Текст книги "Отчаянный шаг"

Автор книги: Анджела Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Пенни не нужно было уговаривать дважды. Выскочив из своего теплого убежища, она устремилась в ванную с такой скоростью, что тенью промелькнула мимо Сола.

Ее тело трепетало от радостного волнения, когда она стояла под теплым душем. Казалось, что происшедшее накануне вечером не оставило неприятного следа и Сол действительно старается установить между ними дружеские отношения; это она поняла еще в тот вечер, когда он проводил ее домой.

Скрывшись за дверью шкафа, которую Пенни использовала как ширму на случай, если Сол оторвется от газет, которые он просматривал, она быстро оделась, выбрав на этот раз зеленую юбку и блузку. Потом, когда они отправятся осматривать город, она наденет жакет. Мысленно поблагодарив Лиз за гардероб, который был теперь в ее распоряжении, Пенни закрыла дверь шкафа и вышла к центру комнаты.

– Очень мило! – Относилось ли это замечание к ней или к ее туалету или к тому и другому – не имело значения. Пенни приняла комплимент с легким поклоном своей причесанной головки.

Спустя несколько минут у дверей ресторана Сол остановился и, отведя ее немного в сторону, посмотрел на нее с непроницаемым выражением на лице.

– Здесь, моя прелесть, ты должна помнить о той роли, которую обязана играть. Ты провела долгую-долгую ночь любви... ты чувствуешь себя немного утомленной, и, хотя пытаешься выглядеть ухоженной и оживленной, тело твое хранит память об удовольствиях этой ночи. Это должно быть видно по твоей походке, как ты смотришь вокруг себя... в том, как ты смотришь на меня. – Он говорил шепотом, наклонив к ней голову, и она чувствовала на своей щеке его теплое дыхание. – В особенности в том, как ты смотришь на меня, понимаешь?

Волна необъяснимых ощущений пробежала по ее телу, тому самому телу, о котором он говорил, его тихий глубокий голос невольно разбудил в ней те же ощущения, которые она испытала несколькими часами раньше от его прикосновений.

Пенни охватила дрожь, которую она не могла скрыть под его пристальным взглядом. Этот взгляд еще более усиливал ее чувство неловкости.

– Я хочу, чтобы в этом ресторане все, кто нами интересуется, видели по твоей походке, что ты новобрачная, что ты провела ночь любви с твоим обожаемым мужем... все понятно?

– Постараюсь... – Пенни проглотила слюну, в горле у нее пересохло.

– Насколько я могу судить, этого будет достаточно.

– О! – Прежде чем она успела возразить, что он ничего не знает о ее эротических талантах, Сол взял ее под руку и повел в зал, откуда неслись восхитительные запахи свежесваренного кофе и горячих, только что, испеченных круассанов.

Он наклонил голову и прошептал ей на ухо:

– Дорогая, какая прелестная ночная рубашка была на тебе этой ночью. – Его жаркий шепот явно провоцировал ее.

– Ее выбрала Лиз.

– Хм... – он мечтательно вздохнул. – Эта рубашка была бы идеальна в ночь любви. – Дойдя до их столика, он отодвинул для нее стул и чмокнул в щеку, когда она садилась. Затем прижался носом к ее уху и снова зашептал: – Но то, что эта рубашка прикрывала твое красивое, такое женственное тело, – это ужасно... просто ужасно.

На этот раз он достиг желаемого эффекта. Теплая волна прокатилась по всему телу Пенни, от ног до корней волос, едва она представила себе, как он наблюдал за ее сном.

Из-под опущенных ресниц она смотрела на его невозмутимое лицо, когда он делал заказ официанту на превосходном французском языке. Искренен он был или же это была игра, но ей показалось, что он получает дьявольское удовольствие, вгоняя ее в краску. Предложив жениться на ней, она вырвала из его рук инициативу. То, что он радикально изменил это предложение и сделал его таким, какое устраивало его, ничего не меняло в том бесстыдном поступке, который она совершила. С упавшим сердцем она стала подозревать, что он собирается мстить ей за этот поступок еще очень долгое время.

И как раз когда Пенни дала волю своим сомнениям и горестным предвидениям печального будущего, Сол выбил у нее почву из-под ног, подарив один из самых радостных и веселых дней в ее жизни.

Все в этот день делалось, чтобы доставить ей удовольствие. Даже если бы Сол был по уши влюблен в нее, он не мог бы более внимательно выполнять все ее желания, и даже если его утомили ее чрезмерные восторги по поводу всего, что она видела, он не показывал этого.

Они взяли такси и совершили большое путешествие по городу. Сол и Пенни сидели на заднем сиденье, и руки Сола ласково обнимали ее плечи. Время от времени машина останавливалась и ехала туда, куда ей хотелось. Они оглядывали витрины магазинов, смешивались с оживленной толпой на Больших бульварах и в водовороте улочек с их мясными лавками и кондитерскими на каждом углу.

Восторженно глядя на шикарные витрины известнейших во всем мире кутюрье на улице Фобур, она, смеясь, отказалась от предложения Сола добавить что-нибудь к ее гардеробу.

– Боже мой, Сол, у меня теперь больше одежды, чем было за всю мою жизнь! И, кроме того, – она шаловливо улыбнулась, – Лондон считается мировой столицей моды!

На нее произвели впечатление не только изысканная одежда и изящная бижутерия в витринах магазинов на площади Вандом, но и весь город, его улицы и широкие площади, величественные соборы и прекрасные здания с ярусами балконов, отделанных кованым железом и устремленных к небу; сотни деревьев, все еще красивых, несмотря на голые ветви.

После полудня Сол повел ее по выложенным булыжником набережным Сены, перед тем, как зайти в маленькое бистро в Латинском квартале, где они перекусили сандвичами из чудесного французского хлеба с сыром, запивая их красным вином. Все сомнения Пенни окончательно улетучились к тому времени, когда, проплыв по реке на одном из знаменитых bateaux-mouches [13]13
  Речные трамвайчики (франц.), буквально – пароходики-мухи.


[Закрыть], они вновь оказались на набережной. В течение часа путешествия по Сене Пенни любовалась красивыми местами, зданиями на берегах. День получился просто волшебный, и разве имеет значение, что такое внимание к ней Сола является частью разработанного ими плана?

По желанию Пенни они оставили машину на площади Клиши и поднялись на крутой холм к церкви Сакре-Кёр. Затаив дыхание, стояли они наверху на белых ступенях и смотрели на Париж, простиравшийся перед ними, с устремленным в небо четким силуэтом Эйфелевой башни. В радостном волнении, растроганная, Пенни порывисто повернулась к Солу и взяла его за руку.

– Для человека более чем на десять лет старше меня вы в очень хорошей форме, мистер ван Димен! – пошутила она. – После такого трудного подъема по всем этим ступенькам вы даже не запыхались!

– О! Пусть вас не волнует этот десяток лет, миссис ван Димен... – Он подвинулся и мягким движением прижал ее к своему сильному телу, словно хотел подтвердить этим свое замечание о возрасте. – Уверяю вас, нет никаких оснований сомневаться в моем здоровье.

Какой-то момент его заблестевшие глаза смотрели на нее, затем, раньше, чем она поняла, что он хочет сделать, Сол наклонился и поцеловал ее в губы. В мягкой ласке этого поцелуя она почувствовала уже знакомую ей страсть.

– Сол! – немного неискренне запротестовала Пенни, скорее удивленная, чем шокированная. Она не ожидала, что он так открыто, будет доказывать законность их отношений тем, кто, возможно, за ними следит. Ей показалось, что вокруг вообще никому нет до них дела, все заняты собой, куда-то спешат, о чем-то разговаривают друг с другом...

Он лукаво приподнял одну бровь и улыбнулся, показывая ряд ровных зубов, казавшихся особенно белыми на загорелом лице.

– Ты удивлена? Разве ты забыла – у нас с тобой медовый месяц?!

– Припоминаю! – Пенни опустила ресницы, чтобы скрыть смущение. Сол взял ее руку в свою. Ей казалось, что он слегка посмеивается над ней и что ее отказ от физической близости одновременно и забавляет, и раздражает его. Дрожь пробежала по ее спине, когда Пенни, наконец, оторвала от него взгляд. В серых глазах она читала вызов, и снова в ее сердце начала закрадываться тревога.

Пытаясь подавить тревогу и не дать усилиться чувству обиды, она поспешила изменить тему и спросила, есть ли у него дальнейшие планы на остаток этого стремительно пролетевшего дня.

– Конечно, если твои силы еще не исчерпаны и могут соперничать с моими! – Он усмехнулся. – Я подумал, не вернуться ли нам в отель; там мы немного отдохнем и отправимся в один маленький ресторанчик, где, как мне известно, можно неплохо поужинать и потанцевать. Он открыт всю ночь.

– Чудесно! – радостно согласилась Пенни. Чем дольше они будут находиться вдали от этой роскошной спальни с ее назойливым интимом, тем лучше. Если понадобится, она готова танцевать, хоть до утра, решила Пенни. Какой-то внутренний голос предупреждал, что если уж ей суждено быть в объятиях этого мужчины, то пусть это будет на людях, а не один на один в их номере.

В зале ресторана царил полумрак, еда была превосходная.

– Хочешь потанцевать?

Они поужинали. На столике оставались только чашечки с кофе и бокалы с бренди.

– Да! – ответила Пенни, улыбаясь, когда он с торжественным видом протянул ей свою руку. Ей снова было легко и свободно. Ужин показался ей особенно вкусным после этого дня развлечений и легкого обеда на ходу. За время болезни она сильно похудела и теперь не боялась набрать лишнюю пару фунтов. Фактически, подумала она, подавляя в себе желание засмеяться, она чувствует себя раскованной и элегантной в этом платье «крестной матери», сыгравшем когда-то с ней злую шутку.

Они танцевали под тихую музыку в исполнении оркестра из пяти музыкантов, Сол бережно прижимал ее к себе. И Пенни казалось, что они сливаются в единое целое, настолько легко ей было с ним танцевать, настолько понимали они движения друг друга.

Руки Сола обнимали ее плечи, она подняла свои и обвила ими его шею; Пенни вся отдалась трепещущей от сдерживаемой страсти музыке, и платье, покрой которого ей раньше казался несколько смелым, теперь нисколько не смущало.

Пенни погружалась в какой-то странный полусон, полностью подчиняясь музыке и Солу, чувствуя его прижатые к ней бедра и подчиняясь его движениям. Ее пальцы осторожно поглаживали его шею сзади, касаясь темных волос.

Сол молчал, опустив голову, прижавшись своей горячей щекой к ее щеке. Это прикосновение было ей приятно, ей нравился запах, исходивший от него, – смесь дорогого одеколона, бренди и еще чего-то, что она не могла определить, но что возбуждало в ней желание, как и сладостные звуки кларнета, пронзающие сигаретный дым ресторанного зала и трогающие душу, зовущие за собой и напоминающие о чем-то давнем.

Она не знала, как долго они так танцевали, прижавшись друг к другу. Оркестр кончал одну мелодию и тут же начинал другую. Пенни знала только, что здесь, в этом зале, им очень хорошо вместе, и пока это неожиданное волшебство продолжалось, оно действовало как целительный бальзам на еще не зажившую рану ее утраты, на воспоминание об ужасной смерти Таппи. Конечно, она понимала, что это только мимолетное удовольствие, но она полностью отдавалась ему с безрассудным восторгом.

Когда музыканты ушли на перерыв, она с огорчением позволила отвести себя к их столику. Она шла, немного пошатываясь, хотя и опиралась на руку Сола. Все в ней сопротивлялось их разъединению, было жаль, что их казавшийся нескончаемым танец кончился. Господи! Да, что это с ней? Пила она совсем немного. И разве танцы не должны ослабить даже малое влияние алкоголя? Нельзя сказать, чтобы она уж очень устала... но, странно, она чувствовала какое-то напряжение и в то же время была оживленной, все ее существо словно ждало чего-то... Внезапно Пенни почувствовала, что дрожит, и руки ее покрываются гусиной кожей.

Усевшись на место, она инстинктивно протянула руки к мерцающему огоньку свечи, освещавшему их стол. Если бы Сол не молчал! Но он сидел напротив нее, красивый и загадочный при неясном свете свечи... и не произносил ни слова.

Испытывает ли она сожаление? Пожалуй, нет... В те последние часы она чувствовала себя ближе к нему, даже более того... она чувствовала, что он ей ближе, чем кто-либо другой. И это чувство было радостным.

Но теперь он снова отталкивал ее, снова становился незнакомцем, которого она вынудила жениться на себе. Стараясь сдержать поток неприятных ощущений, готовый захлестнуть ее, Пенни, как маленькая, закусила верхнюю губу. Если бы только она могла придумать, как прервать это затянувшееся молчание и непрекращающуюся дрожь, которая, казалось, становится все сильнее.

– Ради всех святых, Пенни! – донесся до нее голос Сола. Он потянулся через стол и схватил ее за руки: уже несколько минут она, не замечая, гладила горлышко винной бутылки какими-то странно-ласкающими ритмичными движениями. – Сейчас все мужчины в радиусе десяти ярдов от нас окосеют! Ты что, хочешь, чтобы тут случился дебош из-за тебя?

– Что-что? – Удивленная и совершенно ничего не понимающая Пенни посмотрела на него. Бесспорно, ее небольшая нервозность не могла вызвать такую болезненную реакцию Сола. В чем же тогда дело?

– Вставай, – коротко бросил он. – Мы уходим!

– Но, Сол, – запротестовала Пенни, не скрывая своего огорчения, – зачем уходить? Мы не можем еще остаться здесь хоть ненадолго?

– Нет, не можем. – Его лицо, сразу ставшее мрачным и замкнутым, весь его вид говорили, что уговоры тут не помогут. – Сейчас неподходящий момент, если ты вообще соображаешь, что для тебя лучше!

Пенни вздохнула, когда он, обойдя стол, подошел к ней и, обняв за плечи, потянул вверх. Совсем сбитая с толку, она вся сжалась, почувствовав скрытую ярость в его движении.

Хотя казалось, уже ничего нельзя изменить, она сделала еще одну робкую попытку остаться в ресторане.

– Я не хочу, чтобы этот вечер уже закончился, – проговорила она каким-то чужим, осипшим голосом, в то же время послушно набрасывая свой палантин и беря в руки сумочку.

– Я тоже не хочу, дорогая, – ответил Сол, и в голосе его она услышала издевку. В то же время он, держа за плечи, подталкивал ее к выходу. – Но, видимо, пришло время, когда маленьким девочкам пора ложиться спать.

Слишком расстроенная, чтобы спорить, Пенни покорилась неизбежному и вышла за ним в холодную ночь. Ее рот застыл в мучительной гримасе, глаза она боялась поднять.

В такси Сол не проронил ни слова, ни разу не дотронулся до нее. Поглядывая на его напряженный профиль, Пенни удивлялась, как мгновенно меняется его настроение. Ясно было, что она допустила что-то такое, что разрушило атмосферу дружеского тепла, установившуюся между ними. Она отвернулась, чувствуя, что сейчас зевнет. Может быть, это даже к лучшему, что Сол решил прервать их вечер, утешала она себя, чувствуя, как постепенно ее одолевает усталость. Несмотря на то, что он говорил о своей выносливости, не следует забывать, что он половину ночи провел в переговорах со своим зарубежным другом, а встал много раньше ее. Теперь Пенни уже готова была признать, что ее протест в ресторане был явно бессмысленным.

Когда они шли от лифта по длинному коридору к их номеру, она почувствовала, как палантин сползает с плеч. Остановившись, чтобы поправить его, она посмотрела вслед Солу, шагающему впереди какой-то скованной, несвойственной ему походкой и вместе с тем такой агрессивной... Он не остановился, и ей пришлось уныло плестись за ним.

И все-таки этот день получился запоминающимся! Он был, как приз за победу в состязании – этот день в Париже с мужчиной, которого она сама выбрала, с ее избранником!

Сколько иронии таилось в этом выражении! Пенни горестно улыбнулась, желая, чтобы Сол почувствовал хоть каплю магии этого волшебного дня, которой наслаждалась она...

– О! – вырвался из ее горла сдавленный крик. И в тот же миг она очутилась на руках Сола. Он ловко поднял ее, как ребенка. Все случилось для Пенни так неожиданно, и она была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Сол быстро понес ее по коридору.

Толкнув коленом открытую дверь, Сол внес Пенни в спальню, ногой резко закрыл дверь и, дойдя до кровати, опустил на нее свою ношу.

Ошеломленная и все еще не пришедшая в себя от такого неожиданного рыцарского поступка, Пенни, затаив дыхание, с все возрастающим волнением следила за тем, как Сол, стоя у кровати, снял пиджак, затем рубашку, расстегнув ремень, стал расстегивать брюки. Все это время он не отводил глаз от ее испуганного лица, и эти полускрытые пушистыми ресницами с серебристым блеском глаза гипнотизировали ее, навевали забвение и какой-то странный покой.

Пенни вышла замуж за незнакомого человека. За этот день он стал ей другом. Но теперь он снова был опасным и нежеланным чужаком, одержимым целью, которая воспламеняет его прекрасное тело, побуждает к действию, гасит рассудок. Совсем потерянная, она напрасно искала жалость или сочувствие в его изменившемся взгляде – только желание, страстное желание читала она в его глазах.

Уже раздетый, в одних обтягивающих тело плавках, которые выдавали силу его желания, Сол опустил руки, чтобы снять и их, устранив этот последний барьер. В этот момент страх вывел Пенни из оцепенения.

Вся похолодев, с комком, подступившим к горлу, и мгновенно отяжелевшим, словно налитым свинцом телом, она отодвинулась в дальний конец кровати, думая только о том, как избежать насилия. Хоть он ей и муж, но между ними существует определенное соглашение. Она не хочет его... и она не допустит, чтобы он взял ее силой!

Пенни поняла, что проиграла сражение, в тот момент, когда почувствовала, как одна рука Сола дотронулась до ее затянутого в нейлон колена, в то время как другая, двигаясь по плечу, скользнула в глубокий вырез ее платья. Он распластался на ней всем телом.

Жаркий и неистовый, его рот искал ее губы, настойчиво и властно подчиняя ее своей чувственной силе. Если бы в этот момент она могла соображать, то, вероятно, поняла бы, что, несмотря на страсть и напор, ласки Сола не были лишены какой-то внутренней деликатности. Его язык, который требовал ее ответной ласки, был трепетным; его рука, которая продолжала продвигаться вниз, к груди, чтобы дотронуться до нее, почувствовать ее тепло, касалась тела с нежностью и уважением.

Но Пенни не могла мыслить логически. Ощущение тесной близости бедер Сола, его рук, всего его мускулистого тела, напрягшегося в ожидании, лишило ее всякой способности рассуждать.

Все происходило слишком быстро. Она знала только одно: если не вырвется из его объятий, не сумеет подавить этот яростный всплеск желания, сжигавшего его, уже в следующие минуты Сол силой овладеет ею, не любимой и не любящей.

Ее тело извивалось под тяжестью его тела, пытаясь освободиться. Внезапно до нее дошло, что он может неверно истолковать ее движения.

В отчаянии она чувствовала, как губы Сола, скользнув по ее щекам, стали целовать шею. У нее вырвался крик, в котором смешивались отчаяние, испуг и удовольствие – ее тело отвечало Солу! Ничто в прежней жизни не подготовило ее к такому ответу на пылкий, яростный и нежный натиск Сола.

Сол приподнял голову и немного подвинулся, чтобы посмотреть на нее. В его глазах засветилось мужское удовлетворение: он видел перемену в ней.

– Какая ты красивая, – хрипло прошептал он. – Вижу, что недооценивал тебя...

Она почувствовала, как он дрожит, и эта дрожь передалась ей. Пенни казалось, что она сейчас заплачет, но он снова опустил свою черноволосую голову и стал целовать ее в губы медленными и долгими поцелуями, от которых по всему телу расходилось тепло.

Когда, наконец он оторвал от ее рта свои губы, у нее снова вырвался тревожный вскрик, и она схватила его за волосы, пытаясь оттолкнуть его голову от своего лица, зная, что словами не сможет выразить свое волнение.

– Прекрати... пожалуйста, не надо!

– Что случилось, дорогая? – Было что-то в ее жалобном стоне, что тронуло его затуманенное страстью сознание, вынуждая почувствовать в ее дрожащем голосе, скорее ужас, нежели чувственный экстаз.

– Я не хочу этого! – еле сдерживая рыдания, проговорила она.

– Что же ты тогда хочешь? – В голосе Сола появились нотки удивления, унижения, просьбы. – Скажи мне, Пенни, научи, как ты хочешь, чтобы я любил тебя.

– Я вообще не хочу, чтобы меня любили, а не только, чтобы ты меня любил! Ни сейчас! Никогда!

– Что ты такое говоришь? – Глаза Сола, еще блестевшие от возбуждения, смотрели на нее изумленно – он пытался понять, в чем дело.

Господи, да неужели же ни одна женщина до меня никогда не говорила ему «нет»? Он что, не понимает вообще значения этого слова?

– Нет! – яростно повторила она. – Нет, нет, нет! Вот что я говорю. – У нее перехватило дыхание.

– Но почему? – Скорее удивленный, чем рассерженный, Сол продолжал смотреть на ее раскрасневшееся лицо, на волосы цвета золота осенних листьев, рассыпавшиеся по подушке. – Я не обижу тебя. Я подожду. – На его лице появилась жалкая улыбка, как у мальчика, что-то тщетно выпрашивающего у родителей. – Я не неволю тебя, я обещаю... Я могу подождать тебя... если... если ты поможешь мне... – Прежде чем она успела остановить его, он взял ее руку и прижал к своему телу.

Вырываясь из его нетерпеливых рук, Пенни била кулачками по его голой груди.

– Ты что, не понимаешь по-английски, Сол? Я не хочу тебя, просто не хочу тебя! – Резко повторяя свой приговор, усиливая его смысл своими действиями, она дрожащими пальцами стала натягивать на себя одежду, закрываясь от его жадного взгляда.

Она не смотрела на него, не решалась смотреть. Если он проигнорирует ее протесты, она не будет смиренно ждать своей участи, она даст ему отпор.

Несколько мгновений оба молчали, тяжело дыша. Наконец Сол заговорил:

– Ладно, Пенни, я понимаю. Ты передумала. – Он горестно усмехнулся. – Только в следующий раз, если у тебя не будет желания, я советую тебе не заходить так далеко. От такого рода приглашения мужчине трудно отказаться, ты это знаешь.

– Что значит «в следующий раз»? – Ярость переполняла ее. – Не строй из себя обиженного, поскольку ты сам предпочел меня своей подружке, которая позволяла тебе все. – Казалось, ее сердце сейчас остановится, она сама поражалась собственной смелости. – Как ты смеешь думать, что я поведу себя как проститутка, торгующая своим телом!

Ничего себе приглашение! Собственно, о каком таком приглашении он говорит? У нее не было выбора: комната оказалась одна, и Пенни пришлось волей-неволей делить ее с ним. Чего он ожидал? Что она устроится ночевать в ванной? Ее охватило справедливое негодование. Она так разозлилась, что готова была снова ударить его, но какой-то внутренний голос предостерег ее – это было бы уже чересчур, он и так у опасной грани, но она в этом, собственно, не виновата.

– Осторожнее, моя милая. – В его ласковом обращении звучала язвительная жестокость. – Оттого, что твоя цена выше, это не делает тебя добродетельнее, скорее более своекорыстной.

– По крайней мере, я не лгу и не обманываю! – Пенни решила не уступать ему. Она не даст запугать себя этими незаслуженными оскорблениями. – Ты согласился, чтобы наш брак был только фиктивным. Ты согласился с тем, чтобы у нас были отдельные спальни!

Если бы Пенни дала ему пощечину, он бы не выглядел более ошарашенным. Она смотрела, как он делает глотательные движения, чтобы успокоиться.

– Да, конечно, я обещал, что у тебя будет отдельная спальня. – Он кивнул головой, как бы подтверждая сказанное. – Но я имел в виду жизненное пространство вообще. Я говорил о случаях, когда нам бы хотелось побыть в одиночестве, когда, наконец, мы бы не хотели спать вместе. – Сол смотрел на ее побледневшее от возмущения лицо, будто видел ее впервые. – Ты что, действительно считала, что, предлагая вступить в брак, я думал, что мы с тобой останемся холостяками?

Пенни покрылась холодным потом. Но именно так она и считала на самом деле! Она кивнула. Разве она не говорила об этом, когда, предлагая на ней жениться, сразу сказала, что речь не идет об интимных отношениях? По озадаченному выражению его лица она с упавшим сердцем увидела, что неверно поняла его поправки к плану, который сама предложила.

– Ты что, действительно считала, что я готов прожить монахом остаток моей жизни? – Сол говорил все громче и в то же время наклонился и сжал ее плечи.

– Но я же не имею ничего против, если у тебя будет женщина, – пробормотала Пенни.

– Как это предусмотрительно с твоей стороны! – Он с явным удовольствием наблюдал, как она вздрогнула от его нового обвинения. Приблизив свое лицо к ней, он заговорил, чеканя каждое слово, что только подчеркивало его злость: – Позволь мне напомнить тебе кое-что, моя милая, такая доверчивая девочка. Помнишь ли ты совет, который дал святой апостол Павел коринфянам? – Он не стал дожидаться ее ответа, да и не в том была она состоянии, чтобы что-то вспомнить. – Он сказал им: «Если не могутвоздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться»! – Его пальцы еще сильнее сжали плечи Пенни. – Поверь мне, я слишком долго «разжигался» в адском огне, не думая о будущем, о вечности...