Текст книги "Отчаянный шаг"

Автор книги: Анджела Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

От этих слов и этого взгляда Пенни вся затрепетала. Непростительно со стороны Сола обрушивать на нее весь этот поток признаний, когда она чувствует себя такой потерянной и неуверенной в себе. Ей казалось, что ее состояние его забавляет, и она ненавидела Сола за это!

– Зачем вам понадобился повод? – наконец спросила она, нарушив молчание; любопытство одержало верх над неприязнью к нему.

– Открою истинную цель моего визита. Человек, которого я приехал повидать, очень влиятельный деятель одной из арабских стран. Он каждый год приезжает в Париж на медицинское обследование. Его пребывание здесь в это время проходит незамеченным. Но, как это часто бывает, у него есть важные деловые проблемы, которые он в это время старается разрешить. Он хочет построить в своей стране большой завод по опреснению морской воды. План строительства уже передан целому ряду европейских стран, но мой знакомый предпочитает, чтобы этот контракт был передан английской консалтинговой фирме.

– И он выбрал вашу фирму? – поразилась Пенни.

– Да, мою, – подтвердил Сол догадку, снова насмешливо взглянув на нее. – Он уже знаком с другими успешными проектами, выполненными моей фирмой, и хочет передать мне все необходимые детали, касающиеся геологических и иных исследований, которые бы сделали мой визит в Персидский залив необязательным. Он надеется, что эта информация позволит мне подготовить спецификацию более эффективную и экономную, нежели уже одобренные его соотечественниками. – Теперь его лицо было серьезным, насмешливые морщинки разгладились, резко обозначились скулы. Он говорил о важных для него вещах и всем своим видом подчеркивал это. – Ситуация в высшей степени деликатная. Мой знакомый действует неофициально. Данные проводившихся исследований настолько конфиденциальны, что их нельзя было доверить случайной оказии или послать по почте. Они могли быть переданы только при личной встрече заинтересованных сторон. Если я смогу представить моему знакомому нечто действительно превосходящее ныне существующие разработки, он поставит качество этих разработок под сомнение, но, если сейчас его намерения раскроет кто-то из его политических противников или конкурирующих с ним по личным мотивам лиц, его карьера и даже его жизнь могут оказаться в опасности.

– Промышленный шпионаж? – Пенни презрительно скривила губы.

– Нет, – резко возразил Сол. – С его стороны это патриотизм, который может для него оказаться опасным... С моей – желание победить конкурентов. – Насмешливая улыбка снова появилась на его лице. – Так что, видишь, мне пришлось замаскировать истинную причину приезда сюда; если меня здесь узнают, то личные мотивы поездки в Париж с молодой женой сразу после женитьбы прекрасно оправдают мое пребывание здесь в это время.

– Вас здесь так хорошо знают? – Пенни недоверчиво смотрела на него. – Странно, но я что-то не видела в аэропорту фотографов, жаждущих запечатлеть вас!

– Не стоит иронизировать. – В его глазах сверкнули опасные искорки. – Всего вероятнее, ты не читаешь прессу, в которой обо мне пишут. В своих кругах я очень хорошо известен. Речь идет о миллионах, моя милая, на карту поставлены национальные интересы страны, профессиональные связи. – И как бы в отместку за ее попытку посмеяться над ним Сол долгим оценивающим взглядом стал осматривать Пенни с ног до головы; этот взгляд был мучителен для нее. Наконец он снова посмотрел ей в глаза. – Так, что теперь у меня есть самый лучший шанс усыпить бдительность промышленных кругов – я провожу романтический медовый месяц в Городе Мечты с моей очаровательной женой!

– Так, значит, ты женился на мне ради жалких нескольких тысяч фунтов только потому, что твоя подружка оставила тебя! – воскликнула Пенни, вконец униженная. Одному Богу известно, что их брак фиктивный, но она искренне верила, что делается это в благородных целях.

Насмешливая улыбка Сола уступила место циничной.

– Миллионов, а не тысяч, – спокойно поправил он Пенни. – И никто меня не бросал. Как только я решил жениться на тебе, я никого другого не приглашал.

– Тогда лучше бы пригласил! – все больше распалялась Пенни, не обращая внимания на то, как расширились зрачки его серых глаз. – Лучше бы ты провел свой грязный уик-энд, чем делал меня соучастницей твоих сомнительных интриг! – Она почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Но твое предложение сделало это невозможным, – возразил Сол. – С момента, когда я взял на себя ответственность за будущее Люси и мы с тобой решили пожениться, как мог я оскорбить тебя, уехав сюда с другой женщиной за несколько дней до нашей свадьбы?

– Я бы не очень расстроилась, – солгала Пенни, прекрасно сознавая, что, конечно, это обидело бы ее, в особенности из-за того, что Лиз почти наверняка была бы в курсе событий. Глупо было с ее стороны упрекать Сола за то, что он использует ее в своих целях, в то время, как она сама поступила аналогично по отношению к Солу. Пенни злилась на себя за полное отсутствие какой-либо логики в своем поведении.

– Расстроилась бы, – мягко настаивал Сол. – Ты гордая, и тебе нелегко взнуздать свою гордость, а в этом случае у тебя был бы действительно повод для негодования. – Он пристально смотрел на Пенни. – Я не хотел начинать наши отношения с этого.

– Так ты решил взнуздать мою гордость? – Пенни одарила его презрительным взглядом, понимая, что еще более обостряет ситуацию, но уже не в силах остановиться. Она вся дрожала от гнева и возмущения, сердце учащенно билось, в горле пересохло. Ей не хотелось идти наперекор этому сложному человеку, с которым она связала свою судьбу, но всему есть предел, и он не смеет ожидать, что она станет подчиняться любым его прихотям.

– Пенни, послушай меня, – голос его звучал мягко, хотя лицо оставалось сердитым. Он поднялся с кровати. Пенни инстинктивно отступила на шаг. – Мы оба знаем истинную подоплеку нашего брака. Мы сделали это по необходимости, и не важно, какие чувства мы друг к другу испытываем; главное, чтобы мы достигли своей цели. Но в качестве моей жены, я надеюсь, ты будешь вести себя так, чтобы я мог на тебя положиться. Особенно когда мне это необходимо. Сейчас, как раз такая ситуация. Я хочу, чтобы за пределами этой комнаты ты делала вид, будто мы так любим друг друга, что для нас более никто и ничто не существует! – Он помолчал, ожидая ее возражений, но, когда их не последовало, продолжил: – Я был искренен с тобой, потому что мне было важно, чтобы ты знала: мне могли бы помочь, но так была бы уязвлена твоя гордость. Полагаю, это дает мне право на твое расположение?

Пенни тоже так полагала и уже видела, какой спектакль перед публикой ей придется играть. Она вполне способна улыбаться своему властному мужу и во всем слушаться его, выставляя напоказ свою любовь. Она позволила себе холодно улыбнуться.

– Ладно, – милостиво согласилась она. – Я буду стараться изо всех сил, чтобы выглядеть без памяти в тебя влюбленной. А теперь извини, но я хотела бы переодеться к ужину. – Она поспешно проскочила мимо него, взяла свой чемодан и скрылась с ним в ванной комнате. Закрыв дверь дрожащими руками, она прислонилась к ней и замерла, стараясь справиться с разыгравшимися нервами. У нее было странное ощущение, что она откусила кусок больший, чем может проглотить, и единственный выход теперь – тренировать свой аппетит, чтобы приспособиться к своеобразным требованиям человека, находившегося за дверью. По крайней мере, утешала она себя, все это ненадолго, всего на какую-нибудь пару дней. Потом они вернутся в Англию, и ей уже не придется разыгрывать комедию.

Пенни приняла душ, подкрасилась, легко надушилась, надела элегантное бирюзовое платье из тонкой шерсти, которое подчеркивало ее красивую фигуру.

– Ну, как я выгляжу? – осторожно спросила она, удивленная тем, что ее смутил пристальный взгляд Сола. Он оторвался от газеты, которую читал, и внимательно оглядел ее с головы до ног. Пенни уже начала волноваться, когда он, наконец добродушно улыбнулся.

– Если ты сможешь играть свою роль так же прекрасно, как выглядишь успех нам обеспечен, любовь моя.

Сол быстро вскочил на ноги, обнял ее и повернул к окну. Мерцающие огни города бликами ложились на ее безупречную кожу. Одной рукой он взял ее за подбородок, как бы ожидая, что она выскользнет, когда он, наклонив голову, быстро коснулся ее рта. Это прикосновение обожгло ее, она задохнулась. В какой-то момент Пенни почувствовала, как в ней рождается ответный порыв – какое-то необычное ощущение, которое мгновенно исчезло, когда она увидела циничный блеск в его красивых глазах. Она поняла, что эта его короткая ласка была только ключиком, который должен был немного облегчить ей выход на следующую ступень их отношений.

Сидя в ресторане отеля, освещенном мягким светом, и наслаждаясь порцией прекрасно приготовленной жареной утки под вишневым соусом после изысканной закуски – копченой семги и креветок в сметанном соусе, Пенни готова была согласиться, что Сол играет роль преданного и любящего мужа очень искусно и не без шарма.

Ясно, что если он захочет чего-то, то идет напролом, никаких преград для него не существует! Но эта черта свойственна им обоим, и похоже, если их интересы схлестнутся, ни о каком мирном сосуществовании не может быть и речи. Сегодня еще не наступил такой момент.

Выпив легкое белое вино, она успокоилась; прекрасная еда и красиво сервированный стол, тихая музыка, льющаяся откуда-то, – все способствовало тому, чтобы Пенни почувствовала себя легко и свободно и даже начала получать удовольствие от компании Сола.

Ей льстило его внимание и то, как он наклонял свою красивую темноволосую голову, ловя каждое ее слово; его глаза с теплотой и симпатией смотрели на нее. Пенни понимала, что все это ненастоящее, но чувствовала, что ей приятен ласковый взгляд этих сияющих глаз, что вся она расцветает в теплых лучах его улыбки, как бутон розы распускается, ласкаемый поцелуями солнца. Этот образ родился в ее воображении, и она засмеялась – как далеко унеслась на волнах фантазии!

И все же никогда она не чувствовала себя более привлекательной...

– Скажи мне, – спросил Сол, когда она вежливо отказалась выпить еще бокал вина, памятуя о том, к чему это привело за обедом, – ведь правда, Таппи – не то имя, которое было дано твоей сестре при рождении?

– Ну, конечно же, нет! – Пенни улыбнулась своим детским воспоминаниям. – Ее настоящее имя Филиппа, но когда я была маленькой, то не могла правильно его произнести. У меня выходило Флюппа. И вот однажды наш пожилой сосед, увидев, как мы вместе с сестрой играем, сказал о нас: «Простое пенни и цветной двухпенсовик» [9]9
  Здесь игра слов: по-английски Пенни, кроме сокращенного имени Пенелопа, означает мелкую монету – пенни; выражение Penne Plain означает «простак, бесхитростный», буквально «простой грош». Tuppence Coloured – буквально «цветной двухпенсовик», имеет еще значение «дешевая расцветка»


[Закрыть]. Потом это имя прилипло к сестре.

– Этот ваш сосед был не просто пожилой, но еще и слабоумный, – мрачно заметил Сол и, отвечая на ее безмолвный вопрос, добавил: – Дорогая моя Пенни, никто больше не посмеет назвать тебя простушкой!

Это был приятный комплимент, достойный жениха, и Пенни вполне оценила его, подарив Солу благодарную улыбку.

– Ну, конечно же, я простушка по сравнению с сестрой, – с напускной серьезностью настаивала она. – Таппи была необыкновенной красавицей уже в шесть лет. Все мальчишки по ней сходили с ума, но она никогда не заносилась, не была эгоисткой. Знаешь, мы с ней были очень близки, все делили – платья, книги, косметику... даже наши дневники. Каждый уик-энд мы менялись дневниками и читали, что написала другая!

Пенни вздохнула. Это были такие счастливые дни; они прошли, когда обе сестры кончили школу и избрали каждая свой путь.

Опустив голову, Пенни грустно смотрела в тарелку. Упоминание о дневнике невольно напомнило ей о том, что она недавно прочитала в дневнике Таппи. Внезапно комок подступил к горлу. Таппи никогда не рассказывала ей о короткой, но такой страстной любви между нею и Солом. Какая ирония, что и это они тоже в каком-то смысле делят с сестрой. «Сол попросил меня еще раз подумать о браке», – писала Таппи, а теперь напротив Пенни за столом сидел, глядя на нее с неподдельным интересом, тот самый человек, которого любила и отвергла ее сестра.

– Расскажи мне о своем прошлом. Что случилось с твоими родителями? – Голос Сола звучал мягко и ласково.

Она подняла глаза, радуясь, что он оторвал ее от тягостных мыслей. Хотя то, что она могла ему рассказать, тоже было связано с трагедией, но, по крайней мере не столь недавней и потому не столь болезненной.

– Наш отец умер, когда нам было по шесть лет, – начала она. – Какой-то несчастный случай на химическом заводе, где он работал чертежником-конструктором. Мама была удивительной женщиной, она всегда много работала, чтобы мы ни в чем не нуждались. – Сол внимательно слушал, кивал, и это подбадривало ее. Пенни подозревала, что он знает об их жизни, во всяком случае, то, что касается Таппи, но, если он хочет узнать еще что-нибудь, Пенни рада ему рассказать. – Мы с Таппи закончили школу в шестнадцать лет, – продолжала она, собравшись с мыслями. – Я поступила в колледж искусств, Таппи носилась с идеей стать моделью, но в результате решила устроиться на работу в одну местную компанию, занимающуюся связями с общественностью. Компания набирала силы, развивалась и через два года переехала в Лондон. Они взяли Таппи с собой в качестве демонстратора на выставках. – В голосе Пенни появились горделивые нотки. – Таппи участвовала во всех лучших шоу и технических выставках.

– Да, я знаю. – Казалось, Сол задумался о чем-то своем. – Я познакомился с Таппи на одной из таких выставок вскоре после того, как Майкл мне рассказал, что хочет жениться на ней. Совершенно случайно...

Острая боль вдруг пронзила грудь Пенни, она невольно схватилась за сердце. Господи... с этого-то все и началось...

Куда-то исчезли раздражение и досада, когда на лице Сола она увидела боль. Будто спохватившись, что он себя выдал, Сол нахмурился и быстро проговорил:

– Итак, Таппи уехала и стала зарабатывать на жизнь, в то время, как ты ничего не вносила в семейный бюджет.

– Да, верно.

Она постаралась не дать ему увидеть, как болезнен был для нее этот вопрос. Она не станет защищать себя перед этим невозмутимым человеком, чьи слова, сказанные мягким и вкрадчивым голосом, так ранили ее. Впрочем, то, что он сказал, было правдой. Таппи зарабатывала деньги, наслаждаясь каждой минутой жизни, наполненной новыми событиями, впечатлениями, она каждый день встречала новых людей, в то время как Пенни училась в колледже, всегда в тревоге, что не сможет оправдать доверие учителей, веру в ее способности.

– Продолжай, что же ты замолчала? Мне интересно. – Сол смотрел на нее. – Что же случилось потом?

Она коротко рассказала об этапах своей карьеры.

– Я окончила колледж, решила заниматься гравировкой по стеклу. Мой педагог рекомендовал меня в одну мастерскую. Там я проработала около двух лет, пока не заболела мама. После удара ее почти полностью парализовало, и оставлять ее дома одну было нельзя. – Пенни глотнула воздуха, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Сара Кингстон была еще совсем не старой, ей только что исполнилось пятьдесят, она даже не дожила до рождения своей внучки!

Рука Сола легла на ее руку, и его горячие сильные пальцы переплелись с ее. Пенни почувствовала, как горестное волнение отступает.

– И ты осталась дома, чтобы ухаживать за матерью, – ласково проговорил Сол.

Она кивнула.

– Таппи нам помогала. Она часто приезжала, даже сделалась моим торговым агентом в Лондоне! Я стольким ей обязана. Многие из ее друзей и знакомых стали моими клиентами. С некоторыми я до сих пор поддерживаю связь.

– И все же, когда твоя мама умерла и Таппи пригласила тебя жить вместе с ней, ты отказалась?

Вот... Ее жизненные обстоятельства Таппи обсуждала с Солом, и он запомнил эти разговоры с ней. Должна ли она быть ему признательна за это? Пожалуй, нет, судя по насмешливому выражению его лица. Пенни высвободила свою руку.

– Это была моя ошибка, много причин заставляют признать это...

– Особенно когда ты расправила крылышки и стала наслаждаться богемной жизнью. Скажи мне, Пенни... сколько времени тебе понадобилось, чтобы превратиться в звезду в кругу людей искусства?

– Богемная жизнь?.. – Пенни была настолько поражена, что не нашлась что ответить. Это у нее, запертой в четырех стенах маленькой квартирки и отчаянно старавшейся свести концы с концами и заплатить арендную плату? Если бы не крохотное наследство, оставшееся после смерти матери, ей бы пришлось вернуться в студию, забросив все, что она с таким трудом создавала. И это богемная жизнь? Должно быть, Сол шутит?

– Не стоит отрицать, – нетерпеливо проговорил Сол. – Когда бы я ни встречал Майкла и Таппи «на публике», они всегда извинялись за твое отсутствие, говорили, что у тебя ранее уже была договоренность, приглашение... что-то, что ты не можешь отменить. – Сол остановился и пристально посмотрел на нее. – Я уже было начал думать, что мне так и не доведется познакомиться с тобой!

Пенни снова овладело беспокойство. Насмешливый взгляд Сола говорил ей о том, что он, без сомнения, вспоминает сейчас их первую встречу!

В какой-то момент ей захотелось рассказать ему правду о том, как ей пришлось придумать басню о круге друзей и вечной занятости, чтобы успокоить сестру, которая волновалась за нее, зная, что она одинока и у нее нет молодого человека. Когда мать была жива, Таппи и Майкл еще не были женаты, но уже жили вместе, и Пенни не хотела быть им помехой. После того, как они поженились, Пенни укрепилась в своем решении жить отдельно от сестры. Майкл был очень милый, преданный своей жене, но у Пенни возникло подозрение, что ему может надоесть постоянное присутствие другого человека в их жизни. Мало ли какие формы может принять человеческая ревность!

Конечно, были и причины чисто практического характера, чтобы не переезжать, да и вообще, по правде говоря, ей нравилось жить в пригороде. В мае, после двух недель, проведенных в Лондоне, когда она ухаживала за Люси, пока Таппи находилась в больнице, она была просто счастлива вновь оказаться в тишине своей маленькой квартирки. Пенни была одна, но не чувствовала себя одинокой. Между этими двумя состояниями существует тонкая, но очень значительная разница, которую не могла понять ее сестра, так любящая всегда быть в обществе.

Но сейчас Пенни подумала, что глупо говорить о том, что она отклоняла приглашения. Сол наверняка забыл, сколько раз он сам искал убежища в деревне! Хотя, если быть до конца честной, она действительноотказывалась от приглашений, когда знала, что Сол ван Димен будет присутствовать на вечеринке. Пенни подозревала, что ее сестра задумала свести их, и старалась не бывать там, где ожидался знаменитый шеф Майкла – «перспективный жених».

В нынешних обстоятельствах это ей показалось самой большой иронией судьбы. Пенни покраснела.

– Ты выглядишь такой расстроенной. – Рот Сола насмешливо искривился. – У меня нет никаких иллюзий в отношении тебя, и уверяю, никто не вправе осуждать тот образ жизни, который ты себе избрала. Все только волновались за тебя, хотели, чтобы ты была счастлива.

– Очень возможно, – согласилась Пенни. По выражению его лица она видела, что Сол по-своему смотрит на все события, и было бы бесполезно пытаться объяснять ему что-либо.

Конечно, Таппи искренне желала, чтобы личная жизнь сестры сложилась успешно. Она была уверена в том, что Пенни ничего не понимает в моде, и хотела помочь ей красиво одеться. Первыми ее шагами в этом направлении и были купленные для Пенни роскошное платье и необыкновенный корсет, которые должны были превратить гусеницу в бабочку.

Вспоминая, как взгляд Сола на несколько секунд задержался на ее груди, обтянутой шелковым платьем, когда она пришла в церковь с Люси на руках, она почувствовала, что краска заливает ее щеки. Бабочка и впрямь появилась, да еще какая!

– По крайней мере, ты сохранила способность краснеть!

От этого иронического замечания Пенни просто онемела. Насмешливый дьявол, мысленно назвала она его. Он все время ее задевает, дразнит, словно ждет от нее ответа, который бы только унизил ее.

Пенни повела плечом, заставляя себя улыбнуться.

– Временами забота семьи бывает обременительной, ты ведь знаешь...

– Боюсь, что нет. – Внезапно его лицо изменилось, насмешливая улыбка исчезла, губы вытянулись в одну линию. Голос звучал глухо. – Видишь ли, мне не довелось жить в семье после смерти моей мамы. – Она услышала, как хрустнули суставы его сжатых пальцев. – Отец у меня где-то есть, но я не видел его и не говорил с ним с той поры, как в шестнадцать лет кончил школу.

– Но это ужасно! – воскликнула Пенни, искренне негодуя.

Его нынешнее поведение вовсе не располагало к сопереживанию, однако она не могла подавить в себе это чувство. Об отце у нее были только смутные воспоминания, но он остался дорогой и неотъемлемой частью ее детства.

Пенни рада была возможности сменить тему разговора и узнать побольше об этом, в сущности, незнакомом для нее человеке, за которого она вышла замуж. Пенни подалась вперед и смотрела на него с состраданием.

– Он женился вторично? – спросила она, размышляя о том, что за женщина была его мачеха, которая отвергла пасынка. Впрочем, может быть, Сол сам отверг ее. Пенни видела, как на лице его сменялись выражения то горести, то злости, и это не удивляло ее.

– Я даже не знаю этого. – Сол отпил вина. – Скорее всего, нет. Он был очень предан моей матери. – Сол замолчал, видимо размышляя, стоит ли продолжать.

Пенни терпеливо ждала, чувствуя его смятение. Когда он снова заговорил, то по его тону, она поняла, как болезненна для него эта тема.

– К несчастью, он считал меня виновным в смерти мамы.

– О нет! – Сразу вспомнив, как она сама обвинила его в том, что Люси осталась сиротой, Пенни растерянно смотрела, готовая прекратить разговор. Что-то в его полузакрытых глазах заставило ее замолчать. Мрачная гримаса исказила его лицо.

– Она погибла, пытаясь спасти меня из-под колес грузовика, когда я выбежал на дорогу. Мне было семь лет, когда это случилось.

Пенни видела на лице сидящего перед ней взрослого человека боль и переживания, горе и чувство вины маленького мальчика. Слезы невольно навернулись у нее на глаза.

– Ну вот, если б знал, что это так расстроит тебя, не стал бы все это рассказывать! – Он как-то странно посмотрел на нее, будто удивляясь, что его страдания могут вызвать ее слезы.

– Мне очень жаль. – В замешательстве Пенни опустила глаза. – Наверное, я очень сентиментальна.

– У тебя могут быть неприятности из-за чересчур доброго сердца. – Насмешливая ирония вновь явственно прозвучала в этих словах.

Ничего нового он не сказал. Она, собственно, уже находится в весьма затруднительном положении именно из-за своего, как он говорит, доброго сердца.

Пенни улыбнулась, боясь вызвать его недовольство: предполагается, что молодые жены не должны рыдать за ужином!

Сол пожал плечами.

– Все это случилось много лет назад. Сразу после похорон, отец отослал меня в расположенную далеко от места, где мы жили, привилегированную школу. Это была закрытая школа-интернат. Когда я приезжал домой на каникулы, он всегда отсутствовал, уезжал по делам, оставляя меня на попечении многочисленных экономок; большинству из них до меня не было никакого дела.

– О, Сол! – вырвалось у Пенни. Неудивительно, что он настаивает, чтобы Люси воспитывалась в нормальной семье, где обязательно был бы мужчина.

Сол смотрел в ее глаза и видел в них сочувствие, она вместе с ним переживала его боль.

– Мне потребовалось еще семь лет, чтобы убедиться, что он никогда не простит мне смерти матери. До этого я всячески старался сблизиться с ним, старался хорошо учиться, чтобы он похвалил меня. А после... я тоже старался, но по совершенно другой причине. Я много работал. – Его голос звучал все глуше. – Я хотел одержать победу в им же навязанной игре. Пусть он не заботится обо мне, но, Бог свидетель, я хотел, чтобы он уважал меня!