Текст книги "В.Грабин и мастера пушечного дела"
Автор книги: Андрей Худяков
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Уважение к минувшему – вот та черта, отделяющая образованность от дикости .
А. С. Пушкин
А.ХУДЯКОВ
В.ГРАБИН и мастера пушечного дела
МОСКВА • ИЗДАТЕЛЬСТВО ПАТРИОТ • 2000
ФЕДЕРАЛЬНАЯ ЦЕЛЕВАЯ ПРОГРАММА КНИГОИЗДАНИЯ РОССИИ
Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А.П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А.Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н.Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А.В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С.П. Яковлеву.
© А.П. Худяков, 1999
© А.А. Митрофанов (переплет), 1999
© Издательство Патриот, 1999
Подмосковный город Калининград – Королев очень молод – в 1998 г. ему исполнилось всего 60 лет. Однако он уже вошел в историю нашей страны как город передовой научно-технической мысли в области оборонной и ракетно-космической техники. Здесь были созданы первые в мире: межконтинентальная баллистическая ракета, искусственный спутник Земли, пилотируемый космический корабль, пилотируемая орбитальная космическая станция и т.д.
Мы гордимся жителями нашего города, чьим умом, талантом и руками созданы перечисленные выше и многие другие сложнейшие ракетно-космические и оборонные комплексы и системы.
Одной из ярких страниц в истории нашего города является создание здесь в 1942 г. Центрального артиллерийского конструкторского бюро во главе с выдающимся артиллерийским конструктором В.Г. Грабиным, который вместе со своим коллективом внес огромный вклад в победу в Великой Отечественной войне.
Историю делают люди – о них рассказывает данная книга, написанная нашим земляком, бывшим работником КБ Грабина Андреем Петровичем Худяковым.
Книга повествует об истории развития значительной части отечественной артиллерии в предвоенные, военные и послевоенные годы, а также рассказывает о наших земляках-калининградцах, дети и внуки которых по сей день живут и работают в нашем городе.
Издание книги «Грабин и мастера пушечного дела» еще один шаг в летописи о нашем городе, о людях создающих его.
А.Ф. Морозенко
Глава города Королева
Предисловие
В плеяде прославленных российских ученых и инженеров особое место занимает генерал-полковник технических войск Василий Гаврилович Грабин (1900-1980). Он создал не только многие первоклассные артиллерийские системы, но и был инициатором нововведений, которые сломали вековые устои артиллерийского производства.
На вооружение Советской Армии руководство страны приняло 13 типов дивизионных, танковых, противотанковых и других специальных пушек, спроектированных конструкторским бюро В. Г. Грабина. Такого результата не добилось ни одно другое КБ.
Грабинская дивизионная пушка ЗИС-3 стала самой знаменитой и самой массовой в годы Великой Отечественной войны. Она намного превзошла прославленную русскую «трехдюймовку» по маневренности, мощи и дальности огня. Высшие мировые авторитеты оценили ЗИС-3 как «шедевр конструкторской мысли».
Известно, что непревзойденным танком Второй мировой войны стал средний танк Т-34. Но мало кто знает, что огневую мощь легендарной «тридцатьчетверки» обеспечили танковые пушки В. Г. Грабина, которые значительно превосходили аналогичные орудия немецких конструкторов.
В частях противотанковой артиллерии особой любовью пользовались грабинские 57– и 100-миллиметро–
7
вые пушки. Последнюю бойцы называли «зверобоем». Это орудие эффективно пробивало толстую броню фашистских тяжелых танков с грозными названиями «тигр» и «пантера».
Грабин опережал время как в конструировании орудий, так и в подготовке их к серийному производству. Он обладал редким талантом организатора, смело принимал неординарные и порой рискованные решения. Но в основе их лежали точный инженерный расчет и уверенность в способностях соратников по КБ и всего коллектива завода – «мастеров пушечного дела».
Внедрение методов скоростного проектирования деталей и узлов, выполнение широкой программы «Рациональная технология» позволяли создавать пушки от чертежа до начала серийного производства в считанные месяцы с небывалой экономией металла, энергоресурсов и трудозатрат. Без увеличения станочного парка, на тех же производственных площадях рабочие завода «Новое Сормово» в г. Горьком в начале 1943 года стали выпускать пушек в 18 раз больше, чем в довоенное время. К концу войны они изготовили 100 тысяч орудий, чего не мог сделать ни один другой завод не только в нашей стране, но и за рубежом. Достаточно сказать, что Германия вместе с оккупированными странами произвела 102 тысячи орудий разного калибра и типа.
Автор воспоминаний «Грабин и мастера пушечного дела» Андрей Петрович Худяков более 45 лет работал и дружил с В. Г. Грабиным. В день юбилея он получил от него поздравление, в котором есть очень важные – для понимания читателями их отношений – слова:
«Дорогой старейший друг и соратник Андрей Петрович!
…Мне очень приятно от души поздравить тебя со знаменательной датой твоего семидесятилетия… Большое тебе спасибо, что ты правильно понимал меня и очень хорошо помогал в работе нашей организации и лично мне.
Должен с гордостью и благодарностью отметить, что ты понимал меня и мои методы работы лучше многих
8
инженеров, в том числе директора, главного инженера завода и даже некоторых моих заместителей, оказал неоценимую помощь в решении всех задач, особенно в определении и рациональном использовании внутризаводских резервов во время войны.
Будь здоров! Твой друг и товарищ В.Г. Грабин. 31 августа 1975 г.»
Стремясь создать летопись творческой деятельности В.Г. Грабина и его сподвижников, А.П. Худяков при подготовке рукописи использовал свои дневники, многие материалы открытой печати, воспоминания и письма сослуживцев. Ради целостности повествования в книге приводятся некоторые эпизоды, которые опубликованы в книге В. Г. Грабина «Оружие победы», изданной в 1989 году Но Главный конструктор свои воспоминания довел только до декабря 1941 года. А.П. Худяков охватывает события шире и показывает весь жизненный путь В. Г. Грабина, который в 1942 году возглавил в подмосковном г. Калининграде (ныне г. Королев) Центральное артиллерийское конструкторское бюро (ЦАКБ), ставшее к концу 50-х годов мощным научно-исследовательским институтом (ЦНИИ-58). ЦАКБ спроектировало 12 артиллерийских систем, три из которых были приняты на вооружение.
Несмотря на преклонный возраст, более десяти лет, почти до самой смерти, А.П. Худяков работал над рукописью. Он глубоко верил, что конструкторский подвиг Героя Социалистического Труда В. Г. Грабина и самоотверженный труд «мастеров пушечного дела» может служить хорошим примером для будущих поколений России.
В.П. Мишин,
Академик, Главный конструктор ОКБ-1 – ЦКБЭМ, преемник С.П. Королева
9
Рождение новой «трехдюймовки»
10
11
Глава первая
Чертова дюжина «академиков». – Таинственная загородка. – «Расейская расхлябанность». – Нужны ли универсальные пушки?– Можно ли за 8 месяцев создать новое орудие?– «Слоны» из кузницы.– 100 тысяч от Серго Орджоникидзе.– Расчетливый риск приносит успех.– Элегантная красавица «желтенькая». – Авария на полигоне. – Ф-22 принята на вооружение. – Ну и орел!– Первые 50 пушек.
1933 год. Октябрь-декабрь
Город Горький. Последний год первой пятилетки. Заканчивается строительство завода «Новое Сормово». Кузница уже дает немудреные поковки для соседнего завода. В первом механическом пахнут краской заграничные станки. Некоторые из них уже работают. Но все же завод еще молод. Наш красавец пытается встать на ноги, но силенок у него маловато. Не хватает инженеров, не хватает рабочих. Парни и девушки со всей разноплеменной Волги каждый день пополняют цеха и за-
12
водские курсы. Всюду молодые лица. Это я сразу заметил, как только с путевкой городского комитета ВКП(б) пришел на завод работать в парткоме. Уже через месяц завод получил настоящий большой заказ на вагонные оси. Теперь день и ночь стучат тяжелые паровые молоты. Кузнецы объявили себя ударниками. Их первая «Молния» на широкой двери многотрубной котельной требует устойчивого давления технологического пара. «Живей! Живей! Шевелитесь, товарищи кочегары!» – призывают ковали смежников.
Монтажники отдела капитального строительства торопятся досрочно завершить наладку восьмисоттонного пресса. За ним на подходе и двухтысячетонный силач. Вчера две мартеновские печи выдали первые тонны металла. Ох! Как они кстати!
Опробованы и заморские манипуляторы. Их железные руки ловко вынимают из печи многотонные малиновые кирпичи и аккуратно опускают их на чугунный стол.
Кузнечный и прессовый цехи, разделенные десятками белокаменных колонн, под крышей из кружевной стали скоро заживут единой и дружной семьей…
Директор завода Леонард Антонович Радкевич получил приказ наркома тяжелой промышленности. Григорий Константинович Орджоникидзе обязывает завод немедленно приступить к освоению и выпуску «вертлюгов» и «ретурбентов» для нефтяников. Новый заказ помог быстрее встать на ноги нашему заводу, который жил на полном хозрасчете.
…Зима для горьковчан, как и для всех людей страны, с двадцать девятого года самая голодная и холодная. На Канавинском рынке буханка хлеба стоит сорок рублей – десятая доля моей месячной заработной платы. И все же мы счастливы. Наступил звездный час взросления нашего завода, который каждый день набирает силу. Ему поручено перестволить небольшую серию дивизионных пушек образца 1902 – 30 годов.
Вид первых орудий, уже покрашенных краской защитного цвета и готовых к отправке в Красную Армию, у каж-
13
дого вызывал чувство гордости и желание работать. Честно работать, до десятого пота! Молодой рабочий класс стремился как можно быстрее овладеть станками, за которые заплачено Германии и Америке золотом и хлебом.
1934 год. 8 января. Понедельник
Утром спешим по узеньким снежным стежкам к проходной завода. В цехах не везде еще создан должный рабочий уют, но все равно милее и дороже нашего завода-богатыря нет во всем городе.
В бараке партийного комитета, бывшей прорабской конторе, тихо. Только за стеной моей засыпушки с табличкой на двери «Культпроп» слышу, как председатель завкома Николай Федорович Крылов кому-то уже промывает мозги за ночную аварию на заводской хлебопекарне.
Телефонный звонок. Догадываюсь – это секретарь парткома Владимир Иванович Самсонов. Он, как всегда, рокочущим баритоном говорит начальственно:
– Посылаю к тебе академиков… Прими… Учетные карточки они уже сдали управделу… Пошли их в постройком ВКП(б) к Паше Суракову руководить кружками текущей политики. Он давно просил меня подкинуть пяток агитаторов для дальнего барачного городка строителей. Пусть привыкают к партийной нагрузке.
И минуты не прошло, как в дверь легонько постучали. Выйдя из-за стола, я встретил незнакомых людей. Предложил садиться на табуретки. Стульев пока не было. Зато в комнатке тепло. Во всю мощь грела кирпичная печь с чугунной плитой, хорошо послужившая строителям. Благо не было нужды в топливе.
– Давайте знакомиться – Василий Гаврилович Грабин. Назначен начальником конструкторского бюро вашего завода. Мы к вам всем треугольником. Знакомьтесь: Анатолий Кузьмич Павлов – партийный группорг, Петр Федорович Муравьев – профгруппорг.
14
– Ваша группа большая?
– Двенадцать конструкторов и один технолог… Грабин распахнул сильно поношенное кожаное пальто.
На колени положил много видевшую солнца и дождей фуражку. На нем из верблюжьей шерсти свитер. Во всем красивом и ладно сбитом теле чувствовалось здоровье и незаурядная сила Серые живые глаза с голубинкой смотрели спокойно и выжидающе. Чуть уловимые настороженность и грусть затаились в них.
Радуясь возможности привлечь к пропагандистской работе столь грамотных специалистов, я горячо начал рассказывать о задачах и трудностях культпропа. Грабин с улыбкой заметил:
– Мы приехали из Москвы проектировать пушки, а не…
– Извините, увлекся… Но наш завод уже делает новые пушки. Выходит, они чем-то уже плохи?
– Это не совсем так. Однако они завтра могут устареть. Всякое оружие, особенно артиллерия, должно непрерывно совершенствоваться. Техника, производство идут вперед, особенно в наше время. Вы, конечно, читаете газеты и не хуже нас знаете, что происходит в Германии. С пушками надо спешить… Вот и все!
– Понятно. В меру моих прав и возможностей всегда готов помочь вам. Что же касается партийных нагрузок, то они не станут помехой основной работе.
17 февраля. Суббота
В обед пришла почта. Развернул «Правду». Ищу сообщений из-за рубежа. Японские рыбаки опять вторглись в наши территориальные воды. Пограничный катер задержал одно судно. До какой поры будут продолжаться эти провокации? А вот сообщение из Праги. На площадях германских городов необычные костры. Фашисты жгут книги неугодных им авторов.
15
Завтра воскресенье – день для меня тяжелый. В десять часов в зале школы ФЗУ* состоится «политический бой». Соберется триста слушателей кружков и политических школ.
Одну сторону будут представлять кузнецы и прессовщики, другую – сталелитейщики. Темы для взаимной проверки знаний: «Диктатура пролетариата», «Руководящая и направляющая роль ВКП(б)», «Что такое фундамент социализма?», «Возможность победы социализма в одной стране».
Главная задача – в обсуждение вопросов вовлечь как можно больше участников. Жюри предстоит большая работа. Надо как можно лучше отдохнуть. Завтра мне как организатору и руководителю «политбоя» предстоит держать экзамен на пропагандистскую зрелость. Дело покажет; я «со щитом или на щите».
Утром запил завтрак чаем и бегом направился в школу ФЗУ. В зале всего десятка два человек. Волнуюсь, соберется ли народ? Из горкома партии пришли руководящие работники. Но опасения оказались напрасными. Десять часов. В зале не найти свободного места. «Политбой» длился четыре часа с двумя десятиминутными перекурами. Победили кузнецы. Нейтральные наблюдатели с «Красного Сормова» и представители из горкома партии остались довольны. Обо мне и говорить нечего.
1 марта. Четверг
Каждый раз в первом механическом цехе, проходя мимо запретной загородки, мне хотелось заглянуть за нее. Там уже собирался лафет и понемногу накапливались детали для сборки 76-мм пушки А-51.
Недавно директор завода Радкевич докладывал партийному комитету:
* ФЗУ – фабрично-заводское училище.
16
– А-51 – это новая дивизионная полууниверсальная пушка. Она спроектирована московским ГКБ-38. Военное ведомство заказало нам изготовить опытный образец. Срок очень жесткий – семнадцать месяцев. Перед заводом поставлена почетная, государственной важности задача. Наши конструкторы под руководством товарища Грабина уже проделали большую работу. Они заново перепроектировали некоторые узлы и детали орудия, снизили его вес. По расчетным данным КБ завода, пушка А-51 (теперь наш заводской индекс Ф-20) будет весить не три тонны с половиной, а на двести килограммов меньше. Это очень важно, особенно в полевых условиях. Чем меньше вес пушки, тем меньше потребуется лошадей для транспортировки.
Исполнение сроков заказа находится на контроле у заместителя наркома обороны Маршала Советского Союза Тухачевского.
…Начальник цеха Михаил Федорович Семичастнов – человек с отходчивым и добрым сердцем, старый большевик, места себе не находит: не вышел на работу мастер С.В. Волгин. Семен Васильевич тяжело заболел, а в цехе он «палочка-выручалочка». И вряд ли скоро выйдет на работу. И выйдет ли старый рабочий вообще? А без него не работа, а одно горе: из пяти труб серийной пушки Ф-19 после нарезки канала трубы годной выходит только одна.
Военная приемка очень строго подходит к качеству пушек. А как же иначе? А к новой опытной Ф-20 требования будут еще жестче!
Директор завода послал ходока на соседний завод «Красное Сормово» присмотреть там специалиста по этой ответственной операции. В гражданскую войну соседи, кажется, делали «трехдюймовки»? Может быть, нам посчастливится…
Я понимал, что Грабин всегда занят. И все же, после небольшого колебания, перед вечером заглянул в КБ. Василий Гаврилович встретил любезно, тут же познакомил меня с конструкторами: Василием Алексеевичем Строго-
17
вым, Владимиром Дмитриевичем Мещаниновым, Владимиром Ивановичем Розановым, Константином Константиновичем Ренне. Сверстники главного конструктора молоды, полны энергии и сил. Хотя им пора уходить домой, но на их лицах не видно усталости. Такое может быть только с людьми до забвения увлеченными своим делом.
– Очень рад, очень рад, – проговорил Грабин и, взяв меня под локоть, повел в дальний угол комнаты к своему рабочему столу. Он указал на венский стул у окна, а сам сел за стол, положив на него могучие и красивые руки.
– Андрей Петрович, нам хотелось бы знать о наших партийных нагрузках. Скоро исполнится два месяца, как мы приехали, а нас не тревожат.
– Скоро недалеко от ваших квартир войдет в строй новый улучшенной планировки барак. В нем будут размещены семьи ударников ведущих цехов. Надеюсь, шефство коммунистов КБ над рабочими и их семьями будет показательным. И, конечно, для вас не бесполезным. С Самсоновым этот вариант согласован.
– Прекрасно, заводские рабочие к нам ближе, чем строители…
– Василий Гаврилович, мне давно хотелось побывать за вашей таинственной загородкой.
– Хорошо… Ныне, как раз во второй смене, работают бригадир Григорий Дмитриевич Гогин и слесари Дмитрий Иванович Румянцев и Иван Степанович Воронин. Мужики – мастера на все руки. У них есть что посмотреть.
Немного погодя мы вышли на слабоосвещенный заводской двор. Не доходя до первого механического цеха, остановились. Уж очень бодрящим ветерком потянуло с Волги. Мартовские лужи уже успели пристыть. Хрупок и звонок под ногами ледок.
Мерно гудят токарные и расточные станки. Со скрипом работает большой карусельный. На нем уже идет обработка первого обода для колеса Ф-20. За тесовой пе-
18
регородкой ухает кувалда, часто и звонко заливаются ручники.
– Клепают верхний станок, а короб для лафета уже готов, – Грабин по звуку определил.
На сборочную площадку вахтер пропустил меня с ним без вопросов. Из-под высокой крыши шести пролетного цеха свисали четыре мощные электрические лампы. Без труда можно рассмотреть разгоряченные лица рабочих. Гогин длинными клещами берет из жаровни заклепку. Бросает ее обратно в огонь – не дошла. Малиновый цвет металла – показатель температуры, лучше любого градусника. Вот он взял другую заклепку. Ударил ею о наковальню, брызнули искры, и на землю слетела окалина. В клещах бригадира кусочек металла засверкал и казался капелькой солнца. Вот тут не мешкай. Бригадир вставил его в отверстие. Воронин – первый подручный – поддержал ручником заклепку с другой стороны. И в эту же секунду на заклепку обрушилась кувалда Румянцева, затем частые удары по ее головке ручниками. Бригадир накладывает оправку, устраняя с заклепки неровности и заусенцы. Теперь ее ничем не вышибить. Она намертво сшила два стальных листа.
Короб для лафета уже покрашен светло-красным суриком. Он напоминал речного рака чудовищной величины, у которого только что оторвали клешни.
– В третью смену выйдет Комаров? – спросил Грабин бригадира.
– Видимо, нет. Он еще нездоров. Хромает, – ответил Гогин. – Василий Гаврилович, не беспокойтесь, без него справимся.
Попрощавшись с рабочими, мы заторопились в поселок. Вечер выдался тихий. Шли неторопливо, и как-то само собой получилось, что разговорились по душам. Грабин рассказал, что вырос в Екатеринодарской губернии в многодетной рабочей семье. Еще мальчиком помогал отцу на вальцовой мельнице. От хозяина мельницы из Старониже-
19
стиблевской станицы ушел в город, жил у бабушки. Занимался самообразованием и работал молотобойцем в мастерских Сушкова. В 1914 году участвовал в забастовках рабочих. Затем немного был младшим чиновником городской почты. В двадцатом году пошел добровольцем в Красную Армию.
– Хотите, я продолжу вашу биографию? В 1921 году вы вступили в партию, участвовали в подавлении Кронштадтского контрреволюционного мятежа, затем окончили военную школу тяжелой и береговой артиллерии в Петрограде. Командовали взводом, были начальником связи дивизиона. В 1930 году окончили военно-техническую академию РККА им. Дзержинского, занялись конструкторской работой и одновременно преподавали в Ленинградском политехническом институте. Так о вас говорят документы, прибывшие на наш завод…
– Спасибо! Завидую цепкости вашей памяти… Ради близкого знакомства, может быть, и вы о себе что-нибудь расскажете?
– Охотно. Родом я из села Александрова, Сергачского уезда, Нижегородской губернии. Мои родители крестьяне-бедняки. Наш род до революции считался бурлацким. «Двое наваливай – один тащи». В детстве хлеб зарабатывал подпаском общественного стада, затем батрачил у кулака. Революция. Комсомол. Ликвидация неграмотности населения. В ВКП(б) вступил в 1926 году. После окончания советско-партийной школы два года работал обществоведом Смирновской школы Арзамасского уезда Нижегородского края. Прошлым летом досрочно закончил КОМВУЗ. Был направлен на работу в партком на Кулебакский металлургический завод. Не сошелся характером с первым секретарем ГК ВКП(б), и он добился, чтоб крайком отозвал меня в свое распоряжение. Теперь я вот третий месяц здесь.
Этот вечер очень сблизил нас. Мы прониклись уважением друг к другу, и наши отношения стали более чем приятельские.
20
27 апреля. Четверг
Партийный комитет назначил меня редактором заводской многотиражки «За ударные темпы», хотя я отказывался как мог, просил повременить. Довод: «Я деревенский, совсем не знаком с заводским производством». Секретарь Самсонов коротко напомнил о партийной дисциплине и сказал: «Не рыпайся, так надо!»
Пошел поделиться новостью к Грабину. Я знал, мне никто так не поможет, как Василий Гаврилович. Мне нравилась прямота его суждений и добропорядочность. Его бескомпромиссность в отношении к болтунам, бездельникам была и моим главным правилом жизни. Это потом и сроднило нас на долгие годы.
– Так-так! – выслушав меня, задумчиво начал Грабин. – Конечно, редактором быть сложнее, чем пропагандистом. Зато почетнее. Нести печатное слово рабочим о производстве, скажу вам, большая честь. Особенно на новом заводе. Конечно, и ответственность велика. Напишешь пером, как говорят, не вырубишь топором. Не огорчайтесь… Дело само себя покажет, а с предложениями инженеров, служащих приходите ко мне. Вместе будем разбираться. Давайте на вашу работу посмотрим пошире, с точки зрения задач индустриализации. Тогда каждое отдельное замечание рабочего, инженера обретет более весомую значимость.
1 мая. Вторник
На демонстрацию ходили в Канавино – старую часть города. Чертовски устали. Туда шли строем, оттуда кто как… По дороге я спросил:
– Василий Гаврилович, почему в цехах круглосуточно люди работают, а готовых пушек раз-два и обчелся?
– Год, а может, и больше завод вместо того, чтобы идти в гору по прямой, будет кувыркаться… – убежденно ответил Грабин.
– Почему? Поясните подробней.
21
– Нельзя жить только одним днем. Беда наша, да и не только наша, состоит в том, что заводское руководство не хочет думать о перспективе. Ему как-нибудь, любой ценой сделать заданное количество пушек. Повторяю – любой ценой!… Технический отдел завода, ведающий разработкой технологии и всей подготовкой производства, как поставить дело, не знает. Технологи то тут, то там расшивают «узкие места». Это занятие равносильно тому, как беззубым ртом грызть орехи. Так работать нельзя. Короче говоря, у нашего завода тыл – слабое место. Для нормального производства инструментальная база до ничтожества мала. Да и та частично занята изготовлением отдельных пушечных деталей. На днях меняли трубу у пушки Ф-19. На сборку подают такие кожуха и муфты, к которым без зубила и кувалды не подойти.
Под тылом я понимаю продуманное обеспечение производства необходимыми приспособлениями и специальным инструментом. В бою командир, будь он хоть семи пядей во лбу, даже при сравнительно достаточном вооружении не выиграет сражения, если у него нет крепкого тыла: боепитания, средств передвижения, надежной связи. На нашем заводе вовсю господствует «расейская» неорганизованность и расхлябанность. Они-то и создают в цехе узкие места и штурмы. Или того хуже, не успели с великим трудом изготовить набор приспособлений и специнструмента, как «мудрецы» меняют технологию. Оправдание: «На складе нет нужных марок и профилей металла». И выходит: то там задержка, то тут колдобина. Аврал – главный метод работы. Все это порождает «авось» да «небось» и неудержимую разболтанность!… Вы хорошо знаете – наш завод оснащен заграничными станками. За них плачено народными деньгами – золотом! А кто на них работает? Вчерашние колхозники, поденщики, бондари… Их обучение новым специальностям организовано если не скверно, то крайне плохо. Ломаются совершенно новые станки и крошится дефицитный инструмент…
22
– С болью и тревогой об этом пишут в многотиражку наши рабкоры, -добавил я.
– А чего вы хотите от девчонок и мальчишек? Вместо понукания их надо учить и учить. Да-а, – спохватился Василий Гаврилович. – Назначьте мне время в вечерние часы. По пути домой я буду заходить к вам в редакцию. Прочитаю вашим работникам несколько лекций по технологии машиностроения. Тогда вы поймете многие тайны артиллерийского производства.
2 ноября. Пятница
В обед, по пути домой, Василий Гаврилович зашел в редакцию и попросил как можно быстрее опубликовать его статью. Я обещал дать материал в очередном номере «За ударные темпы».
Читаю: «Больше заботы о конструкторе». Статья сопровождена эпиграфом: «Конструктор является душой машины» (Серго Орджоникидзе).
«Первая производственно-техническая конференция поставила вопрос о культурной работе завода. Это решение следует приветствовать и по-большевистски мобилизоваться на его реализацию.
Большая доля по созданию культурной работы должна лечь на инженерно-технический персонал, особенно на конструкторов и технологов. Они своим ударным трудом и умелым применением технических знаний могут сделать многое в вопросах культуры нашего предприятия. Это необходимо знать всем и подумать о том, чтобы обеспечить конструктору и технологу буквально творческую работу. Но мало у нас заботятся об организации рабочего места конструктора.
Почему это так?
Я не допускаю мысли о том, чтобы никто не понимал важность вопроса, но факты, вещь упрямая, свидетельствуют именно о том, что у нас мало уделяется этому вни-
23
мания. В доказательство этого следует только уделить всего лишь пару минут и войти в рабочее помещение конструкторов, как сейчас же перед вами откроется не рабочее помещение, а «улей с пчелами». Там гул стоит буквально целый день. Если внимательней присмотреться, то можно увидеть, что конструкторы почти не имеют необходимых справочников, а если поговорить с кем-либо из конструкторов, то вам скажут, что нет ни карандаша, ни бумаги и т.д. А ведь от наличия всего необходимого зависит творческая работа конструктора и производительность его труда…
Грабин». На следующий день номер газеты с этой статьей уже лежал на столах в рабочих столовых первой смены.
6 ноября. Вторник
В редакции на моем столе увидел записку нашей машинистки: «Вам по телефону дважды звонил Грабин, сказал, что вы ему очень нужны».
Звоню в КБ. Ответила уборщица:
– Никого нет. Все ушли.
– Куда?
– Наверно, домой…
Идет одиннадцатый час ночи. Звоню Грабину на квартиру. Убедительно просит прийти к нему.
«Что случилось?» – теряюсь в догадках. Дела у конструкторов идут хорошо. Недавно на совещании у директора Грабин докладывал о сборке опытного образца полууниверсальной 76-мм дивизионной пушки Ф-20, Работы идут по графику полным ходом… Все поговаривают о скором испытании. Ожидают приезд М.Н. Тухачевского… Ничего не понимаю. Может быть, думаю, что-то случилось…
Подымаюсь на третий этаж нового каменного дома с паровым отоплением. Здесь, конечно, ему лучше, чем в
24
щитовом доме, не нужно топить дровами печь и плиту на общей кухне.
Нажимаю на кнопку звонка три раза, как указано на дубовой пластинке. Дверь открыл Грабин. Он молча пожал мою руку и по широкому коридору повел в квартиру. Из средней комнаты – кабинета Василия Гавриловича – падал зеленый свет от настольной лампы с тряпичным абажуром. В ней стол, два стула работы семеновских плотников и кушетка, обитая линкрустом. Молча сели у письменного стола. На нем высокая железная банка из-под леденцов с отточенными карандашами разного цвета и сложенный лист ватмана.
Василий Гаврилович, поплотнее прикрыв дверь в соседнюю комнату, спросил меня:
– Андрей Петрович, у вас есть с собой табак?
– Махорка! – ответил я и полез в карман за кисетом. Грабин улыбнулся и щепотью ухватил из него немного
полукрупки и книжечку с курительной бумагой. Понюхав табачок «Рыбалка», он задумался.
– Чего ж не закуриваете?
– Спасибо… Вы можете курить, а я дал себе зарок. С гражданской войны курил трубку. С ней одолевал науки в академии. И представьте, без сожаления оставил ее в час отъезда из Москвы.
Помню, приехали мы в Горький ранним утром. На вокзале нас никто не встретил. Даже обещанного транспорта для перевозки вещей не прислали. Я, как старший, расстроился, сунул руку в карман пальто за трубкой. А ее нет. Вспомнил: она уже сутки как на мусорной свалке. Это меня немного успокоило. С тех пор прошло более девяти месяцев. Закурю вот сейчас, опять все начнется сначала. При всех обстоятельствах надо бороться со слабостями, точнее, с самим собой… Это очень важное свойство в жизни человека. Очень!…
Все, что делал и говорил Грабин, мне казалось удивительным и непонятным. Однако спросить, что с ним происходит, я не решался.
25
– Извините меня великодушно за беспокойство, – спохватился Василий Гаврилович.
– Что вы, что вы!… пожалуйста…
– Андрей Петрович! На заводе нет человека, которому я мог бы откровенно и прямо сказать о нашей беде!… Над нашим конструкторским бюро нависла смертельная опасность. Вы скажете: это нелепость… Но это факт!
– Скажите, что же случилось? На прошедшем недавно совещании у директора завода чувствовалось подчеркнуто благоприятное отношение к конструкторам, и в частности к вам. Недалек тот день, когда Ф-20 будет готова. Кстати, почему А-51 стала называться Ф-20?
Этот вопрос вывел Грабина, как мне показалось, из мимолетного очень неприятного душевного состояния.
– Потому, что конструкцию А-51 мы подвергли серьезной переработке, после чего директор приказом присвоил ей наш заводской индекс Ф-20.