Текст книги "Привет с того света"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 19

Власть в этой раздробленной стране все крепче и крепче держало в руках семейство Борджиа. А там, где правили Борджиа, теперь правили и братья Лучано. Братья… Рюм и сейчас усмехался, слыша о своем родстве с Бонго. Однако задумка была в самом деле хорошей. Италия, страна семейственных кланов, не понимала и не принимала одиночек. Чего проще – убрать одного-единственного противника. Совсем иное – иметь дело с кланом. Слово «мафия» здесь еще не прижилось, однако суть этого словечка угадывалась везде и всюду. Семейство Медичи, династия Сфорца, род Висконти – все это были могуще ственные семьи, мечом и златом завоевывающие порой целые города, превращая страну в десятки бесправных вотчин. Брат, сын, отец – были в первую очередь потенциальными кровниками. Пойти против клана означало убрать всех разом. Иначе рано или поздно следовало ждать ответного удара. Рюм никогда не причислял себя к философам, но, очутившись в средневековой Италии, он воочию убедился, что человеческий прогресс – миф и выдумка досужих умов. Этот век зеркально повторял век двадцать первый, люди обильно проливали кровь, воюя за женщин, земли и золото. Существовали свои киллеры и своя коррупция, а власть имущие, будь то купцы или священники, без зазрения совести открывали публичные дома и казино. Были здесь и свои разборки, устраиваемые отрядами головорезов, занимающихся вымогательством и грабежом, выполняющих заказы тех, кто способен щедро платить. Жестокость была в моде, и аргумента весомее, нежели отточенное лезвие меча, здесь не существовало. Ни Рюм, ни Бонго против такого расклада не возражали. Страна-«сапожок» показалась им более уютной, нежели суровая и аскетичная Испания, и тот же Макиавелли, прославивший силу как первое средство достижения целей, уже не раз беседовал с новоиспеченным кардиналом, нюхом угадав «свежего» человека. Этот проныра умел держать нос по ветру и, разглядев набирающих силу братьев Лучано, немедленно затесался в их друзья. Впрочем, Рюм и не думал отказываться от столь выгодной дружбы. Никколо Макиавелли имел вес при папском дворе, и этим не следовало пренебрегать. Их окружали разверстые пасти. Каждый норовил укусить и ужалить. В правление папы Александра Шестого Борджиа и его сына Цезаря Италия окончательно потеряла облик благопристойной нации, пустившись во все тяжкие. Травили герцогов, губернаторов и кардиналов, простолюдинов убивали десятками и сотнями – зачастую просто ради забавы. В замках богатых вельмож происходили настоящие ристалища, а иногда, в подражание испанцам, устраивалась коррида. Словом, жить следовало, держа ухо востро, чему братьев Лучано учить было не нужно. Они вошли в это общество как нож в масло. Смело потеснив крайних и пренебрегши галеркой, они заняли комфортные места в первых рядах. Золото Гершвина и опыт поднаторевших в убийствах профессионалов делали свои дело. Семейство Борджиа быстро разглядело их среди прочих, с радушием приняв под свое крыло. Рюма с подачи папы Александра произвели в кардиналы. Стремительный взлет братьев Лучано начался. Отныне они работали уже на папский престол, не забывая, впрочем, и себя. Дележ происходил простейший: львиная доля отходила папе Александру Шестому и его безумным детям, Бонго и Рюм благоразумно довольствовались остатками. Шакал, пасущийся на территории ягуара, не претендует на многое. Пока роль шакалов их вполне устраивала. Сеть казино, торговые лавки, дома терпимости – все это было только начало. Идея рэкета также оказалась здесь далеко не новой, и Рюм занялся выжиманием денег, используя опыт будущего, с успехом внедряя новации, перенимая здешние хитрости. Вскоре за ним закрепилось имечко, вызывающее у торгового люда содрогание: Черный Кардинал. Он знал об этом и делал все, чтобы оправдать свое прозвище.

* * *

Люди кланялись ему, угодливо изгибали спины – Черный Кардинал шествовал величаво, рассеянно глядя поверх голов, не торопясь отвечать на при ветствия. Справа и слева сновали телохранители Энея, где-то среди них маячила высоченная фигура Марка. Этот самый Марк был настоящим мясником: по приказу Доминго он умертвил не менее сотни людей. Первый раб и лучший из псов. Так на цепи и подохнет когда-нибудь… Мысленно усмехнувшись, Рюм тотчас себя поправил: не когда-нибудь, а сегодня. В заветный час и в заветную минуту – в компании здешних властелинов и шлюх. Он обежал взором теснящихся в зале людей. Почетный гость заставлял их лучиться улыбками, но на его похоронах они сплясали бы с более откровенным удовольствием. Лучано здесь не любили. Потому, вероятно, и пригласили на это сборище. Тех, кого ненавидят, в Италии норовят усадить за стол. Место, где наилучшим образом сводятся счеты. Рыбья кость, яд или что-нибудь в том же духе. Что, интересно, придумано для него?.. Рюм с любопытством оглядел высокие балконы, устланные коврами лестницы. Тоже неплохой вариант. Сбросить вниз и объяснить все опьянением. Борд-жиа навряд ли поверят, но задним числом ничего уже не исправишь. К смертям здесь привыкали быстро. Рюм шевельнул рукой, локтем ощутив под одеждой автоматную рукоять. Так или иначе, но в этом видавшем виды городке его встретили с твердым намерением переправить на тот свет. Рюм знал это от своих осведомителей, а сейчас читал на лицах присутствующих. И потому стоически не притронулся ни к еде, ни к питью. Озадаченный хозяин поглядывал на него издали, изредка махая пухлой рукой. Жест означал, должно быть, призыв к активности и веселью, и до поры до времени Рюм откликался на него смущенной улыбкой: рад бы, да что-то пока не выходит. У него был свой план на сегодняшний вечер. Он выжидал. Без Бонго и людей Венетго начинать не хотелось. Выйдя на внешний балкон, Черный Кардинал огляделся. Домик, в котором он находился, был и впрямь замечательный. Самое место для казино. Центр города, лепной фасад, фонтаны… А ведь хозяину было честно предложено поделиться. Чего, казалось бы, проще? Но глупый осел решил побрыкаться. К этому они были готовы, и папа, узнав о намерениях Лучано, дал свое благословение. Тянуть дольше не имело смысла, и в черной карете, надев под сутану родное хэбэ, кардинал Рюм Лучано лично прикатил в гости к упрямому феодалу. За спиной гремела музыка, полуобнаженные гетеры исполняли незамысловатый танец. Публика обжиралась, заливая индийские пряности вином, заедая виноградом, рыгая и гогоча. На груди у Рюма тоненько пискнуло. Он быстро приложил к уху миниатюрный наушник. – Бонго? Куда ты запропастился? – Пришлось уговаривать Тампиго. Этот индус вздумал упираться. Эней, сам знаешь, не из его списка, и так далее… Но, в общем, мы здесь пятеро у ворот и еще около дюжины под стеной. Отряд Венетто – в оцеплении. Все ждут только команды. Все остается в силе? – В полной, Бонго. Можете начинать. Через минуту центральный зал должен быть блокирован. Здесь одна шваль, так что кончаем всех. – Всех? – Да, Бонго, всех до единого. – Но их же там, наверное, с полсотни!.. – Не имеет значения. Накроем всех разом – не придется потом заниматься каждым в отдельности. Этот город должен стать нашим, понимаешь! И он будет нашим! Уже завтра. – Как скажешь. – Все, Черный Кардинал отправляется в зал. Присоединяйся!..

* * *

Переодетые, они шагали по коридорам, интуитивно угадывая направление, поднимаясь выше и выше, заглядывая во все помещения, прислушиваясь к голосам, доносящимся из-за закрытых дверей. На очередном этаже они обнаружили забранные решетками бойницы. Макс со скрежетом отодрал металлическую крестовину и протиснул наружу голову и плечи. – Ни черта не видать! Какой-то лесок, речка… – Лейтенант высвободился, неосторожно выдавив из стены пару кирпичей. – У них тут, понимаешь, толщина метра два. И обзор – всего ничего. – Если лесок с речкой, значит, мы не в городе? – Вероятно. Какой-нибудь замок, или где они там жили… Кстати, как самочувствие? – Лучше. Но суставы еще ноют. Вывернуть не вывернули, но раз десять швыряли вниз, я уже сдавать начал. А эти скоты еще и тиски стали прилаживать к пальцам ног. – Ничего, Лик! Живее будешь! – Макс покрутил головой. – Повязали нас и впрямь капитально. Нюхом чую, опять наводка Гершвина. Да еще эта чертова супрессия!.. Знать бы, что с Микки… Макс не договорил. В смерть Микаэля по-прежнему не верилось. То, что запомнилось, виделось теперь размыто, словно сквозь туман, и оттого казалось особенно нереальным. – Микки жаль. – Лик сумрачно кивнул. – Кажется, он успел выстрелить. Это когда, значит, навалились на Штольца. Тут-то его и ударили. Кинжалом – вот сюда. – Лик указал на собственную шею. Макс скрежетнул зубами. – Ну да ладно, любители дыбы, мы вам устроим праздничек! Смяв в руках железную решетку, он затолкал ее в проем бойницы. – Лейтенант!.. – Лик предупреждающе поднял руку. Навстречу по коридору кто-то шел. – Очень кстати… Макс поспешно надвинул капюшон на самые глаза и по-монашески опустил голову. Лик машинально повторил его маневр. Теперь по замку брели два послушника, два служителя церкви. Шедший навстречу человек был красен и рыхл. Мощный живот выпирал холмом. Шел этот толстяк вперевалку, напоминая вставшего на задние лапы медведя. Однако ни медведей, ни более страшных зверей Макс в эту минуту не боялся. Сейчас он запросто атаковал бы и слона. Во всяком случае, сил на то, чтобы завязать хобот исполина в морской узел, ему вполне бы хватило… Они поравнялись с идущим, и Макс выпрямился, откинув капюшон на затылок. – Что ж вы все тут такие откормленные? Неуловимо быстро он скользнул за спину шагающего богатыря и крепко обхватил его поперек груди, одновременно зажав рот. – Молчать! – прошипел он в ухо хрипящего монаха. – И не дергайся! Шею сверну… Где пленники, которых вы недавно схватили? Где их оружие, личные вещи? Монах продолжал брыкаться, делая бессознательные движения ногами и руками, хрипом выказывая крайнее негодование. К подобному обращению с собой он явно не привык. Лицо его приобрело багровый оттенок. Он отчаянно пытался вырваться, но Макс держал его, как кот мышонка. – Что ж, тогда придется заглянуть в пыточную. А, святой отец? Как насчет щипчиков и иголок под ногти? Любишь, наверное, подобные развлечения? Макс коротко ткнул противника в печень, и грузное тело разом обмякло. – Никак сознание потерял? Ничего… Сейчас вправим его на место. Лейтенант зашарил по затылку монаха, отыскивая точку Брухмады. В индийской акупунктуре он кое-что понимал. – Лик! Погляди, что там дальше по коридору, а я пока сниму допрос с этого кабана. «Кабан» хрюкнул, приходя в себя, издав приглушенный стон, часто заморгал испуганными глазками. – Хочешь, чтобы я занялся тобой по-настоящему? – Макс свирепо встряхнул его, расставив ноги пошире, поднял монаха на фут от земли. – Вот этими самыми руками без всяких клещей я оторву твои уши и заставлю тебя их съесть. Ты понял меня, увалень? Я не собираюсь шутить! Где люди, которых вы сегодня взяли? Толстый палец монаха дернулся, указывая направление. – А вещи? Вещи их где?! От очередного рывка одеяние монаха треснуло. Макс поставил его на пол. – Показывай!.. И запомни, один крик – и я тебя прикончу. В ту же секунду…

* * *

– Что же вы покинули нас! С липкой улыбочкой Эней Доминго, здешний царь и бог, двинулся ему навстречу, распахнув объятия. В одной руке обглоданная баранья кость, в другой – кубок с вином. Глядя на него, Рюм в точности представил себе, что и в какой последовательности проделает с этим ублюдком. У Черного Кардинала все должно выглядеть эффектно и убе дительно. Он покажет им такое, чего они в жизни не видели. Жирные свиньи, зажравшиеся развратники!.. Рюм подогревал себя руганью, заводя до опасной, запредельной грани. Привычно напряглись под одеждой мышцы. Конечно, здешние тренировки совсем не то, что в прежней его жизни – с опытными консультантами и тренажерами последнего слова техники, зато и спарринг-партнеров, согласных на собственную смерть, в той жизни попадалось немного. В отличие от того же Бонго, Рюм еженедельно оттачивал бойцовскую технику, в собственном специально оборудованном подвале сходясь в схватке с приговоренными к казни пленниками. – Хозяину мое особое почтение! Рюм изобразил на лице радушие и одновременно выбросил вперед правую ногу, целя в промежность Доминго. Тело устремилось вперед, и, захватив руку хозяина, Рюм заставил ее описать полукруг, ударом локтя довершив прием и вбив маслянистую баранью кость в глазницу Энея. На все про все ему понадобилось не более полутора секунд. Слуги, стража и гости ахнуть не успели, а Доминго уже лежал на полу, глядя в лепной потолок уцелевшим глазом. Грозной тенью, на ходу выхватывая из ножен меч, к Рюму метнулся Марк. С заметным запозданием за ним бросилась обряженная в доспехи стража. Рюм сунул руку за пазуху. Пора было вступать в бой тяжелой артиллерии. Граната полетела в дальний конец зала – в самую гущу гостей, а в руке у кардинала уже подрагивал, принюхиваясь коротким стволом к окружающему, миниатюрный «узи». – Ну же, Маркушка, давай! Рюм вскинул автомат и одной очередью положил бегущих к нему людей. Не спасло Марка и всегдашнее его везение. Шаря в воздухе руками, двигаясь как слепой, он сделал еще несколько шагов и рухнул на колени. Рюм безжалостно пнул его, повалив на ковер. А в следующую минуту на балкончиках появились люди Бонго. Зазвенела сталь, загрохотали выстрелы. Крутанувшись на месте, Рюм косо полоснул очередями. Гости с воплями бросились врассыпную. Начинался час потехи. Бонго, весь сверкающий от опоясавшего его металла, с двуручным мечом ринулся в центр зала. Как скошенная трава, люди ложились ему под ноги. Глядя на разгулявшегося буяна, Рюм причмокнул губами. В сущности, дело было уже сделано. Еще один городок перешел под их дружескую опеку.

* * *

Тела вытаскивали из дома и клали в повозки. На улице зажгли с дюжину факелов. Убитых повторно проверяли, оттягивая веки, зажимая ноздри, и смуг-локожий Венетто, правая рука Черного Кардинала, методично пробивал шпагой бездыханные тела. Самих террористов грязная работа уже не интересовала. Они остались в заляпанном кровью зале, и, сидя на ступенях, Бонго жадно глотал из серебряного сосуда кисловатое вино. Рюм занимался почтой, только что доставленной человеком Тампиго. К этому он все же сумел их приучить. Донесения прибывали с конными разъездами, одолевая европейские просторы чуть ли не с телеграфной скоростью. Где бы ни находился новоиспеченный кардинал, письма находили его в срок. – Не боишься? – Рюм с усмешкой кивнул на кувшин с вином. – Меня ведь хотели отправить в этом доме на небеса. А что, если они намеревались использовать яд? – Брось… – Бонго отмахнулся от него потной лапищей. – Какие там небеса! Если нам с тобой и суждено куда-нибудь отправиться, то это только туда. – Великан красноречиво притопнул ногой. А вино туг хорошее – хоть с адом, хоть без. Жажду хорошо утоляет… Скажи лучше, что пишут? Опять кого-нибудь шлепнули? – Сейчас увидим… – Рюм отодвинул от стола кресло с золочеными подлокотниками и, устроившись на месте бывшего хозяина особняка, развернул вынутое из конверта послание. – Ну и что там? – Ничего интересного. Наш индус усердно исполняет волю босса. Францишек Далмейд, адмирал Португалии и будущий вице-король Индии, оставив слезное письмецо наследникам, нежданно-негаданно повесился. Страна и король в печали, близкие покойного в недоумении. – Шустро работает. – Бонго хмыкнул, утирая стекающее по подбородку вино. – Да уж, этому его босс научил. Рюм снова углубился в строчки. – Писсаро… Ты знаешь такого? Тоже кто-то из счастливых мореплавателей. В общем, найден на улице с кинжалом в спине. Да… А вот с Кортесом у нашего парнишки не получилось. Первое покушение сорвалось, и теперь этот прохвост стал осторожней. – Ну да Тампиго его достанет. Этот парень такой. Уж если вольется, так до последнего не отпустит. Рюм надорвал второй пакет. – Ага, а это, кажется, от моих коллег… Пишет епископ Карно… Рюм замолчал, читая. Послание было написано в витиеватом стиле, и он скользил глазами по строчкам, привычно пропуская пышные титулы. Разумеется, великий, и разумеется, не без достоинств… Однако уже на середине письма Рюм подскочил как ужаленный. Бонго от неожиданности поперхнулся. – Это они… – голос у Рюма дрогнул. – Что? О ком ты? – Они все-таки вырвались оттуда. – Да кто же, черт побери? Рюм перевел взгляд на приятеля. – А ты не понимаешь? Они – это они, наши преследователи… Идиот епископ меня не послушал и не уничтожил их сразу. Суд им, видите ли, захотелось устроить. Показательный, мать их так!.. В общем, они в Галенфайтсе, и я немедленно отправляюсь туда. – Прямо сейчас? Рюм кивнул. – А может, отправить туда Венетто с ребятами? – Он и так поедет со мной. Бонго заволновался. – Послушай, если ты думаешь, что это настолько серьезно, то лучше бы нам подготовиться основательнее. Я соберу свою бригаду и присоединюсь. – Ага, а кто останется здесь? Не забывай, только что мы обезглавили целый город. Уже завтра жители проснутся и начнут митинговать. Кто-то должен заткнуть им глотки. В общем, оставайся, а я тем временем займусь нашими гостями. – Но ты точно справишься? – Думаю, да. Они в цепях и в темницах. Так что пока оклемаются, я уже буду там.

* * *

– Любимой пыткой здесь было использование жгутов. Руку, ногу или голову продевали в ременную петлю, туда же вставляли палку и начинали закручивать, сдавливая плоть и выжимая из пленника признания. А еще бросали узников в специальные колодцы и наполняли их водой с таким расчетом, чтобы жертва могла касаться дна только кончиками пальцев… – Словом, тебя нужно понимать так, что наши колодки, в которых ни лечь ни сесть, – это еще цветочки. Живи, мол, и радуйся, капрал Штольц!.. – Разумеется, нет, но это и впрямь не самое страшное из придуманного в этот век. – Ты мне вот что скажи. Они же монахи, стало быть, священники. А что там у нас в заповедях прежде всего значилось? Не убий, так?.. И возлюби ближнего своего. Но на деле-то совсем обратное выходит! Что же они, уроды, куражатся-то над людьми! Ведь не по уставу, не по Библии!.. – Оттого и назвали эти времена «черным средневековьем». Зыбкая государственность, неокрепшая вера. Истинные мученики – в тени, у власти – растлители и корыстолюбцы. Крестовые походы в Африку, в Мексику, во все концы. Потому что война – главное и любимое занятие всех монархов. Ни экономики, ни торговли без войны не получалось. Хочешь торговать с Англией? Пожалуйста! Но для начала – повоюй, добейся выгодных условий, заведи флот, чтобы истребить пиратствующих корсаров, чтобы отбивать купцов от караванов-конкурентов. Ни лимонов, ни кукурузы, ни помидоров Европа практически не знает, а за мешок перца могут запросто выложить мешок золота. Кофе, чай, какао, бананы, киви и манго – все это в далекой Индии, до которой по суше добраться можно, лишь пройдя через Турцию. Но Османской империи выгодно держать монополию, и она сама торгует, не пропуская европейцев в заветные края. И чтобы победить Турцию или попытаться обойти ее стороной, опять же нужен крепкий флот, нужна боеспособная армия. Значит, опять война, и война кровопролитная, потому что армия у Османской империи огромна, а все Средиземноморье крепко держит в своих руках Хайр адДин Барбаросса. – Что-то я о нем слышал… – Естественно. План блицкрига в России носил имя знаменитого турецкого адмирала. Голос Дювуа звучал ровно. Дар лектора прорывался даже здесь, в застенках инквизиции. – Непобедимый флотоводец, Барбаросса был еще и искушенным политиком. Его пытались неоднократно подкупить – и Карл Пятый, и Франциск Первый, однако, делая вид, что соглашается, пират всякий раз оставлял их в дураках, нанося одно сокрушительное поражение за другим. В конце концов европейские государства объединились в Священную лигу, выставив против Барбароссы гигантский по тем временам флот. Более двухсот боевых галер, сотня транспортных судов, пятьдесят тысяч германских, итальянских и испанских солдат. Однако вдвое меньший флот Османской империи нанес Священной лиге поражение, и с тех пор Средиземноморье окончательно было перекрыто для караванов Европы. – Дювуа гулко прокашлялся. – А священники… Что ж, они обычные люди и всегда ими были. Кто-то из них искренне страдал и боролся за людей, как тот же Савонарола, а кто-то грабил и хапал, жирея на чужой крови, прикрываясь верой, как щитом. Народ терзали налогами и заставляли воевать. О него вытирали ноги, когда монарх был не в настроении, а о бесправии в эти времена даже не заговаривали. – Ты мне вот что скажи: чего же они тогда терпели весь этот балаган? Почему не восставали? Чего, кажется, проще – свернуть всем кровопийцам головы и разойтись по домам – спокойно себе крестьянствовать или там рыбу ловить. – Утопия, дорогой капрал! Ты рассуждаешь как двенадцатилетний мальчуган-максималист. И слова эти, наверное, произносились не один миллион раз. Собраться, исправить и разойтись… – Дювуа невесело рассмеялся. – И собирались, и бунтова ли, и храмы с землей сравнивали, а после все начиналось сызнова под любым правлением и под любым флагом… В сущности, вся наша история из подобных исправлений и состоит. Бесконечная череда переворотов, казней, смен идеологий и религий. Охоту на ведьм, если разобраться, и не инквизиторы первые придумали, хотя термин этот родился именно в эти времена. Но человечеству всегда требовался враг – первоисточник бед и напастей, а напастей у нас во все времена хватало. Ураганы, эпидемии, неурожаи… Вот и жгли, вот и отлавливали – и с превеликим, надо сказать, азартом! На казни стекались жители с самых отдаленных окраин. И ведь камнями швыряли в привязанных к столбам, руками тянулись, чтобы ударить, ущипнуть, шкрябнуть ногтями. Да что они! Ведь и у нас, если разобраться, то же самое творится. Ты вспомни, откуда мы прибыли! С экологией черт-те что, экономика в развале, а против преступников воюют целые армии с танками, пушками и напалмовыми огнеметами. Вот до чего дошло!.. Только на самом деле не дошло, а приняло иные, более ухищренные, формы. – У нас – другое дело, – протянул Штольц с неохотой. – Зажрался народ. Природу, само собой, подсадили малость. А в общем… – А в общем – все равно та же история. Патрули, комендантские часы, объявление чрезвычайных положений. Я уже не говорю о наркотическом угаре… – Ну, с наркомафией мы так или иначе покончим. И извращенцев рано или поздно изолируем… – Да нет же, нет! В том-то и дело, что ни с чем мы и никогда не покончим. Проблемы либо остаются вечными, либо сменяются родственными, а зачастую более серьезными и неразрешимыми. Уж поверь мне, извращенцы – не выдумка двадцатого пресыщенного века. Все эти розово-голубые меньшинства процветали в равной степени во все века, только что называлось это иначе. И воевали всегда с увлечением, и пили9 забывая меру, а если даже эта мера существовала, значит, существовало что-то и более страшное, что не давало разгуляться человеческим страстям. – Что же это еще такое? – Какая-нибудь иная страсть, иной порок – скажем, железобетонный режим, общенациональный террор. Сообщество палачей, надзирающих за сообществом узников. И пусть узников – большинство, можно не сомневаться, что среди палачей и надзирателей увлечение алкоголем, наркотиками и прочим принимало такой беспредельный размах, что с лихвой компенсировало воздержание большинства. Словом… не стоит изобретать велосипед. Все давным-давно придумано, а в особенности все злое. И золотых времен, увы, никогда не существовало. Эпоха Ренессанса – убедительнейшее тому подтверждение. Сочетание дыбы и Сикстинской мадонны, крестовых походов и Моны Лизы… Штольц промычал что-то, скрипнул колодками и переступил с ноги на ногу. – Слушай, а вдруг их сейчас это… пытают, а? Накручивают эти твои жгуты на голову или на руки… – Что? Какие жгуты? – Увлеченный собственными философскими экскурсами, Дювуа не сразу сообразил, о чем говорит капрал. – Ну да!.. Мы тут базарим о Барбароссе, а они там корчатся… Вот осел-то! И не подумал даже об этом… – Что ты собираешься предпринять? – Хватит! Будем выбираться отсюда. Самым свирепым образом… Дювуа с изумлением услышал, как с треском лопнуло дерево, а следом зазвенели разрываемые цепи. – Как же она мне надоела! Всю шею стерла, зараза!.. Где ты там? Тут, что ли? – Крепкие пальцы ищуще ткнулись в грудь историка. Зажмурься на всякий случай… Дювуа послушно зажмурился. А в следующую секунду с удивлением ощутил, что свободен. Абсолютно свободен.