Текст книги "Клин"

Автор книги: Андрей Буторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава четырнадцатая
Наш вездеход, вперед лети!

Он еще что-то потом говорил нам, нарочито громко размахивая руками, – что-то как раз об этой аномалии, в которую я въехал, – но я ученого почти не слушал, поскольку думать сейчас мог только об одном: что же мне теперь делать?

Сергею, по-моему, тоже было несладко; он сначала хмурился, затем поморщился и перебил Штейна:

– Может, достаточно лекций, а? Раз эта «дрожь земли» неопасная, так и шут с ней, поехали дальше, чего зря время теряем?

– Сейчас поедем, – сказал ученый и вдруг подмигнул мне: – А ну-ка, Дядя Фёдор, дойди до того места, посмотри, что сейчас там.

Я что есть силы замотал головой. Ну уж нет, хватит из меня совсем-то уж придурка делать! Не ожидал этого, честно говоря, от Штейна.

Он, видимо, прочитал по лицу все мои мысли и улыбнулся:

– Иди-иди, не бойся. «Дрожь земли» живет недолго, тем более когда в ней такая масса как автомобиль побывала. Сходи посмотри, там артефакты должны интересные остаться.

Вообще-то, подумал я, Штейн вполне мог и сам сходить за своими артефактами, не барин. Но в то же время я догадывался, что поручил он мне это дело главным образом для того, чтобы я слегка развеялся, не замкнулся в себе, не зациклился на своих переживаниях. Короче, он решил поиграть в психолога. Ну, пусть поиграет, коли ему так уж хочется.

Я двинулся к тому месту, где от гусеничной колеи петлей отходили в сторону следы колес джипа – результат моего недолгого автовождения. Пока шел, спина так и чесалась от взгляда двоюродного братца. Казалось, он вот-вот выкрикнет что-нибудь вроде «Не ступи в очередное дерьмо, бестолочь!» Однако нет, промолчал. А я между тем начал осматривать бывшую дислокацию «дрожи земли», будь она неладна!

Сначала я ничего интересного не увидел, под ногами была одна лишь взбитая колесами грязь, редкая чахлая травка да камни. Решив, что на сей раз аномалия, иссякнув, не оставила после себя ничего, я уже хотел возвращаться, но, взглянув еще раз на землю, заинтересовался формой ближнего ко мне камешка. Подняв его, я увидел, что тот похож на бугристую шишку, слепленную будто бы из камешков помельче – поразительно круглых, словно горошины. Если что-то и могло тут быть артефактами, то это лишь подобные камни, подумал я, и, осмотревшись, нашел еще четыре штуки, примерно того же размера и формы, что и первый.

Вернувшись, я протянул один Штейну:

– Оно?

Ученый кивнул.

– Этот артефакт называется «дробь», – сказал он. – Не шибко дорогой, но порой очень может выручить, особенно если в неподходящий момент закончатся патроны или заклинит оружие. Смотри! – Штейн размахнулся и швырнул камень в сторону.

Отлетев, артефакт вдруг звучно, как проколотый воздушный шарик, хлопнул, взорвался изнутри и составляющие его «горошины» тут же со свистом исчезли. Я невольно присел, ожидая отлетевшей в нашу сторону каменной дробины, но Штейн, улыбнувшись, пояснил:

– В этом артефакте та еще прелесть, что он «стреляет» только в направлении полета, так что, в отличие от гранаты, сам никогда от его «взрыва» не пострадаешь. Правда, убойная сила у него тоже куда меньше, чем от гранаты. Но отогнать одну-две слепых собаки им все-таки можно, или еще какую не особо крупную гадость. Да и человеку мало не покажется, если он без хорошей защиты, а в лицо попадет – это вообще караул, считай из боя выбыл. Так что распихай-ка это добро по карманам, лишним не окажется.

Я так и сделал, а потом мы наконец-то доехали до базы ученых, до которой и оставалось-то уже всего ничего, не больше ста метров.

Мы не сговаривались, но Санте и Анне никто из нас о произошедшем инциденте не рассказал. Девчонка, впрочем, что-то почувствовала, да это и нетрудно, наверное, было сделать по виду наших с братом кислых рож и по тому, что мы с ним не перебросились ни словом. Тем не менее она не стала заострять на этом внимание, лишь косилась на нас изредка с насмешливым прищуром. Это ее поведение меня хоть и сильно удивило, но порадовало еще больше. Мне еще только ее нотаций да издевательств не хватало!

Штейн сразу спросил у нее, не было ли весточки от Вентилятора. Анна хмуро помотала головой.

– Я ему написала еще. Не отвечает. Придется ехать к Темной долине.

Наши сборы были недолгими. Джип, как и решили первоначально, загнали в ангар, оружие взяли свое привычное плюс пару автоматов про запас. Патроны забрали все. Решили – пусть лучше останутся лишние, чем не хватит. Тем более не на себе тащить, для вездехода это не груз. Взяли, разумеется, еды и питья. Особо наглеть не стали, но по крайней мере пару дней мы могли протянуть вполне автономно.

Еще Штейн загрузил в кузов пару тяжеленных мешков с ручками и лямками, в которых, судя по очертаниям, да и на ощупь тоже, находилось что-то угловатое и твердое.

– Кое-какое оборудование, – пояснил он. – Все-таки я надеюсь, что мне удастся там поработать и открыть что-нибудь интересное.

Профессор Санта проводил нас до вездехода, пожелал удачи, велел Штейну без нужды не задерживаться и почаще выходить на связь. Затем, сославшись на срочную работу, помахал нам и скрылся в бункере.

Штейн обернулся к нам.

– Ну что, поехали? – А затем вдруг, ужасно фальшивя, пропел: – Наш вездеход, вперед лети, у «Клина» остановка!..

Видя, что никто из нас даже не улыбнулся, он пожал плечами, забрался в кабину и завел двигатель. А потом возникла небольшая заминка. В кабине кроме водителя мог поместиться еще один человек, который при случае мог стать и стрелком-пулеметчиком, высунувшись в люк. А вероятность того, что такой случай представится, была очень большой.

Сначала к дверце кабины направился Сергей, но девчонка его остановила.

– Эй, Матрос, ты куда? Не рановато ли тебе в штурманы? По-моему, я Зону чуточку лучше тебя знаю. Или ты вспомнил куда ехать?

– А что, Штейн, что ли, не знает куда ехать? – огрызнулся Серега. – Зато я с пулеметом лучше тебя управлюсь.

– С какого перепугу ты это вдруг решил?.. И потом, Штейн, конечно, Зону знает, но, по-моему, мы договорились, что решения в нашей группе принимаю я, а если я даже не буду видеть, где мы находимся, то интересный из меня командир получится, между нами, девочками… К тому же Штейн не знает, как выглядит Вентилятор. Не будет же он при встрече с каждым сталкером останавливать вездеход и бегать ко мне спрашивать, не тот ли это дяденька, которого мы ищем. И вообще, на самом-то деле, решения принимаю я. Так что лезь в кузов и сиди там вместе со своим необузданным родственничком. Заодно и присмотришь за ним, а то я его уже боюсь.

– Отцепись от Федьки! – совершенно неожиданно для меня рыкнул на девчонку Сергей и полез в кузов.

После такого я, честно признаюсь, ожидал, что братец попросит у меня прощения или хотя бы просто заговорит о чем-нибудь. Ничуть ни бывало! Забравшись в вездеход, он уселся на скамейку – с противоположной стороны от моей – и уставился в маленькое, узкое окошечко, словно то, что происходило сейчас снаружи, имело в его судьбе самое наиважнейшее значение. А там пока ничего не происходило. Окошек в кузове было пять – по два на каждом борту и одно на двери сзади, так что я тоже стал смотреть в ближайшее ко мне. Стекло было толстое, тоже, наверное, какое-нибудь специальное, усиленное, как и в кабине. Его покрывал слой пыли, причем снаружи, так что видно сквозь него было весьма плохо, а вытереть было невозможно.

Поэтому мне это бесполезное глядение в никуда быстро надоело, и я принялся размышлять. Не то чтобы я задался такой целью: «Дай-ка маленько поразмышляю», просто из-за отсутствия внешней информации и прочих отвлекающих факторов мозгу тоже стало, видимо, скучно, и он принялся извлекать из своих недр различные мыслишки, словно монах, перебирающий четки.

Сначала мне вспомнился дом – родной мой Ленинград. Друзья, родители, Маша… Меня обдало теплом нашей уютной квартиры, почудился даже манящий, поистине сказочный запах жареной картошки. А еще мне очень захотелось моего любимого супчика с фрикадельками, который часто варила мама… А еще – порыться в книжном шкафу, взять и перечитать что-нибудь самое интересное!.. Но самое главное – чувствовать там себя нормально, уверенно, быть равным в кругу своих друзей и однокурсников, быть своим среди своих везде – что дома, что в университете. А здесь… Здесь я был изгоем, лишним. Теперь, когда со мной перестали общаться не только Анна, но и Сергей, я почувствовал это наиболее остро. Но дело было даже не только в них. С самого начала я не принял ни это чужое, совсем не такое, о котором мечталось, будущее, ни тем более эту жестокую, нелепую и отвратительную Зону, которая не могла бы мне раньше присниться и в самом страшном сне. Все это было не мое, все мое естество безоговорочно отторгало это. И, что самое смешное, мое чувство оказалось взаимным – будущее, или Зона, или и то и другое вместе тоже не приняли меня. Мне отчетливо подумалось вдруг, что все те нелепости, которые происходили здесь со мной, – они были неспроста. Так отторгала меня сама Зона, так возражало против моего присутствия будущее. Ведь на самом-то деле, ну не был же я таким бестолковым олухом в моей обычной жизни!.. Случались, конечно, иногда какие-то казусы, так у кого же их не бывает. Но ведь они не сыпались мне на голову один за другим, не ставили меня в такие дурацкие положения, в которые я попадаю здесь то и дело!.. Нет, дело тут было определенно не во мне.

И сделанный вывод – вполне, кстати, логичный, наконец-то успокоил меня, привел не то чтобы совсем уж в прекрасное, но по крайней мере в некое благодушное, я бы даже сказал пофигистское состояние. Не хотите со мной разговаривать? Ладно. Я придурок, неумеха и бестолочь? Очень мило. Не мешаться под ногами? Принято. Вы, главное, такие умные, храбрые и умелые, меня домой привезите, ладно?

За такими вот успокаивающими, даже убаюкивающими размышлениями время летело вполне незаметно, легко и плавно. Возможно, я даже и впрямь слегка задремал, но спать, сидя на отнюдь не мягкой железной скамье, тем более при весьма ощутимой тряске, у меня не получилось. К тому же вездеход вскоре остановился.

Я снова посмотрел в окошечко, но различил лишь растущие неподалеку деревья. А потом в нашу дверцу постучали, и снаружи послышался голос Анны:

– Матрос, открывай!

Сергей открыл дверь. Девчонка запрыгнула в кузов.

– Короче, расклад такой, – сказала она. – Мы аккуратно объехали Свалку, не привлекли вроде бы ничьего внимания, это уже хорошо. В Темную долину мы приехали, что, возможно, не столь уж и хорошо, но такова наша цель, так что это тоже, можно сказать, успех. Хуже другое. Соваться на стройку и на завод, ну и вообще туда, где есть какие-либо строения, а значит, наверняка чьи-нибудь базы, я не решилась. У нас хоть и вездеход, но все-таки не танк, да и то здесь одной боевой единицей много не навоюешь, а вероятность спокойно прокатиться по дороге вдоль чужих баз и не привлечь ненужного внимания равна стопроцентному нулю. Поэтому я решила подъехать к дороге южнее строений и сделать вылазку, разведать, что там и как. Возможно, если КПК Вентилятора включен, я бы даже смогла его засечь, если он окажется в зоне досягаемости…

– Но?.. – подстегнул замолчавшую девчонку Серега.

– Но подъехать к дороге не получается. Здесь когда-то текла речка, теперь от нее осталось заболоченное русло. Заболоченное настолько, что даже вездеход там увязнет, и пробовать нечего. Но пешеходные мостки кое-где есть. Можно попробовать пройти. Поэтому предлагаю вам пока посидеть здесь, а я смотаюсь на разведку. Ясно?

– Нет, – спокойно ответил брат. – На разведку пойду я.

– Это еще почему?

– Потому что я разведчик. И сделаю это лучше тебя.

– Вот еще!.. – фыркнула было Анна, но потом, призадумавшись, вынуждена была признать Серегину правоту: – Ну, допустим… Но ты ведь не знаешь Вентилятора в лицо и у тебя нет КПК, чтобы отследить его сигнал.

– Вентилятора ты мне подробно опишешь, КПК дашь и покажешь, как им пользоваться. В крайнем случае, я хотя бы оценю численность возможного противника и его дислокацию. Попробую и кое-что еще.

– Что? – насторожилась Анна.

– Потом расскажу, если получится. Пока не уверен.

– Ну… хорошо, – сказала Анна. – Тогда, думаю, тебе стоит надеть научный комбинезон. В нем ты сможешь не думать ни об аномалиях, ни о радиации. Ты в нем на какое-то время можешь даже под воду залечь, там замкнутый цикл дыхания. Только поддень под него бронежилет, для пуль он хлипковат.

– Бронежилет я лучше надену на него. Насколько я понимаю, этот комбинезон вещь дорогая и ценная, а так не только я, но и он целее будет. А еще я надену вот это… – Сергей поднял маскировочную сеть, которую мы взяли с ним в ангаре. – Сейчас сделаю себе карнавальный костюм лешего.

Он достал нож, отрезал большой кусок от сетки и связал его в подобие плаща-накидки. Потом, ничуть не стесняясь Анны, снял свой комбинезон, надел зеленовато-желтый научный, одобрительно сказав при этом «Цвет для разведки – что надо», подогнал ремни, навесил сверху бронежилет, а сверху накинул пятнистую сетку. Еще он надыбал где-то сажи – наверняка запасся заранее – и вымазал ею лицо.

В итоге получилось на самом деле здорово – если ляжет на землю, в лесу его с двух шагов не сразу разглядишь. И впрямь леший!

Анна показала ему, как обращаться с КПК, подробно описала Михаила Чеботарева – того самого Вентилятора из моего родного Ленинграда (Петербургом я свой город не мог назвать даже мысленно), – и Сергей, прихватив автомат, бесшумной тенью выскользнул из кузова. Вот, в самом деле, что значит профессионализм – только что брат был обычным человеком и вдруг словно стал призраком. Он будто вернулся в родную стихию и, по-моему, впервые с момента нахождения в Зоне почувствовал себя по-настоящему счастливым. Не знаю уж, как я это ощутил; наверное, это счастье из него выпирало и зацепило меня своим краешком.

Анна, даже не взглянув в мою сторону, тоже выбралась из кузова, бросив мне лишь: «Запри дверь и сиди тихо!» Что ж, меня это вполне устраивало, не хотелось мне сейчас оставаться с ней наедине. Да и никогда, думаю, не захочется. Как и ей, конечно же, со мной.

Однако, оставшись в одиночестве, я не почувствовал какого-то особого облегчения. Напротив, мне стало очень тревожно. По сути, мы находились сейчас на вражеской территории, единственный родной мне человек отправился на разведку во вражеский тыл, а сам я оказался запертым в железной консервной банке. Не то чтобы я страдал клаустрофобией, но в тот момент мне было весьма и весьма неуютно. Обстреляй нас сейчас кто из гранатомета – будем пылать чадящим факелом. Три танкиста, три веселых друга!..

А самое смешное, что я все-таки уснул. И приснился мне Ленинград, родной университет и Боря Стругацкий, которому я рассказывал про Зону и про сталкеров, на что потом услышал от него: – Сталкеры – это хорошо, надо запомнить. Эх, и почему именно тебе такое счастье привалило?!..

– Ага, – буркнул в ответ я, – чего-чего, а счастья в Зоне немеряно!.. Для всех, даром. Никто не уйдет обиженным.

Глава пятнадцатая
Битва с лысым гигантом

Разбудил меня голос Сергея. Я выбрался из кузова и подошел к кабине вездехода, возле которой стоял вернувшийся из разведки мой двоюродный брат. Он был грязен как черт и теперь, упади он на землю и замри, стал бы самым настоящим человеком-невидимкой.

Возле кабины стояла и Анна, Штейн же сидел на водительском месте с открытой дверцей. Оба они с интересом слушали Серегу.

– А меня уже будто и нет! – с обидой выпалил я, хотя и собирался поначалу молчать. – Меня собаки загрызли, бандиты расстреляли, Зона проглотила… Понимаю, с каким нетерпением вы этого ждете, но должен вас огорчить: я все еще с вами.

– Типун тебе на язык! – сверкнул на меня неестественно яркими на черном лице глазами братец. – Что несешь-то?!..

«Ого, – подумал я, – это прогресс! Он уже со мной разговаривает». А вслух сказал:

– Так что, трудно было меня позвать? Думаешь, мне не интересно узнать, как обстоят дела?

– Тебе, может, и интересно, – ответил брат, – но дело срочное, не до сантиментов. Да я еще и не успел ничего толком рассказать…

– Не отвлекайся! – прикрикнула девчонка. – Вентилятор может погибнуть, а ты тут антимонии разводишь!..

– Погибнуть?!.. – ахнул я. – Ты его видел?!

– Не видел, – сказал брат. – Но он там.

– Откуда ты… – начал я, но Анна зашипела, словно змея, и так на меня глянула, что я невольно осекся.

– Так вот, – продолжил Сергей, – он точно там, я это знаю на сто процентов. Я… чувствовал это, трудно объяснить как…

– Так и не объясняй, а рассказывай! – подстегнула девчонка.

– Он на территории завода. С ним еще человек тридцать, ну, двадцать минимум. Территория охраняется, но непрофессионалами, этих могу снять элементарно и без шума.

– Значит, это не военные, что уже легче, – сказала девчонка. – Но втроем против тридцати мы все равно ничего не сделаем!.. – помотала она головой.

– Я уже не в счет… – буркнул я, но на меня никто даже не посмотрел.

– Не думаю, чтобы остальные были крутыми профессионалами, – задумчиво сказал Сергей.

– Тем не менее, – подал голос Штейн, – слишком опасно. Слишком мал шанс на успех.

– Все равно нужно идти, – насупилась Анна. – На месте сориентируемся. – Она зыркнула на ученого обжигающим взглядом: – Ты, если боишься, можешь остаться. Хотя лишний ствол нам, конечно, не помешает.

– Лишний ствол есть у меня! – дернулся я, но одновременно со мной заговорил и Штейн:

– Дело не в страхе. Обидно погибнуть от безрассудной храбрости. По глупости, проще говоря.

– Никто и не говорит о безрассудности, – сказал Сергей. – Я никому не позволю лезть на рожон.

– Ты?! – девчонка ошпарила взглядом теперь и его. – По-моему, руковожу группой я.

– Только не в бою, – жестко отрезал Серега. – У меня четыре года войны за плечами. Или будете в этой операции подчиняться мне, или ее не будет вовсе.

Анна скрипнула зубами и промолчала.

– Итак, – сказал брат и посмотрел на Штейна. – Ты идешь?

– Да, – коротко ответил тот.

– И я, – мотнул головой я.

– Нет. Для тебя будет другое задание.

Не только я, но и девчонка с ученым изумленно вылупились на Сергея.

– Вездеход, – сказал он. – Его нельзя просто так бросить. Так что я покажу тебе сейчас, как обращаться с пулеметом, и ты будешь вертеть головой из люка на все триста шестьдесят градусов, пока мы не вернемся. И поливать огнем всех, кто сюда сунется.

Я буду нечестен, если скажу, что обиделся. Наоборот, во мне взыграло некое подобие гордости. Все-таки задание и впрямь было ответственным. К тому же пулемет – это вещь; хотелось бы мне посмотреть на себя со стороны за пулеметной турелью! А еще я был очень благодарен Сереге за то, что он не сказал чего-нибудь вроде того, что он не хочет брать меня на операцию из-за того, что я буду только мешаться. Наверняка ведь об этом подумали все, но Сергей промолчал – промолчали и Анна со Штейном. Впрочем, Штейн не сказал бы ничего подобного в любом случае, я был в этом уверен.

Серега провел со мной пулеметный ликбез, что, к моей гордости, не заняло много времени. Все-таки я не такой уж клинический идиот, как, полагаю, думала обо мне Анна.

Затем брат велел Штейну надеть поверх комбинезона бронежилет и по-быстрому связал им с девчонкой маскировочные накидки из остатков сетки.

– На рожон не лезть, – осмотрев свое войско, предупредил он. – Все делаем по моей команде. До вступления в бой старайтесь не шуметь и не разговаривать. Пользуемся условными знаками на пальцах, – показал он им эти знаки. – А теперь – Штейн следом за мной, замыкающая Анна – вперед, бегом марш!..

Я остался один. Сразу стало неуютно. Как и велел мне Серега, я завращал головой во все стороны. И мне стало казаться, что Зона тоже разглядывает меня из-за каждого деревца и куста множеством внимательных глаз. Прицеливаясь, оценивая меня как на прочность, так и на вкусовые качества.

Поскольку впереди тянулось заболоченное русло бывшей речки, перейти которое незаметно и беззвучно вряд ли бы кто смог, больше внимания я отдавал боковым и заднему секторам обзора. Но мне казалось, что даже из грязной болотной жижи за мной кто-то постоянно наблюдает. Возможно, это и впрямь была сама Зона с ее разумной Ноосферой или чем-то там подобным, а скорее всего, я просто «накрутил» себя донельзя. Не забывая притом крутиться и вполне буквально: направо, назад, налево… налево, назад, направо… Взгляд вперед и опять – направо, назад, налево… налево, назад, направо…

Вскоре я уже начал откровенно думать о том, что сражаться в открытом, пусть и реально смертельном бою куда легче психологически, чем ожидать нападения неведомых и невидимых врагов.

Мой отец любил повторять: «Ждать и догонять – хуже всего». Не знаю, лично я с большим удовольствием бросился бы сейчас догонять своих спутников, чем ждать их возвращения.

Иногда я поднимал глаза к небу. Разумеется, я не ожидал оттуда сошествия ангелов-хранителей или еще какой религиозной мракобесии, но мне очень хотелось увидеть хоть один лучик солнца, чтобы взбодриться, получить хотя бы небольшой заряд надежды. Но и в этой малости мне было отказано – небо хмурилось, клокотало угрюмыми тучами, изредка даже поблескивало молниями. Хорошо еще, что не было дождя – пришлось бы ко всем прочим невзгодам еще и мокнуть, ведь укрыться от непогоды значило бы для меня не выполнить Серегино задание, а я твердо решил теперь не попадать в ситуации, не делать ничего такого, что могло бы опять заставить брата сорваться на меня. И, напротив, делать все, что он требует и уж тем более просит.

Я посмотрел направо, назад, налево… Затем налево, назад, направо… Повернулся и посмотрел вперед… И увидел это. Точнее, этого – сутулого, громадного бородатого мужика. Вернее, это я лишь сначала принял его за мужика, даже сказал ему: «Здрасьте!» Но буквально сразу я понял, что никакой это не мужик. И вовсе не бородатый. То, что я принял за бороду, оказалось щупальцами вокруг рта этого кошмарного гиганта. И он был мало того что огромен – он был еще ужасно, отвратительно уродлив! Серая морщинистая кожа, лысая голова, острые длинные когти на длинных скрюченных пальцах… Но щупальца – это вообще нечто!.. Они лениво извивались, словно толстые черви, и мне казалось, что каждое из них смотрит на меня и ждет момента, когда оно сможет впиться в мое тело и высосать из меня кровь. Как выяснилось позже, я был в своих подозрениях недалек от истины, хотя в тот момент всего этого я, разумеется, не знал.

Чудовище внезапно исчезло. Вот только что стояло шагах в пяти от вездехода, на самой кромке между твердой почвой и болотной жижей, а в следующее мгновение его не стало. Ладно бы я в этот момент моргнул, так нет же – пялился на него во все глаза, едва сдерживая рвотные позывы.

Я в ужасе заозирался. Что это было? Неужто очередной фокус Зоны – извращенная шутка в виде морока или галлюцинации?.. Хорошо бы, кабы так!.. Так нет же – тварь возникла снова, вмиг будто соткавшись из воздуха возле самой водительской дверцы. Я дернул в ту сторону пулемет, пытаясь опустить ствол, но для поворота вниз на такой острый угол турель не была рассчитана.

А гигант между тем резко толкнул дверь, отчего вездеход (сколько он весил: три, четыре, пять тонн?) ощутимо дрогнул. Вероятно, чудище полагало, что дверца открывается внутрь, и это его заблуждение подарило мне те две-три секунды, за которые я успел сползти вниз и схватить лежавший на сиденье автомат. Я передернул затвор и нацелил «калаш» на дверь. Руки мои немилосердно тряслись, сердце бухало в груди тревожной колотушкой, но промазать с полутора метров по такой огромной цели я бы в любом случае не мог. И не промазал. Когда тошнотворный громила сообразил, как открывается дверца и рванул ее на себя, едва не выдернув вместе с петлями, я нажал на спусковой крючок и не отпускал его до тех пор, пока не понял, что выпускаю пули уже в белый свет.

Меня колотило почти так же, как до этого автомат. В кабине тошнотворно воняло сгоревшим порохом, и меня бы наверняка вывернуло, если бы дикий животный страх не взял верх над всеми иными ощущениями и чувствами. Скорее инстинктивно, чем осмысленно, я дотянулся до распахнутой дверцы и захлопнул ее. Вернее, попытался захлопнуть, но дверь от действий чудовища перекосило и сделать этого не получилось.

Тогда я вскарабкался на возвышение для пулеметчика и выглянул в люк. Твари нигде не было видно. Это не успокоило меня, а наоборот – испугало. Я не верил, что чудовище просто так отказалось от планов полакомиться мною. То, что я его не убил, также было очевидно – по причине отсутствия трупа. А еще я теперь знал, что каким-то образом эта огромная гадина умеет становиться невидимой, и, вполне возможно, опять подбирается сейчас к двери, распахнув которую, легко схватит меня за ноги и вытащит наружу, как рапана из раковины.

Автомат был сейчас со мной. Я склонился к самому краю крыши и выпустил строго вниз вдоль дверцы короткую очередь. Затем проделал то же самое с другой стороны.

Я прислушался. Нет, никаких стонов и каких-либо еще звуков, подтверждающих, что я попал в тварь, или хотя бы то, что она вообще где-то рядом, я так и не услышал. Неужели этот урод все-таки испугался и удрал?..

Только успел я об этом подумать, как вездеход тряхнуло. Затем еще и еще раз. А потом я вдруг почувствовал, что тяжеленная машина начала крениться на левый бок. Я, насколько смог далеко, лег грудью на крышу кабины и вытянул шею. Теперь я наконец увидел чудовище. Вероятно, титанические усилия, которые требовались для подъема нескольких тонн железа, отнимали у него много энергии, и ее уже не хватало на то, чтобы оставаться невидимым. А может, ее убыли поспособствовали и пули моего автомата – наверняка хоть одна из них да попала в него. Или же он просто решил, что таиться больше нет смысла. В любом случае, я его прекрасно видел, а потому вытянул в его сторону руку с автоматом и нажал на спусковой крючок.

Нет, то, что я идиот и бестолочь – в этом, конечно, Серега с Анной были правы. Неужели я настолько был уверен в своей силе, что надеялся удержать одной рукой на весу стреляющий автомат?!.. Разумеется, его у меня тут же вырвало отдачей – хорошо еще не сломало палец, – и, брякнув по гусенице, «калаш» упал чуть ли не под ноги лысой уродливой гадине.

Я, шипя от боли в ушибленном пальце, тут же схватился за пулемет, прекрасно понимая, наученный прошлым опытом, что на нужный угол его будет все равно не опустить. И тем не менее я выпустил из него очередь, надеясь на то, что грозный звук мощного оружия отпугнет тварь.

Вездеход продолжал неумолимо крениться. Мне оставалось одно – срочно выпрыгивать из него и удирать. Но именно на это и рассчитывало, видимо, чудище. И то – куда я побегу? Тем более, по своей очередной дурости оказавшийся безоружным! Запасные автоматы у нас были, но они остались в кузове. Пулемет мне с турели быстро не снять, да с такой дурой я бы потом и в люк не пролез, и стрелять, держа его на весу, я бы почти наверняка не сумел.

Так что же делать?! Ждать, пока голодный великан станет меня выковыривать из перевернутого вездехода, словно сардинку из банки?..

Я переполз на водительское сиденье, поскольку изуродованная дверь на той стороне благодаря заметному уже наклону вездехода распахнулась под своей тяжестью. Если бежать, то нужно было это делать именно через нее и немедленно, пока вездеход не лег набок. Я чуть приблизился к дверному проему, и тут моя нога зацепилась за рычаги управления.

Дикая идея вспыхнула одновременно с молнией, пронзившей мрачное небо Зоны. Не имея никаких навыков обращения не только с вездеходами, но и с обычными тракторами, я на уровне, наверное, борющихся за жизнь инстинктов каким-то образом умудрился завести мотор. А потом догадался дернуть не оба рычага, подающих движение на гусеницы, а лишь один, правый – подающий именно на ту из них, за которую поднимал вездеход уродливый силач. При этом я то ли случайно, то ли, опять же, на уровне инстинктов газанул во всю мощь.

Чей рев был громче – двигателя или чудовища, – я так и не понял. В любом случае, если кто-то из них и проиграл другому по мощности звука, то ненамного. Приподнятый край многотонной машины рухнул на землю. Меня выбросило из кресла прямо на рычаги. Затрещали ребра, клацнули зубы, боль пронзила все тело, но сознания я, к счастью, не потерял. От моего столь агрессивного воздействия на органы управления вездеход дернулся и медленно поехал вперед. Охая от боли, я кое-как сумел вернуться на водительское кресло и, взглянув в лобовое стекло, завопил от ужаса – вездеход въезжал прямо в вязкую топь. Я начал отчаянно и лихорадочно дергать за рычаги, пытаясь включить коробку передач – или что там есть в этом «тракторе» – на реверс. Но, не зная, что для этого нужно делать, да еще находясь в панике, я ничего подобного сделать не смог. Мне бы по крайней мере заглушить двигатель, но даже этого, охваченный отчаяньем и ужасом, я сделать не догадался. Точнее говоря, я попросту впал в самый настоящий ступор.

Между тем у продолжающего медленное движение вездехода начал опускаться нос. К счастью, я хотя бы сумел понять, что еще немного – и машину засосет в трясину. Со мною внутри. Может, это было бы для меня и не самым плохим выходом – точнее, исходом, – потому что за утопленный вездеход Анна и Серега меня точно убили бы, и, думаю, даже Штейн внес бы в этот процесс свою лепту; однако инстинкт самосохранения – сиюминутного, а не отсроченного – оказался сильнее логики. Но и та все же продолжала работать. Во всяком случае, я догадался выпрыгивать из тонущей машины не через дверцы – иначе все равно оказался бы в трясине, – а решил выбраться через люк и прыгать назад с крыши кузова, поскольку задняя часть вездехода продолжала пока цепляться гусеницами за твердую почву.

Едва я высунулся в люк по пояс, началось нечто странное: нос вездехода стал вдруг задираться кверху. Сначала я подумал, что от паники начинаю терять ориентацию в пространстве. Ведь если что-то тонет, то оно никак не будет при этом двигаться вверх. А вездеход именно это и делал. От непонимания происходящего я застрял в люке, позабыв о том, что еще пару мгновений назад собирался срочно покидать «тонущее судно».

Теперь у меня создалось впечатление, что вездеход что-то выталкивает снизу. Но что могло толкать его из болота? А может, содрогнулся от страшной догадки я, это делает не «что-то», а «кто-то»?!.. Может, лысое чудище с бородой из щупальцев вовсе не погибло под гусеницей вездехода, как я понадеялся, а продолжает с ним свои тяжелоатлетические упражнения? Но почему же тогда оно не вязнет в трясине? Или же здесь для него достаточно мелко?..