Текст книги "Одержимые"

Автор книги: Анджей Пшипковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

4

В то время, когда Моника совершала вечернюю прогулку по корсо в Порто Себастьян. «Боинг-747», принадлежащий TWA [9]9
  Всемирная компания.


[Закрыть], заходил на посадку в Нью-Йорке. К застывшему у аэровокзала реактивному самолету прилипли передвижные коридоры, втягивающие в себя прибывших пассажиров. Еще перед пограничным контролем к мужчине с черными как смоль волосами и голубыми глазами подошел безукоризненно одетый молодой человек и, буркнув ритуальное «хей», повел его к боковой двери, через которую они вышли в большой зал, откуда многочисленные выходы вели к привокзальной площади.

– Твой багаж получат и привезут в гостиницу. У нас сейчас не так уж много времени, – сказал тот, кто встречал прилетевшего из Европы пассажира. – Вроде бы тебя сам Босс хочет видеть.

Темный «Линкольн» с правительственными номерами отъехал от здания аэропорта имени Кеннеди и направился к автостраде, ведущей к Вашингтону. Сидящие в машине мужчины почти не разговаривали, к тому же недавний пассажир «Боинга» не был особо разговорчивым. Впрочем, сообщение о том, что Босс интересуется его приездом, вынуждало его быть настороже. Беседа с ним могла открыть новые возможности, могла и означать конец карьеры.

Он не чувствовал даже усталости, хотя вызов в центр застал его в самый разгар операции, которую ему пришлось приостановить и как можно скорее отправиться в путешествие. Вдобавок ко всему, в последнем самолете, улетающем из Ольбии на Сардинии в Рим, не было ни одного свободного места. Разозлившись, он нанял авиатакси. Интуиция подсказывала ему, что эти расходы могут не возместить. Сам виноват, раз не оставил информации, где его можно было найти. Один пропущенный день привел к опозданию на сутки, отсюда такая спешка. К счастью, место на самолет до Нью-Йорка было уже заказано. Но, может, перед визитом у Босса ему удастся доложить о сделанном руководителю своей ячейки? Тогда он смог бы узнать, в чем дело, и было бы меньше шансов совершить ошибку. Вызов в Вашингтон пришел довольно неожиданно. Неужели придется полностью менять планы?

Не стоит сейчас ломать голову, все само должно выясниться. Нужно иметь свежую голову и ту необходимую дозу интуиции, без которой нечего делать на этой службе.

– Приготовься к тому, что Босс выскажет тебе свое неудовольствие. Мне тоже досталось, – сказал Зифф, непосредственный начальник Энрико. – Говорит, что и ты, и я – мы оба отличаемся исключительной медлительностью. А старик спешит.

– Неужели меня могут вышибить отсюда? – Рико не на шутку испугался.

– Могут. И меня, и десятки других, разве ты не знаешь? Босс никогда не шутит, если речь идет о реализации его планов. Но сегодня нам это не грозит. В основном дело идет нормально. Босс лишь утверждает, что слишком медленно. Обо всем поговорим позже, а сейчас он уже нас ждет.

И вот они оба молча стоят перед Боссом. Это продолжалось недолго, пока тот не предложил им сесть. Сам Босс вышел из-за письменного стола и сел на диванчик.

– Так вот, значит, какого красавчика ты выбрал, Зифф, для этой работы? Девушки наверняка на него вешаются, но что он умеет, кроме этого?

– Кроме этого, дело еле двигается, – услышали они голос из-за портьеры, откуда вышел Степпс, растиравший по щекам одеколон.

– Он только что тоже прилетел из Европы, и я ему разрешил побриться в моей ванной, – улыбнулся Босс. Это означало, что он был в неплохом настроении. Степпс занял место рядом с Боссом.

– Говорят, что ты еще не совсем освоился у сенатора Пирелли. Это правда? – заговорил Босс и, не ожидая ответа, коротко приказал: – Даю тебе месяц на то, чтобы полностью покорить дочь Пирелли. Или ты используешь все свои мужские достоинства, или я буду считать тебя педерастом. А я педерастов не люблю. А теперь о других делах: этот канал, который ты создал для поставок оружия из Швейцарии, действует отлично, и оружие попадает куда надо. Я это знаю по донесениям. У меня вопрос: они относятся к тебе только как к торговцу или же допускают выше?

– Об отношении ко мне как к торговцу не может быть и речи. Уже три месяца они мне ничего не платят. Сначала я сказал, что это кредит, потом заявил, что, увлеченный величием их дела, я решил сам финансировать закупки, – быстро ответил Рико, добавив: – Конечно, я действую в рамках бюджета. И не превысил его.

– Ну так кого ты там знаешь?

– Тангенса. Они меня вывели на него. Он сидит в Милане. С девяти до пяти старательно трудится как ученый, потом занимается совсем другими делами.

– О чем ты с ним договорился?

– Если коротко, то теперь я считаюсь одним из них и подчиняюсь руководству операции.

– Другими словами, Тангенсу? – уточнил Степпс.

– Конечно. Тангенс всех себе подчинил.

– Тебя проверяли?

– Тщательно. Все в полном порядке.

Тут у Зиффа блеснули глаза. Это он являлся автором легенды Энрико. Приготовил все так, чтобы в Америке и в Европе не могли найти слабого звена. Итак, Энрико Фабиани выступал в роли директора большой американской фирмы, изготавливающей инструменты для обработки резанием. Собственностью фирмы был ряд патентов на сплавы металлов, из которых производили высшего качества токарные резцы. Прикрытием для Фабиани стала металлообрабатывающая отрасль, позволяющая иметь широкие международные контакты, причем фирма настолько известная, что она не могла вызывать никаких подозрений. Большого труда стоило убедить председателя правления этой фирмы, чтобы ответственную должность в Европе он доверил молодому человеку, не имевшему специальной квалификации. Было решено, что директором этого филиала станет Энрико, а его помощником – назначенный фирмой истинный руководитель, который будет действовать как полномочный заместитель Фабиани. Взамен Главное разведывательное управление закрыло глаза на некоторые нежелательные, хотя и не прямые сделки с коммунистическими странами, по отношению к которым на инструменты американской фирмы было наложено эмбарго.

– А мотивы присоединения к организации? Ведь молодой, способный и хорошо зарабатывающий капиталист не подпиливает ветку, на которой он сидит? – выразил сомнение Босс.

– Его отец. Он покончил с собой, когда конкуренты привели к банкротству его пекарню, – сказал Зифф.

Большой Шеф кивнул головой и подвел итог беседе:

– Итак, мы переходим к третьей фазе нашего плана. О деталях тебе сообщат, – обратился он непосредственно к Рико. – Степпс, пожалуйста, останься еще на минуту.

Зифф и Рико встали, чопорно раскланялись. Выйдя из кабинета, они посмотрели друг на друга, а Зифф буркнул:

– Дела не так уж плохи, Рико.

В кабинете Босса адмирал Степпс докладывал о деятельности управления в Европе, прежде всего в Италии. Он закончил свой монолог следующим выводом:

– Эволюция итальянских христианских демократов без сомнения идет к тому, чтобы допустить коммунистов в правительство. Это, по их мнению, единственная возможность, при которой христианско-демократическая партия сможет удержаться у власти.

– Другими словами, удержаться у власти, частично лишившись ее, – заключил Босс, а Степпс дополнил:

– Скорее, удержаться у власти при помощи коммунистов, а это уже достаточно опасно, – тем самым он повторил высказывание Босса, чтобы заслужить одобрение.

– Ты представляешь себе, адмирал, военные тайны ВЕТО, которые обсуждают министры-коммунисты? – загремел Босс. – Нет, хватит! Надо максимально ускорить эту третью фазу операции. У нас все меньше и меньше времени. К счастью, мы оказались достаточно прозорливыми, чтобы кое-какими действиями опередить именно такое развитие ситуации. Завтра я доложу президенту. На этот раз он не осмелится сдерживать нашу инициативу.

– В два часа начинается слушание в Конгрессе. Надеюсь, что они утвердят наш бюджет, – сказал Степпс.

– Утвердят. – Босс презрительно махнул рукой. – Они же не самоубийцы. Впрочем, это не так уж важно. Мы всегда имеем право действовать, выходя за рамки бюджета, в случае угрозы для безопасности государства. А именно такой случай как раз имеет место. И еще одно, Степпс: все исполнители третьей фазы должны быть под неустанным наблюдением уже сегодня. Абсолютно все, понимаешь?

– Так точно, шеф, я прикажу сделать все что нужно. Труднее всего будет с Рико. Кроме него, у нас никого нет в организации.

– Адмирал, ведь если я сказал «все», то имел в виду прежде всего людей здесь, на месте. Если бы мы следили за этим парнем в Европе, то ничего не добились бы. Ему мы должны верить, просто верить. Никто, кроме него, сейчас туда не проникнет. После взрыва в Болонье они так дьявольски осторожны, что шансов никаких нет. Неужели я тебе, Степпс, должен это еще объяснять?

Адмирал, чувствуя, что Босс на этот раз недоволен больше, чем обычно, решил как можно скорее исправить свою оплошность.

– Я вот что подумал: неплохо было бы кого-нибудь, кроме него, иметь в организации. Человек никогда не застрахован от ошибок, – хитрил он.

– Не только человек, адмирал. И правительства, партии, большие общественные движения. Словом, избежать ошибок – это большое искусство. Вы направили несколько десятков человек наблюдать за организацией. Ближе всего к цели Рико. Остальные отпали или находятся в ничего не значащих низовых ячейках без шансов попасть выше. Рико потребовалось на это два года. Если мы его сейчас потеряем, то нам грозит крах. Ситуация исключительная, признаю, но надо быть на высоте положения.

После ухода Степпса Босс вздохнул. Он с удовольствием избавился бы от адмирала, которого считал тупицей, но это, по крайней мере сейчас, было невозможно. Адмирал являлся доверенным лицом самого могущественного по тем временам человека в стране. К счастью, Степпс не претендует на роль самостоятельного творца далеко идущих стратегических концепций. Будь иначе – Боссу пришлось бы подать в отставку. А ведь он не из тех, кто подает в отставку или кого отправляют в отставку. План своей жизни он реализовал с математической точностью. Стив Джексон потерпел поражение только раз – этим поражением была Люси.

С юга Франции они перелетели на север, в Антверпене должны были сесть на корабль, но до обозначенной в билете даты отплытия оставалось еще несколько дней. Вот почему они поехали в Намюр. Именно в Намюр, а не куда-то в другое место, ибо там работало казино. Все путешествия Люси были связаны с местами, где играли в рулетку. В нелегальные игорные дома в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке или Орлеане ее не хотели впускать – она была слишком известна и слишком популярна, чтобы ее присутствие не вызвало сенсации. Поездки в Лас-Вегас ограничивало чрезмерное любопытство журналистов, оставалась только Европа, хотя и тут репортеров хватало. Поэтому они никогда не сидели в одном месте больше недели.

Стив знал об этой ее страсти еще до женитьбы. После первой же совместно проведенной ночи Люси попросила его съездить с ней на уик-энд в Лас-Вегас. Он исподтишка наблюдал за ней, за ее неестественным румянцем, горящими глазами. Она не слышала, что ей говорят, ни на что не реагировала, кроме голоса крупье. В тот раз она проиграла немного – несколько сот долларов. Стив тоже играл, но осторожно, ставил фишки самого низкого достоинства. Она предупредила его тогда:

– Не знаю, как сложатся в дальнейшем наши отношения. Однако я прошу тебя никогда не отговаривать меня играть и никогда не финансировать моих азартных игр. Это мое единственное условие. Принимаешь?

Он поспешил согласиться: это условие казалось ему легко выполнимым, не имеющим значения. Если любит играть – пусть играет. А то, что проигрывает свои деньги – ее дело. Стиву вполне хватало средств, чтобы содержать дом на высшем уровне, этого требовало положение Люси в обществе, его профессиональные дела шли прекрасно, так чего еще можно желать?

– Взамен прими мое условие: ты выйдешь за меня замуж. Правда, есть одно неудобство. У тебя будут два дома: в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Я на западное побережье переехать не могу, сама понимаешь. Но ничего страшного, устроим это так…

Стив рассуждал, полностью уверенный в себе, как будто дело уже было решено, мнение Люси его не интересовало, он даже не ждал ответа. Люси выслушала до конца его монолог и спросила:

– Это все? А сейчас убирайся отсюда.

Ему пришлось восстанавливать испорченные отношения полгода, пока в конце концов Люси не заявила журналистам, что выходит замуж за Стива. Бракосочетание состоится в Париже, поскольку они хотят избежать слишком большого шума. А поздравления будут принимать сразу же после возвращения из Европы в своем новом доме на Беверли-Хиллз. Во время свадебного путешествия Люси проиграла двадцать тысяч. Естественно, своих. Годом позже в Монако она выиграла, и довольно значительную сумму. В тот раз Люси почувствовала что-то вроде отрезвления. И попросила Стива, чтобы они как можно скорее вернулись домой. Потом она не играла несколько месяцев, до того момента, пока Стив не получил в Нью-Йорке телеграмму из Лас-Вегаса с просьбой немедленно приехать. Люси лежала в больнице. Первое, что бросилось ему в глаза, это белизна ее лица и пурпур цветов. Он уже знал от врачей: выкидыш. Для него это была большая неожиданность, ибо Стив понятия не имел о том, что она беременна, Люси не соизволила ему об этом сказать. Джексон молча остановился на пороге ее одноместной палаты и услышал: «Эти цветы не имеют значения. Их прислал Том Весли, который играл за моим столом. Кажется, он испугался, когда мне стало плохо…»

Том Весли. Нефтепромышленник из Техаса. По сути дела, все было ясно. Стив присел рядом с кроватью, сложил руки на коленях, как примерный ученик.

– Тебе уже лучше? – спросил он.

– Все отлично. Вообще-то, я могла бы уже встать, но врачи заставляют меня лежать. А я ведь послушная, правда? – Она улыбнулась ему, но в этой улыбке Стив не заметил радости. Ненакрашенная, с перетянутыми лентой волосами она выглядела даже моложе, чем в своем обычно густо наложенном макияже. Ему стало ее жаль.

– Знаешь, завтра утром у меня страшно важная встреча. Можно завоевать пол-Бродвея. Нельзя упустить такой случай.

Люси поддакнула. Конечно, нельзя упускать. Ему лучше всего лететь ближайшим самолетом, ведь надо подготовиться к переговорам. О ней тут очень хорошо заботятся, и она ни в чем не нуждается. Она позвонит ему. Ей надо бы отдохнуть, лучше всего поехать куда-нибудь подальше. Да, как можно дальше, вероятнее всего, в Азию.

В Азию? Пытается убежать сама от себя, не от меня – думал Стив в самолете. Пускай едет. Даже пусть не говорит куда. Вернется, будет время для адвоката, впрочем, возможно, адвокат уже работает… Такие дела в этой стране решаются дьявольски быстро. Стив заперся дома и запил. Переговоров не отменил, но они и так не состоялись, а его неожиданное исчезновение вызвало небольшую сенсацию. Наконец, когда журналисты открыли причину болезни Люси, они начали вынюхивать подробности. Стиву пришлось делать веселую мину при плохой игре. Он работал над мюзиклом, который должен был войти в число лучших произведений американского шоу-бизнеса. Работа так его захватила, что он не заметил, как прошел месяц. Как-то раз, вернувшись в два часа ночи домой, он застал там Люси.

– Я останусь с тобой, – заявила она. – Я только что разорвала контракт с киностудией. Не хочу быть рабыней кино. Мой адвокат нашел какое-то слабое место в договоре и надеется, что неустойку можно будет значительно уменьшить. Но это неважно. Знаешь, почему я хочу здесь остаться с тобой? Во-первых, я люблю тебя, а во-вторых, собираюсь играть в этом твоем мюзикле.

О Томе Весли не было сказано ни слова. Ни в эту ночь, ни в следующие. Никогда. После ошеломляющего успеха и более ста представлений они снова уехали в Европу. И, как всегда, Люси оказалась без гроша в кармане. На прощание она могла еще посетить казино в Намюре, где оставшаяся небольшая сумма денег была тут же нетерпеливо разменяна на фишки. Он сел рядом. Стив не играл, будучи уверенным в том, что сейчас они встанут и пойдут в бар, потом прогуляются до гостиницы, возможно, посмотрят ночную программу местного кабаре, а через два дня сядут на пассажирское судно в Антверпене. Однако Люси не спешила. Вначале она ставок не делала, потом рискнула поставить на небольшую комбинацию фишками самого низкого достоинства. Фишки вернулись. В следующий раз она получила в тридцать шесть раз больше, чем поставила. И с этой минуты вошла в транс. Она ничего не видела, ничего не слышала. Гибкими пальцами бросала фишки, составляла их в высокие столбики, которые крупье подбирал грабельками и ставил на указанное ею место, а потом пододвигал к ней выигрыш. Вокруг росли кучи фишек, Стив принялся их сортировать, и тогда Люси бросала в игру только кружочки самого высокого достоинства. Она постоянно выигрывала. Это было какое-то сумасшедшее везение. Соседние столики опустели, вокруг собралась молчаливая толпа игроков. По всему казино разнесся слух, что знаменитая американская кинозвезда срывает банк, поэтому люди в других залах прервали игру в баккара и присоединились к толпе, стоящей у стола с рулеткой. Постепенно отпадали последние игроки, Люси осталась один на один с крупье. Три новых суперарбитра заняли места на возвышении, тишину прерывали только ритуальные слова крупье, у которого слиплись волосы и охрип голос. Наконец в последний раз прозвучали слова «rien ne va plus [10]10
  Больше ставок нет ( франц.).


[Закрыть]», стало слышно постукивание катящегося шарика и скрип рулетки, за которой следили сотни глаз. Воцарилась тишина, ее прервал только стон, вырвавшийся из уст присутствующих. Итак, это случилось. На стол был наброшен траурный саван. Впервые в истории казино в Намюре закрыло свои кассы и двери. Реализацией миллионного выигрыша занялся, естественно, Стив, который получил соответствующий чек вместе с письмом, сообщающим, что, к огромному сожалению, Люси уже никогда не будет иметь права войти в это казино…

Она даже не обратила внимания на письмо. На судне Люси все еще пребывала в радостном возбуждении, была безгранично счастлива. Миссис и мистер Джексон даже дали бал, на котором Люси появилась в собольем палантине, как настоящая королева. Это не было в хорошем вкусе, но никакими аргументами ее нельзя было переубедить. Палантин она купила в Брюсселе, тамошний меховщик горячо их уверял, что шкурки им лично подобраны в Ленинграде на последнем аукционе и других таких им нигде не найти. Итак, Люси выступила в этой накидке, возбудив, естественно, зависть буквально всех дам, среди которых, кстати сказать, было несколько жен миллионеров.

Стив сидел за капитанским столом, попивая прекрасные французские вина, когда ему принесли телеграмму. Это некий плантатор, который уже в течение нескольких лет занимал должность губернатора своего штата, призывал его возглавить штаб по подготовке к президентским выборам. Стив не знал еще, что он делает первый шаг к вершинам своей карьеры. Скоро его будут называть Боссом, и бывший продюсер ревю и мюзиклов станет человеком, оказывающим влияние не только на судьбы своей страны.

Но пока бал продолжался. Люси вышла на эстраду и спела шлягер из мюзикла, а дирижер судового оркестра, встав на колени, подал ей букет пунцовых роз. Стив был на седьмом небе от гордости и счастья.

Энрико возвращался в Европу на следующий же день после беседы с Боссом. Они с Зиффом обговорили все дела, ему оставалось провести лишь еще одну встречу. В гостиничном баре, куда Рико зашел на стаканчик перед сном, его должен был ждать человек, который действовал от имени людей, имеющих непосредственное влияние на карьеру Рико.

В Главном разведывательном управлении он оказался не случайно, точнее следовало бы сказать, что он был туда командирован. Очень влиятельные джентльмены, а среди них тот, кто был самым главным, решили, что действия ГРУ на территории Италии должны тщательно контролироваться. Попросту говоря, они могут тесно переплетаться с деятельностью этой организации, которая свои далеко идущие планы привыкла реализовывать, опираясь на безошибочное знание действительности. Вот почему Рико оказался в разведывательном центре, неплохо подготовленный к заданиям, которые ему сразу же начали давать новые начальники. А «Коза Ностра», эта итало-американская организация, ставшая более совершенной по сравнению со старой семейной мафией, улучшала свои методы и с особой тщательностью подбирала людей. Ее руководители сделали правильные выводы из деятельности преступного мира, признав, что самые широкие возможности открывает участие организации в политической жизни страны. «Коза Ностра» постепенно, но довольно быстро начала воздействовать на парламенты штатов, на выборы губернаторов, конгрессменов и сенаторов. Несмотря на бесспорные успехи, эта организация не контролировала правительства Соединенных Штатов, такая цель была бы нереальной. Достаточно, что люди «Коза Ностра» знали, чем занимаются многие правительственные организации. Политика – это борьба за все, в том числе и за деньги.

Человек, которого Рико ждал в баре, не пришел, но дал знать, что он уже находится в его гостиничном номере. Рико тут же на лифте поднялся на свой этаж. Ожидавший его в номере человек объяснил, что случилось:

– Этот новый бармен из ФБР, понимаешь?

«Коза Ностра» была не в ладах с ФБР, однако это вовсе не означало, что у нее нет там своих людей.

– «Отец» дает тебе еще год на выполнение этого задания. Потом ты должен будешь выйти из игры. Бригады нас не интересуют.

Рико крутил в руках зажигалку.

– Меня уберут из управления?

– Ничего об этом не знаю. «Отец» только предупреждает, чтобы ты нынешним своим заданием слишком долго не занимался. Тангенс отказался от сотрудничества.

– Ну и что из того? Неужели он нам так нужен?

– Этого я не знаю. А ты? Научился задавать вопросы? Занимайся своим делом.

– Занимаюсь. «Отцу» скажи, что Тангенс по сути дела у меня в руках. Без меня он не много сделает. Так что, если будет нужно…

– Рико, ты и в самом деле изменился в этой своей Европе. Если будет нужно, тебе скажут. «Отец» все знает, даже то, что Тангенс без тебя и шагу ступить не может.

– Завтра я возвращаюсь. Прямо на Сардинию. Потом в Милан. Мне будет нужен человек, ну, скажем, на роль личного секретаря. И чтобы у него кое-что висело под мышкой.

У собеседника заблестели глаза.

– Я бы подошел? Как думаешь?

– Кто это тебя научил вопросы задавать? Занимайся своим делом. Если пришлют тебя, то я возражать не буду.

– О’кей, Рико. Думаю, что мы скоро увидимся.

– Ты думаешь? Не смеши меня. – Рико похлопал его по плечу и вытолкнул из номера.

Не пройдет и суток, как Рико в моторной лодке снова появится на пляже Моники. Он привезет ей множество цветов, которых полно на базаре в Ольбии. Скажет, что дела заставили его ехать в Рим и, хотя ему следовало там остаться, он вернулся к ней. Ведь уже ясно, что девушка готова сдаться. Практически можно считать дело сделанным.

Однако дело оказалось более трудным, чем ему представлялось. Когда он подплыл к пляжу, вместо Моники с матраца встал тот же молодой человек, которого Рико застал в первый раз.

– Моника? Она дома. Вы пойдете к ней? – нахально спросил Джиджи Мораветти.

Пойдет ли? Нет, конечно, он не пойдет. Рико был удивлен, что вместо Моники он нашел здесь этого типчика с длинными, как у цапли, ножками. Идиотская ситуация? Он немного подождал, неподвижно сидя у руля. Парень играл с собакой, не обращая на него внимания. Рико чувствовал себя просителем, ожидающим, когда его позовут. Так дальше продолжаться не могло. Он запустил двигатель и молча помахал парню рукой. Затем не спеша вывел лодку из залива и уплыл, не взглянув даже на casa azzurra. Ему не хотелось возвращаться в гостиницу, поэтому он поплыл на соседний островок, пообедал там и сел за столик уличного кафе. Отсюда ему открывался вид на живописный маленький порт, на рыбачью пристань, на туристский причал, где покачивались несколько прекрасных яхт и десятки моторных лодок. Рыбачьи суденышки с рыжими бортами, с кучами сетей и стеклянными буями казались совершенно пустыми. Так и было на самом деле, скорее всего из-за полуденной сиесты. Рико знал, что к вечеру суденышки оживут, на них начнут возиться мужчины, готовящие свои лодки к ночному лову. Рико многое отдал бы, чтобы иметь возможность поплыть на такой лов и освободиться от всего, чему он посвятил жизнь. Моника была частью задания, какое он выполнял, частью большого плана, составленного за океаном. Именно ему пришлось его выполнять. А если бы Моника была просто предметом его ухаживаний как обыкновенная девушка? Нравится ли она ему? Конечно. Он никогда не ложился в постель с девушками, которые ему не нравились. И никогда не добивался этого так долго, как сейчас. Все, что он делал, соответствовало плану, который он выполнял, но имело также и своеобразную прелесть, легкий оттенок романтизма, не чуждый ему, как каждому итальянцу. Он был американцем и итальянцем одновременно, как другие были поляками, немцами или евреями, у которых также было две родины. Однако, работая на старой родине, Рико никогда не ставил перед собой вопрос: поступает ли он согласно или вопреки интересам Италии. Он придерживался принципа – все, что хорошо для Америки, хорошо и для других стран. Тут у него не было сомнений. Если они у него и появлялись, то только из-за Моники. Эта игра с телефонами, ее холодная ярость вначале, любопытство, затем некоторый интерес, появившийся после инцидента в клубе, и наконец, обед в Сардинии определялись двумя параллельными линиями – служебной и личной. Все же первая несомненно была главной. С врожденным оптимизмом Рико мог сказать, что в этом деле приятное сочетается с полезным.

Группа молодых людей как раз в этот момент подошла к набережной. Они расположились недалеко от Рико под соседним зонтиком и заказали прохладительные напитки. Ребята говорили о приближающихся регатах, которые должен был организовать спортивный клуб в Порто Себастьян. Они обсуждали состав команд, когда Рико услышал:

– На Джиджи не рассчитывайте. Он теперь где-то пропадает целыми днями, избегает общества.

– Дочка сенатора?

– Вот именно. Не очень-то у него это получается, по парню видно. Моника ему нравится, но она ведет себя с ним независимо. Была раз в дискотеке, помните? И на этом все кончилось…

– Но не для Джиджи.

– Жалко мальчика, – вздохнула одна из девушек.

Рико поднялся и, оставив банкнот на столике, направился к катеру. Возвращаясь в Порто Себастьян, он до предела нажал на педаль газа. Времени у него уже не было. Во всяком случае, что касалось Моники.