Текст книги "Константа (СИ)"

Автор книги: Андрей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Конечно! Давно уже, ты чего, мужик? Ты серьёзно не знал или специально издеваешься? – Парень скорчил недовольную рожу. – Только не говори, что ты тоже из «этих»!

– Этих?

– Ну да, – парень покрутил пальцем у виска. – Бездумных идиотов, повторяющих всё за государственной пропагандой.

– А если серьёзно, то кто начал эту войну? – не унимался Евгений, стараясь делать как можно более глубокомысленное выражение лица, но это не помогло.

– А-а-а, я понял! – воскликнул парень с немного ехидной ухмылкой и долей разочарования в глазах. – Ты всё-таки из «этих». Скептик, значит, да? Всё-то вам надо к мелочам придираться, а на полную картину вам плевать. Голова одним телевизором забита, совсем уже думать разучились. Очнись! Какая разница, кто сделал первый выстрел, когда любому дураку понятно, что Альянс просто спровоцировали. Какое им дело до дикарей? Разве им нужна война? Они и так прекрасно жили, бед не знали. Это нашим вечно голодным псам всегда мало добычи. Очевидно, что наш «великий вождь» просто обезумел от предвкушения лёгкой наживы. Они завидуют богатству и успешности Альянса и хотят оторвать хотя бы кусок. Да ты взгляни в глаза этим рожам с телевизора, они же больные люди. Тебе хочется подыхать ради их жажды наживы? А, друг?

– Да я просто спросил…

– Что ты спросил? – экспрессивно и визгливо крикнул парень, размахивая транспарантом. – Давай, повторяй установки пропаганды, больше вы ничего не умеете, ходячие, пустоголовые рупоры! «А почему они выстрелили первыми?», «А зачем они подвели войска к нашей границе?», «А почему, а почему…». – Он кривлялся и передразнивал оппонента, существующего только в его воображении. – Да по кочану! Потому что любой адекватный человек прекрасно видел, к чему всё идёт и что ожидать от наших поехавших правителей, промытые вы головешки. Тьфу!

Парень сделал пару шагов назад, резко теряя интерес к Евгению, а позади него раздался истерический голос совсем юной девицы в огромных круглых очках и с ярко-красными волосами:

– Если ты такой умный, то чего не на фронте?

– Вот! Правильно! – подтвердил парень, что общался с Евгением. – Раз так защищаешь местных царьков, то, может, пора и автомат в руки взять?

– Так а вы что предлагаете? – совершенно спокойно спросил Евгений, не желая дальше провоцировать неадекватную молодёжь. – Просто сдаться?

– А что ещё остаётся? Нам ни за что не победить в этой войне. Альянс намного сильнее и богаче, к тому же правда на их стороне. Остаётся только упасть на колени и молить о прощении, а ещё лучше о покровительстве. Авось хоть тогда к нам придёт настоящая цивилизация, а не эта дикость. – Парень скорчил такую гримасу, будто съел ложку невыносимой горечи.

– Вы считаете, что они пощадят нас и страну?

– Да плевать я хотел на эту страну! Пусть хоть выжгут всё калёным железом и всех, кто её защищает, пусть хоть на лоскуты порвут. Ты разве не видишь, что мы живём как в тюрьме, в тотальной тирании, где душится любая свобода слова? Страна рабов и господ, которая держится только на полицейских штыках… – Парень проглотил слова и посмотрел куда-то за плечо Евгения. – Вот, как говорится, помяни чёрта. Твои друзья пожаловали.

Новиков обернулся и обнаружил, что к ним тихо приближался полицейский автомобиль, сверкая проблесковыми маячками. Машина замедлила ход, остановилась рядом с протестующими, и из неё показались двое полицейских: один постарше, с измученным, уставшим лицом и тяжёлым взглядом из-под бровей, и второй помладше, с ещё горящими глазами от предвкушения жизненных перспектив. Внутри Евгения всё разом похолодело. Его нервы натянулись в тугую струну, сердце заколотилось, а разум подначивал бежать со всех ног, пока ещё есть время, но тело отказывалось подчиняться. Глаза не обманывали, это точно были они: старший следователь и стажёр, что допрашивали Новикова совсем недавно, только это было в другой реальности. Ведь так? Здесь они выглядели обычными патрульными, хотя внешне почти не изменились, исключая форму.

Патрульный постарше повернулся к своему молодому и резвому коллеге, тяжело вздохнул, мысленно проклиная опостылевшую работу и весь мир, недовольно сжал губы, а потом негромко, но слышно произнёс:

– Похоже, это они.

Однако юные бунтари и не думали покидать своих мест, демонстрируя напускное бесстрашие. Выпятив груди вперёд, они ещё яростнее начали махать самодельными плакатами в руках.

– Вы только посмотрите, а вот и верные псы режима пожаловали, – сделав тон максимально издевательским, пропела одна из девушек с раскрашенным лицом. – Тяв-тяв, господа полицейские. Что, деспот наконец-то обратил на нас свой взор? Какая честь, о боже!

– Несомненно, они! – с широкой улыбкой и довольным лицом подтвердил патрульный-стажёр.

– Тогда пакуем, – совершенно безучастно ответил старший полицейский.

Потом они спокойно направились к протестующим.

– Вы не имеете права! Где ваша хвалёная свобода слова, проклятый тоталитаризм?! – начал кричать парень рядом с Евгением, отвлекаясь на прибывших служителей закона.

– Сейчас я покажу вам, на что имею право, – пробурчал бывший старший следователь, вытаскивая из-за пояса резиновую дубинку. – Вы ведь прекрасно знаете, что собрания запрещены, как и антигосударственная пропаганда, я даю вам последний шанс разойтись…

Он подошёл максимально близко к девушке, которая только что выкрикивала в их адрес обидные слова, посмотрел ей в глаза с высоты своего роста и потряс в руке дубинку. Но девушка не сдавалась, а улюлюкающая компания друзей только раззадоривала её и так буйный нрав. Юная крушительница режима скорчила злобную гримасу и выкрикнула:

– Иди к чёрту, ментовская свинья! – А затем с задором плюнула в лицо полицейскому.

Её друзья разразились громким хохотом и одобряющими выкриками. Но реакции полицейского не пришлось долго ждать. Он тут же замахнулся и ударил девушку дубинкой по ноге, отчего та сразу закричала на всю улицу и чуть не упала на патрульного, но тот её схватил за руку, скрутил и потащил к машине. Остальные протестующие не сговариваясь бросились врассыпную, выкрикивая на ходу проклятия и роняя кустарные плакаты. Даже тот парень, что стоял рядом с Евгением и кичился своей смелостью, бросился наутёк, чуть не сбив его с ног.

– Что-то ты уже не такая смелая, да? – злобно шипя, спросил девушку полицейский. – А куда делись твои дружки, а? Вы же такие борцы за права?

– Ты что творишь, мразь, отпусти, мне же больно! – вопила она, волоча за собой отбитую ногу. – Я… я буду жаловаться! Лучше бы на фронте показывали свою силу, только и можете, что бить невинных девушек.

Вся её гордость куда-то внезапно подевалась, и она заплакала как ребёнок, кем, по сути, и являлась.

– Кто-то же должен, – только и ответил полицейский, а потом обратился к своему стажёру, что всё время наблюдал издалека: – Сань, открой дверь.

Последние слова острым ножом вонзились в разум Евгения, провоцируя знакомое эхо из прошлого, быстро заполняющее все мысли. Далёкий и тревожный стук приближался, нарастал, вырываясь из оков подсознания, а затем Новикова озарило. Точнее, внутри него будто взорвалась сверхновая звезда, выбрасывая в бескрайний внутренний космос всё, что так долго таилось на глубине и всё это время пыталось прорваться сквозь завесу навязанных мыслей.

Говорят, перед лицом смертельной опасности человек может увидеть всю жизнь от самого рождения до переломного момента, но Евгения, наоборот, вырвало из реальности и отбросило назад, в тот самый момент, когда всё началось. Он увидел события прошлых жизней, о которых и не подозревал. Всё, что он когда-то слышал, видел или сделал, обрушилось на него бессвязным потоком мыслей и чувств. Радость от побед, горечь поражений и тяжесть невыносимых потерь теперь разрывали его изнутри и били по границам здравого рассудка, проверяя его разум на прочность. Евгения будто швырнуло вниз сквозь этажи, где он постепенно пробивал собственной головой все слои реальности, пока не достиг самого дна, момента нового рождения, когда было посеяно зерно сомнений, нечто постоянное в бесчисленном хаосе миров и придуманных жизней. Он увидел бездомного мужчину, стоящего у дверей свадебного салона, наполненные безумством глаза и как с его губ слетают слова, пробившие брешь в одурманенном сознании Евгения. Но остальное прошлое почему-то осталось недосягаемым, будто и не существовало вовсе. Его разум бился о прутья клетки, желая вырваться на свободу, проникнуть вглубь своей памяти, но воспоминания о том дне встали непреодолимой преградой. Безусловно, он знал множество вариантов своего детства, юности и бурной молодости, доставшиеся от ложных граней его личности, но они были вытеснены за границы сознания, оставляя зияющую дыру в его настоящем прошлом.

«Конечно, как я мог забыть о нём? Ведь всё началось с нашей встречи и его заразного безумства, – внезапно осенило Евгения, выводя его из ментального штопора. – Вот кто сможет всё объяснить!»

– Что это с ним? – спросил бывший следователь у своего напарника, когда заметил, что странный, но прилично одетый мужчина оказался единственным из толпы, кто не сбежал и остался стоять посреди тротуара.

Стажёр пожал плечами, рассматривая неизвестного прохожего, который окаменел словно статуя и впивался взглядом в одну точку. На счастье Евгения, ни у кого из полицейских не промелькнуло ни единой мысли или воспоминания о событиях двухчасовой давности. Они внимательно смотрели на него, но видели лишь обычного мужчину, охваченного непонятным страхом. Будь среди них хоть один следователь, необязательно старший, или чуточку больше опыта, или хотя бы рвения к своей работе, то они непременно обратили бы внимание на странное поведение прохожего при виде блюстителей порядка, но сейчас их мысли были заняты совсем другими проблемами. Полицейский затолкал плачущую девушку на заднее сидение служебного автомобиля, а потом обратился к ней, кивая в сторону Евгения:

– Этот из ваших?

– Скорее, из ваших, – фыркнула она, утирая слёзы.

– Понятно, – вздохнул полицейский, захлопнул дверь и обратился к Евгению: – Эй, гражданин, с вами всё в порядке?

– Ах да, всё нормально, спасибо, – опомнился Новиков, судорожно осматриваясь по сторонам. – Задумался немного.

– Не о чем тут задумываться, проходите, не задерживайтесь, – бросил в ответ полицейский усталым голосом и обратился к напарнику: – Всё, Сань, заводи, поехали в участок.

Стажёр уже успел занять место водителя и внимательно изучал подозрительного прохожего через зеркало заднего вида, но, получив приказ, не раздумывая повернул ключ зажигания, и патрульная машина тут же унеслась прочь, подмигивая проблесковыми маячками. Евгений тоже не стал тратить времени зря. Он повернулся и быстро зашагал обратно, осматривая по пути непривычно малолюдную улицу крупного мегаполиса.

* * *

Евгений замедлил шаг, когда в пределах видимости показался знакомый свадебный салон, расположенный на центральном проспекте города. Именно его любил терроризировать своим присутствием тот бездомный, но сейчас рядом с ним никого не было, только редкие прохожие прогуливались вдоль тротуара, изредка и с опаской оглядываясь по сторонам. Новиков осторожно приблизился, ощущая, как его сердце отстукивает бешеный ритм, словно перед первым свиданием, и заглянул в проулок рядом с магазином. Его цель была там. Бездомный сидел у стены и безжизненно смотрел в одну точку на противоположной стороне проулка. Евгений затаил дыхание в предвкушении желанных ответов, он будто встретил самого себя из недавнего прошлого. На мгновение ему даже показалось, что сейчас перед ним откроются все тайны мира и он найдёт выход из затянувшегося кошмара. Но…

Евгений приблизился к мужчине, но тот не реагировал. Его глаза оказались пусты и безжизненны. Он весь зарос, волосы превратились в паклю, а пышно растущая борода вся свалялась и пошла комками от грязи, торчавшими в разные стороны. На первый взгляд, могло показаться, что он уже мёртв, но приоткрытый рот и изредка вздымающийся живот, проглядывающий из-под грязной рубашки, говорили об обратном. «Может, он пьян или под наркотиками?» – подумал Новиков, подходя всё ближе.

– Мужчина, вы живы? – зачем-то спросил Евгений, а затем сморщился от резкого запаха, ударившего в нос, и пробурчал чуть слышно: – По запаху не похоже.

Бездомный продолжал упрямо и неподвижно сверлить глазами стену напротив. Несмотря на жаркий день, на нём была старая и просаленная куртка, брюки, насквозь пропитавшиеся пылью грязных улиц, а на ногах рваные кеды. Всё это смердело так, что Евгений с трудом сдерживал приступы тошноты. Когда он подошёл достаточно близко, перебарывая в себе омерзение, и присел рядом, то уже смог различить прерывистое дыхание, вырывающееся из груди с жутким хрипом и не сулящее ничего хорошего.

– Это может прозвучать странно, но вы меня помните? – спросил Евгений, а потом боязливо ткнул мужчину в плечо. – Мы встречались несколько раз, вы ещё накричали на меня… вроде.

Евгений вдруг усомнился в своей памяти, и на минуту ему даже показалось, что он бредит. Сомнения до того поглотили его разум, что ему захотелось стыдливо скрыться и убежать подальше от этого места. Но мужчина отказывался отвечать, чтобы укрепить быстропадающее доверие Новикова к себе. Тогда Евгений недовольно насупился и помахал рукой перед глазами бездомного:

– Э-эй, вы меня слышите? Только не говорите, что когда вы стали нужны и заставили меня поверить в…

Бездомный неожиданно вырвался из плена собственного разума, повернулся к Евгению, и уголки его губ изобразили на обессилевшем лице что-то, похожее на улыбку.

– Ты… – прохрипел он. – Ты всё-таки пришёл.

Он хотел поднять руку, чтобы дотронуться до Евгения, понять, что это реально, а не игра его измученного разума, но сил оказалось недостаточно, и рука упала обратно на землю. Новиков сочувственно покачал головой.

– Что с вами случилось? Мне кажется, в прошлый раз вы выглядели несколько живее?

– То же, что и с тобой, – фыркнул мужчина. – Скоро тебя ждёт то же самое.

– Нас всех ждёт нечто похуже, если вы не поможете, не расскажете, что случилось с этим грёбаным миром. Скажите, вы тоже это чувствуете? Тоже видите, как всё вокруг меняется? Свет пропадает, люди исчезают, а потом чёрная вспышка. Бум! Затем яркий свет – и я теперь не я, а потом… потом… – тараторил Евгений, стараясь передать всё и сразу, но умудряясь не сказать ничего. – Чёрт, я ведь, наверное, звучу как сумасшедший. Просто скажите, что я не сошёл с ума и с миром творится что-то неладное! – Он заглянул в пустые глаза бездомного и поник. – Проклятье, с кем я говорю, как до этого вообще дошло?

Евгений вскочил на ноги и нервно заходил из стороны в сторону, совершая пассы руками и пытаясь описать то, что сам не до конца понимал.

– Теперь ты видишь, этот город – лабиринт, – ответил мужчина, потом довольно и через силу ухмыльнулся. – Теперь ты видишь.

– Да-да, лабиринт, двигается, это я помню. Удивительно, но помню. Хотя мне трудно сказать, когда я это слышал, точнее от кого… впрочем, неважно. Проблема не в этом. С нашим миром что-то не так, с каждым днём ситуация становится всё хуже и хуже. Сначала я не хотел замечать, мне было откровенно плевать, но теперь… теперь есть люди, которых я не могу потерять. К сожалению, они не могут найти выход из этого, как вы выразились, лабиринта, они застряли в петле всё новых и новых воспоминаний, и никто им не поможет. Кроме меня. А вы должны помочь мне. Понимаете? Расскажите, что знаете, о происходящем, кто это делает и зачем? А главное, как мне это остановить? Прошу.

Неопрятный мужчина попытался рассмеяться от нескончаемого потока слов, но выдавил из себя лишь несколько крякающих звуков и зашёлся в страшном кашле, а потом запрокинул голову на стену, но не обронил больше ни слова.

– Ч-что смешного я сказал? – возмущённо спросил Новиков. – Вам кажется это смешным?

Евгений посмотрел по сторонам и обнаружил рядом с тротуаром какое-то объявление, напечатанное на бумаге и небрежно приклеенное к стене. Оно извещало:

«Граждане, запомните, услышав сигнал воздушной тревоги, вы должны незамедлительно проследовать в ближайшее бомбоубежище. Не медлите, каждая секунда на счету. Берегите свою жизнь!»

Новиков резко сорвал объявление, а потом вернулся к бездомному и потряс бумажкой перед его глазами:

– Очнись, война на пороге, да что там, она уже идёт. Скоро настанет ядерный апокалипсис, если мы его не остановим, если не поймём, что происходит. Это вообще не смешно. Бомбы могут посыпаться нам на головы в любой момент. Чёрт возьми, это уже случилось!

Мужчина дышал очень часто. Он немного прикрыл глаза, словно избегая напоминаний, а потом вновь закашлялся.

– Да, я знаю, – сказал он сквозь кашель. – Я видел. Я был здесь, как и ты. Это агония, наш мир умирает, но мне уже всё равно.

– Но мы умрём вместе с ним! – возмутился Евгений.

Бездомный вновь усмехнулся.

– Я умирал уже столько раз. Думаешь, мне есть дело до какого-то мира? Только не говори, что не испытывал тех же чувств. Я не поверю.

– Испытывал. Я тоже жалел себя и ненавидел других, мне знакомо это чувство опустошения, безразличия, желание послать к чёрту всю планету. Послушай, я творил ужасные вещи, которые никогда себе не прощу, но есть люди, очень близкие мне люди, которые нуждаются в моей помощи, защите. Я не могу их бросить. Только не сейчас.

– Поздравляю, но мне какое дело? Мне осталось уже недолго, и буду рад, если этот кошмар прекратится, – ответил он, а потом вновь вернулся к любимому делу – созерцанию шершавых складок кирпичной стены.

– Ты что, решил просто взять и сдаться? – возмутился Евгений. – Не-е-ет, ты не можешь так поступить после всего, через что я прошёл. Между прочим, по твоей вине. Ты должен всё рассказать о том, что происходит со мной… с нами, с этим городом. Эй! – прикрикнул он и щёлкнул пальцами перед безжизненным взором бездомного. – Я с тобой говорю! Не смей опять впадать в беспамятство, слышишь?!

– Дверь… – чуть слышно произнёс мужчина. – Это ты во всём виноват.

– Ты о чём? – растерялся Новиков.

– Ты должен был открыть дверь! – неожиданно вскрикнул бездомный неестественным голосом.

Евгений в страхе отскочил от жуткого незнакомца, а потом заметил, как тот бездумно приподнял руку с земли и начал несильно постукивать ей по стене дома за своей спиной. Он чуть касался кирпичей, но каждый удар звучал в разуме Евгения так громко и отчётливо, словно невидимый кузнец ритмично бил огромным молотом по наковальне.

– Открой дверь… открой дверь… – без остановки повторял мужчина, будто находясь в трансе, продолжая при этом стучать кулаком о стену.

– Прекрати, хватит! – закричал Евгений, обхватив голову и стараясь сдержать натиск ударов из глубин подсознания.

Рука бородатого мужчины послушно замерла в воздухе, а потом вновь осела к его ногам.

– Хватит повторять эти слова! – надрывно проголосил Евгений. – Хватит! Что это вообще значит? Это какая-то глупая загадка или игра? Довольно с меня игр, я просто хочу знать, что происходит. Какая дверь? Что я должен открыть, в чём моя вина? Я не понимаю.

Бездомный внезапно пришёл в себя, повернул голову, а в его взгляде промелькнул тусклый свет ясной мысли.

– Я не помню, – тяжело дыша, сказал он, и на его глазах заблестели слёзы.

– Ты не помнишь? – завёлся Новиков. – Ты не помнишь?! Да ты издеваешься!

Евгений зарычал от безысходности, закрутился на месте, изрыгая из себя потоки проклятий, одновременно с этим пиная стену дома, будто желая ей отомстить.

– Это бесполезно! – злобно проревел он, ещё раз пнув стену. – Проклятье, как же мне всё надоело.

– Зато теперь ты видишь, – снова произнёс мужчина поникшим голосом свою любимую фразу.

– Я вижу только безумного бомжа и зря потраченное время, которого всё меньше и меньше.

Евгений бросил презрительный взгляд и демонстративно отвернулся, будто хотел уйти.

– Я прожил столько жизней, повидал множество смертей, – вдруг ответил мужчина хриплым голосом. – Я помню каждую из них, каждый прожитый день во всех возможных вариациях, и это сводит меня с ума.

Евгений повернулся и увидел налитые кровью глаза человека, который точно так же был брошен на произвол судьбы, на борьбу с неудержимой стихией, один на один со своим безумием. В его взгляде читалось сожаление и усталость от бесконечных мук, он был сломлен и подавлен, он больше не хотел жить.

– Я чувствую, что мой конец близок, сил больше не осталось, – продолжил бездомный, еле ворочая языком. – Их слишком много, они внутри, разрывают мой разум… – Он медленно поднял руку и вцепился пальцами в волосы. – Я давно перестал понимать, что реально, а что нет. Мысли как рой надоедливых пчёл, они жужжат и жужжат без остановки. Я даже не уверен, что это всё реально, что ты реален… Прошлого больше не существует, настоящего тоже – ничто не существует.

Мужчина резко умолк, тяжело и с хрипом задышал, уставившись на Евгения стеклянными глазами, и словно растворился в своих мыслях. Новиков застыл в раздумьях на несколько секунд, а потом оглянулся назад, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. Улица была всё такой же пустынной, а редкие прохожие предпочитали ничего не замечать и как можно скорее проходили мимо странной компании в проулке. Их было сложно винить. В ситуации, когда смерть дышит в затылок, тяжело думать о чём-то ещё, кроме своей жизни.

– Эй, только не смей умирать! – возмутился Евгений.

Новиков испугался, что его единственная ниточка начала выскальзывать из рук. Он подошёл ближе.

– Ты… ты ещё здесь, – удивился бездомный, возвращаясь в реальность.

– Конечно, я здесь и реален… надеюсь, – добавил Евгений, и сам засомневался в своих словах, а потом снова присел рядом с мужчиной и щёлкнул пальцами перед его лицом. – Сосредоточься! – Евгений глубоко вдохнул, подбирая нужные слова. – Поверь, мне знакомы твои чувства, ведь я оказался в такой же ситуации. Был растерян, напуган, путал реальность и воспоминания, терял себя и желание жить. Но не случайно, что только мы можем помнить о прошлых жизнях, мы были избраны для чего-то очень… важного, великого. Возможно, именно в этом наше предназначение, – он указал рукой на город, – спасти чёртов мир от него самого!

Глаза Евгения горели от неожиданного осознания, а бездомный в ответ предпринял новую попытку засмеяться, но, как и прежде, выдал только продолжительный удушливый кашель.

– Тогда они избрали явно не тех людей, – сказал он, когда снова смог дышать. – Каждый божий день я просыпался в новом месте, с другим прошлым за спиной, но одно всегда оставалось неизменным – нестерпимое, раздирающее изнутри желание прийти сюда, в это самое место и не покидать его никогда. Не знаю, зачем я здесь и почему меня так тянет в этот закоулок, но я не в силах сопротивляться. Даже когда моя жизнь складывалась удачно, когда у меня было всё: дом, семья, – я всё равно, как наркоман, бросал всё и безвольно следовал тому, чего желал больше всего. День за днём, день за днём. А в это время прошлое мёртвым грузом наслаивалось друг на друга, пока ноша не стала слишком тяжёлой. – Он натужно вздохнул и запрокинул голову назад, упёршись затылком о стену. – Я часто теряюсь в своих мыслях, с трудом нахожу себя в этом запутанном клубке, и с каждым разом мне всё тяжелее удерживать внимание. Для меня каждое прошлое такое же реальное, как и остальные. Я переживаю все события по кругу и забываюсь до следующей жизни. Боюсь, что в следующий раз я могу не найти пути назад. Скажи, друг, такой спаситель им нужен? – Мужчина закрыл глаза и склонил голову. – Тебя ждёт то же самое.

– Нет, я смог вырваться из этого кошмара, отгородил свой разум от лживых воспоминаний, и ты сможешь! Нужно только постараться…

– Пустая иллюзия, – прервал его бездомный с ноткой раздражения, проскочившей в его натужных словах. – Но если и так, то для меня уже всё кончено, друг. Я чувствую, как уходят последние силы, и новый виток сделает всё только хуже.

– Тогда помоги мне, пока ещё есть время, скажи, что мне делать, как это остановить?

Дурно пахнущий мужчина скривился в ухмылке и повернулся к Евгению.

– Ты так и не понял, – тихо сказал он, слегка покачивая головой. – Ты, я – мы просто жертвы обстоятельств, не более. Ты ищешь ответы, но я не в силах их дать. С чего ты вообще решил, что они у меня есть?

– Но… – Евгений немного опешил.

– Я просто человек, который смог разглядеть стены лабиринта, но не смог найти из него выход.

Мужчина говорил всё тише и тише. Его глаза медленно закрылись.

– Но что мне делать? – в растерянности спросил Новиков. – Эй, ты меня слышишь?

С огромными усилиями бездомный разлепил свои веки, успевшие налиться тяжестью.

– В изменчивом мире должно быть нечто постоянное, – с хрипом выплёвывал он слова, ставшие невыносимо трудными. – Я тоже искал ответы и надеялся найти их здесь, но я ошибался. Ты должен отыскать свою постоянную, и, возможно, тебе повезёт больше.

– Постоянная? Ты о чём?

– Найди того, кто сможет помочь, кто поймёт, – прошептал в ответ бездомный почти без сил. – Наша встреча не случайна. Мы не единственные, кто помнит, кто видит… – бормотал он, уже теряя сознание, и через небольшую паузу неожиданно добавил: – Как вкусно пахнет, ты тоже это чувствуешь?

Мужчина совсем обмяк, сполз вдоль стены и завалился набок. Евгений осторожно потрепал его за плечо. Бездомный всё ещё дышал, часто и очень поверхностно, но больше не реагировал. Евгений встал на ноги, осмотрел грязный и тёмный проулок. «И что тут может вкусно пахнуть?» – в недоумении подумал он.

Но вот из тени домов рядом с ними показался чёрно-белый кот, чья светлая половина окраски давно потемнела от пыли подвалов, а шерсть свисала грязными клоками. Осторожно ступая мягкими лапками, он приблизился к бездомному, обнюхал его открытую ладонь и вопросительно уставился на Евгения большими зелёными глазами.

– Это твой друг? – спросил у кота Новиков, потом наклонился и почесал того за ухом. – Береги его, сейчас ему очень нужна твоя поддержка.

Кот прикрыл глаза и довольно мяукнул, наслаждаясь долгожданной лаской, а потом так же быстро юркнул обратно в тень. Новиков посмотрел ему вслед, довольно улыбнулся краешком рта, а потом тоже вышел на тротуар и поспешил уйти подальше от этого места, пока никто не заметил его рядом с лежащим на земле человеком. Проблемы с полицией ему были совсем не нужны.

Последние слова бездомного никак не выходили из головы Евгения. «„Найди того, кто сможет помочь“, – повторял он в уме. – Но кого? Как его найти, как понять, что это он? Вдруг наша встреча действительно была не случайной?»

Евгений внезапно остановился посреди тротуара, да так, что в него чуть не влетела женщина, следовавшая за ним. Она негромко выругалась, обогнула его и пошла дальше, напоследок обернувшись, чтобы взглянуть в глаза невоспитанному человеку. Новиков этого не заметил. Он застыл в предчувствии очевидной догадки, затем посмотрел на свои ладони, и на секунду ему показалось, что они вновь покрылись чужой кровью.

– Встреча была не случайной, – задумчиво произнёс он беззвучным движением губ. – Постоянная…

В этот момент из круговорота мыслей его вырвал звонок мобильного телефона, который лежал всё это время в кармане брюк. Евгений вздрогнул от неожиданности, а сердце чуть не выскочило из груди, когда он увидел заветное имя на маленьком экранчике: «Катя». Он тут же раскрыл телефон и поднёс к уху.

– Алло? – Его горло перехватило от волнения.

– Господи, Женя, наконец-то! – воскликнул приятный женский голос. – Я уже битый час пытаюсь до тебя дозвониться. Опять твой телефон глючит, когда ты его уже сменишь? Ты меня напугал. Как ты там, милый? Мне позвонил Роман и наговорил каких-то странных вещей, что ты с работы убежал, головой ударился. У тебя всё хорошо? Где ты?

Евгений прислонился спиной к стене дома, прикрыл глаза и насладился великолепной мелодией бархатистого голоса своей жены, даже не пытаясь её прервать. Сейчас это всё, что ему было нужно, – услышать отголоски счастья, почувствовать тепло чьих-то слов, наполненных любовью и заботой. Они тронули заиндевевшие струнки его души, проведших во мраке и холоде отчаяния уже слишком много времени. Новикову казалось, что прошла целая вечность, когда они были вместе, поэтому он просто молчал и наслаждался каждым мгновением.

– Жень? Алло? Ты меня слышишь? – испуганно повторила Катя.

Евгений почувствовал, как по его щеке покатилась одинокая слеза.

– Да, Кать, всё в порядке, не переживай, – не очень искренне ответил он.

– Же-е-ень? Ты где? – с подозрением спросила она. – Скажи адрес, я приеду и заберу тебя.

– Пока не могу, но я во всём разберусь, обещаю тебе, и всё будет как прежде.

– Господи, ты, похоже, действительно головой ударился. Ты какой-то странный. О чём ты? В чём разберёшься? Что случилось? Милый, ты пугаешь меня.

– Катя, пожалуйста, послушай. Сейчас мне очень нужна твоя помощь. Ты знаешь, где искать Алексея?

– Кого?

– Алексея. Максимова. Преподавателя из вашего института.

– Какого института, Жень? Я там давно не учусь и не понимаю, о чём ты. Возвращайся домой, прошу тебя. Расскажешь, что случилось, и мы вместе во всём разберёмся. Или давай я всё-таки за тобой приеду?

– Не сейчас, прости. Мне нужно ещё кое-что сделать.

– Женя, что ты задумал? – голос Кати дрогнул, и она заплакала. – Умоляю, вернись домой, мне страшно.

– Я… – Евгений сделал пару глубоких вдохов, борясь с желанием самому пуститься в слёзы, прикусил губу и кратко выпалил: – Я люблю тебя.

Катя попыталась что-то ответить, но Евгений не стал её слушать. Он убрал телефон от уха, а потом сгоряча разломал его на две части и выкинул в ближайшую урну. Он не хотел, чтобы его отвлекал кто-то ещё из несуществующей жизни. Проблемы текущего дня его больше не волновали. Ведь, как сказал сумасшедший бродяга, находясь в бреду затухающего сознания, «настоящего не существует».

* * *

«Мне кажется, что я вас где-то видел», – раздался знакомый голос в голове.

Евгений нёсся вперёд по полупустым улочкам и постоянно клеймил себя за то, что не смог разглядеть очевидных подсказок, что слала ему судьба. Он подумал, что в этом есть своя ирония. Человек, которого он совсем недавно обвинял во всех бедах, кого ненавидел всем сердцем и даже пытался убить… и убил, теперь казался единственным шансом на спасение или хотя бы тем, кто сможет выслушать и понять. «Кто, если не он – учёный, физик из престижного института, – способен разобраться в том, что происходит?» – думал Евгений. Но судьба умела не только давать надежду, но и также быстро лишать её. Кто-то свыше, управляющий этой нелепой игрой, всеми силами препятствовал её завершению.