Текст книги "Клин"

Автор книги: Андрей Буторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

И тут я услышал крик брата:

– Держите! Хватайтесь!

Сверху на меня упало что-то мягкое, мне показалось сперва, что это большая ветка дерева. Но скосив глаза, я узнал остатки маскировочной сети.

– Хватайтесь! – снова заорал Серега. – Расцепите руки и хватайтесь за сетку!

Поскольку сеть была прямо перед ней, первой это сделала Анна. Оказавшись без поддержки, я невольно взмахнул руками и пальцы сами уцепились за веревки ячеек.

– Теперь держитесь что есть силы! – крикнул Сергей, а через короткое время я услышал его команду, отданную Штейну: – Готово! Газуй!

Я услышал рык вездехода, а в следующее мгновение почувствовал, как неудержимая сила потащила меня из зыбучей ловушки. Еще немного, и я ощутил, что меня поволокло уже по твердой земле. Я выпустил сетку, вскочил на ноги и помог подняться тоже успевшей выбраться из западни Анне. Мне повезло больше – я был в комбинезоне. Анну же, которая была в одном нижнем белье, успело протащить голым телом по земле, и его теперь покрывало множество царапин и ссадин. К тому же девушка была настолько грязна, что напоминала иллюстрацию из учебника истории на тему угнетения пролетариата в странах мирового империализма.

Но держалась она на удивление стойко. Заглянула мне в глаза и тихо, но твердо сказала:

– Спасибо.

Тут к нам подбежали Серега и Штейн и оттеснили от меня девушку. Брат принялся ее осторожно, словно стеклянную, отряхивать от грязи и пыли, ученый же раскрыл аптечку и начал чем-то смазывать царапины и ссадины.

– Дядя Фёдор! – нашла меня глазами «захваченная» мужиками девчонка. – Поставь на место крест, пожалуйста.

Я оглянулся на то страшное место, которое едва не стало нашей с Анной «братской» могилой. Креста там не было. Сначала я подумал, что его успело засосать, но тут мой взгляд упал на валяющуюся поблизости маскировочную сеть, и я увидел, что крест запутался в ней.

Я распутал его, отложил в сторону и полез в кузов за лопатой. Достав ее и повесив на шею ремень запасного «калаша», я поднял и взвалил на плечо крест и медленно пошел в сторону могильного холмика.

– Только будь осторожен! – крикнул мне вдогонку Сергей.

Но я и так уже был осторожен до предела. Я ступал очень-очень медленно, словно шел по минному полю, а перед тем как сделать очередной шаг, тыкал впереди лопатой.

Удивительно, но смертельная опасность, которую я только что пережил, никак не отразилась на мне эмоционально. Казалось, я должен был прыгать и вопить от радости, что остался жив, или наоборот – кататься в истерических рыданиях. Ничего подобного! Конечно, я был чертовски рад, что выжил, но все-таки куда больше меня согревала сейчас мысль, что осталась жива Анна и что помогли тому в первую очередь мои действия. Я не спасовал, я не струсил, я все же не настолько бесполезный и никчемный, как уже начинал и сам о себе думать. Но сначала кровосос, а теперь и Анна… Нет, теперь я, говоря откровенно, даже немного начал собой гордиться.

И тут, как назло, мне пришла в голову мерзкая, отвратительная мыслишка!.. Да, я прекрасно понимал, что никогда ее не озвучу, но тем не менее она меня посетила, и моя гордость к себе тут же развеялась пылью.

А подумал я о том, что беда случилась с Анной как раз в тот момент, когда девчонка делала то же самое, что и я в те два раза, когда Зона демонстрировала мне свои жестокие шутки. И теперь было бы очень и очень в тему с торжествующим сарказмом сказать Анне что-нибудь вроде «Ну что, дорогая, и кто это язвил надо мной? Может, теперь и тебе пора… это самое… на „электру“?..»

Короче говоря, настроение я себе испортил капитально. Душонка-то у меня оказалась вполне себе гаденькой…

Глава восемнадцатая
Вынужденная остановка

Когда я, водрузив на место крест, вернулся к вездеходу, возле него меня дожидалась Анна. Девушка снова была в комбинезоне, и ничего бы не напоминало о недавнем происшествии, если бы не то, как она на меня посмотрела. Я тут же отвел глаза, поскольку мне тошно было от мысли, что та благодарность, которую я прочитал в ее взгляде, предназначалась вовсе не мне… не настоящему мне, человеку с подлой душонкой, а кому-то похожему на меня лишь внешне, тому, кем мне очень хотелось, но не суждено было стать.

– Ты чего? – спросила девушка.

Ответить я не смог, лишь помотал головой.

– Понимаю, тебе тоже досталось, – поняла меня по-своему Анна. – Но я все равно хочу сказать… Во-первых, спасибо тебе… но это не главное… В общем, я хочу попросить у тебя прощения. Если можешь, прости за… за… – Она покраснела и тоже замотала головой. – Короче, ты сам теперь посылай меня… в «электру», если я вдруг опять тебе ляпну что-нибудь такое…

Я вскинулся, наверняка тоже красный как рак, порываясь признаться, что не заслуживаю ее извинений, но девчонка остановила меня твердым жестом и не менее твердо произнесла:

– Ничего не говори! Зона мне сама все сказала. Давай считать, что мы квиты, и постараемся забыть, что между нами было.

А потом Анна протянула мне ладонь и я, чувствуя, как тяжеленный камень рухнул с моих плеч, пожал ее с таким чувством, что девушка даже ойкнула.

– Прости! – выпалил я.

– Нормально, – потрясла она рукой и, улыбнувшись, подмигнула. – Но силу напрасно не трать, она еще нам пригодится.

Я улыбнулся в ответ и собрался уже лезть в кузов, как вспомнил вдруг, что так и не знаю, куда именно столь неосторожно вляпалась девушка, а следом, уже в общем-то вынужденно, и я. Спросив об этом у Анны я услышал в ответ примерно то самое, о чем уже догадался и сам.

– Это «зыбь», – сказала она. – Довольно гадкая аномалия, которая размягчает вокруг себя поверхность. Ступишь в нее – и она мгновенно вырастает раза в три больше, чем была. И неважно, какая там почва: земля, песок, хоть камни, – все становится мягким, как болотная топь. Ну, ты видел. И самое противное, что эта «зыбь» почти не видна. Если бы у меня был с собой индикатор, я бы, конечно, в эту ловушку не попала, но я, дура, оставила его вместе с комбинезоном…

– Мне показалось, – заметил я, – что эту чертову «зыбь» все-таки немного видно. На земле было что-то вроде серебристого налета.

– Молодец, разглядел, – кивнула Анна. – А я вот нет. Торопилась, хотела поскорей управиться – очень уж неловко себя в Зоне без одежды чувствую. А спешку Зона не любит. Спешка – она хороша только при…

– Я знаю, – засмеялся я, перебиваю Анну, – можешь не продолжать.

– Так мы едем или нет? – выглянул из кузова Сергей.

– Едем, – ответила Анна и, еще раз подмигнув мне, направилась в сторону кабины.

Я забрался в кузов и уселся на свое прежнее место. Затарахтел двигатель вездехода. Именно затарахтел, а не сыто заурчал, как делал это раньше. Хоть я и не был специалистом по гусеничной технике, да и по технике как таковой вообще, мне этот звук не понравился. Недовольно поморщился и Серега.

– «Мыльный пузырь», говоришь? Похоже, нашей лошадке досталось…

Только теперь я подумал, что если аномалия лопнула от моей стрельбы, когда вездеход практически наполовину был в трясине, а потом очутился на своем прежнем месте, то взрывом его, скорее всего, нехило подбросило, перевернуло в воздухе на триста шестьдесят градусов и шмякнуло о землю. Удивительно, как у него не лопнули при этом гусеницы, да и вообще, как он после такого завелся.

Между тем вездеход дернулся и медленно поехал, продолжая немилосердно при этом тарахтеть. Затем он стал поворачиваться вправо и вскоре заглох.

Мы с братом хмуро переглянулись. Если «наша лошадка» вышла из строя, здесь мы ее вряд ли починим. Значит, придется идти дальше пешком. По пересеченной, как говорится, местности. Полной, к тому же, всевозможных подлых сюрпризов и прочей мерзости и гадости.

Дверца открылась и в нее заглянул мрачный, как висящие над его головой тучи, Штейн.

– Что, накатались? – спросил Сергей.

– Почти, – выдавил ученый. – Трансмиссия дышит на ладан, действует лишь один фрикцион.

– Но ехать-то можно?

– Пока можно, но не думаю, что долго. Причем ехать придется очень медленно и поворачивать только направо.

– А если будет нужно налево?.. – ляпнул я.

– Тогда остановимся, дадим задний ход левой гусеницей, а потом снова вперед.

Я мысленно обругал себя за глупый вопрос – мог бы и сам до этого додуматься, но все равно мне стало чуточку легче на душе, что дело еще не настолько плохо, как думалось.

– Здесь тебе не починиться? – задал полуутвердительный вопрос Серега.

– Нет, – мотнул головой Штейн. – Я вообще в этом не особый спец, а тем более здесь, без сварки, кран-балки и прочего… Ну, трак разве что, на гусенице заменю, ежели лопнет.

– И то дело, – вздохнул брат. – А раз так, что я могу сказать? По-моему, надо ехать, сколько сможем. Анна-то что говорит?

– Я говорю то же самое, – заглянула в открытую дверь девчонка. – Нужно ехать, а там видно будет. По крайней мере, даже если сломаемся, то хотя бы переночуем не под открытым небом.

– Тем более, ехать нам недалеко, так что, надеюсь… – начал Сергей, но Анна, нахмурившись, его перебила:

– Я тебе уже говорила: в Зоне не стоит измерять расстояния километрами. И не надо здесь ни на что надеяться, особенно вслух. Зона, между нами, девочками, очень любит издеваться над людьми, а уж если она знает их надежды, то постарается сделать все, чтобы они сбылись «посмешней».

– Ты говоришь так, будто Зона живая, – недовольно посмотрел на девчонку брат, – или даже вообще – разумная.

– А ты уже забыл, что я вам рассказывала про «О-Сознание»? И про Ноосферу тоже…

– А я тебе тоже на сей счет уже говорил, что Ноосфера – это буржуазный бред! – начал злиться Серега.

– Ага, это ты ей и расскажи! – фыркнула Анна. – Когда она тебя мордой в дерьмо тыкать начнет. Тоже мне, умник из древних веков! Ты вообще кого-нибудь, кроме своих Маркса и Ленина, читал? Ты вообще хоть слово такое – «философия» – слышал?!

Я слушал эту ни с чего возникшую перепалку, недоуменно переводя взгляд с девушки на брата и обратно. И, вот честное слово, у меня возникло самое что ни на есть отчетливое впечатление, что эта самая Ноосфера, или, не знаю, сама Зона и впрямь внимательно следит за нами, слушает наши разговоры и, злорадно хихикая, корректирует их на свой лад, влезая в наши мозги. В данный момент – в Серегины с Анной.

И тогда я резко, что ранее не только не делал, но и думать о таком не смел, выкрикнул:

– А ну замолчите, философы! – И добавил в запале, хоть уже и значительно тише: – Мать вашу…

Брат и девушка, разом заткнувшись, изумленно вылупились на меня. Я крякнул, прочистив горло, и совсем уже миролюбиво сказал:

– Чего вы спорите-то? Какая разница, будем мы на что-то надеяться или нет? Если мы будем стоять на месте и трепаться, то уж точно никуда не приедем.

– Заводи, – буркнул Серега, обернувшись к Штейну, который тоже удивленно хлопал глазами на спорщиков, только молча.

Так же, не сказав больше ни слова, он отправился в кабину. Следом ушла и притихшая Анна. Вездеход снова затарахтел и медленно двинулся вперед.

Что ж, на мой взгляд, я наконец-то начал приносить нашей команде хоть какую-то пользу. Однако брат, видимо, думал иначе.

– Что-то ты больно смелый стал, – сердито стрельнул он в меня взглядом. – Не забывайся, братишка. Помни, и кто тут старший, и вообще…

Мне стало обидно. По-настоящему. Ладно, когда за дело отчитывают, но когда вот так… И я взвился:

– А что, я был неправ?! Может, нужно было подождать, пока бы вы драться не начали?.. Чего тебя в самом-то деле эта Ноосфера так цепляет? Ну, нету ее – и ладно. Если ты в этом точно уверен, то и молчи себе, зачем ты девчонку злишь?

– А если не уверен?!.. – выкрикнул вдруг Серега и, словно испугавшись чего-то, резко замолчал и даже отвернулся.

– Как?.. – заморгал я, совершенно сбитый с толку. – Не уверен – в чем?..

– Ни в чем я уже не уверен, – снова повернул ко мне голову брат. – Понимаешь, ни в чем! И это меня здорово раздражает. А тут еще ты со своими нравоучениями…

– Ну, прости, – сказал я, продолжая недоумевать над словами Сергея. Но тот вновь отвернулся, и переспрашивать его я больше не стал.

Слова брата, его странная оговорка, долго потом не выходили у меня из головы. Что именно заставило его так сказать? Неужели он каким-то образом почувствовал эту Ноосферу?.. Ведь он уже несколько раз проявлял здесь свои необычные ментальные способности… И если предположить, что в Ноосфере собрана информация обо всем и обо всех – пусть только лишь в границах Зоны, – то можно сделать и следующий вывод: почему бы не существовать и обратной связи? То есть, обладая неограниченным доступом к этой гипотетической Ноосфере, таким образом можно управлять, опять же, всеми и всем!.. Ведь сумел как-то Серега управлять псевдособаками, да и с пси-полем, которое меня чуть не превратило в зомби, он справился. К тому же, помнится, он вообще как-то сказал, что будто бы чувствует Зону… А что если он и подключается как раз к этой Ноосфере, только неосознанно пока, не умеючи, случайно?.. И что будет, если это и в самом деле так, когда брат научится делать это сознательно, на полную катушку? Ведь тогда… Признаюсь, в тот момент у меня даже голова пошла кругом. Ведь ежели мои рассуждения были хоть чуточку правильны, то Серега мог бы узнать, как нам вернуться домой, буквально у самой Зоны!.. Другое дело, существует ли неограниченная возможность управления абсолютно всем в Зоне? Если вдруг даже и да, то маловероятно, что доступ к этому открыт любому и каждому. Или мой брат не «любой»? Ведь что-то же он здесь испытывал после войны… Может, это «что-то» работает до сих пор и продолжает воздействовать на Сергея? Недаром же он вновь обрел рассудок, а вместе с ним и новые, еще не изученные особенности!..

Короче говоря, мыслей в моей голове носилось много, но большого толку от них пока не было. В конце-то концов, не устраивать же двоюродному брату допрос с пристрастием! К тому же, скорее всего, он и сам пока ничего толком не знает. Сказал же вот, что не уверен ни в чем. Но, с другой стороны, о чем-то подобном наверняка думал и он. Причем, кто знает, не помогала ли ему найти верные ответы сама Зона, ну, или пусть ее Ноосфера? Если да, то лучше ему пока не мешать. Когда придет к окончательным выводам – сам расскажет. Если сочтет нужным, конечно. А если и не расскажет – не столь важно. Главное, пусть вернет нас домой!

Вспомнив в очередной раз о доме, я почувствовал вдруг такую ностальгию, что не смог удержаться от слез. Нет, я не заревел, конечно, навзрыд, но отчетливо ощутил, как увлажнились глаза. Я очень соскучился и по своему времени, и по родному городу, но в первую очередь, конечно, – по людям: по друзьям, по маме с отцом… Причем я только сейчас отчетливо осознал, что не только я скучаю по ним, но ведь и они по мне тоже! И ладно, я хоть знаю, что именно произошло, где сейчас я и где они. А ведь они-то этого не знают! Мне даже сделалось страшно, когда я представил, в какой панике сейчас пребывают родители. Мама наверняка обзвонила все больницы и морги Украины, отец по своим связям поднял на ноги тамошнюю милицию… Интересно, дало ли это что-нибудь? Рассказал ли милиции однорукий контролер со своей ворчливой напарницей о странном безбилетнике, сгинувшем в заснеженном поле под заревом пурпурных зарниц? Наверняка рассказал. И что тогда? Где их в таком случае ищут? Ведь если к той поре не замело следы, то получилось, наверное, так, что эти следы вдруг просто оборвались в чистом поле. Будто два человека попросту растворились, растаяли или… г-м-мм… как еще выражаются священники – вознеслись. Но советская милиция не верит ни в это самое церковное вознесение, ни в прочие чудеса и мистику. Да и не позволит никто на полном серьезе заниматься чертовщиной. Это уже будет, что называется, подрыв устоев. Так что дело, скорее всего, вскоре закроют, сделав вывод: пропали без вести. Ну, пообещают, возможно, поискать по весне оттаявшие тела…

Я даже шмыгнул носом. Маму было очень жалко. Да и отца тоже. Я где-то читал или слышал, что материнский инстинкт – он даже сильнее чувства самосохранения. То есть родители скорее согласятся умереть сами, чем дадут погибнуть своему ребенку. Не знаю, во всем ли животном мире так, но у высших животных – точно. А уж у человека – и подавно. Хотя кто его, этого человека, знает… Слышал я и про такие случаи, когда матери отказывались от своих детей, оставляли их в роддомах… Тут я разозлился на себя и даже сплюнул – мои-то мама с отцом не из таких, они-то понятно, что ради меня пошли бы на все! А вот, кстати, наоборот – я бы ради них пошел?..

Ответить на этот непростой вопрос мне не дал Серега.

– Чего плюешься? – хмуро спросил он.

– Да так, – не стал вдаваться в подробности я, – мысли дурацкие лезут.

– Не грусти, – подобрел брат. – Выберемся.

От этой поддержки мне стало чуточку легче. Все-таки здорово, подумалось мне, что я здесь не один, что рядом есть родной человек. По-настоящему родной, хоть мы и увиделись с ним впервые всего лишь несколько дней назад. А если вдуматься – то вовсе даже не дней, а десятилетий!.. Но думать об этом совсем не хотелось. К тому же тогда, семьдесят лет назад, Серега был вообще не тем, кто он есть на самом деле.

Мне так вдруг захотелось поговорить с ним – не о чем-то конкретном, а просто – по-дружески, по-братски, но момент для этого был откровенно неудачным. Хотя бы из-за лязга и грохота, что производил неисправный вездеход, который то какое-то время двигался вперед, то начинал вдруг дергаться, словно припадочный, то сдавал назад, чтобы повернуть в нужную сторону вопреки сломанному фрикциону…

Так продолжалось достаточно долго, а потом наша лязгающая колымага вдруг резко дернулась и заглохла. Мы с братом переглянулись.

– Все? – спросил я. – Приехали?

– Смотря в каком смысле, – пожал плечами Сергей.

– Ты думаешь, вездеход окончательно сломался?

– Откуда я знаю! Сейчас дойду до Штейна, спрошу.

Но никуда идти не понадобилось. Дверь вдруг открылась и мы увидели Анну.

– Гусеница лопнула, – развела руками девушка. – Очень резко затормозили.

– А чего ж вы так резко тормозите? – буркнул Серега. – Знали ведь, что на ладан дышим.

– Во-первых, претензия не ко мне, – проворчала в ответ Анна, но сообразив, видимо, что сваливать вину на другого нехорошо, перешла от защиты к наступлению: – А во-вторых, легко возмущаться, сидя тут и ничего не делая! Мы едва в «жарку» не влетели, хорошо Штейн вовремя среагировал.

– Мы сидим тут потому… – начал было возмущаться Сергей, но я вовремя пресек зарождение новой ссоры, быстро спросив:

– Куда мы едва не влетели?..

– В «жарку», – сердито зыркнув на Серегу, сказала девушка. – Аномалия куда покруче «зыби», между нами, девочками. Из этой, коли вляпаешься, не выбраться – температура вокруг тебя повысится сразу до полутора тысяч Кельвинов.

– До скольки?!.. – переспросил, думая, что ослышался, я.

– До полутора тысяч, – повторила Анна столь торжественно, будто именно ей лично удавалось достичь столь высоких показателей. – Даже от костей вмиг одна зола останется.

– А посмотреть можно?.. – сглотнул я.

– Вообще-то я пришла за вами, чтобы вы помогли Штейну починить гусеницу. Ну да ладно, посмотреть – это недолго. Пойдем, покажу!

Мы выбрались наружу. Там было весьма неуютно – небо, и без того хмурое, затянуло черными тучами так, что, казалось, наступил поздний вечер. Изредка посверкивали далекие молнии. Шел дождь. Еще не такой, чтобы хотелось немедленно укрыться, но и не мелкая морось, на которую я привык не обращать здесь внимания.

Штейн уже крутился возле лопнувшей гусеницы. Фонарь на шлеме его комбинезона был включен, и его яркий свет ослепил меня, когда ученый обернулся к нам.

– Понимаете, – извиняющимся тоном заговорил он, – лязг, грохот, я не услышал писк детектора…

– Мы не услышали, – поправила его Анна.

– Да, мы, – кивнул Штейн. – Еще тучи эти сгустились… В темноте очень трудно заметить «жарку». Даже в свете фар…

– Ее и днем-то заметить не всегда получается, – опять вставила свое слово девчонка.

– Ты обещала показать, – напомнил я.

– Иди за мной, – сказала она. – Вперед не лезь, поджаришься.

Мы двинулись к носу вездехода. Сергей неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал и принялся помогать ученому.

Отойдя от кабины всего метра на два, Анна подняла руку.

– Все. Стой и смотри.

Я замер, пристально вглядываясь вперед. Фары вездехода высвечивали прямо перед нами негустой кустарник. Вокруг, похоже, также были кусты, но на контрасте с ярким светом глаза различали их лишь как темные сгустки.

Анне тоже не понравилось такое освещение.

– Сейчас выключу фары, – мотнула она головой. – А ты пока стой, где стоишь, и не двигайся.

Девушка пошла назад. Я услышал, как она сказала о своем намерении Штейну, но в ответ услышал сердитый голос брата:

– Вы бы лучше помогли, а не мешали!

– Чем же я тебе помешала? – вновь раздался голос Анны.

– Тем, что и так темно, а ты еще темнее хочешь сделать.

– По-моему, фары светят совсем в другую сторону, и выключить я их собираюсь всего на пару минут.

– Да пусть выключает, – вступился за девушку Штейн. – Ненадолго же! Чего ты, Матрос, на нее взъелся? Да и локализовать аномалию все равно ведь нужно, если мы дальше собираемся ехать.

– Или идти, – пробурчал брат.

– Или идти, – будто увидел я, как закивал ученый. – Тогда тем более нужно. Выключай, Анна, выключай.

Вскоре фары погасли, и в первые несколько мгновений мне показалось, что наступила глухая ночь. Но глаза быстро привыкли к смене освещения, и вокруг стало даже лучше видно, чем при электрическом свете. Во всяком случае, теперь я вполне отчетливо различил, что нас действительно окружает негустой кустарник, а чуть дальше впереди, на фоне хоть и мрачного, но все-таки более светлого неба, чернели кроны деревьев.

– Это и есть тот самый лес? – показал я на них подошедшей ко мне Анне.

– Да. Мы совсем чуть-чуть не доехали. А теперь смотри внимательно… Нет, давай-ка отойдем к вездеходу.

Мы отступили к самой кабине. Девушка достала горсть болтов и швырнула их вперед. В полумраке сложно было определить точное расстояние, но мне показалось, что вспыхнуло как раз там, где мы только что стояли – раз, другой, третий… Болты словно превратились в маленькие солнца, шаровые молнии, а потом с шипением брызнули в стороны искрами электросварки. В лицо пыхнуло жаром. Я невольно зажмурился, продолжая видеть плавающие перед глазами разноцветные пятна.

– Извини, – сказала Анна. – Она оказалась еще ближе, чем я думала. Хорошо, что отошли.

Я разлепил веки. Впереди, совсем, как показалось мне, близко, сердито шипя, горели мокрые кусты.

– Я еще кину, – предупредила девушка, – надо определить границы.

Сначала слева, а потом и справа перед нами вновь вспыхнули огненные фейерверки. Затем Анна размахнулась еще пару раз, но вспышек больше не последовало.

– Все ясно, пошли назад, – мотнула головой Анна, но не успели мы повернуться, как перед нами вспыхнуло снова. Да так, что мне на миг показалось, словно вернулся день. Причем солнечный. Правда, с солнцем не в небе, а почти под нашими ногами.

Я отпрянул назад, потянув за собой Анну.

– Что это было?! – опередив меня, воскликнул Штейн.

И тут впереди раздался душераздирающий вой, а слева и справа от нас затрещали кусты.

– Все в вездеход, быстро! – скомандовала Анна.

Повторять ей не пришлось, мы один за другим влетели в кузов, а когда забравшаяся туда последней девушка захлопывала за собой дверцу, я успел заметить сверкнувшие снаружи два злобных глаза и ощеренные клыки.