Текст книги "Сказки старого дома .Трилогия"
Автор книги: Андрей Басов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 80 страниц) [доступный отрывок для чтения: 29 страниц]
Пробираюсь через траву к дороге. Позади в лесу ритмичный стук. Лесорубы, что ли? Как? Рубят мой лес! Возмутительно!
Выхожу на дорогу в том месте, где стояла карета. Рядом в траве валяется маленький, тёмно-синий, бархатный мешочек со шнурком-завязкой. Подбираю. Тяжеленький. С вышитой золотом короной и вязью латинских букв ВВ. Всё, как и должно быть в сказке. Распускаю шнурок и заглядываю внутрь. Ни фига себе! Примерно поровну золотых и серебряных монет. Всего, наверное, с килограмм, если не больше. Такого богатства я отродясь в руках не держал. Хоть сейчас давай дёру домой! Правда, Александр упоминал, что корысть в ворота Дома не пролезает.
Вот так принцесса! Интересно, что это? Королевская компенсация именно за книгу Андерсена или сценарием предусмотрен любой подходящий предлог снабжения деньгами? Ведь я же думал об этом.
Мало сказать, что принцесса очень симпатичная. Всё-таки красавица – сам же придумал! Однако никакого любовного трепета, восторга в отношении ее у меня нет и в помине. Мешает понимание неестественности происходящего? Наверное, но всё равно интересно и увлекательно уже сейчас.
Памятуя о сказочных воришках, рассортировываю монеты на золотые и серебряные и распихиваю по разным карманам. Вроде всё. Можно двигать к городу. Идти легко. Тропинка вдоль дороги ровная, и не жарко. Интересно, а в чем здесь меряют расстояния? В футах? В локтях*? В полетах стрелы или пули мушкета?
Локтей через пятьсот прохожу мимо чистенькой, ухоженной, как на картинке, фермы. Дом и другие строения далеко от дороги, но видно, что там кто-то есть. Через щель изгороди на меня смотрит большая, пятнистая свинья и похрюкивает, моргая маленькими глазками. Галльский петух с высоты забора подозрительно и презрительно обозрел меня правым, а затем и левым глазом. Видимо, угрозы он во мне не разглядел и поэтому решил не тревожить своих хозяев зряшным кукареканьем.
По законам жанра меня вроде бы должна догнать какая-нибудь повозка и подбросить до города. И в самом деле – позади за холмом слышатся постепенно нарастающий скрип и дребезжание какого-то транспортного средства. Останавливаюсь, оборачиваюсь и жду. Телега – не телега. Фургон – не фургон. Что-то похожее на то и другое вместе, нагруженное кучей пузатых мешков, корзинами, бочками и влекомое парой мохнатых, низкорослых серых лошадок.
На высоком сиденье с вожжами в руках восседает довольно примечательная, немного полноватая фигура. Слегка потрепанные и испачканные коричневые куртка и широкие штаны явно не характерны для городских франтов. На голове видавшая виды серая кожаная шляпа с обвисшими полями. А под ней – круглая физиономия сорокалетнего мужчины, обрамленная аккуратно подстриженной бородкой. В прищуренных черных глазках одновременно благодушие и хитроватость, не очень-то вяжущаяся с общим обликом чуть курносенького простака. Вот если Санчо Пансу снять с осла и пересадить на кóзлы телеги, то будет довольно похоже.
– Не подвезти ли синьора к городу? – на чистом русском языке послышалось с высот тележных козел.
Ура, сработала корректировка речи!
– Подвезти. Сколько запросишь?
– Ну, пять солентино*, – просительно и несколько заискивающе произнес возница, окинув меня оценивающим взглядом с головы до ног.
Похоже, меня хотят надуть, учитывая мою не типичную для данной местности внешность.
– А сколько это – солентино?
– Солентино – это и есть солентино, – недоуменно ответствует возница, – всегда так было.
Ладно, попробуем подойти к информационно-финансовой проблеме с другой стороны. Я вскарабкиваюсь на кóзлы и устраиваюсь рядом с подвинувшимся возницей.
– А как выглядит солентино?
Возница старательно роется в кармане штанов и выуживает оттуда потертую медную монету размером примерно в три копейки советской чеканки. Я, в свою очередь, достаю серебряную и спрашиваю:
– А в этой сколько солентино?
Глядя на мою монету, глаза возницы приобретают мечтательное выражение.
– В этой сто солентино.
– А как она называется?
– Декста.
– А больше дексты есть монеты?
– Есть золотой. В нем десять декст.
– Прекрасно. Декста будет твоей, если по дороге расскажешь о городе, к которому мы направляемся, и его жителях. Я иностранец издалека, и мне всё это очень интересно.
– Иностранец издалека, стало быть... И не запылившийся, и без кареты и лошади, и без дорожного мешка. Обычное дело! А рассказать – то почему бы и не рассказать доброму человеку.
А мужик-то не дурак! И к странным явлениям вроде привычный. Тронулись. С высоты кóзел видно, что дорога как-то весьма и весьма оживилась. Вдали, рядом с городом довольно бурное пешее, конное и колесное движение в обе стороны. Да и за нами в отдалении тащится пара повозок. Похоже, с дровами из созданного моим воображением леса.
– У тебя имя-то есть? – спрашиваю я возницу.
– Есть. Как же без имени!
– Ну?
– Что "ну"?
– Если и дальше будешь прикидываться глупым, то слезу и поеду с кем-нибудь другим, кто будет поумнее и кому сто солентино нужнее, чем тебе.
Угроза мгновенно сработала.
– Кристофер. Можно просто Крис.
– А меня можешь звать просто Серж.
С этого момента словоизвержения возницы нужно было уже притормаживать, чтобы не утонуть в совершенно лишних сплетнях и бесполезных сведениях.
Крис – возчик из крестьян. В своей деревне он собирает у селян продукты-изделия для отправки в город, а в городе развозит по заказавшим их торговцам. Все довольны. У Криса есть работа, а у селян нет забот с перевозкой своих товаров в город.
Королевство называется Верн. Точно так же именуется и столичный город, к которому мы подъезжаем. Море и порт Верна, скрытые городским холмом, нам с дороги не видны. Кузен жены Криса держит в Верне неподалеку от порта небольшую, чистенькую таверну с комнатами для постояльцев. А если уж сам Крис приведет постояльца, то этому гостю будет оказано просто несказанное благоприятствие. Почти даром, разумеется.
Король Верна умер два года назад. Никто из горожан даже и не заметил бы его смерти, если бы об этом не было оповещено герольдом на ратушной площади. Со сменой королей спокойная и безопасная жизнь в Верне течет не прерываясь. Мужского наследника престола умерший король не произвел на свет. А принцесса Виолетта по древнему закону не может стать королевой, пока не выйдет замуж. До тех пор управление государством находится в руках главного министра. Впрочем, точно так же, как и при покойном короле. Государственный совет во главе с королем или королевой предпочитает просто утверждать решения министров. Так спокойнее.
Наверное, это и хорошо, что титулованное дворянство устранилось от управления государством и городом. Тут нужны способности, а не титул. Министров в королевстве подбирают как раз по пригодности и не важно, дворянин он или простолюдин. Нынешний главный министр – выходец из цеха кузнецов, а городской магистр – из цеха каменщиков.
Только вот с принцессой Виолеттой уже два года сплошная морока. Претенденты на ее руку ходили в Верне первый год после смерти короля чуть ли не толпами, беспокоя своим количеством и выходками местных жителей. Постепенно потасовки между ними сошли на нет из-за бессмысленности. Никто ничего не выигрывал. Деньги кончились, и воинствующие легионы слегка и не слегка побитых потенциальных женихов рассеялись в тех же направлениях, из которых и прибыли за добычей престола. Принцесса словно ждет кого-то определенного и поэтому отказывает любому из претендентов.
Мне стал понятен вензель ВВ на кошельке из синего бархата – Виолетта Вернская. И буквы вовсе не латинские.
Скрип нашей повозки перекрыл доносящийся сзади топот копыт быстро приближающихся и, судя по частоте стука, совсем не тягловых лошадей. Два всадника поравнялись с нами и придержали коней. Первым ехал молодой человек крепкого телосложения, примерно моего возраста, с приятными чертами лица, пытливыми серыми глазами, остреньким носом, узенькими усиками со столь же узенькой бородкой и растрепавшимися от ветра длинными, темными волосами. Барственная осанка, кольчужная рубашка с чеканными бляшками и длинный кинжал в богатых ножнах выдавали дворянское происхождение. Мне показалось, что я его где-то видел. Вернее, лицо такого типа. Только вот где?
Второй всадник – средних лет, – видимо, оруженосец первого. Блестящие доспехи и длинный меч хозяина приторочены к седлу и бряцают при каждом шаге лошади.
Крис стянул шляпу и слегка двинул головой сверху вниз, наметив поклон.
– Опять в город, Кристофер? – спросил молодой человек. – Всё еще никак не переберешься в Верн насовсем?
– Мое почтение, ваша милость. Никак не переберусь. Жене жаль оставлять хозяйство.
– Ну-ну, а кто это с тобой? – молодой человек с любопытством бросил на меня внимательный взгляд.
– Путешественник из дальней страны. Вот везу показать нашу столицу.
– Очень хорошо. Путешественников в Верне любят. Особенно тех, кто с деньгами!
Молодой человек развернул коня и послал его вперед. Оруженосец рванул следом. Мне показалось, или молодой граф в самом деле на миг обернулся на скаку, глянув еще раз на меня?
– Кто это? – спросил я.
– Молодой граф Казимир, – ответил Крис, напяливая шляпу. – Наша деревня на их землях.
– С тобой, я смотрю, он приветлив.
– Когда он был мальчишкой, то я прислуживал ему в графском замке. Да и господа, приехав в Верн, останавливаются в таверне у нашего родственника, где и я сам.
– У них нет своего дома в Верне?
– Нет. По моим соображениям, сейчас молодой граф уже, наверное, в седьмой раз двинулся покорять принцессу Виолетту.
– Тоже претензии на королевский трон?
– Пожалуй, трон ему меньше всего нужен. Безнадежно и страстно влюблен. А скольких женихов он своими руками отвадил от принцессы, то это знают лишь королевский лейб-медик да местные костоправы.
– Экий завязывается узелок!
– Что-что?
– Ничего. Скажи-ка, любезный Кристофер, а где это ты научился так складно, совсем не по-крестьянски изъясняться?
– Так там же, в господском замке. Учили молодого графа, и я попутно тоже учился.
Незаметно за разговорами мы и оказались у городских стен. Кованые ворота широко распахнуты. А локтях в пятидесяти от них в стене низкая и широкая арка, забранная толстой решеткой. В проем арки ныряет не очень широкая, но, похоже, довольно полноводная река. Проследив мой взгляд, Крис пояснил:
– В городе нет колодцев, но в каждый дом из реки приходит вода, – и чуть подумав, добавил: – и не только.
Что означает это "и не только", я понял чуть позже.
Двое стражников у городских ворот приветствовали нашего возницу как старого знакомца:
– Привет, Крис! Гони солентино за ввоз товара!
Возница нехотя полез в свой бездонный карман, но вдруг передумал:
– Я везу в город богатого иностранца. Стало быть, по закону мне положена от города награда в пятую часть его платы мне за провоз.
– Ладно, ладно, сколько он тебе заплатил?
– Пять солентино.
– Да ты с ума сошел! Где ты видел такие цены за попутный подвоз?
– Синьор, – произнес один из стражников, обращаясь ко мне, – сколько вы заплатили этому мошеннику?
– Еще не заплатил, но заплачу пять солентино, как только проедем городские ворота. Так уж договорились.
– Надо же, с невнесением пошлины за ввоз в город товара получается шесть солентино за час пути! Даже если ты вез попутчика от самой своей деревни. Проезжай скорее, пока мы тебя не поколотили за грабеж иностранцев!
Мы въезжаем в ворота и останавливаемся в тени городской стены.
Я вручаю Крису серебряную монету, которую он принимает с облегченным вздохом, и спрашиваю:
– Хочешь заработать еще одну?
– Еще бы! А что делать?
– Во-первых, мне нужна пища и пристанище на ночь, а ты упоминал что-то о родственнике жены – владельце таверны. Во-вторых, ты покажешь мне город. Согласен?
– Конечно. Только мне сначала нужно развезти товар.
– Вот и поедем вместе.
Крис тронул вожжи, и мы с грохотом и тряской покатили по выложенной булыжником мостовой. От широкой площади у городских ворот расходились веером три улицы локтей по 20-25 шириной каждая. Мы свернули в правую, полого поднимающуюся вверх. Грохот колес стал намного тише, а тряска почти пропала. Улица вымощена ровным, почти плотно подогнанным друг к другу желтоватым, тесаным камнем. Короткая трава, прорастающая меж камней мостовой, создает изящный, приятный глазу дорожный узор.
– Это улица ремесленников и торговцев. Она называется Рыночной, – пояснил Крис. – Каждая поперечная ей улочка принадлежит разным ремесленным цехам и торговым гильдиям. В Верне нет рыночной площади. Вместо площади – эта улица.
На улице чисто и спокойно, несмотря на обилие людей в похожих на театральные платьях и костюмах, двигающихся туда-сюда вдоль каменных и деревянных домов с лавками. Одни куда-то спешат, а другие останавливаются у лавок и придирчиво рассматривают выставленные товары. Мы сворачиваем на улочку с висящим на углу замысловатым железным сапогом и останавливаемся у третьего от угла дома. Крис соскакивает с повозки, и я тоже. Надо осмотреться, поразмяться.
Из дома выходит сухопарый старик в кожаном фартуке и подходит к повозке. Крис скидывает на мостовую несколько мешков. Старик развязывает один из них, вытаскивает из него коричневую шкуру, тискает, мнет ее, разглядывает на свету и даже нюхает. Наконец он удовлетворенно кивает головой и жестом приглашает нас войти в дом.
Большая комната со столом-прилавком. Запах кожи и, наверное, дегтя, которым намащивают дратву. По стенам полки с образцами кожи и готовой обувью. За распахнутой дверью в другую комнату видны несколько мастеров, сосредоточенно работающих шилом и молотком. Цены на кожи, видимо, оговорены заранее, и хозяин мастерской уже отсчитывает Крису монеты. Его взгляд случайно падает на мои кроссовки, и рука с очередной монетой замирает на полпути. Крис оборачивается, понимающе кивает и говорит старику:
– Иностранец. У них всё не как у нас.
Старик молча кивает, заканчивает расчет и подходит ко мне.
– Синьор не сочтет за оскорбление, если я униженно попрошу посмотреть его башмаки.?
– Не сочтет, не сочтет, – отвечаю я, мигом скидывая кроссовки.
Старик ставит их на прилавок и начинает сосредоточенно рассматривать, поворачивая из стороны в сторону, прощупывая и заглядывая внутрь.
– A-di-das, – прочитывает он по слогам, – Великий мастер этот Адидас! Нигде не видно прошивки подошвы, а легкость и мягкость какая! Словно воздушные. А кожа-то, а кожа-то вéрха какова! И подметка по твердости чуть ли не каменная и в то же время почти прозрачная. Шкура дракона?
– Не знаю, – честно признался я, – может быть.
– Продайте мне. Готов заплатить за это чудо две... нет, три дексты.
– Даже не просите!
– Четыре!
– Не могу – подарок.
Чуть ли не на бегу напяливаю кроссовки и вскакиваю на козлы. Крис уже там и подстегивает лошадей. Последнее, что успеваю заметить, – это чуть не плачущий старик-сапожник с выражением лица как у ребенка, которому только что не купили удивительную игрушку.
– Пять, – доносится нам вслед.
– Теперь куда? – спрашиваю Криса.
– К виноторговцам, – и в удивлении вертит головой. – Пять декст! Надо же отказаться! Видно, ты и в самом деле не беден.
Молчу. Сворачиваем в улочку с виноградной гроздью на углу и сразу же останавливаемся. Из дома выскакивают пара здоровенных парней и без всяких разговоров пристраивают к повозке доски, скатывают три бочки, которые мгновенно исчезают в распахнутых воротах. Переваливаясь с боку на бок, из ворот выплывает фигура, сама похожая на бочку. Маленький, толстый и лысый мужчина степенно подкатывает к повозке и протягивает Крису деньги, которые мгновенно исчезают в его бездонном кармане.
– Теперь к портным – к Льюису, – и мы сворачиваем в улочку с гигантской иголкой на углу. Непривычная для человека советского мира чистота, обилие цветов на окнах и одна за другой – портновские мастерские и лавки торговцев тканями в непрерывном ряду. Подкатываем к одной из них. Я помогаю Крису снять с повозки оставшиеся мешки. Сами затаскиваем их в двери. На полках многоцветье маленьких и больших рулонов тканей и тонких кож, наверное, со всего света. Здесь тоже запах кожи, но приправленный уже не дегтем, а воском.
У прилавка клиент в широкополой шляпе с пером беседует с хозяином – вероятно, самим Льюисом. А рядом наготове подмастерье с каким-то полосатым шнурком в руках.
– Привет, Крис. Что привез? – хозяин, передав клиента помощнику, выходит из-за прилавка, развязывает первый мешок и вдруг замирает, раскрыв рот, глядя на меня. Крис, не заметив этой метаморфозы в хозяине, машинально произносит:
– Немного сукна и побольше полотна.
Потом чувствует, что происходит что-то не то, но всё понимает, проследив взгляд хозяина. Обреченно вздыхает и повторяет уже однажды произнесенную фразу:
– Иностранец. У них всё не как у нас.
Но хозяин уже не слушает его. Бросив мешок и сорвавшись с места, он начинает описывать вокруг меня какой-то ритуальный танец, приговаривая при этом:
– Какая прелесть! Какое простое и вместе с тем мудрое решение! Ничего лишнего. Движений не стесняет. А карманов-то, карманов-то сколько и все там, где нужно и для того, что нужно. О, и внутри тоже! Поразительно! Восхитительно! Неподражаемо! – он бесцеремонно и восторженно осматривает, ощупывает мою бесценную джинсу, не обращая внимания на позвякивающие в карманах монеты.
Хотя мне и льстит такое внимание к моей экипировке, тем не менее я вкрадчиво прерываю восторги рыцаря иглы и утюга, стараясь быть максимально тактичным:
– Нельзя ли нижайше побеспокоить вас просьбой указать мне, где в вашем гостеприимном доме находится туалет?
– Что-что?
– Туалет.
– ???
– Ну, такая маленькая комната для отправления естественных надобностей.
– Ах, клозет, – с облегчением догадывается хозяин портняжного заведения, – конечно, конечно, прошу за мной.
Мы выходим во внутренний дворик, он указывает на симпатичную кирпичную будочку, крытую черепицей, и тоже тактично исчезает.
Стиль строения, разумеется, не деревенский, как у нас. Захожу. Мама родная – вот так сюрприз! Никаких характерных для заведений такого рода запахов. Посреди широкая, толстостенная керамическая ваза без дна высотой до колена, и там, внизу журчащий поток воды. Теперь ясно, что имел в виду Крис, говоря, что река несет в город воду не только для питья. Понятна и чистота улиц, и отсутствие гнилостного смрада в воздухе, который неизбежен для поселений без канализации.
Возвращаюсь в мастерскую. Крис и Льюис уже рассчитались между собой, мешки куда-то унесли, а они оба ожидают меня явно с каким-то замыслом.
– Льюис хочет купить твой костюм для образца. Хорошо заплатит.
– Да-да, очень хорошо заплачу, – подтверждает местный модельер-конструктор и с надеждой, улыбаясь, смотрит на меня.
– И бесплатно сделает тебе другой костюм, какой захочешь, – добавляет Крис.
– Да-да, совсем бесплатно, – подтверждает местный Пьер Карден.
Нелепое положение. Отказать как-то неудобно. Сапожник не мог бы заменить мне кроссовок чем-нибудь, в чём можно появиться в своем мире. С джинсой – другое дело. Сшить можно что угодно. Только вот чтó я отвечу маме на вопрос о пропаже подаренного мне дефицитного костюмчика? Нет, продавать нельзя.
С другой стороны, Льюис, понятно, вознамерился сделать хороший гешефт на новой модели. Джинсы, безусловно, – очень простая и удобная одежда, заведомо обреченная на успех даже в средневековье. Льюис никакого понятия об авторском праве иметь не может. Но и в этом мире, наверное, существуют какие-то условности относительно копирования чужих изделий. Иначе бы Льюис не заходил бы так издалека с покупкой.
– Ладно, – говорю я, – продать вам костюм, Льюис, к сожалению, я не могу.
Улыбка мигом сползла с его лица.
– Но, – продолжаю, – мы можем с вами заключить другую сделку. Вы к сегодняшнему вечеру сошьете мне из тонкой коричневой кожи точно такой же костюм и доставите его, куда скажет вам Крис. В свою очередь, за такую услугу я позволю вам копировать мой костюм без каких-либо ограничений в любом количестве и материале. Подходят вам такие условия?
– Да-да, конечно, да. Пьер, Пьер, беги сюда!
И они с подмастерьем принялись энергично обмерять меня в длину и ширину с помощью полосатого шнурка. Крис подсказал адрес доставки заказа, и мы отправились дальше, свернув в улочку с вывеской в виде то ли рогатой коровы, то ли быка на углу. Здесь мы быстро справились с доставкой сыра, сдав торговцу по счету пять корзин желтых шаров. Повозка опустела. Встал вопрос, куда двигать дальше. Смотреть город или устраиваться с кормлением и жильем? Время около полудня. Обедать рановато. Решили всё же заехать в таверну и застолбить за собой ночлег и обед.
Продолжая двигаться всё по той же Рыночной улице, незаметно перевалили ее вершину, и мостовая, расширяясь, пошла на спуск. Отсюда меж домов уже видны морская синева и мачты кораблей в порту. Останавливаемся на половине спуска у симпатичного фахверкового дома с заманчивой и пугающей вывеской "Морской дракон". На ней искусно нарисован какой-то зверь в волнах с огромной пастью, непринужденно закусывающий двухмачтовым парусником. У дома – коновязь с парой верховых лошадей, а через распахнутые рядом с домом ворота видны дворовые постройки и распряженная карета.
Заезжаем в ворота. К нам мгновенно подбегает мальчик и принимает вожжи у Криса. О лошадях можно не беспокоиться. Через заднюю дверь входим в таверну. Большой зал. Несмотря на немаленькие окна, здесь темнее, чем должно бы быть. Наверное, потому, что всё убранство в умеренных коричневых тонах, приглушающих свет. Отделанные деревом стены, балки перекрытия, потолок, столбы, поддерживающие второй этаж, стойка, двери, столы и стулья, лестница наверх покрыты грубоватой, но замысловатой и красивой резьбой. На стенах расписные тарелки, оружие и несколько картин с морем и кораблями. За стойкой изобилие разноцветных бутылок и бочонков с краниками. Уютненько!
Божественные запахи описать труднее. Жареное мясо, смешавшиеся запахи множества специй и еще что-то совершенно неуловимое создают непередаваемо сказочный аромат, способный свести с ума не только голодного, но и сытого. Всё это впиталось в стены и живет своей неизменной жизнью, не всегда, наверное, совпадающей с переменчивой кухонной.
К нам подскакивает чисто выбритый мужчина лет пятидесяти в колпаке с кисточкой на голове. Хозяин таверны и родственник жены Криса.
– Серж, – представляет меня Крис.
– Колин ван Берн, а для друзей просто Колин.
– Сержу нужна комната на ночь и стол на сегодня и завтра.
– Нет ничего проще. Всё есть в лучшем виде. И постояльцы вполне приличные, спокойные. Молодой граф Казимир, барон Шварц, вчера откуда-то прибывший для сватовства к принцессе, да две семейные пары, ждущие отплытия на корабле.
– И это ты называешь спокойствием? – взвился Крис. – Казимир и какой-то возможный жених в одном доме! Твоя таверна еще цела только потому, что Казимир, наверное, не подозревает о сопернике под боком.
– Черт побери, но не мог же я отказать ему в постое!
– Да, конечно, не мог. Тащи вина, и будем надеяться на Бога.
Нектар – это не самая удачная характеристика тому вину, которое поставил на стол Колин. Правда, знаток и ценитель вин из меня никакой, но чувство вкуса у меня достаточное. Разобраться, что хорошо, а что не очень, могу вполне. В запах поставленного на стол вина хочется погрузиться по уши и никогда оттуда не вылезать. А вкус... Нет слов! Сладкое, но не слишком. Со вкусом винограда, вишни, земляники и малины одновременно. Стоит только смочить кончик языка – и возникает ощущение, словно вкус с запахом взбираются по языку вверх, лаская органы чувств, проникая в нос, глотку, легкие, мозг. Это не питие. Это сумасшествие наслаждения от капельки.
Выходим с Крисом из таверны и неспешным шагом спускаемся к порту. Корабли, корабли, корабли... Большие и маленькие. Старые и новые. Простые и разукрашенные. Чистые и грязные. Крики чаек, запах просмоленных бортов и тяжеловатый дух гниющих водорослей.
Разгар дня – разгар портовых работ. Скрип снастей и корпусов кораблей. Катятся бочки с кораблей и на корабли. Тащатся ящики, бутыли, корзины. Рвутся веревки. Падают грузы. Ругаются люди. А за всем этим – безбрежная синь спокойного моря и столь же безбрежная голубизна неба. Легкий ветерок с моря ласкает и приятно охлаждает кожу.
Знакомый Крису мастер цеха грузчиков сопровождает нас вдоль причалов, зорко следя за происходящим на них.
– Вот королевский военный фрегат, – говорит он, указывая на странного вида посудину, и добавляет: – Последний.
Парусов нет. Борта в зелени водорослей. Пушек нет и в помине в раскрытых портах. Команды не видно. Впрочем, нет – какая-то фигура в замызганной одежде выбирается из недр корабля. Лениво потягивается. Лениво подходит к борту. Лениво таращится на нас. Лениво сплевывает за борт и лениво удаляется туда, откуда появилась.
– И это военный флот? – удивляюсь я.
– Флота уже давно нет за ненадобностью, – ответствует мастер, – не воюем уже лет сто. Сначала долго держали флот и армию на всякий случай. Но потом постепенно от них избавились. Королевский волшебник лучше армии и флота защищает границы, а обходится в тысячу раз дешевле.
Последний причал. За ним чистый песчаный берег с лениво набегающими волнами. Здесь уже стоят несколько человек из портовых работников и разношерстная группка горожан. Они что-то внимательно высматривают то ли на берегу, то ли в волнах. Мастер озабоченно взглядывает на солнце, видимо, прикидывая время, и отдает какую-то команду портовым. Те резво бегут мимо нас в ближайший склад и волокут оттуда стол, довольно вместительный бочонок и корзину кружек. Ставят стол на песок в приличном отдалении от людей. На стол водружают бочонок, расставляют десятка три кружек и бегут к нам.
– Сейчас вы увидите представление, – предупреждает мастер, – но лучше бы его не было.
– А что в бочонке-то? – спрашиваю у мастера.
– Темное пиво.
Ждем минуту, другую, третью... Вдруг поверхность моря вблизи берега заходила волнами, набежала на песок и... Что за черт! Не может такого быть! Но всё-таки есть, протирай глаза или нет. "И тридцать витязей прекрасных из вод морских выходят ясных и с ними дядька их морской..." Вроде бы как-то так у Пушкина. Да, выходят, сверкая щитами и кольчугами. Да, именно тридцать. Сосчитано. Да, по подчиненности с дядькой своим бородатым. Или старшим братом по родству? Но они же не из этой сказки! Как сюда попали?
Группа вооруженной холодным оружием молодежи, совершенно раскованно переговариваясь между собой, располагается на песке вокруг стола. Бородатый дядька с огромным мечом наливает себе кружку пива, одним духом опрокидывает себе в рот и, громко, удовлетворенно крякнув, утирает усы от пены. Затем начинает разливать пиво по другим кружкам и передавать своим подопечным. Встряхнув напоследок бочонок, дядька убеждается, что сможет выцедить из него себе еще с половину кружечки. Что и проделывает со всей тщательностью. Раздается львиный рык дядьки, группа молодежи вскакивает, подхватывая щиты и мечи, строится и степенно уходит в море во главе со своим предводителем.
Я в полном обалдении. Ошибся Дом, смешав сказки? Или у меня где-то и когда-то мысли перепутались?
– И давно это чудо у вас появилось? – спрашиваю мастера.
– Наверное, с неделю. Как первый раз вышли, то всё порывались куда-то по берегу идти дозором и кого-то от чего-то охранять. Но никак не могли сообразить, в какую сторону идти. Всех перепугали настолько, что работы в порту остановились. Горожане в беспокойстве. Такая ведь неуправляемая силища – и прямо в столице! Пришлось мне с городским магистром и главным министром идти на переговоры со старшиной отряда. Сошлись на ежедневном бочонке пива за то, что они никуда не двинутся с этого места. Пока мы не выясним, куда им идти дозором и откуда. Здесь их оставлять совсем не хочется. Пока что мы ничего не узнали.
– Вы упоминали королевского волшебника. К нему обращались?
– Призывали. Он постоял, посмотрел и сказал, что это за пределами его возможностей.
Само собой. Сказки-то разные.
– Надо подумать. Может, я смогу тут чем-то помочь.
– Вы волшебник?
– Нет, но раз ваш волшебник не смог ничего исправить, то дело совсем не в волшебстве. Если я что-то придумаю, то вам сообщу.
От порта мы с Крисом возвращаемся в жилую часть города уже по средней из больших улиц. Мне всё больше и больше нравится этот чудесный городок.
– Эта улица называется Королевской, – начинает Крис.
– И ведет к королевскому дворцу, – закачиваю я.
Мы переглядываемся и дружно хохочем. Проходим мимо строя богатых домов, украшенных колоннами, скульптурами, росписью, мозаиками, и оказываемся на обширной, круглой площади с фигуристым фонтаном на десять струй в центре ее. Интересно, за счет чего он работает? Водонапорной башни в округе не видать.
– Вот это городской магистрат, ратуша, – говорит Крис, указывая на вытянутое вверх четырехэтажное здание со шпилем, – а это дом королевского волшебника.
– Разве он живет не во дворце?
– Нет, там места маловато. Да вот и он сам, – кивнул Крис в сторону проезжавшего мимо нас всадника.
Ну и волшебники в этой стране! Никакой седины, никакой бороды. Да и вообще -этот чисто выбритый человек вряд ли больше чем лет на пять старше меня. И ничего сверхъестественного и тем более зловещего в нем не чувствуется. Горожанин как горожанин. Разве что осанка преисполнена необывательского достоинства. Королевский волшебник проехал мимо, спешился у своих дверей и, не привязывая лошадь, скрылся в своем доме.
– Ну и дела! И этого я, кажется, тоже где-то видел, – я и не заметил, что произношу это вслух.
– Ты видел не его – Жозефа, а его младшего брата Казимира. Они очень похожи.
– Час от часу не легче. А почему же он не приютит брата, когда тот приезжает в Верн?
– Дом принадлежит королю, и по обычаю королевский волшебник всегда живет один. Обрати внимание. Вот и сам королевский дворец, напротив магистрата.
– Этот домик – королевский дворец?
– Он самый.
Наверное, я ничего не смыслю в королевских дворцах. Мы привыкли, что дворцы – это громадины Лувра, Эрмитажа или Эскуриала. Хотя, с другой стороны, и двухэтажный домишко в Летнем саду – тоже дворец своего времени для Петра Первого. А этот гораздо внушительнее. Этажей три, а больших, двустворчатых окон второго этажа по фасаду – аж все девять. Прочие архитектурные атрибуты дворца в виде королевского герба, ажурных решеток, балкончиков, амурчиков и даже горгулий тоже имеются. Но всё это такое миниатюрное, хрупкое, миленькое, что издали похоже на игрушечное.
