Текст книги "Отчаянный шаг"

Автор книги: Анджела Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Сол говорил об отдельных комнатах. Отдельные спальни... то есть мы не должны проводить ночь вместе, если мы этого не хотим. Яснее, чем он это сделал сейчас, Сол не мог показать, как мало значило для него то, что только что произошло между ними.

В горьком разочаровании Пенни зарылась в мягкую подушку. В своем больном воображении она тешила себя фантазией, что и Сол в ее объятиях тоже сделал открытие для себя, что в нем пробудилось дремавшее до той поры чувство к ней.

Пенни допустила главную ошибку всех женщин – они не верят, что мужчина может заниматься любовью с женщиной, дарить ей свои ласки, страсть, нежность, не испытывая к ней глубокого чувства.

Пенни долго лежала неподвижно. В этот вечер она стала опытнее, познала непривычную печаль разочарования от холодности этого человека, и ее пугала сила чувства к нему.

Пенни не знала, сколько часов прошло, когда звук открываемой двери вывел ее из странного полузабытья: она, то просыпалась, то забывалась и ей снились мрачные и тревожные сны.

Она с трудом приподнялась, немного ломило спину. Откинув с лица растрепавшиеся волосы, она увидела серьезное лицо Сола, склонившегося над ней. Непроизвольным движением она хотела прикрыть грудь, и это движение заставило его улыбнуться – он совсем недавно был так близок с ней...

Пенни стоически выдержала оценивающий взгляд его потемневших глаз. Ее лицо вытянулось от изумления, когда она сообразила, что Сол принес ей в постель завтрак – апельсиновый сок, тост и кофе.

– Спасибо. – Она поставила поднос на колени. – Но это несправедливо, неправильно... Я хочу сказать... Это же я должна была принести тебе в постель завтрак...

Она чуть не заплакала, вспомнив про не вымытую с вечера посуду. Сол слабо улыбнулся, скорее лишь чуть-чуть скривил рот, но и эта полуулыбка смягчила его суровое лицо.

– Еще очень рано. Я хочу поехать в офис и начать работу над Ближневосточным проектом, как можно скорее. Ты вполне можешь поваляться немного подольше эти несколько дней. После приезда Люси это вряд ли удастся.

Что-то злило ее в его расторопности, холодной рассудительности. Завтрак был безукоризненно приготовлен и подан с соблюдением всех норм этикета, но как ей хотелось, чтобы вместо этого Сол пришел к ней с пустыми руками, обнял ее и целовал, целовал... Но ко всем чертям ее сентиментальность, ее сладкие грезы! Она резко подвинулась и сразу поморщилась от острой боли в спине.

Что она за дуреха... Сол никогда не любил ее. О какой любви может идти речь?!

Разозлившись на себя, она выплеснула на него свой гнев:

– И когда это произойдет, как ты думаешь? Вначале я должна пройти испытательный срок, чтобы угодить тебе? Доказать, что я в состоянии выполнить все пункты нашего соглашения – стирка, уборка, приготовление пищи, развлечения? – Пенни замолчала, дыхание перехватило от волнения, она почувствовала тяжесть в груди.

Увидев, как у Сола сжались губы при этой вспышке, Пенни уже ненавидела себя за то, что сделала. Но словно какой-то демон засел внутри ее и руководил ее действиями – остановиться она не могла, ей надо было выплеснуть всю накопившуюся горечь.

– Надеюсь, я удовлетворила тебя этой ночью?

– В высшей степени, – ответил Сол каким-то бесцветным голосом. Он смотрел на ее глаза, блестевшие от готовых пролиться слез, на вскинутый подбородок. – Но не волнуйся, я не прошу тебя повторить это представление.

Пенни чуть не задохнулась от такого категоричного заявления.

– Но...

Смутившись, она смотрела как завороженная на треугольник тоста. Почему теперь, когда она готова дать ему все, что он захочет, он отвергает ее?

– Я не понимаю, – наконец пробормотала она; все ее аргументы рассыпались...

– Здесь нечего особенно понимать, – проговорил Сол севшим голосом. На его лице появилось страдальческое выражение. – Я решил принять условия, которые ты с самого начала мне предложила, хотя я все же настаиваю, чтобы наш брак был не временным, а постоянным, ради ребенка. Поступай, как хочешь, Пенни. Если это послужит тебе утешением, знай, что прошлая ночь была для меня так же тягостна, так же мучительна, как и для тебя.

Тягостна! Пенни вздрогнула – как он жесток! Прошлая ночь... когда он подарил ей наслаждение, которого она прежде не знала. Как может он так говорить об этом?

– Сол, пожалуйста... – В полном смятении она отставила поднос, спустила ноги с кровати и схватила его за руку в тот момент, когда он повернулся, чтобы выйти из комнаты. – Не уходи, не оставляй меня вот так!

– Мне нужно идти! – Его ответ прозвучал резко, почти грубо. Он оттолкнул ее. Потеряв равновесие, Пенни, мертвенно-бледная, плюхнулась обратно на кровать. – Не волнуйся, мое решение никак не меняет планы. Сегодня я поговорю с моим адвокатом о том, чтобы подать прошение об опекунстве. – Он быстро взглянул на часы. – Надеюсь, ты здесь не будешь скучать. Познакомься с домом, купи, что надо. – Он как-то рассеянно улыбнулся. – Ты увидишь, что комната рядом с твоей превращена в детскую, а та спальня, что по другую сторону холла, – в мастерскую для тебя.

– Спасибо, – едва выговорила Пенни пересохшими губами, изумленно глядя, как он выходит из комнаты.

В это утро только осознание того, что борьба за Люси приносит свои плоды, служило ей утешением. Как ей посоветовал Сол, она знакомилась с новыми владениями, смотрела, где что находится, и строила планы на ближайшие дни.

За обедом она съела омлет с тостом с маслом и занялась устройством комнаты, которую Сол выделил ей под мастерскую. Если бы у нее было настроение немного лучше, она была бы просто вне себя от радости, увидев, что Сол предвосхитил ее самые смелые ожидания. Начиная от прекрасных рабочих столов, закрытых шкафов для хранения инструментов и изделий и кончая открытыми выставочными полками вдоль стен, выкрашенными краской цвета магнолии, – все, о чем она только могла мечтать, было в комнате, превращенной в первоклассную мастерскую. Но к ее радости примешивалась горечь разочарования от утреннего разговора с Солом.

Она устало положила руку на поясницу. Все эти перетаскивания вещей с места на место, конечно же, не пошли ей на пользу. Она с тихим вздохом опустилась в удобное мягкое кресло, которое Сол с мудростью провидца предусмотрел для таких случаев.

Вдруг взгляд Пенни упал на маленькую картонную коробку, в которую она сложила всякие мелочи, которые взяла из квартиры Таппи, в том числе маленький ежедневник в красной обложке. Именно там Пенни прочитала о любви между Таппи и Солом.

Давно ли ее сестра лежала в объятиях Сола, ощущая силу и мощь его тела, думала Пенни, напрасно стараясь подавить какое-то чувство зависти, шевелившееся в ее душе при этой мысли. Она нахмурилась. Ее горе было еще таким свежим, отчаяние таким сильным в тот ужасный день, когда она открыла эту маленькую тетрадочку, моля о чуде, которое натолкнуло бы ее на правильные действия. Тогда она сделала для себя это открытие и, ошеломленная, даже не взглянула на дату этой записи! Со временем все повернулось таким образом, что ей пришлось срочно обращаться к Солу ван Димену за помощью.

Теперь, когда муки ревности терзали ее сердце, она хотела узнать, когда ее муж делал предложение ее сестре-близнецу. Успокаивая себя напоминанием о том, что Таппи всегда делилась своими секретами с ней, Пенни вынула дневник из коробки.

Вот она, одна простая фраза, которая как нож вонзилась в сердце: «Сол попросил меня снова подумать о браке». Какой же это месяц? Пенни вскрикнула от неожиданности – август!

Комната внезапно потемнела, и Пенни едва не упала в обморок. В августе Таппи была на пятом месяце беременности... И Сол предлагал ей выйти за него замуж!

Пенни пересилила себя и перевернула страницы дневника назад, зная заранее, что она там найдет, – да, это здесь! Апрель... В апреле Таппи созналась, что была в постели с Солом... В апреле была зачата Люси...

Сол – отец Люси! Как иначе может она понимать всю эту цепочку фактов и событий? И все же ее сестра, которая в то время уже жила с Майклом, предпочла выйти замуж за человека, которого любила, а не за того, с кем имела короткую связь. После нескольких месяцев раздумий, после того, как она поняла, что беременна, Таппи отклонила предложение Сола и дала ему утешительный приз – позволила быть крестным отцом его собственного ребенка!

Рыдание вырвалось из груди Пенни. Господи, как же должен был Сол страдать после смерти Таппи, зная, что он никогда не сможет обоснованно доказать, что этот ребенок – его. Каким беспомощным и разозленным он был, когда Пенни упрекала его, напоминала об ответственности перед девочкой и в то же время хотела взять маленькую племянницу к себе, отказывая ему в доступе к Люси, в любой информации о ней. И какое потрясение должен был он испытать, когда она явилась к нему в офис и объявила, что хочет, чтобы он женился на ней и чтобы они с Люси временно пожили у него в доме!

Ничего удивительного, что он не сдержался и дал волю своему презрению к ней перед тем, как изложить свой собственный план. Теперь она понимала, почему он хочет привязать ее к себе самыми прочными узами, которые закон ему давал. Почему прошлой ночью он заверил Пенни, что у нее нет оснований для волнений, почему, наконец, достигнув своей цели, он утратил к ней всякий интерес...

Сол все еще любит ее сестру, мать своего ребенка. Она не хотела верить, но все факты подтверждали это. Прошлая ночь была «мучительна» для него. Прошлой ночью в полумраке гостиной, освещенной только огнем камина, закрыв глаза, слушая ее голос, повторявший его имя, он представлял себе, что это ее сестру он снова держит в своих объятиях, ее тело покрывает поцелуями, овладевает ею со всей силой страсти...

Пенни застонала... Все, что она только что открыла для себя, леденило кровь. Она никогда не сможет соперничать с Таппи. Она не так красива, как ее сестра, у нее нет веселости Таппи, ее способности радоваться жизни. Все, чем она может быть для Сола, – это мучительным напоминанием о том, что он потерял. Он будет терпеть ее в своем доме, потому что она дала ему единственное, в чем Таппи отказала, – опеку над его собственным ребенком, возможность воспитывать Люси, видеть, как она растет, взрослеет.

Чувствуя себя совсем разбитой от пережитого шока, Пенни закрыла дневник. Это был секрет, который тщательно охранялся. Конечно, Майкл не знал ни о чем, и Таппи, которая, раньше поверяла сестре все свои самые заветные тайны, на этот раз ничего не рассказала.

Зная свою сестру, Пенни могла себе представить, какие муки испытывала Таппи, пока не приняла свое окончательное решение. Неудивительно, что, уже, будучи беременной, она так долго тянула со своим замужеством. А что же Сол? Сол, который уже столько потерял, отказал себе в праве на ребенка, пока она, Пенни, не ворвалась в его жизнь, ни о чем не подозревая, предлагая ему этого ребенка, который есть его плоть и кровь!

Он бережно хранил тайну, скрытую глубоко в сердце, и, по всей видимости, вряд ли открыл бы ее сейчас, если бы... комок подступил к ее горлу. Она задрожала. Неужели он намерен ждать решения суда и затем обрушить на нее все эти веши?

Он что, собирается беречь эти факты, пока она не выиграет битву за опекунство над ребенком, и уж затем поведает ей истинную причину, заставившую его согласиться на этот брак, истинную причину того, почему он настаивал, чтобы этот союз был настоящим во всех отношениях?

Что за дуреха она была, даже на мгновение вообразив, будто Сол что-то испытывает к ней, не говоря уже о том, что он полюбил ее!

Опустошенная, Пенни поднялась на ноги. Она догадывалась, почему он не говорил ей обо всем этом: верность памяти ее сестры, страх, что, возможно, если она узнает правду, то будет меньше любить Люси, не будет так безоговорочно готова взять опекунство над племянницей. Если причина в последнем, то это показывает, как мало Сол в действительности знает ее. Люси – это не только дочь Таппи, это также часть ее – Пенни – жизни. Она любит эту малышку, просто любит... В ее представлении любовь не зависит от тех или иных обстоятельств. Это неизменное, вечное чувство. Несмотря на то, что узнала теперь, она будет продолжать делать все, что может, для них обоих, если, конечно, они позволят.

Пенни сидела и как-то механически думала о том, что будет делать во второй половине дня. Она решила познакомиться с окрестностями. Прогулка вокруг дома завершилась на остановке автобуса; отсюда можно доехать до ближайшего городка. Пенни так и сделала. Она глядела на витрины магазинов, бродила по улицам, смешавшись с толпой домохозяек, многие из которых везли в колясочках малышей.

Вскоре и она будет ходить с Люси вот так же, как они, утешала она себя. Другой вариант был слишком ужасен, чтобы думать о нем.

Пенни зашла в большой супермаркет, купила там кусок говяжьей вырезки, грибы, лук, нарезанный кольцами, тесто, затем ее привлекли соблазнительного вида пирожные. Выпив чашку кофе, она отправилась в обратный путь домой.

Домой... подумала она с иронией и печально улыбнулась: прекрасный дом Сола был еще далек от того, что она понимала под родным очагом. Пока будет продолжаться отчуждение и холодность между нею и мужчиной, которого она уговорила жениться на себе, мало шансов, что обстановка в этом доме будет такой, какой ее хотел бы видеть Сол.

Желая загладить свои вчерашние промашки, Пенни приготовила бифштексы и уже снимала их с плиты, когда услышала шум подъезжающей к дому машины.

– Как вкусно пахнет!

Так обычно приветствует жену муж, возвращающийся с работы домой, но за этим приветствием не последовало поцелуя, когда Сол прошел мимо Пенни в столовую.

– Надеюсь, что мясо сочное. – Пенни с тревогой посмотрела на свое произведение. Сол сел. Она обратила внимание на то, что каждый из них играет стереотипную роль. По крайней мере, утешала она себя, все складывается лучше, чем она предполагала после ужасной утренней сцены перед его уходом на работу. – Что-то не так? – неуверенно спросила она, видя, как он неподвижно сидит, так и не взяв со стола приборы. О Боже! Какую еще жуткую ошибку она совершила? Может быть, он не любит лук? Они поженились после такого короткого периода знакомства, Пенни совсем не знает его вкусов. По иронии судьбы, ей было бы удобнее, если бы он взял ее в свой дом экономкой, а не женой. Тогда он, конечно, обязан был бы снабдить ее списком того, что любит и чего не любит.

– Нет. – Этот короткий ответ лишь отчасти успокоил ее, так как он смотрел на нее со сдержанной неприязнью, по крайней мере, ей так казалось. – Просто я жду, когда ты тоже сядешь за стол.

– О! – Пенни смущенно смотрела на него. – Я не собиралась. Я имею в виду... – Она остановилась на полуслове. Она имела в виду, что еще слишком волнуется после того, что она прочитала в дневнике Таппи, и сейчас у нее совсем нет аппетита. Но она не могла объяснить, почему не может присоединиться к нему за столом. Ей пришлось ограничиться полуправдой: – Я уже поела.

– Ты действительно поела? – И снова его слова были категоричны. – Скажи мне, Пенни, твоя идея ограничиться в нашем браке лишь платоническими отношениями со мной включает также и пункт, согласно которому ты будешь питаться отдельно от меня?

– Конечно, нет! – Она невольно с вызовом встретила его язвительный взгляд. – Просто я не привыкла плотно есть, и все.

– Правда, все? Пенни, ты проголодалась, потому что так много работала или же развлекалась, и тебе пришлось, не дожидаясь меня, поужинать?

Солу и не нужен был ответ, и Пенни злило его явное намерение вывести ее из себя. Казалось, какой-то бес заставляет его постоянно ее дразнить. Возможно, подумала Пенни с горечью, это все оттого, что она не та женщина, какой он бы хотел, чтобы она была... только жалкая копия ее красавицы сестры, которую он любил.

– Что касается меня, то я не люблю, есть в одиночестве, а потому, если тебе не трудно, составь, пожалуйста, мне компанию. – Он указал на стул напротив него. – Раз уж мы затеяли игру в счастливую семью, давай играть по правилам, ладно?

В его улыбке теперь не было язвительности, только щемящая пустота в светло-серых глазах, только просьба согласиться...

– Расскажи мне, как ты провела этот день, Пенни.

Она послушно отодвинула стул, села и подождала, пока Сол взял вилку и нож, затем начала говорить:

– Мне очень понравилась мастерская, там все так красиво, удобно. Я никогда не мечтала иметь такие идеальные условия для работы. Я очень благодарна тебе... – Пенни говорила ровным, спокойным голосом; здесь она остановилась, ожидая, что он что-то скажет, но он молчал, и тогда она продолжила: – Я разобрала мои инструменты и вещи. В следующие несколько дней я думаю написать моим постоянным заказчикам и дать им мой новый адрес.

– Хорошая мысль, – сдержанно проговорил Сол, одобрительно кивая. – Бифштекс превосходный. – Он помолчал. – Ты сегодня разговаривала с Маргарет?

– Очень недолго, по телефону, – подтвердила она. – Вернувшись из похода по магазинам, я принялась готовить тебе ужин. Отсюда мне дальше ехать до дома Маргарет... – Пенни не могла скрыть разочарования, которое звучало в ее голосе. До сих пор она ежедневно навещала Люси, и это поддерживало ее, а теперь из-за того, что она переехала к Солу, а это много дальше от дома Маргарет, из-за того, что у нее появилось множество новых обязанностей по хозяйству, эти визиты придется сократить.

Сол пожал плечами.

– Я всегда могу подвезти тебя вечером, если, конечно, это удобно для Маргарет.

– Это очень мило с твоей стороны, Сол... – Пенни зло закусила губу, оборвав фразу на полуслове. В этот момент она забыла, как преданно сам Сол относился к ребенку. Пенни сдержала свою досаду, злясь на себя за бестактность. – Но Люси будет уже спать, и мы только побеспокоим ее.

– Ну, хорошо, все это ненадолго. Сегодня я говорил с моим адвокатом. Он хочет встретиться с тобой завтра, чтобы затем начать работать с твоим ходатайством об опекунстве.

– Сол!.. – вырвалось у нее. Он бросил ей это как бы мимоходом, и так небрежно, что, если бы Пенни его не знала, она могла бы подумать, будто ему до всего этого нет дела. – А он не знает, как долго все это может продлиться?

– Нет, – Сол покачал головой. – Он предупредил меня, что суды очень загружены, но он предполагает, что твое прошение будет слушаться, вероятно, частным образом, в адвокатской конторе, и тогда он сможет предотвратить перенос слушания, если это будет намечаться. – На этот раз его улыбка светилась теплом и добродушием. Видя, как она волнуется, Сол продолжал: – Он хороший человек, Пенни. Он сделает для тебя все, что сможет, особенно после того, как я ему сказал, что мы только что поженились и рассматриваем опекунство над Люси, как рождественский подарок – своего рода божественное благословение нашего союза.

В этом немного наивном признании было столько боли и гордости, что Пенни не сумела себя сдержать. Отставив стул, она подошла к Солу, обняла его за плечи и прижалась своей теплой щекой к его лицу, показывая, что всем сердцем одобряет его действия, и чувствуя, как нуждается он в таком одобрении, и неважно, что мысленно он разговаривает сейчас не с ней.

– Замечательно! Я так рада! Так счастлива!

– Тогда я тоже счастлив. – Сол медленно встал из-за стола и, притянув ее за плечи к себе, смотрел на ее раскрасневшееся лицо. – Но, пожалуйста, Пенни, дорогая, не считай, что уже все решено в нашу пользу. Адвокат считает наши шансы на успех превосходными, но ничто в этой жизни нельзя знать наверняка.

Пенни тихо вздохнула. Ей не нужно было напоминать о превратностях судьбы. Она слишком часто и слишком сильно от них страдала, чтобы не ведать об их существовании. Но, размышляя над оценкой их шансов, данной Солом, она видела, что его предупреждение обращено не только к ней, но и к себе самому.

Она продолжала стоять, положив голову ему на плечо, с удивлением и радостью чувствуя, как его руки скользят по ее телу, обнимая ее.

– Если мы добьемся опекунства к Рождеству, то это будет самое счастливое Рождество в моей жизни, – восторженно прошептала Пенни. – Или лучше сказать... – она осмелилась пойти на хитрость, – в нашейжизни, Сол. Может быть... может быть, если мне присудят опекунство, со временем мы сможем удочерить ее, официально дать девочке твое имя... то есть наше имя. – Ее сердце бешено билось, когда она, молча просила довериться ей. – Тогда у нас будут равные права на девочку. Она будет наша, Сол... не только моя.

Пенни почувствовала, как напряглось его тело, и поняла, что сделала ошибку, раньше, чем услышала его резкий ответ, лишь подтвердивший ее опасения.

– У Люси уже есть имя – это имя Майкла! – (Пенни вздрогнула и подняла голову, пораженная его горячностью.) – Мать бросила Майкла в раннем детстве, и он воспитывался в детском приюте. Он так мало имел; не думаю, что мы должны вот так стирать его имя из жизни, из памяти... – Глаза Сола сверкали гневом. Пенни съежилась под его осуждающим взглядом. Между тем он продолжал: – Мне неважно, какую фамилию будет носить Люси. Пусть она носит имя, данное ей от рождения, Пенни. Я уверен, этого бы хотела Таппи.

Сол опустил руки, обнимавшие ее, подошел к окну и стал смотреть в сад, едва различимый в темноте осеннего вечера.

Пенни чувствовала себя так, будто получила пощечину. Все, чего она хотела, – это показать ему, что он имеет все права на свою дочь, а он так пренебрежительно, так резко отверг ее предложение. Очевидно, он пришел в ярость оттого, что это предложение шло вразрез с решением Таппи. Как сильно он, должно быть, все еще привязан к ее сестре! Каждое его слово ранило душу Пенни, вызывало ревность, постоянно напоминало о том, что она предпочитала скрывать в тайниках своей души.

В данном случае она понимала, что Сол прав, и это терзало ее. Кто она такая, чтобы менять выбор, сделанный Таппи после месяцев мучительных раздумий?

Вероятно, в комнате, несмотря на центральное отопление, было холодно, потому что Пенни дрожала. Сейчас, когда все так хорошо складывается, ей совсем не хотелось отдалять Сола. Она глотнула воздуха и заставила себя говорить спокойно, на совсем другую тему:

– На десерт я купила «Павлову».

Это ее неожиданное замечание повисло в гнетущей тишине.

– Что-что? – Погруженный в свои мысли, Сол, казалось, и не слышал ее. Он нервно провел рукой по волосам и повернулся к ней. – О, я вижу... Нет, этого я не хочу. Спасибо. Я предпочитаю что-нибудь более существенное – сыр или печенье, может быть?

– Конечно, – кивнула Пенни. Медленно и с достоинством взяла она стоявшую перед ним пустую тарелку для десерта и вышла из комнаты.

На кухне блюдо, называемое «Павлова», уже было выложено на красивую тарелку. Это была аппетитная смесь из сливок, фруктов и безе; все это великолепие теперь, как показалось Пенни, насмешливо поглядывало на нее.

Горечь и разочарование – вот что испытывала она. Как у Тантала [16]16
  Сын Зевса в греч. мифологии; за преступления против богов был ими наказан вечными мучениями.


[Закрыть], вещи, к которым она стремится, вроде бы так близко от нее, но, когда ей кажется, что она вот-вот достигнет их, они ускользают.

Существует ли вообще что-либо, чего она сможет достичь в отношениях с Солом? Ожидать, чтобы он полюбил ее, – это было бы уж слишком... сможет ли она когда-нибудь, по крайней мере, понравиться ему?

Может быть, в его последней фразе содержится какой-то символический смысл, думала она. Снова скрытый намек на ее прошлое, такое отвратительное, каким Сол его себе представляет?

С плачем, Пенни ударила кулаком по отвергнутому десерту и, вконец расстроенная, наблюдала, как он разлетелся под ее сердитой рукой.