Текст книги "Ферзевый гамбит. 1942-1943 (СИ)"

Автор книги: Андрей Савинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2-2

После того, как последний японский самолет скрылся за горизонтом, американцы начали постепенно приходить в себя, осматриваться вокруг и считать потери. А результаты подсчетов были крайне неутешительными. Полностью уничтоженными были три линкора «Аризона», «Западная Виджиния» и «Оклахома», «Теннесси» и «Пенсильвания» продолжали гореть, а «Невада» с покалеченной пикировщиками надстройкой сел на мель. Только «Мериленд» оставался в более-менее боеспособном состоянии. Так же продолжали гореть оба авианосца, получивших во время налета второй волны японских самолетов еще по паре бомбовых попаданий в летную палубу. И судя по всему, быстро потушить плавучие аэродромы шансов было весьма не много. Впрочем, и здесь разница в состоянии кораблей была существенна.

«Лексингтон», имеющий водоизмещение чуть ли не в два раза больше и получивший в наследство более толстую «крейсерскую» броню, держался на плаву гораздо увереннее чем «Йорктаун», отхвативший, ко всему прочему, еще и больше попаданий. Последний, имел совершенно отчетливый крен, который никак не получалось спрямить контрзатоплениями, поэтому команда каждую секунду ждала приказа на оставление судна.

Были потоплены три легких крейсера, два эсминца. Тяжелый крейсер «Новый орлеан» получил бомбовое попадание, не приведшее, впрочем, к тяжелым последствиям. В такой ситуации два десятка трупов, покореженная надстройка и выведенная из строя башня главного калибра – мелочь. «Чикаго» получил четыре торпеды и ушел на дно, «Астория» – две и успела выброситься на мель.

Огромные потери понесла авиация. Полторы сотни самолетов сгорело на двух авианосцах, еще под две сотни было уничтожено на аэродромах. Еще сто тридцать машин получили разного рода повреждения. Со степенью этих повреждений в будущем еще предстояло разобраться: в эту категорию отнесли и те самолеты, которые получили несколько дырок в фюзеляже, и те у которых нужно было менять разбитые моторы, системы управления и прочее. Полностью целыми на Оаху осталось меньше пятидесяти машин, разбросанных по пяти аэродромам, и подчиняющиеся отдельно флотским и армейцам. А при том, что командование флотом погибло, о какой-либо координации действий в ближайшее время не могло быть и речи. Более того, учитывая, что изначально из четырех сотен самолетов базовой авиации около сотни числились в ремонте еще до начала атаки, а больше ста были разведывательными и патрульными – например только «Каталин» было семьдесят штук – по факту к полудню на Оаху американцы боеспособной авиации не имели вообще!

Так же крайне печально обстояли дела с орудиями береговой обороны. На шестнадцатое января 1942 года на Оаху имелось такое количество орудий БО:

Стационарных:

406-мм – 4

356-мм – 2

305-мм – 4

305-мм (мортиры) – 20

203-мм – 8

152-мм – 8

120-мм – 6

мобильных:

240-мм – 12

155-мм – 48

Японцам не удалось уничтожить все орудия – слишком много их было изначально – но большую часть стационарных орудий удалось так или иначе вывести из игры. Что же касается тех, которые остались неповреждёнными – никто не обольщался, быстро наладить их защиту от атак с воздуха все равно представлялось невозможным.

Тем не менее, не смотря на все потери, на Оаху никто вскидывать кверху лапки не собирался. Каждый на своем посту был готов сражаться до последней капли крови. Так экипаж «Невады», понимая, что в случае атаки с моря их корабль обречен, принялся рыть окопы на берегу, предполагая сначала отстреливаться до последнего из орудий, а потом воевать в качестве пехоты. В Гонолулу встревоженные жители начали организовывать добровольческие части, моряки с погибших кораблей брали в руки оружие и готовились воевать на суше.

А потом в бухте начали подать 14” чемоданы, прилетевшие с японских линкоров. И в Перл-Харбор опять стало жарко.

Первой целью линейной части соединения, состоящей из однотипных «Конго», «Харуна», «Хией» (тут держал флаг вице-адмирал Гунъити Микава) и «Кирисима», стала застрявшая на мелководье «Невада». Тридцать две четырнадцати дюймовки превратили американский линкор в пылающую развалину меньше чем за двадцать минут и шесть попаданий.

Дальше японцы принялись методично разносить все оставшиеся более-менее целыми корабли в бухте, используя корректировку с самолетов, продолжающих кружить над островом. Все попытки американских летчиков подняться в воздух и дать бой японцам на равных, пресекались на корню. Уже к двум часам на Оаху не осталось по факту ни одного целого самолета. Так же провалилась попытка как-то повлиять на ситуацию предпринятая американскими подводниками.

За время затишья, когда над бухтой не висели вражеские самолеты на глубокую воду успели проскочить три американские подлодки. В 14.20 они попытались выйти на рубеж атаки, чтобы торпедировать линкоры страны восходящего солнца, методично разносящие все что шевелится внутри Жемчужной бухты. Попытка оказалась неудачной: одну из лодок заметили с прикрывающего эскадру самолета, после чего была отдана команда на отражение подводной атаки. Четыре огромных корабля до того неспешно плавающие в пяти милях от входа в бухту в кильватер друг другу, приняли все вдруг курсом на 180 и увеличили ход до максимума. Тем не менее подлодки выпустить торпеды успели; восемнадцать торпед – по шесть в залпе – могли бы натворить делов, если бы только это были не американские торпеды, а, например, японские. Американские же, как будет установлено комиссией в 1943 году, имели большие проблемы с заглублением – часто проходили под килем – и с тугим взрывателем. Плюс они были медленнее своих японских визави и имели гораздо меньшую дальность хода. Из восемнадцати торпед четырнадцать прошло мимо, одну торпеду принял на себя японский эсминец – именно эта сработала как надо – мгновенно разорванный взрывом пополам и затонувший в считанные минуты. Еще две прошли под целью, не детонировав и лишь одна достигла цели: попадание получил «Кирисима». Впрочем, разорвавшаяся на противоторпедной защите стальная сигара особого ущерба не нанесла. Несколько десятков тонн принятой через образовавшуюся течь забортной воды для корабля водоизмещением в тридцать тысяч тонн – всего лишь досадная мелочь. Минус пол узла от максимальной скорости.

А вот для подлодок последствия оказались куда неприятнее. За них тут же принялись эсминцы противолодочного охранения и авиация. Как долго их гоняли – история умалчивает, остался только зафиксированный в штабе соединения рапорт о потоплении четырех подлодок. Пикантности ситуации добавляет то, что спустя двенадцать дней одна из трех лодок добралась до Портленда, став таким, образом единственным кораблем, которому удалось выскользнуть из смертельных объятий японского флота. Ну а что же касается несоответствия количества реально потопленных лодок заявленным, так не японцы первые и не они же последние в благородном деле приписок при составлении победных реляций. Как говорил Суворов: «Пиши больше, чего их басурман жалеть!»

Высадка десанта началась уже ближе к вечеру. Первым населенным пунктом, перешедшим в руки японцев, стало селение Уоиана на западном побережье острова. Место было выбрано не случайно. С этой стороны было мало военных объектов и практически не было береговых батарей, только орудия Форта Баррет простреливали эту часть острова. Вернее, простреливали бы, если бы были в рабочем состоянии. Ну а небольшая гряда холмов прикрывала эту часть острова от возможного обстрела еще способных на это американских кораблей.

Самой главной проблемой японцев на данном этапе было то, что численность десанта, которую удалось притащить с собой на Гавайи была крайне небольшой. Все, как обычно, упиралось в логистику. В Японии просто не оказалось достаточного количества эскадренных транспортов, которые могли бы поддерживать скорость всего соединения. Ну и, конечно, нельзя забывать о том, что всю эту ораву нужно было как-то снабжать. Люди хотели есть и пить, оружие требовало везти запас боеприпасов, плюс топливо, техника и т. д. В итоге сквозь это логистическое игольное ушко удалось протолкнуть чуть больше пятнадцати тысяч человек морской пехоты. И это при том, что только армейские части на Оаху составляли около сорока тысяч, а ведь были еще и моряки. В таких случаях все решает инициатива. Быстрота и натиск!

Тем временем в далеком, расположенном на другой стороне Земли Вашингтоне в Белом Доме проходило совещание президента и кабинета министров. Первым слово взял Уильям Нокс. Он кратко обрисовал сложившуюся ситуацию, после чего посыпались вопросы:

– Какими силами мы располагаем в этом районе.

– Ваш прогноз развития ситуации?

– Какие шансы на то, что армия сможет удержать острова?

И многие другие.

Общее настроение было подавленным, еще никогда США не терпели такого оглушительного поражения.

– Что касается наличных сил на Тихом океане. Теперь, когда канал нам не доступен, переброска сил с театра на театр будет сопряжена с известными трудностями, поэтому пока исходим из того, что есть, – Нокс, наверное, участвовал себя хуже всех, так как был напрямую ответственен за произошедшее. – Из больших кораблей мы располагаем двумя авианосцами и четырьмя линкорами. «Саратога» все еще в Сан-Диего. Там же «Айдахо». «Миссисипи» находится южнее, в районе канала, сейчас идет на север для соединения с остальными. «Энтерпрайз» вместе с «Калифорнией» ушли в патруль к Мидуэю. Они, кстати сегодня перехватили и потопили пару японских эсминцев, которые там оказались. Так же линкор «Колорадо» находится на западном побережье, но в ближайшие пару месяцев будет недоступен – проходи плановый ремонт в Брементоне. Из десяти тяжелых крейсеров у нас осталось пять. «Нортхэмптон» и «Солт Лейк Сити» ушли с «Этерпарайзом». «Честер» и «Индианаполис» патрулировали в 200 милях к югу от Гавайев. «Минниаполис» – в Портленде. «Чикаго», «Сан Франциско», «Астория», «Новый Орлеан» и «Портленд» остались в Перл Харбор.

– Что вы собираетесь делать? Мне нужно понимать, о чем говорить завтра на пресс-конференции, – Рузвельт был максимально спокоен. Многие считали, что это – самая сильная его черта: стойко переживать неприятности и не терять голову даже в самые тяжелые моменты.

– Боюсь мы ничем помочь нашим парням на Гавайаях не можем, те силы, которые есть под рукой… их совершенной недостаточно, – по кабинету прокатилась волна шепотков. Идея бросить больше пятидесяти тысяч военных на убой, оставить врагу свою территорию – воистину январь 1942 года стал месяцем нового опыта для американского руководства. – Более того, сейчас стоит вопрос, о том, как вывести из-под удара соединение ушедшее к Мидуэю. Потерять еще и эти корабли мы не можем себе позволить.

– И когда же вы собираетесь начать активные боевые действия? – Голос Гопкинса просто сочился ядом, – думаю, что выскажу общую для собравшихся в этом кабинете мысль: прогнать ускоглазых с нашей земли нужно как можно быстрее.

– Весной мы вводим в строй три новейших линкора типа «Саут Дакота», – морской министр ничуть не смутился. – У нас высвободятся силы, перебросим на западное побережье три-четыре линкора и такое же количество авианосцев, и будем уже тогда разговаривать с японцами по-другому. А пока – после соединения, флот уйдет на Филиппины. Если Японцы развернут наступление на юг, а скорее всего так и будет, на нашей стороне окажутся силы Англии, Франции, Голландии. Пока план такой.

В ночь на 18 января поспать американцам не удалось. Японцы всю ночь вели беспокоящий огонь, по разведанным еще днем с воздуха целям. Ну а на сколько «беспокоящим» может быть 14-дюймовый фугасный снаряд, описать словами достаточно сложно.

С рассветом наступления японского десанта продолжилось. Не пытаясь лезть на рожон, они планомерно овладели северным и западным побережьем Оаху, оттеснив защитников вглубь острова. Не смотря на то, что в Перл-Харбор все еще было более чем достаточно крупных калибров, способных при иных обстоятельствах, остановить любую атаку, без корректировки моряки просто не знали куда стрелять Ну а когда очередная бомба сброшенная с японского самолета накрыла еще и штаб командования сухопутными силами на Гавайах, где в это время находился генерал Шорт и прочие ответственные за оборону, эта самая оборона развалилась окончательно. Нет, американцы продолжали стрелять, отступать и контратаковать, умирать, но все это была агония.

20 января американцев выбили из центра острова и прижали непосредственно к бухте, после чего к оставшимся в строю защитникам был отправлен парламентер с предложением капитуляции.

К позициям американцев под развивающимся на ветру белым флагом неторопливо приближался открытый автомобиль. Не доезжая метров пятидесяти до переднего края, автомобиль остановился и из него вышли три человека в военной форме, один из которых ловко перехватил древко флага и несколько раз махнул им в воздухе. Впрочем, то, что приехали парламентёры было понятно и без этого.

С американской стороны, после небольшого замешательства, на бруствер выскочил солдат после чего рывком вытащил на верх офицера с капитанскими знаками различия на форме. Офицер парой движений смахнул грязь и двинул к японской делегации, помогший ему солдат пристроился сзади.

Пройдя разделявшие их полсотни метров, капитан Джонсон в нерешительности остановился. С врагом вести переговоры ему еще не приходилось. Как говорить? О чем? А воинское приветствие в таком случае отдавать надо? Интересно, они английский понимают? А если нет, то, как разговаривать. Буквально тысяча мыслей промелькнуло в одно мгновение. Японца, видимо такие сложные мысли не занимали, поэтому он, ограничившись простым кивком, в качестве приветствия, заговорил первый.

– Мое имя майор Токихара. Я уполномочен своим командованием на переговоры. Настаиваю на встрече с вашим командованием, – произнесено все это было на японском, после чего второй солдат перевел все это на достаточно сносный английский.

– Не слышал ни о каких-либо переговорах.

– Пока не слышали, капитан. В любом случае, все что от вас требуется – связаться с командованием, – японец был максимально спокоен. На его лице нельзя было прочитать ни единой эмоции.

– Так и сделаю, – кивнул Джонсон и обернувшись к своим крикнул, – Родризес! Вызови полковника. Скажи, что тут переговорщик нарисовался, что с ним сделать? Отвести в штаб? Или пристрелить?

Последнее было добавлено для японца, однако тот и бровью не повел. То ли был уверен, что его не тронут, то ли не боялся смерти. Так или иначе ответ, все заинтересованные стороны получили достаточно быстро. Буквально через пару минут над бруствером появилась голова в каске и рацией в руке.

– Полковник говорит, что стрелять не нужно. Сказал отвести в штаб.

– Ну что же, – капитан задумчиво почесал затылок. – В таком случае добро пожаловать. Следуйте за мной.

Понятное, дело что пешком они не пошли – хоть территория, оставшаяся под контролем американцев, и была невелика, четыре колеса – это четыре колеса.

Спустя пятнадцать минут два офицера и переводчик уже входили в ничем не примечательное здание на окраине Перл-Сити. Со стороны и не скажешь, что именно отсюда управляют бороной острова. Два раза уничтоженные командные пункты – сначала морской потом сухопутный – быстро научили американцев маскировке.

В большой комнате находилось полтора десятка человек. Сухопутный генерал с парой офицеров, остальные моряки. Вперед выступил принявший по старшинству на себя командование всеми силами на острове контр-адмирал Блох. Японец меж тем с совершенно не изменившимся выражением лица заговорил:

– Мое командование уполномочило меня передать вам предложение о капитуляции, – слова японца звучали подобно гвоздям, вгоняемым в крышку гроба. – Мы гарантируем подобающее отношение к военнопленным, а также возможность эвакуации гражданских.

Собравшиеся американские офицеры переглянулись. То, что положение их безнадежно, особенно в свете того, что помощи им ждать было не откуда, было очевидно всем. Но принять ответственность на себя, значило поставить крест на будущей карьере и остаться в памяти потомков в качестве врага нации.

– В случае отказа, военные силы Японской империи незамедлительно притупят к бомбардировке ваших передовых позиций с использованием всех доступных средств. В том числе и на юго-западе острова, где линия соприкосновения проходит по границе жилой застройки. До этого момента мы старались по максимуму избежать жертв среди мирного населения, однако в случае отказа, мы сравняем с землей все строения, способные стать частью обороны. Если вы надеетесь нанести десанту максимальные потери при возможном штурме, то смею вас разочаровать, штурм не планируется. Если для победы нам придется уничтожить все живое на острове, включая женщин и детей, рука наша не дрогнет, – японец, закончив монолог, открыл кожаный планшет, висящий у него на перевязи, и достал несколько скрепленных листов бумаги. – Вот тут условия ультиматума, изложенные письменно. На обдумывание у вас есть два часа.

Нельзя сказать, что японца блефовали. Они действительно могли уничтожить Гонолулу, что привело бы к многочисленным жертвам, скорее были кое-какие обстоятельства, о которых он умолчал. А умолчал он о том, что боезапас, привезенный с собой, был практически на исходе и в случае, если бы американцы действительно уперлись, не считаясь с потерями, то спустя пару дней подданым микадо уже нечем было бы воевать. Ну и, конечно, не сказал он о том, что неожиданно подкравшаяся в темноте американская подлодка прошлой ночью торпедировала «Дзуйкаку», который хоть и не затонул, но получил такой крен, что выпускать и принимать самолеты стал не способен. Лодку японцы загнали ни глубину и потопили, поэтому об этом эпизоде широко известно стало только после войны, однако все это вместе заставило японское командование торопиться во избежание новых досадных потерь.

После того как японцы покинули помещение в воздухе повисла тишина. Угроза обстрела мирных кварталов была для военных более чем значительной. Многие из морских офицеров переезжали служить на Гавайи с семьями, так что непосредственная опасность их женам и детям не могла пролететь мимо ушей.

После продолжительной паузы адмирал Блох глядя в стену произнес:

– С орудий снять замки и выбросить в бухту. Открыть кингстоны и затопить все что еще не затонуло. Поджечь топливохранилища. Испортить все что можно испортить быстро без больших разрушений. Передать по радио всем частям, – адмирал бросил взгляд на часы, – в 18.00 сложить оружие и не оказывать сопротивления.

Адмирал обернулся, и недоуменно оглядев ошарашенно смотрящих на него офицеров, не торопящихся исполнять приказ, переспросил:

– Вам не ясен мой приказ?!

В момент все как будто отмерли бросились из помещения вон, оставив адмирала в одиночестве.

К вечеру гарнизон Перл-Харбор капитулировал. Японцам достались богатейшие трофеи, хоть и омраченные последней диверсией американцев, постаравшихся не отдавать в руки врагу ничего целого.

Контр-адмирал Блох после отдачи приказа о капитуляции застрелился. Комиссия конгресса, собранная уже после войны, признала его действия правильными, посчитав, что оборонительные способности американских сил были на исходе, и удержать остров не было никакой возможности.

Японцы сдержали общение и не применяли никаких репрессий по отношению к мирному населению, расселив, правда, жителей Оаху по другим острова архипелага. Военные же попали в концентрационные лагеря, выйти из которых после войны удалось не многим.

Глава 3

Юго-восточная Азия, январь-февраль 1942 год

Не только на Гавайях в эти дни было жарко. Пользуясь моментом стратегической внезапности, Япония развернула наступление по всем фронтам.

18 января (в тот же день что и нападение на Перл-Харбор, разница из-за нахождения по разную сторону от линии перемены дат) японцы атаковали Гонконг, развернули оккупацию французского Индокитая (до этого японский контингент стоял только на севере, на границе с Китаем), были начаты десантные операции в Британскую Малайю и на Филиппины. Еще до начала войны союзники считали, что Японское командование не рискнет атаковать сразу несколько стратегических направлений, и у них будет время где-то подготовить оборону, а где-то эвакуировать гарнизоны, но получилось с точностью до наоборот.

Типичной такой «слабой точкой» был Гонконг. Еще в 1937 году британское адмиралтейство пришло к выводу, что оборона этого города-острова бесперспективна. Его географическое положение, близкое к занятой японцами Формозе, делало его уязвимым к налетам базовой авиации и, значит, – неподходящим в качестве стоянки для королевского флота.

Как же англичане решили для себя проблему? Может они решили эвакуировать гарнизон, насчитывающий не много не мало – тринадцать тысяч человек? Нет, конечно. Это же англичане, не зря их по упрямости сравнивают с бульдогами. Они перекинули на остров еще два батальона канадской пехоты и решили оборонять Гонконг до конца. Конец оказался немного предсказуем: за три недели превосходящая по численности и вооружению группировка японцев раскатала английскую оборону, рассчитанную на то, чтобы держаться два-три месяца, как Б-г черепаху. Итог: минус пятнадцать тысяч союзнических штыков, большая часть которых попала в плен.

Во французском Индокитае японцы также не встретили каких-либо проблем. Все хоть сколько-нибудь боеспособные войска Франция еще в предыдущем году вывезла в Европу, а местное население, не знакомое до того со всеми прелестями японского владычествования, были скорее рады избавиться от ига белых эксплуататоров. Таким образом, большая часть французской колонии была оккупирована буквально за несколько недель. Не встречая сопротивления и воюя больше с логистическими проблемами, подданые микадо к началу февраля установили контроль над побережьем, большими городами и основными коммуникациями в регионе, не суясь, впрочем, в джунгли. В джунглях, меж тем, быстро понявшие, что желтые эксплуататоры будут похуже белых, достаточно оперативно завелись партизаны, которые в будущем выпьют не один литр японской крови.

Так же без особых проблем, прошла оккупация британской Малайи. Стратегическую важность полуострова Малакка и острова-крепости Сингапур переоценить сложно. Владение этой территорией позволял не только контролировать одноименный пролив, являвшийся основной морской трассой, соединяющей Индийский и Тихий океаны, но и был прекрасным плацдармом для прыжка в Голландскую Ост-Индию, ради природных богатств которой во многом вся война и затевалась.

Для захвата этой британской колонии японцы высадили многочисленные десанты в порты Сиамского залива, в том числе и на территории нейтрального до того Тайланда, правительство которого одновременно с началом боевых действий получило ультиматум о присоединении к союзу во главе с Японской империи. Несколько дней Тайцы тянули с ответом, не понимая, на какую сторону забора упасть будет менее больно, что вылилось в столкновения японской и тайских армий, и несколько замедлило продвижение японцев. Однако к 23 января стало ясно, что японцы, по крайней мере на этом этапе войны, сильнее и дела союзников на Тихоокеанском регионе становятся хуже ото дня на день. 24 января тайский диктатор Плек Пибунсонграм объявил о прекращении сопротивления и дал согласие на проход японских войск через свою территорию и базирование в Тайланде японской авиации – по сути, согласился повернуть штыки против европейских колонизаторов. И, возможно, главной, ну или одной из главных причин такого решения стал морской бой у Куантана, в котором англичане потерпели болезненное поражение.

21 января 1942 Англичане пытаясь переломить ситуацию выгнали в море соединение «Z», бывшее единственным боеспособным соединением кораблей в округе, способное хоть как-то навредить японским коммуникациям. Соединение состояло из двух однотипных линейных крейсеров – «Ринаун» и «Рипалс» – и четырех эсминцев. Большее количество кораблей, империя над которой никогда не заходит солнце послать в восточные моря не могла. Немецкий флот хоть и не покидал своих баз, тем не менее не считаться с ним не получалось. Плюс итальянцы, которые подобно гиене всегда готовы были вступить в войну, если почуют, что враг ослабел, и можно без особой опасности для себя откусить кусок пожирнее. Рисковать коммуникациями в Атлантике и средиземном море британцы позволить себе не могли.

22 числа на обнаруженные английские корабли японцы навели базовую авиацию, которая из-за плохой погоды действуя на пределе дальности (аэродромы в южной части французского Индокитая еще не успели подготовить и бомбардировщикам, и торпедоносцам приходилось летать из-под Дананга, делая лишние триста километров в одну сторону), смогла нанести кораблям лишь незначительные повреждения. Так же неудачной оказалась попытка японской подводной лодки всадить англичанам под винты пару взрывных подарков. В итоге потеряв один эсминец и с заклинившей у «Ринауна» башней главного калибра, британцы не солоно хлебавши – на сколько можно использовать эту присказку, учитывая, что дело было в штормящем море – вернулись в Сингапур.

Таким образом после получения надежного тыла, японские дивизии начали продвижение на юг, грозившее захватом острова-крепости. Впрочем, тут все получилось не так гладко. Англичане упорно сопротивлялись, поливая каждый метр отданной земли своей и чужой кровью.

Тяжелыми боями обернулся и десант на Филиппины. Поскольку часть сил изначально предназначавшихся именно для этой операции пришлось выделить для атаки на Перл-Харбор, группировка вторжения оказалась значительно ослаблена и основные бои на этом направлении развернули несколько позже, чем в других местах. Заняв плацдармы на севере острова Лутон – самого северного Филиппинского острова – подданые микадо еще почти три недели подтягивали тылы и накапливали силы, перейдя в наступление только 6 февраля.

Генерал Макартур, под чьим командованием находились объединенные филиппинско-американские силы боя не принял и отступил в соответствии с довоенными планами на полуостров Батаан. 20 февраля японцы смогли «догнать» врага, занявшего укреплённую позицию по перешейке полуострова, и попытались сходу ее прорвать. Попытка эта, однако, с треском провалилась, обернувшись в итоге большими потерями для атакующих.

В такой ситуации фронт в этом месте застыл на два месяца и, если поначалу японцы пытались пробить лбом американскую оборону, по к середине марта плюнули и перешли к планомерной осаде, перекинув большую часть войск на другие направления и предоставив американцам возможность умереть в джунглях самостоятельно от болезней и голода, без посторонней помощи. И надо сказать, что это у них не плохо получалось: на полуострове скопилось много людей – кроме семидесяти тысяч военных на Батаан от японцев сбежало еще полсотни тысяч беженцев, к чему местная инфраструктура была явно не готова. Солдаты жестоко страдали от нехватки буквально всего – еды, воды, медикаментов, снаряжения – постепенно теряя боеспособность, которая стремительно приближалась к нулевому значению. Впрочем, одна пехотная бригада, оставленная японцами «сторожить» гарнизон полуострова, все же была не способна в одиночку переломить ситуацию. Такая ситуация продолжалась до середины мая, когда у японского командования дошли руки до этой точки на карте и после хорошо подготовленного штурма американцы сложили оружие. В плен попало больше семидесяти тысяч человек, большинство из которых были филиппинцами, и лишь верховное командование во главе с генералом Макартуром смогло эвакуироваться воздухом.

Кроме уже упомянутых мест самураи в течение января-февраля захватили еще несколько стратегически важных позиций. Так были захвачена американские базы на острове Гуам, атоллах Мидуэй и Уэйк, началось вторжение в Бирму.

Зимой же 1941–1942 еще в одной точке земного шара происходили интересные события, напрямую связанные с военно-морской тематикой. В конце декабря 1941 года прямо под Новый Год – можно сказать в качестве подарка под елку – в Париже был подписан договор о покупке СССР французского линкора Жан Бар. На самом деле в пакет договоренностей совсем не ограничивался одним линкором, который, кстати, еще был не готов на 100 % и который предстояло доделывать покупателю. Впрочем, перспективой допиливать напильником любой товар после покупки в Советском Союзе кого-либо удивить было сложно.

16 января 1942 года новенький линкор, получивший имя «Севастополь» прошел Черноморские проливы, а 18 числа встал к достроечной стенке Николаевской верфи.

– Холодно, – нарком ВМФ передернул плечами, – дует-то как, до костей пробирает.

– Николай Герасимович, вот вы где, а я по всему кораблю ищу, – по трапу сброшенному с «Севастополя» на берег торопливо спускался невысокий человек в гражданском. – Думал, что вы заблудились где-нибудь среди нашего бедлама.

– Товарищ Александров? – Кузнецов с интересом разглядывал главного инженера, ответственного за достройку купленного у французов корабля. На плечи был наброшен какой-то явно рабочий тулуп; в глаза так же бросались огромные очки и лысина в полголовы.

– Да, товарищ народный комиссар! Вы один? Я думал, что из Москвы целая группа товарищей приехала. Пройдемте я вам все покажу.

– Приехала, но все мероприятия назначены на завтра. А сегодня я один, решил заскочить, посмотреть все в рабочей обстановке, так сказать, без прикрас. Ну и поговорить можно в спокойной обстановке.

Особо сильный порыв ветра бросил в лицо мелкую снежную крупу, заставив людей отвернуться, прячась в высоких воротниках.

– Ох! Ну и погода в этом году! Как вы тут, не сильно мерзните?

– Подмерзаем слегка, не без этого, Николай Герасимович. Тут, конечно, не Архангельск, но и не Стамбул, вернее Калининград. Но работаем, куда денешься, да…

Хлопнула металлическая дверь отсекая январский мороз от внутренностей корабля; Кузнецов потер щеки, стряхнул снег с воротника, выдохнул облачко пара. Внутри тоже было не жарко, но хоть ветер не холодил.

– Ну что Александр Георгиевич. Рассказывайте, какие впечатление он нашей покупки? Как вам качество постройки, в каком состоянии механизмы? На ваш взгляд, конечно, официальные отчеты я читал, но мнение человека на месте мне тоже интересно.

– Что сказать, Николай Герасимович, – Александров не торопясь вел наркома в глубь корабля, – аккуратно тут откос, не ударьтесь головой. «Севастополь» готов процентов на восемьдесят пять. Прошлой осенью французы сподобились установить-таки вторую башню, орудия привезли с собой. Вроде бы с установкой проблем быть не должно, но пока не начнешь – не узнаешь.