Текст книги "Ферзевый гамбит. 1942-1943 (СИ)"

Автор книги: Андрей Савинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Неизвестно кому молился адмирал – Богу или Черту – но ему удалось довести оставшиеся под командованием корабли без дополнительных потерь. Только за это ему стоило отлить бронзовый памятник в три роста, однако дома Нимиц попал под разбирательство в конгрессе и в итоге с поста командующего Тихоокеанским флотом был снят. Вместо него на эту, опасную для карьеры должность, поставили вице-адмирала Флетчера, который в бою в Соломоновом море командовал линкорами и сумел-добиться хоть каких-то успехов.

Ну а Австралия с Новой Зеландией остались с ненасытной Японской империей, по сути, один на один.

З.Ы. При моделировании битвы опирался на события Мидуэя, битвы в коралловом море и при острове Саво. Вообще даже удивительно, как Японцам не везло в стратегическом плане при том что индивидуально они подготовленны были гораздо лучше. При Мидуэе амерам пришлось терзать их целый день, а японцы изничтожили "Йорктаун" всего одним налетом. Может правда они истратили весь запал удачи во время атаки на Перл-Харбор… В любом случае шансов у японцев не было с самого начала, достаточно всего лишь взглянуть на количество кораблей, которые США поставили в строй за время войны!

Глава 8

Пьер Бийот – не родственник, а однофамилец французского главнокомандующего – был официально самым результативным танковым асом Франции. За три года войны он настрелял тридцать семь вражеских машин и был полон решимости увеличить этот показатель как минимум до полусотни.

Начинал он капитаном и командиром роты, а уже 1941 году за удачное контрнаступление под Парижем получил майора и танковый батальон в подчинение. Зимой 41–42 годов им в полк начали поступать новые танки В-2, едва-едва начавшие сходить с конвейера. Новая машина получилась достаточно спорной – и так не выдающиеся ходовые качества предшественника были окончательно принесены в жертву бронированию и огневой мощи. И если даже в таком виде защищенность танка могла вызывать вопросы – борта оставались весьма уязвимыми – то орудие было выше всяких похвал. 90мм 45 калибров: отличная бронепробеваемость, хорошая точность, обеспеченная высокой начальной скоростью снаряда, а достаточно большой калибр давал мощное фугасное действие соответствующих снарядов.

Когда в начале августа фронт под ударами немецких танков окончательно посыпался, 18 отдельный тяжелый танковый полк Бийота находился глубоко в тылу. Их часть как раз получила новую технику взамен потерянной в мае-июне и занималась ее обкаткой и боевым слаживанием: кроме техники полк, понятное дело, понес потери еще и в живой силе.

9 августа пришла команда срочно грузиться в вагоны и выдвигаться в сторону Эврё, что звучало весьма тревожно, учитывая, что этот город находится западнее Парижа.

Добраться без приключений не удалось: оказалось, что один из многочисленных мелких мостов через Эр в районе Дрё был разрушен вражеской авиацией, поэтому пришлось искать возможности для объезда.

К сожалению, конфигурация путей в той части страны была такая, что попасть к пункту назначения по железной дороге можно было лишь объехав весь северо-запад, аж через Кан, что в условиях недостатка времени, было совершенно неприемлемо.

Пришлось искать целую переправу, которая, по счастью, нашлась недалеко, и продолжать движение своим ходом, благо расстояние между двумя городами было всего двадцать с небольшим километров.

Сразу начались проблемы. Во-первых, шоссе было заполнено беженцами, двигающимися на юг и запад, причем, как это часто бывает, никто ничего точно не знал, а просто поддавшись стадному инстинкту пытался сбежать подальше от приближавшейся войны. Во-вторых, дала о себе знать слабая ходовая модернизированных танков: то одна, то другая машина замирала без движения, создавая дополнительные проблемы для движения колонны. В-третьих, куда-то делись все французские самолеты, зато немецкие то и дело мелькали в небе, намекая на возможные в ближайшем будущем проблемы: шансы, что про их полк все еще не знают где-нибудь в немецком штабе, были более чем призрачны. Ну и в-четвертых, по счету, но не по значению, оказавшийся в чисто поле танковый полк полностью утратил связь с вышестоящими штабами. Неизвестно, что происходило в центре, однако про них как будто все забыли, предоставив выполнять поставленную ранее задачу без понимания, насколько она актуальна на данный момент.

Загруженность шоссе не позволяло тяжелым танкам набрать даже те не слишком большие тридцать километров в час, которые предполагала конструкция машины. Пыль, понимавшаяся из-под устаревшей конструкции гусениц, до которых рука инженеров почему-то так и не дошла, толстым слоем ложилась на броню и людей, давая дополнительную маскировку, но отнюдь не улучшая настроения вынужденных жариться под августовским солнцем бойцов.

За первые пятнадцать километров пути в связи с поломками пришлось оставить на обочине дороги не много не мало – семь машин – восемь процентов от штата. Такие потери больно били по моральному состоянию солда, однако и сделать что-то в практической плоскости было крайне сложно.

– Пьер! – В шлемофоне раздался голос полковника Розе, – тормози. Есть связь со штабом, у меня для тебя появилось отдельное задание. Быстро ко мне, я покажу, что нужно делать

Майор продублировал команду своему мехводу и после остановки торопливо вылез из открытого люка. Отдельное задание не предвещало ничего хорошего.

Полковник нашелся возле штабного автобуса, сосредоточенно разглядывающий карту. Ветер то и дело норовил унести ее неизведанные дали, поэтому углы листа были придавлены парой пистолетов и одной гранатой. Четвертый угол офицер почему-то придерживал рукой.

– Ага, майор, – заметил подчиненного командир полка. – Смотри сюда. Вот Дрё, вот Эврё, мы здесь. Поступила команда свернуть налево и ударить во фланг прорвавшимся немцам.

Бийот вздрогнул, он не ожидал встретить врага так глубоко в тылу.

– На сколько все плохо? – Не удержавшись задал вопрос офицер, хотя и понимал, что сейчас совсем не место для этого.

Полковник бросил на такового аса полный недовольства взгляд, однако ответил, тяжело при этом вздохнув.

– Максимально. Немцы прорвались в нескольких местах, наши отступают по всему фронту, задача полка – притормозить продвижение их подвижных частей и не дать безнаказанно громить тылы. Ясно?

– Предельно, – кивнул майор, – какая задача для меня?

– Ты остаешься на этой дороге и оборудуешь рубеж обороны. Вероятно, боши могут начать двигаться и в этом направлении и твоя задача – лечь костьми, но не пропустить их на юг. Понятно?

– Вероятно? – Формулировка вводной звучала очень странно.

Полковник Розе еще раз тяжело вздохнул, но ответил.

– В штабе не знают где противник. Связь со многими дивизиями первой линии потеряна. Кто-то пытается продолжать сражаться, кто-то отступает, а кто-то бежит. Разрешаю переподчинять себе любые отступающие части, главное, чтобы немцы не прошли.

Бийот задумчиво почесал отросшую за пару дней щетину – побриться было решительно некогда – и еще раз посмотрел на разложенную карту.

– Два вопроса: сколько вы мне оставите сил, и какой по ширине фронт отходит в мою зону ответственности? Тут же куча проселочных дорог, обойдут меня в два счета.

– Оставляю тебе весь твой танковый батальон и батальон пехоты капитана Лювара. Держать будете полосу между Корнёй и Шавиньи-Байоль, – палец полковника парой скупых движений наметил пределы рубежа обороны. – В Сент-Андре-де – Лэр как раз сейчас занимает оборону 21 колониальная пехотная дивизия, установишь с ними контакт, но особо на помощь не рассчитывай, скорее наоборот. У них фронт обороны больше десяти километров, а вот насчет укомплектованности я совсем не уверен.

Бийот поморщился, колониальные дивизии никогда не отличались излишней стойкостью, и иметь именно такое соединение прикрывающим фланг он хотел бы меньше всего.

– А слева?

– Слева пусто, поэтому мы туда и поворачиваем. Вроде должен какой-то полк подойти, но я бы на это сильно не рассчитывал.

Оставив такие, достаточно расплывчатые указания, полковник нырнул обратно в танк, и замершая было колонна, взрыкнув моторами, продолжила движение перед. Майор постоял минуту, рассеянно глядя уезжающей технике вслед, после чего обернулся и окинул взглядом фронт будущей обороны. Работы было просто немеряно.

Следящие несколько часов были очень насыщенные. Нужно было как-то перекрыть фронт в четыре километра двадцатью танками и батальоном пехоты, благо получилось установить связь с соседями и что называется "махнуть" роту В-2 на еще один пехотный батальон. А дальше – копать, копать и еще раз копать.

Учитывая местность – сплошные поля с редкими вкраплениями не срубленного леса, хоть сколько-нибудь прочную оборону построить не виделось возможным совершенно, поэтому майор решил укрепляться в Байоле, что на правом фланге позиции и откуда с расстояния в триста метров можно было невозбранно простреливать дорогу. Хоть какие-то деревья и дома давали тут минимальную защиту и маскировку. Позиции сразу готовились для круговой обороны, так как шансы на то, что немцы будут переть буром все время, с одной стороны, были минимальны, а на полноценную линию обороны все равно солдат не хватало.

Один взвод – три танка – вместе с ротой пехоты в качестве прикрытия комбат отправил на другую сторону дороги в небольшой лесок с приказом сидеть максимально тихо и не отсвечивать, при необходимости ударив в тыл немцам, в случае если они развернутся для атаки селения.

Еще один взвод Бийот отправил вперед в качестве передового дозора. Дорога как раз шла немного изгибаясь охватывая селение Ле Файи полукругом, что обеспечивало отличный обзор, а наличие еще одного леска и жилой застройки вдоль параллельной шоссе улицы давало шанс при необходимости отойти на основную позицию.

Все это время по дороге группами по несколько человек шли на юг беженцы. В основном женщины с детьми: старики чаще всего предпочитали оставаться на месте полагаясь на Бога и случай, ну а все мужчины годные для службы были давно призваны. В армию или на производство, что было не менее важно для получающей удар за ударом республики.

Ближе к вечеру на дороге стали появляться отдельно и группами бредущие солдаты в форме французской армии. Таких специально выделенный для этого заградотряд тут же тормозил и после короткого опроса приставлял к земляным работам. Оказалось, что это остатки 81 пехотной дивизии, которая прикрывала переправу через Сенну в районе Эврё. 10 августа их неожиданно атаковали во фланг, куда делась находившаяся там днем ранее 8 колониальная при этом – загадка, штаб дивизии при этом был уничтожен в ходе бомбового удара и, как водится, после этого бравые пехотинцы предпочли дать стрекача. Приятным бонусом стало появление на дороге минометного расчёта вместе со своим непосредственным орудием труда в разобранном виде и запасом мин – не большим, к сожалению. Артиллеристы, в отличие от пехотинцев, некоторые из которых бежали, бросив даже личное оружие, за что в общем-то по военному времени полагалось ставить к стенке, сумели в суматохе бегства сохранить максимум возможного и были рады присоединиться хоть к какой-нибудь организованной группе.

Время до темноты прошло в тревожном ожидании, однако враг так и не появился. Майор даже было подумал, что где-то там в штабе ошиблись, и на самом деле ничего особо страшного не произошло – мысль о том, что немцы могли переправиться на левый берег Сены доставляла почти физическую боль – однако вышедший на связь полковник Розе сообщил, что ушедшая на запад часть полка в короткой стычке разгромила передовые части немецкого танкового корпуса, после чего приказал держать позицию самостоятельно, без расчёта на какие-либо подкрепления. Остальные же два танковых батальона останутся в Конш-ан-Уш и будут держать важный перекресток дорог.

Перед закатом на небе вновь появился немецкий самолет, на это раз разведывательная "рама". Уже то, что немцы позволяют себе летать во французском тылу как у себя дома наводило на грустные мысли, появление же такого специфического самолета, крайне нелюбимого всеми фронтовиками, вообще позволяло делать вывод об отсутствии в округе французских истребителей.

Ночь прошла на удивление спокойно. Поток беженцев практически иссяк, позиции были вчерне подготовлены и тщательно замаскированы, поэтому Поль Бийот скомандовал своим людям отбой. Следующий день обещал быть очень длинным.

"Веселье" началось сразу после завтрака: на дороге со стороны Эврё в клубах поднимаемой с дороги были показалась вражеская техника. Первым бодро катили мотоциклисты – совершенно отбитые парни, видимо просто не знающие слово "страх" – за ними, метрах в ста пятидесяти следовали два "ганомага" с пехотой в кузове и какой-то пушечный колесный бронеавтомобиль. Последний явно для придания легкой передовой группе хоть какого-то "веса".

– Лейтенант Шерро, – зажав тангенту бросил в эфир командир батальона.

– Лейтенант Шерро на связи, – через несколько секунд отозвался командир передового "засадного" взвода.

– Пропускай их сюда, лейтенант. Разберемся. А сам не высовывайся.

– Принял.

На перекрестке мотоциклисты остановились, со знанием дела разъехавшись в стороны и взяв на прицел пулеметов потенциально опасные с их точки зрения направления. Что характерно, неизвестные мотоциклисты достаточно точно предсказали расположение засады, впрочем, сделать это было не так-то сложно: удобных для этого дела мест среди полей было не так много.

Через минуту на перекресток подъехали и бронеавтомобили. О чем боши совещаются, майор не знал, однако даже с расстояния в семь сотен метров глядя на немую пантомиму в бинокль, было понятно, что передовой дозор связывается с командованием, чтобы уточнить направление дальнейшего движения.

Вообще, немецкие солдаты хоть и были явно тертыми калачами – скупость и рациональность действий явно наталкивала на эту мысль – однако чувствовали себя достаточно расслабленно. За время короткой остановки успели поссать в придорожных кустах, выкурить по сигарете и о чем-то веселом поговорить. Знай они, что два десятка тяжелых танков сейчас разглядывают их через прицел, вероятно вели бы себя совсем иначе.

Так или иначе спустя несколько минут, выстроившись в уже виденном ранее порядке, небольшой отряд опять пришел в движение, попылив дальше на юг в сторону Дрё.

– Фугас, – майор скомандовал заряжающему. Тот молча, не слишком суетясь потянул указанный снаряд из укладки и сунул его в казенник.

– Есть фугас.

Идея майора заключалась в том, чтобы пропустить разведчиков как можно дальше и уже потом расстрелять в спину. Ввести противника в заблуждение относительно того, где находится передовой рубеж обороны французов. Мелочь, как говорится, а приятно.

– Огонь, – скомандовал себе и еще трем заранее выделенным для этого танкам Бийот. Расстояние в километр для новой 90 миллиметровой пушки – плевое, тем более что фугас достаточно мощный, а сильно бронированных целей пока не появлялось.

Пятидесятиметровый участок дороги густо покрылся разрывами, одновременно со стороны леска застрекотала пара пулеметов, решивших вопрос с мотоциклистами. Первый выстрел ушел чуть ниже и разорвался у колес, бронеавтомобиля, стальная защита которого дождь из осколков выдержала, а вот колеса – нет. Потеряв управление, немецкий водитель попросту свалил машину в кювет, где ее и догнал второй фугас командирского танка.

Бой, если это можно так назвать, закончился буквально за минуту. Под перекрёстным огнем разведывательная группа погибла, не успев даже понять, что происходит.

– Собрать трофеи, проверить выживших. Столкните металлолом с дороги и закидайте ветками, чтобы его видно не было издалека, – отдал распоряжения комбат и высунулся из люка танка. Солнце припекало сверху по-летнему жарко, хотя часы показывали едва десять часов утра.

Со стороны места побоища щелкнул одиночный выстрел, потом еще один. Сомнений, что это могло быть у офицера не было, однако как-то на это реагировать он не собирался. Вот только заботы о пленных, тем более скорее всего раненных, ему тут не хватало, да и на землях Франции они, а не где-нибудь под Мюнхеном, так что собаке – собачья смерть.

Несколько пулеметов, десяток винтовок и солидный запас патронов к ним в итоге можно было записать себе в актив.

– Раздайте этим, – поморщившись кивнул на безоружных бойцов разгромленной дивизии Бийот. Судя по появлению передовых разъездов вермахта, больше подкреплений ждать не придется. – Раскидай их по отделениям, чтобы все вместе вдруг не побежали.

Начштаба соединения, которое в сумме уже тянуло на хорошенько потрепанный полк, только кивнул, он и сам об этом думал.

А через час на дороге появились немецкие танки и наконец началась серьезная заварушка.

Глава 9

– Выстрел, – сам себе по въевшейся за годы привычке скомандовал майор, после чего дернул спуск. Пушка грохнула, откатилась назад и выплюнула гильзу. Боевое отделение еще сильнее заволокло газами от сгоревшего пороха: система вентиляции на В-2 совсем не впечатляла и при активной стрельбе выполняла свои функции отнюдь не на сто процентов. В отличие от самого орудия: выпущенный секундой ранее снаряд нашел цель и с грохотом проломил немецкую броню, обездвижив еще «третий штуг». – Бронебойный.

Невидимый счетчик где-то на задворках сознания танкового аса клацнул, высветив число тридцать девять, и командир батальона был намерен довести в этот день счет до круглого.

Механизированную колонну вермахта удалось прихватить, что называется, со спущенными штанами. Как только команда ушла в эфир по растянувшемуся на целых два километра танковому полку с тевтонскими крестами на бортах начали работать сразу полтора десятка орудийных стволов.

Сначала, как водится приголубили головную и замыкающую машины, ограничив остальным маневр на не слишком широкой, покрытой гравием дороге. 90-мм снаряды с легкостью пробивали бортовую броню немецких Pz.4 и никакие дополнительные экраны, навешиваемые для защиты уязвимых частей танка, в данном случае помочь не могли.

– Выстрел! – Немецкий танк успевший сориентироваться, что в такой обстановке было не так-то просто, съехав в кювет развернул пушку и пальнул куда-то в сторону врага, после чего довернув лбом к опасности на полной скорости рванул вперед. Только там, накоротке у бошей был хоть какой-то шанс не быть расстрелянными как в тире. Понятное дело, что французы постарались врагу лишних шансов не давать, и по шустрой коробочке отработало сразу два орудия. На самом деле, хоть немецкие танкисты об этом и не знали, лобовую броню их танков французское орудие пробивало не на много хуже чем бортовую. 80 мм под углом в 30 градусов с расстояния 900 метров, новая французская танковая пушка на полигоне пробивала с вероятностью в единицу. На практике это значение, конечно падало, но не критично.

– Фугас, – танки, в общем-то французской засаде, можно сказать что и не угрожали. Шансов пробить лобовую броню В-2 у немцев при любых раскладах было не много. Другое дело – пехота. Следующие на грузовиках за бронированными машинами пехотинцы при первых же выстрелах посыпались на землю и теперь под градом пуль – это пехотное прикрытие старалось – пытались как-то, где ползком а где короткими перебежками, приблизиться к расстреливающим их колонну французским танкам. Учитывая что между дорогой и засадой располагалось ровное как стол скошенное по августовскому времени поле, шансов у них было не то чтобы очень много, однако майор решил помочь своей пехоте и парой выстрелов заткнул самые настырные немецкие пулеметы.

Вообще, нельзя не признать, что не смотря на всю неожиданность засады и подавляюще преимущество в плане артиллерии, отреагировали немцы очень профессионально. Никакой паники, никто не начал убегать или творить глупости. Танковый полк сработал как единый механизм и уже через пару минут солдаты вермахта приняли бой, хоть и заведомо проигрышный. Пехота развернулась в цепи, артиллеристы отцепили пушки и принялись обстреливать поселок, а оставшиеся на ходу танки перешли в решительную атаку.

– Бронебойный! – Крикнул слегка оглушенный собственными выстрелами майор. В этот момент в башню его В-2 прилетел какой-то шальной снаряд, молотом жахнув по броне и, хоть и не пробив, но добавив дополнительную басовую ноту в адском концерте под названием танковая дуэль. – Выстрел.

Снаряд прочертил в воздухе пологую дугу и уткнулся под башню очередной четверке, через десяток секунд изнутри повалил густой дым, а потом с громким хлопком башня в языках пламени подлетела над корпусом и, хлопнувшись обратно, сползла набок, понуро уткнувшись стволом во французскую землю.

В какой-то момент немцы поняли, что ловить им тут нечего, после чего начали откатываться за дорогу и дальше на запад, оставляя чадить на поле боя закопчённые стальные остовы и трупы солдат. Впрочем, так просто отпускать их никто не собирался.

– Вторая рота в атаку, – скомандовал Бийот щелкнув тумблером и переключившись на внешнюю связь. – Корнель, контролируй дорогу, чтобы нам никто во фланг не зашел.

Восемь тяжелых танков с натугой рыча моторами двинулись напрямую через поле за отступающими немцами, то и дело на секунду останавливаясь и посылая вперед один за одним снаряды.

– Беречь боекомплект, – мысленно обругав себя за то что не подумал об этом раньше, отдал приказ командир батальона. Вот что значит воевать все время при статичной линии фронта: когда знаешь, что снаряды подвезут по первому требованию, не слишком думаешь об их расходе.

В итоге удрать удалось только двум десяткам танков и большей части немецкой пехоты. Как ни крути – тяжелые танки совсем то что нужно для эффективного преследования по пересеченной местности, где В-2 с трудом выдавали жалких двадцать километров в час.

– Нда… – Майор задумчиво снял шлемофон и почесал вспотевший под броней затылок. – Теперь точно спрятаться не получится.

Ровное скошенное поле пересекали теперь восемь, вернее даже шестнадцать, примерно параллельных полос оставленных танковыми гусеницами.

– Господин майор! – К остановившемуся под деревом командирскому танку подскочил молоденький солдатик в смешно съехавшей на бок каске Адриана. – Капитан Лювар приказал передать, что у него в батальоне семнадцать погибших и восемь тяжелораненых. В колониальном батальоне девять погибших и одиннадцать человек тяжелораненых. Господин капитан спрашивает, что его людям делать дальше?

Еще одной проблемой было отсутствие у пехоты переносных раций, что сильно ухудшало возможности маневра силами в бою.

– Передай капитану Лювару, пусть соберет трофеи, а вражеские тела оттащит за эту сторону дороги, чтобы они нам глаза не мозолили. А потом пускай его люди начинают усердно копать укрытия, для себя и для танков, впрочем для танков я потом сам покажу где. Ясно?

– Так точно, господин майор. Разрешите исполнять?

– Беги, воин.

Пьер Бийот несколько секунд смотрел в спину удаляющемуся солдатику, после чего нырнул обратно в люк и скомандовал возвращение на позицию.

К сожалению, танковый батальон был поставлен в такую ситуацию, что ни отступить ни сманеврировать хоть как-то по сути возможности не имел. Едва танкисты покинули бы Байоль – сразу бы оголился левый фланг двадцать первой колониальной, которая и так находилась мягко говоря не в лучшем состоянии и пыла вынуждена прикрывать фронт в добрых десять километров.

Подготовить же несколько запасных позиций и маневрировать с их помощью во время боя не давала открытая, просматриваеая во все стороны на километры, местность. Едва бронированная машина покинет укрытие, сразу станет мишенью буквально для всех вокруг. Броня В-2, конечно, крепка, но это же не повод подставляться лишний раз.

В итоге после короткого совещания решено было сделать обратный маневр, перенести основную линию обороны не назад, а вперед в Ле Файи, где до этого стоял только передовой дозор, а позицию в Байоле оставить в качестве запасной.

– Вот здесь окопы рыть, – не то чтобы не доверяя подчиненным, скорее от привычки все контролировать лично, майор показывал руками где будет проходить линия обороны. – И для танков нужно вырыть окопы, одиннадцать штук.

– Не успеем, господин майор, – отозвался пехотный комбат, – шанцевого инструмента недостаточно.

– Так пройдитесь по окрестностям, соберите у гражданского населения! – Вызверился на пехотного офицера танкист, – я что ли должен вам лопаты искать?

– Есть добыть лопаты! – Принял стойку смирно капитан, – разрешите исполнять?

– Стой, – мгновенно отошел Бийот, прикинул объем работы, который даже при наличии инструмента выглядел более чем значительным и добавил. – Сначала для пехоты укрытия ройте, а танкам потом. И полностью закапывать в землю не нужно, сантиметров шестьдесят будет достаточно: нижнюю лобовую деталь прикрыть и катки, на всякий случай. Теперь иди.

Как показали дальнейшие события, решение не оставлять ядро отряда в уже "засветившимся" селении было более чем верным. Спустя полтора часа после боя с немецкой танковой колонной – взятый в плен раненный немецкий пехотинец рассказал что это авангард 12 танковой дивизии – над полем битвы вновь появилась "рама", навернула несколько кругов по окрестностям, высматривая внизу подробности произошедшего. А после того как разведывательный самолет удалился на Байоль начали падать артиллерийские снаряды, мешая с землей всю выстроенную и замаскированную оборону французов. Благо под налет попали всего три оставленных там танка и рота закопавшихся в землю по самое набалуйся солдат, поэтому французские потери в итоге оказались достаточно незначительными.

Артналет продолжался добрых полчаса, причем судя по количеству и частоте разрывов огонь вел целый гаубичный дивизион, а значит где-то там впереди, оставшаяся без танкового полка и получается ставшая не очень танковой, но все еще опасная 12 дивизия. Тем более, что французские машины расстреляли примерно половину боекомплекта, а подвоза снарядов в ближайшее время не ожидалось.

Где-то через час после окончания обстрела – сводный полк как раз успел пообедать – начался второй акт так неудачно для немцев начавшегося представления.

На этот раз буром никто переть не стал. Наоборот, неизвестный немецкий генерал спешил свою мотопехоту и отправил ее устанавливать рубежи французской обороны на своих двоих. Получилось медленно но относительно безопасно.

В 14.37 – находящийся на подготовленном НП майор совершенно рефлекторно бросил взгляд на часы – со стороны Жюмеля показались редкие цепи пехоты в мышиного цвета одежде. Они не торопясь, покуривая на ходу и о чем-то переговариваясь шли на юго-запад в сторону занятого французами Ле-Файи.

– Попустите поближе, чтобы наверняка, – негромко отдал распоряжение Бийот, впрочем, все и так знали, что нужно в таком случае делать. Когда до передовых позиций французов оставалось метров четыреста в дело вступили батальонные минометы, высыпав на голову врагу полтора десятка мин, что было более чем достаточно, чтобы отогнать немцев и не раскрыть раньше времени структуру своей обороны. Лишь один "гочкис" с дальнего правого фланга позиции выпустил вслед отступающим пехотинцам длинную, на весь магазин, очередь, скосив троих или четверых бошей, после чего заткнулся и больше не отсвечивал.

Последовавший за этим второй за день артналет – более короткий но и более активный – нанес защитникам гораздо больший ущерб. К сожалению вариантов где бы можно было спрятаться в округе было не так уж много, что изрядно облегчало работу немецким пушкарям. Буквально за десять минут сводный отряд потерял больше полусотни человек убитыми и тяжелоранеными, плюс прямым попаданием в крышу башни был выведен из строя один танк.

– Полковник Розе! Вызывает майор Бийот, прием, – после окончания обстрела, последнему дураку стало ясно, что долго они так не продержатся. Без артиллерии, без авиации, ожидая возможной атаки с трех сторон, срок жизни вставшего в оборону подразделения вероятнее всего будет исчисляться часами. Поэтому командир танкового батальона принял решение связаться с непосредственным начальством и запросить дополнительных инструкций. Однако эфир на его призывы оказался глух: ответа не было. – Полковник Розе. Вызывает майор Бийот! Прием.

В 15.50 в поле зрения обороняющихся вновь показались боши. На этот раз было видно, что настроены они всерьез. На окраину Жюмеля выкатилось несколько танков, пара самоходок, развернулась цепями пехота и не торопясь, с чувством собственного превосходства атакующие начали сближение. Два селения разделяло двухкилометровое поле, и немецкие танки, уже распробовавшие терпкий вкус французских 90-мм снарядов совсем не торопились приближаться, предпочитая поддерживать пехоту издалека.

Когда стрелки приблизилась к краю селения метров на пятьсот, вновь активизировались артиллеристы. То тут, то там начали вставать фонтаны земли, как бы намекая, что ничего хорошего французов сегодня не ждет.

– Ну это мы еще посмотрим, – буркнул своим мыслям майор и отдал команду, – огонь!

Тут же застрекотали пулеметы, косой смерти проходя по немецким цепям. Только этого и ждавшие опытные немецкие сержанты бросили своих людей на землю, а по пулеметам начали стрелять оставшиеся в тылу "четверки".

– Бронебойный, – с танками нужно было что-то делать иначе они всю пехоту повыбьют а потом и бронированными коробочками займутся без проблем. – Выстрел.

Снаряд описал пологую дугу пролетев в полутора метрах правее от цели, воткнулся в землю далеко в немецком тылу.

– Еще бронебойный, – второй снаряд нашел цель, однако пробить лобовую броню на смог: чиркнув по верхнему бронелисту болванка свечой ушла в небо. Даже для такой замечательной пушки два километра было немного слишком. Самого рикошета майор, понятное дело, не увидел, но то что вражеский танк продолжил после попадания стрелять, говорило само за себя.

Меж тем разрывы стали вставать на позициях обороняющихся все чаще и чаще: видимо у немцев проблем с подвозом боеприпасов не было.

– Пускай пехота отступает на запасные рубежи, – скомандовал майор. – А мы прикроем.

Прикрывать о большей части приходилось из спаренных пулеметов, патроны хотя бы добыть было более мене просто.

Конечно же атаковать все время в лоб немцы не собирались. Нарвавшись на устойчивую оборону они по своему обычаю попытались ее обойти. Справа сделать это помешали заслоны 21 дивизии, а вот на левом фланге у Биота была зияющая пустота, обещанный пехотный полк так и не подошел. Когда ближе в шести вечера позицию в Ле Файи начали обстреливать перекрестным огнем с двух сторон, стало совсем не до шуток.