Текст книги "Отчаянный шаг"

Автор книги: Анджела Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Затаив дыхание, Пенни с испугом смотрела на его лицо. Она не могла не заметить искорки живого интереса, пробивавшиеся сквозь его всегдашнюю холодность. Как мог он желать связать с ней свою жизнь, если считает ее безнравственной и своекорыстной?

– Вы говорите вполне серьезно? – наконец, задыхаясь, проговорила Пенни.

– Абсолютно серьезно. – В его улыбке не было ни тени сарказма. – Этим утром после вашего ухода я понял, что вы правы. Согласившись, стать крестным отцом Люси, я действительновзял на себя моральную ответственность за ее будущее и готов выполнить свои обязанности, тем более, что вы считаете меня лично виноватым в смерти ее родителей.

Гримаса страдания на мгновение исказила его лицо, и Пенни подумала, что это страдание искреннее. Она даже почувствовала себя неловко из-за того, что предъявила ему такое серьезное обвинение.

– И потому, – продолжал Сол, – я решил: необходимо, чтобы девочка росла в семье. Я мало знаком с ней, и единственное, что могу сделать, – это согласиться на ваше предложение и поддержать ваше обращение в суд. Это самый простой выход.

– Но вы же презираете меня! Как вы представляете себе постоянные отношения между нами? – Пенни так разволновалась, что не заметила, как ложкой отломила кусок дыни и отправила его в рот. Сочная и прохладная мякоть была очень приятной на вкус, но Пенни едва ощутила это.

Сол хочет соединить с ней свою жизнь, но какой ценой! Пенни рассчитывала на временное пребывание в тюрьме под его властью, но никак не на пожизненное заключение!

– А собственно, почему бы и нет? – Он даже не пытался отрицать сказанное ею. – Мне, в самом деле,нужна экономка. – Он энергично повел широкими плечами. – Я жил на служебной квартире в Лондоне, когда нашел этот дом и с первого взгляда влюбился в него. Тогда же я купил его. – Улыбка смягчала его строгое лицо. – Как все решения, принимаемые под влиянием момента, не после трезвого расчета, а чисто эмоционально, оно не принесло ничего, кроме бед и хлопот. Во время моих частых служебных поездок дом оставался заброшенным, в нем никто не жил, его разрушали вандалы и скверная погода. Летом он плохо проветривался, зимой недостаточно прогревался. Я уже живу в нем год, но он по-прежнему чужой для меня. Я никогда не чувствовал себя уютно в этом доме, в нем все устроено не так, как мне бы хотелось. – Он снова грустно улыбнулся. – Я в этом доме – как женщина, страдающая от недостатка внимания, которого, как ей кажется, она заслуживает. Этот дом изгоняет меня...

– Любопытное сравнение, – осторожно вставила Пенни. Лично она не находила его столь уж неотразимым, но ей было трудно себе представить, чтобы какая-то женщина, к которой Сол проявил интерес, прогнала его. Какой-то внутренний женский инстинкт говорил ей, что этот человек, с таким циничным изгибом губ, сидевший сейчас напротив нее, успешно одерживает победы над большинством особ женского пола. Даже ее родная сестра не устояла перед его чарами, до того, как вышла замуж за милого и добропорядочного Майкла...

Понимая, что он с интересом наблюдает за ней, Пенни постаралась отогнать мысли о его неприглядной личной жизни.

– Я думаю, хорошая хозяйка может сделать этот дом уютным и приятным для вас.

– Разве это противоречит вашим собственным утверждениям? – Казалось, Сол поддразнивал ее. – Со слов Майкла, который, по-видимому, обсуждал с вами мои дела, вам известны мои трудности. Я так и не смог найти кого-либо, кто бы мне подошел. – Его взгляд задумчиво скользил по ее бледному лицу. – И вот я пришел к заключению, что жена, пожалуй, была бы лучшим выходом из положения; но это не должен быть какой-то фиктивный, временный брак.

Чувствуя, что его взгляд прикован к ее рту, уплетающему дыню, Пенни молча слушала. Мягко, однако, как-то по-деловому, он продолжал:

– Вы сами обратили внимание. Это очень большой дом, с просторными помещениями, там, конечно, у вас будет отдельная спальня, найдется комнатка и для Люси.

Он замолчал, и Пенни неловко пошевелилась. Казалось, что этот образчик мужских доблестей, этот светский лев в облике бизнесмена, осознав свои обязанности, теперь не остановится, пока не выполнит их, и он хочет, чтобы она расплачивалась за то, что первая осмелилась указать ему на эти обязанности.

Пенни с некоторой дрожью подумала, что, по крайней мере он не предполагает, что они будут жить, как муж и жена. Он обещал, что у нее будет отдельная спальня, но даже тогда... Нет, это было бы слишком – требовать от нее...

– Я никогда не помышляла о каких-то постоянных отношениях с вами, – тихо проговорила она. – В мои планы не входило ничего, кроме делового соглашения на короткое время, как я вам объяснила.

Сол задумчиво смотрел на ее опущенную голову. Длинные ресницы, бледные щеки с немного выступающими скулами, мягкие линии рта, свежие розовые губы без следов помады... Он нетерпеливо провел рукой по своим волосам.

– Тогда вам придется распрощаться с Люси, потому что я никогда не соглашусь на брак на ваших условиях! – Он наклонился вперед, и голос его задрожал от гнева. – До вашего появления сегодня утром в моем офисе я понятия не имел о ситуации, в которую вы попали. Раньше вы отказались от моей помощи, из чего я сделал вывод, что вы по собственной воле отдали Люси в чужие руки. – Пенни не могла не заметить злобную усмешку в его серых глазах, вспыхнувшую, когда он говорил это. – И если честно, я нахожу вашу браваду скорее безрассудной, нежели заслуживающей похвалы! – Он снова насмешливо посмотрел на нее. – Мой Бог, женщина, когда вы последний раз нормально питались? Если вы не можете толком следить за собой, оставьте в покое бедное дитя!

– Я болела!.. – отчаянно воскликнула она, стремясь защитить себя от новых нападок и обвинений.

– И снова заболеете, если будете себя так вести, – резко прервал он ее; на лице его не было ни тени жалости или сочувствия, только желание убедить ее. – Если я правильно понял, вам необходимо, чтобы я действовал, как можно скорее, это я и делаю.

– Предлагая мне выйти за вас замуж? – язвительно спросила она, и ее глаза, мечущие молнии, встретили его спокойный взгляд.

– Обеспечивая положительное решение суда по опеке над Люси.

– Нет! – Это был крик боли, приглушенный, как того требовали приличия, но идущий прямо из сердца. Она знала: это не пустая угроза. Любой мог стать опекуном ребенка, если возникнет подозрение, что о нем не заботятся. Пенни быстро взяла себя в руки, ужасаясь неприкрытой враждебности, исходившей от человека, сидевшего напротив нее. Господи! В какую историю она сама себя втянула!

Она гордо подняла голову, но не смогла удержать слезы, которые навернулись на глаза.

– Вы угрожаете мне, что будете препятствовать моей просьбе об опекунстве, если я не выйду за вас на ваших условиях? – Каждое слово ее было подобно удару кинжала, наносимому себе.

– Я в этом не нуждаюсь, – сказал Сол. – Вы сами обрисовали мне свои проблемы. Все, за исключением одной...

Он ждал, не возразит ли она, но Пенни молчала, только ее глаза, как две темные впадины на бледном лице, говорили Солу, что она внимательно слушает его.

– Когда вы ушли, я поручил моему адвокату проверить ваш договор об аренде квартиры. Похоже, вы нарушили условия найма, так как занимались работой на дому. Как только однажды к этому придерутся, вам придется свернуть весь ваш бизнес. Или в противном случае вы окажетесь без крыши над головой.

По-прежнему в его взгляде не было ни следа жалости, хотя он говорил ей о таких трудных для нее вещах.

– Я не могу допустить, чтобы Люси разделила с вами такую судьбу. А вы можете?

От этих жестоких слов Пенни вся сжалась, в лице ее не было ни кровинки. Почти вслепую она потянулась за бокалом. Подняв его трясущейся рукой, она сделала глоток сухого ароматного белого вина. Она мучительно искала и не находила ответа.

– Итак?

Этот короткий вопрос вывел ее из раздумья, тон Сола был мягче обычного.

– Что же вы выбираете: заботу о ребенке или... опеку чужих людей?

– После того, что вы мне наговорили сегодня утром? – Она с горечью посмотрела на него.

– Признаюсь, я немного ущемил вашу гордость. Теперь вы собираетесь помнить это всю жизнь?

Не только мою гордость, мысленно возмутилась Пенни. Ее губы еще помнят неистовство его жестких губ, его высокомерие, когда он демонстрировал ей свою силу, доказывал свое влияние.

Пенни подняла на него глаза, полные тревоги, и встретила взгляд, казалось стремящийся проникнуть в ее душу; серебристо-стальной цвет радужки вокруг его расширенных зрачков делал этот взгляд повелительным, а может быть, это ей просто казалось. Конечно, Сол был человек страстный, чувственный. Чтобы дать ей это понять, вовсе не требовалось так холодно и насильно целовать ее.

Все в нем подчеркивало его скрытую сексуальность. Она была не настолько глупа или незнакома с жизнью, чтобы осознать, что его вполне устраивает их союз, так как дает ему свободу оставаться, по сути дела, холостяком. Но разве мужчинам не нужно, как и женщинам, продолжить свой род, чтобы состояться?

Несомненно, Сол заведет любовниц, но разве он действительно считает для себя радость отцовства, радость иметь собственных детей совершенно неприемлемой? Или же он уверен, что этот момент учтен в их соглашении?

– А если случится так, что мы полюбим? – наконец тихо спросила она.

Какой-то момент ей казалось, что Сол не собирается отвечать. Когда он заговорил, его голос был хриплым:

– Любовь – это для молодых и невинных, это фантазия для юношей. Я прошел через разрыв брака, заключенного, когда я был слишком молод, чтобы знать, что между мужчинами и женщинами существуют и другие отношения, кроме физического влечения...

Пенни видела боль в его глазах и, когда он замолчал, почувствовала, как в ней поднимается волна сострадания. Она не знала, что происходит сейчас в его душе, глаза хранили в тайне его мысли. Если она согласится выйти за него замуж, научится понимать его настроения, предвосхищать его желания и нужды, но никогда не станет близка ему, не сможет идти с ним по жизни в том смысле, как она это понимала, как надеялась жить с человеком, который станет когда-нибудь ее мужем...

– И вы, – тихо проговорил он, наклоняясь к ней над столом, – я уверен, тоже поняли, что то, что мы называем «любовь», – это лишь мимолетное удовольствие, а?

В этот момент Пенни представила, как она сидит полуобнаженная на его кровати, и почувствовала, что краска заливает ее лицо.

– Думаю, я должна объяснить... – храбро начала она, но тут же осеклась, когда он накрыл ее руку своей.

– Пенни, пожалуйста, не надо объяснений. Меня не касается, чем вы занимались до того, как мы встретились. Только будущее имеет значение. – На его лице светилась добродушная улыбка. – Брак, не осложненный фиктивной договоренностью, будет для нас обоих, по крайней мере, для меня, не таким болезненным. Примите мои условия спокойно и без возражений, потому, что в ваших интересах выполнить мое желание. Я же в свою очередь буду рад насладиться жизнью гармоничной и свободной от взаимных упреков, которые разрушают очень много, так называемых «браков по любви», когда безмятежные дни медового месяца оказываются позади.

В этом она увидела решение, которое искала: ответ, который Сол отверг этим утром. Пенни втянула в себя воздух. Почему же теперь это решение ей кажется таким расчетливым и отвратительным?

Она знала, что Сол наблюдает за ней, его темные брови сдвинулись в одну линию, все лицо выражало нетерпение.

– Думайте, Пенни. – Он требовал от нее ответа. – Это либо настоящий брак, либо ничто. Я не стану одалживать мое имя и мою репутацию, чтобы ввести суд в заблуждение. Если Люси сейчас попадет в мой дом, она останется в нем, пока не станет взрослой.

Пенни окончательно смешалась, в то время, как Сол смотрел на нее в ожидании ответа. Сможет ли она жить в гармонии с этим энергичным человеком, чей решительный подбородок и холодный взгляд вынуждают ее согласиться на его условия? Она не знала. Единственное, что Пенни знала, – если из-за своей гордости упустит возможность взять Люси на воспитание, она никогда себе этого не простит.

– Ладно. – Ее сухие губы еле вымолвили эти слова, в горле горело. – Я принимаю ваши условия.

– Вот и хорошо. – В его голосе не чувствовалось ликования, он был бесцветным, начисто лишенным эмоций. Сол принимал ее капитуляцию. – Надеюсь, вы никогда не пожалеете об этом шаге. – (Пенни с дрожью подумала, что власть всегда в его руках, и он это знает.) – А это доставит вам удовольствие. – Он протянул ей небольшую коробочку. Заинтригованная, с расширившимися от удивления глазами, она смотрела на полукруг переливающихся сапфиров и бриллиантов. – Это пойдет к вашим глазам: сапфиры так гармонируют с их цветом, а бриллианты – с их блеском, когда вы сердитесь. – Впервые в его хрипловатом голосе появились задушевные нотки или, скорее, намек на задушевность, добрую шутку. Это было столь неожиданно, что у Пенни пошли мурашки по коже.

Раскрасневшись, она надела кольцо на палец. Несомненно, можно было продолжить возражать ему, но какое-то шестое чувство говорило, что в ее интересах свести все возражения к минимуму.

К удивлению Пенни, кольцо ей подошло по размеру.

– Как туфелька Золушке, – пробормотал Сол, угадав причину ее удивления. – На самом деле это не так уж неожиданно. Еще при нашей первой встрече я обратил внимание на ваши тонкие пальцы.

– О! – Напоминание об их первой встрече показалось ей обидным и унизительным. Как мог он вызывать в ее памяти этот постыдный для нее случай, когда она отчаянно пыталась прикрыть свою наготу руками? В особенности, когда он не позволил ей объяснить все обстоятельства этого нелепого случая... Впрочем, он мог бы и не поверить ей... Непонятно почему, но она стала для него «собачкой, которую оклеветали», и он решил, во что бы то ни стало ее повесить! [3]3
  Здесь перефразируется английская поговорка «Оклеветать кого-либо, с тем, чтобы потом повесить».


[Закрыть]

Ее укоризненная интонация вызвала смешок у Сола, рот его скривился в язвительной улыбке.

– Когда вы мне показывали вазу, которую изготовили в подарок Люси, помните?

И пока она постепенно приходила в себя, на его лице уже появилось вновь деловое выражение, к которому Пенни мало-помалу привыкала.

– У вас есть загранпаспорт? – осведомился он. Пенни растерянно заморгала: слишком неожиданно он сменил тему разговора.

– Нет. Я никогда не была за границей.

– Ничего, это легко уладить.

Он замолчал, удобнее устраиваясь в кресле. Внезапно Пенни подумала: может ли он быть еще мягче, уступчивей? Казалось, однажды что-то задумав, он тем самым определял исход. Его заявление об их браке при Маргарет, покупка обручального кольца... Она чувствовала, как постепенно стирается то выражение жестокости, которое у нее будто бы слилось с его лицом уже после их первой встречи. Похоже, что, победив, он собирался быть великодушным.

– Мы поедем за границу? – поинтересовалась Пенни. Ее жизнь менялась с такой быстротой, о какой она могла только мечтать.

– В Париж, на пару дней. – Ответ был предельно краткий. – Мы можем пожениться в середине следующей недели по специальному разрешению, до того, как в Париже у меня состоится важная встреча. – Он говорил уверенно и деловито. – Всю организацию поездки я возьму на себя. Мне будет вполне удобно взять с собой в Париж жену.

Вдруг он окинул ее оценивающим взглядом, от которого сердце Пенни тревожно забилось. Закончив свой осмотр, он, как бы между прочим заметил:

– А теперь я предлагаю вам закончить ужин, пока все не испортилось и не остыло. Мне никогда не нравились костлявые женщины.

Пенни послушно взялась за ужин. Как приговоренный к смерти преступник, который наслаждается своей последней трапезой перед казнью, она ела рыбу, затем клубнику со сливками. Со странно разыгравшимся аппетитом она даже съела несколько маленьких пирожных, которые подали к кофе.

И только когда они уже снова сидели в «ягуаре» и Пенни объясняла ему, как добраться до квартала, где она жила, Сол заговорил о брачной церемонии.

– Я полагаю, ваш местный отдел регистрации актов гражданского состояния вполне приличное место? – спросил он, не отрывая глаз от дороги.

Пенни кивнула и, тут же спохватившись, что он может не смотреть на нее, сказала:

– Конечно, венчаться в церкви было бы немного смешно, не так ли? Все эти клятвы в любви и верности? – «Телом своим я поклоняюсь тебе», – добавила она про себя, подавляя дрожь, пробежавшую по ее телу при мысли о сильном, мускулистом теле Сола рядом со своим, – нет уж, довольно о поклонении!

Он бросил на нее взгляд исподлобья.

– Осмелюсь сказать, что многие венчаются в церкви, преследуя куда менее благородные цели, чем у нас, – холодно заметил он. – Но согласен, пусть лучше будет светская церемония. Вы хотите пригласить гостей?

Вопрос удивил ее.

– О нет, не думаю, что надо приглашать гостей. – Одна из ее самых близких подруг уехала, другая сейчас в больнице – ждет своего первенца, родных у нее нет. И к тому же – это все так необычно!

– В высшей степени странно, что вы не хотите, чтобы ваши друзья присутствовали на церемонии. – В голосе Сола послышались сердитые нотки.

Пенни почувствовала укор в его словах.

– Вы, кажется, забыли, что я в трауре, – тут же парировала она, не желая объяснять, как мал, по сути, круг ее друзей. – Пусть все произойдет тихо и скромно... пожалуй, хорошо было бы пригласить Маргарет с Люси.

Она посмотрела на его строгий профиль.

– Конечно, вы можете пригласить ваших родственников, – чопорно добавила она.

– Тогда никого не будет. – Резкость его ответа поразила Пенни. – У меня нет никого, к кому я был бы особо привязан. Обязательно пригласим Маргарет... может понадобиться еще один свидетель.

Пенни молчала, опустив голову. В конце концов, понятно, что Сол не хочет, чтобы его близкие были свидетелями их союза, не основанного на любви, союза, к которому она его вынудила, затронув его гордость.

Как отличалась свадьба Таппи от той, что будет у нее, думала Пенни, пока машина приближалась к ее дому. Это тоже была светская церемония, состоялась она в Лондоне, в квартале, где ее сестра снимала квартиру поближе к отелям и выставочным залам, в которых она работала демонстратором до рождения Люси.

Таппи была беременна уже пять месяцев, когда они с Майклом поженились. Таппи вся светилась – в ярком кораллового цвета шелковом платье, с рыжими, более насыщенного цвета, чем у Пенни, волосами, в светлой накидке, наброшенной на красивые плечи.

Долгое время Таппи вообще считала, что брак – это не для нее, что она сама сумеет позаботиться о своем ребенке, оставаясь свободной, не связывая себя официальными узами. Когда же, наконец она изменила свое решение, то со свойственной ей широтой закатила огромнейшее пиршество.

Кроме Сола, были приглашены все их друзья и знакомые. Пенни вспомнила, как Таппи по секрету сообщила ей, что шеф Майкла подарил им чек на большую сумму. «Мне бы так хотелось познакомить тебя с ним, – вздохнула тогда ее сестра, – но он на Ближнем Востоке по делам фирмы».

– Вот мы и приехали. Это здесь. – Пенни оторвалась от своих воспоминаний и, легко коснувшись руки Сола, показала ему дом, где снимала квартиру.

– Я провожу вас до двери, – довольно бесцеремонно заявил Сол и, не обращая внимания на ее протест, последовал за ней к подъезду. Поднявшись на три лестничных марша, он взял у нее из рук ключ, открыл перед ней дверь и отступил назад.

– Вы не хотите зайти? – Пенни переступила порог, уверенная, что он не упустит возможности посмотреть, как она живет.

Конечно, ее квартирка бедно обставлена, заполнена разными детскими вещами и игрушками Люси, но все там прибрано, чисто, и Пенни нечего стесняться своего жилья.

– Нет, – Сол покачал головой. – Уже поздно, вам нужно отдохнуть.

У него самого был усталый вид, веки полуопущены, на красивом лице появились тени; Пенни почувствовала жалость к нему. Эта их свадьба была для него столь же нежеланна, как и для нее, и, по-видимому, доставляла ему душевное беспокойство.

Пенни подавила зевок, благодарная, за его неожиданное предложение.

– Я и в самом деле очень устала, – вяло согласилась она.

– Я дам вам знать, как мне удастся все организовать, и пришлю кого-нибудь помочь вам собрать вещи и подготовиться к переезду в ваш новый дом.

– Спасибо вам. Это все? – Усталая и покорная, Пенни смотрела своими голубыми глазами с длинными пушистыми ресницами на лицо совершенно чужого человека, с которым она должна была вот-вот связать свою судьбу.

– Не совсем.

Она слишком устала физически и была слишком подавлена эмоционально, чтобы сопротивляться, когда Сол приблизился к ней. Он наклонил голову, и губы ее дрогнули, она с испугом ждала от него каких-то грубых действий, которые бы лишний раз показали его презрение к ней, подтвердили, что он может заставлять ее слушаться и делать с нею то, что захочет.

Но вместо этого он легко коснулся губами ее трепещущего рта. Это было нежное, ничего не требующее взамен прощание; он так же легко коснулся губами ее лба. Пенни стояла смущенная, затаив дыхание, очнувшись лишь тогда, когда он заговорил:

– Мы можем не любить друг друга, Пенни... но должны быть друзьями, или же это будет величайшей несправедливостью по отношению к Люси. Вместе мы можем создать для нее дом, в котором она будет счастлива, дом, где будет царить согласие и куда она, не опасаясь, сможет пригласить друзей. Все это в наших с вами силах, вы понимаете меня?

Она молча кивнула. Сол по-своему просил у нее прощения за грубость, которую допустил по отношению к ней; обещал, что не будет напоминать об их такой незадачливой встрече; он предлагал ей начать их отношения с белого листа.

В какой-то момент Пенни снова захотелось заставить его выслушать ее объяснения, рассказать ему, что же действительно произошло в тот день на крестинах Люси. Но почему он должен поверить ей? Нет, достойнее оставить все как есть.

– Я свяжусь с вами. – Расценив ее молчание, как желание распрощаться, Сол повернулся и стал спускаться по лестнице вниз.

Пенни медленно закрыла за ним дверь и пошла в спальню. Облокотившись о пустую кроватку Люси, она посмотрела на свою постель, потом на сверкающее бриллиантами обручальное кольцо на своем пальце.

– Помоги мне, Господи! – с мукой в голосе произнесла она. – Сделай так, чтобы я поступила правильно, не ошиблась...