Текст книги "Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только"

Автор книги: Андрей Рябов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– В высшей степени справедливо! – восхитился Михаил Владимирович. – В высшей степени!..

– Таким образом, – завершил доклад Евгений Робертович. – Мною… ну, в смысле, моей таможней, был нанесён сокрушительный удар Краснобубенской наркомафии. С тех пор она, в смысле мафия, поджала хвост, раскаялась и занялась общественно полезным трудом.

– Так уж и полезным трудом? – благосклонно засмеялся генерал. – Шутишь?

– Шучу, Сидор Харитонович, шучу! – с готовностью захихикал Евгений Робертович. – Ничего от вас не скроешь!

Пассажиры разбирали свой багаж. Чертыхаясь, таможенный зал покинул Гена Сиплый. За ним потянулись гламурные блондинки. Последним на транспортёрную ленту подали зелёный чемодан необъятных размеров. На бирке иностранными буквами читалась фамилия владельца: «Govniadlo». Буржуи! Что с них возьмёшь?

– Наш! – выпалил Ленинид Агафонович и хищно вцепился в ручку чемодана. Тот оказался слишком тяжёлым. Не сдвинулся с места. Исикевич, позорно держась за ручку, побежал за чемоданом вдоль ползущей транспортёрной ленты. На помощь ему пришёл Гагаев. Вместе им удалось стащить генеральский багаж на пол.

– Пойдёмте на улицу, Сидор Харитонович, – Самурайский махнул рукой подчинённым. – Нас в ресторане ждут. Небось, проголодались с дороги? Сейчас поужинаем.

– Поужинаем? – Говядло покатал слово на языке. – Что ж, поужинать было бы недурно. Правда, одно «но»! Завтра я должен быть на совещании в Москве. У Самого! В десять ноль ноль.

У Евгения Робертовича намокла спина. «У Самого!!!» Нынешний руководитель ФТС, в отличие от предыдущего, слыл человеком суровым и скорым на расправу. Если Говядло опоздает на совещание… Евгений Робертович тут же представил себе ужасающую картину.

– А почему вы, собственно, Сидор Харитонович позволяете себе не прибыть на совещание вовремя? – интересуется Сам.

– Я бы и рад прибыть вовремя, – оправдывается Говядло. – Да есть в Краснобубенске такой кретин… Фамилия его – Самурайский. Не смог обеспечить.

– Кто-кто? Самурайский? – переспрашивает Сам. – Гнать его в шею!

И вот уже летит депеша из Москвы. Уволить Самурайского Е. Р., как не справившегося со своими прямыми обязанностями…

– Сидор Харитонович, – Евгений Робертович вытянулся по стойке «смирно». – Мною предпринимаются все возможные и невозможные меры по обеспечению вашей доставки в Москву.

– Доставки? – генерал Говядло соизволил слегка нахмуриться. – Я тебе что – бандероль?

– Нет, я не это хотел сказать! Вы меня неправильно поняли! Я в смысле, препроводить вас, то есть посадить вас…

– Посадить? – брови генерала нахмурились сильнее.

– В смысле, в поезд посадить… э-э-э, самолёты не летают-с, э-э-э, метеопрогноз неблагоприятный-с, – Евгений Робертович с перепугу перешёл на дореволюционный стиль обращения.

– А когда поезд?

– Сейчас узнаю-с! – Самурайский лихорадочно тыкал пухлым пальчиком в кнопки сотового телефона. – Светлана Ильинична? Доложи обстановку!

– Обстановка удручающая! – запищала Близнецова. – Билеты есть на поезд 23.50. В Москве будет к утру, в 8 часов. Но на него остались места только в плацкартном вагоне.

Евгений Робертович в десятый раз за сегодняшний вечер обильно пропотел. Воспользовавшись тем, что Говядло занялся придирчивым осмотром своего монструозного чемодана, наконец доставленного совместными усилиями Гагаева – Исикевича, Самурайский отскочил в сторону и жарко зашептал в трубку.

– Светлана Ильинична, ты в своём уме? Разве генерал может передвигаться в плацкартном вагоне? Срочно бери билеты в «СВ»!

– Нет «СВ»! – едва не заплакала Близнецова. – Даже купейных мест нет! Поезд проходящий, Ростов – Москва. Вот в 7.00 из Краснобубенска будет прямой на Москву. Там и «СВ» есть и купе…

– В 7.00 не устроит! – категорически отрезал Евгений Робертович. – Короче, делай что хочешь, как хочешь, но чтобы к 23.00 у меня на столе в ресторане «Центральный» лежал билет на проходящий из Ростова в «СВ»!

Не обращая внимания на слабые возражения начальницы отдела кадров, Самурайский выключил трубку и обернулся к генералу:

– Можем ехать на ужин, товарищ генерал!

– Билеты будут?

– Будут! – категорично отрапортовал Самурайский. – В 23.50 стартуете с Краснобубенского вокзала, в 8 утра прибываете в Москву.

– В 8.00? Домой заехать не успею, – расстроился Говядло. – В Москве жуткие пробки!

Как тяжко жить в Москве! Евгений Робертович всем своим видом изобразил сочувствие…

На ступеньках ресторана честную компанию встречал Яанус. Лихо вычислив из четверых прибывших генерала (Самурайского, Гагаева и Исикевича он всё-таки знал в лицо), Ольгерд Юльевич вприпрыжку к нему подскочил.

– Здравия желаю! – бодро выкрикнул Яанус и низко поклонился.

– Яанус. Мой первый зам, – скупо представил Ольгерда Юльевича Самурайский.

Говядло неопределённо кивнул. И сам Евгений Робертович для него, для генерала, был мелковатой рыбёшкой, а уж его заместитель так и вовсе – нечто вроде планктона.

– Проходите, господа! – Ольгерд Юльевич добровольно возложил на себя функции метрдотеля. – Всё готово!

Столик, выделенный Арменом Самвеловичем Гуликяном для ужина с московской знаменитостью, выгодно располагался в центре ресторанного зала. Сам Армен Самвелович с группой вышколенных официантов, напоминающих беременных пингвинов, топтался здесь же, поблизости.

– Самвелыч, сука, обнаглел! – приблизив толстые губы к уху начальника, на ходу сдавал Гуликяна Яанус. – Поставил дрянную копеечную посуду! Я ему толкую – ге-не-рал прибудет, понимаешь! А ты, халдей, тарелки ставишь, которые из пионерлагеря в девяностые украл! Самвелыч перепугался, выкатил солидный сервиз. Фарфор-марфор, то-сё! Икру, конечно, зажать хотел! Говорил, только красная есть. Но я поднажал. Всё нашлось. И икорка, и осетринка свежая, хе-хе, и коньячок!

– Коньяк проверить надо! – распорядился Самурайский. – Самвелыч меня уже один раз кинул!

– Проверим, Евгений Робертович, – Яанус бросил испытующий взгляд в сторону Гагаева и Исикевича. – Ещё как проверим!

Такому подопытному материалу позавидовал бы сам профессор Павлов. Куда там профессору с его собаками!

– Михаил Владимирович, – обратился к Гагаеву Самурайский. – Выпей рюмочку коньяку! Не побрезгуй!

Гагаев нервно открутил пробку и налил себе в стакан сто грамм.

– Пей! – плотоядно поощрил Яанус.

Гагаев, зажмурившись, заглотнул содержимое стакана. Самурайский внимательно наблюдал за выражением его лица.

– Э, слушай, Евгений Робертович! Коньяк – высший сорт! Для себя берёг! – не выдержал Армен Самвелович.

Гагаев порозовел, расплылся в дурашливой улыбке. Исикевич смотрел на него с завистью:

– Евгений Робертович, можно я тоже попробую?

– Достаточно! – отрезал Самурайский. – Пора к столу!

– Давно пора! – согласился генерал Говядло. Не дожидаясь Евгения Робертовича, он ухватил основательный кусок хлеба и густо намазал его чёрной икрой.

К генералу присоединились Самурайский с Яанусом. Гагаев и Исикевич замерли в услужливых позах рядом с официантами.

– Позвольте тост! – на правах хозяина Евгений Робертович щедро плеснул в стакан генерала опробованного Гагаевым коньяку. – За Сидора Харитоновича! За товарища Говядло! За будущее, так сказать, таможенной системы!

– Хороший тост! – похвалил Сидор Харитонович. – Грех не выпить!

Яанус вскочил и выпил стоя.

Генерал закусил свиным язычком с хреном, попробовал свежего сыра, снова наведался к вазочке с икрой.

– А вот грибки маринованные, – обратил внимание генерала Евгений Робертович. – Откушайте, не пожалеете!

– Под грибки водочку надобно, – заметил Говядло.

На столе тут же вырос запотевший графин с водкой.

Яанус бросился разливать.

– Надо бы попробовать, – как бы невзначай предложил Гагаев. – Кто знает, что там в графине?

– Прекратите, пожалуйста! – возмутился Армен Самвелович. – За кого вы меня принимаете?

– Ладно, Самвелыч! – после выпитого Евгений Робертович рассупонился и подобрел. – Неси горячее, не задерживай товарища генерала!

Гуликян сделал отмашку своим «пингвинам» и сам отпросился по нужде.

Генерала уже некоторым образом развезло. Он снял курточку и повесил её на спинку стула.

– Вот вы говорите, Ницца, – обратился он к Евгению Робертовичу.

– Я не говорил! – испугался Самурайский.

– Может и не говорили, не важно! – махнул рукой Говядло. – Но в сущности, что есть Ницца? Сборище толстосумов, пройдох, да олигархов. Честному человеку там делать нечего. Больше я в эту Ниццу ни ногой!

Сидор Харитонович, безусловно, причислял себя к честным людям.

– Путёвка дорогая? – спросил Евгений Робертович.

– Да уж не из дешёвых! – последнее слово застряло у генерала в глотке. Он подозрительно посверлил взглядом Самурайского. – Собственно, путёвка дорогая, но я копил, несколько лет копил! Во всём себе отказывал, даже иногда недоедал!

На глаз Сидора Харитоновича накатила слеза.

– Как я вас понимаю! – проникновенно сказал Евгений Робертович. – Мы с женой прошлым летом в Анапу ездили. Тоже целый год откладывали от зарплаты! А уж Ницца нам и не снилась!

Евгений Робертович лукавил. Ниццу он посетил пару лет назад, путешествуя по Франции. Кто-то рассказал ему, что в Ницце имеется масса особняков в «мавританском» стиле. Самурайский решил посмотреть сам, набраться опыта. Всю образовавшуюся у него после поездки в голове архитектурную «кашу», Евгений Робертович вывалил на молдавских строителей-гастарбайтеров. Кстати, как раз в Анапе Евгению Робертовичу побывать не довелось. Но не станет же генерал проверять, в самом деле!

– Хрен с ней, с Ниццей! – тяпнув очередную порцию алкоголя, заявил Говядло. – Знаешь, Женя… Можно я буду называть тебя Женей?

Евгений Робертович с готовностью кивнул. Ещё пару часов назад Гена Сиплый нарёк его «чуханом». А «Женя» по сравнению с «чуханом» – это, как ни крути, прогресс!

– Меня, товарищ генерал, можете звать Оликом! – влез Яанус.

Однако Сидор Харитонович не соизволил обратить на него своё драгоценное внимание.

– Понимаешь, Женя! – продолжал генерал. – Сейчас в стране очень непростая ситуация. Существует масса всевозможных проблем. Наша с тобой задача – эти проблемы решить. Для решения проблем необходима концентрация и мобилизация всех сил. Абсолютно всех. Ни одна сила не имеет права находится вне мобилизационного процесса. И в данном контексте поставленная задача расширяется до вовлечения сил, пока не входящих в мобилизационный процесс, куда? Правильно! В тот самый мобилизационный процесс. Если же та или иная сила выпадает из мобилизационного процесса, то нам следует, что? Правильно! Понять, каковы механизмы выпадения, так сказать, и где здесь рациональное зерно! Выпустить из поля зрения рациональное зерно – есть главная ошибка! Потомки нам этого не простят!

– За потомков! – поднял бокал Евгений Робертович.

– Государственная голова! – вполголоса, но так, чтобы услышал генерал, произнёс Яанус…

К выносу горячего Сидор Харитонович уже основательно набрался.

– Та-а-ак! – орал он. – Женька! Женюрка! Джейхун! Накапай-ка под горячее!

Как следует поддав, генерал сделался демократичнее и даже разок-другой чокнулся с Яанусом. Евгений Робертович тоже порядочно осовел, но всё-таки ещё помнил об отправке генерала в Москву.

– Ал-л-ё! – он набрал номер Близнецовой. – Ильинична, как дела?

– Евгений Робертович, – голос Близнецовой звучал виновато. – Ничего не получается. Нет «СВ», ну нет! Брать плацкарту?

Самурайский пожевал губами, собирая в кучку мозги.

– А бери! И давай сюда приезжай, в «Центральный»!

В плацкарту ни один здравомыслящий генерал не сядет. Но как же быть, если в «СВ» нет мест? Надо убедить генерала, что плацкарта – это и есть «СВ»! Трезвого, конечно, не убедишь, а вот пьяного… Стоило Сидору Харитоновичу отправиться на ознакомительную экскурсию в ресторанный сортир, как Самурайский придвинулся к Яанусу:

– Эй, Олик, очнись!

Яанус поднял голову с тарелки. К щеке прилипла веточка укропа.

– Очнись, говорю! – Евгений Робертович потряс Ольгерда Юльевича за плечо.

– Сейчас Близнецова приедет, билет для генерала привезёт! Билет так себе, в плацкартный вагон. А генерал должен думать, что мы ему «СВ» купили!

Яанус помотал головой:

– Плацкарта на «СВ» не похожа! Не прокатит!

– Нужно, чтобы прокатило! Если он напьётся в сосиску, то не сообразит, куда мы его грузим!

– Сегодня не сообразит, а завтра в Москве сообразит! – на помощь Яанусу пришли остатки логики.

– Завтра? – Евгений Робертович оказался в некотором замешательстве. – А завтра он решит, что забрёл в плацкарту случайно, из «СВ»! Типа, по пьяни!

Самурайский щелчком большого и среднего пальцев подозвал трущихся у стены Гагаева и Исикевича:

– Так, орлы! Живо в сортир. Что-то Сидор Харитонович задерживается!

Гагаев с Исикевичем метнулись в ресторанный туалет. У писсуаров Сидора Харитоновича они не застали.

– Надо в кабинках посмотреть! – сообразил Гагаев. Исикевич бросился выполнять. В одной из кабинок и был обнаружен Говядло. Он сидел на унитазе со спущенными штанами, голова повисла меж широко расставленных ног. Сидор Харитонович ритмично похрапывал. Гагаев, взяв генерала подмышки, рывком поднял его на ноги. Исикевич, преодолевая брезгливость, натянул на Сидора Харитоновича брюки. Говядло с трудом размежил веки:

– А-а-а, суки, по пятьсот!

– Пойдёмте, товарищ генерал, – принялся уговаривать Гагаев. – Вас ждут!

– Да! – приосанился Говядло. – Я – генерал! А ты кто такой? Куда ты меня тащишь? Всех уволю!

Когда Сидора Харитоновича выволокли в зал, у столика уже крутилась Близнецова. Она примчалась на такси. Билет на проходящий поезд Ростов – Москва лежал на заляпанной скатерти перед Евгением Робертовичем.

– О-о-о! – заметив Светлану Ильиничну, заревел генерал. – Среди нас дамы!

Он стряхнул с себя провожатых и галантно поклонился Близнецовой:

– Прошу, присаживайтесь! Официант! – Сидор Харитонович уставился на Гагаева. – Шампанского для дамы!

– Товарищ генерал! – вмешался Самурайский. – Пора в путь! Время!

Говядло, набычившись, уставился уже на Евгения Робертовича:

– Какой путь? Где я? А ты кто такой?

– В Москву, товарищ Говядло, в Москву, – Самурайский попытался накинуть курточку на плечи Сидора Харитоновича.

– В Москву? – генерал напрягся. – Зачем? Я хочу остаться здесь! Почему не несут шампанское?

Светлана Ильинична поправив причёску, уселась за стол. Никогда и никто раньше с такой настойчивостью не угощал её шампанским.

– Ваш поезд через час, – продолжал увещевать Сидора Харитоновича Самурайский. – Завтра вас ждут в ФТС!

Услышав три магические буквы, Говядло немного пришёл в себя. Воспользовавшись этим, Гагаев с Исикевичем вцепились в генерала и повлекли его на улицу. Сзади семенил Евгений Робертович. Следом с трудом переставлял ноги Яанус. Со стороны он напоминал циркового медведя.

Около сцены, на которой ресторанные лабухи, немилосердно терзая свои инструменты, пытались изобразить нечто из репертуара «Битлз», Сидор Харитонович резко затормозил каблуками ботинок.

– Эт-т-то что ещё за иностранщина! А ну, хлопцы, гряньте-ка «барыню»!

Хлопцы грянули. Говядло, широко раскинув руки, гоголем двинулся по кругу. Время от времени, он, задирая ноги, хлопал себя по пяткам и издавал нечленораздельные выкрики. По мере ускорения «барыни» генерал пошёл вприсядку. Оттанцевавшись, Сидор Харитонович выскочил в центр зала и, топнув ножкой, громко прокричал:

– Эх-ма, тратата! Ницца-дрицца, гоп-ца-ца!

Затем силы окончательно оставили генерала. Он упал на руки провожатых и позволил себя увести.

Когда все, наконец, покинули ресторан, к сидящей в одиночестве Близнецовой, бочком подобрался Армен Самвелович:

– Шампанское нести?

Светлана Ильинична придирчиво осмотрела Гуликяна:

– Неси!..

Поезд Ростов – Москва подошёл без опоздания. Сидор Харитонович по дороге к вокзалу угомонился и мирно дремал на руках Гагаева с Исикевичем. Ленинид Агафонович мысленно хвалил себя за расторопность. Пока в ресторане происходила сцена уговоров генерала, он успел под шумок скушать пару бутербродов с тарелки Сидора Харитоновича и запил их водкой из его же фужера. Михаилу Владимировичу повезло меньше. Он всё время поддерживал опадающего генерала, и ему было не до разносолов. Яанус вообще плохо соображал. Ольгерд Юльевич не понимал, почему находится на вокзале. Как ему казалось, он никуда ехать не собирался. По крайней мере, с утра.

Евгений Робертович внимательно считал вагоны.

– Затаскивайте его, быстро! – распорядился он, когда поезд остановился. – Стоянка пять минут!

– Куда мне такого пьяного в вагон? – недовольно заворчала проводница.

– Смотри в оба, мамаша! – буркнул Исикевич. – Это целый генерал!

– Ага, так я и поверила! – забубнила проводница. – Что ж я, енералов не видала? Енерал, он – о-го-го! А этот шибздик какой-то!

Но её не слушали. Переступая через чьи-то пожитки и ноги, Сидора Харитоновича из последних сил волокли по переполненному вагону.

– Какое место? – запыхавшись, спросил Гагаев.

– Кажется, вот это, – Евгений Робертович сверился с билетом. – Да это. Верхнее боковое.

Крякнув, Гагаев с Исикевичем закинули генерала на полку. Внизу кое-как пристроили огромный чемодан.

– Бельё брать будете? – сварливо поинтересовалась проводница.

– Вряд ли, – ответил Самурайский.

– Конечно, зачем енералу бельё? – ехидно заметила проводница и двинулась по своим делам.

– Уходим? – с надеждой спросил Гагаев.

– Уходим! – приказал Самурайский. Он бросил на спящего генерала последний взгляд. На полке, расположенной перпендикулярно генеральской, лежал какой-то верзила. Ступни его длинных ног, облачённых в грязные шерстяные носки, практически упирались в нос Сидору Харитоновичу. Говядло морщился во сне. Судя по всему, запашок был так себе, не ахти. Но тут уж ничего не поделаешь. Плацкарта есть плацкарта. Евгений Робертович вздохнул с облегчением и выбрался на перрон. Становилось холодно.

– А где Яанус?

– По-моему за нами всё время шёл, – неуверенно оглядываясь, ответил Исикевич.

Гагаев пожал плечами.

– Ладно, – махнул рукой Самурайский. Судьба Яануса была решена. – Не маленький. Сам до дома доберётся…

На следующее утро пробуждения всех действующих лиц были так не похожи одно на другое. Евгений Робертович проснулся в своей постели. Светлана Ильинична в постели Гуликяна. Ольгерд Юльевич Яанус проснулся на жёсткой лавке в «обезьяннике» Краснобубенского вокзала. Ну не смог Ольгерд Юльевич объяснить вчера вокзальным ментам, что он не какой-нибудь ханыга, а заместитель начальника таможни. Но, как не трудно догадаться, самым ошеломляющим оказалось пробуждение Сидора Харитоновича Говядло. Первое, что Сидор Харитонович увидел перед своими глазами, оказались человеческие ступни 45 размера, одетые в шерстяные носки. Втянув носом воздух, он понял, почему всю ночь ему снились мусорные баки. Сидор Харитонович приподнялся на локте и ошарашено огляделся. Ему вспомнился вылет из Ниццы, белокурая стюардесса… Потом какой-то туман!

– Вставай, енерал, твою дивизию! – язвительно сказала пробиравшаяся по проходу проводница. – Москва!

«Разберусь на досуге, – решил Сидор Харитонович. – Кажется, у меня сегодня какое-то мероприятие? Совещание?»

А в Краснобубенске в кабинете начальника таможни сидел, подперев похмельную голову рукой, Евгений Робертович Самурайский. Ему уже звонил начальник Краснобубенского УВД. От него Евгений Робертович узнал о ночном приключении Яануса. Впечатления на Самурайского история не произвела. Он со страхом ожидал звонка из Москвы. Но время шло, а звонка не было. К середине дня Самурайский вызвал Яануса и отчитал его за ночёвку в «обезьяннике». К вечеру он вообще повеселел. Перед уходом домой Евгений Робертович даже позволил себе рюмочку коньяку. Пронесло!..

Кстати, генерала Говядло через месяц сняли. Не пришёлся ко двору или перевели в другое ведомство. Неизвестно. Во всяком случае, о Сидоре Харитоновиче никто никогда в Краснобубенске больше не слышал…

СМОТР

– Евгений Робертович! – лицо ворвавшейся в кабинет начальника таможни Близнецовой перекосила гримаса животного ужаса. – Катастрофа!

– Что, в Краснобубенске мужики повывелись? – грубо пошутил Самурайский. У Светланы Ильиничны катастрофы случались, чуть ли не каждый день.

– Хуже! – не уловила иронии Близнецова. – Дуплоноженко в Нижнелебяжске!!!

Последняя фраза, несмотря на свою кажущуюся невинность, оказала на измученный стрессами организм начальника таможни воздействие, сравнимое, например, с известием о прибытии в Краснобубенск делегации инопланетян из созвездия Гончих Псов. Евгений Робертович затрясся мелкой дрожью, широко разинул рот и издал типичный вопль павиана, пойманного голодными львицами:

– Почему я узнаю об этом последним!? До Нижнелебяжска сто километров! Два часа пути!

Близнецова мелко кивала повинной головой. Она как-будто признавалась в том, что столь незначительное, с точки зрения Самурайского, расстояние до Нижнелебяжска целиком и полностью является её личным упущением.

Евгений Робертович шальной пулей пометался по кабинету, снова уселся за стол, схватил телефонную трубку и… медленно опустил её на рычаг.

– Так, – немного успокоившись, произнёс начальник таможни. – Докладывай по порядку.

Светлана Ильинична перестала дёргать головой:

– Полчаса назад мне позвонили из отдела кадров Нижнелебяжской таможни. Пётр Константинович Дуплоноженко свалился на них как снег на голову! Представляете, без предупреждения!

– Неужели из управления никто не стуканул? – изумился Евгений Робертович. – Такая важная персона как Пётр Константинович…

– Может и стуканули, – перебила Близнецова. – Да мобильная связь в Нижнелебяжске плохая.

– Ну-у-у! – не поверил Самурайский. – А городские телефоны?

– Городские, конечно, работают! Но стоят-то они в кабинетах!

– Ясно, что не в сортирах!

– Вы не поняли, Евгений Робертович! Телефоны стоят в кабинетах, а людей в кабинетах нет. То есть, они там бывают, но редко. Работы у нижнелебяжских, прямо скажем, маловато. Чего им без толку штаны протирать? Вот они и занимаются, кто чем. Начальник их, Судаков Валерий Анатольевич, на зимнюю рыбалку со своим первым (и единственным) замом укатил. Мой коллега, Краюхин, в жилконтору отлучился. Представляете, у них там узбекские дворники совсем стыд потеряли…

– К чёрту дворников! – взревел Евгений Робертович. – Дальше!

Светлана Ильинична вздрогнула:

– Дальше… Ага. Так вот. Неожиданно подкатывает к таможне автомобиль. Большой, чёрный. А оттуда – сам заместитель начальника управления по работе с кадрами Пётр Константинович Дуплоноженко. И сразу в таможню. На вахте сонный охранник. Пётр Константинович его отчитал за помятый внешний вид и стал требовать Судакова с Краюхиным. А ни того, ни другого нет. Что тут началось! Паника, аврал! Пётр Константинович изволили так орать, так орать… Ну, сотрудники, какие были на местах, по щелям попрятались. Кто куда! До Судакова, правда, кое-как дозвонились. Он примчался в ватных штанах, с удочками и пьяный.

– С удочками – это что! – радуясь беде Судакова, усмехнулся Евгений Робертович. – Я слышал, у него рядом с таможней сарайчик есть, а там две свиньи. И откармливает он их за счёт местной столовой!

– В общем, – подвела итог Близнецова. – Пётр Константинович тут же принял меры. Говорят, на Судакова телега в управление полетела, Краюхин по собственному написал, а Нижнелебяжскую таможню, похоже, на расформирование…

– Давно пора! – поддержал Петра Константиновича Самурайский. – Так, а приезжал-то он зачем?

– С внезапной проверкой наличия форменной одежды! – сказала Светлана Ильинична.

– И как наличие?

– Наличие, как говорится, отсутствия! – Близнецова хихикнула. – Нижнелебяжских давно никто не пугал. Вот они и ходили на работу как махновцы. Кто в форме, кто без формы… Полный бардак!

– М-да! – глубокомысленно протянул Самурайский. – Интересно, к кому Дуплоноженко теперь собирается наведаться? Не известно?

Светлана Ильинична вдруг помертвела. На её лицо вновь наползла почти забытая гримаса животного ужаса:

– К-к-к нам…

– И ты всё это время молчала? – завизжал Евгений Робертович. – Знала и молчала?! Про каких-то дворников мне тут лепила, да про своего дружка, грозу жилконторы Краюхина? Убить тебя мало!!! Когда прибудет Пётр Константинович?

– Завтра с утра! – пискнула Близнецова.

– Уф-ф-ф! – перевёл дух Евгений Робертович. – Леночка? Срочно ко мне Лизункова!

Пал Палыч Лизунков служил на Краснобубенской таможне начальником отдела материально-технического обеспечения. По-простому – МТО. Таможенником Пал Палыч сделался всего лишь полгода назад. Ранее он заведовал какой-то автобазой на окраине города. Во время ревизии автобазы обнаружилась серьёзная, если не сказать очень серьёзная, недостача бензина, ГСМ и, что удивительно, водителей. То есть, по бумагам водители ходили, совершали рейсы, прогуливали, выступали на общих собраниях коллектива и даже исправно получали зарплату, но вот предъявить хозяину автобазы хотя бы одного из бумажных персонажей Лизунков оказался не в состоянии. Была, правда, группа испуганных гостей из Средней Азии, но те не имели водительских удостоверений, а так же, совсем не говорили по-русски. Следовательно, совершать рейсы и выступать на общих собраниях коллектива никак не могли. Хозяин, осознав всю глубину разрухи, охватившей его автобазу, предложил Пал Палычу выбор: либо по-тихому убраться на все четыре стороны, либо сесть в тюрьму. Лизунков, к чести его будет сказано, не стал долго размышлять. Выбрав первое, он оказался без работы, но ненадолго. Старые друзья помогли ему устроиться в городскую таможню, где он и пребывал в настоящий момент в добром здравии…

– Разрешите, Евгений Робертович? – в дверном проёме показалась лисья мордочка Пал Палыча. – Вызывали?

– Вызывал, – Самурайский сделал приглашающий жест рукой. – Что у нас с зимней формой одежды?

– С зимней формой одежды? – переспросил Лизунков. – А что у нас с ней?

– Перестань паясничать! – Самурайский сразу показал, что не настроен шутить. – Завтра с утра к нам будет сам Дуплоноженко. Знаешь, с какой целью? Проверять наличие и обеспеченность! По твою душу, Палыч, по твою!

– У нас всё в порядке, – не очень уверенно ответствовал Лизунков.

Самурайский уловил в его голосе нотки сомнения:

– Вот мы сейчас и проверим! Ну-ка, пойдём!

Первым начальственной проверке подвергся отдел валютного контроля. Появление на пороге отдела нахмуренного Самурайского вызвало среди его сотрудников лёгкое замешательство, ибо они занимались в тот момент чем угодно, но только, ни тем самым делом, которое было обозначено на дверной табличке. Кто-то с наслаждением пил чай, кто-то читал новый дамский журнал, а кто-то мирно беседовал о проблемах, не имеющих к валютному контролю ни малейшего отношения. Начальница отдела, Зинаида Игоревна Вахлупкина тут же вскочила с места и бросилась навстречу шефу.

– Чем обязаны, Евгений Робертович? – Вахлупкина знала, что делала. Недостаточное понимание тонкостей валютного контроля Зинаида Игоревна с лихвой компенсировала высветленной богатой шевелюрой и упругой грудью пятого размера, которая на данный момент соблазнительно выглядывала из декольте крайне узкого платья. В другой раз Самурайский с удовольствием бы полюбовался на это произведение искусства, но нынче ему было не до эстетических разносолов.

– Зинаида Игоревна! А где, собственно, ваш форменный китель?

– Китель? – Вахлупкина на минуту задумалась. – Честно говоря, не припомню. На даче где-нибудь…

– На даче? – саркастически ухмыляясь, повторил Самурайский. – А заместителя начальника управления вы завтра в платье собираетесь встречать?

– Считаете, нужно снять? – тон обольстительной Зинаиды Игоревны сделался деловым.

– Она над нами издевается! – злобно тявкнула из-за спины начальника Близнецова.

Светлана Ильинична относилась к Вахлупкиной с неприязнью. Причиной неприязни являлся размер груди Зинаиды Игоревны, ровно в пять раз превышающий размер той же части фигуры Близнецовой.

– Это вы своим внешним видом над окружающими издеваетесь, – Зинаида Игоревна с тонкой усмешкой бросила взгляд на плоскую, словно Восточно-Европейская равнина, грудь Светланы Ильиничны. – Нельзя же, в самом деле…

– Молчать! – Евгений Робертович осознал, что ещё немного, и он будет неминуемо втянут в бесконечные женские разборки. – Пал Палыч, разрули тут, а мы в аэропорт зайдём.

Аэропорт, пассажирский отдел, подумалось Самурайскому. Вот куда направится Дуплоноженко в первую очередь. Недаром он говорил: пассажирщики – лицо государства! Именно они первыми встречают иностранных гостей! По их виду будут судить о таможенных органах в целом. Евгений Робертович вспомнил кое-кого из инспекторов. Если брать в расчёт, к примеру, Зайцева и ему подобных, то впечатление у гостей города будет так себе! Хреновое, прямо скажем, будет впечатление! Впрочем, на впечатление гостей Краснобубенска Евгений Робертович плевать хотел с высокой башни. Оно, это впечатление всех иностранных туристических групп вместе взятых, интересовало его значительно меньше бесценного мнения Петра Константиновича Дуплоноженко. Само собой, до тех пор, пока Пётр Константинович занимает столь высокий пост…

В павильоне «Прибытие» царило нездоровое оживление. Сотрудники пассажирского отдела потрошили заезжих коммерсантов, начальник подразделения Гагаев отбивался от какой-то просительницы, по периметру стаей цапель вышагивали оперативники во главе с Хамасюком. Приметив Евгения Робертовича, Гагаев без церемоний отбрил свою vis-a-vis и бросился на доклад. Тут же из воздуха материализовался ранее отсутствовавший Исикевич. На начальство у Ленинида Агафоновича был первоклассный нюх.

– Евгений Робертович!.. – начал чеканить Михаил Владимирович.

– Довольно! – поморщился Самурайский. В другой раз он бы внимательно выслушал доклад Гагаева, но теперь на это не оставалось времени. – Как у тебя с обеспечением личного состава форменной одеждой?

Вопрос застал Михаила Владимировича врасплох. Если проблема не касалась интимных взаимоотношений с руководством, то она для Гагаева просто не существовала. Вот если бы Самурайский поинтересовался возможными кадровыми перестановками в управлении или последней встречей очередной большой «шишки»… А тут какая-то ничтожная форменная одежда! К слову сказать, на днях была проблема, так проблема! Звонит оперативный дежурный из управы. Часов в семь вечера. Говорит: нужно груз встретить из Хургады. Велик ли груз? Килограмм девяносто, отвечает. Груз очень важный, надо прямо с поля забрать. С поля так с поля. Михаил Владимирович поднимается на борт, прихватив с собой Макарского и Красоту в качестве грузчиков. Где, спрашивает у стюарда, у вас тут важный груз, адресованный таможенному управлению. Подать его сюда! Вон ваш груз, машет рукой стюард в конец салона, лежит рядом с туалетом. Там рядом с туалетом, изумляется Гагаев, человек лежит, а не груз! Груз, груз, уверяет стюард. И всю дорогу грузом был. Везде поваляться успел. Михаил Владимирович звонит дежурному в управу. Нет, докладывает, груза, а есть человек. Как фамилия? Сейчас паспорт посмотрим. Ага, нашёлся! Иннокентий Петрович Шаповалов. Так это он и есть груз? Понятно. Красота с Макарским Шаповалова поднимают и на своих плечах транспортируют в аэропорт, а затем на улицу. На улице поджидают жадные таксисты. Куда ехать? Бульвар Красных Кхмеров? Две тысячи. Иннокентий Петрович к тому времени на свежем воздухе чутка оклемался и, услышав озвученную сумму, пришёл в ярость. Тысячу дам, кричит, а больше – шиш! После недолгих переговоров выясняется, что у гражданина Шаповалова больше тысячи рублей реально не имеется. Красота прислоняет Иннокентия Петровича к стеночке и хочет покинуть поле боя. Шаповалов медленно оседает на грязный асфальт. Но тут прибегает Гагаев. Из управы звонят снова, интересуются, как там встретили целого заместителя начальника службы платежей? Жив ли он? Цел ли он? Короче, тяжело вздыхая, достаёт Михаил Владимирович свою тысячу рублей, присовокупляет к шаповаловской и отправляет Иннокентия Петровича домой, на бульвар Красных Кхмеров. Но на этом приключения не заканчиваются. Ещё пару часов спустя – опять звонок из управления! Потеряли дорогого Иннокентия Петровича! В аэропорту в машину сел, а до бульвара Красных Кхмеров не доехал. Исчез! Чего Гагаев только не делал! В морги звонил, полицию на ноги поднял, всех таксистов перепугал! Нашли, наконец, того бомбилу, который вёз Шаповалова. Оказалось эта сволочь пьяная, Иннокентий Петрович, по дороге раздумал ехать домой, а потребовал отвезти его в ресторан «Центральный», где он окончательно и потерял человеческое обличье…