого диска, неторопливо выплывающего на небосклон.

В несмелых лучах, на самом краю утеса сидел, свесив ноги в пропасть, Крылатый. Огненные перья пылающих крыльев потускнели и словно погасли, покрывшись тонким налётом пепла, – крылья были сломаны. В чертах лица Крылатого не было ни страдания, ни боли, только какая-то отрешённость и опустошённость во взгляде. Только едва заметная грусть.

Он просто сидел над пропастью и размышлял, что же ему делать дальше, если он больше не сможет летать. Или сможет? Может, всё-таки заживут, исцелятся сломанные крылья, и задорный разухабистый ветер снова будет свистеть в размахе пылающих крыльев, бить в лицо хулиганскими порывами и снова играть с Крылатым в догонялки?

Погоня за ветром – это было то единственное, ради чего жил Крылатый. Это было то, ради чего стоило жить. Заливистый серебристый смех, перемешанный со свистом ветра в крыльях, – это то, о чём никогда не забыть.

"Это то, чего не вернуть". Крылатый понимал это, и ему было грустно. Не зная, как жить дальше, он просто сидел, глядя в пропасть и наматывая на палец прядь огненно-рыжих волос. Таких же пламенеющих, как и крылья. В сиреневых глазах поселилась пустота.

Он не был ангелом, он не был демоном. Он просто был Крылатым – чистым порождением огня и неба. Когда-то он был весёлым и любил смеяться, любил стоять на краю утеса и петь песнь ветра, позволяя этому самому ветру ласкать его рыжие волосы, рассыпая огненные пряди по плечам, запутывая их и играя с ними.

– Поиграй со мной, братик, – прошептал ветер на ухо Крылатому.

– Прости, но я больше не могу. У меня сломаны крылья, – ответил ветру Крылатый.

– Тогда я уйду, ты стал скучным, – и ветер улетел, не сказав больше ни слова.

"Уйду… уйду… уйду… Скучным… скучным… скучным…", – повторило эхо, спрятавшееся в пропасти под ногами Крылатого.

А он продолжал всё так же безучастно сидеть, глядя перед собой невидящим взглядом. Солнце поднялось над горизонтом, и трогательное очарование рассвета растворилось в ярком свете, заполнившим, казалось, весь мир.

Яринка очнулась от резкой боли во всем теле. Её словно сбросили в невероятной высоты, словно все кости сломались, острыми осколками распарывая кожу, выпячиваясь безобразными разрывами ткани. Девушка кричала от боли, захлебываясь кровью.

Тело оказалось неповрежденным, если не считать того, что кровь пошла носом и горлом. Сосуды не выдержали напряжения.

Горькая осень

Беда никогда не приходит одна. Она – дама компанейская, так что предпочитает заваливаться с соратниками гурьбой и переворачивать все с ног на голову. Первый звоночек был слабеньким, скорее неприятный шок, нежели неприятность. Аллка сбежала из-под венца. Не совсем так, но бросила Алика за две недели до свадьбы. И сделала аборт, хотя заявление подавали до того, как она забеременела. Яринка с Андреем едва не содрали шкуру с друга, разруливая ситуацию. Однако когда Алла попробовала сказать что-то плохое насчет бывшего жениха, то Яринка первая заткнула рот подруге, доходчиво объяснив, что не станет выбирать между друзьями. Холодная война несостоявшихся молодоженов продолжалась долго, но и Яринка, и Андрей заняли нейтральную позицию, попутно пытаясь поумерить пыл обоих. В итоге Алла уехала к родителям из-за болезни отца, и страсти сошли на нет. До того, как Алла покинула Киев, произошло еще одно событие, непосредственной участницей которого она являлась.

Яринка стояла в переходе, курила с Максом, делясь новостями. Когда к ним подошла Алла, то сложно было не заметить, что девушку трясет, и вид она имеет бледно-зеленый.

– Что случилось, мелкая? – спросила Яринка подругу. Та сбивчиво, всхлипывая и заикаясь, попыталась объяснить, что "он здесь". Кто такой "он", Яринке говорить не надо было, она и так догадалась, что речь о событиях годовалой давности.

– Показывай!

Алла показала.

– Окей. Только не ходи за мной.

Она подошла познакомиться. Мило кокетничала и улыбалась, "разводила" на пиво и всячески показывала шлюховатую заинтересованность. В итоге он пошел за ней, сочтя, что барышня искала кавалера на ночь. Тем более, идти близко. Но только парочка скрылась от посторонних глаз, Яринка взяла парня за руку. И мир изменился.