Текст книги "Трон галактики будет моим! Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Андрей Скоробогатов

Соавторы: Дмитрий Богуцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Народ начал прыгать на стену вслед за мной. Я ловил оступившихся, прижимал к стене до момента как они понимали как это делать самим.

Я подхватил Дашу, помог Блейзу и Гансу. Остальные справились без меня.

Кажется все. Мы все на стене, по крайней мере никто больше не летает в полуметре над лавовым полем.

Я пересчитал людей на стене. Семнадцать. Черт! Семнадцать.

Мы все-таки кого-то потеряли.

Я узнаю кто это, только когда выберемся отсюда. Или никогда не узнаю.

Из нашей группы на стене над лавовым полем вверх выдвинулась фигура, подпрыгнула, повисла на кончике одного пальца, подтянулась на этом пальце, до карниза прямо над нами, вылезла туда. Судя по нечеловеческой кинематике, это Октавия в закопченных до неузнаваемости доспехах. Точно, это она. Вон, стоя на корточках, сняла со спины свой дрон «термитник», запустила его в воздух, подвесила под ним конец фала и отправила дрона прямо вверх вдоль стены в облака пепла, скрывавшие все.

Дрон унес конец фала вверх и пропал.

Но, похоже, дрон смог подняться куда-то, где закрепил свой конец фала. Октавия подергала фал, раз, другой, потом уперлась ногами в стену и перебирая фал в руках просто пошла по стене вверх и тоже скрылась из глаз. Я терялся в догадках, что там происходит, но потом конец фала упал прямо мне в руки.

А. Ну да, все понятно. Прошу подниматься, Ваше Высочество. Я натянул фал и полез вверх.

И так я лез-лез, стукаясь локтями и коленями в доспехах, пока не добрался до выходящего на склон оголовка туннеля, забранного шестигранной решеткой, за который дрон и зацепил конец фала. Здоровенный такой тоннель в рост человека. На решетке со всеми удобствами висела Октавия. Я как мог зацепился рядом. Судя по ассиметричному символу Ыырхува на диске в центре решетки ее сюда именно ордынцы и поставили изучая все уязвимости базы. В принципе разумно, десант с челнока в эту дырку можно было попробовать забросить, и кто знает…

Но радары «Стервятника» наверняка сканируют воздушные подходы в этот сектор. И дырку заботливо законопатили.

Но даже ордынцам не хватило безумия, ну или раскованности мышления, так сказать, предположить, что враг залезет по стене, поднимающейся из лавового поля.

Я зацепился карабином за решетку и подергал фал, мол свободно. Фал тут же натянулся и вскоре из дыма и пепла показалась здоровенная фигура Макса, его могучий силуэт даже доспехи не смажут.

За ним один за другим последовали остальные. Пока они лезли, мы с Октавией исследовали решетку на предмет сигналок и сюрпризов, а потом по очереди пилили тугоплавкий металл виброножами. Три лезвия запороли прежде чем пробили дырку, чтобы еле-еле одному пролезть.

Народ развесился по решетке на карабинах вокруг пробитой нами дырки и пока мы ковырялись медитировал на открывающиеся с этой высоты хтонический пейзаж.

Мало кто такое видел. И отнюдь не все смогли об этом рассказать.

Ну, в конце-концов дырку мы расковыряли.

Ну а кому лезть? Ну что за вопрос, конечно мне!

Но не успел я приступить к своему акробатическому этюду как Макс тревожно поднял руку, все замерли.

Над нами тихо, как ладья Харона прошл ордынский патрульный челнок. Все-таки они тут летают.

Ещё минут десять мы сидели не дергаясь. Только пепел сыпался на нас из кровавых облаков.

Но прежде чем я тронулся с места, Макс снова меня остановил, сквозь решетку подсветил фонарем свод туннеля, и мы все всё увидели сами.

Туннель оказался заминирован в самом начале, двумя осколочными минами. И мы бы взорвались бы тут все нахрен, прямо здесь. Стоило мне пролезть через решетку. Не знаю, уцелел бы, я или разорвало бы меня нафиг…

Октавия осторожно, двумя руками сунула дрон в пробитое нами отверстие и убрала руки, когда тот повис в воздухе.

Потом она подняла дрон к минам. Все прочие в этот момент отодвинулись от тоннеля как могли далеко.

Через пять минут Октавия, управляя манипулятором дрона разрядила обе мины. Макс потом, когда мы все забрались в туннель, снял и спрятал в свой огромный рюкзак. Запасливый.

Ганс Рейкин дал знать, что поведет нас дальше, он знал этот тоннель.

И мы один за другим пошли за ним.

Всё-таки приятно шагать по твердой и горизонтальной поверхности.

Октавия отправила дрон на разведку, искать растяжки и прочие сюрпризы радушных хозяев непрошенным гостям, но пока больше ничего не попадалось.

Тоннель перешел в коридор с парой абстрактных человекоподобных статуй на входе, когда я вступил между ними, Ганс передо мной вдруг поднял руку и я замер.

Ганс стоял неподвижно и прислушивался. Я тоже стоял тихо и также неподвижно и молча стояли все остальные позади меня. А потом я вдруг понял, что одна из статуй открыла глаза и уже секунд десять смотрит меня.

Я посмотрел в её безумные ордынские глаза с тремя зрачками и понял, что мы все-таки попались.

– Засада! – заорал я, выдергивая из-за спины саперную лопату Семеныча и засаживая ее на всю глубину штыка прямо между глаз спрятавшегося в стене метаморфа Орды.

А потом мне долбанули по башке так, что пол поменялся местом с потолком.

Глава 16
Черная дыра на палке

Так. Это пол или потолок? Вот в чем вопрос. Звезданули меня от души, ориентация в пространстве потеряна и назад не возвращается.

Я видел, как надо мной медленно летит, теряя куски разбитого доспеха, Ганс Рейкин. Пожалуй, ему похуже, чем мне будет.

Чем этот нас таким приложили?

А! Вижу здоровенный такой металлический молот. Мелкие куски доспехов вон ещё крутятся по орбитам вокруг черного резного оголовка молота на эргономичной рукоятке под хват в четыре руки из того же металла.

Да и сам экземпляр ордынца, этак тяжко приложившего меня, а потом и Ганса, пропорций просто выдающихся, впечатляющая боевая машина. Весь в броне.

Это что-то новое, я таких ещё не видел.

Откуда ты сюда прискакал, такой страшный? Ведь сидел где-то рядом, сигнала от сливающегося со стенами часового ждал.

А тем временем Ганс долетел, наконец куда, собирался и там грохнулся на пол. Мир пересобрался, и время помчалось с обычной скоростью.

Ох, что-то мне тяжко. Видать, он мне по шлему кувалдометром самим засадил. Как башка не развалилась?

Я, цепляясь за стену, поднялся на ноги. Метаморф-разведчик так в стене и остался. Лезвие лопаты торчало между двух глаз и трех оскаленных ртов с зубами-иглами.

– Отдай, – недовольно буркнул я, выдергивая лопату из головы метаморфа.

Всегда было интересно, на кой-черт ему такая мясорубка во рту? И как эти разведчики проходят сквозь стены? Больше из ордынцев никто так не умеет.

Во. А тут у нас веселье в полный рост. Мимо меня потоком летят бластерные болты, сияя в полутьме. Красиво. А наши, поливая ордынца болтами мне что-то кричат. Ложись? Ну, нет, я уже сегодня полежал, хватит пожалуй.

Громила с молотом от болтов и не прятался. А понятно почему, прилетающие болты перехватывает и закручивает по спиралям вокруг выставленного вперед оголовка молота засиявшего изнутри тяжелым черным светом, уж не знаю, как иначе сказать. Болты разлетаются в стороны, выбивая из стен каменное крошево.

Нихрена себе, какая суровая штука. Это что ещё за гравитационная аномалия? Чёрная дыра на длинной палке?

И понятно, почему он здесь. Он в этой трубе в одиночку нас перебьет, как асфальтовый каток по нам проедет, если дать ему шанс.

Я тряхнул моей саперной лопаткой, и её сложенный стопкой штык развернулся по всей длине, так что теперь шанцевый инструмент реально напоминал меч, и опираясь на рукоятку, побрел к этому четырехглазому молотобойцу.

Четыре его белых отдельных глаза крутанулись на морде и слились в один упершийся в меня слитым воедино зрачком, а потом обратно разъехались на края серой морды. Эти его ротоденатали закрутились, как направленные внутрь зубья мясорубки, скручивая мышцы лица в напряженные спирали.

Нет, правда, на кой-черт тебе столько ртов? Ты что тут, в три горла жрать собрался?

А он раскрутил ротодентали в обратном направлении, словно завыл с треском оторванного зубчатого механизма, и вызывающе пригнулся.

Ага. Ладно, понятно, старая добрая абордажная схватка на ручнике в стесненном пространстве, ничего нового…

Ну, давай, здоровяк, давай потолкаемся. Ты тут своим кувалдометром особо не размахнешься.

Хотя, похоже, тебе этого и не надо…

Молотобоец ткнул в меня своим орудием, и меня унесло вместе с установленным щитом. И так бы я и летел по этому коридору, как пуля в стволе, но врезался в толпу соратников, повалил практически всех, но они меня-таки остановили.

– Извините, простите, был не прав, исправлюсь, – неискренне заверял, я оттоптывая ещё с десяток конечностей, пока выбирался из этой кучи.

Молотобоец поигрывал своим убедительным аргументом, ожидая дальнейших моих действий.

– Вот так, значит? – пробормотал я. – Ладно-ладно. Ты там не расслабляйся. Чем больше шкаф, тем пыли больше.

Вообще, стоит поторопиться, наверняка на базе общая тревога, сюда мчатся тысячи ордынцев, и скоро нас просто трупами забросают, надо перейти на другую позицию, где места побольше.

Я резко пошел на сближение.

Молотобоец сделал выпад в мою сторону. А я бросился на пол и уцепился за щербины, оставленные в базальте проходческим комбайном. И повис на кончиках пальцев, точно на высоком склоне, болтаясь в воздухе под тяжестью собственного веса.

Точно! В кувалде у него исказитель гравитационного направления, нечто вроде указателя. Вот он ткнул в мою сторону и за моей спиной разверзлась бездна, коридор стал колодцем. Даже до соратников позади меня добило, в смысле ниже меня, вон, тоже полетели по колодцу-тоннелю хватаясь за все подряд.

Вот только это недалеко и ненадолго.

Раз. Два. Три. Черный свет на молоте угас, и я, дернув себя вперед, вскочил сразу на обе ноги, когда направление гравитации вернулось.

А теперь посмотрим, как быстро ты его перезарядишь.

С разгону я ткнул ему лезвием лопаты по передней левой руке, прямо в кистевой сустав. Разворотил мышцу, пальцы руки разжались, затряслись. Что, падла, больно? Обратным ходом в башку, чёрт, успел подставить рукоятку молота, а вот я тебе в ногу воткну, прямо в подъем стопы! Что? Не нравится?

Он отпустил две правых руки, крутанул молот одной левой, совершив полный оборот в стесненном пространстве, и оголовок молота прилетел мне прямо в грудь.

Обломки доспеха прямо бырзнули по стенам.

Ух ты, как быстро мимо проносятся стены. Я прямо-таки поезд в метро.

Дыдыщь! Опять я в кого-то врезался. Снес всех, как кегли. Но я вроде остановился. И даже живой остался. Вот странно, а вроде бы не должен. А вот это он зря. Я же сейчас ему задам!

– Пустите! Да пустите же! Дайте мне до него добраться! – но меня держали семеро и не пускали.

– Ладно! – крикнул я. – Ладно! Всё! Я уже успокоился! Отпустите!

Отпустили.

Все это время молотобоец был занят другим. У него возникла маленькая зубастая проблема.

На оголовке его молота внезапно обнаружился броненосец Потемкин, вцепившийся в черный металл всеми своими когтями, со сна злой и голодный.

Я ощупал зарядный ящик на груди, где сидел Потемкин – разорван вклочья. Вот почему меня самого в клочья не разорвало, удар пришелся прямо по придремавшему Потемкину.

Ну, теперь он ордынцу задаст…

Молотобоец сначала пытался оптимистично стряхнуть цепкую зверушку со своего эпического артефакта, но план сразу не задался. Потемкина такой несерьезной тряской только рассмешить можно.

Потом молотобоец решил поддать по Потемкину гравитационной аномалией и затряс его ещё активнее.

Уши Потемкина мотало туда-сюда, челюсти лязгали, но держался он крепко, как раз резьба на молоте, очень для этого удобная попалась.

Молотобоец прекратил трясти светлейшего князя, глаза его со всей широкой морды съехались в один в середине, и он уставился на Потемкина единым четырехкратным зрачком. В этот момент, Потемкин решил попробовать на вкус, то на чем его так весело трясет, вдруг оно того стоит?

Ну да. Натурально. С диким скрежетом прожорливый броненосец откусил от края черного, как тьма молота кусочек. Реально. Я сам это видел.

Объединенный зрачок ордынского великана расширился от ужаса, а Потемкин невероятно скорчился, скривился, словно ему кислотой челюсти свело, и выплюнул обратно ему в этот объединенный глаз всё это черное полупережеванное металлическое крошево.

Заряд потусторонней дроби прямо в глаз.

Молотобоец заскрежетал на частоте воющей динамомашины, мгновенно закрыл пораженный глаз широкой ладонью одной из рук.

И я тут как тут! С разгону, пока никто не видит, воткнул свою саперную лопату ему на пол-штыка прямо под ладонь, прямо в дыхало, между этих его роторных челюстей и трескучих зубов.

Тут молотобоец своим затянувшимся воплем и подавился.

Дробью в глаз или лопатой раз? Тяжелый выбор, особенно если его нет.

Молот выпал из трех ослабевших рук, но я не дал ему упасть подхватил над самым полом.

Таким вещам лучше не давать просто падать на твердый каменный пол, если конечно преждевременный Рагнарек не входит в ближайшие жизненные планы.

Молотобоец икнул, затрещал и сполз на пол, совсем видать помирая.

Потемкин огляделся увидел, что тут уже свои и сразу же в два прыжка перескочил с молота мне на плечо.

А молотобоец лежал мертвой грудой, не подавая признаков жизни.

– Ну, вот, – пробурчал я. – А шуму-то было…

И так будет с каждым.

Я встряхнул молот, перехватил рукоятку поудобнее. А ничо так инструмент, увесистый. Убедительный. Ещё надо разобраться с его скрытыми свойствами, но и так крышеснос всем встречным черепам.

Не бит, не крашен. Так, немного покусан всеядным герберским броненосцем.

– Ну ты красавец, – сказал я Потемкину, рассевшемуся у меня на плече. – Не буди меня, я со сна недобрый? Злой же, да? В одиночку вон какого врага завалил. Герой!

Потемкин недовольно ковыряясь в зубах когтями, только фыркнул, мол тоже скажете, делов-то.

Я положил тяжелый молот себе на другое плечо и повернулся к реально оцепеневшим от созерцания эпичных событий соратникам.

– Ну вы там как? Все целы? Не все? Иди можете? Ну тогда пойдемте. А то ещё кто-нибудь придет.

Это не я бессердечный. Это сука-война, дело такое.

Надо спешить. А то поляжем в этой прямой кишке ни за что. А я люблю простор, развернись рука, раззудись плечо, и под горячую ногу не попадайся, костей не соберешь.

Похоже, предполагалось, что мимо молотобойца мы никак не пройдем, потому что никого мы больше не встретили до самого конца туннеля, что выходил в большой коллектор.

Тут сходились ещё три тоннеля, я быстро расставил людей их перекрыть.

– Октавия, где мы? – задал я вопрос, уже не соблюдая режим молчания, а смысла в нем уже никакого.

– Мы точно под насосом, – доложила Октавия. – По снимкам основная конструкция должна быть прямо над нами.

– Что там? – спросил я у Ганса, показывая вверх на зарешеченный люк в потолке.

А Ганс чувствовал себя явно хреново, хромал сразу на обе ноги, и я мог это понять.

– Там внутренний ангар для челноков, – пробормотал Ганс. – Это слив в его полу.

– Сколько там входов? – уточнил я.

– Один…

И тут долбануло в туннеле, из которого мы только что все вылезли. Народ не то чтобы подпрыгнул, но напрягся.

– Это что было? – спросил я.

– Это мины, – отозвался Макс. – Я их обратно установил.

Ага, к нам уже лезут через пройденный нами туннель. Отсюда надо уходить. Проще держать два входа, чем четыре.

– Октавия, открой люк. Череп. Галлахад, Правофланговый, вы первые наверх.

Октавия подняла к люку дрон и пока возилась с ним, Илья от одного из тоннелей крикнул:

– У нас тут движение!

А потом начал стрелять в тоннель.

– Октавия, поторопись, – приказал я.

– Десять секунд, господин рыцарь.

Решетка с грохотом рухнула вниз.

Дрон сбросил сверху фал.

– Череп, пошел! – приказал я.

И Череп пошел. Если его там встретят, у него больше остальных шансов продержаться под огнем до прибытия остальных.

– У нас движение, – доложила Даша от другого тоннеля и тоже начала стрелять.

Обкладывают. Обойти пробуют.

Наверху тихо. Череп высунулся вниз и подав руку Галахаду на веревке затащил его к себе. Потом они уже вдвоем втащили Правофлангового.

Я отправил группы от пока спокойных туннелей наверх, а Макс заминировал лазерными растяжками выходы из них.

Потом пошла группа Ильи, потом сразу Даша. Октавия со своим дроном уже была наверху.

Мы с Максом уходили последними, Макс за мной.

Да, тут наверху ангар и большой, на пару челноков, и пространство для погрузки, зарядная и погрузочная станции.

Илья погрузчиком уже ставит на люк сверху тяжелый контейнер.

Целых пять минут внизу было тихо, а потом начали взрываться мины. Надеюсь, ордынцам это понравилось.

Так, ладно, что тут еще есть?

Пока Илья с Галлахадом на погрузчиках забаррикадировали контейнерами ворота в ангар и расставляли остальные по ангару, импровизируя из них маленький укрепрайон, я расставил бойцов и осмотрелся.

Тут можно отбиваться какое-то время.

– Да, – сказал я. – Это будет здесь. Устанавливай мину, Октавия.

Пока Октавия возилась с нашей маленькой ядерной миной, я сделал короткую вылазку наверх, в световой фонарь на крыше ангара. Вид оттуда открывался впечатляющий.

Насос, огромная, параболическая башня, возведенная прямо на острове, уходила на высоту полукилометра. Молнии пробегали изнутри, между стенками башни, а кровавые облака кружили в хороводе вокруг её вершины.

Тонкая едва различимая в сиянии звезды струя клубящейся плазмы бесконечно тянется от Сефирота к насосу, исчезая в пульсирующем наэлектризованном силовом шаре в ста киломтерах над планетой.

Этот ордынский энергетический квантовый телепорт работает бесперебойно, высасывая тело нашей звезды.

И всю эту красоту мы и заминировали нашей ядерной бомбой.

– И что дальше? – спросила меня Даша, когда я спустился вниз.

Блин. Я искренне был уверен, что мы все поляжем сильно раньше, и в деталях эту стадию плана как-то не продумывал, чтобы потом не расстраиваться. К этой стадии операции от любого плана уже ничего не остается.

Но я был готов что-то ещё сымпровизировать. Делов-то.

Впрочем, ордынцы быстро локализовали наше местоположение, и времени мне на тщательное обдумывание плана не оставили.

«Стервятник-Хохотун» мог бы весь остров разнести и нас вместе с ним, да вот только мы забрались прямо под ту штуку, которую ему поручили охранять. И разнести просто бортовым залпом он нас не мог.

Ну, да у него на борту хватало средств более тонкого свойства.

Сначала они послали разведчиков. Они показывались из стен и тут же исчезали, когда мы открывали по ним шквальный огонь. Может мы и убили кого.

А потом просто взорвали крышу ангара у нас над головами.

Внезапная цепочка взрывов над головой прижала нас, а полу в щелях между контейнерами как в окопах под обстрелом.

Крышу сорвало, и мы увидели «Стервятника-Хохотуна» во всей его могучей красе залитого снизу отсветами лавового моря. Словно огромное костлявое чудовище, он навис над нами.

На дне вдоль оси вражеского корабля один за другим открывались десятки сияющих светом изнутри люков, и оттуда на несчастный остров обрушились десятки фалов, а по ним вниз посыпались сотни ордынских десантников.

Реально сотни.

Может, и не зря я план отхода не планировал. Он теперь нам точно не понадобиться.

Мы открыли ураганный огонь по десанту из всего, что у нас было, сшибая четверорукие фигуры с фалов. Но их было очень много.

Первая группа из десятка десантников свалилась прямо к нам в ангар.

– За мной! – заорал я поднимая молот. – Встретим, пока их мало!

Первый десантник приземлился спиной ко мне.

Ордынцы не поворачиваются. Они переориентируют симметрию тела в нужном направлении. Вот он только что стоял спиной к тебе, а в следующий миг, словно выворачивается наизнанку внутрь себя и уже проступает сквозь затылок щербатая морда, и он уже всей своей жуткой физиономией к тебе.

И мы сошлись с ним в рукопашную.

Я отбил лопатой выпад кривого абордажного катласа, и с другой руки всадил ему молот в прямо в середину тела.

Полыхнуло черным светом.

От удара молотом десантник просто улетел как из катапульты запущенный, врезался в стену зала и разлетелся брызгами, словно с сотни метров упал.

А-а! Так вот как это работает!

Череп с двух рук расстреливал падающих на нас десантников танцуя в ответном огне.

Макс поливал небо шквальным огнем своего четырехствольного бластера и наплечных турелей.

Даша уже срубила ордынскую голову ударом плазменного лезвия, разорвавшего перчатку её доспеха.

Правофланговый потерял оружие и просто забил кулаки в стальных перчатках в оскаленную ротоденталь десантника, завыл от бешеного напряжения и разорвал пасть ордынца.

Мужик обещал пасти рвать? Мужик сделал.

Вроде отбились? Вроде да.

Но за первым десятком, который мы вырезали полностью за минуту, на нас падало уже три десятка ордынцев. А следом за ними ещё сотня. А за ними уже две сотни.

И стало ясно, что вот этой многосотенной волны мы уже точно не выдержим.

И поляжем тут все.

Среди всей этой мясорубки с ядерной миной на коленях с пальцами на инициаторе сидит Октавия и смотрит на меня.

Взрываем? Господин рыцарь?

Вот что спрашивал у меня её нечеловечески отрешенный взгляд.

Взрываем?