Текст книги "Сноходец (СИ)"

Автор книги: Анджей Ваевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Эвакуатор привез остатки «бэхи» на СТО, на котором обслуживалась машина на протяжении двух лет. И штат сотрудников, и постоянные клиенты – все знали Серегу и Яринку. А сейчас девушка стояла черней земли и смотрела, как стаскивают эту груду металлолома на землю. Еще несколько дней назад это была любимая машина. Повисло гробовое молчание.

– Живой он. Досталось прилично, но угрозы для жизни больше нет, – глухо произнесла Яринка, чтобы успокоить всех собравшихся. Для них эта машина была своеобразной легендой. Уникальная, единственная на весь Киев, БМВ ручной сборки. Машина, за которой хозяин ухаживал, как за нежно любимой женщиной. Тогда все над ним смеялись, потому что нельзя настолько трепетно любить автомобиль. С эвакуатора ее снимали на руках. Это походило на похоронный ритуал. В отличие от Сереги, машина реанимации не подлежала: расколотый двигатель, как и положено, ушел на полозьях вниз, сохранив ноги, а возможно и жизнь водителю. Разбитая коробка передач представляла собой плачевное зрелище. Целыми в "бэхе" остались только задние двери, багажник и документы. Первым не выдержал Сашка-бамперщик.

– В рубашке? В какой нах рубашке?! Он в фуфайке родился, если смог в этом выжить!

Защитник

Я не сумею стать слабее. Быть может, кто-то проклял. Но иногда так хочется затянуть петлю потуже. Только… это не поможет. Потому что, очутившись в другой вероятности, всё повторится. Иначе, но не менее болезненно. Мне не сбежать. И не поддаться, не стать слабее, не сломаться. Всего лишь с каждым разом гнуться сильнее. Ивовая ветка.

– Здесь будет безопаснее, можно ночь переждать.

Оглядываюсь по сторонам, не выпуская из вида своих спутников. Они устали, нужна хотя бы пара часов отдыха, чтобы идти дальше. Но сумерки. Говорят, ночью здесь опасно, без укрытия вообще не выжить. Облезлый холл дешевой гостиницы. В углу под одеялом прикорнул бродяжка. Ан нет, не спит. Умирает. Рваные раны располосованной плотью выворачиваются наизнанку. Мясо. Вспоротые мышцы выглядят ужасно, выползая из-под разорванной кожи. Мясо. Меня тошнит. Нет, не то чтобы я особенно брезглива, но что-то противоестественное в этих ранах. Словно кромсали тупыми зубами… не клыками, резцами, размером с ладонь. Сижу и штопаю. Натурально штопаю, едва ли не "болгарским" крестиком. Хирургически швом это назвать нельзя. Так странно… крови нет. Давлю позывы рвоты. Нужен воздух. Атмосфера настолько накалилась, что воздух закипает. И никому нет дела. Неужели никто не чувствует того, что ощущаю я?

– Я на воздух.

– Не отходите далеко, это опасно. Останьтесь внутри. Здесь тоже нет стопроцентной безопасности, но хоть видимость таковой. Нужно всем быть вместе.

Почему-то слова хозяина гостиницы не успокаивают, не внушают доверия. Не обреченность в них, скорее – отрешенность. Словно его здесь нет. Или смирился.

– Я с тобой.

Один из спутников выходит за мной. Глоток воздуха. Только не легче. Ощущение опасности становится физическим, выкручивает сухожилия. Стараюсь не закричать.

– Здесь нельзя оставаться. Жаль, что другие настолько слепы и не пошли за мной. Кажется, если доберемся на другой берег, то будем спасены.

– Откуда такие сведения?

– Всего лишь ощущения.

– Ну тогда… побежали?

– Побежали. Вещи со мной.

– Мои тоже.

И мы бежим, не чуя ног под собой. Полночь. Проклятое время всегда и везде, когда один день уже потерял силу, а второй еще не наступил. Беззвучный вой сбивает с ног. Мы не успели. Над гостиницей возвышается нечто. Кукла. Огромных размеров. Улыбается. И я узнаю эти зубы. Нам не успеть, не убежать. Гримасничающая харя приближается к нам, зависает сверху. Поздно. Я не успела. От гостиницы несет запахом смерти. Там все уже мертвы. На что надеялся хозяин? Что вместе нам удастся выстоять и уничтожить эту тварь? Наивно. Мне не сдвинуться с места. Зубы всё ближе. Я уже вижу, уже чувствую, как они кромсают моё тело, выдирая куски. Меня больше нет, хотя еще секунду буду наблюдать, как смерть пришла за мной.

Большая черная лохматая зверюга выпрыгивает передо мной. Скалится тремя рядами клыков-сабель, рычит на склонившуюся надо мной тварь. Не понять, кто из них страшнее, кто принесет мне гибель. Два монстра срываются в схватку, вгрызаются друг в друга, заваливая пространство кусками вонючей плоти. Мой спутник уже мертв. Его растерзанный труп лежит у моих ног. А я не в силах сделать шаг. Стою. Нет, не оцепенение. Я почему-то равнодушно наблюдаю за боем двух чудовищ. Кто бы ни победил, останется лишь один. И он будет потрепан. Может, справлюсь? Все равно бежать некуда. Однако, несмотря на устрашающие размеры, кукла валится, падает наземь, оглашая округу предсмертным визгом. Лохматый победил. Что теперь? Примется за меня? Нет… ковыляет, доверчиво тыкается в ладонь окровавленной мордой… и исчезает. Он меня защищал?

Без права выбора

Яринка отводила телефонную трубку от уха, не в силах выслушивать эту истерику. И пыталась успокоить в моменты, когда женщина на той стороне связи переводила дыхание для очередного срыва.

– Нина Алексеевна, с Сережей все нормально. Да, была авария, но он почти не пострадал, так, ссадины да шишки, все кости целы, все нормально. Нет, Ира видела его сразу после наркоза, потому он и был такой странный. Наркоз зачем? Так зонд вводили, проверяли, не повредил ли внутренние органы. Не повредил, все хорошо. Нет, трубочку ему не дам, он спит. Он вообще много спит, ему сил нужно набираться, – она врала напропалую, пытаясь это делать убедительно. На той стороне связи находилась мать Сергея, готовая сорваться из Москвы.

– Нет, приезжать не надо, я справлюсь, тут ничего сложного. Да, конечно, звоните.

Девушка не смогла сказать паникующей женщине, что сын потерял память, что врачи не рискуют давать каких-либо надежд на лучшее. Нет медикаментов, лечащих амнезию. Не существуют, не изобрели. А что есть? Есть безразмерное терпение и вера в собственные силы. Она, Яринка, все сможет, все сумеет. Справится сама.

– Сереж, ты знаешь, где находишься?

– Конечно, знаю. В больнице.

Вздох облегчения.

– А почему ты здесь?

– Так у меня же эта, желтуха.

Да твою ж мать! Видя обстановку, Сергей понимал, что находится в лечебнице, и искореженная память подбрасывала причину пятилетней давности. Прогресс восстановления не наблюдался.

– Ир, он мне шесть раз звонил за последние три часа.

– Жанна, а чего ты хотела?! У человека амнезия, скажи спасибо, что он вообще помнит, кто ты такая.

Сергей Александрович, лечащий врач и полный тезка Сергея, недоуменно смотрел на примелькавшуюся в последние дни девицу.

– Как это выписать? У него срок пребывания в стационаре минимальный – сорок суток, а то и больше.

– А вот так, взять и выписать. Он все равно придет к вам с этим же вопросом и бутылкой коньяка. Уж я его знаю.

– И что с того? Лечение никто не отменял.

– С капельниц его сняли, швы тоже поснимали. С уколами и таблетками я как-то сама справлюсь.

– Вы понимаете, о чем говорите?!

– Отлично понимаю.

– Он должен быть в больнице под наблюдением врачей. Это вам не шутки!

– А какой в этом смысл? Вот вы мне раньше не врали, так теперь и начинать не стоит.

– Что вы этим хотите сказать?

– То, что все равно медицина ему не поможет. Зато может помочь привычный ритм жизни и знакомая обстановка.

– И у вас есть гарантии?

– А у вас?

– Мы-то врачи, нам положено заботиться и не о таких. И вы согласны взять на себя полную ответственность за человека, потерявшего память?

– А у меня есть выбор? К тому же, с какой стороны брать ложку, он отлично помнит, а остальное – мелочи.

Как и прогнозировала Яринка, Серега пришел к врачу с бутылкой коньяка и вдохновенными просьбами выписать его домой, ведь он здоров, как стадо буйволов, а койка в стационаре понадобится другим, кто в ней действительно нуждается. Говорил долго и проникновенно. Доктор сдался, покачав головой и пожелав удачи девушке, стоявшей за спиной пациента и пожимающей плечами, мол, я же говорила. Выписка была назначена на завтра.

Иногда сдают даже стальные нервы. Яринка в день перед выпиской поехала домой – взять одежду Сереги, отоспаться. И приготовиться к новому испытанию. И не выдержала, разразившись рыданиями в подушку. Причиной срыва послужил исчезнувший четверо суток назад кот. Как сказать Сереге, что его пушистый любимец пропал, что больше нет наглого котяры? Ушел. Хоть бы попрощался, нахалюга.

Утром приехал Толик на машине. Собрав вещи, Яринка вышла из дому и… обомлела от радости: с крыши по лестнице спускался Катя. Распушившийся, учуяв холода, раздобревший килограмма на четыре больше нормы, красавец-кот бесцеремонно сверзился на плечо хозяйке, совершенно не думая о том, каково девушке выдерживать эти восемь с копейками килограмм.

– Ах ты ж гад! Я убью тебя, я точно тебя убью! Дома сидеть! – выругалась на вытрепавшее нервы животное Яринка, закрывая все окна и форточки, и запирая дверь: чтобы опять не выскочил и не пошел гулять. И дернулась, внезапно узнавая такой запомнившийся тычок носом в ладонь. Неуловимый абрис большого лохматого зверя.

– … это был ты?!

Он не ответил. Но словно тень загадочной улыбки промелькнула на кошачьей мордашке. Самодовольный гад отправился завтракать.

– Толик, отвези меня на СТО, там же надо посмотреть, что делать. Опять же, денег дать, пусть начинают ремонтировать, – Серега прицепился к другу, уговаривая отвезти его к машине. У Яринки задрожали руки. Как остановить грядущую катастрофу, она не знала. Никакие уговоры не ездить на «смотрины» не помогли. В итоге девушка махнула рукой – мол, делайте что хотите, – втайне злясь на Толика, что тот не смог придумать причину, по которой не поедет.

По возращении Яринка стойко выдержала истерику и даже покивала утвердительно насчет того, что "бэху" все еще можно восстановить. Конечно, можно, если сменить все, начиная с кузова и заканчивая двигателем и коробкой передач. Только вот проще новую купить.

Жизнь определенно не хотела входить в прежнее русло, каждый день подкидывая новую каверзу. Сначала Серегу и Яринку совсем невежливо «попросили» съехать; более того, предъявили судовой иск за «физические и моральные». Яринка не могла понять, как это так: за рулем был Женя и даже написал уже «повинную», а виноват вдруг оказывается Серега? Забегая вперед: эпопея с судами затянется на два года, с каждым новым заявлением от «пострадавшего» сумма станет увеличиваться в геометрической прогрессии. Когда придет финал сутяжничества, то окажется, что заявления писал вовсе не Женя, а его мать. Вопрос закроется в пользу Сереги. Но это потом, а сейчас приходилось спешно собирать вещи и ехать на квартиру к Сашке, бывшему однокласснику и другу Сергея. Там можно перебыть время, пока не снимется новая квартира.

Масла в огонь сначала добавила Мария, "доступно объясняющая" дочери, что ей не нужен посторонний человек, что нечего о нем заботиться, пора все бросить и вернуться к матери. Яринка только сильней разозлилась и в очередной раз поругалась. К скандалам с этой стороны добавилась и сторона вторая: Ира сначала потребовала от Сереги денег на покупку квартиры в Полтаве, а потом подала на развод. Как оказалось, "верная жена" уж года три встречалась с мужчиной, за которого сразу после развода и вышла замуж. Серега был подавлен. Мало того, что он пока оставался в состоянии полувменяемости, так еще и такой удар. Предательство в такой момент. А ведь контракт "горит", и надо действовать, некогда сидеть, сложа руки, и предаваться унынию. Серега на полгода впал в черную депрессию, и Яринка всерьез побаивалась, что он с собой что-то сотворит.

– Ирина Владимировна, как вы все это выдерживаете? – сочувственно поинтересовался гендиректор, когда они остались "на рюмку чая" после окончания рабочего дня.

– Как-то выдерживаю. Выбора-то нет.

Выбор, конечно, был: бросить все и снять с себя ответственность. Только она так не умела. Не умела бросать близкого друга, когда ему так плохо, не умела бросать дело, в которое вложила столько сил. Не умела отступать от намеченной цели и забирать назад обещания. Она пообещала, что не бросит, пока у Сереги все в жизни не наладится. Давно пообещала. Поэтому взвалила на свои плечи все: Серегу с его амнезией и депрессией, фирму с контрактами и долгами, скандалы с матерью, судовые нервотрепки. Если бы могла вместо Сереги ездить к дознавателю, то ездила бы.

Она выдержала, выстояла. Нашла новую квартиру, понимая, что денег нет. Закрыла глаза на то, что, получив деньги на машину от матери, Серега купил первое, что подвернулось под руку. Она стала говорящей записной книжкой, которая по пробуждении утром рассказывала Сереге, что он делал вчера. Она стала тем буфером, на который выплеснулась вся обида за предательство и развод. Сжав сердце в кулаке, она молча терпела скандалы в исполнении Марии. Она просто закусила удила на долгие полгода и с упорством танка шла вперед, вытаскивая питомца за собой. И победила. Он снова начал улыбаться, память в основном восстановилась, хотя Сергей и стал более забывчивым, нежели был до аварии. Но это уже воспринималось как черта характера, а не как неадекватность и помешательство.

Июньский жаркий день. Еще только утро, но солнце уже немилосердно палит. А в офисном корпусе авария – нет электричества. Стоят на перекурах протиратели штанов и курят, ждут, пока починят электропроводку.

– Не будет электричества до пяти часов вечера, – "порадовала" администрация здания.

– Все, баста, пойдем мужиков на пиво разводить, – подала идею Юлька, дизайнер полиграфической фирмы, сотрудница Артема. Тот самый Артем, удержавший девушку от разгрома машины скорой помощи, тот самый, что, вспомнив спортивное прошлое, бегом на своих двоих следовал за "каретой" реанимации. Его и предстояло разводить на пиво.

– А пойдем, все равно мне без компа, как и тебе, – поддержала идею Яринка. К этому моменту она расширила свои обязанности до вэб-местеринга, решив, что написание сайтов – не самая плохая стезя для заработка денег.

Ближайшее кафе. Девиз собравшихся: пиво без водки – деньги на ветер. Все равно делать нечего, день пропал впустую. Серега смылся на СТО – приводить в подобие машины купленную "Вольво". Старенький автомобиль грозился развалиться на ходу, и с этим надо срочно что-то делать. Поэтому он и отсутствовал, когда компания вынужденных бездельников переместилась из кафе в частный сектор Отрадного, где проживал Артем. Из состояния "все выпью, ничего не оставлю врагам" Яринку выдернул звонок мобильного. Серега проникновенно сообщил, что через три часа им нужно ехать на вокзал – встречать Нину Алексеевну, приехавшую из Москвы навестить сына. Глаза девушки стали по семьдесят пять копеек мелочью. Такого поворота она не ожидала. Тем более, в таком-то состоянии, когда количество выпитого смутно отсвечивало литражом в глазах. Компания дружно посмеялась над тем, что знакомство со "свекровью" пройдет "на должном уровне". Яринка запаниковала и попросила Серегу приехать прямо сейчас. Он приехал. А потом девушка пыталась протрезветь и отоспаться на заднем сидении и машины, пока та висела на подъемнике – чинили тормозную систему.

Протрезветь – не означает избавиться от похмельного синдрома. С больной головой и мерзким самочувствием Яринка предстала пред светлые очи Серегиной мамы. Нина Алексеевна оказалась хрупкой женщиной маленького роста. Глядя на нее, Яринка поняла, откуда у Сереги такой цвет волос: платиново-пшеничный. Он вообще был похож на маму, только росточком вымахал под "будь здоров".

А потом были слезы. И была благодарность, что Яринка не бросила Серегу в трудный момент, что выходила, заботилась о нем. Благодарность матери за то, что ее сына удержали на краю. К моменту встречи с Яринкой Нина Алексеевна уже знала все подробности последовавших после аварии месяцев от самого Сереги. Это не была встреча матери и невестки. Это оказалось встречей двух матерей, у которых общий ребенок. Они нашли общий язык. И общую заботу. А еще дали почву на будущее восклицаниям Сереги: "Мама приезжает, черт, вы опять выпадете из реальности, трандец работе на ближайшую неделю!".

Оскал волчицы

– Почему ты ее слушаешь? Почему прощаешь ей все, что она сделала с тобой, с твоей жизнью?

– Она моя мать. Я не могу переступить через это.

Сергей действительно не понимал, почему Яринка спускает на тормозах все, что делает Мария. Более того, идет на уступки, позволяет собой манипулировать. Словно не видит всего, что задумала Мария. Он действительно не понимал, что это война волка со львом, и что волк не собирается проигрывать, оттого и научился примерять овечью шкуру. Яринка давно поняла, что мать ее поймала на удочку паспорта и давать домовую книгу, чтобы дочь наконец-то получила документ, не собирается. Но показательное смирение дочери усыпило бдительность львицы, и она позволила остальным документам попасть в руки Яринки. Это был первый просчет.

Вторая ошибка последовала вскорости. Казалось, Яринка приняла позицию, что Маргарита должна оставаться в провинции у бабушки, нечего маленькому ребенку делать в большом и опасном Киеве. Мария расслабилась, решив, что держит все в своих руках. Спохватилась слишком поздно. Яринка попросила привезти дочку в столицу хоть ненадолго. Тихонько прикарманила метрику Маргошки… и перевела ее в киевскую школу, благо школьные документы пересылаются из учебного учреждения в новое заведение по запросу дирекции.

Когда все начиналось, Мария приняла правила игры, решив якобы пойти навстречу желанию дочери забрать малышку к себе. Дальнейшее вырисовывалось само собой: Яринке пришлось бы вернуть Маргариту, а добрая и милая бабушка получила бы еще одну возможность усилить давление на внучку, обвинив мать-неудачницу во лжи: дескать, и не собиралась забирать, только впустую обещала. И это уже вдувалось в уши девочке еще до приезда в Киев. Ребенок оказался всерьез озадачен, когда мама оформила ее в новую школу.

– А бабушка говорила, что ты врешь и никогда не заберешь меня, просто дразнишься.

– Да ну? А похоже? – улыбнулась Яринка. Она выиграла не просто бой, она победила в серьезном сражении, возможно, самом главном.

– Не похоже, – робкой улыбкой ответила маленькая девочка.

Это тот период, когда каждый день хуже боя. Потому что в бою есть враг, можно выработать тактику, как бить, как выживать, как победить. Только нет врага. Есть маленькая испуганная девочка, такая худенькая, что боишься на нее дышать, чтобы не сломалась. Крошечная для своего возраста, поглощенная невероятным страхом. Это Яринка поняла, только когда они стали жить вместе. Раньше этого не замечалось, растворяясь в вечных скандалах с Марией. А вот теперь развернулась полная картина того, что сделали с ее дочерью, пока она не могла ее защитить. Как подавить жажду крови и неуемное желание убивать всех, кто сотворил такое с ее девочкой? Как не сорваться и не наделать глупостей, вытаскивая ребенка из такого состояния? Где найти силы и мудрость, чтобы удержаться на грани, вернув девочку к нормальному человеческому облику? Не разбаловать до состояния капризной принцесски, почувствовавшей вседозволенность. Не испугать сильнее, осторожно выковыривая из ребенка забитого зверька. Как быть, когда на всякое слово о том, что неправильно, девочка закрывается руками, прячась, как от удара? Замолкает, замыкается, отгораживаясь стеной молчания. Потому что за каждым словом последует наказание. Найти возможность обойти эту стену, показать, что даже если что-то сделала не так, то с ней будут говорить, объяснять, пытаться найти общий язык. Дать возможность осознать, что здесь ее любят, что о ней заботятся.

В голове Яринки не могло уложиться, как могло произойти, что ее мать, всегда ставившая на первое место заботу о детях – физическую, не моральную, но все же заботу, – могла допустить, чтобы ребенок оказался настолько запущен в плане питания. Здоровье девочки вызывало серьезные опасения, как и то, что Маргошка оказалась элементарно не приучена к нормам питания. Бутербродный рацион сделал свое черное дело. Бороться с «покусовничеством» пришлось долго и серьезно. И все же этого оказалось недостаточно. По окончании школьного года Яринка положила дочь в больницу на обследование. Результаты заставили заскрипеть зубами: к счастью, до гастрита дело не дошло, хотя изначально были подозрения, но холецистит тоже не радовал. Это у маленькой-то девочки. Желание порвать Марию крепло с каждым днем.

И все же Яринка направила усилия на то, чтобы избавить дочь от последствий пребывания у бабушки, как физических, так и моральных. С первым дела пошли более успешно, нежели со вторым. Организм девочки сдался на милость врачей и заботливой матери, отчего болезнь отступила, и Маргошка превратилась в довольно живенького и здорового ребенка. Тело обрело формы, отличающиеся от анатомического пособия по изучению скелета. Девочка все еще была худенькой, но теперь ее можно было назвать просто стройной, а не "крепышом Бухенвальда". И все же она оставалась робким и диким запуганным зверьком, постоянно ожидающим наказания и побоев. Лечить душу всегда намного сложнее, чем тело. Бой с телом Яринка выиграла, а вот детская душа преподнесла ей такой сюрприз, что молодая женщина едва…

Когда Маргошка потеряла третьи ключи от квартиры, Серега ругался. Менял очередной раз замок и ругался. Беззлобно, скорее, пытаясь объяснить, к чему приводят подобные потери, нежели в желании наказать за рассеянность. А потом снял шнурок со своей мобилки и, привесив на него новые ключи, отдал девочке: мол, носи на шее и не теряй. Когда ключи потерялись в пятый раз, истерика случилась уже у Яринки. Она говорила, пыталась объяснить, что нужно быть внимательнее. Девочка замкнулась и не отвечала. Яринка махнула рукой. Все еще нужно искать способы наладить общение с дочерью. Но и не обращать внимания на подобные моменты тоже нельзя. Необходимо воспитать хоть грамм ответственности.

Весенний вечер, несколько дней до Пасхи. Преддверие праздника. Маргарита не пришла из школы. Яринка насторожилась, но сразу внимание на этом не заострила: мало ли, загулялась с подружками, которые, к счастью, уже появились. Да, поговорить стоит, но не такой уж и проступок. Могла засидеться у Насти, соседской девочки. Когда часы показали десять часов вечера, Яринка позвонила Насте. Маргариты не было. Обеспокоенная мать позволила себе недопустимое: она взяла записную книжку дочери и принялась обзванивать всех, кого там нашла. После школы девочку никто не видел. Яринка забила тревогу. На звонок в милицию последовал ответ, что заявления о пропаже людей принимаются на третьи сутки после, собственно, пропажи. С женщины живьем содрали кожу. В каких идиоматических выражениях она объяснила сотрудникам правоохранительных органов, что домой после школы не явилась маленькая девочка, говорить не приходится. Наверное, их проняло, раз бригада приехала в течение получаса. Заявление, фотография, описание, телефоны друзей и одноклассников. Инспектор по делам несовершеннолетних смотрела на мать пропавшей девочки сочувственно. Более сочувственно она смотрела на следующий день, когда собрала информацию и выяснила, что Маргарита – вполне домашняя девочка, с "плохими компаниями" не общается, да и возраст не тот, чтобы общаться. По словам одноклассников и классного руководителя, девочка отзывалась о своих родителях только хорошо, из чего следовало, что конфликта в семье нет. Вывод напрашивался неутешительный.

– Вы… не очень-то надейтесь. Мы, конечно же, сделаем все возможное, чтобы найти девочку. В подобных случаях всегда думается, что ребенок загулял, остался у друзей на ночь, но тут и возраст не тот, да и друзья быстро бы раскололись при виде нас.

– Что вы этим хотите сказать? – Яринке стало по-настоящему страшно. Она и сама грешила на то, что дочка могла потерять счет времени, а потом побоялась идти домой и осталась у подруги. Типичное поведение для многих детей.

– Мы из всех ее знакомых душу вытрясли. Никто после школы Маргариту не видел.

– И?

– И это может означать только одно. Ее похитили, – инспектор не собиралась щадить чувства матери, продолжая свои умозаключения. – Вы не столь богаты, чтобы речь шла о выкупе, а значит, похитили ребенка для других целей. Девочка она симпатичная, могут и в рабство продать, но скорей всего, на органы. Будем работать эту версию. Возможность перехватить девочку при вывозе из страны мала, но она есть. Другая версия: ее уже нет в живых. Маньяков и психов никто не отменял. В нашем районе замечены уже два убийства с одним почерком.

Сердце матери не выдержало. Из кабинета инспектора Яринку увезла "скорая". И все же врачи вынуждены были вернуть ее домой. Женщина отказалась от стационара. Она ждала звонка. Она ждала, что ее дочь вернется домой. Она ждала. Не в силах пошевелиться, с трудом дотягиваясь до телефонной трубки. Дотягивалась. Звонила. Подняла на уши всех, кого знала. Гендиректор оборвал телефон дочери, работающей в МВД, подняв дело до высшего уровня. Сотрудников милиции Соломенского и Святошинского районного управления трясло от этого голоса. Ее уже узнавали. Обезумевшая мать рвала на куски милицию, заставляя их рыть землю в поисках Маргариты. Яринка откопала даже самые старые и забытые знакомства, дошла до КабМина. Киев лихорадило неделю. А она отбивалась по телефону от Марии, просившей отпустить Маргошку на весенние каникулы к бабушке. Яринка не посмела сказать матери, что произошло нечто настолько страшное. А потом был звонок, и знакомый голос инспектора сообщил, что в лесопосадке под Вишневым нашли похожую девочку и надо приехать в морг на опознание. Момент, когда сердце разрывается на куски от всепоглощающего ужаса.

Судьба миловала Яринку, не позволив ей поехать в морг. Надобность исчезла. Маргарита нашлась. Вечером накануне опознания позвонила Лариса, старшая сестра, и сообщила, что Маргошка находится у бабушки, а та просто потешается, наблюдая. Что взыграло в Ларисе, заставив позвонить свихнувшейся от горя матери, осталось загадкой. Единственный раз, когда старшая проявила человечность по отношению к младшей, поняв, что с той происходит в такой момент. Десять дней ужаса.

– Я обвиняю свою мать в похищении ребенка, – это было первое, что произнесла Яринка, войдя в кабинет начальника милиции районного отделения провинциального городка.

– Вы уверены, что вам хочется пройти через эту процедуру? Не только вам, но и дочери, – вместо ответа произнес тот.

Яринка могла пройти и не такое. В сравнении с тем адом, который пережила в последние десять дней, ей все казалось мелочами. Но подвергать Маргошку допросам и расследованию ей не хотелось. Неправильное слово. Она не могла ввергнуть свою дочь в подобную войну.

– Вы правы. Просто дайте мне инспектора, который поможет вернуть ребенка, – бумага со столичными печатями легла на стол, заставив глаза начальника округлиться.

– Все настолько серьезно?

– Да.

– Еще одно слово, и я лично отправлю вас в КПЗ, – вызверился на Марию милиционер. Даже его нервы не выдержали, когда та попыталась устроить скандал и оставить ребенка у себя. Иногда люди в погонах внушают не только и не столько уважение, сколько страх. Сотрудник органов был решителен и пугающ.

А Яринка молчала. Она сидела на переднем сидении их старенькой "Вольво" и прижимала к себе самое большое, самое бесценное сокровище – свою дочь. И понимала: никогда не простит. Ненависть к Марии пока вытеснялась невероятной радостью за то, что с Маргаритой все в порядке. Но только пока. Ненависть оседала где-то глубоко, оставляя за бортом то, что когда-то говорилось Сереге: "Она моя мать. Я не могу переступить через это". Теперь Яринка могла переступить. Переступила. Но сейчас другое более важно. Прижимать к себе хрупкое дрожащее тельце дочери. Слышать ее дыхание. И успокаивающе шептать:

– Все хорошо, теперь все будет хорошо.

Сколько нервов, сколько седых волос добавилось… пускай останется за кадром. Но именно этот случай стал переломным в отношениях Яринки с Маргаритой. Они по настоящему обрели друг друга за ту дорогу в сто шестьдесят километров до Киева на переднем сидении машины.

– Ирина Владимировна, не могли бы вы подойти в школу?

– Анна Александровна, что-то случилось?

– Да, ваша Маргарита нагрубила учителю. Причем весьма и весьма нагрубила.

– Маргош, меня вызывают в школу. Что произошло?

– Ну… я, конечно, виновата, но какого черта она тебя трогает?!

– В смысле?

– Да сказала, что я, наверное, такая безалаберная, как и моя мать. Я не сдержалась. Я не могу сдержаться, когда о тебе плохо говорят. Убить готова.

Яринка улыбалась. Она уже год являлась казначеем родительского комитета класса и знала от остальных мам, что у всех есть проблемы с взаимопониманием с детьми. У Яринки этих проблем больше не было. Маргошка росла дерзким подростком, но это не более, чем кризис переходного возраста. И что бы там ни случилось, в первую очередь Маргарита придет с проблемой к маме. Потому что волчица может пожурить и наказать своего волчонка, но всем перегрызет глотку за свое дитя. Наверное, Яринке удалось то, о чем мечтают многие родители. Наверное, Маргарита получила таких родителей, о которых мечтают многие дети. Когда ребенок понимает, что его дом – это действительно его крепость, что его родители – это действительно самые близкие и родные люди, которые всегда поймут. О своем пути к взаимопониманию с дочерью Яринка будет долго вспоминать с болью. Но будет видеть счастливые глаза Маргариты и понимать – оно того стоило.

Закон равновесия

Если долго очень плохо, то, по закону равновесия, должно прийти хорошее и тоже надолго. Хотелось бы посмотреть на того, кто писал этот закон для Яринки. Шутник, однако. И все же затишье наступило. Такое, что впору испугаться этой тишины и благополучия. Вот только Яринка устала бояться. Волчья шерсть все сильнее выбивалась из-под овечьей шкуры.

– Ирина Владимировна, а вы не меняетесь. Даже в глазах все тот же детский дерзкий задор. Только зная вас, от этого мороз по спине, – поделился наблюдениями гендиректор, разливая по рюмкам водку. Обычный вечер после окончания рабочего дня. Привычное ворчание Сереги на пристрастие "начальства" к алкоголю.

– Проспиртовалась, вот и сохраняюсь хорошо, – отшутилась Яринка, подтрунивая над Серегой. Не любил он подобных шуток. И посиделок этих не любил. Как признавался сам, чувствовал себя безграмотным и бестолковым мальчиком, который ничего не знает. А они задвигали такие темы дотемна… а иногда и до полуночи. Хуже всего, когда начинали спорить. Когда наружу вылезала затаенная классовая вражда. При всей своей образованности эрудированности и лоске, Б.Н. оставался пролетарием и сыном пролетария. Он держался за идеи коммунизма, равенства. Правда при этом оставался шовинистом, значительно принижающим всякие достоинства женского пола. Женщина, внучка графини, чьих предков расстреляли такие же, как предки гендиректора, Яринка вспыхивала моментально. Истая поклонница Ницше, она не разделяла идей равенства в каком бы то ни было проявлении. Человек должен работать над собой, расти. А кто пустил жизнь на самотек, тот не достоин уважения. Являясь двигателем, настоящим руководителем фирмы, она весьма агрессивно реагировала на фразы типа: "женщина не может стоять у руля".