Текст книги "Спой мне колыбельную (ЛП)"

Автор книги: Анджела Моррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Мама Мэдоу хлопает.

– Мэдоу, иди, взгляни на Бет!

Мэдоу набрасывается на меня.

– Сними очки, чтобы мы оценили эффект полностью.

Платье обыкновенное. Начинается вокруг шеи, не слишком низко, чтобы показать деланную ложбинку между грудей, но милые ключицы выставлены на публичное обозрение. Королевская талия! Зажимы плотно собрались под моей линией груди, а юбка выходит оттуда пышными вспышками. Ничего тесного на животе. Терри такая практичная. Мы можем дышать животом и не бояться, что швы разойдутся. Или боятся выглядеть толстыми.

Я подчиняюсь. Ее мама вздыхает. Я как творение, которое художник видит полностью впервые.

Швея заставляет меня зайти на табурет и помечает длину подола платья. Она ходит вокруг и вставляет булавки то там, то здесь, делая подол более или менее ровным.

Я кошусь на Мэдоу.

– Есть какой-нибудь способ перестать «дружить» с парнем их Эмебайл?

– Не смей этого делать. Мне нужен доступ к его страничке, чтобы подготовить наступательную операцию.

– Что если он захочет еще со мной пообщаться?

– Позвони мне, и я скажу, что ответить. А лучше всего пришли мне предложение о дружбе.

– Как?

– Не парься. Я сама это сделаю.

Сара говорит откуда-то снизу.

– Всё хуже некуда, Мэдоу. Мы тоже его нашли. Кажется, у него есть девушка, его страница ей просто забита.

– Семейное положение? – спрашивает Мэдоу.

– «Всё сложно», – отвечает Леа.

Мэдоу улыбается.

– Идеально.

– Ай! – Швея укалывает меня вместо места на платье, которое она хотела закрепить. Не могу поверить, что Мэдоу так поступает. Её парень такой сексуальный. – Ты собираешься разорвать свои отношения из-за Дерека?

Мэдоу переводит взгляд на меня.

– Конечно, нет. Не будь глупышкой. Когда я встречусь с Дереком в Лозанне…

Она такая уверенная, такая дерзкая, ну точно как Дерек. Они отлично подойдут друг другу.

– Я могу послать Тедди сообщение об отмене встречи.

– Не будут ли отношения на расстоянии трудными?

– У меня будет порш, глупышка. Может быть, я буду подвозить его до школы. Лучше придумать какую-нибудь отговорку о папе для него, просто на всякий пожарный. Что думаешь, мам?

Мама Мэдоу отсутствующе кивает и попросит Мэдоу послать меня и пару других девочек за сумочками. Еще восемьдесят девочек должны пройти примерку и если мы сделаем дело с сумочками быстро, то сможем порепетировать. Швея заканчивает и расстегивает молнию на моей спине.

– Погоди.

Мама Мэдоу ищет мою сумку, достает нетронутый темно-красный блеск для губ – он слишком темный. Я предпочла бы арбузный блеск. Она намазывает мне губы цветом красного вина, поправляет основу и накладывает румяна. В моих глазах она смотрится как профессионал. Она делает шаг назад.

– Девочки должны это увидеть. Всё будет только лучше, когда твоё лицо окончательно заживет.

– Мы идем наверх?

– Девочки должны увидеть, как окупилась наша трудная работа.

Она не окупится, пока мы не выйдем на сцену в Лозанне и не споем лучше, чем когда-либо мечтали петь парни из Эмебайл!

– Мне нужны очки.

– Нет. Я поведу тебя.

– Все нормально. Я не слепая.

Хотя мне это и не нравится. Все вокруг в размытом виде. Не удивлюсь, если они не разрешат мне надевать очки все время, когда мы будем в Европе. Платье сияет как россыпь звезд. Несколько девочек бросают на меня взгляды:

– Глянь. Тише ты. Это же Бет! – начинают шипеть в комнате. Мама Мэдоу, собственнически держит свою руку у меня на пояснице, направляя меня на подставку.

Мэдоу появляется передо мной.

– Итак, девочки, что вы думаете о нашей солистке?

Я вижу только их размытые лица, но чувствую. Чувствую их трепет.

У одной их девочек вырывается:

– А можно автограф?

Это нарушает тишину, и девочки начинают толпиться вокруг меня.

– Ты прекрасна, Бет.

– Выглядишь как модель.

– Это просто замечательно.

У меня кружится голова. Ошеломленная, я улыбаюсь и обнимаю их аккуратно, чтобы не повредить платье. Мама Мэдоу будет кричать на меня, если с платьем что-то случится. Все они, наверно, не серьезны. Красивая? Я? Мне так хочется им верить. Поверить в это возбуждение, которое заставляет моё сердце бешено биться в груди. Это не может быть реальным, но девочки все продолжают подходить ко мне.

– Я и не знала, что твои глаза такие голубые.

– Ты будешь звездой.

– Ты должна участвовать в конкурсе красоты в следующем году.

В конкурсе? Спуститесь с небес. Это всего лишь платье. Просто платье.

После того, как около пятидесяти девочек сказали мне, что это правда, я начинаю в это верить капельку больше. Просто мне ужасно хочется, как и им, увидеть лебедя.

Глава 7. Исправленная

Прошлой ночью у меня был кошмар. Мы стоим на сцене в Лозанне. Все девочки ошеломительны в своих красных платьях, кроме меня. Все, что на мне надето – это сатиновая комбинашка. Скотт стоит посреди зала и пялится на меня также как делал это в холле в прошлый четверг. Если у него не появится девушка в ближайшее время, я сойду с ума и побью его прямо посреди класса музыки в школе, и не важно, друг он мне или нет. Легенды о Чудовище потом точно выйдут из-под контроля.

 
Собирайтесь вместе маленькие детки
И молитесь, что есть мочи.
Надевайте пижамки
И бегите вверх по лестнице.
Чудовище бродит средь ночи
Охотиться на тех, кто выглядит круче.
 

Не знаю, как могу чувствовать что-то подобное. Скотт для меня как брат. Мы всегда были друзьями. Он не может мне нравиться в романтическом плане, но я подмечаю некоторые вещи. Например, форму его плеч. Они вопиюще сексуальные на этой неделе. Он надел свою белую обтягивающую майку, и я просто не могла прекратить пялиться на его плечи. Они не такие прыщавые, как обычно. И там явно прослеживаются мускулы.

Он подловил меня в музыкальном классе.

– Что такое?

– Ничего. – Я силой заставила себя сосредоточиться на скучной музыке, которую мы поем в хоровом кружке в последнее время. Звенит звонок.

– Бет?

Я не останавливаюсь.

– Увидимся, Скотт. Я вроде как спешу. – Он и не в курсе, что я спасаю его судьбу от неминуемой гибели.

Мой телефон вибрирует, я достаю его из кармана и открываю крышку.

– Слушаю тебя, Мэдоу.

– Вообще-то, это твоя мама.

– Прости. Я сегодня какая-то потерянная.

– Почему? Сегодня твоё лицо выглядит лучше.

Будто я собираюсь рассказать маме, что у меня на уме. Я уверенна, что она бы оценила разговор о сексуальных плечах Скотта.

– Просто устала. Вчера была поздняя репетиция в хоре. – И потом мне пришлось вести машину из Энн-Арбор до дома, я вернулась к часу ночи.

– Хочешь прогулять школу сегодня после обеда?

– Да. Это было бы замечательно.

– Хорошо. Зайди в класс и выключи телефон, тогда твои извинения будут приняты. Встретимся сегодня, а потом ты можешь спать весь вечер.

– Встреча? И ты туда же…

– Это не займет много времени. Жди меня дома. Я отвезу нас.

Наверно, это очень важно. Мама отпрашивается с работы…

– Мам?

– Бет, пожалуйста. Давай развлечемся вместе на этот раз, – ее голос звучит взволнованно, такой энергичной, каким только может быть голос экономиста.

– Что происходит?

– Я подумала о том, что они никогда не сделают.

– Чувствую себя Франкенштейном.

– Ты имеешь в виду его монстра?

– Ага. Вы с мамой Мэдоу могли бы побороться за роль безумного ученого.

– Ты возможно еще не осознаешь, но то, что происходит с тобой – большое событие. Я хочу быть частью этого.

– Хлопать в ладоши в зале – уже не считается?

– Я не поеду в Швейцарию, как другие.

– Ты ревнуешь меня к маме Мэдоу?

– Она столько сделала для тебя…

– Да как ты вообще можешь сравнивать себя с ней? – Так грубо говорить это в идиотский мобильник, стоя у двери класса. – Мам, ты моё всё. – Мой голос прерывается, я начинаю шептать: – Где бы я была, если бы не ты?

Она шмыгает носом.

– Я знаю, это было нелегко для тебя. Мальчишки… Ты постоянно приходила заплаканная из начальной школы. – До третьего класса. Потом у меня был Скотт, с кем я могла разделить это. Большая разница. – Ты скрываешь это от меня, но я-то знаю, какую боль они тебе причиняют.

Вряд ли мама знает о полуголом парне, прикованном к моему шкафчику, о маске, о целом холле парней, которые начинают выть по-волчьи, когда я прохожу мимо, все те способы, которые мальчики из старшей школы используют, чтобы напомнить девочке, что она чертовски уродлива. Не по-человечески. Никчемна. Как девчонки избегали меня тоже. Ни один мальчик никогда не хотел влюбиться в меня. Если бы мама это знала, это могло бы ее убить.

– Я нормально выгляжу сейчас.

– А что насчет очков?

– Я не надену их, когда мы будем выступать.

– Не самая лучшая идея.

– Ты нашла пару супер-новейших контактных линз?

– Лучше.

Огромный плакат, который я проезжала сотни раз по дороге на репетиции хора возник у меня в голове.

– О, нет. Только не лазер!

– Это будет не больно, если зафиксируешь свое лицо. Займет всего пару минут.

– Нет, мам. Пожалуйста. Выжигать прыщи на лице – одно, но направлять лазер в глаза?

Ее голос звучит непоколебимо:

– Смирись с этим, девочка. Еще один шаг к тому, чтобы не зависеть от генетики.

Волосы. Прыщи. Моё ужасное зрение. Всё от него. Сейчас я понимаю, чего она хочет. Никаких напоминаний. Никакой вины. Ее дочь освобождается от каждого проклятья, которое он оставил за собой. Она выигрывает. И спорить с этим я не могу.

В понедельник я в первый раз иду в школу без очков. Кажется, будто я невидимка. Никто не замечает меня. Никто ничего не говорит. Ни единой строчки. Я – чокнутая, и негативное отношение ко мне еще не испарилось.

Я не вижу Скотта вплоть до занятий в музыкальном классе.

– Ты снова попробовала надеть линзы? Не очень хорошая идея, Бет. Все кончится слепотой или еще чем-нибудь вроде этого.

– Неа. – Я пытаюсь улыбнуться. – Что-то более постоянное.

– Они что покрасили твои глаза? Они сегодня просто нереально голубые.

– Наверное, это капли. У меня в пятницу была лазерная операция по коррекции зрения. Круто, да? Иногда у меня кружится голова, но врач сказал, что мой мозг все урегулирует, и у меня будет почти идеальное зрение.

– Вау! Теперь тебе совсем не нужны очки?

– Не начинай, пожалуйста. Меня слегка потряхивает. Возможно, лучше бы было остаться сегодня дома.

– Нет-нет-нет. Конечно, нет. – Он кладет свою ладонь где-то посередине моей спины в знак поддержки и провожает к местам теноров. – Конечно, это очень важно. Это изменит твою жизнь. Даже не представляю, как КОСМО-команда додумалась до этого.

Я еще не села на свое место. Опереться на его руку, находящуюся на моей спине – так приятно.

– Это сделали не они. Моя мама настояла на этом. Помнишь начальную школу?

Сочувственное «Ага» Скотта влетело в моё ухо.

Беличье лицо. Тупая.Мальчики крали мои очки каждую перемену. Сломали четыре пары. Линзы были настолько тяжелыми, что постоянно выпадали. Скотт выкрал одну пару из мужского туалета, за что потом был побит.

– Это беспокоит мою маму.

– Не тебя? – Его рука перемещает к моему локтю, и он сажает меня в кресло.

– Ну, это же я.

– Больше нет, Бет. – Он садиться рядом.

– Не так-то легко больше не быть той девчонкой. Понимаешь, что я имею в виду?

Он кивает. Он тоже там был. И увидев, какая я несчастная, я полагаю, обратил внимание на меня и стал действовать как мистер Очарование, чтобы заполучить подругу. Он – парень. Никаких чувств. Ему просто полагается играть этого самого мистера.

– Давай начинать новую жизнь вместе. – Его рука возвращается на мою спину, двигается верх и вниз, нежно успокаивает. – Что скажешь?

– Помнишь, когда мы собирались сбежать? В пятом классе? Я снова сделаю сэндвичи, мы можем взять мою машину. Сколько у тебя наличных?

– Я думал, мы должны столкнуться со всем этим лицом к лицу. – Его рука перестала двигаться. – Пошли на выпускной?

Я смеюсь.

– Будто меня кто-нибудь позовет на него.

Он наклоняется ближе.

– Я только что тебя позвал, глупышка.

Я смотрю на него.

– Ты хочешь пойти со мной? – Я качаю головой в полнейшем недоверии к происходящему. – Я же такая высокая.

– А я слишком низкий, – усмехается он.

Черт. Он говорит серьезно.

– Ты заставишь меня танцевать?

– А ты умеешь? – Его рука движется к моему высокому плечу. – Сомневаюсь в этом. – Он сжимает меня в объятиях на доли секунды. – Я могу научить тебя, если хочешь. – Скотт танцует? – Я натренировался на свадьбах.

– Есть кто-то другой, кого ты можешь пригласить?

– Ты, наверно, шутишь?

– Скотт, ты очень милый, но я не думаю, что это хорошая идея. – Моя голова продолжает медленно двигаться, показывая «Этого не случится». – Я не хочу портить нашу дружбу.

Его ладонь опадает, и руки замирают между нами. Он хмурится.

– Почему друзья не могут пойти вместе на выпускной?

– Тебе не кажется это противным? – Я не могу посмотреть ему в лицо. – Идти со мной?

– Нет.

– Думаю, мне нужно платье. – Я показываю ему язык. – Мэдоу пробьет нервная дрожь.

Скотт садиться и вытягивается, как только может, чтобы казаться хоть чуть выше.

– Я просто обязан на это посмотреть.

Глава 8. Выпускной

Выпускной с нашим концертом в один и тот же вечер. Какая «радость»! Скотт пришел в своем черном смокинге, и выглядит не слишком похожим на моего старого школьного приятеля. Мы уезжаем сразу после концерта. Школа Порт Хай традиционно празднует выпускные вечера в местном клубе. Мы немного припозднились и это к лучшему. Вечеринка продолжится, и мы сможем скрыться где-то на задворках в течение нескольких песен, а потом спокойно уехать.

Мэдоу украдкой смотрит через боковую дверь храма перед тем, как начнется концерт и замечает в зале Скотта. Она приняла его за шпиона из Эмебайл, окидывая взглядом толпу в поисках Дерека.

– Нет, это мой друг Скотт.

– Твой партнер на выпускном?

– Ага. Мы друзья уже много лет.

– А он – сексуальный, – вникла в разговор Сара. – Познакомь нас потом.

Не в этой жизни. Я бы никогда не пожелала Сару для моего бедного, беззащитного Скотта.

Терри выходит из боковой двери и кланяется. Она выглядит великолепно в своем черном наряде. Догадываюсь, что мама Мэдоу добралась и до нее. Она приветствует публику, говорит пару слов о золотой Олимпийской мечте в Лозанне, и затем мы поем. Все начинают суетиться. Каждый аплодирует изо всех сил. Публика – это наши семьи и друзья. Они будут аплодировать всему.

Наша финальная песня – «Забери меня домой». Я начинаю своё соло. Зал буквально сходит с ума, когда я заканчиваю партию. Они стоят и хлопают в ладоши, пока мы кланяемся на сцене. Сначала Терри делает поклон. Потом пианист. Затем я должна выйти вперед и поклониться. А потом мы кланяемся все вместе. Аудитория все еще аплодирует. Они не замолчат, пока мы не споем снова.

Я окружена толпой, когда выступление заканчивается. Моя мама расталкивает всех, пробивая себе дорогу, и крепко меня обнимает.

– Ты – красавица. И не только снаружи. – Это её подарок, который заставляет меня сиять. Это единственная стоящая прекрасная вещь, которая у меня есть. Она снова стискивает меня в объятиях. – Я так тобой горжусь.

Скотт ждет где-то позади толпы. Он и правда выглядит шикарно в своем смокинге. Он подчеркивает его плечи. Та-дам! Снова эти плечи. И почему они меня так привлекают? Скотт собирался пойти к парикмахеру сегодня вечером, но я сказала, что не пойду, если он подстрижется. Ему это почему-то очень понравилось. Надеюсь, я смогу контролировать себя сегодня вечером. Мне не хочется совершить что-то глупое и опозорить его. Он был так мил со мной, пригласив на вечер.

Я пожимаю последнюю руку, обнимаю какую-то старую леди и сбегаю, чтобы переодеться.

Моё выпускное платье – кремовая шелковая материя, почти в том же стиле, что и наши платья для выступлений, кроме юбки, которая отрезается в нескольких сантиметрах над коленом и выреза, который немного открывает ключицы. Это Мэдоу настояла. Я рада, что прыщи на моей груди канули в лету. Но не думаю, что этот боекомплект полностью сработает. Я израсходовала целую бутылку лосьона для загара на свои ноги. Они выглядят неплохо. Моё платье делает их нереально длинными.

Мама и Скотт ждут снаружи моего выхода из раздевалки. Она разражается слезами и говорит Скотту, чтобы мы были дома к часу.

К часу? Будто мы собираемся пробыть там до такого времени.

– Конечно.

– И что ты водишь? – Она становится близко настолько, что ощущает его дыхание.

Я становлюсь такой же малиновой, как наши платья для выступлений.

– Мам. Это же Скотт. Остынь.

Он смеется.

– Папин БМВ. Не беспокойтесь. Я буду осторожен.

Мы выходим, и я, наконец, могу расслабиться на фирменном ковшеобразном сидении. Кожа славно пахнет. И что-то еще тоже. Скорее всего, это Скотт. Гель после бритья? Этот запах слегка опьяняет. От меня разит лаком для волос или чем похуже. Концерт был слишком трудной работой. Такое ощущение, что Скотт не знает, что я в машине. Это его способ водить авто. Парням так легко угождать. Крутая тачка в его руках, и Скотт на седьмом небе от счастья.

– Эй, – он выравнивает руль, – дотянись, пожалуйста, до холодильника на заднем сиденье.

Я расстроена. Я не ожидала, что Скотт принесет выпивку. Он не такой. И он знает, что я не такая.

– Не могу поверить…

– Открой ее.

Я достаю охладительную камеру с заднего сиденья, ставлю ее на пол у своих ног и открываю крышку. Поверх всего лежит большая розовая тканевая салфетка.

– Моя мама положила это…чтобы не испачкать твое платье.

Я заглядываю под салфетку. Там лежит бутылка игристого сидра, пластиковые стаканчики, пара выпуклых оберток заключенных в пластик и два больших брауни.

– Что это?

–  Исключительно куриная еда, как сказали мои старшие сестры. Я хотел вывезти тебя в какое-нибудь приятное местечко, но с этим концертом ничего не вышло.

Я сглатываю ком слюны, подступившей к горлу.

– Это так мило.

– Ешь. Ты должно быть проголодалась.

Я начинаю с брауни.

Мы добираемся до вечеринки как раз, когда делают фото.

– Вам лучше поторопиться! – Учителя, которые берут наши пригласительные, толкают нас в холл. – Они закрываются через 10 минут.

– Фотки? – Как Скотт может быть таким глупеньким? Даже я знаю про фотки.

– Мне нужно привести в порядок лицо.

Он смотрит на меня, нахмурившись.

– Нет. Не нужно.

Я быстро мажу губы новым слоем блеска, пока он платит фотографу.

– Если они не получатся, мы сможем заказать новые?

– Скотт!

– Просто интересуюсь. Может моя бабушка захочет копию?

– Она сможет забрать мою.

Его лицо грустнеет.

– Нет. Просто я отвратителен на фото. Через двадцать лет наши дети наверняка попросят фотографии в доказательство того, что мы действительно были на выпускном.

– Наши дети?

Он заметно краснеет.

– Наши дети. Мои дети. Будущим гипотетически отвратительным подросткам.

– Как мы?

Фотограф просит нас встать перед идиотской аркой, обернутой в шелковые ветви и гирлянду. Она переводит взгляд с меня вниз, на Скотта.

– Думаю, нам понадобиться стул. Тебе нужно присесть, милая.

Скотт смотрит на девушку фотографа.

– Нет. – Он смотрит на мои ноги. – Хочу, чтобы они были на фотографии.

– Ты – подлый засранец.

– Я никогда их до этого не видел. Неизвестно, когда ты покажешь их снова.

Фотограф смеется над нами, но Скотт все же стоит на своем. В итоге, она ставит нас лицом к лицу. Скотт обхватывает ладонями мою талию, фотограф оборачивает мои руки вокруг его шеи и согласно трясет головой. Мои руки параллельны рукам Скотта.

– Поверните головы. Опусти подбородок, дорогая. Встань прямо. Улыбнись. Мы же не на похоронах. Посмотри сюда. – Ее рука замирает в воздухе, шевеля пальцами. – Отлично! – Сверкает вспышка.

Чувствую себя неуклюжей, неловкой и часто моргаю.

Скотт украдкой щекочет меня. Я смеюсь, и фотограф делает следующий снимок.

– О, – говорит она, – хороший кадр.

Скотт держит одну руку на моей спине и ведет в голубую роскошную комнату с низко опущенными люстрами. Играет медленная музыка.

– Давай потанцуем?

Я колеблюсь. Он знает, что я никогда раньше не была на танцах. Это вражеская территория. Скотт ходил туда в младшей школе. Может быть, несколько раз в старшей. Парням это позволительно – наблюдать со стороны. Может, он даже танцевал. Не знаю. Я тогда была дома, писала грустные песни, рвала их на мелкие кусочки и выбрасывала в окно.

– Давай же, Бетти. – Он снимает свой пиджак и вешает его на спинку стула, стоящего у пустого стола позади него. – Медленные песни – самое простое. – Он смотрит на блестящий клатч, который Мэдоу дала мне. – Там что-то ценное?

– Только моё лицо, – Кто знает, сколько он стоит? Сотни. Тысячи. Я бросаю сумочку на стол и оглядываюсь вокруг. Здесь несколько учителей-сопровождающих, которые присматривают за вещами на столах. Один из них кивает мне.

Скотт хватает меня за локоть и подталкивает на танцпол. Он обхватывает мою талию. Я кладу руки на его плечи, едва касаясь. Он пялится прямо на вырез моего платья.

– Прекрати туда смотреть.

– Разве ты надела его не для того, чтобы я мог тудасмотреть?

– Я надела это платье, потому что Мэдоу заставила меня.

– Спасибо, Мэдоу.

– Это раздражает. Прекрати.

– И куда же мне смотреть?

– Как насчет моего лица?

Он отклоняет голову назад, и мы медленно движемся по кругу.

– Так ничего не выйдет. Шея начинает болеть. – Его глаза снова опускаются к моему декольте.

Я сильно наступаю ему на ногу.

– Тогда смотри в сторону.

– Эй. Все глядят на нас.

– Вот черт! – Жар растекается по моему телу и проявляется на моем лице.

– Просто продолжай танцевать.

– Нет. Давай сядем. Я очень хочу пить.

– Ты только что выпила целую бутылку газированной фигни.

Я осматриваю комнату поверх светловолосой макушки Скотта.

– Они не пялятся. – Я смотрю на него сверху вниз. – Здесь ты единственный, кто неуместно пялится.

– Тогда подойди ближе, потому что я не могу. – Он сильно прижимается ко мне и кладет свое лицо мне на грудь, при этом, не теряя ритма.

– Там все очень мягко.

– Ты можешь многому научиться, наблюдая со стороны.

– Тебе там удобно?

– Черт, Бет! Заткнись и танцуй.

Я кладу подбородок на его макушку. Боже, он так приятно пахнет. Я закрываю глаза. Мы впадаем в медленный, обольстительный ритм песни.

 
Помнишь, как ты первый раз держал меня за руку?
И я поверила, что может быть любовь?
Твои губы разбудили мои ощущения.
Ты растопил все стены.
 

Я стискиваю плечи Скотта. Так приятно трогать его. Мои руки двигаются то туда, то сюда исследуя его мышцы, они движутся вместе, также как и мы. У моего платья низка спинка, так что одна рука Скотта лежит на моей обнаженной коже, а другая на талии.

 
Если ты любишь меня, я буду здесь.
Открой свое сердце без страха.
Вернись ко мне
И я буду всем.
 

Я наслаждаюсь этим больше, чем следует другу. Я прижимаюсь к нему ближе, глажу его спину, запускаю руки в его волосы и глажу их – вроде по-матерински, вроде нет.

– Это мило. – Его дыхание щекочет кожу.

Снова краснею. Он чувствует жар?

– Заткнись и танцуй!

 
Будь моей, а я буду твоим.
Не говори никогда, скажи навсегда.
Правда в том, крошка, что ты – то, до чего я хочу добраться.
 

Играет припев, завывает и повторяется. Скотт и я не разговариваем остальное время песни. Мы оба вовлечены в физиологию наших тел, задевая друг друга, двигаясь в такт. Зачем он так со мной? Почему я ему это позволяю? Песня плавно переходит в другую, а потом еще в одну, и я плавно растворяюсь в Скотте.

Потом резко начинает играть быстрая мелодия, и мы отстраняемся друг от друга, словно просыпаемся ото сна. Конфуз.

Он смотрит на часы – почти полночь, затем смотрит на меня.

– Хочешь уйти сейчас?

Я киваю головой.

– Я хотела бы потанцевать медленно еще. Думаю, я освоила эту технику.

Он улыбается и берет меня за руку.

– Конечно.

Все его прикосновения сегодня вечером… Становится всё сложнее и сложнее для меня помнить, что он всего лишь друг. Мы подходим к столу с нашими пожитками. Скотт отпускает мою руку и выдвигает стул. Я присаживаюсь.

– Я пойду, возьму немного пунша. Ты, должно быть, хочешь пить.

– Убедись, что он годен для питья. – Мне не нужен нафаршированный алкоголем пунш. Во мне уже достаточно всего.

– Хорошо.

Он исчезает. Я верчу в руках сумочку. Мои губы пересохли. Выуживаю свой «Арбузный лед» и наношу немного.

– Извините, могу я присесть?

Я знаю этот голос. Превращаюсь в камень. Не могу развернуться. Как я могла подумать, что он может просто так от меня отстать хотя бы на одну ночь? Бросаю взгляд в противоположном направлении, ища кучку парней, следящих за тем, куда сели тупицы. Не могу их найти. Они, должно быть, за моей спиной.

Колби садится.

Я не смотрю на него. Не привлекаю внимание. Это первое правило защиты от издевательств.

– Так ты здесь со Скоттом? Как так получилось?

Тишина.

– Я имею ввиду: какая ужасная вещь произошла с такой красоткой как ты, которая заставила тебя прийти на наш выпускной со Скоттом? Ты его кузина? Друг семьи?

Я не сдерживаюсь:

– Разве у тебя не свидание? – Я выплевываю слова в его отвратительное, красивое лицо.

– Она выпила много пива перед танцами. – Колби кивает на девушку, спящую за столом рядом с нашим. – Так что я могу спасти тебя. – Он пододвигает свой стул ближе ко мне.

Я отодвигаюсь от него.

– Ты должна быть благодарна.

– Оставь это, Колби. Переходи уже к главному.

– Откуда ты знаешь моё имя?

Я неотрывно смотрю на него. Мой мозг, наконец, осознает, что тут происходит.

– А ты мое – нет?

– Если бы мы были знакомы раньше, куколка, – он обводить меня взглядом сверху вниз так, что я хочу его ударить, – я бы тебя запомнил. Эти ножки ни один парень не забудет. – Его голос понижается. Он так старается быть сексуальным. Колби наклоняется вперед и смотрит вниз на мое платье.

– Мои родители тут главные. Мы можем пойти в бассейн. – Он смотрит мне в лицо и его брови дергаются вверх. – Не хочешь понежиться в горячей ванной?

– Все же ты должен знать меня. Я хожу в школу Порт Хай.

– Как долго?

– Всегда. Я – Бет.

– Бет?

Я встаю и медленно поворачиваюсь к нему полностью.

– Ты называешь меня «Чудовище».

Нет причин, чтобы оставаться.

Скотт подходит именно в этот момент, держа по стаканчику малинового пунша в каждой руке. Я беру оба стакана и выплескиваю их на Колби.

– Спасибо, Скотт, но я не хочу пить.

Колби подскакивает, готовый меня убить. Скотт появляется между нами, с силой отталкивая его. Теперь Колби хочет убить Скотта. Я хватаю Скотта за руку и тащу на танцпол. Колби не сможет напасть здесь, у всех на виду.

Он стоит и смотрит на нас, скрежеща зубами и сжимая руки в кулаки, а затем удаляется из комнаты.

Несколько человек смотрят на Колби и смеются, но большинство слишком пьяны, слишком заняты, чтобы крутиться по кругу на танцполе, а остальные торчат на задворках, целуясь. Учителя делают вид, что ничего не произошло.

Скотт движется из стороны в сторону. Деревянный. Напуганный.

– Он, должно быть, пошел в туалет, чтобы отмыться.

– Давай уберемся отсюда по быстрому?

– Нет. – Он прекращает пытаться танцевать. – Я не позволю этому придурку испортить наш выпускной.

– Ты шутишь? Это сделало мой вечер! Спасибо.

– Я не боюсь его.

– Что докажет выбивание из тебя всего дерьма на пути к машине? Осталось-то всего пара песен.

– Инстинкт самосохранения – что-то вроде вины.

– Он очень пьян и зол. Мы не можем предоставить ему время, чтобы найти Трэвиса и Курта.

– Ладно. Ты победила.

Пока мы едем домой, Скотт говорит:

– Пообещай мне Бет. Следующий год. Давай обойдемся без Колби.

Я киваю головой на его безумную идею.

– Я серьезно.

– Конечно. Как пожелаешь.

Как только мы начинаем приближаться к моему дому, я начинаю тревожиться. Все внутри меня умирает от желания поцеловать его, когда машина остановится, но понравится ли это ему? Конечно, мы танцевали медленный танец и все такое. Он хотел избежать его так же, как я. Поцелуй кажется далеким от всего этого. Если я его поцелую, а ему не понравится, как мы сможем потом быть друзьями?

Мы заезжаем на подъездную дорожку.

– Не двигайся.

Он выходит из машины, обходит ее и открывает мне дверь. Он берет мою руку и помогает выйти. Ладонь не отпускает. Он стоит здесь, так близко, его губы чуть ниже моих.

Мне нужно остановиться.

Я опускаю голову.

Я быстро сжимаю его в объятиях и шепчу:

– Спасибо, Скотт. Все было отлично, – и сбегаю к входной двери.

Черт. Нет! Мама не заперла ее. Я заскакиваю внутрь и мчусь через две ступеньки все это время, ожидая, что Скотт побежит за мной в бессмысленной попытке. Включаю свет в своей комнате. Я вижу его машину в щель между занавесками. Почему он все еще здесь? Езжай домой, Скотт. Спасайся. Я бросаюсь в свою ванную, включаю душ, подключаю iPod к динамикам и включаю его.

Пока я моюсь в душе, осознаю, что iPod в середине моего «Дива-списка». Мне не нужно слушать сейчас медленные и страстные песни. Я засовываю голову под воду, чтобы не слышать музыки. Третья песня, которая начинает звучать – первая, под которую мы со Скоттом танцевали. Выключаю воду, чтобы слышать музыку. Я ставлю ее на повтор, пока одеваюсь.

Мельком смотрю в окно. Его нет. Мы в безопасности.

– Бет? – О, блин! Мама. Я ее разбудила. – Ты можешь это выключить?

– Прости. – Я отправляюсь в ванную, беру iPod, рыскаю по комнате в поисках наушников и плюхаюсь на кровать. Песня начинается снова. Я лежу с закрытыми глазами, позволяя музыке биться в такт моего сердца.

Я перекатываюсь, хватаю записную книжку и пишу новый куплет. Только для себя.

 
Твой запах на моих пальцах,
Пока он на них, это сводит меня с ума.
«Забудь об этом», – шепчет сердце.
Почему мои глупые губы зовут твои?
Мог бы ты желать меня? Если это шутка,
Пожалуйста, не преследуй меня – размытые мечты.
Все, через что мы прошли…
Нам уже следовало бы знать,
Разве ты не видишь, как ты изменился?
Боишься идти вперед? Ага, я такая же.
Тоска внутри, могу ли я убежать опять?
 

Начинается припев. Я перекатываюсь на спину, держа блокнот сверху, так что могу спеть свой куплет еще раз.

Я шепчу – пою свои слова поверх голоса дивы, вопящей в наушники. Почему Скотт делает это со мной? Я должна сказать ему, огородить его. Объяснить как он заставляет меня себя чувствовать. Если он заранее будет знать, что я потеряю контроль и атакую его, он сможет себя защитить. Он может подумать, что это шутка, так? Он просто помрет от смеха. Я могу фальшиво улыбнуться, свалить все на временное безумие и напомнить, что ему нужна девушка. В прошлый раз он ничегошеньки не понял. Он просто не может постоянно тусить со своей старой школьной подругой.

Песня начинает играть снова. Я кладу руку на грудь, туда, где находилась голова Скотта, когда мы танцевали. Я хочу этого снова. Не могу ничего поделать. Я хочу его губы. Я такая идиотка! Хочу собственного лучшего друга.

Это его вина. Он все это начал. Почему он делает это со мной? Как он посмел так хорошо пахнуть? Как он посмел так ко мне прижиматься, пока мы танцевали? Как он посмел позволить своим губам быть так близко к моим?

Я пою свой куплет в подушку, снова и снова и засыпаю, с включенной музыкой, видя во сне, как наклоняюсь и прижимаюсь губами к губам Скотта.