Текст книги "Николай I Освободитель. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Андрей Савинков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Весна в этом году вообще была достаточно ранняя, что и позволило нам с Воронцовым – он, впрочем, по-стариковски кутался в теплый плед – не слишком боясь закоченеть на открытом воздухе, пить чай и любоваться окрестностями. Хотя я, по правде говоря, больше внимания уделял изумительной красоты ажурным наличникам и карнизам, к которым явно приложил руку настоящий мастер.
– Шах, – вырвал меня их созерцательного состояния голос наставника. Я бросил быстрый взгляд на доску: от шаха, как известно, еще никто не умирал – закрылся конем, одновременно развивая фигуру. – И все же не для игры в шахматы ты сегодня приехал и даже не для того, чтобы попить чаю.
– Чай у вас, Семен Романович, как всегда прекрасный, – тут я нисколько не кривил душой.
– Ну да, ну да, можно подумать у тебя в Михайловском хуже, – пробурчал Воронцов, но было видно, что похвала ему приятна. Он еще немного подумал и взял моего коня, сдваивая мне пешки. – И все же. Я знаю тебя слишком хорошо, и в том, что ты терпеть не можешь просто так ходить в гости, без веской на то причины, уверен на сто процентов. Сколько раз ты был здесь за прошедшие годы?
– Раза четыре, пожалуй, что и был, – пожал плечами я, двигая вперед ферзевую пешку и подрывая вражеский центр.
– А сколько раз ты приезжал просто так, без повода?
– Хм… Наверное, ни разу, – улыбнулся я, будучи вынужден признать правоту Воронцова.
– Ну вот и я о чем… – Семен Романович не смотря на свой весьма солидный – в этом году ему исполнялось семьдесят – был еще очень даже бодрым стариком и даже тяжело перенесенное воспаление легких, отправившее его в постель на добрых два месяца, не слишком на нем сказалось. Во всяком случае умственно он мог дать фору многим молодым, чем я и хотел воспользоваться.
– Хорошо, – я кивнул, Воронцов тем временем не стал бить мою пешку своей, а вместо этого подкрепил ее слоном. Видимо, он не был против поиграть с изолятором. – Вы что-то знаете о Ротшильдах?
– Хмм… – задумался мой собеседник, отвлекшись от шахмат. – Жиды, какие-то? Фамилию, пожалуй, что и слышал, однако, где именно – не скажу.
– Ротшильды – старая европейская семья уже несколько веков занимающая ростовщичеством, – Воронцов хмыкнул, мол ну да, чем они еще могли бы заниматься. – Пару лет назад, глава дома умер, а его сыновья разъехались по Европе, основав несколько связанных между собой банков. Лондон, Париж, Вена, Франкфурт, Неаполь. Весьма ловкие ребята, умеющие делать деньги практически из воздуха и, естественно, не гнушающиеся всякими темными делишками, способными принести хорошую прибыль.
– Естественно.
– Нет таких преступлений, на которые, пусть даже под страхом виселицы, не пойдет капиталист ради трехсот процентов прибыли, – по памяти процитировал я не родившегося – хотя вполне возможно, что уже родившегося, если его Маркс цитировал – Даннинга. – Собственно, поговорить я хотел с вами именно о Лондонском отделении их финансовой организации.
– Логично, – согласился Воронцов, у которого до сих пор на острове оставалось огромное количество связей.
– У меня появилась информация, что Ротшильды готовят грандиозную аферу. Даже не спрашивайте откуда, – Семен Романович, привыкший к тому, что я регулярно огорошиваю окружающих знаниями неизвестной природы и бровью не повел. – Биржевая махинация, с потенциальной прибылью в миллионы фунтов стерлингов.
– Серьезно, – пробормотал Воронцов. Курс рубль/фунт стерлингов соотносился примерно, как 6к1, и даже миллион фунтов – была вполне солидная как для частного капитала сумма. – И в чем ее суть?
– Суть в том, что имея филиалы и во Франции, и в Германии, и в Англии, Ротшильды одновременно увлекаются разведением голубей…
– Быстрая связь, – мгновенно уловил суть наставник.
– Именно, – я кивнул, – более того, все об этом знают. А дальше, как говорят фокусники, следите за руками: приходит новость о том, что через пару дней должно состояться генеральное сражение между войсками Наполеона и коалициантов. На следующий день, Ротшильд показательно лихорадочно бросается продавать английские ценные бумаги, одновременно распространяя слух, что все пропало, союзники разбиты, а корсиканец завтра-послезавтра высадится на острове…
– Но ведь это чушь! – Воронцов скептически изогнул бровь.
– Чушь не чушь, а панику на пару дней создаст легко. Ну а больше, собственно, и не нужно: подставные люди за это время скупят облигации по цене бумаги, на которой они напечатаны, и когда подоспеет опровержение, дело будет уже сделано.
– Может сработать, – после некоторой паузы, вынес вердикт Воронцов. – Не бесспорно, но как один из возможных вариантов – вполне. Что ты хочешь от меня? Мои связи на острове?
– Я… Я хочу, чтобы вы отправились в Лондон лично. На пару лет хотя бы, до конца пятнадцатого года. Я дам вам кое-какую сумму в золоте и хватких ребят, на которых можно положиться. Они и охранниками вам будут ну и кое-какую другую работу на острове заодно сделают. Собственно, от вас требуется только крутиться в нужном обществе и быть в курсе событий. Думается мне, что пропустить всю заварушку будет сложно в любом случае.
– Хочешь и в Лондоне осведомителей заиметь? – То ли одобряюще, то ли осуждающе констатировал Воронцов. Я не стал отпираться и кивнул. – А меня, значит, на место Толстого определяешь? Староват я, однако, для таких номеров, да репутация не та, не станут к наставнику великих князей всякие обиженные стекаться…
– Я бы не стал вам такое предлагать, Семен Романович, – я покачал головой, – потому что безмерно вас уважаю… Ну и по вышеозвученным причинам, конечно, тоже.
– Понятно… – Протянул Воронцов, переваривая полученную информацию, – не против, если я часть своих денег вложу в это дело?
– Когда я был против? Вы же знаете, я готов брать в компаньоны любого разумного человека, способного принести отчизне пользу, – я долил себе кипятка из стоящего на столе меднобокого самовара, встал, подошел к ограждению веранды, сделал добрый глоток ароматного напитка и продолжил мысль. – Знаете Семен Романович, ведь вас называют первейшим англофилом в России. Ваша репутация настолько опережает вас, что в первые годы нашего сотрудничества, я даже боялся, чтобы кое-какие… Конфиденциальные сведения, доступ к которым вы тут получили, не утекли на ту сторону пролива, понимаете меня?
– Понимаю, – поморщился Воронцов. Было видно, что эта тема ему не слишком приятна, – более того не могу отрицать того, что получал некоторые намеки в озвученном направлении. И все отклонил.
– Знаю, – я усмехнулся, повернулся к наставнику и посмотрел ему в глаза. – Англичане, когда их спросили имеет ли смысл пытаться привлечь вас к заговору, как известного англофила и вероятно не слишком восторженно относящегося к сохранению за Бонапартом трона, ответили категорически отрицательно. Более того, они просили устранить вас вместе со мной. Видимо за все хорошее к ним отношение.
– Даже так? – Воронцов удивленно вздернул брови.
– Именно
– Ну что ж, – подумав о чем-то своем несколько минут выдохнул бывший воспитатель. – Я согласен, давайте попробуем ободрать этих Лондонских снобов как липку.
ЗЫ. Это бонусная глава, выложенная по достижению 2,5к лайков. Следующая бонусная глава будет выложена при наборе 3к лайков под этой книгой. Уверен, при желании, сделать это можно остаточно быстро)
ЗЗЫ. Очень много чего нужно написать по 13–14 году. Хотел ускориться, но никак не получается(И да, прошу больше комментариев, а то не очень понятно, нравится вам или нет.
Глава 17
Боевые действия в Европе, прерванные на зимний перерыв, возобновились в марте. Причем возобновились они самым неожиданным для коалициантов образом. На прорыв пошел Сен-Сир со своими сорока пятью – маршал не терял зимой время и сумел провести весьма обширную вербовочную кампанию на французских землях в Далмации – тысячами бойцов. Откуда-то у него появилась в большом количестве артиллерия, причем конная, а также в достатке боеприпасы к ней, что позволило ему сходу прорвать австрийскую блокаду, нанести противнику большие потери и уйти на север в сторону Баварии.
С пушками вышла достаточно забавная история: впрочем, австрияки, выкатившие нам ноту протеста, явно не посчитали ее таковой. Артиллерию, отрезанные от внешнего мира французы могли взять только у Османов, вот только те, учитывая, как сказали бы в будущем, напряженную международную обстановку, совсем не горели желанием ослаблять свою армию. Ну и, конечно, свое крепкое плечо в этом деле не могла не подставить Россия – не бесплатно естественно, хотя, учитывая расклады, ради затягивания боевых действий в Европе можно было бы даже приплатить, – мы продали две сотни пушек туркам, а те по схеме замещения – французам. Со своей, понятное дело наценкой, куда же без этого. В итоге в выигрыше остались все, кроме австрияков, которым этот маневр стоил семи тысяч человек убитыми и раненными и появления на арене мощного сорокатысячного французского корпуса. Но у них, никто не спрашивал.
На западном фланге, Веллингтон, оправившись после поражения вновь начал теснить Сульта, прикрывавшего французскую границу, однако тут на руку Бонапарту сыграли разгорающиеся внутренние противоречия в стане испанцев. Это когда твою страну захватывает сосед очень легко объединяться ради общей цели. Когда же интервенты выбиты, война перенесена на его территорию, наступает время делить власть, и вот тут уже все обычно проходит не так гладко. А если наложить на все вышеописанное еще и полностью разрушенную экономику государства, огромные потери в людях и продолжающего сидеть у французов в плену «официального» признанного самими испанцами короля Фердинанда, то можно легко представить всю глубину той пучины внутренних разборок, в которую стремительно погружалась Испания.
В этой ситуации Бонапарт совершил практически гениальный дипломатический маневр. Начал переговоры с испанскими кортесами о заключении мира на условиях присоединения Каталонии к Франции. С одной стороны такие условия испанцев не могли удовлетворить совершенно, а с другой – постоянная война и шастающий туда-суда корпус англичан, который тоже был, если уж говорить совсем откровенно, далеко не хор мальчиков-зайчиков, заставлял задуматься о прекращении боевых действий. Да и возвращения короля в Мадриде желали отнюдь не все.
К чему приведут переговоры, весной четырнадцатого года было еще не понятно, однозначно было другое, тылы Веллингтона с каждым днем становились все менее и менее надежными. Это поднимало в полный рост вопрос о захвате Байоны – более-менее крупного порта уже на территории непосредственно Франции, через который в дальнейшем могло бы идти снабжение англичан. Вот только там стоял Сульт и семьдесят тысяч французов, и сражаться они были готовы до последнего.
Основные же события происходили в это время в Саксонии. Там окруженный с трех сторон – австрийцы, пруссаки и доведшие численность своей армии до сорока семи тысяч человек шведы, угрожали перерезать пути снабжения засевшей вокруг Лейпцига французской армии – Бонапарт был вынужден отводить свою армию на запад.
В районе Эрфурта произошло первое относительно большое сражение четырнадцатого года, где Блюхер во главе прусско-австрийского стотысячного корпуса удачно подловил Нея на переходе и навязал маршалу бой в невыгодных для того условиях. Мишель сумел отступить на юг, но этот маневр стоил ему четыре тысячи солдат убитыми и раненными.
В течении всего марта и апреля стороны маневрировали, пытаясь дать противнику генеральное сражение на своих условиях, и при этом откровенно боясь неудачи, которая могла бы стоить и тем, и другим слишком дорого. Все изменил подход прорвавшегося на север Сен-Сира, который привел с собой чуть более тридцати тысяч ветеранов.
15 апреля мне пришлось давать в Госсовете большой отчет о деятельности переселенческой комиссии за последние пять лет и перспективных планах ближайшее будущее.
Резные стулья, обитые алым бархатом, дорогой паркет, обвешанные орденами на военных мундирах и гражданских сюртуках члены совета. Благо по весеннему времени было еще не очень душно, потому что летом такие заседания превращались в натуральную пытку. Все-таки никакая позолота и дорогие сорта дерева не способны заменить самый простой кондиционер.
Тридцать пять членов совета, включая самого императора с интересом смотрели за моим выступлением у трибуны. В эти времена свежесозданный орган еще не превратился в почетную синекуру для престарелых сенаторов и потихоньку впадающих в маразм убеленных сединами генералов. Тут присутствовали тридцать пять человек, назначаемых лично императором, и большинство из них, нужно признать, были в этом зале по делу. А если учитывать любовь императора спихивать принятие важных решений – ну и соответственно формальную ответственность за них – на подчиненных, можно сказать, что Госсовет в эти годы был более чем работоспособным органом.
Без ложной скромности скажу, что работа была за это время проделана колоссальная. Начиная с девятого года на юг, Екатеринославскую, Таврическую и Херсонскую губернии было переселено больше ста пятидесяти тысяч семей или примерно полмиллиона человек. На каждую семью был выделен земельный участок, была выдана ссуда на обустройство и обозначен пятилетний льготный по налогам срок. Все это, а также постройка церквей, школ, больниц, складов и различных производств обеспечивающих нормальное существование крестьян на новых землях требовало огромного количества труда и средств. Однако и отдача была не малая: как показывала собранная местными администрациями статистика, переселенное на юг население, получив в достатке пахотной земли и личную свободу в довесок, начинало лихорадочно плодиться, строгая детей буквально пачками. А если добавить к этому еще и повышенную – лучший климат, больше еды плюс самое минимальное медицинское обеспечение – выживаемость этих детей, то в итоге выходило что скоро Причерноморье полностью закроется как направление для переселения крестьян. Были еще земли вдоль побережья Азовского моря и новоприсоединенные – ну как «ново» восемь лет уже прошло – земли в междуречье Прута и Днестра, а дальше все. Нужно было перенаправлять потоки на Кавказ и за Урал. С последним без железной дороги я даже не пытался разбираться: стоимость переселения – как в деньгах, так и в человеческих жизнях – будет такая, что ну его нафиг.
– Таким образом, полноценное заселение земель Кавказской губернии без усмирения горских народов абсолютно невозможно. Регулярные набеги, грабеж, разорение, убийства и похищения мирных поселян делают освоение этого региона невыгодным с экономической точки зрения. С другой стороны, без заселения этого края русскими людьми мы рискуем в любой момент потерять земли вдоль Терека и южнее, поэтому хочу вынести на обсуждения Госсовета вопрос об активизации борьбы с дикими горскими народами. Особенно сложная ситуация на восточном фланге Кавказской линии, на который регулярно совершают набеги племена чеченов.
Кавказский вопрос совершенно не входил в сферу компетенции моей переселенческой комиссии, однако был, так сказать, смежным. Без решения которого все равно дальше двигаться было решительно невозможно.
– У вас есть конкретные предложения, ваше императорское высочество? – Тщательно скрывая прорывающееся раздражение спросил Семен Кузьмич Вязьмитинов, исполняющий обязанности председателя комитета министров и одновременно главы госсовета. Мы с ним не слишком хорошо сработались, когда он еще был военным министром, и я решительно не понимал, за что Александр двигает его наверх. Но брату в любом случае было виднее, он в этой придворной камарилье разбирался лучше меня. – Проблема Кавказа вельми обширна и явно выходит за границы переселенческого вопроса.
– Есть, – я кивнул. – Хочу поставить вопрос о замене Ртищева на другого, более решительного и способного подойти к вопросу замирения горских народов более комплексно, генерала.
– Что вы подразумеваете под комплексным подходом, ваше императорское высочество, – последовал вопрос из зала.
– Необходимо взять, как бы это странно не звучало, на вооружение опыт предков, – принялся я излагать свое видение будущей кавказской войны. – Нашей целью должно быть не усмирение каких-то там горцев, они как принесут присягу, так и забудут о ней, буде представится для того удобная возможность. Целью должно быть заселение края русскими землепашцами, с постепенным продвижением освоенных районов на юг вплоть до Большого Кавказского хребта. Собственно говоря, я не предлагаю ничего нового – так издревле боролись против любящего набежать и пограбить противника: постройка укреплённых линий, улучшение путей снабжения, заселение крестьянами и так далее. Повторяющимися циклами: то, что перед нами не крымские татары а чечены, ничего по большому счету не меняет.
– Я вижу, ваше императорское высочество, вы уже составили свое представление о необходимых мерах? – Поинтересовался Вязьмитинов вкрадчивым голосом. Одновременно я перехватил короткий обмен взглядами между ним и сидящим тут же Александром, – возможно, вы подготовите более детальный план необходимых по вашему мнению мер, с росписью требуемых средств, а также потенциальных кандидатов?
Я мысленно застонал… Вот какой черт меня тянул за язык? Мне что больше всех надо? Видимо мое смятение явственно отразилось на лице, потому что в разговор вступил Александр и безапелляционно припечатал.
– Николай подготовит и доложит на следующем заседании совета, – стало очевидно, что от этой дополнительной нагрузки мне не удастся отвертеться.
В целом, заседания Госсовета стали для меня очередной, достаточно обременительной обязанностью, хотя где-то глубоко в душе я и был согласен, что во многом они необходимы как часть подготовки к моему будущему правлению. Если я когда-нибудь до этого момента доживу и не повешусь от обилия взваленных на себя дел. Благо большинство из них, порученные тщательно подобранным исполнителям худо-бедно продвигались вперед с моим минимальным приглядом. Ту же постройку первого паровоза взять или кондитерское дело.
«Русский шоколад» к четырнадцатому году уже имел четыре больших фабрики и поставлял свою продукцию не только на рынок Российской империи, но и в Швецию, Турцию – немцам и французам сейчас было не до шоколада, но я надеялся с окончанием войны залезть и на этот рынок – и даже в Англию. Впрочем, там достаточно быстро завелись подражатели, у которых банально логистика была гораздо дешевле, хоть за счет имени и высокого качества мы продолжали держать весьма солидную долю рынка. Опять же сахарные заводы тут были, что называется, «в масть». Казалось бы мелочь, но копейка тут, копейка там, все это складывалось в весьма немаленький денежный поток.
– Пойдем, поговорить нужно, – поймал меня на выходе из зала, после окончания заседания Александр. Пять минут переходов по коридорам, два пролета лестницы, небольшое помещение, где располагался стол секретаря и дежурного офицера. И вот святая святых системы государственного управления империей – рабочий кабинет императора. Впрочем, в эти времена, кабинет был не столько местом откуда совершается руководство страной, сколько личной рабочей зоной. Во всяком случае помещение это было для проведения совещаний и прочих там встреч совершенно не предназначено. Письменный стол, несколько стульев, кушетка для отдыха, умывальник. Небольшой бар, заставленный бутылками и графинами, стеллажи, заполненные книгами и папками с бумагами, на стенах картины в дорогих рамах.
Надо отдать должное, в быту Александр был достаточно прост и все годы в кабинете делали ремонт лишь один раз, да и то скорее косметический. Все-таки есть свои положительные стороны в монархической системе правления: главному человеку в стране совершенно не нужно понтоваться, как-то подтверждать перед окружающими свой статус. Всем и так все ясно.
– По поводу Бенкендорфа хотел поговорить и всей его организации, – сев за стол и подождав, когда я умощу свою задницу на стул для посетителей, сразу озвучил тему разговора император.
– Не отдам, – тут же отреагировал я. – Такая корова нужна самому. Я его чуть ли не десять лет обучал и тренировал не для того, чтобы ты его теперь забрал.
– Какая корова? – Не понял брат, сбитый с толку словесным потоком.
– Да это так… Не важно, – я махнул рукой. – Но Бенкендорфа не отдам.
– Ты же понимаешь, что такая организация не может не стоять на государственной службе? То, что вы делали… Это по факту участие в заговоре… Формально. – Задал Александр вопрос и замолчал, принявшись набивать трубку табаком. Я только поморщился – и в прошлой-то жизни никогда не курил, а местные табаки так вообще казались отвратительно вонючими.
– И что ты хочешь? – Матерясь про себя на чем свет стоит, задал я наводящий вопрос.
– Нужно принять всех сотрудников на службу официально. Раздать звания, награды опять же, чтобы все по-человечески было, – Александр пожал плечами и выпустил в воздух облако табачного дыма.
– Ну Бенкендоф-то и так считается на службе. Просто вместо присмотра за безопасностью на моих заводах, его обязанности несколько… шире.
– И какое у Бенкендорфа сейчас звание?
– Подполковник, – осторожно ответил я, подозревая подвох. – Он ко мне в шестом, дай Бог памяти, году пришел штабс-капитаном, в девятом получил капитана, за двенадцатый год – майора. Ну а за последнее дело – подполковника он получил и к Владимиру третьей степени представлен. И деньгами я ему премию отсыпал не поскупись
– Ты меня, Ники, иногда поражаешь, – Александр откинулся на спинку стула, зажав трубку в зубах и слегка прищурившись, принялся изучать меня взглядом, как будто видел первый раз. – Ты иногда выдаешь такие решения, что… А иногда наивен как ребенок, коим на самом деле и являешься.
– Что не так? – Настороженно переспросил я.
– Да все, – еще одна струя дыма в потолок. – Бенкендорв по факту замещает должность как минимум генеральскую, однако ходит у тебя в подполковниках. За «раскрытие» заговора, за спасение жизни императора и, между прочим, твоей тоже, на секундочку, жизни ты его к Владимиру третьей степени представил? Деньги вообще не счет, бабушка бы пятьдесят тысяч душ не раздумывая отдала за такую работу и была бы права.
– Как при бабушке уже не будет никогда, – я мотнул головой, одновременно понимая, что Александр говорит не о том, а я действительно лажанул.
– Вот-вот, – Александр вздохнул, подумал еще немного и выдал решение. – В общем так, у тебя есть пара дней, чтобы подать мне записку о создании государственной… Как у тебя служба будет называться?
– Служба имперской безопасности, – мгновенно выдал я. Действительно, как можно было упустить такую возможность.
– СИБ, – попробовал император на язык получившуюся аббревиатуру и удовлетворенно кивнул. – Подходит. Так вот, структура, обязанности, потребный бюджет, насчет помещения подумай – не все же им в Михайловском у тебя под боком сидеть, – в общем, не маленький, сам знаешь, что нужно. Главой будет твой Бенкендорф, с производством в генерал-майоры для начала.
– Понятно… – протянул я.
– Что тебе понятно?! – Неожиданно вспылил Александр. – Никто у тебя службу не забирает, будешь продолжать ее курировать и дальше! Порядок должен быть во всем, а то развели тут самоуправство. И людей своих, которые и верные, и дельные одновременно нужно холить, лелеять и регулярно награждать! Чтобы в один момент не увидеть их неожиданно для себя среди тех, кто придет тебя убивать следующий раз!
– Хорошо, я понял, сделаю, – только и оставалось согласиться с доводами брата мне. В конце концов, он прав как минимум уж в том, что такого рода структуры могут существовать исключительно под крылом государства, и самодеятельности в этом деле лучше не допускать. – Я хотел с тобой еще по одному поводу поговорить.
– Что еще? – Пришла очередь насторожиться Александру.
– Есть вероятность… – Я так и не придумал как подступиться к этой проблеме самостоятельно, поэтому в итоге решил переложить ее на брата. Пускай, как говорится, у него голова болит. – В общем, один из двух ближайших годов: либо пятнадцатого, либо шестнадцатого года будет очень неурожайным. Лето будет холодное и дождливое и даже в июне может выпадать снег: урожай, как ты понимаешь собрать практически не получится.
– Охренеть, – только и смог произнести Александр. На несколько минут в кабинете воцарилась такая тишина, что было слышно, как тлеет табак в императорской трубке. – Спрашивать тебя откуда ты это знаешь, смысла нет, я правильно понимаю?
– Нет.
– И какой именно год будет не урожайным, ты тоже не знаешь, но точно уверен, что один из двух.
– Да.
– Охренеть, – еще раз выматерился Александр. Я его понимал, но помочь не мог ничем: банально не помнил, в каком году взорвется Тамбороа, и выброшенный в воздух пепел приведет к похолоданию на планете. Вроде как в пятнадцатом, но вот вначале года или в конце, сколько не ломал голову, выудить из глубин разума эту информацию не смог. В итоге посчитал, что лучше дать такой расплывчатый прогноз, чем не дать никакого. – Ладно, попробуем с этим что-то придумать… И да Кавказ, напоминаю, тоже на тебе.
Я только обхватил руками голову и застонал…
