Текст книги "Философия"

Автор книги: Андрей Цуканов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

БРИТВА ОККАМА

В 1290 году в городке Оккаме, что недалеко от Лондона, родился человек, которого без сомнения можно назвать «могильщиком схоластики». Современники называли Уильяма Оккама (1290—1350 гг.) «непобедимым доктором» за его способность побеждать в философских диспутах.

Уильям Оккам решительно выступил против реализма Фомы Аквинского и вернулся к номиналистской позиции: общие понятия, или универсалии, являются знаками, копиями единичных реальных вещей, возникающими в человеческом сознании при восприятии этих вещей. Предметы и их качества, считал Оккам, отдельно друг от друга «не ходят», и каждый предмет необходимо рассматривать как предмет с присущими ему качествами. Если бы кто-нибудь сказал Оккаму, что «белизна является белой», то он бы только посмеялся. Есть белая стена, белый стол, белое полотенце, но не «белая белизна», не «масло масленое».

Отверг он и схоластические принципы, на которых базировался томизм. «Существование и сущность означают во всех отношениях одно и то же» – в этих словах содержится полное отвержение томизма Оккамом. Сущность Бога проявляется в Его существовании – этим занимается теология. Но и сущность человека тоже проявлена в Его существовании – этим занимается философия, познающая мир и человека в нем. Значит, по Оккаму, есть две истины – истина теологии и истина философии, и смешивать их нельзя. А если так, то и здание схоластики, столь тщательно отстроенное Фомой Аквинским, рушится.

Оккам в своей философии всегда стремился к ясности и четкости в мышлении, восприятии и суждении о мире. На этом же основано и главное детище Оккама – принцип простоты, или бережливости, который потом получил название «бритва Оккама»: избегай лишних сущностей. Или – не принимай мыслимое за реальное, простое за сложное, кажущееся за действительное, руководствуйся здравым смыслом.

Оккаму довелось жить в очень бурное для Европы время, когда между Папой Римским и германским императором шла ожесточенная борьба за власть. Папы претендовали не только на духовную, но и на светскую власть в европейских королевствах. Нашлись даже Теологи, которые стали утверждать, что решения Папы неоспоримы, практически равнозначны Божественной воле.

Оккам резко выступил против «божественных» притязаний Папы. Бог – это Бог, а Папа – это Папа – нельзя приписывать папе Божественных качеств, так же как Богу – человеческих качеств, ибо это означало бы смешение двух качественно разных субстанций. За противостояние папской власти в 1324 г. Оккама под стражей привезли в Авиньон на суд Папы Иоанна XXII. Суда Оккам ждал четыре года в монастырской тюрьме, после чего сбежал оттуда в Германию к императору Людвигу Баварскому, который воевал с Папой. Оккам предложил Людвигу союз: «О император, защищай меня мечом, а я буду защищать тебя словом».

В 1342 году Уильям Оккам становится генералом анти-папского ордена миноритов. Борьба с папством продолжается. Правда, Людвиг Баварский иногда размышляет, не помириться ли ему с Папой и не выдать ли тому Оккама. Но то ли совесть не позволила, то ли здравый смысл, а может быть, просто чума – от нее в 1350 году Уильям Оккам умер в городе Мюнхене.

Необходимо заметить, что для Оккама выступление против папства вовсе не означало умаления значения веры. Он выступал прежде всего против попыток схоластов «втиснуть» Бога в рамки человеческого разума, оперирующего представлениями, полученными человеком через восприятие материального мира: «Когда я вижу дым и говорю, что там огонь, то я говорю это только потому, что когда-то раньше я видел огонь и дым, шедший от него».

Сущностная разница между разумом и Богом, по Оккаму, состоит в том, что разум, воспринимающий конечные конкретные предметы, ограничен, а Бог есть сущность бесконечная, обладающая способностью бесконечно творить: «Каково бы ни было конечное количество воды, уже сотворенной, я не вижу причины, которая смогла бы воспрепятствовать Богу сотворить еще новую каплю воды и прибавить ее к ранее существовавшей воде».

В этих словах выразился весь пафос оккамовской философии. Разум, рациональность для Оккама – лишь признак человеческого бессилия, вызванного искусственным напряжением сил, стремлением умом «догнать» Бога. Оккаму ближе всего «естественный человек», который руководствуется не разумом, а здравым смыслом и совестью. Совесть позволяет чувствовать Бога и Его волю, а здравый смысл позволяет видеть реальность конкретных вещей, позволяет не создавать себе химер или кентавров. Что такое «химера», по Оккаму? А просто то, что можно, конечно, помыслить, но что «не обусловлено никаким порядком вещей».

ФИЛОСОФИЯ ЭПОХИ РЕНЕССАНСА И РЕФОРМАЦИИ

ФИЛОСОФИЯ ЭПОХИ РЕНЕССАНСА И РЕФОРМАЦИИ

К началу XIV века интерес философов к схоластике начал постепенно ослабевать. Стала осознаваться тщетность усилий раз и навсегда понять, что такое Бог, и через это раз и навсегда определить, что есть добро, а что зло.

С особой силой это показала философия англичанина Дунса Скота (1270—1308 гг.), прозванного «тончайшим доктором» и утверждавшего, что невозможно охватить мир рационалистической сеткой универсалий. Последней реальностью природы, ее совершенной и истинной целью, сделал вывод Дунс Скот, является индивидуальное, а не общее. Универсалиями невозможно объяснить мир, невозможно объяснить жизнь. И тем более невозможно «объяснить» Бога. Бог, говорил Дуне Скот, делает что-то не потому, что это «что-то» соответствует идее Добра – Бог просто творит нечто, и оно становится Добром. Добро не есть что-то, соответствующее построенной нашим разумом Идее Добра, а есть воля Бога, познать которую человек не в силах.

Разочарование в схоластике побудило многих мыслителей того времени внимательней всмотреться в проблему реальной земной человеческой жизни. Так началась эпоха Ренессанса, или Возрождения. Средневековый человек, человек эпохи патристики и схоластики все свои стремления пытался обратить к обретению вечной потусторонней жизни в раю во многом потому, что верил в возможность создания объективной системы «правил жизни», соблюдая которые он мог бы быть твердо уверен в том, что «место в раю» ему обеспечено. Но когда уверенность эта была разрушена, то внимание людей опять обратилось на проблему реальной земной человеческой жизни. В философии возникло новое направление – гуманизм.

Первые гуманистические тенденции в философии зародились в Италии. Они ярко выражены в творчестве великих художников слова Данте Алигьери (1265—1321), Франческо Петрарки (1304—1374) и Джованни Бокаччо (1313 – 1375). Данте в трактатах «Пир» и «Монархия» утверждал, что человеческая жизнь определяется, с одной стороны, Богом, а с другой – природой. Творческие силы человека есть образ и подобие Божественной способности творения.

Наиболее цельную философскую теорию гуманизма создал византийский неоплатоник, грек, живший во Флоренции, Георгиос Гемистос (1360 – 1425). Из уважения к Платону он даже принял новое имя – Плетон. И Бог, и Вселенная, считал он, существуют в вечности, Бог влияет на мир, но оба они подчиняются власти Необходимости. В своем развитии мир стремится уподобиться Богу, достичь гармонического единства. Большая роль в этом процессе гармонизации мира отведена человеку как существу, наделенному разумом и волей, – он есть среднее звено между Богом и миром.

Следующей вехой в развитии гуманистической философии эпохи Ренессанса стал спор о рабстве и свободе человеческой воли между создателем системы христианского протестантизма Мартином Лютером и одним из самых остроумных людей того времени, голландцем Эразмом Роттердамским. Несколько позже Эразма в Европе получил громкую известность еще один «заальпийский гуманист», француз Мишель Монтень (1533—1592), написавший знаменитую книгу «Опыты». Долгое время служивший членом городского магистрата, наблюдавший нравы многих людей, Монтень протестовал против лжи, лицемерия и ханжества и отстаивал принцип «независимой и самостоятельной человеческой личности», способной критически относиться к своим знаниям и поступкам. Особенно неприятны Монтеню были люди, лицемерно прикрывающие свои эгоистические устремления лозунгом «жить для других». На самом деле, считал он, такие люди хотят, как правило, лишь одного – использовать других людей в качестве средства для достижения своих корыстных целей.

В эпоху Ренессанса появилось еще одно интересное философское направление – философия природы (натурфилософия). «Отцом» ее считается немецкий кардинал Николай Кузанский (1401—1464), разработавший концепцию пантеистической натурфилософии. Бог, по Кузанскому, бесконечно распространяется в бесконечной шарообразной Вселенной, макрокосме, ограниченным подобием которого – микрокосмом – является человек. Поэтому человек есть не только часть целого, но и новое целое, индивидуальность, которая стремится к завершению, «наполнению себя собой». Человек, таким образом, является автономной личностью, чья внутренняя жизнь подчинена самой себе.

Натурфилософом был и известнейший врач и ученый Парацельс (Теофраст Бомбаст из Гогенгейма) (1493—1541), ставший одним из прототипов для Легенды о докторе Фаусте. Всякая реальность, по Парацельсу, имеет свое правило – архэ жизни (активную духовную жизненную силу). Кто сможет познать ее, тот сможет магически воздействовать на природу, поскольку все вещи взаимосвязаны и взаимозависимы.

Осознание человека как автономной единицы мироздания, его роль «среднего звена» в гармонизации мира в конце концов привели к постановке проблемы общественной, социальной жизни людей, государственного устройства. Стремление разрешить эту проблему привело к созданию англичанином Томасом Мором и итальянцем Томмазо Кампанеллой социально-утопических систем идеального государства. Начав с попытки определить место и назначение человека в этом мире, философия Ренессанса закончила прожектами сказочно-мистических государств, в которых «все должно быть хорошо». Это был тупик, выход из которого начали искать философы уже иной эпохи – Нового времени.

С БОЛЬНОЙ ГОЛОВЫ – НА ЗДОРОВУЮ

Детство и отрочество Никколо Макиавелли (1469—1527 гг.) прошли во Флоренции в весьма бурный для нее период. В городе-республике постоянно шла напряженная борьба за власть. А для большинства ее граждан наступила эпоха религиозной экзальтации. Фанатический проповедник Джироламо Савонарола провозгласил Христа королем Флоренции. Его мистические пророчества гремели в церквах, флорентийки носили под платьями вериги и власяницы, а на площадях города что ни день пылали костры, сжигавшие тех, кого осудил беснующийся изувер. В отличие от многих своих сограждан юный Макиавелли не поддался экстатическому гипнозу монаха и считал его более мошенником, чем пророком.

Но вскоре время Савонаролы миновало, и сам он взошел на костер, а прах его был развеян по реке Арно.

После свержения Савонаролы Никколо становится чиновником флорентийского городского магистрата – Синьории – и в течение 14 лет выполняет дипломатические поручения республики, после чего вернувшиеся к власти представители династии Медичи прогнали его со службы, арестовали и подвергли пытке. Затем – годы прозябания в деревне. Для Макиавелли, выше всего прочего ставившего свою карьеру, это время стало периодом глубокой тоски и отчаяния.

Странность личности Макиавелли состояла в том, что, с одной стороны, он всегда стремился к успеху, к карьере в сообществе людей, но, с другой стороны, презирал и самих людей, и их сообщество. Окружавшие его, сталкивавшиеся с ним люди чувствовали это, и потому, уважая и любя Макиавелли, как любят и уважают учителя, человека, который в чем-то выше их, они одновременно и чурались его, а часто даже ненавидели.

В изгнании и бедности он мог играть в карты с безграмотными мужиками и при этом рассуждать: «Так, спутавшись с этими гнидами, я спасаю свой мозг от плесени и даю волю злой судьбине – пусть она истопчет меня как следует, и я посмотрю, не сделается ли ей стыдно».

Макиавелли все время бросал вызов судьбе, но не был ослеплен ни невзгодами, ни кратковременными успехами, потому что у этого странного философа была еще и другая задача: участвуя в политических играх, вглядываться в игроков, пытаясь уловить законы, на которых основана политика. А значит – создать философию политики.

В Италии в начале шестнадцатого века было на что смотреть и в кого вглядываться. На папском престоле – Александр VI Борджа. Его незаконнорожденный сын Цезарь Борджа, герцог Валентино, решил, пользуясь поддержкой отца, объединить под своей властью большую часть Италии. Флорентийская республика, обеспокоенная планами Цезаря, направила к нему своего посла, коим стал Никколо Макиавелли. Почти год пробыл он при герцоге, ведя с ним переговоры, а заодно пристально наблюдая, как ведет себя и что делает этот абсолютно беспринципный, жестокий и коварный, но такой успешный, по мнению Макиавелли, политик. На его примере Макиавелли потом будет анализировать феномен удачливого политика.

Философа интересовал не столько человек сам по себе, сколько человек как субъект и объект политики. В его философских сочинениях человек перестает быть просто человеком и превращается в человека политического. Даже проблема веры интересовала Макиавелли не в плане спасения души или личной добродетели – вера для этого философа-политика превращается просто в сплачивающую общество идеологию, культ, оберегающий общественную мораль.

Главной книгой Макиавелли стал трактат «Государь», созданный им в ссылке в 1513 году. В нем философ попытался разобраться в тех факторах, которые влияют на стабильность власти в государствах, способствуют их сплочению или, напротив, распаду. Это зависит, считал Макиавелли, и от формы государства (монархия или республика), и от того, каким путем правитель или правители получают в нем власть (наследование, захват власти, захват чужих территорий и т.д.), и от того, какими способами они эту власть удерживают.

Живший в раздробленной, раздираемой внутренними и внешними властителями стране, Макиавелли видел перед собой одну цель – построение единого и стабильного государства. Осуществить это, по его мнению, мог только сильный и умный политик – государь. Политики, считал Макиавелли, не занимаются нравственностью. Мораль, вера для них лишь инструмент управления подданными и удержания власти. Макиавелли не проповедовал безнравственности в политике (хотя ярлык «аморалиста» надолго приклелея к его имени), но он задавался вопросом: может ли человек добиться политического успеха, не нарушая нравственного кодекса, если вокруг него другие политики этот кодекс нарушают сплошь и рядом? Философ проанализировал множество исторических примеров как из древности, так и из современности. И пришел к выводу – да, конечно, нравственных правил лучше не нарушать без необходимости, но в том-то и дело, считал Макиавелли, что в политике эта необходимость присутствует практически постоянно. Место нравственности – в жизни людей, а в жизни политиков есть только интересы. Таков его неутешительный вывод.

Книга Никколо Макиавелли практически сразу стала настольной для каждого политика эпохи Возрождения, ее влиянию приписывают множество совершенных властителями злодеяний. В культуре Ренессанса даже появился особый тип литературного и театрального героя – «макьявель» – беспринципный, безнравственный злодей и предатель. Но был ли виноват в этом сам философ, или его просто неправильно поняли? Ведь, к сожалению, часто бывает так, что пристальный и честный анализ философа не очень умные и не очень нравственные люди принимают и пропагандируют как руководство к действию, тем самым пытаясь переложить ответственность с «больной» головы на «здоровую». И Макиавелли отнюдь не единственный философ, с которым такое случилось.

НА ТОМ СТОЮ И НЕ МОГУ ИНАЧЕ

Человек, буквально перевернувший жизнь Европы в XVI веке, родился в небольшом немецком городке Эйслебене. Родители Мартина Лютера (1483—1546 гг.), небогатые люди, воспитывали своего сына в очень строгих правилах. Они мечтали о том, что он станет юристом, и это прибыльное в любые времена занятие даст ему стабильный доход. Но деньги на образование они выдавали Мартину весьма скромные. Учась в нескольких немецких университетах, он просил подаяние под окнами, а иногда добрые люди давали ему бесплатный пансион – ведь он был талантливым, веселым и добродушным юношей.

Судьбу Мартина в корне изменило трагическое происшествие, случившееся когда ему было 22 года – однажды, во время грозы, он шел по улице со своим другом, Алексисом, молния ударила в них и убила Алексиса. Это событие так потрясло Мартина, что он решил бросить учебу и постричься в монахи. Вскоре Лютер стал монахом Августинского ордена. Монашество тяжело давалось ему – будущий переводчик Библии на немецкий язык впервые открыл ее лишь в 20-летнем возрасте.

В монастыре Лютер испытывал тяжкие душевные муки и сомнения, продолжавшиеся до тех пор, пока настоятель монастыря не посоветовал ему прочесть труды Аврелия Августина. Внимание Лютера привлекло авгус-тиново учение о предопределении, утверждавшее, что человеку для полного очищения и искупления своей греховной природы недостаточно только добродетельной жизни – необходимо также сошествие на него Божественной благодати.

В 1510 г. Лютер посетил Рим, к которому относился с таким благоговением, что, перед тем как войти в него, встал перед ним на колени и горячо молился. Но в Риме Лютер вскоре испытал разочарование и в Папе, и в нравах католического духовенства. В те времена в Европе процветала торговля индульгенциями – письменными «отпущениями грехов». Она приняла совершенно безнравственный характер – можно было купить отпущение греха за любое преступление, дело было лишь в размере уплаченной суммы. Не обходилось и без курьезов. Однажды к некоему Тецелю, особо беззастенчиво спекулировавшему индульгенциями, пришел один дворянин и, купив отпущение грехов на три дня, тут же жестоко избил самого продавца.

В 1517 г. Лютер впервые открыто выступил против индульгенций – он прибил к дверям одного из храмов в городе Виттенберге 95 тезисов, в которых отрицал право Папы Римского отпускать грехи. Очистить человека может только благодать от Бога – такова основная богословская и философская позиция Мартина Лютера, позаимствованная им у Августина Блаженного. После этого на Лютера обрушилась инквизиция. Но схватить и предать суду его уже было не так-то легко. Его начали поддерживать некоторые германские княжества, которых, правда, привлекали не столько сами идеи Лютера, сколько возможность использовать их для обретения полной независимости от папской власти.

В 1521 г. Мартин Лютер явился на Собор в городе Вормсе, дабы защитить свою позицию перед иерархами католической Церкви. Некоторые друзья удерживали его, полагая, что дело может кончиться весьма плачевно для Лютера, но реформатор не поддавался уговорам: «Гуса сожгли, но правда его уцелела». Таков был его ответ. Изложив свои доводы о невсесильности папской власти над душой человека и о необходимости обретения Божьей благодати, Лютер закончил свою речь знаменитой фразой: «На том стою я и не могу поступать иначе. Да поможет мне Бог! Аминь.»

Сразу после Вормского Собора, который осудил его, Лютер приступил к главному труду своей жизни – переводу Священного Писания на немецкий язык. На это ушло 15 лет, все эти годы книга выходила небольшими частями и расходилась по Германии в бесчисленном количестве экземпляров. Перевод давался ему нелегко. Сложилась народная легенда, будто к Лютеру, когда он переводил Библию в замке Вартбург, пожаловал дьявол, и реформатор бросил в него чернильницу, от которой на стене его кельи осталось темное пятно. Это пятно было по кусочкам выскоблено верующими, посещавшими это место.

В дальнейшем жизнь Лютера была неразрывно связана с начавшимся в Германии революционным движением Реформации. Вся философская и теологическая деятельность Лютера состояла в попытке, как он считал, очистить догматы Церкви от безнравственных наростов, приставших к ней в эпоху Ренессанса. Но неожиданно для себя он затронул один очень важный философский вопрос – вопрос о свободе воли человека. Лютер отрицал существование такой свободы: «Свободная воля – чистейший обман» – так писал он в своем сочинении «О рабстве воли», которое было им создано в ответ на труд Эразма Роттердамского «Рассуждение о свободе воли».

Этот спор двух философов можно считать основным философским спором эпохи Реформации. Лютер полагал, что над действиями любого человека царит Божественный произвол, даже уверовать в Бога могут лишь избранные, остальные же обречены на гибель: «Спасение [души] нисколько не зависит от его собственных усилий, стремлений, воли или деяния, а целиком зависит от воли, усилия, желания и деяния... одного лишь Бога». Сам человек, полагал Лютер, не может ничего в себе изменить, не может, по собственному желанию направить свои действия на добро или во зло – это прерогатива Бога: даровать человеку Свою Благодать и наставить его к добру, или не даровать – и тогда человек бессилен противостоять своим страстям. «Воля человеческая, – писал Лютер, – находится где-то посередине, между Богом и сатаной, словно вьючный скот. Если завладеет человеком Господь, он охотно пойдет туда, куда Господь пожелает, ...если же владеет им сатана, он охотно пойдет туда, куда сатана пожелает». Фактически Лютер возвращается к концепции манихейцев и гностиков о двух началах (дуализме), борющихся за человеческую душу, человек же лишен возможности выбирать.

Взгляды Лютера на проблему свободы воли отразились и на социальных принципах протестантизма – если человек отмечен Богом и живет правильно, то у него все хорошо в жизни, если же нет, то такой человек является изгоем, неудачником. Позицию Лютера оспаривал Эразм Роттердамский, считавший, что Лютер неправильно понял Августина, и что свобода воли есть главный дар Бога созданному им человеку.

Будучи скорее богословом и морализатором, чем политиком, Мартин Лютер смотрел на плоды своих деяний не только с надеждой, но и со страхом. Он стремился к мирным реформам внутри государства и Церкви. Но это было уже невозможно – сильные князья Германии перешли на сторону Реформации и теснили князей католических. Война между католиками и протестантами была неизбежна. И в 1546 году Папа благословил императора Карла V на Крестовый поход против Реформации. В этот год умер Map-тин Лютер, успевший увидеть лишь первые плоды своих идей, подорвавших могущество католической Церкви и расколовших Европу на два огромных лагеря: католиков и протестантов.