Текст книги "Мы из спецназа. Заложники"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9

Возможно, такой шаг стал для юнцов неожиданным, однако особенного беспокойства на их лицах Харитонов не разглядел. Смелая подрастала в России молодежь, отважно глядящая не только в будущее, но и в глаза приближающемуся противнику.

– Зачем же так? – Чуть наклонившись вперед, Дмитрий бегло оценил нанесенный машине ущерб. – Вмятины выправлять нужно, и на стекле вон какая царапина.

– Чего-чего? – Широкогрудый по-бычьи склонил голову. – Не расслышал.

– А ты уши прочисти, может, что и проскочит в головенку. – Дмитрий вновь оглядел машину, сердито добавил: – Шут гороховый!

– Ну, урод!… – Повод на этот раз показался более чем убеждающим. Точно заслышав команду «фас», детина рванулся к Харитонову – да не в обход «нивы», а прыжком взлетев на капот. Впрочем, красивость эта ему тут же вышла боком. Подавшись вперед, Дмитрий резким движением подсек ногу молодчика, с силой рванул на себя. Хлопнувшись на спину, детина довольно лихо съехал по лакированной поверхности вниз, вторично шмякнулся о тротуар. Не давая ему подняться, Дмитрий ступил на живот широкогрудого, свободной ногой отшвырнул дернувшегося было на помощь белобрысого альбиноса. А сзади уже, покачиваясь, приближался очередной противник – судя по угрожающе подергивающейся голове и разведенным кулакам, явно из разряда боксеров.

– Иди, иди, дорогуша! – Бацнув напоследок широкогрудого в лоб (очень уж крепко парень цеплялся за лодыжку!), Дмитрий шагнул навстречу боксеру. Демонстративно сунул правую руку в карман. Трюк сработал. Ребятки все же оказались пуганые, боксер проворно отшатнулся.

– Что там у тебя? Шпалер? Ну давай, сука, доставай! – Он продолжал подскакивать и приседать в стойке – то ли пугал противника, то ли распалял самого себя.

– Какой шпалер, о чем ты? – Харитонов выдернул из кармана платок, коротко тряхнул им – точь-в-точь как тореадор, подразнивающий быка, а в следующую секунду молниеносным ударом туфли подбил коленную чашечку боксера. Вторая нога сработала уже на автомате, снизу вверх подцепив челюсть забияки. Наверное, получилось даже чересчур, но с чертовыми ногами вечно так. Как ни старайся, а силу правильно не рассчитать. Как бы то ни было, но незадачливый боксер уронил руки и шлепнулся на землю. Само собой – в полной отключке. Что называется – чистый но-каут…

Дмитрий с интересом оглянулся. Больше желающих разбираться с грозным водилой не нашлось. Оставшиеся «курточки» – числом в четыре раскрасневшиеся ряшки – пятились от «нивы», не спуская с Харитонова ненавидящих глаз.

– А теперь живо приготовим документики! – казенным голосом прогудел Дмитрий. Привычно помахал выдернутым из кармана удостоверением – больше для пялящихся прохожих, нежели для сопливых забияк. Однако сработал и этот трюк. – Эй, куда рванули? А ну назад!…

Но «кожаные курточки» уже удирали от него во все лопатки. Повод – на то и повод, чтобы вовремя атаковать или, напротив, вовремя устроить ретираду. Опять же – убегали не от лоховатого водилы, а от обладателя загадочных корочек. А это уже вроде как простительно и не столь уж зазорно.

– М-да… Покатался, мать вашу! – Дмитрий нагнулся над павшими в бою, поочередно потрогал пульс – сначала у боксера, потом у широкогрудого. Оба были живы, и последний даже пытался уже подняться.

– Тварюга! Кобел рваный!…

Присев рядом на корточки, Дмитрий несильно ткнул любителя поругаться пальцами в глаза. Если нет длинных ногтей – прием неопасный, а на такую вот шелупонь действует безотказно. Во-первых, больно, во-вторых, ослепляет. Вот и этот красавец о ругани тотчас забыл, залился горючими слезками.

– Не боись, будешь хорошо себя вести – через денек прозреешь.

– Что ты сделал?! – Широкогрудый испуганно тискал лицо в ладонях.

– Я-то ничего, это как раз вы мне машину попортили. – Дмитрий бесцеремонно охлопал куртку детины. – О! Вот и ксива нашлась.

– Отдай, это пропуск!

– Вижу, спортивный мальчик! В бассейн ходишь? Молодец! – Харитонов внимательно ознакомился с пропуском. Заодно полюбовался на курносую простодушную фотографию. Екалэмэнэ! Ведь был же когда-то нормальным парнем – в школе учился, четверки с трояками получал. Откуда же вынырнул этот жутковатый прикид – куртки шипастые, татуировки… И на голове – теперь-то Дмитрий ясно рассмотрел – эмблемки далеко не мирные. Слева – стилизованная аббревиатура «СС», справа русифицированная свастика. Бред, если задуматься! Отцы и деды воевали с носителями этих самых знаков, а потомки вполне добровольно переметнулись в чужой стан – фактически сдали своих, отринули родные корни. Может, действительно прав Саня Лепехов, простодушно предлагающий перевешать всех российских идеологов? Они ведь, в сущности, и проморгали молодое поколение. Да не одно поколение, а уже два или три…

– В общем, так, Ленчик, – тебя ведь Леней кличут? Удостоверение я твое забираю, уж не обессудь. Верну, когда расплатитесь за машину. Моральный ущерб я, так и быть, вам прощаю, а вот стекло и вмятины вам выльются рубликов в триста. По нынешним временам – копейки.

– Хрен ты у нас что получишь!

– Это у кого это – у вас? – Повинуясь догадке, Дмитрий ухватил парня за правую кисть, пригляделся к выколотым буковкам. – Эге! Да ты, милок, из фанатов? «Спартак» – чемпион», точно? Или «Зенит» всех громит»?

– Умоешься кровью, гнида!

– Хмм… Видимо, добрых слов вы не понимаете. – Харитонов поднялся. Ухватив широкогрудого за шиворот, в пару рывков стянул куртку. – Что ж, будем бить рублем. Встретимся здесь же, скажем, завтра. Придешь с деньгами и добрым словом, курточку с удостоверением верну. Не придешь, найду сам. Мне твоя потная хламида ни к чему.

Что-то еще такое ему говорил вслед разобиженный юнец, но Дмитрий уже не слушал. Забросив трофеи на заднее сиденье, забрался в машину. «Нива» послушно тронулась с места, а уже минут через семь он вновь притормаживал – на этот раз уже возле дома Машиной подружки.

* * *

– Таким образом, Тимох, ситуация складывается просто великолепная! – Лепехов скорчил постную мину, барственно откинувшись в кресле, закинул ногу на ногу.

Здесь, в одном из кабинетов аналитического отдела, он и впрямь чувствовал себя маленьким царьком. Правду сказать, был царек неказист – худ, костист – словом, должного почтения не внушал. Однако внутренняя энергия переполняла этого неутомимого человечка, а говорить с ним действительно было интересно.

– Каждый год, Тимох, нас становится меньше чуть ли не на миллион! Только вдумайся! Миллион рыл! – Санька Лепехов театрально развел руками.

Вокруг него гудели компьютеры, экраны жили своей особой жизнью, без устали прокручивая бесчисленные колонки цифр.

– Кстати, судя по зарубежным новостям, там та же беда. Лучше, но не намного. Все отличие только в том, что они уже спохватились. Потому и предпочитают качать чужую нефть, чужой газ, а свои собственные резервировать, потому и покупают российских детей, переманивают российских женщин. Все же какое-никакое, а обновление генофонда. А уж наши рады стараться. В интернатах и детдомах – такая коррупция, что не подступишься. – Лепехов скорбно вздохнул. – Кстати, я их не очень-то и осуждаю. Если речь идет только о продаже детей в чужие семьи, это еще ничего. Чем больше русских на планете, тем лучше. Как говорится, не самое худшее семя. Но ведь продают черт знает куда! Никто ничего, по сути, не контролирует, так что ваши блондиночки вполне могут оказаться в борделях Саудовской Аравии, в гаремах шейхов, а то и на съемочных площадках германской порноиндустрии. Хочешь, почитаю тебе выдержки из аналитических ревю?

– Лучше скажи мне другое – когда ты, черт побери, все это успеваешь? – Тимофей Лосев озадаченно обвел рукой многочисленные мониторы. – Это ж охренеть можно – столько информации через себя прокачивать!

– Как говорится, каждому свое. Кому «Санта-Барбара» с хоккеем, а кому – информатика. – Лепехов стеснительно улыбнулся. И сразу стало видно, что никакой он не аналитик, а всего-навсего любопытный пацан, дорвавшийся до сладкого.

– Значит, считаешь, что девушек из Екатеринбурга увозят?

– Безусловно. И не только из Екатеринбурга. Практически отовсюду. На той же Украине дела обстоят даже хуже. Срываются на заработки в столицы, переходят на нелегальное положение, а после попадают на крючок ласковых нанимателей.

– А у нас?

– У нас как у всех. Кроме того, мы – тоже столица, пусть и третья по счету. Опять же от нас перевозить живой товар легче: и Европа близко, и Дальний Восток, и Ближний. Можем добраться самолетиком в любую точку планеты. – Развернувшись на вертящемся кресле к столику с широким экраном, Лепехов коснулся клавиатуры гибкими пальцами. – Да чего искать-то? Никто и не думает скрываться. Это же бизнес, а бизнес силен предложением. Так что заходи в Интернет, ищи, спрашивай и найдешь все, что пожелает твоя душенька.

– Так уж и все? – усомнился Лосев.

– А ты как думал! Вот, скажем, детский аукцион. Страничка, конечно, с шутливым подтекстом – для отмазки от шибко въедливых, однако, если зайдешь, грамотно представишься, а главное – заплатишь, получишь искомое без особых хлопот.

– Что значит «искомое»?

– То есть для начала – информацию о выставляемых на торги младенцах, а после и самого младенчика. Мальчики – от пяти тысяч долларов и выше, девочки – чуть меньше. Если малыши из Индии или Китая, цена меньше, но в общем всегда можно поторговаться. Наши российские детки тоже, кстати, недешевые. За некоторых просят и пятнадцать, и даже двадцать тысяч долларов.

– Так это что? Законный бизнес? – изумился Тимофей.

– Это беспредел, – лаконично пояснил Лепехов. – Я же говорю, западу это в какой-то степени даже выгодно, поскольку покупают в основном они. Бедные же страны своего мнения никогда не имели. Походи-ка среди студенческих общаг да рабочих кварталов – в пару недель найдешь десятка три добровольцев, готовых рожать тебе за любые бабки. А уж профессиональным путанам это и вовсе в масть. И работу не надо прерывать, и залететь не боишься.

– А вензаболевания?

– Господи, Тима! Да кого волнует в наше время СПИД? Те, кто с головой да с деньгами, сумеют уберечься. Безголовых же и нищих не жалели во все времена. Разумеется, если ты выложишь за младенца десять тысяч баксов, тебе и анализы положенные сделают, и гарантию на товар дадут.

– Погоди, погоди! – Тимофей придвинул свой стул ближе к компьютеру. – А хозяина порносайтов можно вычислить?

– Разумеется! Я же говорю, они даже не скрываются. Могут, конечно, вуалировать деятельность, устраивая, например, интернет-галерею, дизайн-сейшн и так далее, но тут все зависит от собственного терпения и проворства. Вам же, как я понимаю, надо не просто обнаружить, а еще и за руку схватить?

– Правильно понимаешь. – Лосев кивнул. – Но сейчас, Саня, нам нужно хотя бы определиться. То есть если с блондинками действительно все обстоит настолько серьезно…

– Что значит «действительно»? – Лепехов возмутился. – Это же оценочные характеристики! Грубее не бывает! И если даже они отслеживают количественный перекос, то никаких сомнений быть не может.

– То есть?

– То есть речь идет о постоянном нефиксируемом оттоке молодых девушек. Если навскидку – это может быть около полутора сотен жертв только из одного нашего города.

– Тогда почему нет никаких заявлений? Почему никто не хватается за голову?

– Во-первых, заявления есть. И за голову, кому надо, тоже хватаются. Иначе не было бы этой статистики. Но, увы, реалии таковы, что дела у нас разваливаются сами собой. Не выгодно следственным органам заниматься бесперспективным поиском. Кроме того, отток чаще всего объясняется не похищениями, а причинами более банальными. Ушла из дома и не вернулась, уехала в гости к любимому – и сделала родным ручкой. Кто-то якобы устраивается на работу за рубежом, кто-то – в соседней области…

– Якобы?

– Ну, бывает и не якобы. Оттого и возникает путаница. Чем больше мутной водицы, тем проще прокручивать подобные дела.

Крякнув, Лосев поднялся.

– Честно говоря, не знаю, что и сказать. Хотя… – Он рассеянно потер челюсть. – Если кто-то и впрямь занимается подобными делишками у нас под боком, хотелось бы выйти на этих мудрил. Можешь как-нибудь их вычислить?

– Да сколько угодно! – Лепехов пренебрежительно хмыкнул.

– Нет, Саня, ты не понял. Сколько угодно мне не надо. Мне нужны те, кто крадет девчонок. Блондинок там или брюнеток – не суть важно. Взять несовершеннолетнего человека и переправить его за кордон – не так уж просто, и абы кто этим заниматься не будет. А если речь идет о десятках и сотнях – тем более.

– Предлагаешь сотрудничество?

– Точно. – Тимофей кивнул. – А то ведь совсем закиснешь среди своих циферок.

– И если я сумею кого-нибудь найти…

– Мы их прищучим. Да так, что не помогут никакие адвокаты.

Глаза Лепехова азартно блеснули.

– А если таких контор окажется несколько?

Лосев покачал головой:

– Сомневаюсь, Сашок. Я ведь сказал: с таким проворством и в таких объемах этим могут заниматься лишь серьезные людишки. А таковых в преступном мире много не бывает. Ищи крутую контору. Такую, от которой несло бы настоящим душком, усек?

Лепехов кивнул.

– Чем быстрее получится, тем лучше. В любом случае держи нас в курсе, сообщай даже о самых незначительных мелочах.

– Появился денежный заказ? – Аналитик понимающе улыбнулся.

– Хуже. – Тимофей ответил ему улыбкой не менее загадочной. – Как выражаются в подобных случаях – это уже дело чести, Сашок. Мы ведь все-таки мужики, правильно? Кто же вступится за наших бабенок, если не мы сами?…

Глава 10

Словно кораблик у причала, «нива» скромно приткнулась к заборчику, отгораживающему частный сектор от общественного. Неподалеку хищным зевом смотрел в небо котлован – опять что-то там строили, намереваясь, очевидно, стереть частный сектор с лица земли. На дне ямищи копошились дети – возможно, искали золото, по сию пору встречающееся на Урале, а может, играли в путешественников Обручева.

Неподалеку от харитоновской машины стоял потертый «опель». Рядом сгрудились напомаженные, голоногие фифы. Профессию дамочек можно было отгадать, не обладая телепатическими способностями. На сей раз путаны виновато глазели в землю, неловко поджимали под себя ноги. Видно было, что мерзли, но в машину их не сажали – проводили очередное воспитательное «партсобрание». Мораль читал чернявый толстогубый сутенер.

– Ты мои деньги истратила, въезжаешь в тему? Я, понятно, чихал на эти бабки, но ты, коза, в котел общий залезла. Мой котел, прикидываешь?

– Суренчик!…

– Слушай, пока я говорю, кошка драная! Стой и молчи! Ты за бабки, понятно, отработаешь, но я хочу, чтобы все вкурили: своими деньгами распоряжаюсь только я сам, ясно?

Раздался звук пощечины, голова провинившейся путаны резко дернулась. Дмитрий осуждающе причмокнул губами, нехотя обернулся. Увы, за происходящей во дворе сценой широко раскрытыми глазами наблюдала стайка ребятишек лет восьми-девяти. Вот уж действительно агитация – наглядней не придумаешь! И попробуй воспитай доброго самаритянина, когда кругом такая позорщина…

Дмитрий со вздохом взглянул на часы, повернул в сторону чернявого воспитателя. Времени было в обрез, а потому тянуть резину он не стал. С ходу ухватил толстогубого сутенера за шею, сжал что было силы.

– А ну, стоять, педрила! Руки из карманов! Быстро!

Командный голос произвел должное воздействие. Чернявый даже не подумал трепыхаться, руки послушно вытянул по швам. Только занозисто поинтересовался:

– В чем дело, начальник?

– Полиция нравов, – коротко объяснил Харитонов. – Слыхал о такой?

– А чего мы делаем-то? Стоим, никого не трогаем.

– Насчет «трогаем» ты в другом месте объясняться будешь.

– Да это наши темы, начальник, чего ты, в натуре!

– Я сказал: стоять! Еще раз дернешься, голову откручу.

– Не имеешь права!

– Имею, губастик! Слышал небось, что нынче решили в Москве делать с сутенерами? По глазам вижу, что нет. Так вот, радость моя, поскольку статей для вас до сих пор толковых не придумали, то с декабря месяца власть официально разрешила кастрацию.

– Чего-чего?

– Того самого! Если ты смотритель гарема, то обязан и соответствовать должности по всем статьям. Такие вот заморочки, евнух мой разлюбезный, и если желаешь, могу сопроводить тебя в одно место с жутко хирургическим названием.

– Елы-палы! Я же ничего! – Глазки чернявого юрко забегали по сторонам. – Мы же просто стоим болтаем. Это подружки мои. Катя, Вера и Надя. Какие проблемы?

– Проблемы будут, не сомневайся. – Дмитрий как следует тряхнул чернявого. – А сейчас вали со своими подружками, и чтобы уже через минуту духу тут вашего не было!

– Понял, начальник. Сказал бы сразу, мы ведь все люди – тоже понимаем, когда нормально объясняют.

– Вали, вали, понятливый!

Разжав пальцы, Дмитрий демонстративно зачерпнул снегу, тщательно вытер руки. Приблизившись к «ниве», забрался в кабину, чуть поерзал, приводя нервную систему в прежнее успокоенное состояние. Пошарив в кармане, достал вырванный из блокнота листок, поднес к глазам. Прочел вслух, что нередко делал, когда пребывал в полном одиночестве:

– Значит, так… Веселова Жанна Аркадьевна, четырнадцать лет, учится в специализированной английской школе. Хмм… Это пропускаем. Папа с мамой нас тоже не интересуют, а вот номерком телефонным воспользуемся – и, пожалуй, прямо сейчас…

Ему повезло. Жанна оказалась дома. Правда, взяла трубку лишь после восьмого или девятого гудка.

– Да…

Голос был низкий, словно говорил основательно простуженный человек. На мгновение Дмитрий даже усомнился – туда ли он попал.

– Говорите, я слушаю вас!…

На этот раз в голосе прозвучали панические нотки, – тишины девушка определенно боялась. Наверное, это и подсказало Харитонову верный тон.

– Але, Жанночка! Приветствую! Друзья Маши тебя беспокоят. Только, пожалуйста, не вешай трубку. Ты ведь говорила с отцом Маши, правда? А он попросил о помощи нас. Такая вот катавасия.

– Кто вы такой?

– Я – тот, кого тебе ни в коем случае не следует бояться. Зовут Дмитрий Игоревич, но можно без отчества – как тебе будет удобно. Дело в том, что я очень хочу найти Машу. Думаю, и ты будешь не против, если она отыщется.

– Я не хочу с вами разговаривать.

– Знаю. О таких вещах сложно говорить. Только, Жанночка, выхода у нас другого нет. Ты-то вернулась домой, а Маша нет. И время играет против нас. Кроме того, тебе ведь требуется конфиденциальность, верно? Мы можем ее обеспечить.

– Кто вы? – снова повторила Жанна, и страха в ее голосе явно добавилось.

– Хорошо, буду откровенен. Я директор охранного агентства. Люди у нас крепкие, надежные, так что бояться тебе никого не придется. Помимо охраны, как ты, наверное, уже поняла, мы занимаемся иногда и розыском пропавших людей.

– За деньги?

– Бывает – за деньги, бывает – и без. Все зависит от того, кого именно мы ищем. Чтобы сразу расставить все точки над «и», скажу, что в данной ситуации мы согласны работать и без гонорара.

– Это почему же? – Жанна явно была настроена задиристо.

– Очень уж дельце щекотливое. – Дмитрий поморщился. – Видишь ли, Жанночка, даже в воровском мире насильников давят и топят. Вот и мы в этом смысле проявляем некоторую щепетильность.

– Все, что я вспомнила, я уже рассказала Матвею Игнатьевичу. Больше ничем помочь не могу.

– Можешь, Жанночка, очень даже можешь!

– Я больше не хочу с вами разговаривать, слышите?!

– Жаль. Я-то считал, ты девушка разумная. Сама рассуди, если на дом к тебе заявятся следователи, начнут опрашивать родителей, соседей, думаешь, будет лучше?

– Вы пугаете меня?

– Нет, конечно! Всего лишь объясняю, какая складывается ситуация. Пропал человек – и не просто пропал, а при весьма пугающих обстоятельствах. Хочешь ты этого или не хочешь, но дело будет раскручиваться, и в твоих силах дать ему то или иное направление.

– Чего вы хотите? – Жанна говорила уже с явным надрывом, словно собиралась вот-вот расплакаться.

– Я хочу, чтобы все прошло по возможности безболезненно. И для тебя, и для Машиных родителей. Надеюсь, ты все еще считаешь себя Машиной подругой?

– Но я ведь тут же позвонила Матвею Игнатьевичу!

– И молодец, что позвонила!… Словом, так. Я стою возле твоего подъезда. Машинка у меня неприметная – обычная «нива». Выходи, садись – и поговорим. Спокойно, обстоятельно, без нервов. Ну как, согласна?

Трубка безмолвствовала – наверное, не меньше минуты. Пару раз Дмитрию даже показалось, что Жанна шмыгнула носом. Легко могла и бросить трубку, но не бросила. Первым нарушил молчание Харитонов:

– Послушай, Жанночка, если бы я был не тем, за кого себя выдаю, я поступил бы гораздо проще. Ни замки бы меня не остановили, ни родители. Но я всего-навсего хочу от тебя помощи. Добровольной, понимаешь? И насчет огласки еще раз могу успокоить: никакого шума не будет. Даю тебе слово.

– Мне уже давали одно такое слово! – с сарказмом произнесла девушка.

– Если ты о Матвее Игнатьевиче, то напрасно думаешь о нем плохо. Слово свое он сдержал и в милицию не пошел. Мы тоже умеем отвечать за свои слова. Так что выходи, я жду.

– Я выйду, только…

– Что «только»?

– Больше не называйте меня Жанночкой!

– Как скажешь. Желание клиента для нас – закон.