Текст книги "Борцы с нечистью. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Андрей Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3
– Леший

Инстинктивно пытаясь защититься, Лёха прикрылся руками и зажмурился. Он ожидал хватки, что раздавит его как упавшее на голову дерево. Но вместо сокрушающего давления услыхал выстрел. Чудовище убрало лапу и взревело – не столько от боли, сколько от ярости.

«Сектанты? – при мыслях о появлении преследователей Лёха испытал облегчение, хотя совсем недавно желал им провалиться сквозь землю».

Прорвавшись сквозь кусты словно медведь, в рощу залетел бородатый здоровяк, но отнюдь не тот, с которым имел несчастье познакомиться Лёха.

– Бейся супротив достойного противника, леший! – взревел бородач, грозя монстру увесистым боевым топором.

Названный лешим заклокотал, будто полый пенёк, по которому стучали палкой. Судя по тому, что повернулся к мужику, и шумно расставил ноги – вызов принял. Занеся лапу, леший вознамерился покончить с дерзким выскочкой одним ударом. Дядька хоть и был в плечах косая сажень, но на фоне лесного чудовища смотрелся как топорщившийся гусь перед человеком. Лёха с трудом представлял, что этот одиночка сможет противопоставить лешему; топора для равного боя казалось маловато.

Прежде чем монстр ударил, откуда-то вылетел маленький горшок, на котором болталась зажжённая тряпица. Он угодил в лоб лешего, и разлетелся осколками. Полыхнуло пламя, охватив мохнатую макушку и рога-сучья твари. Леший зарычал и замахал лапами, ломая попавшиеся ветви.

– Отведай «греческого огня», бревно! – лихо крикнул кто-то. – У-у-ух!

Однако мужика это не впечатлило.

– Промашку дала, дурёха! – пробасил он. – Лес спалишь вместе с нами!

Рядом с бородачом встала бабища, которая в росте и ширине немногим уступала мужику: руки с выпуклыми мышцами, как у пауэрлифтера; юбка опускалась чуть ниже колен, так что открыты сапожища – Лёха никогда не видел обувь такого большого размера; из-под косынки на мясистую щёку спускалась рыжая прядь волос. По вполне симпатичному лицу, носившему задорную полуулыбку, казалось, что его обладательнице около тридцати лет. Если бородач предпочитал топор, то баба держала кувалду, хотя легко было поверить, что способна ничуть не хуже вдарить своими пудовыми кулаками. Ну или объёмной выпирающей грудью. Под ней на поясе висели склянки и горшочки, и некоторые были с тряпицами.

– В пасть метила, – обидчиво отозвалась тётка. – Так он, бес, туда-сюда дёргается.

Она хотела добавить что-то ещё, но речь прервал леший. Лапа громыхнула в то место, где стояла пара – едва успели отпрыгнуть в разные стороны.

– Стало быть, одолевать будем тяжким путём, – заключил бородач. – Бельчонок!

Мужик не успел закончить призыв, а по роще уже ветром пронёсся чей-то силуэт. Когда он остановился, Лёха разглядел худощавого парня, который непрестанно и суетливо двигался, будто находясь под психостимуляторами.

– Я тутова, увалень! – протараторил Бельчонок.

Когда леший махнул лапой, парень был уже сбоку от него.

– Не сям, дубина, а тутова!

Разъярённый монстр крушил всё вокруг, но попытки подловить необычайно юркого мальца походили на попытки пьяного человека схватить муху. Пока леший гонялся за Бельчонком, бородач и баба не теряли время. Он прикрыл глаза, и через несколько мгновений лезвие топора раскалилось до красна. Она сняла с пояса горшочек с тряпкой, пропитанной горючей смесью. Но тётка не использовала что-нибудь вроде кресала, дабы зажечь «греческий огонь». Она тоже прикрыла глаза, и через несколько секунд тряпица воспламенилась сама.

– Олег, подсобить надобно? – к паре вышел ещё мужик, но с бородой поскромнее, чем у, по-видимому, вожака поразительной группы.

Новоприбывший сжал кулак, и весь он словно покрылся железной коркой.

– Твою ж… – обалдел Лёха, который к тому времени отполз к ближайшему дереву и, казалось, уже исчерпал запас удивлений. – Это чё, супергерои что ль?

– Надеюсь, так управимся, – ответил Олег. – Но зри в оба. Господи, помилуй… Иринушка, твой черёд!

Лёха посмотрел на бабищу-алхимика, – как окрестил её про себя – решив, что здоровяк обратился к ней. Но появился новый член группы, да такой, что у юноши в очередной раз отвисла челюсть. На голове девушки был апостольник, какой носят православные монахини, однако с укороченной тканью, едва достигающей плеч. Его чёрный цвет контрастировал с юным бледным лицом, имеющим острые черты. Внимание девушки направлено на лешего, но на мгновение она удостоила Лёху взглядом – холодным и строгим взглядом голубых глаз. Сверху «монашка» носила рубаху, имеющую короткий подол с вырезами, опускающийся до бёдер, а длинные стройные ноги обтягивали штаны.

Названная Ириной не имела оружия, и всё же она смело бросилась к лешему. Лёха весь сжался, когда чудовище потянулось к хрупкой на вид девушке. Она избежала ударов столь ловко, что даже Бельчонок уважительно присвистнул: от одного тычка увернулась кувырком, а через второй перепрыгнула как спортсмен-олимпиец.

– Глаза на меня! – воскликнула девушка тоненьким, но властным голосом.

Она вытянула руку по направлению к морде лешего. Из раскрытой ладони выплеснулся поток света, который ударил прямо по глазницам. Там не было глазных яблок, только тёмные провалы, и всё же чудовище с рыком отпрянуло. И ненадолго ослепло.

– Бельчонок!

Тётка бросила парню зажжённый горшок. Не дожидаясь, пока тот прилетит к нему, Бельчонок сам ринулся навстречу, и схватил горшок на полпути. Затем скоростной малый устремился к ослеплённому монстру, и занёс руку для броска.

– Чего?! – воскликнул Бельчонок, когда не смог сдвинуться с места.

Посмотрев вниз, обнаружил, что корень плотно обвил ногу.

– Гадюка! – Бельчонок безрезультатно дёрнулся.

Он повторно занёс руку с горшком, но бросить не успел – её тоже обвил корень. Извиваясь словно змеи, они повылезали по всей роще. Рядом с Лёхой тоже поднялся один. Он направил острый кончик на Лёху, и копьём устремился к нему. Юноша прикрылся руками, а в глазах потемнело от испуга. Дальнейшего он не видел, то ли потеряв сознание в переизбытке чувств, то ли будучи пронзённым дьявольским корнем.

– Держись!

Ирина, Олег и тётка-алхимик побежали на выручку, но всюду им препятствовали корни, не позволяя приблизиться к Бельчонку. Только железный человек пробился к нему и очень вовремя – леший собрался пришибить настырного парня. Железный покрыл руки коркой и скрестил их над головой, встав рядом с Бельчонком. Древесный кулак обрушился на блок. Железный пошатнулся, но выстоял.

– Спасибо, брат! – сказал Бельчонок, весь засыпанный трухой и насекомыми.

– Пустяк, – выдохнул железный человек, хотя по его лицу было заметно, что блок дался нелегко. – Готовься!

Железный принял защитную стойку, собираясь отражать следующий удар. «Надобно его отбить, и опосля корни с Бельчонка посрывать, – думал железный человек».

В последний раз думал, ибо молотящий удар лешего раздавил и железного, и Бельчонка, словно они были картофельными фигурками.

– Нет, Боже! Нет! – взвизгнула Ирина.

– Сие не простой леший, – зарычал Олег, огненным топором срубая корень. – Нам попался сам лесной хозяин! Ох, золотые мои, одолевать нам остаётся самым тяжким путём… Ха!

– Держись у меня, скотина! – пригрозила тётка-алхимик, с лёгкостью помахивая кувалдой.

– Не лезь на рожон, Евдокия, – предостерёг Олег. – Допрежь я с Ириной по обе стороны.

Сказано – сделано, бородач и «монашка» зашли к лешему с флангов. А Евдокия держалась в стороне, забивая вылезающие корни кувалдой словно в той старой игре, когда надо стучать по головам показывающихся кротов.

Несмотря на кажущуюся грузность Олег живо избегал атак чудовища, и сам в ответ рубил раскалённым топором по лапе, однако стараясь сечь так, чтобы лезвие не увязло в древесине.

Второй лапой леший пытался прихлопнуть Ирину. Один из ударов пронёсся в опасной близости от головы и сучком сорвал апостольник. Открылись светлые волосы, сплетённые в косу. Впрочем, девица уворачивалась не всякий раз. Когда леший сделал выпад, вместо уклонения Ирина твёрдо упёрлась ногами и ударила навстречу. Голым кулаком, будто каратист, ломающий доску. Но маленький кулачок и тоненькое запястье не дрогнули, врезавшись в массивную руку лешего. Он словно в стену бахнул. Даже грохот и ударная волна от столкновения были такими, что тряхануло ветви деревьев, и с них посыпались листья, а с земли поднялась пыль.

В этот момент, когда одна лапа была порядком порублена, а вторую отбросил удар Ирины, в ближний бой вступила Евдокия. Оказавшись рядом с лешим, она саданула кувалдой снизу-вверх по древесной морде. Чудовище отклонило голову и раскрыло пасть. Это тётке и нужно было: в глотку лешему полетел зажжённый горшочек.

Монстр зарычал, из его рта и глазниц полыхнули языки пламени. Сперва леший остервенело скрёб кору у подбородка, а затем зашагал в сторону чащобы. Но пройдя всего несколько шагов чудовище развалилось на кучу стволов и веток. Почти в таком виде Лёха застал лешего, с тем лишь отличием, что теперь из-под древесной горки шёл дым.

Ирина подбежала к неподвижным Бельчонку и железному человеку, плюхнулась перед ними на колени, и начала быстро читать молитвы. Тела озарил золотистый свет. Продержавшись несколько секунд, он потух. Ирина безвольно уронила руки на колени.

– Раздавил, нечистый, – помрачневший Олег стоял позади девушки. – Мертвы. Упокой Господь их души…

Он перекрестился, и жест повторила Евдокия. Ирина вновь начала читать молитвы, но уже без призыва силы.

– Эх, Бельчонок… Бедный сиротка! – всхлипнула Евдокия. – Эх, Глеб…

Олег вспомнил про юнца, невесть как вышедшего на засаду, которую охотники готовили для лешего. Посмотрев туда, где последний раз видел парня, Олег ожидал обнаружить пронзённый корнями труп. Но вместо этого увидел полупрозрачный синий купол, под которым угадывался силуэт свернувшегося калачиком юноши.

– Эт как разуметь? – удивилась Евдокия. – Колдун он никак? Силу нечистую призвал?

Купол понемногу обесцвечивался и терял плотность. Ирина прервала молитвы и подошла к нему.

– Нет, колдовской силы нету, – покачала она головой. – Это сила, подобная нашей.

– Хм-м, – озадачилась Евдокия. – Из других охотников буде?..

– Не. Тогда б нам подсобил, а не лежал в стороне, – возразил Олег. – Да и не слыхивал я про других охотников рядом. Знал бы, коли нашёлся таковой.

Купол окончательно развеялся. Лёха валялся без сознания.

– Как поступим с ним? – поинтересовалась Ирина.

– Сильный дар… С собой возьмём, – решил Олег. – А там игумен буде разбираться… Ирина, у тебя рука опухла. Сильно поранилась?

Встречный удар по лапе лешего не прошёл для девушки без последствий.

– Пустяк, – Ирина спрятала посиневший кулак за спину.

Раздался заливистый лай. В рощу заскочила стая собак и все они устремились к Лёхе. Но троица борцов с нечистью не сговариваясь загородили юношу и подняли оружие. Собаки непрестанно гавкали, носились вокруг группы, но приблизиться вплотную боялись. Вскоре подоспели сами хозяева. Вздрогнув, Ирина одной рукой кое-как натянула на голову сбитый апостольник. Среди дюжины прибывших был тот самый верзила, что устроил Лёхе допрос. Увидев компанию борцов с нечистью, верзила сперва отдышался, а потом выпалил:

– Кто такие? Чьих будете? Часом не соглядатая сообщники?

Загонщики взяли троицу в полукольцо и направили на них копья. Но борцы с нечистью не опустили оружие.

– Как узнал, что он соглядатай? – поинтересовался Олег.

– Он ещё не признался, но дело времени, – сказал верзила. – В лесу нашёлся, да убёг. Но тебе знать не должно. Сами чьих будете? А ну говорите!

– Церковная служба борцов с нечистью.

Олег произнёс тихо, так что было едва слышно сквозь неутихающий лай, однако все загонщики разобрали слова. И с волнением переглянулись. Все, кроме верзилы.

– Да ну! Как подтвердишь?

– Вот те крест.

Олег вытащил из-под ворота распятие.

– Вглядись получше. – Олег вытянул руку вперёд, так что серебристый символ покачивался на верёвке и всякий мог рассмотреть его. – Ты знать должен, какая кара постигает тех глупцов, что надевают сей крест без позволения.

И вновь предводитель загонщиков засомневался.

– Почём мне знать, что подлинный! Может, ты подделку нацепил, чтоб людей дурачить! Так соглядатаи и поступают!

Собаки вели себя всё наглее, норовя юркнуть под ноги охотников и укусить беззащитного Лёху. Тогда Ирина пристально посмотрела на свору, и голубые глаза мелькнули красным. Собаки вдруг испуганно завыли, и спрятались за хозяев, поджав хвосты.

– Ведьма никак! – вырвалось у верзилы.

– Пёс смердящий, – процедил сквозь зубы Олег, крепче сжимая топор, – ты ведьмой малосхимницу назвал. Это строго карается.

– Схимница… в штанах? – предводитель загонщиков недоверчиво посмотрел на Ирину, которая смиренно потупилась.

– Слухай, ты… Мы потеряли двух соратников в бою с лешим. И я сейчас весьма зол. А ну проси прощения у матушки Ирины. Иначе рассеку тебя от пустой башки до самых чресл! Проси прощения.

Лезвие топора затрещало, раскаляясь. Только тогда верзила спасовал.

– Христа ради, простите! – он упал на колени и ударил челом в землю. – Простите, матушка!

Загонщики тотчас отвели оружие от борцов с нечистью.

– Прощаю, – промолвила Ирина. – Но должно тебе всю седмицу утром и вечером молиться за рабов Божьих – Бельчонка и Глеба. Ибо они совершили святой подвиг: пали в бою с нечистью, защищая вас, ваших чад и весь род людской. Защищали от лешего-людоеда, что заманивал заплутавших глубже в чащобу, и пожирал. Как сказал Спаситель: «болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя». Вот что ещё, сделайте носилки – три штуки. Пару для погибших, одна штука – для юноши. Отнесёте их в посад.

Загонщики сразу засуетились, исполняя веление Ирины.

– И ещё, дуболомы, – сказал Олег, гася топор, – землёй засыпьте вон ту тлеющую кучу веток. А то не хватало нам ещё лес поджечь.

Глава 4
– Монастырь

До чего ж приятное колыхание. Будто вновь стал ребёнком, которого убаюкивает мама, мерно покачивая колыбель. И так мягко, словно сбоку плюшевая игрушка. Хочется обхватить её покрепче, потереться и вжаться лицом в податливую поверхность… Да-а, вот так, хорошо. Только кто так нагло шумит, нарушая блаженное забытьё?

С неохотой разлепив глаза, Лёха обнаружил себя обхватывающим пышную подушку, как ему сперва показалось. Но в следующий миг понял, что это большая женская грудь, оттягивающая рубаху. Вскрикнув, парень отпрянул и свалился с лавки. Чуть приподнявшись, Лёха увидел, что находится посреди движущейся повозки.

– Очнулся, болезный! – усмехнулась Евдокия, которую Лёха во сне принял за плюшевую игрушку. – А так хорошо дремал.

В конце лавки, на которой развалилась занявшая половину повозки Евдокия, сидела Ирина, а напротив неё – Олег. Вокруг, куда ни глянь, простирались холмистые луга.

– Тише-тише, – успокаивающе сказала Ирина. – А то головой стукнешься, и опять в беспамятство. Сядь на лавку.

Оробевший Лёха выбрал место рядом с Олегом.

– Как здоровье, молодец? – сухо спросил он.

– Здоровье… – Лёха прислушался к ощущением. – Вроде ничего не болит. Только очень пить хочется.

– Эт можно! – Евдокия сняла с пояса неказистую штофу, и протянула парню.

По привычке Лёха сперва собирался открутить деревянную крышку. Выдернув её, юноша поднёс горлышко к ноздрям. «Кто знает, что сунула алхимичка».

– Да водица простая, дурачок, – хохотнула бабища. – Не буду ж я поить «греческим огнём».

Давно ничего не пивший Лёха с жадностью присосался к горлышку. Разом осушив полбутылки, после он сказал:

– Это… ну… А может, у вас и поесть найдётся?

Ему передали горсть сухарей. Раньше Лёха воротил бы нос от такой еды, но сейчас набросился на неё как уличный пёс.

– Попроще налегай на снедь, а то плохо сделается, – предостерегла Евдокия.

Пока юноша хрустел сухарями на всё поле, он в очередной раз вспоминал прошедшие сцены – бегство и бой с лешим. «Они вроде не враждебны ко мне, в отличии от того сектанта, – Лёха украдкой поглядел на соседей. – Неужели сектант отвалил? Надо бы спросить, чем всё закончилось».

Когда Лёха задал вопрос, лица борцов помрачнели – перед их глазами пронесся момент смерти Бельчонка и Глеба. Олег коротко рассказал про схватку и про спор с загонщиками, под конец упомянув о защитном куполе, что уберёг от корней.

– Я? Вызвал… купол? – растерялся юноша, остановив руку с сухарём на полпути ко рту.

«Итак, что мы имеем, – Лёха вернулся к еде, теперь кушая сдержанно. – Вариантов несколько. Я под наркотой и всё мне кажется? Это сразу отвергаю, ничего не употреблял. Или тогда, у руин храма, я упал, ударился головой и так мозг повредил, что возникают зрительные, слуховые и тактильные галлюцинации. Есть такая вероятность? Вполне. Однако ж для галлюцинаций уж слишком всё реалистично. Вкус сухаря и всё прочее я чувствую более чем хорошо. Ладно, оставим такое развитие событий как наиболее вероятное.

Второе… У руин храма в меня бахнула молния. И я сейчас лежу в больничке, в коме. Всё происходящее генерирует мой воспалённый мозг. Вероятное событие? Да. Только здесь та же загвоздка: слишком всё по-настоящему для видений. Наверное, образы в мозге должны быть обрывочными, нечёткими, иногда лишёнными последовательного смысла. Как во сне, короче. Пока всё вокруг не выглядит таковым. Да и может быть так, что в коме мозг работает минимально, и такие реалистичные видения не воспроизведёт.

Третье… Да ну, нафиг, третье можно смело отвергать. На сектантов, реконструкторов и прочих косплейщиков уже всё не спишешь.

Остаётся четвёртое… Всё происходит по-настоящему. Я или в прошлое попал или в иной мир. Бред, блин. Лучше вот как пока думать: я в коме или под галлюцинациями – предположим. Но всё так супер-реалистично, что действовать буду разумно и аккуратно, как будто в неоспоримой реальности нахожусь…»

– Звать как тебя? – вывел из размышлений Олег. – Откудова будешь?

– Алексей. Ну или Алексий.

– Или?

Юноша осторожничал в словах, решив не выдавать правды. «Если я в ином мире, то мне могут не поверить. Сочтут одержимым или ещё что нехорошее».

– Я не помню… Кажется, память потерял. Только имя в голове осталось. Кто знает, может и оно не моё. Просто очнулся в лесу, вот и всё.

Поначалу он хотел было попытаться говорить на старорусский манер, но за секунду до этого одумался, сочтя, что всё равно не сможет звучать правдоподобно, только подозрений больше вызовет. К тому же если тут правда параллельный мир, то история и культура могли развиваться чуть иным путём, и есть языковые особенности, не похожие на старые диалекты родного мира.

– Вот бедолага, – протянула Евдокия.

От обороны Лёха перешёл в нападение:

– Я даже год толком не помню. Вообще ничего. Только смутные обрывки. Расскажете, что последнее время в стране происходит?

Юноша тут же мысленно отругал себя, подумав, что его вопросы уж слишком походят на интерес настоящего соглядатая, каким его видел верзила-сектант. Борцы переглянулись, и Евдокия пустилась отвечать, иногда поправляемая Олегом или, реже, Ириной. Выяснилось, что сейчас тысяча пятьсот восемьдесят первый год от Рождества Христова, а правит Русским царством государь Иван Васильевич.

«Божечки, это Иван Грозный, – приуныл Лёха. – Надо ж было из всех эпох залететь именно в эту? Ну почему не в Российскую империю? Почему не в СССР? Или на тысячу лет позже? Хотя кого обмануть пытаюсь, везде бы я смотрелся не к месту».

Юноша осведомился о важных событиях текущего века. Так он узнал, что Русское царство воюет с поляками и шведами, что Европу колбасят войны на почве протестантской Реформации, что с юга всех достают османы, и как идёт эпоха Великих географических открытий.

– Токмо околесица всё это – геграфичские открытия, – презрительно бросила Евдокия. – Земля у них, дескать, круглая. Экий вздор! Плоская она яко лавка под тобой…

Всё это для Лёхи звучало знакомо, однако он не мог назвать себя любителем истории, а потому и не мог подчеркнуть детальные отличия между историческим развитием этого мира и родного. Хотя всё же кое-что очевидно отличалось – здесь есть чудовища и магия.

Причём волшебство зримое, со всеми этим файрболлами, молниями и тому подобным. Магия известна людям с древних времён, но тогда ей плохо умели пользоваться. А вот за последние десятилетия случился этакий магический Ренессанс. Сравнить его можно с изобретением порохового оружия. Вроде о порохе и разных его свойствах знали ещё тысячи лет назад, но огнестрелы получили широкое развитие сравнительно недавно. Так и с магическими искусствами, в постижении которых начало преуспевать последнее поколение.

– Вы… это… гмх… монахиня, И-ирина? – выдавил Лёха, смущённо поглядывая на девушку, которая теперь была облачена в мантию. – Ну, всё там знаете о вере?

– Знаю столько, сколько мне Бог мудрости даровал, – вроде ответила мягко и даже немного певуче, но Лёху будто холодком обдало.

– Ага. Я не сказать, что эксперт… ну, то есть, особый знаток в вере. Но в Библии или где-то ещё там – не помню – сказано, что колдовство – грех. Так ведь?

– Так.

– Тогда поясните мне, почему вы все магией пользуетесь? Вот в бою с тем пеньком вы все ведь колдовали, так? Даже вы, Ирина.

– Ой, да тебя не просто по головушке приложили, а, зримо, загруженная телега по ней проехалась на полном ходу, – всплеснула ручищами Евдокия. – Хочешь сказать, мы и монахиня против нечисти нечистую силу пустили в дело?

Доселе бесстрастное лицо Ирины едва заметно дрогнуло.

– Может, и телега проехала – сказал Лёха с виноватым видом. – Да вы меня простите, если невпопад что ляпну. Болен я.

– Ничего, – ответила Ирина. – Та сила, что мы призываем – дар от Бога. И направлена сила эта на защиту. Колдовство же – на погибель всех прочих и души самого колдуна.

– Точно так, и не поспоришь, – Лёха усердно закивал головой.

– Да не тряси ей так, ежели и вправду ушибленный, а то ещё дурнее сделаешься, – бросил Олег.

Различная нечисть, как и магия, тоже издревле так или иначе влияла на человеческую жизнь. Одно время чудовища даже занимали место богов для людей и, по словам Ирины, воевала человеческими руками. Но теперь люди достаточно окрепли, чтобы дать бой тем тварям, что хотят вновь поработить человечество или навредить ему. Именно для противостояния таковым создана Церковная служба борцов с нечистью.

– Набирают туда только монахов? – Лёха покосился на Ирину.

– А чего, я больно похожа на монашку? – Евдокия театрально сложила руки в молитвенном жесте. – Ой, хорошо, что не ведаешь о моих прегрешениях. Хотя о неких буде рад узнать, хи-хи.

Она подмигнула Лёхе.

– Дуня, – строго произнесла Ирина.

– Ой, прости, – Евдокия потупилась.

– Нет, далеко не все монахи, – пояснил Олег. – Большинство из мирян.

– Скажите, а куда вы меня везёте? Надеюсь, не торговой казнью бить?

– Не за что тебя бить, – сказал Олег. – Везём в монастырь, где одна из ставок Церковной службы борцов с нечистью. Ежели не вспомнишь, откудова ты, то будем думать, как быть с тобой дальше…

Все смолкли, и Лёха погрузился в размышления. С одной стороны, мысль, что окружающее ему только видится, пробуждала любопытство и задор. «Если всё не по-настоящему, то и рисков никаких. Значит, можно отрываться по полной и не заботиться о последствиях. С другой стороны, если это реальность… Я оказался в мире, в котором о гуманизме и правах человека никто и не слышал, наверное, а война тут является заурядным способом решения проблем. Современных развлечений и удобств нет. Я мало что знаю о местных порядках и выгляжу полным придурком. Все тут просто помешаны на религии – дышат ею! А я вообще ни во что не верю. Блин… Друзей и связей нет. Короче, изначально оказался в рискованном и зависимом положении. Хотя у меня есть какая-то сила. Только вот пользоваться ей не умею… В общем, было бы очень неплохо найти дорогу домой, в родную эпоху. Если я попал сюда, то наверняка есть способ и вернуться».

Размышляя так и этак, всё время оспаривая себя, Лёха не заметил, как они подъехали к монастырю. Это оказалось не одним зданием, как воображал юноша, а целым обширным комплексом с крепостными стенами, хотя вооружённых защитников на них Лёха не заметил. Группа спешилась у ворот, и проследовала во внутренний двор.

Здесь вся троица борцов перекрестилась и поклонилась. Лёха, настроившийся не привлекать лишнее внимание своими действиями или бездействиями, что лишний раз выдают чужака, скованно повторил жесты. «Так, как там пальцы складывать надо правильно, – юноша быстро осенял себя крестным знамением, чтобы никто не заметил ошибок. – В какую сторону и в какой последовательности? Блин, подумают же, что я не соглядатай, а еретик какой. И сожгут ещё заживо». Но от внимания Ирины не укрылись неумелые попытки Лёхи мимикрировать.

– Не так крестишься, – бесстрастно сказала она. – Вот, два перста так сложи, а эти три перста – вот так. Потом сперва руку на чело возложить, на грудь, на правое плечо, и на левое. Запомнил?

Лёха попробовал повторить, но вышло вкривь и вкось.

– Да не так персты складывай, – с ноткой строгости поучала Ирина, словно говоря с дитём, что вызывало смешок у Дуни. – Погодь, не дёргайся как бесноватый.

Кажется, монахиня чуть потеряла терпение. Она взяла запястье Лёхи и сама сложила пальцы должным образом.

– О, спасибо, Ирина, – он так восторженно сказал это, будто его научили какому фокусу. – Буду теперь по сто раз за день упражняться.

Она отвела взгляд и ускорила шаг.

На пути Олег о чём-то спрашивал встречных монахов. Компания зашла в храм с боковой стороны, и миновала несколько помещений. В конце концов, борцы встретились с начальником монастыря – игуменом Назарием. Выглядел он несколько мрачно, весь осунувшийся, с тёмными мешками под глазами и кустистыми седыми бровями, что в сочетании делало взор будто бы осуждающим. По первому впечатлении Лёхи этому старику больше подошёл бы образ злобного чернокнижника, чем монашеская ряса.

– Ваше Высокопреподобие, – борцы с нечистью окружили игумена, кланяясь и испрашивая благословения жестом из двух сложенных ладоней.

«Эх, не могла Ирина мне заодно объяснить, как со всякими чинами себя вести? – Лёха топтался позади прочих». Долго стоять перед игуменом не пришлось: Олег попросил подождать в коридоре, пока Назарий будет слушать отчёт об охоте на лешего. Вместе с юношей из комнаты вышла Евдокия.

– А какие у меня дела там? – пожала могучими плечами женщина. – Олег у нас глава, ему полагается дела с игуменом вести. А сестра Ирина по божеской части всё обговаривает. Мы и подождать можем. Правда ведь, Алёшенька?

«Ну да, ну да, как же, – подумал юноша. – Сама вышла только для того, чтобы присмотреть за мной. Чтоб не свалил… Алёшенька, блин».

Ждать пришлось целый час. Иногда скучающий Лёха слышал за дверью приглушённые возгласы Олега. Кажется, он возражал то ли игумену, то ли Ирине.

– Поживёшь пока при монастыре вместе с нами, – угрюмо бросил вышедший Олег.

И потопал куда-то, не считая нужным просвещать Лёху о его дальнейшей судьбе. Отныне борцы с нечистью не распоряжались юношей. Он перешёл на попечение монаха, которого называли гостиничным, – представился иеродиаконом Григорием – потому как в его обязанности входило размещение паломников и других гостей.

– Да-а, не шикану тут, – вздохнул Лёха, когда монах привёл его маленькую комнатушку с низким потолком. – Чё мне тут делать?

Из утвари здесь была только лежанка с тряпьём.

– Молиться на коленях, – Григорий сказал как отрезал. – В обитель Божию попадают не ради роскошества. Я принесу тебе подходящую одёжку. А свою сдашь мне.

Подходящей одёжкой оказалась грубая рубаха, которая вдобавок была не совсем по размеру, равно как и мешковатые штаны. А вместо удобных кроссовок сунули лапти. «Ясен пень, одежду мою изучать будут, чтобы определить, из каких краёв я, – юноша неохотно передал шмотки гостиничному. – Покажут разным ткачам или кто там у них шитьём занимается. Только вот, ребята, попытки ваши обречены на провал».

Лёха поморщился, чувствуя, как колет и натирает кожу грубая обновка. «Видок у меня сейчас должен быть тот ещё. Только никак не оценить – нет в этом могильнике зеркала. И не положено, наверное. Скажут, типа, самолюбование – грех».

Юноша плюхнулся на лежанку, и охнул, ушибив задницу.

– Привыкать придётся долго, – прошептал Лёха. – Надеюсь, вшей и блох не подцеплю.

Тусклый свет утренних сумерек только начал робко заползать в Лёхину комнату, а его уже кто-то толкал и требовал подняться.

– Ща, мам, – пробубнил юноша, спросонья не понимая, что находится не в привычной домашней кроватке.

Сквозь сонливость всплыло раздражение: «почему шторы не занавешены? Светло…»

На голову парня не церемонясь вылили холодную воду. От испуга он аж скатился с лежака и врезался лбом в стену. Часто и громко дышащий Лёха увидел перед собой Григория.

– Воду ещё из-за тебя таскать и лить должен, – укорил гостиничный. – Время тутова буде проводить не праздно, но с пользой. Вот те первое послушание: возьми эту пустую кадку, набери воды в колодце, и поставь кадку у входа в гостиничный дом. Скоро служба. Как окончишь дело, так топай в храм на полунощницу…

Неся полную кадку к порогу, Лёха ругался про себя из-за того, сколь страдальчески начался новый день в этом мире. Но это было только начало мучений: пришлось отстоять три часа службы, во время которой колени и поясница заныли так, что уже никакие топтания не помогали, и казалось, что скоро ноги не смогут держать вес тела. Единственное, что первое время помогло скрасить время, так это профиль Ирины. Передвигаясь сантиметровыми шажочками, Лёха занял такую позицию, что можно было украдкой любоваться монахиней. «И чего её смолоду потянуло обет принимать? – недоумевал юноша. – Такая симпатяга в монахинях! Хотя в этом мире, возможно, не самый худший вариант прожить жизнь… Господи, я ж на службе пялюсь не просто на девку, а на монахиню. Грех-то какой, вот бы меня бог покарал, существуй он». Лёха с полуулыбкой перевёл взор на образы святых, но уже через минуту опять засматривался на Ирину.

Отныне дни в монастыре, неотличимые один от другого, протекали в таком распорядке: службы утром и вечером; трапеза из овощей, творога, хлеба и рыбы; а днём юноша помогал трудникам и послушникам – «подай то, принеси это». Работы хватало, учитывая, что у монастыря было обширное хозяйство: пасека, разнообразная скотина и огороды. Иногда Лёхе доводилось потрудиться за стенами монастыря. В такие моменты, случалось, юношу посещала мысль дать дёру, потому как он всё больше чувствовал себя здесь чем-то вроде пленника. «Но куда бежать? – осаживал себя Лёха. – В других местах будет ещё хуже».

Иногда выпадал свободный часок, вот только чем его занять Лёха не знал. Ни телефона тебе, ни Интернета, свет в комнате не зажечь ночью. Хотя под конец дня юноша так выбивался из сил, что даже имей под рукой все современные удобства предпочёл бы отдать сну каждую свободную минутку. Днём же Лёха искал возможности отлынивать от работы и как бы лишний раз пересечься с кем из борцов с нечистью, да перекинуться с ними словечком-другим. Как-никак, они спасли от лешего и того тиуна, что хотел выбивать признания кулаком. Особенно юноша по любому поводу пробовал завязать с затяжной разговор с Ириной. «Она на меня точно запала! – хихикал про себя Лёха. – Так мило покраснела, когда взяла меня за руку и показывала, как креститься. Кто знает, может, она вообще впервые подержала парня за руку? Наверно, думает об этом моменте…»