Текст книги "Отчаянный шаг"

Автор книги: Анджела Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В Англии было холодно и сыро – так не похоже на позднюю солнечную осень в Париже. Красивый загородный дом Сола, стоявший на участке площадью два акра, показался Пенни холодным и неприветливым, когда она впервые переступила его порог в новом качестве – жены Сола.

Она легко представила, как он должен был себя чувствовать здесь, в одиночестве, возвращаясь после командировок за границу. Но сделало ли ее присутствие на этот раз его возвращение более приятным? По пути из Парижа они почти не разговаривали друг с другом, ограничиваясь лишь необходимыми вежливыми репликами. Едва ли такое начало долгих лет совместной жизни можно назвать благоприятным!

Глядя на просторный холл, Пенни вдруг занервничала, предвидя довольно сложную перспективу, открывающуюся перед ней. Ей придется не только вести этот большой пятикомнатный дом и ухаживать за маленькой Люси, но еще делить постель с Солом – человеком, которого она сама упросила жениться на ней!

Все было бы по-другому, если б он испытывал к ней, хоть какое-то чувство, подумала она, и сердце забилось от одной этой мысли. Самое худшее было то, что в основе его отношения к ней не было ни чувства, ни даже простого желания!

Она с унылым видом следила за тем, как Сол внес чемоданы в холл, а затем последовала за ним в большую гостиную, в которой отмечались крестины Люси.

Пенни смотрела на его атлетическую фигуру, восхищалась широкими плечами, красивым торсом, узкой талией, длинными мускулистыми ногами. Прекрасного покроя костюм только подчеркивал достоинства его фигуры. Пенни вдруг охватила жалость, острым кинжалом вонзилась в ее сердце. Как больно ранила его Саманта, если теперь он так ужасно относится ко всем женщинам! Она сдержала слезы, уже готовые пролиться. Возможно, если бы Сол не страдал от измены и утраченной любви, у него не сложилось бы такое впечатление о женщинах. Быть любимой – это самая большая радость для каждой женщины... можно понять, когда тебя страстно желают, но когда в одно и то же время тебя желают и питают к тебе отвращение – это просто невыносимо. Это делает тебя чем-то вроде порции мерзкого лекарства... очень неприятного, но необходимого для выздоровления.

Станет ли Сол и в эту ночь предъявлять свои права мужа? От этой мысли она похолодела. Если так, ей придется скрыть свои муки: он сказал ей, что ждет ее доброй воли, а не снисходительности и терпения. Ну что ж, она последует его циничному совету... закроет глаза и будет думать о ком-нибудь другом. Но только этот «кто-то другой» не будет мужчиной, это будет Люси, ее милое личико будет перед ней, и оно поможет ей выдержать испытание. Люси, ради которой она на все это пошла, поможет ей...

Пенни не удалось сдержать дрожь, охватившую ее.

– Тебе холодно?

Вопрос Сола вывел ее из оцепенения. Значит, он наблюдал за ней, видел, как ей неуютно здесь.

Она инстинктивно отвернула голову, чтобы лицо не выдало ее тайных мыслей, которых ему лучше не знать.

– Не волнуйся, – резко проговорил Сол, когда она не ответила, будто своим молчанием обвиняла его. – Я включу центральное отопление, есть еще местное. Через десять минут дом станет вполне пригодным для обитания. По крайней мере, – добавил он сухо, – в том, что касается температуры воздуха.

– Может быть, я приготовлю что-нибудь поесть? – неуверенно предложила Пенни. Ей нужно поскорее приступить к своим домашним обязанностям и не быть рядом с Солом. Необходимо привести в порядок свои расстроенные нервы.

– Было бы нелишне, – коротко ответил он. – У Лиз есть ключ, и она обещала заполнить холодильник к нашему возвращению. Посмотри, что у нас там есть.

Надо быстро приготовить что-то аппетитное, решила Пенни. Она зашла в кухню и отдала должное всем замечательным новомодным приспособлениям и утвари, которые там увидела. Наверное, Сол привык к тому, что его любовницы готовят ему? Если так, то, возможно, он не раз бывал разочарован в их кулинарных способностях, так как многие очень нужные предметы, так и остались неиспользованными, заметила Пенни не без удивления, либо это Лиз купила их только что, перед возвращением новобрачных из Парижа, для новой хозяйки дома.

И все же, утешила себя Пенни со смиренным видом, коль скоро она нашла самое необходимое, она постарается, чтобы он не разочаровался в своей будущей кухне! Сегодня она это докажет.

Лиз, бесспорно, хорошо выполнила порученное ей дело. Пенни остановила свой выбор на яйцах, беконе, чипсах и фасоли. Вряд ли это меню для гурмана, думала она, подавая ужин Солу не без внутреннего трепета, но быстро успокоилась, когда Сол съел все хоть и молча, но с видимым удовольствием.

При свете лампы его лицо казалось усталым и напряженным. Накануне он мало спал. Пенни вновь живо представила себе площадь Пигаль с ее кричащей неоновой рекламой, видео-шоу и зрелищными представлениями. Едва слышный стон вырвался у нее при воспоминании о том, как в ярости Сол покинул номер, как на следующий день пошел ее разыскивать.

– Что случилось? – Это был всего лишь вежливый вопрос, заданный бесстрастно, и, тем не менее он вызвал острую боль в ее душе.

Пенни нервно сжимала руки, не в силах унять эти судорожные движения.

– Ничего, – произнесла она медленно, – просто... просто день выдался очень утомительный. – Она резким движением отбросила волосы с лица.

– Прости. Я такой невнимательный. – Сол поднялся из-за стола, почтительно поклонился с видом учтивого хозяина, принимающего гостя. – Я провожу тебя в твою комнату. – Он стоял, ожидая.

Пенни молча встала, глубоко вздохнула, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. В холле он остановился, взял ее чемодан и затем жестом позвал ее за собой. Они поднялись по лестнице наверх.

Комната, в которую он ее привел, находилась рядом со знакомой Пенни спальней – его спальней. Он остановился, пропуская ее. Комната была в бежево-розовых тонах, с большой кроватью, покрытой роскошным пуховым одеялом. Пенни заметила красивую мебель, два легких стула, обтянутых розовым бархатом.

– О, как здесь мило, Сол! – вырвалось у нее невольно.

– Рад, что тебе понравилось. – Пенни показалось, что улыбка, с которой он это произнес, была немного циничной. – Я старался сделать твою тюрьму по возможности комфортабельной.

Несмотря на насмешливую гримасу на его лице, Пенни почувствовала некоторую странность в этом признании, будто бы он извинялся за какое-то недоразумение, его тяготившее.

– Значит, ты не сажаешь меня на хлеб и воду? – осторожно парировала она. Здесь и в самом деле было комфортабельно, правильнее сказать – роскошно. Она видела, как смягчились жесткие линии его лица при этом ее колком замечании, мягче стал безжалостный рот, и Пенни с тревогой ощутила, как странное тепло рождается внутри ее и разливается по всему телу. Она подняла глаза и встретилась со взглядом Сола.

– Ты можешь распоряжаться деньгами только на ведение хозяйства, снимая их с моего счета. Как ты их будешь тратить – это на твое усмотрение, конечно, в разумных пределах. – Какие дьявольские искорки сверкали в его красивых глазах. – Копченая семга и вино... или хлеб и вода... можешь выбирать пищу, которая тебе больше по душе.

Горячая волна вновь захлестнула все тело Пенни: она поняла скрытый смысл его слов. Пенни выпрямилась. Сол давал ей понять, что она хозяйка собственной судьбы в границах, которые сама себе выбрала. Он приглашал ее устроить рай из того ада, в который она слепо шагнула.

– Сол... – выдохнула она его имя. Она чувствовала, как кровь пульсирует у нее в горле, как подступает желание обнять его, прижаться к нему, рассказать, наконец, что никакая она не распутница, что он на ее счет горько ошибается. Ей хотелось шептать и шептать ему, что он будет первым ее мужчиной, чтобы он был с ней мягче, нежнее, научил ее любви... Ей хотелось сказать ему, чтобы он разрушил барьер недоверия, стоящий между ними, потому что она пойдет за ним с готовностью и без принуждения... и не ради Люси, а ради него самого.

Сол был уже на пути к двери и не видел ее глаза, обращенные к нему с мольбой... Он вздрогнул, когда она произнесла его имя.

– С-сол... – запинаясь, повторила Пенни, облизывая кончиком языка пересохшие от волнения губы, не в силах выразить словами смятение в ее мыслях и чувствах.

– Да? – Одна его бровь поползла вверх и застыла в вопросе, он терпеливо ждал, остановившись в дверном проеме, уже готовый уйти.

– Я... я... – Она окончательно смутилась под его пристальным взглядом, чувствуя, как краска заливает щеки, пока она искала слова, чтобы выразить новые чувства, переполнявшие ее, чувства, с которыми она еще не знала, как сладить.

– Все хорошо, Пенни. – В ровном тоне его голоса звучало смирение; он смотрел на ее лицо, на котором застыло какое-то умоляющее выражение, на блестевшие от слез глаза и дрожащие губы, на грудь, быстро поднимающуюся и опускающуюся, на пальцы, нервно сплетенные у талии. – Здесь нет замка, но ты не волнуйся. Я обещаю не беспокоить тебя. Доброй ночи.

Дверь за ним закрылась. Пенни неподвижно глядела на дверь, где только что стоял Сол, и сердце ее бешено билось, готовое выпрыгнуть из груди. Уже решив действовать, она так и не сделала шаг к нему; Пенни чувствовала, что вот-вот разрыдается!

Двумя часами позже она еще не спала, уверенная, что на этот раз осуждена либо до утра прислушиваться к тиканью маленького будильника на прикроватной тумбочке, либо сойти с ума; что только произойдет раньше?

И тут она вдруг вспомнила, что не вымыла после ужина посуду. Бог ты мой, как это могло получиться? Она оставила жуткий бедлам на кухне Сола, которая содержится в идеальном порядке, кухне, где царит безукоризненная чистота! Если бы она хотела окончательно расстроить их отношения, то лучшего начала и не придумаешь. Она содрогнулась при мысли, что он подумает, будто она неряха!.. Слава Богу, она вовремя вспомнила об этой своей оплошности, есть еще возможность все исправить.

Пенни, не включая света, стала осторожно спускаться по лестнице. Привыкшая к менее воздушным ночным рубашкам, чем те соблазнительные, в облаке кружев, что они купили с Лиз, Пенни не захватила халата, а жакет она не подумала надеть. Но ей было тепло, дом уже не казался необитаемым, а если она почувствует, что зябнет, можно будет согреть руки под струей горячей воды.

– Что за черт?!

Взявшись за ручку двери, Пенни открыла дверь и, ослепленная внезапно вспыхнувшим светом, остановилась, услышав мужской голос. Как бабочка, завороженная пламенем, она стояла, моргая, пока ее глаза не привыкли к свету после темноты.

Немного придя в себя, она посмотрела на Сола и внутренне усмехнулась, отметив на его лице смесь страха, удивления и раздражения, как будто его застали за кражей столового серебра. Волосы его были растрепаны, по виду можно было заключить, что он тоже не мог уснуть.

Вместо элегантного костюма, в котором он путешествовал, теперь на нем был очень короткий цветной халат из махровой ткани. В одной руке он держал стакан виски, темно-золотистый цвет которого доказывал, что виски ничем не разведен.

Проглотив слюну и откашлявшись, Пенни проговорила:

– Я не хотела тебя беспокоить. Мне только нужно помыть посуду.

Сол посмотрел на нее, как на ненормальную.

– В два часа ночи?

– Я забыла сделать это раньше... в любом случае мне не спится, – объяснила она, отчетливо сознавая, что картина, которую она сейчас собой являла, – предмет пристального разглядывания Сола.

– Мне тоже. – Он указал на стакан в своей руке. – Я думаю, ты можешь найти лекарство получше, чем мытье посуды, моя милая Пенни.

– Да... – Она едва осмеливалась дышать. Голос Сола потеплел. Пенни даже послышалось в нем какое-то расположение, когда Сол произнес ее имя. – Ну, разве что совсем капельку, – робко согласилась она.

Сол жестом пригласил ее пройти в гостиную и включил свет в холле, когда они вышли из кухни.

В комнате Пенни сразу погрузилась в мягкий полумрак. Таинственно мерцали огоньки в камине, настольная лампа давала приятный неназойливый свет.

Пока Сол наливал ей вино, она посмотрела в зеркало и увидела то, что должен был увидеть Сол, глядя на нее. На Пенни смотрела молодая женщина, чьи волосы темно-русой массой обрамляли лицо, глаза ее казались темными и блестели под красиво очерченными бровями, припухлые розовые губы будто приглашали мужчину найти утешение, целуя их. Свет играл на округлых выпуклостях ее груди, падал на мягкие очертания живота, прикрытого шелком рубашки, ярко были освещены ее длинные, красивой формы ноги, на их кожу таинственными бликами ложились тени от отделанных кружевом штор на окнах. Эти тени тянулись с пола до ее талии, превращая Пенни в волшебную соблазнительницу.

Сол медленно поставил оба стакана на столик и подошел к ней, пронзая взглядом своих серых глаз. Пенни показалось, что время остановилось.

Тени от его ресниц ложились темными пятнами на сильно выступающие скулы. В полумраке он казался необыкновенно мощным, почти богоподобным. Пенни удалось справиться, наконец со своим дыханием, между тем, как сердце ее продолжало громыхать и она чувствовала необъяснимое, откуда-то изнутри ее существа идущее желание малодушно капитулировать перед таким бесспорным проявлением мужского величий.

Потрясенная откликом своего тела, когда Сол поднял руку и дотронулся до узкой бретельки на ее плече, она задрожала, но не от страха, а в предвкушении чего-то опьяняющего, стремительно надвигающегося.

– Почему ты на самом деле спустилась вниз? – взволнованным шепотом спросил он.

Пенни по-прежнему не могла унять дрожь, чувствуя, как становятся ватными ее ноги, моля Бога, чтобы Сол поверил ее ответу... и не стал искать что-то иное в ее появлении в этот ночной час на кухне.

– Я хотела тебя. – Отчетливо, но тихо сказанные, эти слова, казалось, повисли в воздухе. Пенни сама не надеялась их произнести. Сол вздрогнул от неожиданности.

– Ты уверена? – На этот раз его пальцы осмелели, спуская с ее плеч бретельки, затем сдвинули рубашку, обнажив ее грудь, белеющую в полумраке.

– Да! – выдохнула Пенни, внезапно сознавая, что говорит правду. Она чувствовала теплоту его тела, волнение его крови, и все это находило отклик в ее собственном теле. Ради Люси или нет, но она жаждала отдать свое тело во власть этого неотразимого сильного незнакомца, который стал ее мужем.

Пенни вскрикнула, когда Сол, наклонив голову, обнял ее и начал покрывать поцелуями соски; она чувствовала, как от этих поцелуев они становились упругими и горели под его жаркими губами.

Она позволила ему спустить рубашку вниз и не двигалась, когда он стал перед ней на колени, как паломник перед алтарем, покрывая поцелуями ее грудь, живот, и ей казалось, что все ее тело становится податливым, растворяясь в его поцелуях, она была как в тумане.

Ее ошеломили нахлынувшие лавиной новые ощущения, поразила нежность его прикосновений, трепетность ласк. Она не помнила, как ее тело потеряло равновесие, то ли у нее подогнулись колени, то ли она упала в его объятия, но она очнулась на мягком ковре и вскрикнула от неожиданности. Сол целовал ее, ласкал ее тело, его губы касались ее рта, глаз, щек, скользили по бархатистой коже ее точеной шеи.

Ее кровь бешено пульсировала, и она почувствовала какую-то странную тревожную боль где-то глубоко внутри себя, когда Сол оторвался от нее. Она заворожено смотрела, как он сбросил свой халат, как отблеск огня играл на его голых, золотистых от загара плечах, освещал его грудь, сильные бедра и мускулистые ноги. Пенни чувствовала, как огнем обожгло ее обнаженное тело, когда он приник к ней, гордый в своей великолепной мужественной наготе. Страстное желание росло в ней, поглощая ее тревогу, разрастаясь со скоростью электрического тока, достигая каждой клеточки ее жаждущей ласк, чувствительной кожи.

И он дарил ей ласки своими опытными руками, губами, полными страсти. Он боготворил ее тело, шепча короткие фразы, выражая восторг и восхищение в любовном экстазе, увлекая ее за собой, соблазняя.

Пенни понимала, что он ее соблазняет, с радостью ощущая обволакивающие волны тепла, чувствуя, как они сметают все ее опасения, и было сладко, забыв обо всем, отдать себя во власть этого человека, во власть собственного удовольствия.

Чудесным образом его тело соединилось с ее, и в этом не было неловкости, боли, было только ощущение неизбежности, как будто она ждала этого момента всю жизнь.

В ее мозгу, как на экране, пронеслись дни их жизни, когда они стали мужем и женой и ранее – воспоминание об их первой встрече... момент, когда Сол протянул ей руку для формального приветствия и пожал ее руку... его холодное, твердое рукопожатие... его дразнящая улыбка... ее шок после первых насмешливых взглядов его загадочных глаз.

Все это куда-то ушло. Вместе с разрушением хрупкого барьера, оберегавшего ее девственность, пришло осознание того факта, что она любит Сола.

Эта истина была слишком очевидна, чтобы ее оспаривать. Ее хладнокровие и расчет, когда она выходила за него замуж, уступили место жарким потокам, заливающим каждый ее нерв, каждую клеточку ее существа. И причина не в том, что случилось только что между ними. Эта захватившая ее вспышка страсти лишь помогла разрушить препятствия, возводимые ее собственной слепотой.

Теперь Пенни понимала, что ощущала магнетизм его личности с самого начала. Она инстинктивно чувствовала, что Сол – опасная угроза всему равновесию ее жизни, и бессмысленно защищалась щитом искусственно создаваемого безразличия.

Она интуитивно боролась с ним, обижаясь на его враждебность, вместо того, чтобы посмеяться над забавной сценой в его спальне в тот вечер, на крестинах Люси. Но затем огорчение, боль и отчаяние сделали свое дело: куда-то исчезли ее здравый смысл и даже простое умение ориентироваться в ситуации.

Нелегко было, опустив флаг независимости, отправиться к нему в офис в тот день, чтобы указать на его обязанности перед Люси. Теперь, вспоминая прошлое, она видела, что заслужила не только его насмешки... И все же, несмотря на ее враждебные наскоки, он проглотил все ее оскорбления, простил все злые слова и упреки и пришел ей на помощь.

Пенни не смогла сдержать слезы, разобравшись в своих истинных чувствах к этому мужчине, который сейчас откидывает своими нежными пальцами влажные волосы с ее лба. И она плакала, уткнувшись в махровый халат, который он натянул на свое отдыхающее тело.

Пенни не знала точно момент, когда полюбила его. Она была слишком занята возведением преград от притяжения, которое исходило от Сола; она не позволяла себе обращать внимание на положительные черты его натуры. Но их нельзя было не замечать – его нежность к Люси, его обаяние и внимание к ней в тот замечательный день в Париже.

Пелена упала с ее глаз, и Пенни впервые поняла силу тех знаков, которые она невольно посылала ему вечером в ночном ресторане.

Ее лицо пылало от стыда, и она прятала его в складках халата Сола. Неудивительно, что он решил, будто она хочет заниматься с ним любовью! В тот вечер по ее поведению Сол разобрался в ее желаниях лучше, чем она сама!

И вдобавок ко всему она не поняла его замечания об отдельных комнатах! Неудивительно, что он так разозлился на нее, бросил ей этот грозный ультиматум перед тем, как уйти из номера в ночь, чтобы успокоиться. Она содрогнулась, подумав о том, как должен был чувствовать себя в подобной ситуации человек, даже менее горячий, чем Сол.

Она глубоко вздохнула, сделав для себя все эти открытия. Итак, она до безумия любит своего мужа, и целительный бальзам этой любви начинал залечивать горечь потери Таппи, помогал легче переносить это несчастье.

Она не одна. Сол напитал ее своей силой и стойкостью духа.

Прежде, чем Пенни поняла, что случилось, он поднял ее на руки. Она обхватила шею Сола, прижалась лицом к нему, вдыхая запах его волос, вспотевшей шеи.

Ей хотелось говорить, рассказать ему о своем чудесном открытии. Сол нес ее по лестнице наверх, а она пыталась найти слова, чтобы все объяснить, но ей было так тепло, уютно, она была в каком-то оцепенении, и, кроме того, им предстоит провести вместе целую ночь – вот тогда она все-все ему и расскажет...

Сол принес Пенни в ее спальню, бережно положил под одеяло. На его лице мелькнула тень беспокойства, когда она тихо вскрикнула, как-то неудобно повернувшись. Он поцеловал ее в лоб, откинув пряди золотисто-каштановых волос, и она невольно потянулась к нему.

Какое-то мгновение Сол стоял неподвижно, глядя на нее. Лицо его было напряжено, в глазах появилось странное выражение. Она ждала, что он скажет ей что-нибудь, просто ласково произнесет ее имя... Пенни вдруг подумала – ни разу за этот необыкновенный вечер любви он не назвал ее по имени... Затем все так же молча, он распрямил плечи. Пенни наблюдала за ним из-под густых ресниц, ожидая, что он сейчас сбросит свой махровый халат и снова предстанет перед ней обнаженный, во всей красоте своей мужской силы, и ляжет с ней рядом.

Даже когда он пошел к двери, Пенни все еще полагала, что он просто хочет выключить свет; она все еще предвкушала удовольствие провести эту первую ночь в его объятиях, подчиняясь его требовательным ласкам, она все еще надеялась, что ее ждет ночь любви – волшебное продолжение вечера любви. Но вот Пенни увидела, как открылась дверь... затем закрылась... и она осталась одна в своей спальне.