Текст книги "Константа (СИ)"

Автор книги: Андрей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– У древних греков всё было очень запутанно, милая. У их легенд множество версий, которые менялись время от времени.

– Пусть Хаос будет папой, – заключила Анна. – У Зевса уже есть Гер… Геракл!

– Пусть будет Хаос, – улыбнулся Евгений и потрепал её по голове.

– А что делают его дочки на картинке? – спросила Анна и снова приподнялась в кровати, чтобы заглянуть в книжку.

– Они прядут нить судьбы.

– Судьбы? Это как? – спросила Анна и уставилась на отца большими и жутко любопытными карими глазами, в глубине которых можно было разглядеть своё отражение.

– Не в прямом смысле, золотце, легенды всегда иносказательные.

– Какие-какие?

– Писатели очень любят в красивых образах рассказывать о сложных вещах, чтобы любой читатель понял. Вот смотри, тут написано, что у каждого человека есть своя нить судьбы, которую начинают прясть после его рождения три дочери Хаоса: Лахесис, Клото и Атропос. Именно они отвечают за наши судьбы, следят за тем, кем мы станем, как проживём свои жизни.

– За мной они тоже следят? – испуганно спросила Анна и натянула одеяло до носа.

– Нет, конечно, это же сказки, легенды. Древние люди плохо понимали, как устроено всё вокруг. У них не было таких школ, как у нас, и поэтому объясняли себе мир, как могли.

– А я пойду в школу? – неожиданно поинтересовалась дочка. – Хочу знать, как устроен мир.

– Конечно, пойдёшь, скоро, а сейчас давай папа тебе расскажет, как его понимали древние греки, – улыбнулся Евгений. – Итак, богиня Лахесис – первая сестра, она назначала жребий ещё до рождения человека, определяла его дальнейшую судьбу и следила за её исполнением. Она как бы разматывала отмеренный клубок человеческой жизни со всеми её невзгодами, превратностями судьбы, отмеряла всё, что нам суждено преодолеть. Поэтому её часто изображали с меркой и весами. Ещё её называли мойрой прошлого, или предстоящего. Она пропускала через себя ту нить, которую будет прясть на веретене её сестра Клото. Вот, смотри. – Евгений повернул книгу к дочери и ткнул пальцем в одну из нарисованных женщин: – Это Лахесис, а вот эта, с веретеном, – Клото.

– Угу, – ответила Анна, выглядывая из-под одеяла, и, кажется, совсем не понимая сути, просто хлопала глазами.

– Вторая сестра Клото – это мойра настоящего. Она непосредственно прядёт нить судьбы, буквально нанизывая события настоящего времени на жизнь человека. А вот третья сестра – Атропос…

Евгений запнулся, когда в очередной раз произнёс это имя, у него вдруг закружилась голова, а зрение помутилось. Он прикрыл глаза, ощущая новый прилив пугающего шума в голове, но теперь сквозь слабо различимый шёпот он услышал ясные и громкие слова, торжественно возвещающие: «Знакомьтесь – Атропос!» Евгений сразу узнал этот голос, ведь он был… его. Он часто задышал, ощущая, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Вдруг он почувствовал нежное прикосновение и услышал тревожный тонкий голосок, вырывающий его обратно в реальность.

– Папа, с тобой всё в порядке? – испуганно спросила Анна, осторожно потрясая отца за запястье.

– Да-да, не волнуйся, немного голова закружилась, сейчас пройдёт. Наверное, мне тоже нужно поспать.

– Хорошо, только что там с третьей сестрой? Ты так и не сказал, – согласилась девочка, делая вид, что ей интересно.

Евгений с некоторым опасением опустил взгляд в книгу и глубоко вдохнул.

– «Атропос – мойра будущего, – продолжил он читать, всеми силами пытаясь сдержать незримую плотину внутри своего разума. – Неотвратимая, неумолимая, она неуклонно ждёт своего времени с ножницами в руках, чтобы перерезать нить нашей жизни».

Новиков прервал чтение и со странным, пугающим чувством уставился на иллюстрацию, с каждой секундой становившейся всё более жуткой.

– Мне страшно, папа, – взмолилась Анна, заползая всё глубже под одеяло. – Они злые и нехорошие. Давай больше никогда не будем про них читать?

– Не бойся, милая, они же не существуют. Это просто глупая сказка, – попытался успокоить её Евгений.

– Честно-честно?

– Конечно же, ведь мы что…?

– Мы никогда не врём! – закончили они почти хором и засмеялись.

– То-то же, – добавил Евгений и дурашливо ткнул пальцем в кончик её носа.

– Это хорошо. Я бы не хотела, чтобы мной управляли какие-то страшные тёти, – насупившись, сказала Анна.

– Я тоже, милая. Мы никому не позволим управлять нашими жизнями.

– А вдруг они всё-таки существуют? – не унималась девочка.

Евгений широко улыбнулся, глядя в её испуганные глаза.

– Не волнуйся, я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя.

Не успел он насладиться отблеском счастья на лице маленькой девочки, как свет в доме быстро моргнул. Евгений закрыл книгу и с подозрением уставился на торшер у кровати, который весь вечер освещал комнату мягким и тёплым светом. Тут же где-то вдалеке раздался приглушённый, но раскатистый звук взрыва. Он с каждой секундой нарастал, приближался угрожающей и разрушительной волной. Ещё пара секунд и весь дом затрясся, стены заходили ходуном, книги начали падать с полок, а торшер упал и разбился, погружая комнату в зловещую полутьму. Анна громко вскрикнула и закрыла глаза руками.

– Папа, что это! Это они? Сёстры? Или злой колдун? Папа, мне страшно, – верещала девочка и не могла успокоиться.

– Аня? Аня? Милая, ты меня слышишь? – заголосил Евгений, пытаясь отнять её руки от лица, чтобы посмотреть в глаза.

– Папа! – девочка громко заплакала.

– Солнышко, лезь пока под кровать, быстрее!

– Мне страшно! – продолжала повторять Анна.

– Я здесь, я рядом, не бойся.

Евгений одним рывком стащил дочь с кровати, не до конца отдавая отчёт своим действиям. Он не знал, что происходит, откуда это землетрясение, бежать ли им на улицу или прятаться. А что, если дом сейчас рухнет? Новиков пытался о таком не думать, его охватил приступ паники, он был напуган не меньше маленькой девочки. Все его мысли были о том, как подальше спрятать свою главную ценность в жизни и не смог придумать ничего лучше, чем с силой затолкать плачущего ребёнка под кровать, а сам тем временем бросился к окну, чтобы узнать, что случилось. Но только он приблизился к подоконнику, как снова почувствовал знакомый удар невидимой волны, прошедшей сквозь него и тут же всё прекратилось. Землетрясение утихло, но вместе с ним пропал и весь свет в посёлке, даже обычное зарево от огней города, которое он наблюдал каждый вечер, исчезло с горизонта, лишь тотальная тьма, тишина и ни единой живой души. Будто никто и не заметил таинственного взрыва и тряски, чуть не разрушившей весь дом.

«Куда подевались все люди» – подумал Евгений, одновременно ощущая, как нарастающее беспокойство, уже готово поглотить его целиком, и только огромная доза лекарства не позволяла этой лавине обрушиться на его разум. Единственное, что хоть немного развевало тьму на улице и в комнате, это свет от загадочного свечения в небе, которое стало гораздо ярче и активнее, словно настоящий радужный шторм разразился над городом.

Тишина. Обволакивающая, пугающая, неживая. Мир будто перестал существовать. Пребывая в шоке от происходящего, Евгений не сразу понял, что тишина забрала не только внешние звуки, но и вместе с ними пропала главная путеводная звёздочка, связывающая с реальностью. Плач его маленькой дочки растворился эхом по комнате, впитался в стены, а дом встречал теперь угрожающим безмолвием. Евгений обернулся и со страхом осмотрел комнату.

– Аня? – тихо позвал он, а потом повторил уже гораздо громче. – Аня?!

Он бросился обратно к кровати, заглянул под неё, но там было пусто. Евгения обдало жаром, в голове зашумело, а сердце заходилось в бешеном ритме. Он вскочил на ноги и закружился на месте.

– Аня, солнышко, пожалуйста, ответь мне, где ты? Умоляю, не молчи!

У Евгения спёрло дыхание, он начал задыхаться и схватился за сердце. Почувствовал, как из глаз брызнули слёзы, а ноги подкосились. Что-то внутри толкнуло его вперёд, и он выбежал из комнаты, с грохотом отворяя дверь.

– Анна, милая! – кричал он во всё горло, заглядывая во все комнаты и ванную. – Ответь, прошу!

Но вокруг была тишина: вечная, безмолвная, первозданная, предвестник полного забвения. Евгений побежал по лестнице на первый этаж, не оставляя последней надежды, но в глубине души он уже всё понимал, в том числе то, что приходит за тишиной.

– Нет, только не ты, только не ты! Боже, прошу, – причитал Евгений, спускаясь с лестницы, и от внутреннего бессилия постоянно путался в своих ногах.

Он остановился посреди комнаты на первом этаже в полной темноте и отчаянии, затем упал на колени и заплакал так, как никогда в жизни. Где-то внутри него оборвалась последняя ниточка и реальность разбилась об острые рифы, так и не найдя спасительного света от драгоценного маяка. Вслед за отчаянием пришла неудержимая злость: на себя, свою судьбу, на весь мир вокруг. Евгений крепко сжал кулаки, вытер рукавом слёзы, вскочил на ноги и буквально вышиб входную дверь, затем выбежал на улицу в одних носках и домашней одежде. Но всё, что он успел увидеть, – это как на горизонте, где обычно освещали небо огни ночного города, вспыхнула тьма. Огромный шар всепоглощающей темноты за долю секунды раздулся до неимоверных размеров, устремляясь в небо, а потом взорвался, забирая с собой всё вокруг: город, лес, сияющее небо над головой и весь мир. Будто и не было ничего, что стоило любить или ненавидеть. Будто и не было тех благостных минут, наполненных теплом и нежностью, ради которых стоило жить.

#110

В городе уже целую неделю не прекращались дожди, изредка давая краткосрочную передышку, а на деле проливные ливни с редкими грозами лишь сменялись мелкой изморосью, что так неприятно обжигала лицо. На дорогах повсеместно цвели огромные лужи, с которыми плохо справлялись службы водоотведения, а люди с большой неохотой выползали на улицы из своих домов, открывали зонты и угрюмо куда-то брели со слабой надеждой, что эта сырость когда-нибудь закончится. Весна в этом году больше напоминала осень, чем многим портила настроение, включая Евгения. Хотя он и не мог вспомнить, почему в этом мире или жизни его альтер эго было так расстроено или почему со звенящей пустотой в душе он мчался по пустому загородному шоссе на своём большом внедорожнике.

По обычаю Евгений пришёл в себя от ослепительно яркой вспышки, но в этот раз она была не предвестником рождения мира, а нечто более жутким, угрожающим прервать краткий миг его новой жизни. Вместе с обжигающим свечением до него донёсся очень громкий и протяжный звук. Кто-то истерично давил на гудок автомобиля, пытаясь предупредить сумасшедшего лихача. Всё случилось довольно быстро, но в последний момент Евгений успел осознать, что его слепило фарами от огромного грузовика, что нёсся ему навстречу. Новиков вывернул руль, возвращаясь со встречной полосы на свою дорогу, и проводил взглядом гудящий грузовой автомобиль, который хоть и пытался уйти от столкновения, съехав одним колесом на обочину, но даже не подумал сбавить скорость.

В голове Евгения разразилась настоящая буря, ожесточённая борьба между старыми и новыми воспоминаниями. То, что раньше было далёким отзвуком, неясным шумом на периферии сознания, иногда прорывающимся наружу, теперь не желало уходить, цеплялось за новую реальность и громко заявляло о своих правах. Евгений не понимал, как он оказался в машине и почему нёсся на огромной скорости по встречной полосе. Возможно, всему виной алкоголь, что отчётливо отзывался тяжестью в голове и помутившимся сознанием, а может, всему виной огромная зияющая рана на сердце, которую он ещё не успел осознать. Последнее, что он помнил, – это как читал книжку своей дочке, потом взрыв, огромная тёмная масса, поглотившая мир… Анна. Это имя прожгло его мысли насквозь, заставляя скривиться от боли. Евгений вдавил педаль тормоза и съехал на обочину, чтобы немного отдышаться и прийти в себя.

– Анна… – прошептал он и обернулся на заднее сидение, будто был уверен, что она там.

Дождь всё усиливался, заливая лобовое стекло, даже щётки не справлялись с бесконечными потоками ливня. Евгений сидел за рулём внедорожника, слушал, как тяжёлые капли барабанят по крыше, и пытался осознать себя, окружающий мир и справиться с потоком запоздалых воспоминаний из новой жизни, которые уже были на роли догоняющих. Свет фар плохо разгонял темноту, его размывали плотные потоки ливня, но в нём можно было разглядеть широкое и пустое загородное шоссе, идущее к престижному посёлку, где находился дом Евгения. А по обеим сторонам дороги тянулись стройные ряды высоких елей, образующих кромку из непроглядной чащи густого леса.

Новиков вспомнил, как после работы юристом в офисе какой-то захудалой строительной компании он направился в бар, чтобы залить гнетущие мысли. Вспомнил, как потерял работу адвокатом и больше не мог оплачивать дом в элитном посёлке. Долги, апатия, отчаяние – узор из страхов и страданий сплетался перед его глазами. Он увидел, как, выпив несколько стаканов ви́ски, сел за руль, выехал на шоссе, ведущее домой, и вдавил педаль газа до упора.

«Нет-нет-нет, всё должно быть не так, это неправда, это не моя жизнь, – размышлял Евгений, натирая ладонями виски́ и разгоняя навязчивые воспоминания. – Всё должно быть не так».

Евгений ещё раз обернулся на заднее сидение.

«Анна? Чёрт, она осталась дома под кроватью. Мне нужно срочно вернуться!»

Сердце Евгения бешено колотилось, он захлёбывался от спёртого дыхания, а алкогольное опьянение быстро улетучивалось, подгоняемое адреналином. Новиков надавил на педаль газа, снова выехал на дорогу и скорее помчался домой, к той, что стала якорем для его заблудшего сознания. Сейчас он хотел только одного – быстрее вернуться и обнять свою дочь, почувствовать, что все невзгоды остались позади, и надеяться, что очередной мир не рассыплется в прах.

В небе сверкнула молния, освещая пустое шоссе, а потом последовал раскатистый гром. Евгений посмотрел в клубящуюся тьму рассерженного неба и даже подумал, скрывается ли за ней красочное сияние, которое он видел однажды.

«Что это, папа? Это магия?» – зазвенел в голове тоненький детский голосок.

Евгению стало тяжело дышать, он встряхнул головой, чтобы отогнать страшные мысли. «Уже скоро, милая, ещё чуть-чуть – и я буду дома».

Вдалеке показался свет элитного посёлка, разгоняющего сумрак, обступившего его леса. Евгений ехал так быстро, как позволял его автомобиль и всё ещё затуманенный алкоголем разум. Вскоре он остановился у широких зелёных ворот и начал непрерывно сигналить, привлекая к себе внимание. Через некоторое время из тёмного проёма рядом с входом вышел коренастый мужчина в дождевике. Грязь неприятно хлюпала и бурлила под его ногами, пока он неторопливо пробирался к машине.

– Да иду я, иду, – раздражённо бурчал он.

Ядовитый туман воспоминаний окутал разум Евгения, вызывая острые приступы головной боли. На мгновение ему показалось, как в яркой вспышке фар ворота окрасились в багрово-красный цвет, а сквозь краску проступила многолетняя ржавчина. Евгений зажмурился от рези в глазах и заскрежетал зубами, затем опустил боковое окно и громко рявкнул:

– Открывай ворота, быстрее, сколько можно ждать?!

Подойдя достаточно близко, хмурый и потрёпанный жизнью привратник всплеснул руками и затараторил виноватым голосом:

– Ой, простите, я вас не узнал. Не видно ни зги. Проблемы со светом во всём посёлке. Погода, будь она неладна. Ещё никак не привыкну, что ваша машина после аварии.

– Аварии?

Евгений очень удивился его словам, но тут же скрючился от очередного укола в сознание. Будто наяву он услышал пронзительный и отчётливый свист колёс, чей-то неясный крик и громкий удар.

– Что с вами? – испугался мужчина, заглядывая в окно. – Вам плохо?

Новиков одарил его взглядом, полным ненависти, и злобно прорычал в ответ:

– Хватит трепаться, просто открой эти чёртовы ворота! Моя дочка осталась совсем одна, мне нужно скорее попасть домой.

«Открой эти чёртовы ворота…» – повторил в унисон его собственный голос из потаённых глубин подсознания.

Евгений почувствовал, как тонет в бесконечном цикле дежавю, как пытается сбежать от себя, но только вечно бегает по кругу, а кошмар неизменно следует по пятам.

Мужчина отпрянул от агрессивного водителя, посмотрел немного озадаченно и послушно побрёл обратно. Когда охранник с большим трудом вручную открыл ворота, автомобиль с рёвом сорвался с места и отправился в дальнюю часть посёлка.

Уже через пару минут Евгений остановился около неширокой дорожки, ведущей к входу в его скромное жилище. В окнах было темно и зловеще. «Неужели Катя до сих пор не вернулась?» – подумал он. Дом выглядел каким-то оставленным и заброшенным, а лужайка перед ним заросла высокой травой. Что-то в нём было не так. Это явно не то место, где Новиков был всего полчаса назад.

Он выскочил под проливной дождь и тут же застыл в смятении, разглядывая свой внедорожник. Левое крыло и капот оказались совсем другого цвета и явно заменены недавно. Очевидно, что автомобиль подвергся серьёзному ремонту и его ещё не успели перекрасить… или хозяину стало всё равно. «Авария? – озадачился Евгений, вспоминая о словах охранника. – Но этого не может быть. Я… я не помню или…»

Вспышка. Длинный, протяжный гудок автомобиля, летящего навстречу. Удар. Крик. Разбитое стекло влетает в салон. Подушка безопасности раскрывается ему прямо в лицо.

Внезапно ворвавшиеся воспоминания тараном ударили в голову. Ноги подкосились, и Евгений чуть не упал, схватившись за капот. После чего почувствовал распирающую и ноющую боль справа в груди, казалось, уже позабытую, но вспыхнувшую вновь вместе с крупицами воспоминаний. Новиков оттолкнулся от машины и, прихрамывая на одно колено, пошёл к входу в дом, успев за это время вымокнуть до нитки. Как только он открыл входную дверь, из его груди вырвался отчаянный крик:

– Анна! Катя!

Ответом стало безмолвие, укутанное в удушливую темноту покинутого дома. За спиной ревела непогода, тугие струи дождя хлестали, подгоняя зайти внутрь, но Евгений словно ощущал, что за порогом его ожидают только разочарование и беспросветная тьма.

По небу пронёсся мощный разряд молнии, освещая всё вокруг, в том числе первый этаж дома. Всё казалось таким же: гостиная, кухня, диван, где совсем недавно Евгений проснулся от жуткого сна. На первый взгляд, ничего не изменилось, но одновременно всё стало другим, каким-то чужим и лишённым красок жизни, бессмысленным и ненужным.

Евгений сделал усилие и перешагнул через порог и тут же чуть не упал, споткнувшись о гору бутылок, выставленных рядом с дверью. Они звонко разлетелись и укатились в разные стороны. Евгений явственно увидел перед собой печальные картины долгих вечеров наедине со стаканом и своими мыслями, разъедавшими разум сильнее алкоголя. Он прикрыл глаза, отбиваясь от навязчивых картинок из другой жизни. Потом безуспешно пощёлкал выключателем у двери и двинулся вглубь комнаты, едва нащупывая дорогу.

– Анна, солнышко, ответь! Ты здесь? – закричал Евгений со всей силы, волоча за собой ногу.

«Это всё ты виноват!» – раздался громкий возглас из глубин разума, подозрительно похожий на его жену.

Евгений схватился рукой за голову, а другой опёрся о стену.

– Катя? – спросил он в пустоту, но никто не ответил.

Цепляясь за остатки расколовшегося разума, он направился на второй этаж. Каждый шаг отзывался острой болью, но только она позволяла немного задержать приближающийся ураган в его голове.

«Чудовище!»

Дверь в спальню Анны медленно распахнулась, открывая взору давно пустующую комнату. Всё было так, как при последнем посещении, только мебель успела покрыться толстым слоем пыли и постель не менялась уже очень давно. Даже книга с мифами и легендами Древней Греции находилась на своём старом месте. Похоже, что комната оставалась нетронутой долгое время. Только одна деталь сильно выбивалась из привычной картины.

За окном снова сверкнула молния, освещая небольшую фотографию в рамке, оставленную прямо на подоконнике.

«Папа, а мы скоро приедем?» – раздался скучающий детский голосок в голове Евгения.

«Ещё чуть-чуть, потерпи».

– Ещё чуть-чуть… – повторил за своими мыслями Евгений, хромая в направлении окна.

«Это ты должен был умереть!» – истеричный крик Кати ворвался в его разум.

Новиков перестал дышать, глядя на фотографию в толстой деревянной рамке, закрытую стеклом, откуда на него с теплотой смотрела курносая милая девочка и задорно улыбалась.

Ослепительно яркий свет встречной машины ворвался в его сознание. Ему казалось, что он отвлёкся всего на секунду. Автомобильный гудок слился с детским криком на заднем сидении, сильный удар и темнота, поглотившая тогда не только сознание Евгения, но и его душу.

Новиков резко вздрогнул, выпуская из рук фотографию. Рамка упала на паркетный пол и разбилась, искривляя улыбку ребёнка за россыпью мелких осколков.

– Нет, только не это, я не мог. Я не мог!

Евгений задыхался, он чувствовал, как тонет в пучине непреодолимого кошмара, который, наконец, разорвал оковы и вторгся потоком новых воспоминаний. Он начал пятиться от окна, совершенно позабыв о больной ноге. В его голове взорвался целый клубок эмоций, долго ждавший своего часа, он расплескался по мыслям плеядой новых страхов, переживаний и болезненных воспоминаний. Евгений выбежал из комнаты, но не знал, куда идти. Дом сдавливал его со всех сторон, вся жизнь давно стала тюрьмой, клеткой для его измученной и искалеченной души. Он наконец-то понял, что делал на встречной полосе, он должен был закончить начатое, исправить великую несправедливость, которая не давала ему жить.

– Анечка, прости меня, я не должен был тогда садиться за руль, не должен…

Из его глаз хлынули слёзы, и он медленно осел на пол, упираясь плечом в стену. Евгений чувствовал, что не может совладать с новыми эмоциями, они поработили его разум, мешали думать, он даже забывал, как дышать. Хватаясь руками за стены, Новиков встал на ноги и пошёл в комнату напротив, где раньше находилась спальня счастливой семьи. Там он уселся на пол, прислонившись спиной к кровати, и открыл тумбочку, стоящую рядом. Его ожидания оправдались: там осталась наполовину выпитая бутылка ви́ски и… небольшой чёрный револьвер, нелегально добытый когда-то по старым адвокатским связям. Скорее, даже подарок от одного очень благодарного, но не слишком чистого на руку клиента. Евгений сначала потянулся за револьвером, взял его, ощутил вес и прохладный металл на коже, потом зачем-то проверил барабан. Заряжен… Евгений положил оружие обратно, взял бутылку ви́ски, открутил крышку и залпом сделал несколько глотков.

Снова визг колёс в голове, пронзительный крик. Евгений выронил бутылку из рук, которая упала рядом с ним, обдавая содержимым по штанам. Его голова готова была взорваться от напряжения, а сердце вырваться из груди. Он не знал, куда сбежать от своих мыслей, да и не мог, они сводили его с ума. Он на секунду прикрыл глаза.

«Это ты должен был умереть!»

Евгений перестал дышать. Он открыл глаза и посмотрел на комнату сквозь темноту собственного разума. «Сегодня этот кошмар должен закончиться», – единственное, что промелькнуло в его голове, сквозь какофонию прочих мыслей, сумбурно мечущихся по всему разуму. Не до конца отдавая себе отчёт, он быстро схватил револьвер, приставил его к виску и, не раздумывая ни секунды, нажал на спусковой крючок.