Текст книги "Повелители кладов"

Автор книги: Андрей Трушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Паловеччини лихорадочно размышлял, что еще можно предпринять для охраны этого опасного участка. К сожалению, больше стрелков поставить в этом узком месте было сложно. К тому же арбалеты для повторного выстрела необходимо было перезаряжать. Можно было, конечно, выстроить солдат в две шеренги, чтобы первая стреляла, а вторая– спешно готовила оружие. Однако Паловеччини пришел в голову более хитроумный план.

Западные ворота со входа и с внутренней стороны были обильно украшены барельефами. Кроме того, с внутренней стороны, над воротами, выступала значительная часть стены. Если бы удалось направить взрывную волну в нужное время в нужное место, то камни засыпали бы узкий проход.

Паловеччини приказал спешно кликнуть лучшего канонира и двух инженеров…"

Вовка, облизав жирные пальцы, уже хотел было перевернуть страницу, но тут в двери завозился ключ, и он, спешно захлопнув книгу, выглянул в коридор. Это вернулась из парикмахерской мама. Пока она перед зеркалом в очередной раз оценивала сооружение на своей голове, Вовка успел плеснуть в чистую тарелку немного борща, вылить его в раковину и там же оставить тарелку. Смахнув остатки бутерброда в мусорное ведро, Вовка обернулся к маме, которая как раз входила на кухню.

– Ты пообедал? – строго спросила она.

– Да, – демонстративно поднял вверх чашку с недопитым чаем Вовка. – Вот чай допью – и за уроки!

– Ну, молодец, молодец! – мама потрепала его по голове.

Тут в дверь позвонили. Гадая, кто это: соседка или, может быть, ребята пришли в гости, Вовка шмыгнул в коридор. Но это был отец, который приехал с работы, потому что забыл дома какие-то важные бумаги. Не разуваясь, он прошел на кухню, собрал с подоконника несколько папок и, мимоходом бросив взгляд на учебник, лежавший на кухонном столе, тоже потрепал Вовку по голове.

– Занимаешься? Ну, молодец! Давай жми на полную катушку, а мы приготовим вам сюрприз!

Больше отец ничего ему не сказал, наскоро переговорил о чем-то с мамой и ушел. Вовка услышал, как ухнул лифт, потом во дворе завелся мотор папаниной служебной "Волги".

"Интересно, что за сюрприз? – стал соображать Вовка, быстро прогнав чувство стыда, возникшее из-за того, что отец принял книжку, не имеющую никакого отношения к занятиям, за учебник. – Коньки, что ли, мне хочет купить, что-нибудь крутое типа "Rollerblade"? Или, может, велосипед? Да нет, у меня уже есть один. Видак у нас тоже стоит. Аппаратура имеется… Да, и кто это – "мы"? В кино он нас, что ли, решил повести?" – картинно почесал Вовка несуществующую щетину, допил чай и решил больше не мучиться мыслями о сюрпризе, а набраться терпения и подождать, пока все само не разъяснится.

Подхватив замаскированную книгу подмышку, Вовка двинулся к себе в комнату. Однако продолжить чтение ему не давала мама, которая крутилась у шкафа, вынимая какие-то вещи и прикидывая их перед зеркалом на предмет соответствия с новой прической. Пришлось Вовке со вздохом достать из портфеля настоящие учебники и заниматься уравнениями.

Дело продвигалось, честно говоря, туго. Да и сами посудите – какие тут могут быть уравнения, когда в голове засело только одно – успеет ли начальник гарнизона взорвать мину и похоронить под обломками стены нападающих пиратов или нет? Вовка хотел было уже, сунув книжку под водолазку, закрыться на полчасика в туалете, но решил все-таки проявить силу воли и разделаться с уроками с тем, чтобы потом читать со спокойной совестью. Однако в школе, видимо, из них хотели сделать академиков, потому что не успевал Вовка справиться с одним заданием, как, обратившись к дневнику, выяснял, что его ждет очередное, не менее трудное.

– Попробовали бы эти пираты в средней школе поучиться, – бурчал Вовка, доставая из портфеля учебники. – Это тебе не "по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там". Это соображать надо. Да так, чтобы голова дымилась…

Начать он решил с математики, как с самого трудного.

– Ну-ка, что у нас тут, – в очередной раз пытался он собраться с мыслями. – Итак, одна бригада плотников делает в час сорок шесть стульев, а другая бригада плотников за это же время делает стульев в четыре раза больше… и, захлебнувшись в атаке, бросается на неприступные стены крепости еще и еще раз… Ой, что-то не то! – Вовка потряс головой, протер глаза и снова попытался углубиться в дебри науки. – Вопрос: за какое количество времени две бригады сделают тысячу стульев, если их производительность равна мощным ударам мачты, от которой выбитые дощечки из старинного дубового стула падают вниз, на камни, и в образовавшиеся щели уже пролетают стрелы арбалета… Блин, да какой арбалет, – Вовка со злостью захлопнул книжку. – Едет крыша на чердак, сядет крыша только так…

– Вова, не ругайся, – сделала ему замечание мама, которая уже вертелась в прихожей у зеркала. – Это нехорошо, некрасиво и некультурно.

– Да, а если в башку всякая дрянь лезет, когда уроки надо учить, – это красиво?!

– Ты должен уметь владеть собой!

– Да я-то собой владею, – обиделся Вовка. – Просто я сам по себе живу, а мысли в моей голове – сами по себе.

Покружив по комнате разозленной мухой, Вовка решил, что делать домашнее задание все равно придется, и в очередной раз, стиснув зубы и пообещав себе ни за что не думать ни о Фортецце, ни о Крите, ни о пиратах, ни о военных действиях вообще, попытался составить уравнение и решить его, но получалась, увы, опять какая-то белиберда.

Тогда Вовка, по отработанной схеме, чтобы решить задачку, решил пойти от обратного. То есть, перелистав учебник, посмотрел в конце ответ. Теперь он пытался проделать со вверенными ему цифрами различные операции – умножение, деление, – с тем, чтобы получить искомое. Однако проклятая задачка, словно заговоренная, никак не давалась – ответы получались какие угодно, кроме нужного.

– Нет, это просто издевательство какое-то! – рассердился Вовка, и учебник был тут же жестоко наказан путем отправки в полет в самый пыльный угол комнаты.

Еще попыхтев по поводу идиотских задач, кретинских учебников и невыносимых условий существования, Вовка попытался взяться за геометрию. Он открыл следующий учебник и, вздыхая, стал рассматривать рисунки, иллюстрирующие признаки равенства треугольников. Но белые треугольники тут же напомнили ему небольшие крепости, возведенные в неприступных скалах. Вовка с досады плюнул. Положительно, "Алжирский клинок" не желал выходить у него из головы. Полистав учебник, Вовка нашел нужный параграф и попытался вникнуть в суть теоремы под номером 3.5.

"В равнобедренном треугольнике медиана, проведенная к основанию, является биссектрисой и высотой".

Трижды перечитав эту фразу, Вовка недоуменно заморгал – так все-таки биссектрисой или высотой? Сообразив, что зря он пропустил первые три абзаца параграфа, он забрался выше и прочитал, что высотой треугольника, опущенной из данной вершины, называется перпендикуляр, проведенный из этой вершины к прямой, содержащей противолежащую сторону треугольника.

– Ну и бре-ед! – снова вскипел Вовка, но тем не менее продолжил штурмовать понятия высоты, биссектрисы и медианы.

В результате, когда он дошел до собственно задачи, некое просветление наступило.

– Докажите, – постукивал Вовка ручкой по столу в такт словам, попутно их коверкая, чтобы было не так скучно, – что биссектриса равнобедренного треухугольника, проведенная из вершины, противолежащей основанию, является м-ме-дианой и в-высотой.

Вовке доказательство показалось достаточно легким. Правда, было оно верным или нет – он не знал, но, быстро накатав свой вариант решения этой проблемы, с удовлетворением захлопнул геометрию и, не глядя, отправил ее в портфель. Теперь предстояло сражение с русским языком.

– Тэкс-тэкс-тэкс, – Вовка, почувствовав, что конец его страданиям близок, стал постукивать не только ручкой, но и ногой. – Уп-пражнение номер… Перепишите примеры, вставляя вместо точек-кочек нужные по смыслу слова и объясняя устно их значение. Ну ладно, та-ак… "Смеяться… смехом". О, блин, дают, а чем же еще можно смеяться? – хохотнул Вовка. – "Перенести … болезнь". Нужно выяснить, каким можно смеяться смехом и какой болезнью болеть – заразным или заразительным. "Смеяться заразным смехом". Та-ак. Точка. "Перенести заразительную болезнь".

Словосочетание – "заразительная болезнь" – показалось Вовке странным, но "Алжирский клинок" под обложкой учебника так и звал скорее раскрыть его на нужной странице, и Вовка решил не морочить голову, а переписывать примеры по очень простому принципу. Первый предложенный вариант должен был принадлежать первой фразе, оставшийся доставался второй.

"Искусственный мастер, – строчил он в тетради по русскому. – Искусный шелк. Стоять в эффективной позе. Принять эффектные меры против нарушителей дисциплины. Обидные женщина. Обидчивая слова".

На "обидные женщина" Вовка крякнул и понял, что перестарался. Конечно, ни "обидчивого слова", ни "обидной женщины" быть не могло. А потому Вовка, скептически посмотрев на почти уже законченное упражнение, перечеркнул его и решил подойти к выполнению домашнего задания более вдумчиво.

Наконец, полчаса поломав голову над проблемой: можно ли произнести в честь кого-нибудь здравницу или здравицу и был ли выведен в пьесе отрицательный персонаж или персонал, – Вовка поставил жирную точку и заорал благим матом:

– Ма, я все сделал!!!

На кухне грохнуло – мама от неожиданности уронила кастрюлю.

– Что ж ты так кричишь! – откликнулась она. – У меня от этого посуда из рук выскакивает!

– Потому что я свободен, свободен! – завопил Вовка, хватая книжку и бросаясь животом на диван.

Нужное место по закону подлости, конечно, не желало сразу находиться. Но вскоре Вовка отыскал необходимую страницу и снова с головой ринулся в чтение.

"…Инженер и канонир после некоторого пререкания нашли нужную точку, установили несколько бочонков с порохом, вставили фитили. Два человека с факелами должны были по приказу Паловеччини поджечь этот смертельный заряд. Теперь важно было выбрать момент.

Паловеччини снова взбежал на стену крепости. Битва шла жаркая. Ворота еще держались разве что стараниями крестов святого Марка. Наконец мачта вытолкнула одну створку, и та, закачавшись на уцелевшей петле, рухнула внутрь крепости. Пираты с диким воем ринулись в Фортеццу. Тут же от моря, что было сил, побежали на приступ не менее сотни искателей приключений.

Паловеччини поднял руку с белым платком и встретился глазами с канониром, который должен был поджечь фитиль мины. Как только Улуч-Али ворвался в пролом, начальник гарнизона опустил руку, и огонь, шипя рассерженной осой, стал пробираться по шнуру, смоченному в селитре, к бочкам с порохом. Взрыв взметнул вверх мелкие камешки, и белое облако сгоревшего пороха на несколько секунд окутало злосчастные ворота колышущимся саваном. Стены вздрогнули от мощного удара, щели между глыбами, скрепленными когда-то цементом, расползлись, и камни– один за другим – холодным беспощадным водопадом засыпали вопящих от ужаса пиратов…"

– Вова, поди сюда! – донесся из кухни мамин голос.

– А?! – очнулся Вовка, будто только что вынырнул со дна бассейна. – Чего?

– Поди сюда, я тебе говорю!

– Ну, сейчас, одну минуту! – Вовка поспешно перевернул страницу, стараясь побыстрее добраться до конца главы.

"…Сотня пиратов, которая надеялась, что их отважный предводитель вместе с самыми отчаянными людьми уже занял плацдарм для дальнейшего наступления, в изумлении остановилась, увидев, как их товарищей погребли под собой каменные глыбы.

Паловеччини утер пот и копоть с лица. Расчеты инженера и канонира оказались верными. Стена не рухнула целиком, а всего лишь завалила вход в западные ворота– вместе с осаждающими.

На стенах раздался радостный рев, и солдаты, которые еще минуту назад боялись высунуться за зубчатую стену Фортеццы, теперь вставали во весь рост и посылали во врага стрелы. Пушки, заряженные картечью, рявкнули, и волна огня и раскаленного металла в одну секунду сбила с ног треть наступавших.

Увидев, что их предводитель погиб, пираты с криками ужаса бросились обратно к морю и, побросав мешающее им теперь оружие, поплыли к своим галерам…"

– Вова, иди сюда немедленно! – снова услышал Вовка зов и, с сожалением захлопнув книжку, побрел на кухню.

– Ты очень мало поел борща, – безапелляционным тоном заявила мама. – Я налила тебе еще тарелочку. Будь добр, съешь.

Вовка картинно вздохнул и присел на краешек стула, всем своим видом показывая, что он здесь всего лишь на минуточку. Размазав по краям тарелки сметану, он медленно начал зачерпывать горячий борщ и смывать им белоснежную сметану в тарелку.

– Вова, немедленно ешь! – прекратила мама его эксперименты, и Вовка, еще раз тяжело вздохнув, словно раб на тех самых галерах, которые ожидали неудачливых пиратов, стал хлебать борщ.

Однако буквально через минуту он в изумлении застыл с поднятой ложкой: его посетила совершенно потрясающая мысль.

– Вова, прекрати паясничать и строить из себя клоуна! – снова набросилась на него мама.

Но Вовка и не думал паясничать. Просто… Просто у него возникла идея, которую срочно нужно было проверить. Тремя мощными гребками он метнул себе в рот остатки борща и, бросив наскоро сквозь набитый рот "Шашибо!", ринулся в свою комнату – к телефону.

Номер Лешки был занесен в память аппарата под цифрой "один". Вовка ткнул нужную кнопку, и телефон, весело помигивая светодиодом, быстро набрал нужную комбинацию. Чтобы о сути разговора ненароком не узнала мама, Вовка дотянулся ногой до двери в свою комнату, захлопнул ее и отключил разговор с монитора.

– Леха, это я! – с места бросился в карьер Вовка. – Леха, ты меня слышишь?!

– Да слышу, слышу, – ответил закадычный друг, – ты чего разорался? Клад, что ли, наглел?

– Ты не представляешь, как ты, блин, попал в точку! Я нашел клад!

– Чего клад? – кисло откликнулся Лешка. – Пробок от пепси-колы?

– Дурачина ты, я самый настоящий клад нашел! Сабля, из дамасской стали, украшенная драгоценными камнями – огромным алмазом, изумрудами, рубинами. По клинку гравировка золотом. Понял?

– Где?.. Я че-то не въехал, – Лешка даже запыхтел, лихорадочно, но туго соображая. – Ты же из школы домой пошел. Где ты ее найти мог? У мусоропровода, что ли?

– Да нет, я не то чтоб ее совсем нашел, но я знаю – где она лежит!

– А, ну это другое дело, – успокоился Лешка, сообразив, что Вовку пока всего лишь посетила очередная гениальная идея и никакой сабли в его руках в данный момент нет.

– Как бы тебе объяснить, – Вовка возбужденно взъерошил волосы на голове, – ты ж эту книжку не читал.

– А, вот ты о чем, – смекнул Лешка. – Это ты, значит, посредством этой книги клад нашел!

– Ну точно! – стал пояснять Вовка. – Понимаешь, тут описывается, как крепость Фортеццу атаковал один пират – Улуч-Али. При нем была драгоценная сабля. Во время штурма западных ворот комендант крепости приказал их взорвать, и все пираты оказались погребены под камнями вместе с саблей. Соображаешь?

– Так что же они потом ее не откопали, что ли? – поразился Лешка.

– В том-то и дело, что нет! – завопил Вовка. – Потому что комендант крепости умер на следующий день – от приступа малярии, это я не выдержал, в конец книжки заглянул. Понял? А в нынешней карте, которая есть в "Алжирском клинке", никаких западных ворот нет и в помине. Книжка-то историческая. Сечешь? В аннотации написано, что автор изучал кучу документов, касающихся истории этой крепости. Так вот, он утверждает, что сабля Улуч-Али не найдена до сих пор! А штука эта, оказывается, была уникальная, известная и в Венеции, и в Генуе!

– Ну-у, – разочарованно протянул Лешка, – мало ли чего он там насочинял.

– Да я ж тебе толкую, дурилка ты картонная, что автор не просто так из пальца это высосал. Это же все написано по историческим источникам!

Лешка, видимо, обидевшись на "картонную дурилку", уперся:

– Мало ли у кого какие догадки могут быть!

– Ничего себе, мало ли у кого! А вспомни, как над Шлиманом все смеялись, когда он утверждал, что мифическая Троя – вовсе не выдумка Гомера. Он ведь утер нос всем этим деятелям, когда Трою раскопал! А представляешь, так и мы – реконструируем по этой книжке события… План форта есть… Господи, даже известно, где копать! Там работы-то на полчаса – я уже все прикинул.

Аргумент насчет Шлимана Лешку не то чтобы убедил, но поколебал его скептицизм.

– Ладно, жди, сейчас приеду, – пообещал он и бросил трубку.

Через пятнадцать минут Лешка уже трезвонил в Вовкину дверь. Дверь открыла мама и, чувствуя вечную ответственность не только за свое чадо, но и за его друзей, подозрительно спросила:

– А ты, Лешенька, уроки все сделал?

– Все, все, – отмахнулся Лешка, – на год вперед!

– Я серьезно ведь спрашиваю, – Вовкина мама нахмурилась и преградила Лешке путь.

Вовка тем временем из-за ее спины делал страшные глаза и показывал знаками, что с его мамой шутить не следует, а нужно отвечать на полном серьезе.

– Я уже сделал все уроки, – отчеканил Лешка. – Алгебру, геометрию и русский. Но у меня остался один вопрос, по поводу которого я хотел проконсультироваться с Вовой, потому что он лучше меня знает этот предмет.

Грубая лесть подействовала на нежное родительское сердце, и Лешка немедленно был пропущен в комнату к Вовке: консультация – дело святое.

Как только дверь комнаты закрылась, Лешка коршуном, бросающимся на добычу, вцепился в книжку и принялся лихорадочно ее листать.

– Вот, вот это место! Читай! Вот, видишь, видишь! – тараторил за его спиной друг. – Они взорвали ворота вместе с атакующими, и сабля осталась там! А начальник гарнизона, который ее рассмотрел, может быть, ее и выкопал бы, да не успел. Понял теперь? А потом на этом месте никогда ничего не рыли. Просто прореху заштопали камнями и с тех пор не трогали. Смотри, здесь потом, когда крепость завоевали турки, была мечеть. Тут они взорвали церковь, вот тут вот стоял дом, вернее, палаццо коменданта. Оно было частично разрушено. Вот еще церковь. Здесь был оружейный и пороховой склад. Танкеры для воды – там держали припасы. Вот главные ворота. Вот здесь построили позже казармы для солдат. Потом крепость бомбили еще и немцы – во вторую мировую. Был там и немецкий гарнизон. Но они тоже ничего в этом районе не трогали – просто не знали обо всей этой истории. Понимаешь, эта сабля там несколько веков лежит и нас дожидается!

– Да-а, – потрясенно протянул Лешка, листая страницы книги. – Вот уж повезло так повезло. Но слушай, как же мы ее достанем? Ведь это ж не под Смоленском было. И тем более не у нас в Тюмени. Это ж остров Крит. Греция. Туда лететь-то, наверное, не один час. Потом, опять же, заграница. Как мы туда попадем?

Взбудораженные Вовкиным открытием, ребята засиделись чуть не за полночь, и утром, проспав, неслись в школу на всех парах. Да еще, как назло, у дверей их завернули, потому что, видите ли, ноги у них были в глине. Выстроившись в один ряд с другими такими же неудачниками, которые успели врюхаться в нестерильные лужи, Вовка и Лешка стали очищать обувь о бордюр тротуара. Сполоснув остатки грязи наскоро в близлежащей луже, они снова бросились на штурм школы, и на этот раз успешно.

Первым уроком была история, и тем обидней было опоздать. Пожалуй, только ради этого предмета Вовка и Лешка готовы были ходить в свое родное учебное заведение не десять, а целых двадцать лет. Историю у них вела Ольга Васильевна Мурашкина, переименованная предыдущими поколениями школьников в Ольгу Васильну Мурашку.

Запыхавшись, друзья длинными перебежками взлетели на третий этаж и одновременно, чуть не вышибив дверь, вломились в кабинет истории. Вдогонку, затылок в затылок с ними, несся школьный звонок.

Ольга Васильевна скептически посмотрела на Вовку с Лешкой. Поскольку это были лучшие ученики в классе, которые обожали ее предмет, выволочки она устраивать им не стала, а лишь показала знаками, чтобы они побыстрее шли на свое место.

Когда весь класс угомонился и чуть привстал с мест, приветствуя учительницу – вставание в полный рост считалось в школе дурным тоном, Ольга Васильевна начала урок:

– Прежде чем начать урок истории, я сделаю небольшое объявление, которое непосредственно касается нашего класса, а также, по моему мнению, может косвенно повлиять на успеваемость.

По рядам пронесся шепоток: ну не иначе как сейчас Мурашка объявит, что им грозит очередная гороновская контрольная, после которой половина школьников будет выгнана из школы, а половина расстреляна за злостное невежество. Однако Ольга Васильевна успокаивающе улыбнулась:

– Ребята, вы, наверное, знаете, что шефство над классом осуществляет наш местный металлургический комбинат и подавляющее большинство ваших родителей работает на этом предприятии. Так вот, поскольку предыдущий финансовый год для комбината сложился достаточно удачно, ваши родители приняли решение в случае хорошей успеваемости класса сразу после экзаменов отправить вас на отдых за рубеж, на остров…

– Ой, – прошептал побледневший Вовка, – мамочка родная…

– На остров… – повторила Ольга Васильевна и, изобличая в себе преподавателя истории, а не географии, взглянула на бумажку, которую черкнула себе для памяти.

В классе невидимой кисеей повисла звенящая тишина.

– Крит! – не удержавшись, подсказал Лешка.

– Д-да, – кивнула Ольга Васильевна, – на остров Кипр.

– Ой, блин! – схватился за голову Вовка.

– Что такое, Казаков? Не нравится поездка на остров Кипр?

– Да нет, Ольга Васильевна, голова разболелась!

– Он у нас ветрогон, – хихикнул классный шут Бим-Бом, – бегал-бегал и мозги застудил.

Послышались смешки. Некоторые одноклассники не переваривали Казакова и Иконникова, считая их чересчур умными, и со злорадством ожидали расправы. Но ее не последовало.

– Ну хорошо, Казаков, – с некоторой долей сомнения сказала Мурашка. – Если у тебя действительно болит голова, зайди к медсестре. Может быть, она сочтет нужным дать тебе что-нибудь от головной боли.

– Д-да, спасибо, я, пожалуй, выйду, – пробормотал Вовка, который не мог никак отойти от потрясения.

Надо же такому случиться! Все один к одному! Слава была так близка! И что там слава, ведь раскопай они с Лешкой эту саблю, им же полагается еще и солидный процент от ее стоимости за найденный клад! И когда уже и слава, и деньги так близки, что кажется – рукой подать, тебе заявляют, что поедешь ты отдыхать совсем-совсем в другое место, где и делать-то тебе вовсе нечего, разве что резко изучать историю Кипра и выяснять, не обронил ли и там какой-нибудь забывчивый пират столь же драгоценное оружие.

Шатаясь из стороны в сторону и горько причитая вслух, Вовка пошел в сторону туалета. За ним, с санкции Мурашки, встревоженной необычным поведением Казакова, выскочил Лешка.

– Вован, ну ты чего? – дернул друга за рукав Иконников. – Да успокойся ты! Ну… ну, в крайнем случае… ну, закончим мы школу эту, поднакопим деньжат и рванем на Крит.

– Да это ж когда будет! – заголосил Вовка. – Это ж через пять с половиной лет будет! Да за эти пять с половиной лет, думаешь, не найдется других башковитых ребят, которые эту саблю откопают? Ну надо же было им сподобиться на этот Кипр нас послать!

– Слушай, – Лешка вдруг остановился посреди коридора как вкопанный, – а и в самом деле – какая им разница – на Кипр или на Крит? Почему именно на Кипр, ты не знаешь?

– Не знаю! – отрезал было Вовка, но тут вдруг вспомнил, что его отец, не далее, как два дня назад, просматривал в газетах страницы, на которые раньше не обращал внимания. Вовка перекладывал эти газеты и заметил, что отца почему-то заинтересовали объявления туристических фирм и что на них несколько раз чернильной ручкой было обведено слово "Кипр" и цена поездки в перерасчете на одного человека. Так вот откуда волна пошла!

– Леха! Ты гений! – Вовка заключил друга в объятия. – Оттранспортируй меня в туалет, пожалуйста, а то меня ноги не держат. Надо водой холодной умыться. Лешка, гений ты! Александр Сергеевич Пушкин и Лев Николаевич Толстый в одном брикете! У меня такое ощущение, что путевки еще не куплены и никакого точного решения не принято. Они же этот Кипр наверняка от балды взяли. Все едут на Кипр, вот и они решили своих чад, то есть нас, туда отправить. А если мы вдруг всем классом сагитируем их ехать на Крит, то…

– Понял, – взволнованно зашептал Лешка, – только, Вован, не так громко, я тебя умоляю! Если кто-то узнает о наших планах – плакал и наш Крит, и наша сабля!

– Точно, – согласился Вовка, – в этом деле нужна выдержка и конспирация.

С этими словами он, обретя наконец устойчивость, отказался от поддержки друга, своим ходом добрался до туалета и, громко отфыркиваясь, стал умываться холодной водой. У кабинки, лихорадочно пытаясь потушить сигарету, зашебуршился какой-то старшеклассник, но Вовка и Лешка, занятые своими мыслями, не обратили на бедолагу никакого внимания.

На урок друзья вернулись, преисполненные новых планов, сияющие, как новенькие пятаки.

– Ну что, помогла таблетка? – глянула поверх очков на Вовку и Лешку Ольга Васильевна.

– Помогла! – хором ответили друзья.

Как ни хотелось Вовке с Лешкой приняться за осуществление плана по поиску сокровищ немедленно, но дети предполагают, а родители располагают. В субботу Вовку предки увезли за город – приводить в порядок к летнему сезону дачу, – а Лешка остался в городе маяться от безделья. Впрочем, первая половина дня у него пролетела быстро – он читал книгу, оставленную ему другом, и еще раз проверял, верна ли Вовкина догадка. Только в воскресенье, после завтрака, друзья смогли наконец уединиться в комнате Вовки и обсудить план дальнейших действий.

– Я тут, Леха, весь день вчера соображал – реально ли нам подбить всех ехать не на Кипр, а на Крит…

– А я думал, ты там работал, – хмыкнул Лешка. – Землю копал. Или парник ремонтировал.

– Ну да, дадут мне вкалывать, – зевнул Вовка. – Только начнешь что-нибудь делать, папаня пристанет – то не так, это не эдак, молоток неправильно держишь, гвоздь слишком большой взял. А тут еще мама причитает: "Не эксплуатируй ребенка, видишь, как он устал, его учеба замучила, пусть лучше погуляет". Ну так вот, гулял я, гулял и надумал такую вещь – нам нужно составить план.

– Дело хорошее, – согласился Лешка. – Хороший план, замечательный план никогда не помешает.

– Тогда к этому делу нужно подойти по-научному, – решил Вовка.

Он разыскал в стопке учебников тетрадь по математике за прошлый год, вырвал из середины два листочка, разделил линиями лист на несколько частей.

– Сюда, – пояснил он, показывая на первую графу, – мы будем вписывать наших дорогих одноклассников и тех людей, которые имеют отношение к принятию решения – куда именно ехать классу. Сюда – те способы, при помощи которых их можно склонить к нужному нам решению. А в третью графу – ответственных.

– Ну давай, – согласился Лешка. – Пункт первый – твой папангел.

– Да, – почесал ручкой за ухом Вовка, – это проблема. Но отца я беру на себя, – он пометил третью графу буквой "В". – Кто у нас следующий?

– Мурашка, – тут же ответил Лешка.

– М-м-м, Мурашка – это тоже тяжелый случай, – промычал Вовка, закусив кончик ручки. – Мурашка, Мурашка… Как же нам с тобой справиться?

– А и не надо справляться, – решительно предложил Лешка. – Она должна сама прийти к мысли, что нужно ехать вовсе не на Кипр, а на Крит.

– И каким же это, интересно, образом? – вскинул голову Вовка.

– Самым натуральным – путем личной заинтересованности.

– Личная заинтересованность, – пробормотал Вовка, буравя глазами стенку. – Да, пожалуй, это очень хороший мотив, который подойдет почти ко всем. А какая может быть у Мурашки личная заинтересованность?

– Да она ж на истории двинутая!

– Правильно, – ухватил Вовка мысль друга, – значит, ей нужно дать понять, что история острова Кипр и история острова Крит – это, как говорится, "две большие разницы". На Кипре скучно, неинтересно, а на Крите можно познакомиться с захватывающими археологическими раскопками и необыкновенными музеями…

– …в коих хранятся, – добавил Лешка, – реликвии, которых не увидишь нигде в мире, только на острове Крит.

– Ну что ж, замечательно, – стал заполнять графы Вовка. – Значит, Мура-ашка… Степень заинтересованности высокая… Ответственный – Лешка Иконников.

– А че это – я?

– А то, – отрезал Вовка. – Не боись, у нас и на тебя, и на меня работы хватит. Значит, я думаю, здесь нужно сделать вот что – сходить в библиотеку и нарыть там литературы по острову Крит. Тащить необходимо все, что есть, придется нам углубиться в историю.

Это предложение у Лешки не вызвало никаких отрицательных эмоций, потому что он и так с удовольствием бы погрузился в историю с макушкой, даже не имея в перспективе заманчивой поездки на далекий греческий остров для розысков алжирской сабли.

– Продолжим пополнять наш списочек, – вошел во вкус Казаков. – Итак, начнем разборку с дорогими одноклассничками. Предлагаю по алфавиту.

– Нет, – не согласился Лешка. – Тут надо действовать по-другому. Народ-то у нас разный. Кому-то до балды, куда мы едем – на Крит, на Кипр или на Колыму, – и вообще им, как правило, все до фени. У других же есть какие-то склонности. Вот этих и надо в первую очередь ловить на интересы.

– Голова! – похвалил друга Вовка. – Карнеги-старший. Давай тогда начнем с наиболее ярких фигур. Скажем… Скажем, чем можно соблазнить Кащея?

– М-м-м… Кащей – крепкий орешек, – нахмурился Лешка.

И Вовка, и Лешка неоднократно сталкивались с Кащеем во время научных баталий на уроках истории. Отличник Кащей тоже бредил историей, археологией, знал об этом предмете не меньше их, а в каких-то областях и гораздо больше. Он был просто повернут на всевозможных раскопках, где бы они ни велись – в пустыне Гоби или на полуострове Индостан. Этот умник чуть ли ни с первого класса твердо решил, что будет археологом. Причем, углубившись в изучение своей будущей профессии, Кащей уже давно не видел в ней романтического флера, понимал, что поиски древних сокровищ – это не скачки на лихих конях с перестрелками, а довольно занудная работа лопатой, совком, а позже и кисточкой, которой ученые осторожно, боясь повредить, очищают от многовековых наслоений предметы старины. Сам Кащей, как "физическое лицо", опасности для ребят не представлял – его и прозвали так за хилое телосложение. Однако духом Кащей был весьма крепок, и если бы ему в голову втемяшился вдруг Кипр, а не Крит, то друзьям пришлось бы тяжело.

– Ну этого, – единодушно решили Вовка и Лешка, – надо брать на то же, что и Мурашку.

– Только… – добавил свои соображения Лешка, – хорошо бы ему еще каких-нибудь версий, гипотез накидать. Любит он загадки всякие, особенно связанные с инопланетянами и бермудскими треугольниками.