Текст книги "Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания"

Автор книги: Андрей Виноградов

Соавторы: Александр Грищенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

– Ещё как заглядывал, – подтвердил Маркеллин. – И много чудес сотворил! Был у нас как-то проездом один священник из Никомидии… я уж и забыл, как его звать… так вот, он тоже очень интересовался апостолом Андреем. Кажется, житие его писал.

Епифаний похолодел: «Житие? Так я, значит, не первый, кто взялся за это дело? Лживые апокрифы, конечно, тут не в счёт… Да и библиотекарь Фома рассказывал, что свиток «Деяний Андрея» читал до меня какой-то священник, вот только не из Никомидии, а из Никеи…»

– А точно это был не ваш, никейский, клирик? – спросил Епифаний Маркеллина.

– Наших я всех знаю. Тот говорил, что из Никомидии.

– И он расспрашивал здесь кого-то об апостоле?

– Да, я ему и сам кое-что рассказал. Могу и тебе повторить, брат Епифаний. Откуда к нам тогда прибыл апостол Андрей и куда пошёл после, я не знаю. Никомидийский гость уверял меня, что прямиком из Синопы, а потом отправился как раз к ним в Никомидию.

– А разве не наоборот?

– Ты уж сам решай, как правильно, а я расскажу, что знаю точно. Так вот, святой апостол Христов, всехвальный и блаженный Андрей Первозванный, брат первоверховного Петра-апостола, прибыл к нам в Никею, а здесь было семь бесов, что жили среди гробниц, расположенных вдоль дороги. Я думаю, это Константинопольская дорога, по ней вы сегодня вошли в город и стали свидетелем нашего несчастия… А ведь тогда, при апостоле Андрее, было то же самое, только не разъярённая толпа, а злые бесы бросали камнями в проходивших мимо людей и уже многих убили до смерти. Когда же прибыл блаженный апостол, весь город вышел ему навстречу с оливковыми ветвями и провозглашал такие славословия: «Наше спасение в руках твоих, человек Божий». И после того как изложили они всё по порядку, ответил им блаженный апостол: «Если уверуете вы в Господа Иисуса Христа, Сына Всемогущего Бога – вместе со Святым Духом Единого Бога, то освободитесь с Его помощью от бесовской этой напасти». И воскликнули они: «Что бы ты ни проповедовал, мы поверим и послушаемся твоего приказа, только бы избавиться нам от такого наваждения». И он, благодаря Бога за их веру, приказал самим бесам предстать перед лицом всего народа – и те явились в образе собак. А блаженный апостол, обратившись к народу, сказал: «Вот бесы, враги ваши. Но если вы верите, что я в силах повелеть им во имя Иисуса Христа покинуть вас, то исповедуйте это предо мною». И воскликнули они: «Веруем, что Иисус Христос, Которого ты проповедуешь, есть Сын Божий!» И тогда приказал блаженный Андрей бесам: «Убирайтесь же в места безводные и бесплодные, не убивая и не подходя ни к кому из людей везде, где бы ни призывалось имя Господне, пока не получите заслуженное вами наказание в вечном огне». Сказал он это – и бесы с диким рёвом исчезли с глаз присутствующих, и так наш город был освобождён. А блаженный апостол крестил всех горожан и поставил им епископом Каллиста, мужа мудрого и беспорочно хранившего всё, что принял от учителя. Вот как оно было, если рассказывать вкратце. Впрочем, о том, что происходило в Никее при апостоле Андрее, я знаю немного. Лучше бы ты расспросил старого Фалалея, диакона Успенской церкви, где тебе и служить.

Великолепная церковь Успения Пресвятой Богородицы, украшенная мозаиками, не уступавшими лучшим из тех, что сияли в Софии Константинопольской, отстояла от кафедрального собора Никеи на несколько кварталов к юго-востоку. Настоятель Михаил и почти вся братия ещё не вернулись с Константинопольской дороги, по которой увозили епископа Петра. Зато при храме оставался диакон Фалалей, который по немощи своей не смог проводить своего отца и господина. Он недоверчиво принял студитов у себя в домике, маленькой пристройке к митрополичьей библиотеке.

– Не может у нас сейчас быть добрых гостей из Константинополя! – ворчал он. – Нового стратига прислали, так он из выкрестов еврейских, а сам, значит, тайный иудеянин. Это ведь колдуны иудейские, коварные и жадные до золота, совратили василевса Льва в ересь иконоборчества, это они теперь получают высокие должности и при дворе, и в провинциях!

– Ты о каком Льве говоришь, брат Фалалей? – удивился Епифаний.

– Как о каком – о нынешнем, с именем и нравом звериным!

– Так ведь это про того, старого, Льва, самого первого иконоборца, рассказывали, что его иудеи околдовали. Так до сих пор в народе говорят…

– Ну и пусть говорят. Скоро станет ясно, что и этого тоже они, христоубийцы, охмурили. Недаром ведь стратиг наш сам обрезанный, а скоро и всех подряд обрезать начнёт. И сон мне вот прямо сегодня снился, что пришлют к нам нового еретического митрополита – варвара иудействующего, одноглазого, с рогами на спине и хвостиком поросячьим.

В тот день Епифанию так и не удалось разговорить старого Фалалея, однако тот после долгих уговоров устроил их в каморке при библиотеке. Братия же Успенской церкви вернулась лишь поздно ночью, а пресвитер Михаил был даже ранен, но сам приветствовал студитов с большим сочувствием и благословил их на труды в скриптории, Епифания же попросил время от времени сослужить ему с другими священниками.

Только через месяц, когда волнения в городе улеглись, а клирики уже уверились в том, что нового епископа-иконо-борца им не пришлют и можно служить по-старому, – только тогда Епифаний праведными трудами и истинно монашеским смирением заслужил доверие Фалалея и смог расспросить его обо всём, что тот знал о посещении Никеи апостолом Андреем.

– Я буду рассказывать, – начал Фалалей, усевшись под орехом во дворе церкви, – а брат Иаков пускай себе записывает, раз он у тебя такой скорописец. Что наговорил тебе отец Маркеллин, так то неправда. Я сам ему когда-то рассказывал, как было на самом деле, да потом заехал к нам этот никомидийский поп и переучил Маркеллина. В старинной, мол, книге так и эдак написано было. Вот теперь Маркеллин и рассказывает, как его тот никомидиец научил. Подозрительный, знаешь ли, никомидиец. Я тамошних попов и дьяконов почти всех знаю, а откуда этот выискался, не пойму до сих пор. Разговор у него очень уж странный: вроде и правильно всё говорит, но произносит как-то не так, не по-нашему.

– Как же звать того никомидийца? – поинтересовался Епифаний.

– А не помнит никто. Имя у него тоже вроде как из простого нашего слова, да таких имён я ни у монахов, ни у мирян не встречал никогда. Вот и запамятовал. Что до апостола Андрея, то святой и всехвальный брат Петров, первый из апостолов Христовых прибыл в Никею, спустившись со стороны Олимпа Вифинского.

– А разве не из Синопы? – переспросил Епифаний.

– Конечно нет. В Синопу он пошёл потом, когда обошёл весь понтийский берег. Почему я знаю про Олимп? Потому что сам я родом оттуда и воспитывался при монастыре Святого Кирика в Пандиме. Но монахом я, как видишь, так и не стал, хотя и живу почти всю жизнь всё равно как монах…

– Что же случилось с тобой, брат Фалалей? – полюбопытствовал Иаков.

– А не важно… Давайте я вам лучше про апостола Андрея расскажу. На Олимп он пришёл из Эфеса, через Лаодикию. Взял Андрей с собой учеников, поднялся вверх по течению Меандра во Фригию Капатиану, где находится город Лаодикия, что на реке Ликос. А из Лаодикии горными тропами и речными долинами дошёл апостол Андрей до Синаоса: его округу я уже хорошо знаю, охотился я там, когда сбежал из монастыря с молодой женой… А оттуда и до Олимпа несколько дней ходу. Прошёл апостол Андрей по всему Олимпу, через Пандим, через Дагуту, и, перевалив через хребет, спустился в Никею, вифинское село, ведь она в то время не была ещё обнесена стеною и украшена, это случилось позднее, при Траяне, и гавань тогда была совсем маленькой, на большом удалении от тогдашнего села.

Войдя в Никею, Андрей стал проповедовать Христа и призывал жителей её принять слово Господне. А местные жители оказались сущими лжецами и насмешниками, гордецами и бездельниками, суетливцами и обманщиками – прямо как и сейчас. Иначе как бы они позволили изгнать своего православного епископа? Как бы забросали грязью своих священников? Как были они тогда иудеями или язычниками, так и остались! А у тогдашних иудеев Никеи была большая синагога, так как и село было большое, а у язычников много капищ. Был там и идол Аполлона, который выдавал оракулы и испускал призраков. Кто же получал от него оракул, те сам оракул произносили, но ничего больше сказать не могли, так как бес затыкал им уши и рот, и так и оставались они немыми и бессловесными. Немощными были эти жители, да и бесноватых среди них много было.

И призвали они Андрея, чтобы тот исцелил их. Андрей же им и говорит: «Не сможете избавиться вы от бесов и болезней, если не обратитесь к здравому учению». А они вроде бы и соглашались с ним, но на самом деле безбожно врали.

Милях примерно в девяти от Никеи есть весьма высокая скала: в ней, как говорят, жил огромный змей и многим чинил обиды. Отправился к нему Андрей, а сам держит свой железный посох с крестом наверху, на посох этот он всегда опирался. Отправился он туда вместе с двумя учениками. Когда они приблизились, выполз к нему змей. И вонзил Андрей железный посох змею в глаз, и прошёл он насквозь в другой, и тот тут же умер. После того как это случилось, уверовали многие в Господа. Андрей же вернулся в Никею и продолжал учить.

Это место с большой скалой, на берегу озера, где Андрей убил змея, называется Локи, то есть «засады». Так вот, после этого поселились там восемь разбойников, ведь местность лесистая, и совершали они много убийств. Было же среди них двое бесноватых. Призванный местными жителями, Андрей пришёл к ним, а бесноватые встретили его криками. Но Андрей пригрозил им, и, прежде чем он приблизился, бесы вышли из них. Тогда эти люди, очистившись от бесов, сложили руки и предстали перед Андреем в здравом уме, а прочие, увидев, пришли в сокрушение, бросили оружие, подошли к Андрею и бухнулись ему в ножки. Он с кротким настроением в голосе сказал им: «Зачем вы так, чада мои, поступаете? Зачем другим делаете то, что сами ненавидите? Разве не знаете вы, что Бог – на небе, и Он оттуда наблюдает за всем? Что Он Творец малых и великих и воздаст каждому по делам его? Ты же не хочешь быть избит, так зачем избиваешь и даже убиваешь? Ты же не хочешь быть обижен, так зачем обижаешь? Не хочешь лишиться своих вещей, так зачем же грабишь других? Бог дал вам здоровье и телесную силу, чтобы вы трудились, жили своим трудом и ни в чём не нуждались, больше того – и чтобы неимущим подавали. Бросьте же теперь эти злые дела, которые творите, и отправляйтесь по домам – тогда и Бог вас помилует, и правители вас восхвалят, и вы сподобитесь заступничества». И возвестил он им слово Божие. А они сокрушились сердцем, оставались с апостолом несколько дней, и так он их всех покрестил.

А у нас тут неподалёку был идол Артемиды, на дороге в Лефке, там сейчас высоченная скала Кацап – никто уж и не помнит, что это имя значит. В ней жило множество духов, и они насылали призраков и жаждали жертв человеческих. От девятого часа дня вплоть до третьего часа следующего они не давали никому пройти по этой дороге. Придя туда, Андрей вместе с учениками остановился там. А бесы убежали, крича, словно вороны: «О сила от Иисуса Галилеянина, ибо ученики Его повсюду гонят нас!» Сбросив идол, Андрей поставил там крест, и очистились от бесов это место, скала и дорога.

Ещё рядом с нами, с левой стороны от Никеи, есть место Давкома. Там была лесистая местность, где жили змей и множество бесов, и язычники приносили им жертвы, ведь было там ещё изваяние Афродиты. Андрей же отправился с учениками на это место, и все они преклонили колена и помолились. И когда встали они, Андрей распростёр руки и запечатлел это место, сотворив образ креста, – и тут же змей и все бесы убежали. С тех пор место это обитаемо.

Вот так-то блаженный Андрей днём учил приходящих и исцелял болящих, а ночами выходил там же в Давкоме, но чуть к востоку, на гору под названием Клит – то есть «ложе», и там лёжа молился Богу, чтобы Тот посодействовал ему, так как многие противились ему. Случился же праздник у язычников, и принесли они жертвы своим богам. И на следующий день вселились в людей бесы, и те обезумели и стали пожирать свою собственную плоть – весь народ пожирал себя!

– Постой, брат Фалалей, – перебил рассказчика Епифаний. – Ты говоришь, стали пожирать они собственную, то есть человечью плоть?

– А то чью же ещё!

– Тогда, значит, справедливо будет назвать их людоедами?

Старый Фалалей призадумался и ответил чуть погодя:

– Людоедами у нас называют тех, кто ест человечью, но не свою, а чужую плоть. Нет, нельзя тогдашних никейцев назвать людоедами. Или ты не слышал, что апостол Андрей вместе с апостолом Матфеем учили в Городе людоедов?

– Слышал, брат Фалалей, только не с Матфеем, а Матфием…

– Ну, это тебе видней, учёный ты человек. И разве не знаешь ты, что Город людоедов – это никакая не Никея, а Синопа.

– Синопа?! – воскликнул Епифаний.

– Ага. Синопцев ведь так и называют у нас – пальцееды. Это потому что отгрызли они палец у святого апостола Андрея, а не потому, что они едят финики, которые мы называем «пальцами». Но потом палец у Андрея, конечно, новый вырос, лучше прежнего.

Такого поворота истории о путешествии Андрея и Матфия в Город людоедов Епифаний никак не ожидал: всю жизнь он думал, что это просто детская сказка, не имеющая никакого отношения к действительности, а тут вон оно что – Синопа…

– Будешь теперь знать, – продолжал Фалалей, – что синопцы от тех самых людоедов происходят, которые Андрея с Матфеем чуть не сожрали. А никейцыто в старину, когда пришёл к ним Андрей и когда обезумели они все от нечестивого идолослужения, поднялись они тогда на гору к Андрею, начали стонать, вопить – и говорят: «Помилуй нас, посланец Бога Благого!» Спустился тогда Андрей с горы, стал посреди этих людей, простёр руку и запечатлел их крестным знамением – и прекратили они поедать свою плоть. И взошёл Андрей на возвышение, и начал говорить… Уж он говорил и говорил им речи, исполнившись Духа Святого, проповедовал и проповедовал, так что все никейцы, иудеи и язычники, конечно, тут же и уверовали во Христа Иисуса. Кто же устоит перед проповедью самого апостола? И взмолились тогда люди о помощи, и подошёл к ним Андрей, возложил руку на каждого и всех исцелил, а немым подул в уши – и вернулась к ним речь.

– А что же говорил апостол Андрей жителям Никеи? О чём проповедовал? – спросил Епифаний.

– О чём-то да проповедовал, конечно. А о чём именно – откуда ж мне знать, простому дьякону? Знал бы я, как говорить проповеди, так был бы давно уже попом. Это вам, учёным монахам, подобает знать, что там апостол Андрей мог сказать никейцам.

– А знает ли кто-нибудь из местных отцов и монахов? – не унимался студийский гость.

– Не знает никто, иначе б я всё в точности записал: читать и писать я умею, а речи говорить – это не по мне… И в книгах наших о том не написано нисколько. Про Андрея я рассказал тебе ровным счётом то, что мне самому рассказывал Исихий, старый пресвитер Софийской церкви, покойный давно, лет пятьдесят как помер он. Больше спросить не у кого. Маркеллин тебе и тот уже неправильно всё наговорил, а ведь и он от меня эту историю слышал.

– Чем же закончилась эта твоя история? – вступил в беседу Иаков, который тщательно запечатлел на нескольких церах рассказ Фалалея.

– А тем, что долго ещё апостол Андрей проповедовал в Никее, вразумлял и исцелял окружные города и сёла, разрушил несколько языческих капищ, а синагогу сделал христианскою церковью, освятив её именем Богородицы, воздвиг там престол, покрестил людей великое множество, рукоположил несколько пресвитеров, дьяконов и епископа Драконтия даровал нам – первого епископа града Никеи.

Тут Епифаний снова попытался доискаться до правды:

– А Маркеллин, хоть ты ему и не доверяешь, сказал мне, что первым епископом Никеи Андрей поставил Каллиста.

– Всякое люди наговорят. А мне старый Исихий передал, что Драконтия. Твоего Маркеллина тот никомидийский монах запутал. Потому, я думаю, что это в Никомидии первого епископа Каллистом звали, а у нас именно Драконтий был. Церковь же Богородицы, которую заложил святой апостол Андрей, – это наша Успенская церковь, да. – Фал алей взглянул на купол родного храма и торжественно перекрестился.

– Драконтий же, – заключил диакон, – пострадал затем. Сподобился мученического венца. Мая в двенадцатый день память его. А святой всехвальный апостол Андрей Первозванный, уходя из Никеи, благословил всех жителей и произнёс душеспасительное наставление. На том история моя и кончается.

– Да спасёт тебя Господь, брат Фалалей, и удостоит тихой и безмятежной кончины! – поблагодарил его Епифаний.

Больше ничего нового о пребывании апостола Андрея в Никее узнать ему не удалось. Служил же Епифаний в Успенской церкви, поминая лишь патриарха Никифора и верных ему епископов, ещё целый год, потому что в Никею всё это время иконоборческий лжепатриарх Феодот (а точнее – сам василевс, ибо только ему тот и подчинялся) так и не удосужился прислать нового митрополита. При этом в Никею не реже одного раза в месяц приходили послания Феодора Студита, которые он тайно пересылал из темницы в Метопе, что на берегу Аполлониатского озера, в четырёх днях ходьбы от Никеи. Послания Феодора, адресованные самым разным людям, расходились в списках по всей Асии, Фракии и Элладе, попадали они и к императору, хотя ему-то они вовсе не предназначались, и от этого гнев Льва на иконопочитателей, особенно студитов, разгорался всё сильнее.

Гневу, одной из самых жестоких и опасных страстей, внушаемых бесами, в один из воскресных дней августа 6324 года посвятил Епифаний свою проповедь, движимый также благочестивым желанием воссоздать ту первую речь, которой святой апостол Андрей обратил ко Христу разгневанных никейцев, ведь никто её тогда не записал, а если кто и запомнил, то не донеслось о ней до сего дня правдивого предания.

– Во тьме языческого идолобесия, – вещал Епифаний посреди церкви, – посетил ваш город, о братья и сестры Никейские, сам Первозванный апостол. И что же он здесь застал? Разгул страстей, служение бесам, человекоубийства и прелюбодеяния. Предки ваши, о никейцы, грызли в исступлении сердца собственную свою плоть и готовы были в безумном гневе растерзать и самого апостола! Но укротил он их словом истины. Вот что он им тогда сказал:

«Как помилует вас Бог и удержит от вас этот гнев, когда вы не хотите принять Его? Или как Он услышит и меня, просящего за вас, когда вы не соглашаетесь уверовать и отступить от своих злых дел? Я учу вас пути спасения, а вы издеваетесь надо мной. Много говорил я вам: «Отступите от идолов», – а вы не согласились со мною. Боги, которым вы служите, а вернее, бесы, вселившись в вас, как в собственных рабов, показали собственную злобу, ведь доброго они сотворить не могут. Отрезвитесь же! Придите к Единому Богу, Живому и Истинному, и запечатлейте себя крестным знамением Христовым – и побегут они от вас. Откажитесь от их дел и служений, потому что они тьма, и возьмите оружие света, чтобы и теперь пожить в мире и здравии, и будущих благ вкусить. Разрушьте свои святилища и изваяния, которые мертвы, и поклонитесь на восток Единому на небе и на земле Богу,

Который сотворил вас в соответствии со всем и на небе, и на земле;

Который сотворил воду и посреди неё укрепил землю и словом повеления Своего – твердь, поднял над ней воду, а то, что под ней, собрал в единое собрание – и явилась сухая земля – и ни на чём не основал её;

Который сотворил звёзды и свет, солнце и луну – и они ни от тяжести своей не опускаются, ни от бега своего не поднимаются, хотя они и больше земли по размеру и неодушевлённы, но беспрерывно движутся равным ходом, и ими измеряются времена, месяцы и годы;

Который производит дыхание и из него – облака, воды, ветры, снега, льды, молнии, громы, бури;

Который выводит из земли реки, разливающиеся, вечно текущие, и где ни впадают – не переполняющие, откуда ни вытекают – не опустошающие беспредельные глубины морей;

Который сотворил землю словно пемзу с соответствующими огромными пещерами, страны и огромные озёра внутри неё и мрачные места, которые населяют духи и души идоло-служителей, море огня под землёй – и об этом свидетельствуют огнедышащие острова Липари и пламя Этны в Сицилии, брызжущие кипятком Фотарии в Ликии;

Который сотворил пещеру Тартара, высокие горы и необитаемые места (куда удалено жить множество бесов), четвероногих зверей, слонов, змеев и пресмыкающихся;

Который сотворил четвероногих и птиц, бесчисленные роды рыб и морских животных – и обо всех них Он заботится, цветы земные, плоды и всякую пищу, растения и всякую силу, породы драгоценных камней, сияния и разноцветные мраморы, золото, серебро и всё изящное, разнообразие вод и всякую рыбу, цвета и все видимые краски, всякое благовоние и всякие ароматы – и всё это ради человека, которого Он почтил Своим собственным образом и которому подчинил всё;

Который даёт мудрость и разум просящему;

Который сотворил и творит удивительные вещи, коим нет числа.

Он Единый и Единственный Бог: Своею Мудростию и Своим Духом Он привёл всё из несущего в сущее. Уразумейте это, благодарите Его мысленно и поклоняйтесь всегда Богу и Отцу Господа нашего Иисуса Христа и Святому Его Духу, и убегут от вас бесы и всякая болезнь. Аминь!»

Так проповедовал святой апостол Андрей, являя мысленному взору слушающих все чудеса Господни – тварные от Нетварного. Но ещё большим чудом стало воплощение Его в образе тварной плоти человеческой, благодаря чему все мы получили путь ко спасению через Христа Иисуса, видимого и осязаемого по человечеству и непостижимого по божеству. И вот мы можем и до сего дня видеть Его и осязать, взирая на святые иконы Его и поклоняясь им, лобызая их в благоговении, – как при жизни Христовой обнимали Его апостолы, как прикасался к нему и апостол Андрей Первозванный. Как же тогда возможно покуситься на эти святые образы? Исповедуя Христа, мы боремся и за святую икону Его; и напротив – кто отвергает её, тот и Христа отрицает, потому что чествование образа относится к первообразу, и одно в другом созерцается и почитается поклонением…

Не успел Епифаний закончить свою проповедь, как церковные врата громыхнули, и в дверном проёме показался закованный в доспехи всадник верхом на коне, следом вбежали пехотинцы. Всадник недовольно огляделся, слез с коня, стащил с головы шлем, и все увидели, что волосы его совершенно белые, хотя сам он был ещё совсем не стар. Приглядевшись, Епифаний обнаружил, что один глаз вошедшего был голубым, а второй – карим, и это пугало сильнее, чем шапка белых волос над молодым воинственным лицом, обезображенным к тому же глубоким шрамом от уха до уха.

– Эй, ты! – ткнуло чудовище Епифания своим сапогом. – Ты чего тут разболтался?

– Я, господин, – робко отвечал Епифаний, – лишь повторял слова апостола Андрея и Василия Великого…

– А, ну если этот твой апостол действительно такой мужественный, а царь – великий, то хорошо. – Всадник говорил отрывисто и при этом неприятно коверкал слова, и неожиданно для всех он рявкнул:

– Я Ингер! Ваш новый митрополит.

Все клирики Успенской церкви оцепенели, и только диакон Фалалей проревел в ответ:

– Вот ты какой, сатанинский выродок!

Ингер махнул рукой своим слугам, и те тут же вытащили из алтаря Фалалея и, уже закусившего губу, увели прочь. Затем Ингер, словно переламывая у себя во рту огромный язык, проговорил:

– Вы тут служйте, как можете. Главное, чтобы никаких. Чтобы на государя не говорили! Чтобы не было тут такого! Ни-че-го! Понятно меня? – И он снова оглядел стены храма, но как будто не заметил украшавших их мозаик.

«Варвар… иконоборец… морда германская…» – пробежал тяжёлый шёпот по рядам мирян и достиг алтаря.

– Запомните. Я – Ингер. Ваш. Новый. Митрополит, – повторил он, вскочил на коня и удалился.

Нельзя сказать, что с этого момента жизнь никейской церкви круто изменилась: Ингер (во святом крещении Игнатий) действительно позволял служить по-старому, в церковные дела не вмешивался, поскольку в них совершенно не разбирался и, будучи убеждённым иконоборцем (то есть безгранично преданным василевсу служакой), вряд ли понимал, чем икона отличается от обычной картины. Да и откуда ему было об этом знать? В его родных краях, далеко на севере, чуть ли не за Таврикой и Скифией, не было ни того ни другого, а до прибытия в Никею он командовал гарнизоном Херсона – варварами в варварской стране, где царит вечная стужа, а вино киснет от неутихающих ни на сутки зловонных ветров, дующих от болот Меотиды.

– А ведь вышло всё, как я и говорил! – шамкал потом Фалалей; ему в день явления Нигера выбили последние зубы, так что к диаконскому служению он оказался совсем непригоден. – А ты, отец Епифаний, держался молодцом, в ноги-то ему не бухнулся, антихристу этому. Произнеси-ка ты и завтра проповедь: хорошо ты говоришь, правильно, правдиво, православно. Я вот сейчас вспоминаю: так мне и передавали старики речи апостола Андрея, как ты тогда нам сказывал. Слово в слово всё угадал!

Епифаний раскраснелся от этих слов: так он был доволен своей тогдашней проповедью, пусть и прерванной столь диким образом, но вместившей главное – речь Андрея перед никейцами, которую он писал в течение нескольких месяцев, напряжённо молясь святому апостолу и ежечасно испрашивая у него благословение на непосильный риторический труд, и труд свершался, и Епифаний устремлялся духом в те отдалённые времена, когда по этой самой земле ходил блаженный Христов ученик и проповедовал Евангелие Царства, – и Епифанию уже казалось, что он начинал проникать не только в подробности его жизни и деяний, но и в самые его мысли. Назавтра же, в день памяти апостола Андрея, архипресвитер Михаил действительно благословил Епифания прочесть подобающую этому празднику проповедь.

– Братья и сестры никейцы! – обратился Епифаний к собравшимся за торжественным богослужением. – Не от себя скажу слово, но от святого, чью память мы ныне совершаем, ибо крестил он ваших предков – весь народ, сбиравшийся к нему от мала до велика, мужчин и женщин, иудеев и язычников. Сказал им прежде Андрей, как полагается: «Мир всем», – а исцелённые им жители вашего города громко воскликнули: «И духови твоему!» И я приветствую вас теми же словами и говорю то же, что говорил вам тогда Андрей: Благой и Единый Творец всех, Бог, почтив человека Своим образом, насадил на востоке рай и поместил там человека, дав ему заповедь бессмертия. Но сатана, позавидовав, при помощи превозношения и гордыни (ведь он сказал, что «будете как боги») заставил человека ослушаться сотворившего его Бога, вследствие чего тот обратился к тлению из нетленности и родил сына ослушания, Каина, который отобразил в себе дьявола. Ведь Каин стал изобретателем всех зол и, убив Авеля, брата своего, который был праведен и незлобив, получил семь наказаний, поскольку и семь зол совершил. Ведь когда он приносил Богу начатки, то из этих начатков сам лучшее вначале съел и так принёс Богу – вот первое зло. Второе – зависть, ведь он позавидовал Авелю, собственному брату. Третье – лукавство, потому что и перед Богом, и перед родителями он слукавил. Четвёртое – ненависть, ведь, ненавидя, он искал, как бы убить брата. Пятое – ослушание Бога и родителей, ведь те много говорили ему, чтобы он не творил лукавства перед Богом. Шестое – обман, ведь он обманул собственного брата, сказав ему: «Пройдём на поле», – явно, чтобы поглумиться над ним. Седьмое – ложь, ведь после убийства сказал ему Бог: «Где Авель, брат твой?» – не потому, что не знал, но оставив место для раскаяния, а он не только не сокрушился и не удручился из-за разлуки и гибели брата, но и бесстыдно солгал, сказав: «Не знаю: разве сторож я брату своему?» – словно издеваясь над Богом. А справедливый Бог за семь зол воздал семью карами. И первая – это отчуждение от Бога, ведь «вышел Каин, – сказано, – от лица Божия». А вторая – «поселившись на проклятой земле, как запятнавший её братской кровью». Третья – беспрестанная работа, ведь «обрабатывай землю», написано. Четвёртая – бесплодие земли, ведь «обрабатывай землю, и она не станет более давать силы своей для тебя». Пятая – стенать стенания и непрерывный хрип. Шестая – трястись, ведь «стеная и трясясь, ты будешь на земле»: трясясь, ни пищи, ни питья не мог он своей рукой приблизить ко рту, ни другого чего для тела. Седьмая – удлинение жизни, ведь он хотел быть убит и избавиться от зол (ибо награда для наказуемых – смерть, приносящая быстрое избавление), а Бог сказал: «Не так: всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро», – то есть он отменит семь отмщений и, следовательно, отвратится от убитого Авеля, так как Каин был проклят. Родился же Сиф, подобный Адаму: праведный, мудрый, незлобивый, кроткий, знающий, ведь это он изобрёл науки. Он родил Еноса, подобного себе, ведь богом называли его за добродетели. Его сыновья, увидев дочерей Каина, взяли их себе в жёны, ведь дочери прокажённого бывают прекрасны обликом. А те научили их отцовским злодеяниям: грабить, убивать, враждовать, делить, устанавливать границы, строить города (первым ведь Каин построил город), устраивать войны из-за одной женщины и женщин – воевать из-за одного мужчины. Наконец, родились великаны, и больше не выносила земля злых дел людских. Увидев это, Бог навёл потоп, водой смыл грех и очистил землю. Лишь Ноя, который один из праведного семени был праведен, спас Он с женой, тремя сыновьями и их жёнами, повелев ему сделать большое судно и ввести туда с собой от всякого животного и от всякого семени, а весь остальной мир погубил. И когда люди снова умножились, злоначальник дьявол не прекратил воевать с родом человеческим, ведь он научил их идолослужению, и вместо Благого Бога, Сотворившего всё, люди поклоняются тварям, а вернее – бесам, благие и мудрые – неразумным и лукавым. Авраам же, единственный избежав идолослужения, служил Богу Истинному, Творцу неба, земли и всех звёзд, ведь, видя и постигая их, он познал их Творца. Поэтому возлюбил его Бог, благословил его семя и воздвиг из него учителей богопочитания и пророков и Иосифа, который был целомудрен. И когда случился голод, он кормил Египет семь лет, а после этого египтяне сделали праведное семя рабами. Поэтому Благой Бог воздвиг мстителя за свой народ – Моисея, который сотворил великие чудеса и знамения в Египте: разделив море, провёл он по суше свой народ, и, преследуя их, египтяне вошли и сами в море по суше. Обернувшись, Моисей вновь возвратил воду, а египтяне остались в пучине. Народ Моисея, освобождённый от рабства, оставался в пустыне сорок два года, питаемый свыше: он принял словеса Бога Живого, закон и заповеди. А умирая, Моисей сказал народу: «Пророка вам воздвигнет Господь Бог из братьев ваших, как меня, а кто не поверит тому пророку, тот будет истреблён из книги живых». И передал он им своего преемника – Иисуса Навина. И далее по порядку судьи вплоть до Самуила и Давида царя, которому и поклялся Бог от плода чресл его дать царство непреходящее. И после Давида воздвиг Господь всех пророков, которые и пророчествовали о пришествии Христа. А после исполнения седмин Даниила Бог послал Своего Сына в мир и вселил Его в непорочную Отроковицу из семени Давидова, у Которой был старец-хранитель в Галилее. Когда Сын Божий родился в Вифлееме Иудейском, небо посредством звезды возвестило о Его рождении, призвав персидских волхвов. И ангелы воспели, и пастухи увидели, услышали и благовестили радость мира и низвержение дьявола. Достигнув тридцати лет, Иисус, Сын Божий, послал перед Собой Иоанна, сына священника Захарии, проповедать миру крещение покаяния во оставление грехов. Водой грех древнего мира был уничтожен, водой народ израильский от рабства египетского был освобождён, водой и огнём благодаря Илии избавился еврейский народ от заблуждения Ваалова. Водой крещения и вы очиститесь от древних своих скверн, напишутся ваши имена на небе, и больше не коснётся вас бес, ведь он тонет в воде, освящённой призыванием Отца и Сына и Святого Духа.