Текст книги "Смертельный ужас (Возмездие) (СИ)"

Автор книги: Андрей Цепляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

* * *

Ночью Амину снился сон. Мечеть стояла посреди райского сада купавшегося в лучах заходящего солнца. Светлый лес был наполнен пением птиц и журчанием ручьев. Во дворе вокруг цветочных клумб и фонтанов гуляли люди в длинных одеждах. Они были похожи на его предков. Все как один смуглые, с темными волосами и спокойными лицами. Солнце погрузилось в море. Двор обволокли мягкие сумерки, одна за другой загорались звезды. Внезапно черная вспышка в самом высоком окне минарета поглотила остров. Небо заволокли серые тучи. Цветы завяли. Люди во дворе упали замертво, а их тела обратились в пыль. Лесные деревья зачахли, уступив место кривым гигантам, обтянутым множеством лиан. Умиротворяющий шум моря сменился звериным ревом, вслед за которым из дворца донеслись крики страха. Дверь каменного портала затряслась, а из щели под ней поползла густая красная лужа…

– Просыпайся, соня, – раздался медовый голосок у него над ухом.

Амин вздрогнул и растянулся на полу. Взгляд его встретился с карими глазами сестры. Атия сидела рядом, закутавшись в чадру. На лице играла улыбка.

– Что ты так пугаешься, братишка?

– Убирайся прочь! Я не хочу тебя видеть!

– Так ты разговариваешь со мной после того, что я для тебя сделала? – нахмурилась аравитянка.

– О чем ты?

– Этот идальго, Альвар Диас, дышит благодаря мне. Ты попросил сохранить ему жизнь. Забыл уже?

– Значит, это была ты? Но как тебе удалось? Я думал Бомбаст никого не слушается.

– Я просто его попросила, – пожала плечами девушка, склонившись над лежащим на носилках сержантом. – Думаю, Бомбаст до сих пор помнит о том, что было между нами…

– Мы все это помним, – проворчал Амин, прислонившись спиной к стене. – Спасибо, Атия. Теперь уходи, пожалуйста.

– Знаешь, я в любой момент могу попросить его повторить это. Альвар Диас, сколь силен бы он не был, умрет во сне. Бомбаст уйдет, и будет охотиться до тех пор, пока мы вновь не останемся втроем.

– Тебе не запугать меня. Кораблекрушение дело рук самого Господа, уставшего от пролитой нами крови. Возможно, это последние дни моей жизни, как и твоей, – спокойно ответствовал Амин, делая знак, чтобы чертовка немедленно отошла от Мартинеса.

– Как ты наивен, братец. Второй раз я не умру, – улыбнулась она, закатив глазки. – Впрочем, позабочусь, чтобы и ты не отошел к предкам. Вставай. Хочу тебе кое-что показать.

– Сейчас?

– Да. Пока все спят.

– А как же Бомбаст? Он сходит с ума, когда меня нет рядом.

– Он будет спокойнее мула. Идем.

Атия грациозно упорхнула во тьму. Из ближайшего арочного прохода раздался шорох ее платья. Юноша медленно поднялся и побрел следом.

* * *

Альвара разбудил грохот молний. Идальго открыл глаза. Встал. Вокруг как будто стало светлее. Остальные все еще спали, когда он вышел в центр обширного зала и, запрокинув голову, подставил каплям дождя вспотевшее лицо. Теперь, с наступлением утра, Альвар мог разобрать, что к чему.

Купол состоял всего из одной оболочки, что сделало его уязвимым перед стихией. Массивная конструкция держалась на прочных кружалах, чего архитекторы не могли себе позволить на родине ввиду отсутствия древесины. Плиты на полу и граненые стены украшали арабески с растительными узорами похожими на ковры, тем самым, напоминая, что мечеть воздвигли предки кочевых народов. Повсюду господствовало единство форм, гармонично формируя внутреннюю пустоту мечети. Ротонда, в которой они спали, состояла из множества колонн, огибавших зал по кругу. Каждая колонна соединялась с соседними поражавшими тонкостью и изяществом линий ажурными арками. На них держалась купольная терраса, к которой вели две крутые лестницы, сложенные из камня. Когда-то здесь было очень красиво. Теперь все вокруг покрылось трещинами или заросло мхом, а центр зала превратился в крошечное озеро. Именно в нем сейчас стоял идальго, взирая на жилище иноверцев, не смотря на упадок сохранившее роскошь былых лет. Такие храмы строятся не одно поколение и только в больших городах. Идальго не сомневался, что когда-то на острове жили сотни, может быть тысячи людей. Что могло заставить их уйти?

Сзади раздался шорох. Альвар молниеносно обернулся, выхватив пистолет. Вдалеке у стены Кампо-Бассо тормошил Мартинеса. Идальго подошел к нему, глядя на окоченевший труп конвоира.

– Я не могу его разбудить, – посетовал сержант и как-то жалко улыбнулся. – Он не проснется, да?

Альвар кивнул. Итальянец громко завыл, разбудив остальных. Скоро все столпились над телом мурсийца. Бонаккорсо и Альвар сняли шляпы. Гомес достал из кожаного мешка небольшой масляный светильник в форме бычьей головы. Потребовалось несколько ударов кремнем и кресалом, чтобы вокруг стало светлее.

– Посмотрите на его лицо! – дрожащим пальцем указал Николас. – Да посмотрите же скорее!

Старпом поднес светильник ближе. Послышались изумленные вздохи. Бонаккорсо перекрестился. Франко заплакал. Перед ними на носилках лежал Мартинес. Глаза его были закрыты. На искривленном лице сержанта остались следы предсмертной агонии. Они поняли, что погубило мурсийца. Альвар присмотрелся к набухшей полосе, тянувшейся ото лба до угла рта. Из лопнувшего шва по щеке сочилась желтоватая масса.

– У него треснул череп, – после долгой паузы произнес идальго и, бросив презрительный взгляд на Бомбаста, добавил: – Какой силой нужно обладать, чтобы нанести такой удар. Не могу представить, как он мучался. Наверное, гной из раны попал в мозг только утром.

Кампо-Бассо не сводил с немца взор. Пальцы его сжимали рукоять шпаги. Бомбаст не понимал, что происходит и отчего остальные вдруг стали уделять ему столько внимания. Сержант вытянул клинок наполовину и уже готов был броситься на убийцу. От опрометчивого шага его удержал голос старпома.

Моряк вышел из ротонды и, запрокинув голову, устремил взор в небо. Там, среди рваных облаков, по-прежнему сияли звезды.

– Пресвятая Матерь Божья. Не может быть, – прохрипел Гомес, и голос его эхом прокатился по залу. Остальные присоединились к нему и стали смотреть туда же.

– Мы спали не меньше шести часов, – с трудом вымолвил Фидель, чувствуя, как сжимается сердце. – Я это точно знаю, потому что выспался.

– Мне тоже полегчало, – согласился Альвар.

Сняв засов и распахнув тяжелые створы портала, они вышли во двор. Моросил прохладный дождь. Кроны деревьев за стеной пугали тихим шелестом. Все ближе доносились раскаты грома.

– С тех пор как мы уснули, ничего не изменилось, – скрипучим от страха голосом заключил Николас, тщетно пытаясь унять дрожь в коленях.

– Как такое возможно? На острове до сих пор ночь! – воскликнул Бонаккорсо. – Во имя всех святых, что происходит?

– Без паники, – взял слово Альвар, надев шляпу и заткнув бесполезный пистолет за пояс. – Мы даже не знаем наверняка, когда попали на остров. Возможно, в этих широтах светлеет позже, может быть, дело в грозе или сейчас затмение.

– Мы плыли всю ночь, ваша милость. Вы знаете это не хуже других. Значит, сейчас должен быть полдень, – довершил Кампо-Бассо, на корню разрушив все попытки идальго внести в грядущий хаос хотя бы крупицу порядка.

Первым сдал позиции Франко. Мальчишка рухнул на поросшие травой плиты и стал рыдать. Он плакал так громко, что Николасу пришлось зажать ему рот. Бонаккорсо весь бледный навалился на дверную створу. Раздался противный булькающий звук, и остатки давнего ужина покинули желудок богача. Остальные чувствовали себя не лучше.

Чтобы в полной мере описать чувства, которые испытали потерпевшие кораблекрушение, нужно понять ход мыслей человека эпохи Возрождения. Окажись на их месте просвещенные умы того времени, закипел бы жаркий спор о свете и материи, восприятии окружающей среды и расположении небесных тел. Однако в данном случае не могло быть и речи, чтобы попытаться хоть как-то объяснить светопреставление. Для простых людей, продолжавших жить по законам средневековья, существовала только одна опора – церковь. Поэтому, будучи глубоко верующими христианами, они, не сговариваясь, окрестили сию дьявольскую метаморфозу началом Судного дня, а в данном случае Судной ночи. К счастью на острове не было церковника, который мог бы пугать несчастных цитатами из Апокалипсиса, так что вскоре священный ужас сменился недоумением.

– А где мориск? – наконец опомнился Кампо-Бассо. – Где этот чертов содомит, я спрашиваю? Он сбежал!

– Плевать. Кому этот жалкий араб теперь нужен, – простонал Бонаккорсо.

– Он убийца! Хотите, чтобы подонок нам во сне глотки перерезал? Нужно его найти.

Альвар не стал возражать. Они вернулись в ротонду, но прежде чем отправиться на поиски решили перекусить. Здравую мысль высказал Гомес, резонно заметив, что следующие часы им будет не до еды. Пока остальные делили хлеб, копченое мясо и воду, Альвар стал приводить в порядок пистолет.

Ситуация обстояла следующим образом. Они до сих пор не знали, где очутились и как покинуть остров. Тот факт, что здесь когда-то жили люди, весьма воодушевлял, поскольку корабли должны были привозить им материалы и припасы. Значит, поблизости был порт. Кроме того, беспокоило отсутствие солнца, а так же исчезновение убийцы. Неизвестно, что задумал Амин и согласовал ли он свой уход с громилой-дружком.

Альвар оглянулся на верзилу, сидевшего к нему спиной. Следовало бы убить Бомбаста прямо сейчас. Прямой выстрел в затылок и наименьшая из проблем решена. Жаль, что он никогда не опустится до подобной низости.

С первыми раскатами грома над куполом, они закончили трапезу. Разделившись на две группы, люди покинули ажурный зал двумя путями, оставив укрытое с головой тело Мартинеса покоиться во тьме под ротондой.

ГЛАВА VII ОН ИДЕТ

За рядами грязных витражных окон шумел проливной дождь. В сырых коридорах дворца пахло гнилью. Некоторые помещения, разделенные толстыми стенами, не имели окон вообще. Многие были соединены стрельчатыми арками и узкими коридорами. Альвар шел первым, наступая на ветки и гнилую листву. В одной руке идальго держал крошечный факел, на который Гомес израсходовал часть масла, в другой заряженный пистолет. Следом шли Кампо-Бассо и Фидель. Оба были вооружены. Бомбаст плелся между ними, загадочно улыбаясь в бороду.

Они поднялись на второй этаж и пока успели осмотреть только три помещения. В каждом лежала грязь и обломки мебели, обратившиеся в бесформенную массу. Единственное, что почти не потеряло прежней красоты – это узоры. Арабески и растительная вязь попадались на каждом шагу. В строгих геометрических формах, соединенных друг с другом углами и гранями, доминировал зеленый цвет, считавшийся в исламе священным. В каждом таком мотиве неизменно господствовала пустота, символизирующая божественное превосходство над материей. В пространстве галерей и залов ей отводилось особое место.

Повсюду царили беспорядок и опустошение. Следы разрухи наводили на мысль, что люди, жившие здесь, покинули дом в большой спешке. Альвар старался не думать об этом, оставляя позади самые темные залы. Раньше он не верил в потусторонние силы, но после плавания в Новый Свет убедился, что зло в реальном мире способен нести не только человек. Иногда оно приходит само. Вдруг то, что извело прежних обитателей дворца все еще здесь, следит за ними из соседней галереи.

Со временем им удалось обойти весь этаж. Ничего подозрительного они не обнаружили. Группа на первом наверняка сделала то же самое. Пришло время вернуться в главный зал, а затем всем вместе обследовать третий этаж и чердак.

Двигаясь по галерее в сторону лестницы, Альвар внезапно остановился. Внимание его привлек тусклый блеск, исходивший из соседней ниши. Пламя факела отражалось от большой пластины в стене. Приблизившись, идальго понял, что нашел дверь. Остальные недовольно заворчали. Они проходили тут и раньше, но почему-то ее не заметили.

Осветив преграду, Альвар заметил, что та обшита листами потемневшего серебра. На каждом были выбиты ряды загадочных символов. Толстая, тяжелая и без замочной скважины. Просто так не откроется.

– Попробуем отогнуть край? – предложил Кампо-Бассо, оглянувшись в поисках металлических предметов, которые могли бы послужить рычагом.

Идальго шагнул к двери, но тихий скрип заставил его тотчас отскочить. Тяжелая стальная преграда медленно распахнулась, ударилась о стену и замерла. Альвар, недолго думая, ткнул в Бомбаста дулом пистолета, указав на провал. Немец понял намек и грудью двинулся на притаившихся во тьме врагов.

– Да вы что! Я туда не пойду, – воспротивился Фидель.

– Тогда жди здесь, – был короткий ответ.

Идальго и сержант последовали за верзилой. Вниз вела винтовая лестница, и шаги их вскоре стихли.

– Лучше уж здесь! – крикнул вдогонку рыбак, осматривая длинный коридор. – По крайней мере, тут безопасно.

Фидель отошел к ближайшему окну. Снаружи лил дождь. Над джунглями плыли темные облака. Стало заметно светлее, но едва ли потому что наступило утро, просто глаза стали привыкать к темноте. В лицо испанцу ударил мокрый ветер. Фидель отшатнулся, застегнул верхние пуговицы дублета и зашагал к внутреннему дворику. Это было обширное помещение с тремя этажами аркад, напоминавшее испанский патио, только располагалось оно под крышей, а в центре находился прямоугольный бассейн, наполненный мутной водой.

В коридоре Фидель остановился. Прислушался. Так и есть, со стороны арабского дворика доносились звуки очень похожие на плеск. Скорее всего, их издавали дождевые струи, бившие из дыры в крыше. Достигнув террасы, испанец облокотился на перила и посмотрел вниз. То, что он там увидел, показалось не иначе как дурным сном. Внизу на краю бассейна лежала женщина в белом платье. Ее золотые локоны ниспадали на лицо. Нога и часть туловища были погружены в воду. Он узнал ее. Это была Беатриче. Спохватившись, Фидель кинулся к лестнице и вскоре склонился над итальянкой.

– Сеньора? Сеньора, вы меня слышите?

Он вытащил окоченевшее тело из бассейна, снял плащ и укутал несчастную. Она обратила на него мутный взор и улыбнулась.

– Это я. Фидель. – Он убрал с ее лица волосы. – Узнаете?

– Да. Я вас помнить, – по слогам произнесла итальянка. – Рыбак с морская болезнь…

– Все верно. Как вы попали сюда? Я собственными глазами видел, как ваша шлюпка разбилась о рифы!

– Да. Я упасть в море. Потом меня вынести на берег. Я найти это место.

– Это чудо, не иначе. Господи, какая же у вас холодная кожа. Подождите. Мы вам поможем.

Он хотел взять ее на руки, но та пронзительно взвизгнула и забилась в конвульсиях.

– Боль! Больно! Не могу шевелиться!

– Хорошо. Я найду кого-нибудь. Я позову вашего мужа. Мы возьмем носилки…

Беатриче заплакала. Фидель бросился под арку и дальше во тьму с одной лишь мыслью – помочь несчастной женщине.

* * *

Один коридор с ажурными арками сменял другой с такими же аркам. Гомес шел первым, освещая путь. Франко следовал за Николасом след в след. Как бы он хотел сейчас помолодеть лет на пять. Тогда не стыдно было бы держаться за руку. Темный лабиринт залов и галерей украшенный диковинными узорами пугал его сильнее, чем исчезновение солнца. Всякий раз он спрашивал друга, зачем христианам осматривать это проклятое языческое капище? Не лучше ли искать порт, о котором обмолвился сеньор Диас? Они будто вернулись во времена Сида, вот только не мавры могли выскочить из-за следующего угла, а кто-нибудь пострашнее. Николас в ответ лишь отмахивался, словно он муха какая-то.

Франко любил слушать романсы о подвигах прославленных испанских героев вроде Амадиса Гальского или Бернардо дель Карлиа, и часто олицетворял себя с ними. На деле же оказалось, что он трусишка вроде того зайчика из сказки, который боится охотника задолго до его появления. Печально, что случай подвергает слабых людей испытаниям в самый неожиданный момент, дабы те осознали какие они ничтожества.

Сзади сопел итальянец. Жирный банкир с первого взгляда не понравился Франко. Бонаккорсо ди Бергамо оказался алчным лицемером, к тому же слабым и трусливым. Как человек, бросивший жену на палубе тонущего корабля, мог теперь оправдываться нуждой в золоте? В Валенсии он принадлежал такому же выродку, чей сын, не гнушался лупить его плеткой, а иногда даже палкой. Если бы не Николас, работать ему на виноградниках до тех пор, пока подросший хозяйский сынок, напившись, не схватился бы за шпагу. Он спас его от рабства, подарил свободу и даже больше – жизнь.

– Николас, – прошептал Франко, дернув друга за рукав. – Николас, послушай.

– Чего тебе?

– Ты мой лучший друг, но сейчас я тебя ненавижу.

– За что?

– За то, что ты так хорошо играешь в шахматы.

Бонаккорсо споткнулся и со стоном рухнул на пол. Гомес помог ему подняться, но итальянец тут же уселся, прислонившись к стене.

– Не могу больше. Все это не для меня, – пыхтел толстяк.

– Что с вами? Вам плохо?

– Задыхаюсь. Так всегда бывает, когда волнуюсь. Лучше вернусь обратно и подожду вас в зале.

– Рискованно, пока мориск на свободе.

– Не бойтесь. – Бонаккорсо извлек из ножен кинжал. – С тощим парнем я как-нибудь справлюсь.

– Уверены?

– Да. Я посижу здесь и вернусь. Если пойду с вами, то просто умру.

Гомес кивнул и зашагал дальше. Было очевидно, что моряк не собирается возиться с богачом. Николас и Франко поспешили за ним. Вскоре толстая фигура осталась за поворотом. Теперь они шли все время влево. Гомес хотел подняться на вершину минарета, где планировал развести костер, дабы привлечь внимание капитанов кораблей.

Долго искать не пришлось. Вскоре они втроем стояли напротив железной двери, которая к большому разочарованию моряка была наглухо заперта. Снаружи не было ни ручек, ни запоров.

– Проклятье! – не выдержал старпом, вонзив кулачище в ржавый металл. – Кто-то закрыл ее изнутри. Нет! Я этого не вынесу!

– Значит этот «кто-то» по-прежнему там? – предположил Николас.

– Помолчите, – внезапно рявкнул моряк и, подняв светильник над головой, зачем-то стал разглядывать потолок. – Тут все ненормально. Это место просто не должно существовать.

– П-п-почему? – изо всех сил стараясь подавить новый приступ страха, вымолвил Франко.

– Посмотрите вокруг. Странно, не правда ли?

Пикаро некоторое время вертели головами, в недоумении разглядывая сухое помещение, в котором кроме узоров на стенах и пыли не было ничего примечательного.

– Вам не показалось странным, что здесь нет паутины?

– Паутины? – переспросил Франко, вытаращив глаза. – Это плохо?

– Во дворце столько комнат с гнилью. Рай для мух и комаров. Пауки, змеи и птицы чувствовали бы себя здесь как дома. Боюсь, что Альвар Диас прав. На острове действительно нет ни одного живого существа.

– Может, они просто рассыпались в прах? – пошутил Николас.

– Как ты сказал? – Гомес резко схватил парня за плечо. – Тебе это приснилось?

– Да.

– Мне тоже снился сон, – глухим голосом молвил Франко. – Будто люди во дворе превратились в пыль, после вспышки на башне.

– Я видел подобный сон этой ночью, – коротко произнес моряк, вынимая из ножен шпагу сержанта.

– Что это может означать?

– То, что у нас большие проблемы. – Старпом ткнул клинком в дверь. – Если хватит мужества, ответы на вопросы мы найдем там.

В коридоре раздался топот. Гомес увлек парней за спину и занял единственную известную ему боевую стойку. Все что он умел – это наносить колющие или рубящие удары. Шпага для него всегда была сродни палке. Красивая игрушка для сухопутных щеголей. В бою моряк с радостью променял бы ее на абордажный меч или даже нож.

– Стойте! Это я, – закричал выскочивший из тьмы Фидель. – Повезло, что я вас нашел. Где Бонаккорсо? У меня для него радостная весть. Беатриче жива!

Фидель умолк. От рыбака не ускользнуло странное выражение на лице Гомеса. Моряк смотрел на него как на полоумного. Николас и Франко, судя по всему, тоже не поверили.

– Что вы стоите? Нужно ей помочь. Возьмем носилки и…

– Ты ничего не путаешь? Беременная женщина проплыла несколько миль по морю, потом пробралась сквозь джунгли и пришла в эту мечеть?

– Я говорю то, что видел. Идемте.

Рыбак сорвался с места. Гомес и мальчишки последовали за ним. Вскоре они миновали ажурную арку, ведущую во двор с бассейном. Там у воды лежал плащ. Фидель поднял его и долго смотрел на террасу, откуда впервые увидел Беатриче. Внезапно испанца охватил страх.

– Давайте вернемся в главный зал.

– Ты уверен, что видел жену итальянца?

– Я говорил с ней. Она была жива, вот только… – рыбак запнулся, вспомнив пустой взгляд женщины. – Только кожа была бледной и холодной, как лед, а глаза мутные, как у рыбы.

– Мамочки, – пролепетал Франко, прижавшись к другу.

– Ты прав, – согласился Гомес, бросая тревожные взгляды на арочные проходы вокруг. – Лучше вернуться. Подождем остальных в мечети.

Сквозь крышу в бассейн рваными струями лилась дождевая вода. Три этажа галерей терялись во мраке. Благодаря светильнику вокруг стало еще темнее. Никто не хотел признаваться, да и проку от этого было мало, но с этих пор каждого охватило непонятное чувство, будто за ним кто-то наблюдает.

* * *

Все кто были с Альваром, к тому времени уже вернулись в главный зал. В свете догорающего факела Гомес заметил их фигуры. Трое стояли возле колоннады и на что-то смотрели.

– У нас дурные вести, – сходу сообщил Фидель, первым войдя под свод ротонды.

– У нас тоже, – отозвался Альвар. – Мартинес исчез.

Рыбак нервно кашлянул. Они обратили внимание на пустые носилки. Плащ валялся там же, но край его был отвернут. Складывалось впечатление, что покойник отбросил его в сторону, перед тем как подняться.

– Он что просто встал и ушел? – недопонял Гомес, поправив сползшую повязку.

– Нет! Нет! Не говорите так, – отмахнулся Франко. – Трупы сами по себе не ходят.

– Дверь во двор открыта. Кто-то снял засов.

– Наверное, итальянец, – предположил Николас. – Ему стало дурно, и он вернулся сюда. Возможно, этот пузан решил отдышаться на свежем воздухе.

Альвар кивнул. Это кое-что объясняло, но едва ли толстяк прихватил с собой на прогулку тело сержанта.

– Это еще не все, – произнес идальго, заметив, что Фидель порывается ему что-то сообщить. – Мы обнаружили потайную дверь в подвал.

– Где? На втором этаже? – удивился Гомес.

– Да. Внизу было пусто, а в центре стоял саркофаг… – Альвар запнулся, пытаясь собраться с мыслями, чтобы описать увиденное.

– Сеньор Диас захотел его открыть, – продолжил Кампо-Бассо. – Если бы внутри лежал прах или кости, мы бы знали, что на острове есть паразиты, которые питаются трупами.

– И что вы нашли? – спросил старпом.

Альвар и Кампо-Бассо переглянулись. Трудно объяснить, что они увидели, когда подвинули массивную плиту. Даже втроем им удалось сделать это не сразу. Кто-то надежно замуровал то мерзкое существо в продолговатом каменном коробе, украшенном узорами и письменами.

– Никаких следов разложения. Мы так и не поняли, как этот человек выглядел при жизни и что делал, – пространно отозвался Альвар, словно говорил о животном. – Таких демонов рисовал Иероним Босх. У него черная кожа, как у мавра. Вместо рта глубокий провал без зубов. Возможно, кто-то оторвал ему нижнюю челюсть или ее не было вообще. На пальцах загнутые когти. Труп лежал завернутый в саван. Долго мы его не рассматривали. Лучше туда не возвращаться.

Воцарилось молчание. Ветер под куполом терзал старинные кружала, заставляя их противно скрипеть. Никто не решался возразить и в то же время каждый понимал, что просто так соглашаться с подобным заявлением нельзя.

– Время сушит труп, – наконец неуверенно произнес Гомес. – Может быть, это гробница какого-нибудь халифа или священника?

– Таких людей мавры хоронят в мазарах – это купольные постройки под открытым небом наподобие наших склепов. Людей погребенных там почитают как святых, а их саркофаги замурованы глубоко под землей.

Никто не стал спорить. Все давно убедились, что идальго обладает обширными познаниями. Тем не менее, даже он не мог дать разумное объяснение. Получается, что в подвале в каменном гробу замурована какая-то нетленная мерзость. Очевидно, что это не святой и когти ему даны отнюдь не для того, чтобы в зубах ковыряться.

– Тварь, лежащая в гробнице, только напоминает человека, и уж точно она не была любима здешними обитателями. Мне кажется, кто-то намерено запечатал ее там.

– А вы его освободили! – взвизгнул Франко.

– Нет. Мы вернули плиту на место.

– Хватит говорить об этом выродке! – оборвал Кампо-Бассо. – Какие вести у вас?

Фидель подробно рассказал о том, что видел во дворе с бассейном. История про утопленницу напугала конвоиров сильнее, чем погребенное в склепе тело. Живых мертвецов боялись во все века. Их присутствие указывало на то, что человек зашел на запретную территорию между мирами. Если на острове действительно появлялись усопшие, то с него необходимо было как можно скорее уплыть. Даже ребенок знал, что покойники воспользуются любой возможностью, чтобы приблизиться к живым. Привычка или обрывки воспоминаний побуждают их тянуться к тем, кто был рядом в момент гибели, к тем на кого они когда-то были похожи.

– Я задам последний вопрос, – произнес Гомес, подняв светильник так, чтобы круг света обхватил остальных. – Потом решим, что делать дальше. Кому из вас снился сон, в котором остров поглощает черная вспышка?

Общее молчание, нарушаемое тихим скрипом, подтвердило опасения старпома.

– Чертовщина, – только и выговорил Фидель, три раза перекрестившись.

– Хорошо. Кто за то, чтобы уплыть с острова прямо сейчас?

Гомес поднял руку. Франко первым последовал его примеру. Остальные ждали, что скажет Альвар. Хотел того идальго или нет, но он стал лидером, на которого надеялись и которому верили.

– Гомес прав, – согласился Альвар, выбросив бесполезный огарок факела, – но сейчас мы не сможем уплыть по двум причинам.

– Что же это за причины? – нахмурился моряк. – Если дело в арабе или итальянце, то…

– Путь с острова для нас закрыт, – твердо произнес идальго. – Если только ты не планируешь оседлать рыб и на них полететь домой.

– А было бы здорово, – пробормотал Франко, мечтательно закатив глаза.

– Даже чувствуя дыхание самой смерти за спиной, я бы не стали бросаться в бурное море. Какой прок бежать от мертвецов, чтобы затем присоединиться к ним на дне. Это первая причина. Вторая – чтобы построить плоты и уплыть, необходимо найти место у берега, то самое, где раньше был порт. Для этого нужно подняться на минарет.

– На вершине минарета произошло что-то страшное, – уточнил Кампо-Бассо, – и ваша милость предлагает наведаться туда?

– Именно так. Лучше подняться на минарет и сэкономить время, чем бродить под дождем в джунглях.

– Пусть так и будет, – согласился Фидель, отходя в центр зала. – Испанец принявший решение – испанец вдвойне. Осталось только найти…

Рыбак замолчал, устремив взор кверху. Ему не давал покоя источник неприятных звуков. Ветер шумел под куполом и раньше, но никакого скрипа при этом не было.

– В чем дело? – спросил Альвар, проследив за его взглядом.

– Я нашел итальянца.

Один за другим они собирались вокруг него. Наступая в воду, не замечая ее, люди с тревогой обращали взоры туда, куда указывал Фидель. Звук, который они принимали за скрип кружал, на самом деле издавал натянутый канат. Тот самый пеньковый канат с крюком, который все это время лежал у Франко в мешке. На нем висел Бонаккорсо ди Бергамо. Дорогие туфли итальянца покачивались в полуметре от перил.

– Господи, пожалей его душу, – перекрестился Гомес.

Банкир не меньше других мечтал покинуть остров, но сделал это самым трусливым образом. Подняться по лестнице на балкон и перекинуть веревку через кружало смог бы любой.

Присмотревшись к висельнику, Альвар молниеносно выхватил из-за пояса пистолет и взял на мушку Амина, стоящего рядом с телом.

– Спускайся, парень! И без глупостей, а то пристрелю.

С виду араб был потрясен не меньше других. Юноша стоял возле арки, прислонившись спиной к стене, и по первому же требованию спустился вниз.

– Где ты был?

– Я хотел подняться в минарет и осмотреться, но дверь была заперта. Тогда я пошел на чердак. Потом, кажется, потерял сознание.

Альвар опустил пистолет. Он совсем забыл, что парень страдает припадками. Поведение араба казалось подозрительным, но уличить его в дурных намерениях идальго пока не мог. В одиночку этот доходяга при всем желании не смог бы повесить толстяка итальянца.

– Чтобы больше ни ногой. Здесь небезопасно.

– Почему?

– Долго рассказывать.

Верзила так обрадовался возвращению товарища, что даже протянул ему навстречу руки, но Амин оттолкнул немца. Альвар, Гомес и Кампо-Бассо тем временем поднялись наверх и сняли тело. Веревку аккуратно размотали. Она еще могла пригодиться.

– Зачем он это сделал? – спросил Николас, наблюдая за тем, как Альвар и Кампо-Бассо кладут труп банкира рядом с лестницей.

– Мне не подвластны чужие мысли, – не сразу ответил Альвар. – Наверное, его грызла совесть. Представь, что ты бросил жену ради денег, которые вскоре утратил. Такие как Бонаккорсо, лишившись золота и удовольствий, теряют смысл жизни. Теперь уже не важно. Бедняга никогда не достигнет райских врат.

– Я в это не верю. – Николас отвернулся, не в силах смотреть на посиневшее лицо итальянца. – Я не верю в самоубийство. В последний раз, когда мы его видели, он едва дышал. Он боялся сделать шаг и помереть. Ему хотелось отдохнуть. Хотелось жить!

– Возможно, это был предлог, чтобы совершить задуманное, – предположил Кампо-Бассо. – Ты еще слишком молод, чтобы понять. Настоящий мужчина всегда должен умирать в одиночестве.

– Вы пропустили кое-что! – раздался сверху голос моряка. Гомес стоял на балконе и освещал короткую надпись. – Написано на итальянском.

Кампо-Бассо поднялся наверх. На стене кинжалом были нацарапаны два слова. Для предсмертного послания убитого горем вдовца надпись выглядела чересчур нелепо. Скорее ее содержание носило угрожающий характер.

– Он идет, – вслух прочитал сержант и посмотрел на темный проход за спиной у Гомеса.

Альвар плотно сжал губы. Он уже не знал, что думать и как во всем разобраться. Складывалось впечатление, что с ними кто-то играет. Вот только на кону стояла не пара реалов, а чья-то жизнь. Быстро смотав канат, идальго развернулся и решительно зашагал к двери.

– Достаточно. Уходим.

– Вы все еще хотите подняться на минарет? Вы спятили? – закричал Гомес. – Это же убийство! Опомнитесь! За нами кто-то охотится, и это не призрак! Он забрал тело Мартинеса и убил итальянца.

– Уходим, я сказал! – повысил голос Альвар, распахнув тяжелую дверь.

Все поспешили за ним. Обогнув левое крыло мечети, они остановились у подножья высокой башни. Минарет был сложен из белого камня, четырехгранный, с тремя последовательно идущими секциями разной толщины. Купол на крыше огибал широкий кирпичный парапет, под которым располагались те самые окна, откуда вырвалась тьма. Остальные не сразу поняли, зачем идальго привел их сюда. Лишь увидев первое окно снизу, расположенное высоко над землей, они обо всем догадались. Николас поймал взгляд Альвара и покорно кивнул.