Текст книги "Повелители кладов"

Автор книги: Андрей Трушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Да-а, – протянул Лешка, – беда, конечно. Чуть бы западнее взять! Там, на греческих островах уже все в порядке.

– А, на этом вашем Крите? – засмеялась Лама.

– А ты зря ржешь, – довольно невежливо оборвал ее Лешка. – Между прочим, это международный курорт. Не то что Кипр. На Кипр сейчас одни "новые русские" ездят. А Крит – это знатное место. Там немцы отдыхают, французы, англичане. Поэтому и товары там первостатейные, а не какой-нибудь Китай и Тайвань.

– А-а, вы про аппаратуру свою… – Мальвина стала терять интерес к разговору.

– Да при чем тут аппаратура? – тут же поправился Вовка. – Там же все на туристов рассчитано. Там и крем для загара фирменный, – сочинял он на ходу, – и косметика классная и дешевая.

– Классная косметика не может быть дешевой, – назидательно заметила Шизгара.

– А вот и может быть, – заспорил с ней Вовка. – У них там эта… как ее… свободная экономическая зона. Вот! И еще дьюти-фри шопы всякие. Это здесь в супермаркет придешь и за месяц свои карманные деньги за помаду выложишь, а там это все копейки стоит.

Поскольку перемена уже подходила к концу, Лешка оттащил Вовку от заинтересовавшихся Критом девчонок, и они поспешили к входу в спортзал, где, ожидая физрука, слонялся Арнольдик.

– Арно, ты меня извини, – подошел к нему Лешка, – что я на истории так на тебя наехал. Ну сам понимаешь, поприкалываться захотелось.

– Да ладно, не бери в голову, – отмахнулся Арнольдик. – Фигня. Здорово ты весь урок… это… щебетал.

Лешка проглотил сомнительный комплимент и перешел к делу:

– Слушай, а ты с парашютом прыгал?

– Нет еще, – признался Арнольдик, – не берут пока до совершеннолетия. Но хотел бы.

– А с аквалангом понырять – как?

– У-у-у, – загудел Арнольдик, – акваланг – это сила. Только там учиться долго надо и снаряжение дорогое.

– А-а, фигня! Сейчас в рыночной экономике это неважно, – смело заявил Лешка. – Мы когда с Вовкой Критом по историческим делам интересовались, видели проспекты ихних отелей – там это все без проблем. Хочешь, прицепят к катеру и на параплане покатают. Хочешь – акваланг дадут. Ну, конечно, там инструктаж будет какой-то. Но в принципе им по фигу, плати деньги, и все дела.

– Здорово, – заинтересовался Арнольдик. – И что – везде так?

– Ну-у, на Кипре мы это дело не обещаем, – печально покосился в угол Вовка. – Вряд ли там все это есть. Туда же в основном ездят всякие семейные пары, пенсионеры разных национальностей, а молодежь – она вся на Крите тусуется. Там и дискотеки, и все дела… И горные походы переходы.

Арнольдик не прочь был сходить и в "походы-переходы", но больше всего его интересовала возможность поплавать вдоль дна морского до наступления совершеннолетия, поэтому он стал напирать и выспрашивать подробности, которых ни Вовка, ни Лешка, естественно, не знали.

Кое-как отделавшись от любителя подводного плавания, заговорщики выскочили в коридор и наткнулись на Купца, который шествовал из буфета, жуя на ходу третью булку. Видно было, что булка эта в него уже не лезет, но деньги-то уплачены, так что ее нужно было употребить по назначению, то есть запихать в желудок.

– Ну что, Купец, – подхватили его с двух сторон под белы руки Вовка и Лешка, – булкой делиться будем?

– Че… тут… делить? – возмутился Купец, поскорее запихивая остаток сдобы себе в рот. – Я и сам голодный, как сто тысяч этих… римских патрициев. Вот! – он проглотил последний кусок и тут же подобрел, поскольку опасность для его собственности миновала.

– Как бызнес? Каков рост прироста? – процитировал Вовка фразу из одной комедии.

Но Купец юмора на финансовые темы не понимал. Он надул щеки и, смешно шлепая губами, будто золотая рыбка, лишившаяся своего бассейна, стал излагать последние новости из "Фаиненшл таймс" о том, что юго-восточный рынок рухнул, индекс Доу Джонса лихорадит и вообще кончится это тем, что инфляция в России превысит все ожидаемые показатели, а потому нужно срочно скупать баксы, а если кто не хочет прогадать и не купить фальшивые или нежелательного года выпуска, то нужно обращаться только к нему, Купцу, причем немедленно.

– Да ну, – фыркнул Лешка, – это разве бизнес сейчас – валютой торговать! Прибыль – тьфу!

– Не фига не тьфу, – возмутился Купец. – Нормальный бизнес. Спокойный.

– Да не та норма прибыли, – несколько свысока обронил Вовка.

Этот тон задел Купца: он считал себя непогрешимой величиной в сфере спекуляции. А Казаков не дал ему и слова вставить.

– Сейчас надо деньги делать не на разнице курса – она не такая уж и большая, – с большим апломбом развивал он свою мысль. – Тут нужны оптовые закупки.

– А чего ж закупать? – недоуменно развел руками Купец. – У нас вроде в Тюмени все есть.

– Как в Греции, – хохотнул Лешка, желая подвести Купца поближе к интересующей их с Вовкой теме.

– Точно, – обрадовался Купец, – как в Греции. Только лучшее.

– Не скажи! – помахал пальцем в воздухе Вовка. – У нас недавно друг отца приезжал, сказал, что сделал бо-ольшие бабки, знаешь на чем?

– На чем?

– На очень простой вещи – на шубах.

"У нас в Тюмени, на шубах?" – хотел было подвергнуть слова Вовки резкой и суровой критике Купец, но осекся и задумчиво потер подбородок.

– Слушай, а я ведь и сам слышал, что в Греции дешевые шубы. А у нас тут, в Тюмени, без них не походишь. Это товар верный.

– Точно, верный. Только где ж их взять?

– Как – где? – тут же встрепенулся Купец. – Мы ведь скоро на Кипр едем!

– Чудак ты человек! – перемигнулись Вовка с Лешкой. – Кипр – это тебе не Греция. Это ты с Критом спутал!

– Как – не Греция? – разочарованно переспросил Купец, который в голове уже быстро просчитывал доходы от будущей операции. – Как – не Греция?!

– Да так вот, – язвительно улыбнулся Вовка, – не спросили нас в Организации Объединенных Наций. Взяли и не присоединили Кипр к Греции.

– Во черт! – не на шутку огорчился Купец. – Такое выгодное дело наклевывалось!

Вовка и Лешка не стали дальше давить на Купца. Ведь главное они сделали: заронили в его голову мысль о том, что во время поездки на Крит – а не на Кипр – можно сделать неплохие бабки. Дальше докручивать Купца уже было ни к чему. Как только встанет вопрос о том, куда ехать – на Кипр или на Крит, – он будет голосовать двумя руками и ногами за второй вариант, да и другим не позволит выступать против своих интересов.

Обо всех «тайнах критского двора» Вовке и Лешке следующим днем пришлось шептаться украдкой. За понедельник они успели немало и ослаблять усилий не собирались.

Несмотря на то, что шел всего лишь первый урок, косинусы, синусы и другие тригонометрические премудрости уже успели окончательно запудрить всему классу мозги. Ученики сидели и слушали учительницу в немом изумлении, – не веря, что они когда-нибудь хоть что-нибудь смогут в этом понять. Естественно – когда на тебя обрушивается такое количество параллелепипедов, хорд и чисел вроде числа "пи", поневоле начнешь терять ориентиры.

Томат, отчаявшись постичь древнегреческие выкладки Пифагора еще в младшем классе, тихонько что-то жрал под партой. Доктор Пилюлькин, который сидел на соседней парте и все видел, молча глотал слюнки и никак не мог дождаться звонка, чтобы слетать в буфет. Бим-Бом, хитро прищурившись, рисовал на своих обожаемых одноклассников очередные карикатуры. Центнер смотрел прямо перед собой оловянными глазами, так что по его виду трудно было понять – то ли он внимательно слушает излагаемый материал, то ли уже впал в состояние нирваны и никакие земные дела, включая медиану и биссектрису, его более не касаются. Мальвина и Лама листали под партой каталог "3 Suisses", движениями бровей выражая свое восхищение моделями и изумление ценами. Шизгара потихоньку полировала ногти и тосковала, ожидая, когда каталог, который ходил по классу кругами, перейдет к ней.

Только двое в классе были в тот день близки к математике – Арнольдик и Купец. Оба выстраивали в конце тетрадок для домашних работ длинные колонки цифр. Однако Арнольдик вовсе не пытался решить задачу или доказать уравнение. Он считал, во сколько обойдется покупка личного комплекта для подводного плавания "Скуба-дайвинг". Купец же, вооружившись таблицей курсов основных европейских валют, прикидывал, нельзя ли, помимо оптовой скупки шуб, нажиться еще и на разнице в курсе драхмы в Москве и на Крите.

Тем временем Вовка урывками, краешком рта, в очередной раз, с новыми подробностями, рассказывал Лешке о событиях в библиотеке. Тот недоверчиво покачивал головой, считая, что Вовка, как всегда, в силу своей буйной фантазии, выдумывает невесть что на пустом месте.

– Точно тебе говорю, – еле слышно выдавливал сквозь губы Вовка, – где-то я этого мужика видел.

– Где, где… – левым уголком рта отвечал Лешка. – У пивной какой-нибудь и видел. Или там же, в библиотеке, если этот чудик пиво не пьет, а книжки читает.

– Свистнул он эту книгу, свистнул – точно тебе говорю!

– Ну, может, он старенький, склероз у него, действительно, взял да и забыл. Сунул ее в авоську и пошел в магазин за огурцами.

– Какой магазин?! – возмутился Вовка. – Нет там никакого магазина рядом. Тем более овощного.

– Да это я так, – фыркнул Лешка, – к примеру сказал. После занятий сходим по адресу, да и проверим. Чего ты дергаешься?

На уроке истории, который в тот день был последним, Вовка и Лешка все искали предлог, чтобы продолжить свою критско-кипрскую аферу. Наконец, когда Центнер и Бим-Бом окончательно запутались в вопросах Ольги Васильевны и та в сердцах, раскрыв классный журнал, влепила им по паре, а потом, воздевая руки к потолку, обратилась к кому-то неведомому с возмущенным возгласом: "Эти дети совсем не хотят учиться, а их еще на Кипр отправляют!" – Лешка тут же вылез с поправкой:

– На Крит!

– Какая разница! – махнула рукой Ольга Васильевна в его сторону. – Впрочем, почему на Крит?

– Ну да, на Крит, – раздалось несколько голосов.

– При чем тут Кипр? Конечно, Крит! – захлопала своими длинными ресницами Мальвина.

– Да на Крит же, – пробасил Арнольдик. – Сами так сказали.

– Я сказала "на Крит"? – поразилась Мурашка. Потом задумчиво потерла переносицу, помассировала виски и подвела итог уроку: – Впрочем, все это не важно. Если вы будете и дальше так манкировать своими непосредственными учебными обязанностями перед семьей, школой и в конце концов перед самими собой, не поедете вы ни на Кипр, ни на Крит. Я лично буду об этом ходатайствовать.

– Ну-у-у! – возмущенно отреагировал класс.

А неунывающий Бим-Вом со свойственным ему бесстрашием и тут не мог смолчать, вскочил из-за парты и, отдав пионерский салют, отчеканил:

– Мы будем стараться, Ольга Васильна!

– Ты лучше параграф к следующему занятию выучи, – рассмеялась Мурашка и поставила напротив фамилии Бим-Бома еле заметную точечку.

Огорченный тем, что теперь хочешь не хочешь ему придется вгрызаться в гранит науки, Бим-Бом сел на место и больше до звонка не высовывался. Но, похоже, зерно сомнения в душу Мурашки Вовке с Лешкой заронить удалось…

Разыскать в родном городе улицу Осеннюю оказалось не так просто. Свой-то район ребята знали назубок, но поскольку город бурно разрастался в семидесятые-восьмидесятые годы, в дебрях новостроек до сих пор плутали даже местные жители.

– Осенняя, Осенняя… Наверное, это где-то в новых микрорайонах искать надо, – предположил Лешка.

– Да тут вообще, я думаю, двигаться по временам года придется, – стал размышлять Вовка. – Они же, знаешь, как улицы называли? Скажем, если тебе нужна улица какого-нибудь… м-м-м… Хачатуряна, то будь спок, там целый район будет этих композиторов. Можешь смело спрашивать – если Хачатуряна не знают, Мусоргского, Римского-Корсакова, Чайковского, Бетховена или Штрауса какого-нибудь.

– Точно, – согласился Лешка, – я тоже такую вещь заметил. Так что, если ищем Осеннюю, наверняка там есть еще Весенняя, Зимняя и Летний проезд. Пойдем поспрашиваем…

– Нет, эдак мы много времени потеряем, если будем по всему городу метаться. Я тут вспомнил, что в книжном магазине видел карту города. Они их продают и одну повесили на витрине. Поищем Осеннюю там. Так будет легче.

Мальчишки вышли из школы, тепло попрощались со своими одноклассниками, ткнув друг дружку – кого в шею, кого в плечо – и добавив пару ласковых на прощание, и рысью двинулись к книжному магазину.

Очаг культуры, случайно уцелевший в вихре всеобщей капитализации, по-прежнему располагался на первом этаже пятиэтажки. Правда, и тут книжную продукцию потеснили товары народного, то бишь массового потребления: одноразовые бритвы, фломастеры, комплекты постельного белья и какие-то не известные ни Вовке, ни Лешке женские косметические причиндалы. Карта города, к счастью, еще висела на месте, и друзья, вглядываясь в надписи сквозь грязное, в потеках от кислотных дождей, стекло, стали разыскивать Осеннюю улицу. Минут через десять им это удалось. В самом низу карты, где-то на окраине, меленькими буквами было обозначено нужное им место.

– Как же туда добраться, а? – почесал затылок у Лешки Вовка.

Вообще-то, согласно народной традиции, затылок нужно было чесать у себя, но Вовка утверждал, что чесание Лешкиного затылка стимулирует его умственные способности куда как больше.

– Ну не пешком же в такую даль топать, – отмахнулся от друга Лешка. – Пойдем собаку поймаем.

"Поймать собаку" на жаргоне означало "подъехать до нужного места на автотранспорте". Выражение это родилось от некогда популярного в школе анекдота о том, как две блохи вышли из ресторана и одна, икнув, спросила другую: "Ну что, домой пешком пойдем или на собаке подъедем?"

Чтобы "подъехать на собаке", Вовке и Лешке пришлось-таки пилить до ближайшей остановки, а потом долго и нудно выяснять у ожидающих, каким именно автобусом можно доехать до Осенней. Добившись от какой-то бабушки более-менее внятного ответа, друзья от нечего делать стали изучать расписание движения, хотя и понимали: несмотря ни на какие расписания и графики, транспорт все равно будет ходить как Бог на душу положит.

Нужный им тарантас – только этим словом можно было обозначить транспортное средство, которое, пыхтя и отдуваясь, как большое, больное животное, подползло к остановке, – пришел через каких-то сорок минут. Друзья втиснулись на заднюю площадку и, широко раскрывая рты, подобно карпам, выловленным сачком продавца магазина "Живая рыба", пытались дышать в толчее. Автобус, раскачиваясь на ухабах из стороны в сторону, как пьяный монтер, пытающийся нащупать ногами ускользающую лестницу, покатил вперед. К счастью для ребят, через несколько остановок "спальные" районы кончились, и в автобусе стало можно не только дышать, но и двигаться.

За всей суматохой друзья совсем забыли о том, что в автобусах вообще-то положено компостировать талоны. Впрочем, это было неудивительно, потому что Вовка и Лешка передвигались по городу в основном на своих двоих или в крайнем случае на колесах велосипеда и роликов. Поэтому, вздохнув полной грудью, они облокотились на перильце у окна и стали вглядываться в серые окрестности. Тут-то их и ждал сюрприз.

– Молодые люди, ваши билеты, пожалуйста, – услышали они сзади.

Однако теперь уже было поздно хвататься за голову, потому что момент расплаты настал. С неприязнью поглядывая на толстого мордатого контролера, Вовка принялся выворачивать карманы.

– Сколько? – поинтересовался Лешка.

Контролер ответил.

Друзья начали подсчитывать – хватит ли им в складчину заплатить штраф или придется выгружаться и вместо того, чтобы искать нужную улицу, давать объяснения в отделении милиции.

– Двух рублей не хватает, – мрачно подытожил Вовка счет их общим финансам.

– Ладно, в следующий раз отдадите, – милостиво согласился мордатый, сгреб их копейки в карман и пошел по автобусу дальше.

В середине салона он слупил с какой-то парочки еще два штрафа, а потом наткнулся на какого-то принципиального блондина в сером дорогом костюме и ярком галстуке и с "дипломатом" в руке – было даже странно, что обладатель таких вещей пользуется общественным транспортом. Блондин не стал суетиться и шарить по карманам в поисках мелочи или талона, который люди обычно пробивают и кладут в такое место, где найти его потом практически невозможно, а первым делом поинтересовался, есть ли у мордатого документы. Тот спокойно процедил, что документы имеются, так что показать талон или платить штраф все-таки придется. Однако строптивый пассажир, упрямо набычившись, заявил, что все должно быть по порядку: сначала документы, потом деньги. И – квитанция.

Мордатый что-то забормотал, грозя вызвать милицию, однако блондин, чувствуя, что дело нечисто, перешел в наступление и уже требовал показать ему удостоверение. Остальные пассажиры тут же насторожились и кто с интересом, а кто и с неприязнью уставились на контролера.

Тут автобус притормозил у пустой остановки и открыл двери на случай, если кто-то из пассажиров, приготовившихся к выходу, пожелает десантироваться наружу. Контролер вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов и в два прыжка выскочил на улицу. Двери автобуса закрылись, и он, фыркнув облачком сизого дыма, покатил дальше по маршруту.

Вовка и Лешка, хлопая глазами, посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Слушай, ну это уже совсем никуда не годится, – схватился за живот Вовка. – Мало того, что мы с тобой едем искать мелкого воришку, который из библиотеки книжки тырит, так нас еще и по пути на мелочь развели.

– Да уж, – хихикал Лешка, – вот что значит держать хорошую мину при плохой игре. Сейчас вот думаешь – ну и морда, разве ж можно такому поверить, что он контролер? Нос красный, глаза навыкате – точно с утра приложился уже где-то. А мы перед ним – извините, простите…

– …двух рублей не хватает, – опять захохотал Вовка и ткнулся лбом в холодное стекло.

Вместе с ними обсуждал происшедшее и весь салон. Кто-то смеялся, кто-то возмущался. Происходящими событиями остался доволен лишь блондин, который сохранил свои кровные.

Улица Осенняя как будто старалась оправдать свое название. Ее составляли несколько ветхих покосившихся серых домишек с проржавевшими крышами, за которыми были видны чахлые огородики, переходящие в пустырь, больше напоминающий городскую свалку.

Изрядно поплутав по грязным улочкам, где то и дело приходилось перепрыгивать лужи и обходить топкие места, Вовка и Лешка так и не поняли, где же дом номер тридцать два. Улица, как назло, была пуста. Наконец из одного дома вышла какая-то бабуля, и они, словно два коршуна, бросились ей наперерез. Видимо, такова уж была сегодня участь тюменских старушек – то и дело отвечать на вопросы двух неугомонных школьников.

– Скажите, пожалуйста, – собрав остатки своей вежливости, обратился к прохожей Вовка, – где нам найти тридцать второй дом по Осенней улице?

– Квартира шестьдесят четыре, – вдруг не к месту ляпнул Лешка.

– Квартира? – недоуменно оглянулась вокруг старушка. – Какая квартира? Здесь, по Осенней, только частные дома. Никаких тут квартиров нету. Может, вы ошиблись?

– Да? – изумился Вовка. – Не может быть!

– Верно говорю, милай! – Старушка весело махнула рукой в сторону улицы. – Вот, сам погляди – откуда тут тридцать второму дому взяться? Тут от силы десяток домишек остался, и те сносить на тот год будут. Вот когда тут михрорайон построят, тогда и приходите.

– Все ясно, – процедил Вовка после того, как раскланялся со старушкой и невесело двинулся обратно к остановке, – аферюга, жулик был этот читатель. Адрес-то липовый! Стой! – вдруг остановился Вовка прямо у края большой продолговатой лужи, заросшей по углам чахлой немощной травой.

– Угу, – согласился Лешка и тоже остановился, – сейчас слева ее обойдем.

– Да нет! Я не об этом! Вспомнил я – где этого аферюгу я видел. Не у пивного киоска, не в книжном магазине. Я его по телеку видел.

– Да ну? Неужто актер? – поразился Лешка. – Может, он это… как болезнь-то называется… ну, когда миллионерши бижутерию из магазинов тырят.

– Клептомания, – подсказал Вовка. – Никакой он не актер. Я его в уголовной хронике видел. У него еще фамилия была такая смешная. Ну, жулик он. Майский какой-то… Грибков-Майский! Вот. Я его из-за фамилии и запомнил. Точно, а то сижу я в библиотеке и думаю, что ж это за рыло знакомое такое?

– Раньше бы тебя озарило, – буркнул Лешка, очищая о бордюр остановки свои ботинки от липкой глины, – мы б тогда сюда не тащились. И штраф бы не заплатили.

– Ну, я ж не компьютер! – возмутился Вовка.

– Может, и компьютер, – мрачно пошутил Лешка. – Только этот, отсталый, первого поколения.

– Я вот тебе сейчас дам – первого поколения! – рассердился Вовка.

– Нет, по колену не надо, – рассмеялся Лешка. – Да ты не обижайся… Бог с ней, с этой книжкой. И без нее как-нибудь справимся. Может, мы вообще на Крит на этот и не попадем. Отвезут нас куда и собирались – на Кипр – и все дела.

– Попадем! – набычился Вовка. – Если как следует этим делом займемся, обязательно в крепости покопаемся.

Из-за распроклятого контролера Вовке пришлось потерять полчаса – пока он смотался домой и наскреб там мелочи по карманам отцовских пальто, пиджаков и плащей. Потом вместе с Лешкой он выкатился на улицу, и друзья отправились в обход газетных киосков.

Вовка задумал смелую операцию, которая в случае успеха могла принести очень хорошие результаты. Дело в том, что он нашел на кухне газеты, где отец помечал туристические фирмы, которые отправляли людей на ртдых на остров Кипр. Вовке пришла в голову блестящая идея – подменить газеты. Ведь в тех же самых выпусках, которые просматривал отец, часто те же самые фирмы предлагали лететь и на Крит!

Пополнив свои финансы, Вовка и Лешка стали выспрашивать у продавцов, есть ли у них позавчерашние или недельной давности выпуски газет. Найти удалось не все. Но, к счастью, в номерах, которые нужны были друзьям, не печаталась программа телевидения, и поэтому некоторые из залежавшихся газет им приобрести все-таки удалось. Окрыленные своей удачей, они поспешили к Вовке на квартиру, чтобы успеть, пока никого нет дома, совершить подлог.

Вовка скатал в трубочку те газеты, дубликаты которых они не нашли, и не поленился сходить к мусоропроводу, чтобы ликвидировать их бесследно. Потом они с Лешкой провели оперативный розыск на кухне, чтобы найти ту самую авторучку, которой отец отмечал приглянувшиеся ему варианты.

Поиски заняли минут пятнадцать, пока Вовка не сообразил, что мама, прибираясь, наверняка убрала эту ручку, поскольку, по ее мнению, предметам, не имеющим отношения к кулинарии, на кухне делать было нечего. В большой комнате Вовка разыскал целый ворох авторучек, и они с Лешкой принялись их расписывать на клочке бумажки, сравнивая цвет чернил. Наконец нужная или, по крайней мере, очень похожая авторучка была найдена. Вовка, напевая про себя знаменитую арию "Фигаро си, Фигаро ля!", стал переносить пометки из одной газеты в другую. Потренировавшись в росчерках кружочков и галочек, Лешка принялся ему помогать.

Через десять минут операция была завершена. Те газеты, где был отмечен Кипр, отправились в мусоропровод, а остальные в том же самом порядке, в котором лежали, – благо Вовка подумал и об этом – заняли место на подоконнике. Только Вовка успел поставить чай и со спокойной душой полез за сахаром, как раздался звонок в дверь.

– Нет, ну она просто как будто телепает! – разразился гневной тирадой Вовка. – Вот как к сахарнице я потянусь, так она уже дома! Прямо мистика какая-то! Леш, слушай, будь другом, кинь мне три куска в чай, да только смотри, чтобы пузырьков не было, когда мама сюда войдет. А я ее в прихожей задержу.

Пока Лешка выполнял тайное задание, Вовка помчался к двери.

– Вы чего так долго не открывали? – подозрительно посмотрела на него мама.

– Мы… э-э-э… – начал лепетать Вовка, но, так ничего и не придумав, сказал: – А почему, собственно, долго?

– Да, вот именно, почему? – переспросила мама и еще пристальнее взглянула на Вовку.

– Ну не все же говорить! – наконец нашелся Вовка. – Ну, в туалете я был. Непонятно? Что, об этом орать надо?

– Ладно, ладно, извини, – смягчилась мама и потрепала его по голове. – Есть хочешь?

– Хочу, – пробормотал Вовка. – Может, и Лешка тоже есть хочет. Леш, ты есть хочешь?

– Угу, – отреагировал его друг, отчаянно замешивая остатки сахара в чай. – Сейчас вот чайку попьем, а потом и пообедаем.

– Нет уж, – возмутилась мама, – сначала обед, потом чай.

– Да мы все съедим, честное-честное слово!

– Ну ладно, – смилостивилась мама. – Что, в школе было трудно?

– Ой трудно! Ой трудно! – схватился за голову Вовка. – Конец года – голова совсем не соображает. Фруктов-овощей, что ли, не хватает?

– Ну, с витаминами мы вам поможем. Тем более, поедете на Кипр! Погреетесь там на солнышке, по крайней мере, витамина D вам на год вперед хватит.

– Чего вы все с этим Кипром носитесь? – изумился Вовка. – Кипр, Кипр… Может, мы не хотим никуда ехать. А потом – не Кипр, а Крит.

– Какой Крит? – рассеянно отреагировала мама, разглядывая в зеркало потери в своем макияже после прогулки на улице.

– Ну Крит – греческий остров, – украдкой глянул Вовка за угол и увидел, что Лешка показывает знаками, что операция по сахаризации чая завершена.

– Греческий, говоришь? – мама взяла с полки пудреницу. – Греческий – это хорошо. Греция – колыбель культуры.

– Вот-вот, – подтвердил Вовка. – А Кипр чего колыбель, никто даже и не знает.

Чаепитие и обед прошли весело. Несмотря на неудачу на Осенней улице, друзья чувствовали, что их на первый взгляд неперспективная авантюра может удасться. Правда, в самом конце обеда, когда Вовка и Лешка уже порубали щи из кислой капусты, котлеты с чесноком и картофельное пюре, чуть не случилось непоправимое. Мама, которой делать было нечего, пока грязные тарелки не перекочевали со стола на мойку, вилась по кухне озабоченной пчелой, переставляла какую-то посуду, протирала стаканы и стол, и вдруг взгляд ее упал на пачку старых газет.

– А это что за пылесбор? – возмутилась она, схватила всю пачку и двинулась к мусорному ведру. – Вова! После обеда вынеси это вон.

– Не-ет! – заорал Вовка, роняя остаток котлеты на пол.

– Ты что вопишь, как резаный огурец? – мама даже вздрогнула. – Там что – деньги внутри?

– Да нет, это же специально нам надо для этой…

– Политинформации, – подсказал Лешка.

– Какой политинформации? – удивилась мама и нехотя отдала газеты Вовке. – Я уж думала, что их давно не проводят.

– Ну, не проводят, конечно, не проводят, – начал выкручиваться Лешка. – Только у нас ну что-то вроде кружка этой… как ее…

– Политической безграмотности, – ляпнул Вовка. – Безграмотность политическую ликвидируем.

– Да, – кивнул Лешка, – вот именно. Типа факультатива.

Мама не любила разговоры про спорт и политику, поэтому от ребят она отстала, но потребовала, чтобы через три дня этих газет на кухне и духу не было. Вовка охотно согласился, потому что этого срока ему вполне хватало для того, чтобы продолжить охмуреж отца.

После обеда Вовка и Лешка получили час на переваривание пищи и, устроившись за Вовкиным столом, принялись штудировать книгу о Фортецце.

"…Первый натиск пиратов был успешно отбит, и Паловеччини позволил себе расслабиться. Подставив шею и голову ветру, который не охладил его кожу, но тут же высушил ее от пота, Паловеччини спустился вниз, во двор Фортеццы и принялся рассматривать ту часть стены, где была заложена взрывчатка. К счастью, желтый, изъеденный морской солью, камень оказался достаточно крепким, и брешь, образовавшаяся в стене, была засыпана.

Пираты, изрыгая проклятья, бросив своих раненых, откатились к галерам и, опасаясь огня из мушкетов и пушек, в спешном порядке отплыли к тому месту, где их ожидал основной флот. Когда галеры десанта приблизились к судам, стоящим на рейде, до крепости донеслись вопли и стенания гарема Улуч-Али.

Ну что ж, если предводитель шайки, возглавлявший штурм, погиб, это было обороняющимся на руку. Теперь она скорее всего сама рассосется и станет грабить мелкие поселения, не защищенные такой мощной крепостью, как Фортецца.

Однако менее чем через час вестовой снова принес неутешительные новости.

Сам Сфорца в это время был в небольшой часовне и молился. Припав на колени перед иконой Святой Богородицы, он благодарил свою защитницу за то, что она помогла ему разделаться с алжирскими пиратами.

Поминальные свечи у иконы потрескивали, плавясь то ли от огня, то ли от невыносимого жара, давящего с улицы. Богоматерь смотрела на начальника гарнизона рассеянно и чуть грустно. А он с неудовольствием ловил себя на мысли о том, что думает сейчас не о делах духовных, а о том, предпримут ли пираты еще одну попытку взять Фортеццу или уберутся восвояси.

Вестовой, заглянув в дверь и поморгав некоторое время, чтобы глаза привыкли к полутьме часовни, шепотом обратился к Паловеччини.

– Сеньор?

– Что тебе, Паоло? – спросил, не оборачиваясь, Паловеччини, осеняя себя очередным крестным знамением.

– Сеньор, они возвращаются.

«О, черт!» – чуть не выругался вслух Паловеччини и, решительно вскочив на ноги, двинулся прочь от часовни. Похоже, что сегодня время в основном отведено Господом Богом не для мира, а для войны.

Когда Паловеччини появился на стене, очередная атака уже началась. Галеры снова приблизились к берегу, и оттуда, как горох из дырявого мешка, посыпались пираты. Начальник гарнизона поднял руку, призывая солдат сохранять спокойствие и не тратить зря ни заряды, ни стрелы, подпустив противника поближе. Кроме того, он распорядился снять две пушки с северной стены и перекинуть их к бастиону Сан-Сальваторе. Вероятно, первая волна пиратов уже представляет себе огневую мощь крепости, и пусть две новые пушки станут для них сюрпризом.

Построившись на берегу в беспорядочную группу, пираты, подбадривая себя криками и рассекая горячий густой воздух ятаганами, бросились вперед. Дружный залп из арбалетов и мушкетов не посеял в их рядах панику. Перешагивая через трупы своих товарищей, они мчались вверх по склону холма.

– Визжат, как бесы в аду, – проворчал седоусый солдат, держа трут у самого запала пушки. – Ну, посмотрим, как они запоют, отведав нашей картечи.

Первые ряды наступающих уже приставили лестницы к стене, и самые проворные из пиратов быстро, будто обезьяны, стали карабкаться вверх. Паловеччини махнул рукой, и пушки, изрыгая пламя, уложили первые ряды нападающих. Двое-трое пиратов, которые успели вскочить на стену, тут же были сброшены вниз пикейщиками.

Однако вторая волна, вопя еще отчаяннее, накрыла волной холм и облепила стену.

– Позвать сюда переводчика, быстро! – не глядя на вестового, приказал Паловеччини.

Пираты, вероятно, рассчитывая на то, что пушки разряжены и очередной залп будет дан не раньше, чем они успеют вскарабкаться на стену, обращали внимание только на стрелы и пули, градом сыпавшиеся сверху. Но, поскольку орудия, срочно перекинутые с северной стороны, уже были готовы к стрельбе, Паловеччини еще раз махнул рукой, и толпа взвыла на этот раз от ужаса. Сбитые сверху пираты падали на живых и раненых головорезов. Кто-то пытался прижаться к стене, кто-то– притвориться мертвым, с десяток людей, окрашивая желтую, почти выбеленную солнцем, траву в красный цвет, отползали к морю. Однако к берегу подошли новые галеры, и третья орда, настроенная так же решительно, двинулась на приступ.