Текст книги "Превратности судьбы - превратности любви (СИ)"

Автор книги: Андрей Сухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)

Я сидел, размышлял над этой проблемой и меня при этом сильно отвлекали плывущие по кухне ароматы Леночкиной стряпни. Кое-какие мысли по этому поводу мне пришли в голову, и характер этих мыслей был таков, что выскажи я их сейчас, так точно останусь без завтрака, а может даже и без обеда с ужином. Поэтому я решил помолчать до окончания завтрака и только потом приступать к убеждению строптивицы.

– Ты знаешь Леночка, – начал я, сделав последний глоток кофе и предусмотрительно поставив свою чашку на стол подальше от Леночки. – Мне кажется, что ты ошибаешься...

По-хорошему надо бы дождаться, пока Леночка перемоет всю посуду, уберет со стола и, даже наверно стоило бы поменять нашу дислокацию. Перейти в комнату, иначе мог возникнуть ущерб не только посуде, но и моей физиономии, но уж очень долго я сдерживался, и мне страшно хотелось высказать всё этой девочке, всё, что я думаю о ней, после ее вежливого, но твердого отказа от Гунь Миня.

"Будет стоять до конца! Осторожная и все-таки неглупая!" – так понял я и поэтому решил начать сразу с главного калибра.

– Кхм...видишь ли Леночка... Всё немного не так, как ты думаешь... Со стороны-то виднее...

Леночка до того пребывавшая в крайне благодушном настроении нахмурилась.

– И что видно со стороны?

Я сделал резкий вдох, поёжился, словно мне было необходимо нырнуть в прорубь.

– Ты даже сейчас, после того, как воспользовалась Гунь Минем всё еще не стала красивой, – и начал перечислять. – У тебя тонкие ноги девочки, словно тебе лет двенадцать-четырнадцать, да еще непропорционально короткие, да еще и мягко говоря, недостаточно прямые. Твое туловище слишком длинное, талия вообще не просматривается, а шея...

Выражение озабоченности на лице Леночки сменилось таким несчастным выражением, что я притормозил с перечислением ее телесных недостатков и замолчал.

Молчала и Леночка, вперив свой взгляд в стол. Наконец, спустя несколько тягостных минут, она сказала с печалью.

– Значит, ты меня всё же не любишь, а я так надеялась...

– Но Леночка, ты меня не так поняла, я вовсе не...

Она с яростью посмотрела на меня.

– И на кого, по твоему мнению, я должна походить, чтобы выглядеть достойно?

Так пакостно я себя давно не чувствовал. Я на негнущихся ногах сходил в комнату и принес купленные ранее и припрятанные до поры журналы. Это была настоящая, желтая пресса. В них светская хроника перемежалась со слухами и сплетнями из высшего общества. Но самое главное там были красивые женщины на каждой странице, одетые, полуодетые, и полураздетые. Умелая подборка материала, выгодные ракурсы способствовали тому, что оторваться от просмотра журнала человеку любого возраста, да и пола было почти невозможно. Конечно, женщин и мужчин в этих журналах интересовали разные вещи, но листали их очень многие. Я специально попросил в киоске самые популярные журналы.

Я выложил журналы перед так и сидевшей с понурым видом на кухне Леночкой.

– Вот можешь посмотреть...

Леночка без видимого энтузиазма начала листать лежавший сверху журнал.

– И вот я должна походить на этих?

Красивые женщины с идеальными телами, длинными гладкими ногами с моей точки зрения никак не подходили под презрительное определение `эти`.

– И чем они тебе не нравятся? Очень ведь краси...

– Кто именно ТЕБЕ из них нравится!? На КОГО я должна быть похожа!? – Леночкино спокойствие дало трещину, и я поторопился успокоить ее.

– Да что ты такое говоришь, Леночка?! Ни на кого! Я не заставляю тебя стать на кого-то похожим! Я просто показал тебе, что бывают девушки и с другой внешностью. Не хочешь походить на них и не надо! Я же не собираюсь тебя, ни к чему принуждать! Что ты такое себе придумала! – разозлился я. Глупее ситуации не придумать. Вот уж не ожидал, что буду уговаривать простую девчонку стать красавицей. Но на Леночку мое возмущение не оказало никакого воздействия. Она снова успокоилась. Затем, продолжая листать журнал, спросила совершенно спокойным голосом.

– И что я могу стать такой, какой захочу?

– Да, – теперь успокоился уже я. – Гунь Минь это позволяет. Ты можешь корректировать свою внешность по ходу дела, постепенно меняя рост, вес, длину волос, увеличивать глаза, ресницы, сделать свои скулы выше или вообще избавится от них...

"Наконец-то, – подумал я. – Клюнула рыбка и чего упрямилась?"

– Хорошо, – тем же спокойным голосом сказала Леночка. – Я согласна, стать такой красивой, что ты наконец-то влюбишься в меня...

Я довольно улыбнулся и хотел сказать, что я люблю ее уже сейчас. Но когда она продолжила, то все мои слова, которые я хотел сказать ей, буквально застыли у меня на губах.

– ...и тогда я тебя брошу, чтобы ты почувствовал, как это жестоко, когда тебя не любят, и пожалел обо всём том, что ты мне тут наговорил!

Я растерянно глядел на нее.

– Но, Леночка, нельзя же вот так ...

Тут Леночка звонко засмеялась

– Ага, поверил! То-то я тебя напугала!

И выскочив из-за стола, повисла у меня на шее. Тяжелый холодный комок у меня в груди начал потихоньку рассасываться. Я обнял ее худенькое тельце, поцеловал в пухлые губы и понес в спальню. После таких любовных признаний следовало, как можно быстрее очутиться в постели и снять возникший буквально на пустом месте стресс самым простым, но очень эффективным способом.

Глава 13

Спустя некоторое время мы вышли из квартиры, но на улице расстались. Нам нужно было в разные стороны. Леночка озаботилась своим гардеробом. По ее словам ей и сейчас уже нечего надеть, да и о той красавице, в которую она должна была превратиться в самое ближайшее время, тоже стоило позаботиться.

– Владик, если ты не хочешь, чтобы твоя будущая красавица ходила в обносках, то тебе следует поучаствовать в обновлении моего гардероба. В конце концов, кто настаивал на том, что я неважно выгляжу? Ты! Вот и спонсируй! А у меня на это денег нет!

Возразить мне было нечего. Именно я хотел, чтобы Леночка стала какой-нибудь мисской. Мисс Россия или там мисс Москва на худой конец.

Конечно, в истинных причинах этого моего желания Леночка ошибалась. Но в целом была права: подопытная крольчиха имеет полное право требовать для себя, не только бесплатную траву, но вкусные дорогие комбикорма. Поэтому я лишь вздохнул про себя и вручил ей все скопленные за время работы в `Иле` деньги. Пачка была не очень толстая. Леночка с сомнением оценила толщину пачки, но, поняв, что больше у меня ничего нет, и в ближайшее время не будет, смирилась. Она явно что-то уже прикидывала про себя, поскольку с полчаса задумчиво хмуря брови, листала журналы с красотками.

Леночка попыталась увлечь меня с собой по магазинам, но я отговорился, тем, что мне уже давно пора посетить усадьбу Горчаковых и получить всё, что полагается за ударный труд на благо клана. Иначе после обнуления моей заначки у меня только на хлеб и осталось. Конечно такая чудо-хозяйка, как она и из хлеба могла приготовить нечто божественное, но ограничивать полет фантазии Леночки хлебом я категорически не желал и был настроен вытребовать с Екатерины Андреевны обещанную сумму.

Переговорить с самой Екатериной Андреевной на своем основном рабочем месте: в ресторане `Иль-де-Франс` не удалось. С момента моего появления на работе после исчезновения синяков, в ресторане она не появлялась. Рада регулярно заходила пообедать в компании офисных клерков, но говорить о деньгах с Радой я не рискнул. Она могла опять меня не так понять. А поскольку примирения между нами явно не случилось, то я не желал рисковать и своей физиономией, и рабочим местом. Всем понятно, что при любом недоразумении между магессой и простолюдином, в итоге крайним остается именно простолюдин. То есть я.

Но весь мой решительный настрой обернулся пшиком. Марта Семеновна, едва услышав о том, что мне причитаются какие-то деньги, весьма удивилась.

– Даже странно слышать от тебя такое, Влад! – заявила она мне, на полном серьезе. – Да я знаю, ты работал хорошо, и претензий к тебе нет, но и денег я тебе выдать не могу, по той простой причине, что мы с тобой контракт, пусть даже и временный, пусть даже и устно, не заключали.

В моей разом опустевшей голове осталась только одна мысль: кинули!

Насладившись в полной мере моим ошеломленным видом, Марта Семеновна снизошла и пояснила.

– Я отвечаю только за нанятый мною персонал. Я тебя нанимала? – поскольку вопрос был явно риторический, я не стал отвечать на него. – Нет, тебя наняла лично Екатерина Андреевна и при этом ни о сроках, ни о сумме денег причитающихся тебе за твою работу мне сообщено не было.

Сколько мне должно было причитаться, я и сам не знал, положившись на уверения старшей Горчаковой, что получу не меньше, чем в `Иле`, но, сколько именно озвучено не было.

– Вот, – правильно расценив мое молчание, жизнерадостно продолжила Марта. – Даже если бы я и хотела выдать тебе деньги, то не могу, поскольку ни ты, ни я не знаем сумму.

– Так может спросить у нанимательницы и закрыть вопрос?

– Госпожа Горчакова в данный момент отсутствует не только в усадьбе, но и в Москве...

Я понял: денег нет, и в ближайшем будущем не будет. Понурившись, я встал со стула, на котором до того, вальяжно развалился, намереваясь скоренько вытребовать свои кровные.

– Когда Екатерина Андреевна прибудет в усадьбу, я проясню этот вопрос и позвоню тебе. Оставь свой телефон! – подсластила мне пилюлю Марта.

Даже пребывая в расстроенных чувствах, после неудачи с получением наличных у Горчаковых и бредя, нога за ногу, дома я очутился раньше Леночки.

"Да, смена гардероба это для девушки очень серьезно..." – подумал я, заваливаясь на кровать с теми же желтенькими журналами в руках. После такого облома у Горчаковых мое всегдашнее желание учится, упало до просто-таки катастрофически низкого уровня.

"Полистаю журналы. В конце концов, это тоже самообразование, немного специфическое, но отнюдь не бесполезное", – думал я, разглядывая на развороте журнала улыбающуюся Дашу Румянцеву, любимую дочурку правителя Российской империи с бокалом шампанского в руке, что-то увлеченно празднующую в кругу таких же холёных подруг и друзей-мажоров.

И подпись к картинке: Ее Высочество Дарья Румянцева в кругу друзей на студенческой вечеринке, посвященной двухсот пятидесяти трехлетию основания Московского университета имени Князя Михаила Васильевича.

"А ничего так студенты университета выглядят! И это я туда собрался?! И на какие шиши позвольте вас спросить? Кстати ожерелье у Галки на шее выглядело ничуть не менее внушительно, чем у Даши на фото. Хорошо быть похожей на любимую жену олигарха! А мне в таком случае, что делать? Искать вдову олигарха что ли?! – думал я. – Будем надеяться, что Галочка не шутила, когда обещала скромному официанту в моем лице финансовую поддержку".

Стукнула открывающаяся входная дверь и мои печальные размышления прервались. В комнате возникла Леночка с пакетами и пакетиками. Швырнув всё принесенное с собой на кровать, она, не медля ни секунды, начала раздеваться.

"Так, стриптиз в живую, это гораздо-гораздо интереснее, чем все фото Даши Румянцевой вместе взятые!" – подумал я и спросил расстегивавшую молнию на юбке Леночку.

– А что и это всё, что тебе понравилось? Или ты просто не смогла потратить ту огромную сумму, что я тебе дал?

Леночка печально вздохнула.

– То, что ты мне дал, это же просто слёзы! Слёзы обиды оттого, что столько всего остро необходимого мне, осталось там! – Леночка мотнула головой куда-то вправо.

Я быстро замолчал, чтобы еще чего не ляпнуть в том же духе и полностью сосредоточился на никогда не приедающемся зрелище: раздевающаяся женщина. Конечно, внешне полноценной женщиной Леночку вряд ли можно было считать, несмотря на ее двадцатилетие. Особенно на фоне роскошных полностью созревших девиц из окружения Дарьи. Да еще после такого катастрофически быстрого похудения. И если бы я своими глазами не видел паспорт Леночки, то был бы уже встревожен: растление малолеток – это тюрьма! А так было интересно. Вот только всё длилось недолго, но я, памятуя о реакции Леночки на мой вопрос о количестве купленного, не стал снова заострять ее внимание на том, что это, так нравящееся мне зрелище: переодевающейся Леночки закончилось слишком быстро. Последним номером программы стриптиза в исполнении Леночки, оказалось черное шелковое платье, выглядевшее не дешёвым даже просто вися на вешалке.

Но когда Леночка надела сие платье, вернее попыталась надеть, я чуть не умер от смеха. Это надо было видеть! Леночка надевала новинку с головы, успешно вставилась в него, расправила платье на себе и еще мгновенье и платье, нигде не зацепившись, легко соскользнуло на пол, что вообще-то было неудивительно: никаких выпуклостей у Леночки, ни сзади, ни спереди не существовало.

В ответ на мое фырканье Леночка полоснула меня яростным взглядом.

– Это же я на вырост взяла! Ну не могла удержаться! – прошипела Леночка в мою сторону, поднимая платье с пола за тонюсенькие лямочки. Попытка Леночки удержать руками купленное платье на себе, была малоуспешна. Платье висело складками, и впечатление было такое, что маленькая девочка, каковой собственно и выглядела двадцатилетняя Лена, стянула данное платье у своей мамы.

– Оно мне будет впору! Должно быть! Ты обещал! – гневно сверкнула на меня глазами Леночка.

– Обещал, значит, будет в пору, но сейчас уж очень забавно ты в нем выглядишь. Ты, кажется, вся с головой можешь в это платье вписаться! – изнемогал я от смеха и вдруг мой смех как ножом отрезало. Я судорожно схватился за журналы.

– Так не здесь, и не здесь, и не здесь...– бормотал я в полголоса.

– Августовский номер `Светской хроники`... – потупив глаза, подсказала мне Леночка, сразу сообразив, что я ищу.

"Ну, точно! Мисс Мира Джулия Альварес, бразильянка щеголяла на каком-то светском рауте в точно таком же платье. Но не это меня зацепило, а то, что подол платья мисс Мира едва прикрывал середину бедра. А если учесть, что мисс Альварес возвышалась над окружающими минимум на пол головы... Так где-то я видел ее физические параметры... ага вот оно... рост сто восемьдесят пять, вес..."

– Но ведь она сто восемьдесят пять сантиметров! А я помнится, тебе говорил, что высокие девушки мне не нравятся! – возмутился я.

Леночка ничуть не смутилась таким наездом, а наоборот даже кажется, порадовалась возможности поставить меня на место.

– А вот мне помнится, что кое-кто говорил, что никак не будет мне указывать, кем мне быть! Это включает в себя, в том числе и рост! Это первое! А второе, если этой Альварес дали мисс Мира с таким ростом, значит этот рост предпочтительнее, чем например мой сегодняшний сто пятьдесят пять сантиметров!

Я открыл рот, но спросить не успел.

– Да, я хочу стать мисс Мира и что тут такого?! – вызывающим тоном спросила Леночка.

Я закрыл рот. Подумав, я сказал осторожно.

– Но у меня у самого рост сто восемьдесят пять и если и ты будешь такого же роста... Или ты не будешь носить высокие каблуки?

– Ну, если только это тебя заботит, – снисходительно сказала Леночка. – То могу пообещать, носить их только на светские мероприятия. Дома надевать не буду! Тебя это устроит?

Я судорожно сглотнул накопившуюся во рту слюну и обреченно кивнул. Всё равно сделать я ничего не мог. Похоже, всё было уже предрешено.

К вечеру я уже поуспокоился относительно планов Леночки.

"Помнится ты же сам шутил насчет того, что мисс Мира будет тебе, вот здесь, на кухне жарить яичницу с ветчиной и не имел ничего против. Ну, будет это не Джулия Альварес, а Леночка Яблонская и что тут плохого? А ты представляешь, как будут выглядеть ее длинные-предлинные ножки, прикрытые вон тем кружевным фартучком, который принадлежал еще малышке Гале? И ты хочешь, чтобы они были короче, только из-за того, что на каблуках девочка будет выше тебя? – я представил легко. Особенно этому способствовала фотография мисс Альварес ничего особенно не скрывающая. – Ладно! – окончательно успокоился я. – Что будет, то и будет!"

И переключился на другую тему.

– Леночка,– ласково сказал я. – Как, кстати, на то, что ты так быстро похудела, реагируют там у тебя на работе?

– Да никто и не реагирует особо! – отмахнулась Леночка, увлекшаяся процессом переворачивания блина на сковородке. – Похудела и похудела.

– Но если ты вдруг станешь, похожа на мисс Мира, то среагируют! – продолжил я.

– Да, наверное...

– Я предлагаю тебе уволиться и немедленно! Похудение еще туда-сюда. Всякое бывает, а вот если ты резко подрастешь, то начнут задавать вопросы...

– А на что жить будем?

– Пока на мою зарплату и мои чаевые, а потом... Я не думаю, что у тебя возникнут трудности с работой.

– Ну, пожалуй... – задумчиво согласилась Леночка.

– И вот еще что. Ты должна немедленно съездить домой, показаться родителям. Тебя уже и сейчас с трудом можно узнать, а если ты еще подрастешь, то папа с мамой просто не поверят что ты их дочка, когда ты к ним заявишься вся такая-растакая, сто восемьдесят пять сантиметров ростом...

– Да... – еще глубже задумалась Леночка, а я, заметив густой синий дым над сковородкой, понял, что одного блина я не досчитаюсь на своей тарелке. Леночка его успешно сожгла, пребывая в раздумьях.

"А вот нечего отвлекать повариху во время процесса!" – попенял я себе.

***

Долгожданный звонок от Марты раздался очень не скоро, с моей точки зрения конечно. Прошел месяц. Шел уже декабрь, да и весь7512-й год близился к своему концу.

Я был в этот момент на кухне, но оперативно метнулся в прихожую и когда снял трубку зазвонившего телефона, то услышал там спокойный, суховатый голос Марты Семеновны.

– Здравствуй, Влад!

– Здравствуйте, Марта Семеновна.

– Спешу обрадовать тебя, Екатерина Андреевна прибыла и дала разрешение рассчитаться с тобой полностью. Ты сегодня свободен?

– Да у меня выходной...

– Тогда жду тебя в три часа здесь в усадьбе, если тебе еще нужны деньги конечно...

– Буду, обязательно буду! – буркнул я, недовольный ее юмором насчет нужности мне моих денег и положил трубку.

Я постоял немного у окна, глядя на белый от выпавшего снега двор.

"Наверняка, когда дело касается своих денег, она не шутит и шуток не понимает. А тут вместо того, чтобы немедленно рассчитаться со скромным, старательным дворником потребовалось личное разрешение главы клана. Крохоборы! Пфыыы!"

И вернулся к тому, от чего меня ненадолго отвлек телефонный звонок: к слежке за булькавшей на плите овсяной кашей. Я изредка помешивал ее и печально размышлял о том, как всё непостоянно в этом мире. Ведь не так давно я искренне радовался тому, что заполучил к себе в услужение отличную, несмотря на свой юный возраст повариху (для хорошей поварихи – двадцать лет немного) – Леночку. И вот я теперь стою здесь и слежу, чтобы каша не пригорела, вместо того чтобы валяться в постели, ожидая, когда Леночка позовет меня к завтраку. Нет, я не расстался с Леночкой, и она не бросила меня, но, тем не менее, сейчас именно она нежится там, в постели, добирая последние такие сладкие мгновения сна, а я ... я нахожусь вот здесь на кухне.

И случилось такое мое превращение из позволявшего себя любить, наслаждавшегося кулинарными шедеврами, выходящими из рук смотрящей мне в рот Леночки и вообще чувствовавшего себя вполне комфортно в роли хозяина, в свою полную противоположность как-то незаметно.

А началось всё именно тогда, когда я, можно сказать, принудил Леночку становится красавицей и совсем не дворового масштаба. Нет, если бы я смог тогда представить, как ежедневное, а главное еженощное воздействие прямо-таки ошеломляющего по красоте женского тела в сочетании с убийственно красивым личиком Леночки, заключавшим теперь в себе сочетание самым привлекательных деталей из лиц красавиц со всего мира, будет воздействовать на меня, то я никогда бы и не заикнулся о таком преобразовании. Потому как окончательную проверку моих магических умений можно было провести и менее травматичным способом. Но я оказался катастрофически недальновиден. И теперь вот пожинаю результаты.

Леночка принялась выполнять свое обещание, насчет того, что я влюблюсь в нее со всей тщательностью и терпением присущим отличным поварихам.

Она немедленно уволилась с работы у Горчаковых, и теперь всё время проводила в нашей квартире, листая журналы с красотками всех рас, возрастов и профессий. Причем количество журналов изученных ею было огромно. Те несколько штук, которые купил я, уже просто потерялись в огромной куче занимавшей весь немаленький подоконник.

И когда Леночка определила, какой именно она желает стать, то принялась желать это очень целеустремленно. Буквально за неделю от худенькой невысокой девочки ничего не осталось. Ее место заняла совсем другая, незнакомая мне девушка с пышными грудями, полными бедрами, невероятно тонкой талией. Ее смугловатая, гладкая кожа атласно блестела. Блестящие волосы, отливавшие золотом высшей пробы, тяжелыми волнами скатывались на узкие, выглядевшие хрупкими плечи и устремлялись дальше, вниз к талии.

Потом она только потихоньку становилась все выше и выше ростом, выполняя свое обещание сравняться в этом со мной, но основное внимание уже было уделено лицу. Леночка, как и всякая повариха, которая постоянно пробует и подсаливает, добавляет воды, или что-то еще к своей стряпне добиваясь сбалансированного вкуса, понемногу, по чуть-чуть, изменяла свое лицо, добиваясь одной ей ведомой цели. И хотя каждый раз я восхищался ее вновь изменившимся обликом. Это были и высокие скулы, становившиеся, то выше и больше, то почти исчезавшие. Ее нос, неоднократно изменялся от микроскопического до длинного, то вдруг становился аристократическим, прямым римским. Глаза Леночки невероятно огромные с длиннющими ресницами вдруг превращались в узкие черными глаза восточных красавиц. Я уж не говорю про губы, которые бывали всякими, какие только можно измыслить: и узкими, тонкими и полными, чувственными.

В общем, я каждый раз восхищался и даже просил остановиться целеустремленную экспериментаторшу, поскольку все варианты были прекрасны, но всё было тщетно. А эксперименты с внешностью прекратились в одно обычное, ничем не примечательное утро, когда я проснулся и посмотрел на спящую Леночку. Она видимо в очередной раз что-то сделала или со скулами, или с пропорциями лица, кажется, губы стали чуть суше, не такие пухлые, как были. Не знаю. Я знаю лишь одно, когда она, проснувшись, медленно и торжественно подняла вверх черные длинные густые ресницы, и глянула на меня своими темно-коричневыми с искорками глазами, я впал в ступор.

Сначала Леночка была удивлена такой реакцией, потом польщена, потом вознамерилась вывести меня из этого созерцательного состояния, чтобы я исполнил кое-какие обязанности, про которые ни она, ни я не забывали, и которые, несмотря на постоянное повторение, не превратились в рутину. Подергав меня за руку, и убедившись, что всё совершенно безрезультатно, Леночка раздраженным тоном велела мне отправляться в ванную, ополоснуться ледяной водой. Я встряхнулся и отправился ванную, дабы ледяной душ привел меня в норму. Душ подействовал, как надо и мой ступор прошел. Я удивленный такой реакцией на Леночку, позже снова с близкого расстояния посмотрел в глаза моей подруги. Ничего похожего больше не было. Было, правда, другое. Меня теперь каждый раз охватывало восторг и радость просто от присутствия Леночки рядом со мной. Мне хотелось целовать ее, гладить, носить на руках... В общем, ежеминутно и ежесекундно доказывать Леночке, как я люблю ее. Больше-то ничего не изменилось, но странным образом именно после этого все эксперименты со своей внешностью у Леночки разом прекратились.

Теперь расставаться с нею даже на короткое время для меня оказалось очень мучительно. Была бы возможность, я и на работу бы не ходил. Столько времени без Леночки! Но тут вступало в дело одно простое соображение: деньги. Никаким другим способом мне денег не добыть. Мне даже представить было страшно, как разозлится Леночка, если ее вдруг лишить любимого дела: возможности тратить содержимое моего кошелька. Хотя походы по бутикам случались не часто. Все-таки кошелек официанта, пусть и умудрявшегося раскрутить на приличные чаевые совсем не бедных женщин обедавших в `Иле`, был не настолько толстым.

Но и в это время, приготовление завтраков, даже, несмотря на всю мою покладистость, Леночке еще не пришло в голову переложить на мои плечи. Она готовила сама. Перевод меня из постели на кухню произошел чуть позднее, когда я провинился. И вот тогда меня отправили к плите, во искупление вины, так сказать. И хотя всё, что произошло, проистекало из моего желания наполнить мой тощенький кошелек и естественно тут же предоставить его в полное распоряжение Леночки же, но, тем не менее, смягчающим обстоятельством это признано не было.

А случилось вот что! Я внезапно осознал: одно дело, когда твоя девушка серая мышка, на которую лишний раз никто и не глянет, и совсем другое дело, когда рядом ослепительная красавица. А осознал я это вовсе не потому, что мне теперь приходилось бороться за внимание красавицы Леночки и конкурировать с другими самцами. Вернее и это тоже. Я, как и положено приличному кавалеру, озаботился тем, чтобы Леночка не скучала целыми днями дома, после увольнения с кухни Горчаковых и начал выгуливать ее по вечерам. Два раза мы посещали вечерние клубы. Только, конечно, не `Черную Луну`! Туда я больше ни ногой! И оба раза наши посещения заканчивались жесткими стычками с окружающими. Я очень болезненно реагировал на все попытки заигрывания с моей девушкой. И для заигрывающих это было тоже очень болезненно (к моему счастью ни одного, даже слабого мага среди них не было). Да вдобавок они уже обычно успевали принять на грудь энное количество спиртного, поэтому победителем в этих быстротечных стычках выходил я. По крайней мере, я оставался на ногах по окончании разборок, но зато именно мне по этой причине и высказывала свои претензии охрана, выкидывая из заведения. Леночке же, оказывается, очень нравилось, когда мужчины из-за нее дерутся, разбивая себе носы, вывихивая челюсти. Раньше-то такого зрелища она была лишена по вполне объективным причинам и мне стоило немалого труда убедить ее, что я не получаю никакого удовольствия сражаясь, как лев с каждым встречным-поперечным, которому она неосмотрительно улыбнется. Леночка еще не освоилась с ролью красавицы и с тем, что ее улыбки буквально сводят парней с ума, и улыбалась всем подряд, провоцируя поклонников, число которых множилось даже не прямо пропорционально времени проведенному ею в клубе. Число желающих помахаться со мной на глазах у вожделенной красавицы взмывало вверх по экспоненте. А оно мне надо? Боксом-то я занимался в школе и тех пор навыки не обновлял. В общем, я, собрав всю свою волю в кулак, заявил разочарованной Леночке, что в ночные клубы мы больше не ходим. Леночка недовольно скривила свою хорошенькую мордашку и нехотя согласилась на озвученные мною альтернативные варианты: кино, театр и оперу. Музеи, к моему разочарованию, Леночкой были отвергнуты, хотя они нравились мне тем, что обходились недорого, и бокса с посетителями там не практиковалось. Это всё, что я мог ей предложить.

И вот теперь, выполняя обещанную культурную программу, я уже не так был уверен в правильности принятого мною решения. Ведь если после ночного клуба мне нужно было лишь умыться, заклеить ссадины пластырем и рассчитывать на то, что меня, как героя и победителя вознаградят неземной любовью, то с театрами же, а уж тем более с оперой, насчет которой я так неосмотрительно протянул свой язык, всё было гораздо сложнее.

Леночка очень быстро приобрела привычки более подходящие богатеньким аристократкам, а не поварихам на отдыхе. Как я подозреваю, в этом было повинно тлетворное влияние глянцевых журналов. Леночка ведь не только завлекательные картинки и откровенные фото там разглядывала, но и статейки почитывала.

– Ты же понимаешь, Влад, что приличной девушке не пристало постоянно посещать театр, а уж тем более оперу в одном и том же?! Наряды необходимо менять! Я просто органически не могу себе представить, что мне завтра надо будет снова надеть вот это платье! Ведь меня в нем многие уже видели в опере на прошлой неделе!

Черное вечернее, бархатное платье обошлось мне в просто фантастическую сумму, и я как-то рассчитывал, что оно будет носиться подольше, но спорить не стал, да и не мог, если честно говорить. Большие карие глаза Леночки буквально гипнотизировали меня, заставляя соглашаться со всем, что она мне говорит. Так и в этот раз я просто кивнул и вручил Леночке всю наличку, которую мне удалось выручить, уже свою очередь, гипнотизируя посетительниц `Иля`.

В общем, поскольку сил, а главное желания бороться с Леночкой, быстро превращающейся в транжиру, у меня не было, то передо мной встала проблема наполнения кошелька. Зарабатываемых мною в ресторане денег стало катастрофически не хватать. А Леночка стала, так мне, по крайней мере, казалось смотреть на меня как-то иначе, чем прежде. С легким разочарованием, что ли, когда я в ответ на ее очередное, совсем нескромное пожелание профинансировать очередную, приглянувшуюся покупку, начинал, отводя глаза в сторону, стыдливо мямлить, о временных финансовых трудностях.

"Может начать поиски более щедрого папика! – осознал я. – И ничем ее нищий официант удержать не сможет. Слишком уж красивая она стала. Стоит только ей захотеть... Но если я хотя бы буду пытаться соответствовать запросам Леночки, а не сдамся сразу же, то и наше неизбежное расставание случится попозже".

Вопреки моим наивным прежним мыслям о том, что я смогу легко сказать Леночке `прощай`, когда эксперимент завершится, теперь расставаться с ней я категорически не хотел.

"Какая же она красивая, просто с ума схожу... И это несмотря на то, что у меня имеются еще и Ира, и Света, и Галина... И по ним я с ума по-прежнему схожу,... когда вспоминаю... Конечно, они у меня имеются чисто теоретически. Ира и Света, став аристократками, уже наверно и забыли обо мне, а Галина... на пути к этому. А я, это я понял в последнее время, поклонник традиционных отношений между мужчиной и женщиной, но Ире и Свете я не успел предложить выйти за меня замуж, а Галине и предлагать не стоит: она учуяла запах больших денег! Вернее даже не просто больших, а огромных денег! Всем женщинам нужны деньги... А то, что, как они уверяют, я неотразимый... так это чистый обман. Самыми неотразимыми для них являются мужчины обладающие властью, титулом или кучей денег опять-таки. И Леночка пойдет по этому пути, сомнений у меня нет, но хотя бы мне надо постараться, чтобы она со мной подольше побыла, а для этого кровь из носа надо заработать еще этих самых денег".