Текст книги "Молчание золота"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Артист, что-то ты сегодня уж очень разговорился, – с некоторой досадой сказал я. – Я, конечно, понимаю, что тебе весело. Вино все-таки тут хорошее. Но не слишком ли ты себя легкомысленно ведешь?

Я не против вина, не против веселья. Но раз уж мы на задании, раз уж мы вышли на тропу войны, надо быть не просто в форме – в постоянной боевой готовности. Мало ли что случится в следующую минуту?

– Посерьезнее надо быть, мужчина, – присоединился ко мне Муха, вытирая лоснящиеся губы носовым платком, – на Востоке принято быть чинно-томным. Или томно-чинным. Ну вон как те молодые люди.

Свои слова он сопроводил кивком в сторону перил, ограждающих балюстраду, на которой мы сидели. Я машинально взглянул в том направлении, куда указывал Муха – вниз, в холл, куда только что вошли трое местных. Это были молодые узбеки (или таджики, их тут тоже предостаточно, а тех от других я не отличаю), двое – лет по двадцать пять, третий чуть постарше. Все невысокие, крепкие, с гладкими смуглыми лицами, одеты безо всякого намека на восточный колорит – в ветровках, один – в светло-сером пиджаке. Этот, воровато оглядываясь, говорил о чем-то по мобильному телефону. Собственно, они привлекли мое внимание только потому, что на них указал Муха. Но уже в следующую минуту я совершенно отвлекся от них. Я встал из-за столика, собираясь уже было идти, как Артист придержал меня за рукав:

– Если что надо, передай, что тут есть настоящий мужчина, который всегда рад повидаться с красивой восточной женщиной. Он, правда, мал ростом, жрать горазд, да и погоняло у него Муха, зато Казанова из него – хоть куда!

Муха поперхнулся куском самсы, а я сказал:

– Что-то ты очень игривый сегодня, Семен. Как бы не пришлось плакать, а, боец? Мне вот почему-то совсем Не смешно. Больше того, лично мне интуиция подсказывает, что в любой момент можно ждать осложнений. Самых непредвиденных и в любой момент. Зря улыбаешься, Я тоже улыбался, слушая рассказы Тахира-ака, пока не оказался там…

«…в охваченной глухим безумием дехканской деревне, а потом в тутовой роще на предгорьях близ Аввалыка», – договорил кто-то внутри меня, и я осекся, не став более изъясняться вслух. Артист внимательно посмотрел на меня, похлопал по руке чуть повыше локтя, а потом налил в мой бокал вина и молча протянул. Я понял: он меня успокаивал. Дескать, дурака-то он валяет, но сам начеку Вид у него был вполне серьезный, только в темных глазах еще чуть посверкивала ироническая искорка. Я, не говоря ни слова, выпил вино, а потом направился в номер. Сначала хотел подождать лифт, но подумал и пошел пешком: с лифтом здесь творятся удивительные безобразия, несмотря на известную дороговизну отеля.

Через пару минут я вступил в гостиничный коридор, в конце которого и располагался наш с Ламбером номер. Я прошел по мягкой ковровой дорожке, которой был выстелен пол. Напротив нашей двери она была смята и откинута. Я усмехнулся: что это? Или наш француз так перетрудился, что поспешил аж вытолкать девушку из номера? Впрочем, усмехался я недолго: из-за двери до меня долетели разной высоты мужские голоса. Не думаю, что Леон Ламбер сменил ориентацию и пригласил в свой номер еще и мужчин. Хорошо, допустим, что один голос принадлежит Ламберу. Тогда кому же принадлежит второй?

В этот момент в душе у меня всплыли все мои невнятные, казалось бы, ни на чем не основанные предчувствия. Я даже пожалел о том, что у меня при себе нет оружия. Впрочем…

Я приложил ухо к дверной панели. Потом вытянул из кармана ключ и осторожно вставил в замочную скважину. Счастье, что тут новые замки: дверь раскрылась абсолютно бесшумно, даже не щелкнул язычок. Клин света выбился из-за приоткрытой мною двери, и тотчас же послышался характерный звук: кто-то, стоя прямо у двери, шмыгал носом. И в ту же секунду до меня донесся голос Ламбера:

– А я говорю вам, господа, что вы не имеете права. Я вызову охрану отеля. Я буду жаловаться в посольство, наконец. Я – иностранный турист, а вы…

– А мы пришли пригласить вас в гости к одному очень уважаемому в городе человеку, – довольно бесцеремонно перебили моего соседа по номеру. – Очень хорошему человеку. Кто говорит о том, чтобы причинить вам хоть какой-то вред, почтенный?

– Это нарушение всяческой законности!..

Как ни тревожно мне было, как ни противопоказано было моменту веселье, я с трудом сдержал ироническую усмешку. Бедный, бедный француз!.. Даже после того, как он добился себе на задницу приключений (пока что не разработанных подробно) здесь, в Самарканде, в ноябре прошлого года, даже после того, как его едва не убили в Москве в декабре того же года, он все равно продолжает наивно апеллировать к какой-то законности. Напрасные слова, смешные, бессмысленные в условиях этой махровой азиатчины и – если брать шире – в условиях всего этого балагана постсоветского пространства!.. Я потянулся всем телом и, бесшумно проскользнув в приоткрытую дверь, увидел прямо перед собой толстую красную шею того типа, что шмыгал носом у самого входа. Прикрывает тыл. Обеспечивает конфиденциальность этой милой беседы, так сказать. Ну кто же ее так обеспечивает, ребята?

Сделав выпад, я одной рукой перехватил его рот, чтобы не пикнул, а второй, сжатой в кулак, коротко, без замаха, ткнул в основание черепа. Узбек вздрогнул всем телом и обмяк, заваливаясь назад. Я не стал препятствовать этому падению, просто прислонил его спиной к двери. Глянул в лицо. Я не очень точно идентифицирую здешние лица, но тут, несомненно, передо мной был один из тех троих, что вошли в холл отеля всего несколько минут назад! Так-с! Ай да Муха! Обратил внимание на совершенно случайных людей. Вот и сомневайся после этого в подсознательных мотивациях!.. Убедившись, что сторож мной отключен надежно и что он не падает, я, прижавшись к стене, продвинулся вперед еще на два шага – так, что мне стал виден сидящий в кресле Ламбер. Перед ним, время от времени подаваясь вперед, словно для короткого восточного поклона, стоял человек в светло-сером пиджаке. Он активно разводил руками так, как это делает дирижер оркестра. В тот момент, когда я увидел его сзади, он говорил:

– Я, честно говоря, послан сюда, чтобы только передать приглашение моего хозяина. Не больше. А уж дело ваше решать, ехать вам или нет.

Ламбер подался вперед, и угол его рта искривился книзу.

– Даже так? То есть мне еще предоставляют свободу выбора? Очень хорошо! Это очень великодушно с вашей стороны, господин… э-э-э…

– Можете звать меня Джанибек.

– Бек? Хорошо, что не кронпринц, – пробормотал Ламбер. – А что, любезный Джанибек, вы сделаете, если я откажусь от вашего… гм… оригинального предложения?

Я не видел лица незваного гостя, но по тому, как он зажестикулировал, потому, как изменился его голос, я был почти уверен, что на его лице засияла самая любезнейшая и фальшивая из улыбок:

– Мне с самого начала показалось, что вы не будете рады нас видеть. Потому-то мы и не стали стучать в дверь, а просто открыли своим ключом.

– Лищнее подтверждение того, что эта жирная скотина Бахрам, местный служка, с вами в сговоре.

В голосе Джанибека прорезались прямо-таки лисьи нотки:

– А вы, уважаемый, откуда знаете насчет Бахрама? Впрочем, это неважно…

– Это вот она, наверно, расколола нас, – прозвучал из глубины гостиничного номера еще один голос с сильным акцентом. Потом взвился испуганный голосок, верно принадлежавший той самой девчонке, что осталась ублажать незадачливого Ламбера. – Позволь, я пощупаю ей ребрышки, она мигом все скажет, сука.

– Вот только на блядей нам и не хватало размениваться, – недовольно пробурчал Джанибек. – Не забывай, что нам нужно только забрать этого типа. С телкой разделается и сам Бахрам, если надо будет. К тому же она будет молчать, если что… Итак, уважаемый, собирайтесь, вы едете с нами, – сказал Джанибек, поворачиваясь к Леону Ламберу. – Не принуждайте нас грубить и применять силу. Мы тут вообще люди очень незлобивые, но не любим, когда отказываются от приглашения в гости. Гостеприимство у нас в крови, – добавил он, уже не скрывая издевательских ноток.

– Никуда я не поеду, – быстро, сквозь крепко сжатые зубы, выговорил Ламбер и весь как-то сжался, подобрался в кресле, подтянув колени к корпусу так, словно у него, сильно болел живот. – Сейчас в номер придут мои друзья, и тогда вам не поздоровится.

– В самом деле? – искренне удивился Джанибек. – Очень хорошо!.. Думаю, тогда ваши друзья не очень обрадуются, узнав, что нарушили вместе с вами сразу несколько пунктов правил поведения в гостинице. И эту скотину Бахрама, который поставляет вам девочек, мы тоже обязательно накажем. Вы, наверно, его постоянный клиент?..

– Вы так говорите, как будто вы из милиции, – сказал Ламбер и вдруг быстрым, угловатым жестом вытянул из кармана сотовый и нажал кнопку с зеленым значком в виде трубки – значком соединения. Пошел прозвон последнего набранного номера.

Моего номера.

Я появился за спиной у Джанибека в тот самый момент, когда он ребром ладони вышиб трубку из руки Ламбера, а потом замахнулся, чтобы ударить и его самого… Прежде чем нанести удар сзади, я успел окинуть взглядом номер: Ламбер с полуоткрытым ртом впаян в кресло, Джанибек в сером пиджаке замахивается для удара, а у дальней стены на диване, поджав под себя ноги, сидит та девчонка. На полу беспомощно валяются ее туфли, и одну из туфель поддевает носком грязного ботинка тип в темной ветровке – широколицый, с морщинистым обезьяньим лбом и глазами-щелочками, узкими даже для местного типа внешности, сидящий рядом с ней. Я ударил Джанибека локтем в шею, подхватил и откинул к дальней стене – так, что визитер в светло-сером пиджаке свалился прямо на своего подельника, того, что так заинтересовался обувкой проститутки. Оба визитера не успели ничего понять: Джанибек ворочал бессмысленными глазами, явно не понимая, что происходит вокруг него, и, очевидно, потеряв ориентацию в пространстве. Второй же барахтался, пытаясь выбраться из-под Джанибека. Надо отдать ему должное, это ему удалось довольно быстро, но что с того толку?.. Я уже стоял рядом. Восточный гость в ветровке был настолько глуп и недалек, что попытался залезть под одежду и вытащить оттуда пистолет. Уж лучше бы он полез под одежду к девчонке и нащупал там что-нибудь более приятное. По крайней мере, в последнем случае отделался бы легче. Не получил бы тот мощнейший правый хук, которым я залепил ему в челюсть. Башка широколицего мотнулась, и он, теряя остатки сознания, и без того не бог весть какого, рухнул с дивана. Носом прямо в туфлю девчонки.

Проститутка открыла было рот, чтобы, наверно, завизжать, но я вовремя успел перехватить ее и закрыть рот ладонью.

– Да тихо ты! Нечего шуметь, кругом люди спят, – тут я, наверно, все-таки преувеличил. – Весело проводите время, ничего не скажешь. Я-то думал, что оставляю вас наедине, а тут целая делегация горячих восточных парней. Ладно. Сейчас посмотрим, кто они такие. – Я подвинулся к Джанибеку который сидел на полу и тряс головой, и несколькими быстрыми движениями обыскал его. Так. ПМ. Удостоверение?.. Я раскрыл его – все по-узбекски. Я сунул «корочки» под нос девчонке:

– Что тут написано?

– Me… м-ме…

– Что это ментовское удостоверение, я и так вижу! Я спрашиваю, что тут написано? Хорошенькая, однако, у вас милиция, если, конечно, «корочки» не поддельные. Ладно, – махнул я рукой, убедившись в том, что в ближайшие несколько минут вытрясти из девчонки что-то членораздельное несколько совершенно, – сейчас у него самого спросим.

К моему удивлению, спрашивать стал не я, а как раз он. Джанибек очухался и, подняв на меня еще мутные глаза, выговорил:

– Да ты кто такой? – Сначала по-узбекски, потом по-русски. – Ты что, мужик… тебе жить надоело, что ли? Нападение на представителей власти? Я – старший лейтенант милиции Саттарбаев!..

– Вот в этом-то я как раз меньше всего сомневаюсь, почтенный Джанибек, – сказал я почти ласково. – А сюда ты пришел, конечно же, чтобы проверить наличие у клиента отеля регистрации, а также убедиться в отсутствии в номере посторонних лиц. Ведь, если не ошибаюсь, водить в номер девочек у вас строго-настрого запрещено. Я, кстати, тоже в этом номере остановился. Я просто хотел спросить: с меня тоже штраф будете брать, товарищ старший лейтенант?

Наверно, мой голос прозвучал достаточно искренне, потому что Саттарбаев тряхнул головой, приходя в себя, и выцедил:

– Я так думаю, тебе штраф за другое придется выписать. За нападение на…

– Кстати, я как раз хотел спросить, – вкрадчиво сказал я, без зазрения совести перебивая Саттарбаева, – как у представителя власти и, так сказать, законности: какой штраф положен за выбрасывание старшего лейтенанта милиции из окна пятого этажа?

Он подался вперед, но тут я, уже особенно не церемонясь, схватил его за отвороты пиджака и, хорошенько тряхнув, произнес;

– А теперь, уважаемый Джанибек, ты станешь отвечать на мои собственные вопросы. И не надо делать квадратных глаз, тем более что при твоем типе лица делать это довольно-таки затруднительно. Что вы тут делали? Про приглашение в гости я уже слышал…

– Их вызвонил сюда портье Бахрам, – сказал Ламбер из своего кресла и шмыгнул носом, – который привел мне вот ее… Тут – чистая случайность. Но ведь нет ничего закономернее случайности, правда, Сергей?

– Не лучшее время для софизмов, – неодобрительно отозвался я. – Значит, Бахрам? Отлично. – Я вытащил свой мобильный, на котором значился один прерванный вызов (тот, с телефона Ламбера), и набрал Артиста: – Ну что, все закусываете, шутники? Муха там не раздулся до размеров слона, как ты ему мрачно пророчил? Значит, так, ноги в руки, и мигом сюда! Я бы даже сказал: мухой!

– Что, еще и нас на подмогу надо? – послышался голос Злотникова. – Да что там за девчонка, в самом деле? Царица Клеопатра?

– Да, и еще трое Марков Антониев, – буркнул я.

– Так. Значит, уже что-то наклюнулось. Понятно. Первые радости… Что, все серьезно?

– Пока – цветочки. Ягодки впереди. Кстати о ягодках: захвати-ка с собой этого любителя клубнички, жирного Бахрама, нашего любезного портье. Если будет упираться, посули щедрые чаевые. Ну, ты меня понял.

– Я уж посулю…. – недобро отозвался Артист и отключился.

III

Пастухов

Хорошенькое начало самаркандской командировки…

– Это что еще за очная ставка? – напористо спросил Саттарбаев. – Ты себе отдаешь отчет в том, что делаешь? Да у тебя проблем будет – не разгребешься! А этого Бахрама я вместе с тобой заберу, у меня давно на него были данные, что он постояльцам проституток подсовывает! Что, мечтаешь пойти с ним в одной упряжке, что ли? Если хочешь по-хорошему, то давай без самодеятельности! Тогда, быть может, еще договоримся, понял?

Держался он, надо сказать, довольно неестественно. Плохо держался. Глаза бегали, он то и дело останавливал свой взгляд на собственном пистолете, который я предусмотрительно откинул подальше в угол. Я не спешил. Сейчас подойдут ребята, и тогда мы поговорим по-иному. Конечно, в номере будет тесновато нам всем, но ради таких дорогих гостей, как этот старший лейтенант Саттарбаев и его шакалы, можно и потесниться.

Вошел Муха, а за ним, таща буквально за шкирку нашего старого знакомца Бахрама, – Артист. Семен втолкнул Бахрама и, окинув взглядом бесчувственные тела двух коллег лейтенанта Саттарбаева, негромко присвистнул:

– Я-то думал, тут любовные битвы кипят, а тут поди ж ты…

Джанибек еще пытался строить из себя целомудренного и справедливого в своем гневе представителя законности. Он глянул на Бахрама и воскликнул:

– Э-э, а ну иди сюда, ты, жирная свинья! У тебя уже сколько было предупреждений, чтобы ты телок постояльцам не поставлял, а? Было, нет? Я тебя предупреждал, нет?

Бахрам завертел головой, багровея и обильно потея. Пот тек по щекам, по лбу, увлажнил виски так обильно, что темные волосы прилипли к коже. У него дрожали ноги и руки. Артист легонько подтолкнул его в спину, и Бахрам едва удержался на ногах. Мне показалось, он даже не определился еще, КОГО (нас или людей Саттарбаева, даже в их незавидном состоянии) и ЧЕГО ему бояться больше. Но, собственно, мучить его подобной неопределенностью в мои планы вовсе не входило. Я сказал:

– Ты кому звонил, сволочь? Зачем им господин Бергманис?

– Я не… я никому не звонил, – пробормотал Бахрам, а Саттарбаев, который предпринял какое-то резкое движение, тотчас же получил от меня короткий, еле заметный, но очень чувствительный тычок под ребра и задохнулся. Бахрам продолжал пыхтеть, щедро обливаясь потом:

– То есть я хотел сказать, что звонил не я, а звонили мне… Вот она! – вдруг обрадовался Бахрам, показывая на Лию, – наверно, счел за чрезвычайно удачную мысль, что, кажется, нашел крайнего. Точнее, крайнюю. – Позвонила мне и начала говорить, что тут, значит, клиент… он… Пьяная она, наверно! – совсем уж не к месту присовокупил Бахрам, а потом распространил свое удачное соображение: – Пьяная или там, значит, под наркотой!.. Они, девки…

– Так, хватит злопыхать, – не выдержал Ламбер, – она мне уже рассказала, как ты…

Он осекся. Боится сказать лишнее, это точно. Так. Кажется, начинаю понимать, в чем тут дело. Конечно, подобные совпадения случаются не так уж и часто, но почему не предположить, что Ламбер выбрал ту же девушку легкого поведения, что, возможно, и в НОЯБРЕ прошлого года?.. Предположить такое вполне возможно и, надо полагать, очень резонно. Ведь, поселившись здесь, мы затеяли нечто вроде ловли на живца, только – усложненную разновидность подобной игры. Вот оно и сработало… Я сказал:

– Очень интересно излагаешь, Бахрам. А ну-ка, Артист, пошарь у него по карманам. Почему не предположить, что он вызванивал этих молодцов с мобильного телефона? Да ведь и не шпион же он, чтобы предупредить все, даже малейшие накладки…

По тому, как побагровел и дернулся толстяк портье, я понял, что движемся мы в нужном направлении. Артист с ловкостью умелого рыбака тотчас же выудил из одежды Бахрама сотовый телефон и перебросил мне. Я произнес:

– Хороший у тебя телефон, уважаемый. Наверно, дорого платил. Хотя зачем такому хорошему человеку, как ты, платить за телефон? Могут ведь и подарить. Благодарные постояльцы, например, а? Ладно, шучу. Я так смотрю, у тебя тут отображаются десять последних входящих и десять последних исходящих. Ну все, кому ты звонил ДО того, как представил своих прелестниц нашему другу в этот номер, меня не интересуют. Хотя проверить все равно можно. А вот вижу я тут два номерка, которые меня крайне занимают. С одного из них принят входящий, а на два других звонили в пределах последних сорока минут.

– Один из них, наверно, мой, – пробормотала Лия.

– Твой?

– Ну да. Я звонила Бахраму, а потом он мне перезвонил.

– Ну сука, ты за это ответишь!.. – не выдержал толстый таджик и тут же выругался на своем родимом наречии. Нет, все-таки бедный у них запас выразительных средств. Великий и могучий существенно полнее. Артист, быстро почуяв своим тонким творческим нюхом, что с Бахрамом можно особенно не церемониться, дал ему по почке. Чтобы не говорил о женщине грубо – даже о женщине легкого поведения. Бахрама скрючило, он побагровел, и ручьи пота потекли по его толстому лицу с особым изобилием. Я спросил у Лии:

– Который твой номер?

– Вот этот.

– Значит, остается еще один. По которому ты бросился звонить тут же, как тебе позвонила Лия. Что, интересно, за номер? А, Бахрам?

– Да кто ты такой, чтобы у него спрашивать?.. – вспылил было лейтенант Саттарбаев, но тотчас же получил от Мухи такой удар, что рухнул на пол прямо к торшеру.

– Ах, и в Узбекистане не ценят милицейские кадры, – патетически заметил по этому поводу Артист.

Я приблизился к Бахраму:

– Вот что, почтенный. Если ты сам не скажешь, чей это номер и с какой целью ты вызванивал его владельца, то я сейчас сам звякну по нему и скажу, что Бахрам его сдал. Конечно, особенных дивидендов это мне не принесет, но, по крайней мере, тебе мало не покажется. Вижу, вижу по твоей жирной морде, что этот номер принадлежит какому-то хитрому твоему земляку, которого ты панически боишься.

– Он не земляк мне!..

– Так, уже лучше. Курочка по зернышку… Бахрам, ты же прекрасно понимаешь, что влип по самое «не балуйся». Понимаешь такое русское идиоматическое выражение?

– Пастух, позволь, я этому сутеру немного присовокуплю для внушения, – проговорил Артист и, не дожидаясь моего номинального разрешения, схватил толстую растопыренную кисть Бахрама и, переплетя его пальцы в какую-то хитрую конфигурацию, легонько сжал. Даже это небольшое усилие выбило из Бахрама сиплый вой, его глаза выпучились и покраснели. Артист сказал негромко и веско: – Таким манером, живоглот, я тебе все пальцы переломаю, косточка за косточкой. Понял меня?

– Видишь, какие у нас нехорошие друзья? – вмешался я. – Он вон как с тобой обращается, а ведь ты еще ничего плохого нам не сделал. Почти… А ведь если сделаешь, например не ответишь на ВСЕ мои вопросы, тогда, знаешь ли, уважаемый, уже поздно будет! Ну!

– Только попробуй заложи нас, жирная тварь! – выговорил из угла Саттарбаев и сжал кулаки.

– А до тебя, старлей, еще дело дойдет, так что утухни там, пока тебя не спрашивали ни о чем, – сказал я. – Тем более что мы вас, дураков, и без того уже раскололи. И те, кто вас послал, за такой прокол по головке не погладят. Эх вы… а еще в гости, пригласили!.. Ну, Бахрам, что ты там хотел нам сообщить.

Артист сопроводил мои слова еще одним незначительным сжатием Бахрамовой пятерни, и толстый портье, еще раз рыхло простонав и от боли позабыв уже и о Джанибеке, и о двух его парнях, валяющихся по разным углам номера, заговорил поспешно, как будто его вот-вот должны оборвать (и больше не дать высказаться):

– Значит, так. Мне позвонила вот она. Сказала, что это тот самый, который… в ноябре прошлого года… она узнала его… по… по…

– По словам, по глазам, по голосу, – словами из попсовой песни откликнулся Муха, когда пауза стала слишком длинной.

– Ароматами гладиолусов, – присовокупил Артист, тоже обнаруживая знакомство с нашей российской попсой не самого высокого разбора. Приободренный таким незамысловатым манером, Бахрам рассказал и о Лии и ее звонке, и о том, что сразу же после этого сообщения он позвонил…

– …Я ему сказал, что, мол, вот так… Что, дескать, одна телка узнала, кого нужно! А он… о, он страшный человек! Я не знаю, кто ему покровительствует, но многие из тех, кто с ним работал, говорят, что это страшный человек. Меня… меня он взял в оборот не так давно, сказал, чтобы я снабжал его сведениями о тех или иных постояльцах… У него целый конвейер выбивания денег из глупых туристов, и вообще… Он живет в центре города, и никто не спросит, откуда при его зарплате он может позволить себе постройку такого шикарного особняка. Никто!.. Никакая налоговая, если вы спрашиваете о налоговой!..

– Что за дурацкая привычка отвечать на то, о чем не спрашивали, – с наигранным раздражением сказал я. – Ты лучше все-таки ответь, кто же он?.. Судя по тому кто у него в подручных ходит, он – тоже в милицейских чинах, верно?

– Рашид Радоев, – бледным, полузадушенным голосом ответил Бахрам и в очередной раз переменился в лице. Теперь у него было такое выражение, словно его уже приговорили к расстрелу и мера вот-вот должна быть приведена в исполнение.

– Для кого Рашид Радоев, а для кого и подполковник Самаркандского горупрааления внутренних дел Радоев! – выкрикнул Саттарбаев. – А тебе, жирная тварь, еще попомнится!..

– А еще говорят, что Восток славен вежливым обращением к старшим по возрасту, – заметил Артист, с видимым отвращением выпуская потную пятерню Бахрама, – а ты, Саттарбаев, иначе как «жирная тварь» к нему и не обращаешься… М-да… Нехорошо.

– Радоев? – переспросил я. – Гм… Майор?

– Подполковник…

– И давно он подполковник?

– Да вот уже с месяц, – сказал Бахрам, из багрово-красного становясь свинцово-серым, но нисколько не уменьшая потоотделение.

– Радоев… – пробормотал я. – Где я уже слышал это… Рашид Радоев.

И вдруг всплыли в памяти слова Тахира-ака, из числа тех, что он говорил мне о зловещих предгорьях Аввалыка: «Надеюсь, не захочешь сходить туда еще? Если так, то зря. Земляк Халилова, из милиции Самарканда, уже поднимался туда. Его все знают Рашид Радоев. Его все знают, он врать не станет. Днем ходил. Вернулся вечером, пьяный-препьяный, а с нашего, самаркандского, вина не слишком напьешься. Водку хлестал, а ведь он не пьет вообще. Они туда с ребятами из прокуратуры ездили. Прокурорский так и вовсе в штаны напрудил. А Рашид Радоев белый пришел, даром что смуглый… Майор Радоев, из угрозыска. Грозный мужчина, э!» Неужели это тот самый Радоев? Рашид? Конечно, у узбеков Рашид – это все равно что у русских Иван или там, скажем, Сергей, людей с таким именем пруд пруди. Да и Радоев не самая редкая фамилия… Но все-таки что-то подсказывало мне: тот самый, непременно тот самый. Майор, ныне подполковник Радоев. Человек, уже пуганный ужасами горных тутовых рощ.

– Отлично, – с ожесточением сказал я. – Подполковник Радоев интересуется клиентами гостиничных проституток! Что ж, его можно понять, не иначе как служебная надобность!..

– У тебя ноздри побелели, – тихо сказал Муха.

– Ноздри!.. Значит, вот что, уважаемые граждане СНГ. Поступим следующим образом. Так как вы пришли к нам в гости без предупреждения, то мы нанесем ответный визит. Насколько я знаю, вы собрались пригласить нашего друга, господина Бергманиса, в гости к подполковнику Радоеву, правильно? Вот и отлично он принимает ваше предложение. Он поедет в гости и побеседует с Радоевым.

– Но, Сергей… – начал было Ламбер.

– Правда, он поедет в гости в нашем сопровождении. А то, что в гости приехал не только тот, кого приглашали, а еще несколько человек, объяснишь так: дескать, приехали, а там еще двое, которые все видели и слышали.

– Что – все? – спросил Бахрам, моргая.

– А ты молчи, жертва национальной розни! Я обращаюсь к старшему лейтенанту Саттарбаеву. Так вот, Джанибек, сейчас мы все поедем в гости к Радоеву. Ты скажешь, что захватил нас вместе с Бергманисом. Нас – это меня и вот его, – указал я на Артиста. – Если он спросит, какого крена ты притащил и нас, ответишь, что мы тоже можем что-то знать, раз приехали сюда вместе с Бергманисом. Если начнет орать и обзывать дураком, прикинься ветошью. Словом, говори что хочешь, но устрой нам разговор с подполковником Радоевым.

– Чтобы я сам приволок вас в его дом? – мрачно спросил Саттарбаев. – Плохо вы меня знаете. А Радоева знаете еще хуже.

– Девчонка и Бахрам поедут с нами тоже, – продолжал я, совершенно не обращая внимания на слова Джанибека.

Тут Бахрам затрясся всем своим рыхлым телом, в очередной раз сменил окраску рыхлой, толстой, с обвисшими трясущими щеками физиономии и пробормотал:

– Не… н-не!.. – Колени его подогнулись, и он тяжело, мешком, повалился прямо на пол. – Не поеду! Можете… можете убить меня здесь… нарубить крупными ломтями!.. Но не поеду! Не поеду к нему, понятно!

– Пошел на попятную, уважаемый? – неласково спросил я и, подойдя к портье, схватил его за шиворот, хорошенько тряхнул. – Это что же такое? Обещал вести себя прилично, а сам!.. Да ты хоть понимаешь, что ты уже своего покровителя сдал со всеми потрохами? Ты ж его расписал, как в былине, или как у вас там народные сказания о деяниях батыров именуются? Только чего тебе бояться? Ты привезешь Радоеву нужного человека, привезешь девчонку, которая его опознала, девчонка все расскажет, ты подтвердишь, и будет промеж вас с подполковником Радоевым полная любовь и согласие.

Но Бахрам проявил упрямство. Уже болтаясь в моей руке, он продолжал трясти головой и бормотать, тряся обвисшими, как лохмотья серой ткани, слюнявыми губами:

– Н-не поеду! Н-нет! Он связался с этими проклятыми… Говорят!.. – тут он взглянул на Ламбера, и глаза его были совершенно безумны. – Говорят, что эти проклятые пришлецы, что рылись в наших горах, выпустили духов гор, которые сейчас… которые сейчас превратили предгорья Аввалыка в ад! Об этом боятся говорить, об этом боятся писать, даже наши спецслужбы не хотят этим заниматься!.. И только Радоев… он… он бы-вы-вывал там, да! – Говоря это, Бахрам тряс головой со все большей амплитудой.

– Что ты такое несешь? – злобно вмешался Джанибек, хотя сам находился в весьма незавидном положении. – При чем здесь Аввалык?

Наверно, никогда бы Бахрам не стал разговаривать со старшим лейтенантом в подобном духе. Но тут страх развязал ему язык:

– Ты думаешь, я не знаю, зачем Радоеву понадобился… вот он, он? – Толстый сосисочный палец Бахрама завис в направлении Леона Ламбера. – Потому что, как говорят, он осквернил древнее захоронение!.. Конечно, вам покажется смешным… вот это все, что я говорю!.. Многие смеялись, да только некоторые уже и досмеялись! Прокляты, прокляты!..

Артист, который не оценил преображения Бахрама из заурядного сутенера в какую-то пародию на пророка, изрыгающего проклятия и хулы, ткнул ему пальцем в бок, и у Бахрама пресеклось дыхание. Он только открывал и закрывал мокрый рот, как рыба. «Многие смеялись, да только некоторые уже и досмеялись». Я прищурил глаза на Бахрама, потом быстро оглянулся на зашевелившегося типа, который несколько минут пытался наставить на меня пистолет. И сказал:

– Значит, так. Слушайте сюда, как говорят у нас в Российской армии. У меня есть продуманный план действий, и, что бы тут ни верещал Бахрам, я не собираюсь отступать от этого плана. Эй, ты, Саттарбаев и все твои «саттар-баи»! Я кому говорю-то… Слушай, слушай, старлей, нечего махать кулаками после драки. И мотай на ус, что тебе люди говорят… А тебя это тем более касается… Эд.

Леон Ламбер вздрогнул. Я приступил к изложению своих мыслей…

– Вот видите, что делает с людьми пагубное пристрастие к ночным развлечениям, – высказавшись до конца, с постной ханжеской физиономией сказал я французскому археологу.